Этой тропой ходил и здесь нашёл последнее пристанище Максимилиан Волошин:
- «Над зыбкой рябью вод встаёт из глубины Пустынный кряж земли: хребты скалистых гребней», - внизу – мыс Хамелеон;
- «Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель…
По нагорьям тёрн узорный и кустарники в серебре», - на пути из Орджоникидзе в Планерское;
- «Ветшают дни, проходит человек. Но небо и земля – извечно те же.
Поэтому живи текущим днём. Благослови свой синий окоём.
Будь прост, как ветр, неистощим, как море, И памятью насыщен, как земля», - у могилы Волошина на горе Кучук-Янышар;
- «Преградой волнам и ветрам Стена размытого вулкана,
Как воздымающийся храм, Встаёт из сизого тумана», - плывём мимо Карадага.
6.2.2. КАКАЯ ЧУДНАЯ ЗЕМЛЯ ( продолжение).
Традиции нашего песенного творчества жили долго. Через много десятков лет, на 75-летнем юбилее Шарова, который отмечался в Военмехе, т.к. и он, наряду с работой в распадающемся «Граните», стал преподавать в Военмехе, я произнёс следующий спич:
"Дорогие товарищи!
Здесь уже много сказано о достижениях Сергея Николаевича в науке и технике. Я хочу показать вам ещё одну грань его таланта — он популярный в некоторых кругах поэт-песенник. Началось это на одном из крымских пляжей. В нашей тёплой компании командированных был объявлен конкурс на лучшую песню. И победителем в этом конкурсе стал Сергей Николаевич с его песней «Поднимался серенький дымок».
Давайте прислушаемся к гениальным словам этой замечательной песни. В первом куплете автор создаёт лирическую атмосферу лёгкой грусти о далёкой любимой: «Песенку донёс мне ветерок, Ту, что пела милая когда-то». Но уже во втором куплете автор напоминает нам о высоких гражданских чувствах: «Надо в Ленинграде доказать, На что способен лазер в Чёрном море». Кстати, эти строки вызвали в своё время репрессии со стороны представителей КГБ из отдела режима, и автору пришлось заменить их: «На что прибор способен в Чёрном море». И в четвёртом куплете автор показывает, что никакие трудности ему нипочём, и он способен творить даже чудеса: «Все характеристики найдём, Даже те, которых не бывает».
Наконец, после трудовой победы можно культурно отдохнуть, а именно выпить прекрасного натурального сухого вина, но отнюдь не спирта, на что падки некоторые несознательные командированные. Наш лирический герой предпочитает спортивный отдых на фоне замечательной крымской природы, о чём он говорит нам в пятом куплете, а в шестом — вновь возвращается к лирической теме о разлуке с любимой в Ленинграде. Тем самым он показывает нам высокий моральный пример, в отличие от других морально неустойчивых командированных.
Вторая песня Сергея Николаевича написана в совершенно другом стиле — это бодрый, почти военный марш. Здесь с самого начала ставится высокая цель государственной важности: «ЦНИИ «Гранит» нам наказало — Приборы надо испытать». Колоссальный силы припев говорит нам, что достичь этой цели способен только высокоморальный герой: «А ты, родная, не горюй, На местных женщин не смотрю я». Второй и третий куплеты утверждают нас в мысли о том, что, несмотря на все трудности, победа будет достигнута. Четвёртый куплет показывает нам здоровый оптимизм и чувство коллективизма: «Бредём толпою наугад, Но знаем: будет нам потеха».
Сила героя песни очевидна — всякие там бычки и крабы разбегаются от него во все стороны, а если на пути героя встречается упрямый баран, то он будет съеден! Это предупреждение всем баранам, которые попытаются забодать нашего героя — их участь незавидна. Наш герой — не какой-нибудь идеалист-мечтатель. Он твёрдо стоит на земле и уверен, что его трудовой подвиг будет достойно вознаграждён — премия будет выплачена, товарищи! А теперь давайте все вместе мощным хором исполним эти шедевры".
(Все приглашённые на банкет полсотни человек по розданным текстам лихо горланили обе песни).
"Дорогой Сергей Николаевич! Спасибо Вам, Ваши песни живут в веках. Вы дали толчок творчеству остальных командированных авторов. Я хочу подарить Вам сборник из чёртовой дюжины наших песен".
Две эти песни и сочинения других авторов, вошедшие в этот сборник можно пропеть в КОМАНДИРОВОЧНЫХ ПОДРОБНОСТЯХ 2. А на предыдущем шаровском юбилее, ещё в «Граните», я представил такую хулиганскую песню на известную мелодию «У девушки с острова Пасхи»:
В «Граните» на острове Пасхи
Сотрудничал лазерный доктор.
Украли все лазеры,
Лазеры-шмазеры
И съели в лесу под бананом.
Пошёл в Военмех этот доктор
И лазер там тоже сварганил.
Украли и этого,
В бумажки одетого,
И съели в лесу под бананом.
Ах, тёмный, несчастный наш остров -
Едва только лазер засветит,
Сбегутся полковники
Или чиновники,
Съедят всё в лесу под бананом.
«Гранит» уж давно разворован,
И весь Военмех запаршивел,
Кругом безобразие,
Но мы и без лазера
Выпьем в саду под бананом.
В самой Феодосии тоже было на что посмотреть. В первую очередь, конечно, галерея Айвазовского. Кроме марин самого Айвазовского, там я впервые увидел коктебельские акварели Волошина и влюбился в них, как и в стихи Максимилиана из цикла «Киммерийские сумерки», которые тогда распространялись по рукам, отпечатанные под копирку на машинке.
«Старинным золотом и желчью напитал
Вечерний свет холмы. Зардели красны, буры
Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры.
В огне кустарники и воды как металл»,
- это так точно передает ощущение от природы Киммерии, что меня поймёт только тот, кто сам влюбился в этот неповторимый край. Дом Волошина в Коктебеле и его могила на горе тоже так созвучны этой земле.
Интересно и романтично было в музее Александра Грина. Загадочными были руины генуэзской крепости Кафы, где торговали славянскими рабынями и откуда пошла по Руси водка. В этой древней земле можно найти остатки разных культур, сменявших друг друга или существовавших в одно время: греков, римлян, скифов, готов, татар, армян, русских… Там я нашёл резной камень от древнего армянского надгробия или хачкара, который я хранил как память о тех счастливых днях.
Всегда, когда я приезжал в Крым, за две недели я превращался в другого человека и чувствовал себя каким-то древним греком, слитым с морем и природой. По вечерам можно было пройтись по набережной – её называли Бродвеем – среди толпы фланирующих отдыхающих. Вдоль Бродвея стояли бочки с разливным «сухарём». Можно было, минуя билетёршу, забраться на «пятачок», где гремела музыка и танцевали, в основном, женские парочки, можно было пойти купаться ночью нагишом на городском пляже. Помню, как я, напевая Окуджаву - «Море Чёрное, словно чаша с вином…», зашёл в ласковые длинные волны и утопил свои часы.
Запоминающиеся моменты были во всех наших поездках по Крыму: в Старом Крыму на кладбище еле нашли заросшую могилку Грина, мыс Меганом поразил своим почти пустынным видом, на Казантипе был чудовищный клёв бычков и огромный дохлый осётр, выброшенный на берег, в Судаке я забрался на вершину цитадели величественной генуэзской крепости и болтал ногами над пропастью, служившей когда-то непреодолимой преградой для осаждавших… Вокруг Карадага я не только плавал, но и карабкался по отвесным утёсам над морем, забирался на Золотые Ворота, под которыми проплывали лодки и даже яхты, а вода была такая чистая, что видно было дно на двадцатиметровой глубине. «Какая чудная земля Здесь у залива Коктебля!»
Не менее красивые места – в Новом Свете, где снимался фильм «Пираты ХХ века». Пройти туда из Судака можно было только пешком, сначала семь километров по шоссе, а потом по узкой тропинке высоко над волнами. Страшновато. Из Разбойничьей бухты к Царскому пляжу ведет проход под мысом через Сквозной грот. Царский пляж когда-то действительно был приготовлен для визита царственных особ во владения князя Голицына – Парадиз. Кое-где сохранились парапеты с балясинами вдоль тропы над морем. На пляже замечательная мелкая чёрная галька, обжигающе горячая на солнце. Запах кипарисов, можжевельников и туй в каком-то ведомственном доме отдыха, состоящем из маленьких бунгало, утопающих в зелени, до сих пор для меня – один из символов этого рая. Несколько бутылок новосветского шампанского, особенно розового, я всегда старался привезти в Ленинград.
В Бахчисарае ханский дворец вместе с гаремом показался мне каким-то убогим и пыльным, даже удивительно, что отсюда совершались жестокие набеги на могучую Русь. Большее впечатление осталось от замечательных чебуреков в местной столовой. А если пройти по долине дальше мимо православного Успенского пещерного монастыря к столовой горе, то грех не забраться в пещерный город Чуфут-Кале. Там меня потрясли даже не мавзолей родственницы Чингиз-хана Джанике-ханым, дочери Тохтамыша, и не сохранившаяся синагога караимов, не городские ворота и стены, а глубокие колеи, за века выбитые в камне колесами повозок, и вид, открывающийся с края плато этого затерянного мира на соседние горы. В одной из рукотворных пещер мы нашли брошенную мраморную плиту с памятной надписью о визите в Чуфут-Кале одного из членов царской семьи. Во время второго посещения Чуфут-Кале я ещё видел эту плиту уже на другом месте, а вот когда я пришел туда в третий раз, плиты уже нигде не было, а жаль, если её потеряли.
Из Феодосии мы ездили даже в Севастополь, где нашей целью был прежде всего Херсонес. Тогда храм на месте крещения князя Владимира стоял в полуразрушенном и заброшенном состоянии. Но над морем стояли античные колонны и висел колокол, в который бросали камни все, кому не лень. Удивили лилипутские размеры фундаментов средневековых строений и церквей, сохранившиеся мозаики на полах. Оттуда я привез домой черепки древних сосудов и кусочки мозаик, обточенных морем, которые в изобилии валялись прямо на полосе прибоя, размывающего берег.
Сам Севастополь удалось досконально изучить позднее, когда наши испытания были перенесены из Феодосии на военный аэродром в Каче. Это было связано с тем, что наша разработка перешла в стадию опытно-конструкторских работ и лётных испытаний созданного нами экспериментального образца лазерного канала системы самонаведения крылатых морских ракет.
В этот период наш аппарат, представляющий собой уже готовый к установке на ракету блок, был укреплен под брюхом самолета, а вся контрольная аппаратура вместе с нами находилась в салоне. Самолет на очень малой высоте летал над морем, имитируя траекторию полёта противокорабельной ракеты. Самолеты, сначала АН-28, а потом ИЛ-18, базировались на большом военном аэродроме в Каче, расположенном на плоском берегу, двадцатиметровой ступенью обрывающемся в море. Они взлетали в сторону моря, как бы прыгая с обрыва.
Эти полёты здоровенных машин, особенно ИЛ-18, на сверхмалой высоте были довольно опасны. Добавить к этому можно ещё и нашу русскую расхлябанность. Однажды, уже взлетев, я увидел в иллюминатор длинный кабель наземного электропитания с разъемом, болтающийся за бортом как раз в районе винтов, который, видимо, забыли отключить от самолета при взлёте. Наши асы лихачили, проходя на бреющем полете при налёте на корабль прямо над мачтами даже в тумане. Но, слава Богу, у меня нет фобии к полётам, так что я не переживал.
Перед полётами мы прошли лётную медкомиссию в Москве и даже получили свидетельство парашютиста, так и не прыгнув с парашютом ни разу. За каждый полёт мы получали прибавку к зарплате – лётные. В Качу и обратно мы ежедневно ездили из Севастополя на нашем автобусе, а жили в Учкуевке на северном берегу Севастопольской бухты в частном секторе. Там был широкий песчаный пляж, сравнительно малолюдный, и я развлекался зарисовками загорающих девушек в качестве бесплатной натуры.
В Озерках свою аппаратуру мы ставили на деревянные вышки из брёвен, стоявшие за высоким забором базы в лесу на возвышенности – глинте - миллионы лет назад крутом берегу древнего моря. Они были похожи на избушки на курьих ножках. Для обеспечения прямой видимости моря перед ними вырубались просеки.
А жили мы в общежитии – длинном деревянном бараке, разделённом на комнатки, стоявшем вне территории базы. В общежитии была кухня-столовая, где нас кормили, в основном, сборной солянкой и картошкой с варёным мясом на здоровых мосталыгах. Просто, зато очень обильно. Компания в Озерках обычно собиралась небольшая: не было ни водителей, ни мастеров с опытного производства, ни начальства. На выходные уезжали домой в Ленинград в КУНГе – крытой военной машине.
Главным развлечением, притом с большой пользой, были походы за грибами и их заготовка. Грибы сушили, солили, варили в огромных кастрюлях на кухне, чтобы довезти их до дома. Природа Карелии - сосновые леса на дюнах, пустынные песчаные пляжи, в отличие от героической природы Крыма, настраивала на спокойный философский лад. На берегу у меня была любимая сосенка - естественный бонсаи, выросшая в трещине огромного валуна. Судя по разветвлениям, ей было уже много десятков лет, а ростом она была в полметра.
В 1973 г. в Озерки ко мне на недельку приезжала Тамара, для неё я снял койку в каком-то частном домике вблизи нашего общежития, с ней мы гуляли по лесу и у залива. Она была в печали после очередной неудачи завести ещё одного ребёночка. Больше в Озерки ко мне никто не приезжал. Испытания продолжались порой до заморозков.
В Озерках произошёл один случай, который мог стоить мне жизни. Где-то в начале восьмидесятых годов, когда я уже водил «Москвич», ехал я по шоссе в Озерки и увидел в придорожном лесу столб дыма. Вышел посмотреть: лес вроде бы стоял, но из-под земли выходили струи дыма. Хорошо, что я подобрал в лесу длинную палку. Когда я в очередной раз воткнул её в кочку лесного мха перед собой, кочка внезапно провалилась, и под ней открылась глубокая яма, вернее, светящееся багровым пламенем пекло. Ещё бы шаг, и меня, вернее, мои обгорелые косточки, уже никто бы не нашёл. Вот что такое торфяной пожар. Но Бог спас, видно, не судьба мне была тогда помирать.
КОМАНДИРОВОЧНЫЕ ПОДРОБНОСТИ 2.
ПЕСНИ ДЛЯ ХОРА КОМАНДИРОВАННЫХ В КРЫМ.
ЦНИИ «ГРАНИТ»
ЛЕНИНГРАД 1972 – 1986
Слова С. Шарова
Поднимался серенький дымок,
Таял в розовых лучах заката,
Песенку донёс мне ветерок, ! 2 раза
Ту, что пела милая когда-то. !
Мы командированы сюда,
Чтобы технику толкать на гору.
Надо в Ленинграде доказать, ! 2 раза
На что способен лазер в Чёрном море. !
Наизнанку вывернули блок,
Словно в нём граната разорвалась,
А по громкой связи говорок, ! 2 раза
Что под горой любовь уже началась. !
Все характеристики найдём,
Даже те, которых не бывает,
А потом пойдём за сухарём, ! 2 раза
Потому что спирт не потребляем. !
В выходные ездим мы на пляж,
Отдаём себя волнам и пене,
Совершаем по горам вояж, ! 2 раза
Там, где не пройти козлу и серне. !
Родная, в Ленинграде не скучай,
Я вернусь к концу командировки,
Но когда конец – не знаю сам, ! 2 раза
Каждую неделю жду отсрочки. !
Слова С. Шарова
на мотив песни из к/ф о приключениях бравого солдата Максима Перепелицы
В командировку нас прислали
Престиж науки поднимать,
ЦНИИ «Гранит» нам наказало –
Приборы надо испытать.
Припев: А ты, родная, не горюй,
На местных женщин не смотрю я,
В кино и танцы не хожу, ! 2 раза
А только изредка в пивную. !
По морю ходят корабли,
Мы их не видим на экране,
В шумах сигнала не найти,
Как Атлантиду в океане.
Припев.
А по программе нам работы
Намечено на десять лет,
В жару взбесились все приборы,
Но укротит их человек.
Припев.
А в выходные Карадаг
И Казантип трясёт от смеха,
Бредём толпою наугад,
Но знаем: будет нам потеха.
Припев.
Бычки спасаются от нас,
И даже крабы лезут в щели,
Но толк мы знаем в шашлыках –
Барана встретили и съели.
Припев.
Домой вернёмся в Ленинград,
И нас родные не узнают,
Наш институт нам будет рад,
Пусть премию не забывает.
Припев.
Слова К. Тюфяева на мотив песни Леонида Утёсова
У ЧЁРНОГО МОРЯ
Есть город, который я видел в мечтах,
Который всегда был мне дорог,
Не тот, что Утёсов прославил в веках,
А мой, Феодосия, город,
А мой, Феодосия, город
У Чёрного моря.
К нему я не раз приезжал впопыхах,
Макет не успев подготовить,
Но разве не в наших ли это руках
С душою его поднастроить,
С душою его поднастроить
У Чёрного моря.
Настройка закончилась только вчера,
Одна юстировка осталась,
И вечером ловим мы свет маяка,
Как будто от бури спасаясь,
Как будто от бури спасаясь
У Чёрного моря.
Работа не волк беспощадный – и вот
К гряде Карадажьей мы мчимся,
Шашлык Королёвский отведав, народ
Работать приехать стремится,
Работать приехать стремится
У Чёрного моря.
Но вот наступила лихая пора,
Период конца испытаний,
И вот, как всегда, протоколов гора -
Плод наших совместных страданий,
Плод наших совместных страданий
У Чёрного моря.
Конечно, не раз я приеду сюда
И в час наступленья разлуки
Хочу, чтоб он базою стал навсегда
Прогресса «Гранита» в науке,
Прогресса «Гранита» в науке
У Чёрного моря.
Слова К. Тюфяева на мотив песни Л. Утёсова
О КОСТЕ-МОРЯКЕ.
Шаланду, полную приборов,
Отправили по воле волн,
Что в Феодосию прибудет
Не знает даже Посейдон.
Припев: Я вам не скажу, что завтра будет,
Завтра – это очень далеко,
Так лови сегодня миг удачи,
Потому что завтра всё не то.
Покинув нехотя вагоны,
На Чумку прибыли гурьбой,
Васильев встретил нас с улыбкой:
Макета нет, а только бой.
Припев.
Ты заработаешь, мы знаем,
Ведь ты – творенье наших рук,
Не подорвёшь наше здоровье –
Лечебный есть у нас маршрут.
Припев.
Характер подлый твой известен,
Когда есть выход – ты молчишь,
Сигнал появится тогда лишь,
Когда на море гладь да тишь.
Припев.
Работу ждём мы с нетерпеньем,
Хотя она обрыдла нам,
Ведь Александров наливает
В приборы спирт по этим дням.
Припев.
Макет с тоской мы покидаем,
Лишь выходные подойдут,
Борис Васильич заявляет:
«Шурпа, шашлык на море ждут!»
Припев.
Бычков в Азове мы ловили,
Весь Карадаг мы обошли,
А в Коктебле и Щебетовке
Портвейн мы брали для души.
Припев.
Так наше лето пролетело,
Пришли на море холода,
Пора домой нам возвращаться,
В родные милые края.
Припев.
Слова А. Степанянца
Мы все приехали сюда
Работать по заказу,
Здесь кто-то был по десять раз,
А кто не был ни разу,
И с нами тут разделит всё –
И в радости, и в горе
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё
Приветливое море.
Накачки блок опять дрожит
И молнии роняет,
Наводка в воздухе висит,
Затвор не затворяет.
Поможет нам исправить всё,
Хоть это и непросто –
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё
Старанье и упорство.
А выходным погожим днём
Мы загорим и слезем,
Полморя мы переплывём
И на гору залезем,
Мы выпьем всё, что горячо,
И нужен вновь народу
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё
С икрою бутерброды.
К себе домой из здешних мест
Мы все вернёмся вскоре,
Мы здесь оставим солнца блеск
И Карадаг, и море.
Под ленинградским под дождём
Нам вспомнится с тобою
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё,
Мотив знакомый, а ещё
Столовое сухое.
На мотив песни «Ходили мы походами в далёкие края»
Водили экспедиции
Мы в южные края
И в бухте Феодосии
Бросали якоря,
Бывали в Новом Свете мы,
Где ласковый прибой,
Но сердце ленинградское
Всегда, Нева, с тобой.
Припев: Помним наше небо голубое,
Помним ленинградские дожди,
Помним мы кой-что ещё такое…
В общем, город наш любимый, жди.
Мы, горными тропинками
Свершив большой вояж,
Ложились к солнцу спинками
На самый царский пляж.
А чтобы солнце жаркое
Дотла нас не сожгло,
Канистра необъятная
Хранит в себе вино.
Припев.
И пусть тропинки горные
Порой вгоняют в пот,
Готовы на повторные
Восходы в небосвод.
А если потемнеет вдруг
И дождичек польёт,
Автобус трогай, Коля-друг,
И каждый пусть споёт:
Припев.
На мотив песни «Под городом Горьким, где ясные зорьки…»
КОМАНДИРОВОЧНАЯ – ЛИРИЧЕСКАЯ
На Чумке далёкой,
На горке высокой
С утра и до ночи работа идёт.
А там, под дождями, ! 2 раза
В осеннем тумане !
Остался наш город, который нас ждёт. !
У берега Крыма
Мы, солнцем палимы
Мечтаем вернуться к родным берегам.
Но кончить работу ! 2 раза
Мешает нам что-то, !
А что, нам не скажет ни Бог, ни Адам.!
То нет юстировки,
А то нет сноровки
Заставить, чтоб вышли в залив корабли.
Вот так и скучаем, ! 2 раза
О доме мечтаем !
И песни поём о далёкой любви. !
На мотив русской народной песни «Метелица»
Со-би-рали мы систему целый год
И-и-и-и отправили с попуткой на куро-орт.
Припев: Ты постой, постой, красавица моя! ! 2 раза
Дай мне наглядеться, радость, на тебя! !
На тво-ей панели яркие огни,
На-а-а-а прощанье жёлтой лампочкой моргни-и.
Припев.
По-ле-чу я за тобою, так и знай,
То-о-о-олько пломбу ты в пути не потеря-ай.
Припев.
Ду-ша в душу заживём с тобой вдвоём,
Ты-ы-ы-ы работай, а мы водочки нальё-ом.
Припев.
Назад на: http://www.proza.ru/2017/12/16/1925
Продолжение на: http://www.proza.ru/2017/12/16/2054
Вернуться к оглавлению: http://www.proza.ru/2017/12/14/1967