Покосившийся, маленький, ветхий домишко деревенской колдуньи, с заросшей мхом крышей, как и полагается, стоял возле самого леса. Никогда ничего не боявшаяся Прасковья, подходя к дому, убавила шаг. Не то, чтобы страшно - жутковато входить в дом к ведьмачке, как прозвали Захаровну в деревне. Ну да, припрёт беда, так к самому дьяволу в пекло полезешь. Никто плохого от неё ничего не видел, многие втихомолку бегали к ней со своими болезнями и бедами, но признаться в этом, почему-то стеснялись. «Куриные лапы приделать и настоящая избушка бабы-яги!» - подумалось Прасковье. Громко оповестив о своём приходе стуком в кособокую дверь, она решительно вошла в сени.
- Захаровна, ты дома али как? Это я, Прасковья Миронова!
"Припёрлась, не зная имени!" - мелькнула в голове мысль.
- Заходи, Прасковья, ежели с добром пришла. Двери открыты, на засов не запираются! Некого мне бояться.
Светлая, уютная комнатёнка с русской печью, цветными яркими половиками никак не соответствовала внешнему виду дома. Чистота вокруг стерильная, аж глазам больно! Ну чисто операционная! Прасковья даже зажмурилась от сияния до блеска начищенного медного умывальника. Вот тебе и ведьма! А она-то думала, что у неё паутина по стенам распластана. В комнате приятно пахло сушёной травой.
- С чем пожаловала, Прасковья?
- Молочка принесла тебе, сметанки, творожку, - стала выставлять на стол Устиновна принесённые продукты. – Вот ещё десяток яиц, только из-под курей собрала, свежие…
- Я о другом! Кака беда привела тебя ко мне? Раньше ты меня визитами своими не баловала, - грубовато начала было Захаровна, но, увидев растерянное лицо Прасковьи, смягчилась, усмехаясь своим беззубым ртом. - Да я не в обиде!
- С Люськой моей беда, Захаровна! Говорят, ты всё можешь! Спивается девка, ума не приложу, что делать с ней! Может, у тебя травка какая есть от напасти-то этой? – Прасковья внимательно и выжидающе посмотрела на Захаровну.
Несмотря на то, что уже третий десяток лет, как живёт в Олошках, ведьму так близко видит впервые. Высокая, под стать ей, только вот худая старуха, с вытянутым лицом, крючковатым носом, с нависшими на глаза седыми бровями, на вид ей можно было дать все девяносто лет, если бы не её глаза – живые и насмешливые, с пляшущими в них искорками.
- Травка-то есть, как не быть, от всего снадобье найти можно, чай леса и поля наши богаты ими, - колдунья ненадолго задумалась, перевела взгляд на образа, перекрестилась. – Больна твоя Люська! – неожиданно выдала она, посмотрев в упор на Прасковью.
- Чего ещё выдумала ты, Захаровна? Люська у меня кровь с молоком! Ты бы посмотрела…
- А то я не видела, - не дала ей договорить старуха. - Я о другой болезни говорю тебе! Душа её растерзана в клочья, собрать бы их в одно целое, глядишь, и оживёт девка твоя.
- Что ты загадками говоришь мне, ты говори, как есть! – потребовала Прасковья.
- Я и говорю тебе, как есть! Душа у дочки твоей болит. Израненная она вся. Здесь травками не спасёшь. А вот тебе травку дам, чтобы давление твоё не скакало, - Захаровна подошла к навешанным по стенам пучкам трав, оторвала от одного, другого, третьего, перетёрла сухую траву в деревянном маленьком корытце и пересыпала в стакан, залив из огромного ковша водой.
Прасковья смотрела на неё удивлёнными глазами: пришла с одной бедой, а та уже того и гляди другую накаркает. Точно, ведьмачка!
Захаровна поставила стакан на печку и стала быстро-быстро шевелить своими узкими губами, видимо, читая молитву или какое-нибудь заклинание, потом трижды плюнула в стакан и перекрестила содержимое.
- Сделай три глотка, а остатки я в склянку перелью, будешь по большой ложке каждый день принимать, пока не закончится.
Прасковью передёрнуло от такой наглости! Наплевала в стакан, а теперь пить ей даёт.
- Не брезгуй, пей! Да и яд с моего языка не каплет, - ведьма протянула Устиновне стакан.
Зажмурив глаза, Прасковья безоговорочно сделала три больших глотка и вернула стакан старухе.
- Гроза идёт, - переливая в мутную склянку воду с травой, пробормотала она.
- Вроде, как не должно грозы-то быть… - задумчиво протянула Прасковья, заглядывая сбоку через занавески на улицу. – Небо чистое.
- Будет, Прасковья, ещё какая будет. Ты бы переждала у меня непогоду-то, чайку попьём.
От неожиданности Прасковья хватила открытым ртом воздух, а сказать так ничего и не смогла. Не хватало ещё с колдуньей чаи распивать!
- Зойка у меня одна осталась дома, не могу, Захаровна, ты уж прости, не до чая мне, - нашлась всё же что ответить она.
- Смотри, как знаешь, - только и пожала плечами Захаровна.
- Может, будет что для Люськи-то, Захаровна? – с надеждой заглядывая в глаза старухи, спросила Прасковья.
Та развела руками, показывая глазами на дверь:
- Поспешай, Прасковья! Коли гроза захватит, в сено не прячься, иди, ничего не бойся. С Божьей помощью доберешься.
С Божьей или чьей другой помощью успела Прасковья до грозы вернуться домой.
- Вот ведь и вправду ведьма! Накаркала! – проворчала Прасковья, заслышав вдали раскаты грома. – Люська-то где? Обещала вовремя быть, Зойка вон по окнам заглядывает, мать ждёт, уже и кукла не нужна стала, - она разговаривала сама с собой, неторопливо нарезая в плошку свежие огурцы, щедро посыпая их зелёным луком.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/20/159
Фото из Интернета. Спасибо Автору.