Земной шар чуть не весь обошёл Ч. 8

Олег Маляренко
Начало: http://www.proza.ru/2018/02/15/1049

ЧАРУЮЩАЯ ЯПОНИЯ

    Утром я простился с дорогим учителем и всем его семейством. Профессор Поляков как-то неловко обнял меня, и по его щеке скатилась слеза. Может быть, он подумал о том, что мы больше никогда не увидимся.
    По дороге в порт зашел на почту, и написал Денису короткое письмо.
    Ровно в полдень я подошел к причалу, у которого стоял японский лайнер. Моя группа уже ждала меня. До отхода оставалось около получаса, поэтому у трапа скопились возвращающиеся туристы. Мне вручили пропуск болеющего Сумото-сана с его фотографией. Сходство у меня с ним было бы полным, если смотреть на фото при лунном свете в темных очках. Когда поднимался по трапу, то мысленно внушал себе: «Я – японец, я - японец!» Для уменьшения роста втянул голову в плечи, кроме того, сощурил глаза, чтобы полностью слиться с окружающим меня народом. Идущий впереди отвлек дежурного, и я благополучно попал на теплоход.

    Теплоход «Басё Мацуо» принял на борт тысячу триста туристов и шестьсот членов экипажа. Он предоставил туристам все мыслимые удобства и комфортабельность.
    Мне досталось место прежнего хозяина в каюте на третьей палубе. Моим соседом по каюте был староста группы Кано. Вначале все японцы казались мне на одно лицо, но потом я убедился, что лица у них разные. На первых порах студенты приняли меня настороженно, но потом лед растаял. Тем не менее, полного слияния у нас не произошло. Сказалось различие наших культур. Мои ученики – служащие крупного банка, который значительно расширил свою деятельность в Америке и Европе. Поэтому у них возникла необходимость подтянуть уровень знаний английского языка. Учить японцев мне было легко, так как их отличали усердие, старательность и исполнительность. Прежний преподаватель оставил обширную английскую литературу, и она мне очень пригодилась. Наши занятия проходили легко и весело к взаимному удовольствию. В свою очередь, я многому научился у японцев, в частности, владению палочками и чувствами. Я пристрастился к японской кухне. В японском языке не преуспел, потому что все время мы общались только на английском. В свободное от занятий время я много читал, слушал музыку, плавал в бассейне и делал наброски будущих картин.
    В одно утро проснулся и увидел в иллюминаторе чудесный остров Оаху, главный среди Гавайских островов. В Гонолулу нас встречали с оркестром, а местные красавицы, оахуяйки, вешали нам на шеи гирлянды ярких цветов. Посещение японцами Гавайев у нас назвали бы поездкой по местам боевой славы, так как у многих в памяти остался Пирл-Харбор.
    Жизнь на теплоходе протекала в обстановке благостного отдыха и безмятежного спокойствия. Будучи прирожденными трудоголиками, японцы находили себе отдушины в танцах, пении, играх, в любовании безбрежным океаном.
    Наше путешествие закончилось, когда теплоход зашел в оживленный Токийский залив и причалил к пирсу в Иокогаме. Помня, что у меня нет паспорта, я попрощался со своей группой и дождался момента, когда теплоход покинули все пассажиры. Я пошел к выходу из порта, ожидая неприятную встречу с пограничниками и таможенниками. Однако к своему удивлению не встретил ни тех, ни других. Когда вышел в город, до моего сознания постепенно дошел факт, что нахожусь не только в Японии, но и в Азии.
    Я влился в людской муравейник и зашел в банк, чтобы поменять доллары на иены. Когда доставал наличность, то сверх ожидания обнаружил триста баксов. Это постарался мой учитель. С таким капиталом можно безбедно прожить дня три. Поэтому сразу разменял сто баксов и поехал на автобусе в Токио. Я пожалел о том, что не выучил японский язык, но и мой английский меня здорово выручал. По Токио прокатился на экскурсионном автобусе и увидел снаружи все достопримечательности, а среди них Гинзу, театр Кабуки, Императорский дворец, здание парламента и многое другое.
    Целый день я бродил по городу, пока в изнеможении не присел на скамью. Надо было подумать о ночлеге. Обратил внимание, что нигде не видно бомжей, пока не увидел одного, спящего на картонных коробках. Но присоединяться к нему мне не хотелось, хотя и гостиница была мне не по карману.
    У японских учеников я узнал, что лучший парк в Токио называется Уэно. Вот туда я и отправился. Когда добрался до улицы, ведущей к парку, то не лишил себя удовольствия поговорить с японцами на из языке. Для этого выучил единственную фразу «как пройти в парк Уэно?». Встречные японцы приветливо улыбались мне и показывали рукой направление.
    Ночлег нашел на скамейке в парке. Чтобы не помять брюки, их снял и аккуратно повесил на спинку. Честности японцев я всецело доверял. Под влиянием увиденного во мне зародилось хокку, которому бы позавидовал сам Басё Мацуо:
                Комара полёт
                Будит тихую ночь.
                Убью паразита!
    Утром проснулся в приподнятом настроении. Полдня бесцельно бродил по городу, любуясь неповторимыми красотами и наполняясь яркими впечатлениями, пока случайно не вышел к неприметному зданию Токийского национального музея. Судьба предоставила мне случай лично познакомиться с изобразительным искусством Японии. Я стал пересчитывать наличность, и ее оказалось весьма немного. Поэтому пошел к директору музея, которому представился действительным членом Академии художеств России и по совместительству Главным художником Кремля. По лицу директора пробежала легкая тень сомнения, вероятно, связанная с моим непритязательным видом, но, тем не менее, он вызвал англоговорящего гида и предложил мне посетить музей. На это с радостью согласился и несколько часов наслаждался высоким искусством японских мастеров. Время перестало для меня существовать, но когда экскурсия завершилась, на этом чудеса не окончились, так как гид отвел меня в кабинет директора, где меня ждали радушный хозяин и полюбившиеся мне блюда японской кухни. Наша беседа затянулась до вечера. Этот прием превратился в вечер японо-еврейской дружбы.
    Какой же я был дебильный идиот, что отказался от денег Хервуда! Тогда у меня была бы возможность как белому человеку подробно ознакомиться с Японией, прошвырнуться через Китай, отдохнуть в Таиланде с тайками и через Эмираты вернуться в Киев.
    К концу дня Токио свалил меня с ног, и я направился в порт. Мне уже сильно хотелось домой, и начал поиски путей к этому. Наиболее простой, и близкий путь лежал через Россию.
    В одном из портовых кабачков встретил российских моряков. По манере выражаться и умению пить саке с пивом, но без суши, их не спутаешь ни с кем на свете. Я познакомился с ними и щедро угостил. Моряки пришли в Японию на лесовозе и доставили лес, а завтра они держат курс на Владивосток. Это было как раз то, что мне было надо. Выбрав момент, попросил их взять меня с собой, предупредив, что у меня нет паспорта. После этих слов моторист Ваня хлопнул меня по плечу и проговорил:
    - Монька, ты хоть и украинский хохол, но нам все равно, что земляк. Мы берем тебя с собой и доставим во Владивосток в целости и сохранности.
    За это мы и выпили по последней стопке. А затем, не откладывая дела в долгий ящик, моряки предложили план посадки меня на судно. Они берут с собой мою сумку и одежду и сбрасывают с палубы веревочный трап, по которому я и поднимаюсь. Жора и Митя полностью поддержали Ванин план.
    Под покровом ночи я поплыл к сухогрузу. Но никакого трапа не было. Я проплыл вдоль корабля несколько раз, однако трап по-прежнему не был спущен. А что, если эти ребята забыли обо мне? Положение становилось критическим, ибо я оставался  в таком случае голым в чужой стране. Но, наконец, о борт шлепнулся трап, я подплыл к нему и взобрался на палубу. Меня провели в матросскую каюту. Каюта была на четырех человек. Из них кто-то находился на вахте, и я мог занимать его место.  Главное было не попасться на глаза помощнику капитана, который, по словам команды, был зверем, как по характеру, так и по манерам. Если он меня застукает, то команду могут лишить премии.
    Рано утром лесовоз покинул Иокогаму и вышел в море. Мне оставалось только глядеть в иллюминатор, лежа на полке и каждый раз накрываясь с головой одеялом, когда кто-нибудь входил в каюту. Мои покровители щедро кормили меня едой, что приносили с собой. Я изнывал от безделья, зато оставалось много времени для размышлений. Свободные от вахты моряки играли в домино и травили морские байки.
    Лесовоз был допотопной постройки с командой из восемнадцати человек. А название у него было странное – «Еврао». Когда я спросил у команды, что это значит, все недоуменно пожимали плечами. Я знал такие слова как евро, Евросоюз, евроремонт, но этого слова я не знал. Немного поразмыслив, я решил, что Еврао означает Евро-Азиатское объединение. Но вернее всего это Еврейское акционерное общество, или, другими словами, общество умных людей, которые приторговывают лесом.
    А вечером в каюту нагрянул помощник капитана Разгуляев. Я успел накрыться с головой одеялом. Я лежал на Ванином месте, а он в тот момент самоотверженно трудился на вахте. Решив, что вместо вахты Ваня дрыхнет, Разгуляев разбушевался и учинил разнос, не подбирая слов, широко используя ненормативную лексику. С большим трудом команде удалось уговорить старпома не будить спящего. Разгневанный помощник выскочил из каюты и спустился в моторное отделение, где к своему великому удивлению обнаружил ничего не подозревающего Ивана. А когда он вернулся, я спрятался в гальюне.

Продолжение: http://www.proza.ru/2018/02/28/757