2. Неожиданный вариант возвращения на флот

Альберт Иванович Храптович
           На фото: 1. Наш военный  посёлок на Камчатке; 2. Вид сверху на флотилию подводных локок.

             (Продолжение. Предыдущее см.http://www.proza.ru/2017/12/06/345).

            О проведенном в УЦ времени, о новых друзьях, о командирских саунах по пятницам во главе с самим Каравашкиным, (отличное мероприятие, много дававшее нам в плане здоровья и в плане взаимопонимания), можно рассказывать долго. Но об этом в другой раз и в другом месте.  Здесь я ограничусь лишь одним примечанием. В ходе учебного процесса пришлось столкнуться с очень сложными вещами в ракетной и электронно-вычислительной технике, которые мне трудно было понять. Раньше со мной такого не бывало. То ли возраст сказывался, то ли сложность поступающей на вооружение новой техники.

           Вспоминались слова одного из адмиралов на Высшей аттестационной комиссии. В ответ на моё заявление о том, что мне поздно уже переучиваться на ракетчика, он сказал:
  - Да, там ученые придумали что-то такое, похоже, и сами до конца не понимают, что именно. Но Вы не беспокойтесь: те, кто сможет с ним обращаться, у Вас будут. Ваша задача, как командира, – обеспечить готовность корабля и экипажа к выполнению боевой задачи, скрытность и надежность боевого патрулирования в океане. А в этом, насколько нам известно, Вам опыта и мастерства не занимать. Потому рекомендуем Вас к назначению на должность командира экипажа ракетоносца.
           Им-то что, а мне приходилось нелегко осваивать новую технику, разбираться в деталях. Но, как говорится, не сдавался.

           Ближе к концу обучения, я всё-таки подсунул Каравашкину «бомбу»:  составил список из 19 фамилий тех, кто по тем или иным причинам не подходил для службы на ракетоносце и подлежал замене. Подобный шаг угрожал Тихоокеанскому флоту большим скандалом – обнаружилось бы халатное отношение флота  к комплектованию экипажа подводного ракетоносца.
           Надо отдать должное Каравашкину и здесь. Он не стал меня отговаривать, угрожать и т.д., знал, что это бесполезно.  Пользуясь тем, что на флоте у него остались друзья из высоких начальников, он решил вопрос прямо с флотом, не выходя на ГШ ВМФ, которому непосредственно был подчинен. С ТОФ, без лишнего шума, прислали действительно толковых специалистов, а моих забрали назад. Что и требовалось в данном случае.
               
          Интересно еще одно.  Я уже говорил, что после выпуска из УЦ  экипажи ракетоносцев отправлялись на Северный флот.  Первые экипажи – на завод в Северодвинске, достраивать и принимать корабли, если уже подходили к тому сроки. Вторые – в дивизию в Гремихе.  В самом конце обучения все командиры знали, кому что предстоит. К тому времени нам стало известно, что в Гремихе, куда нам предстояло отправляться, уже почти не справлялись с приемом новых кораблей и экипажей. Даже мест у пирсов для кораблей уже не хватало, не говоря уж о жилье для офицеров и их семей.  Команды матросов, а так же мичманов и офицеров,  их семьи приходилось размещать чуть ли не в помещениях для складов и гаражей.  Занятия, тренировки на базе проводить негде, кораблей  для отработки задач вторыми экипажами нет, все заняты боевой подготовкой и боевым патрулированием в океане. В числе прочих слухов прошел и такой, что  два корабля нашего, 667 БДР проекта в недалеком будущем должны уйти с Севера на ТОФ.

           Было о чем задуматься. Перспектива два-три года болтаться в незнакомой базе без дела, без помещения для команды и без жилья для офицеров, мичманов и их семей отнюдь не радовала. Настроение в экипаже, особенно среди офицеров, семьи которых в большинстве своем оставались на Камчатке, падало.
И в это время для проверки УЦ приехала очередная комиссия ГК ВМФ из Москвы. Возглавлял её кто-то из заместителей Главкома, к сожалению, уже не помню кто. (По-моему, контр-адмирал Рябов).  Пока комиссия работала по своему плану, проверяя, в том числе, и мой экипаж, у меня в голове вдруг возникла «гениальная идея».  Немедленно понёсся к московскому начальнику, напросился на прием.
           Для начала обрисовал адмиралу обстановку на СФ.  Он ответил, что  и сам её прекрасно знает,  но помочь нам ничем не может. И вот тут я ему и предложил: по окончании учебы отправить мой экипаж не на Север, а сразу на ТОФ, прямо на Камчатку!  Адмирал опешил:
- Но там же нет ваших кораблей!
- Ну и что? Во-первых, скоро они там будут. А во-вторых, пока они туда придут, я смогу отработать экипаж на одном из ракетных, пусть и не новых, кораблей, пусть и не с таким ракетным комплексом, как у нас. Но мы будем готовы принять любой БДР немедленно, с его приходом на Камчатку.
Московский начальник, к большому моему удовольствию, как говорится, сразу «врубился»:
- А что, командир, в этом что-то есть!  Обязательно доложу Главкому. Он и решит.

           Комиссия улетела в Москву. Экипажи моих друзей-командиров заканчивали  подготовку,  один за другим убывали на Северный флот.  Скоро подошло время и нашего выпуска. Каждый из нас получил соответствующую итоговую оценку, офицеры аттестацию. Я был просто поражен той, которую написал на меня Каравашкин. Подробно излагать не буду, только скажу, что она была не только положительной, но и весьма для меня лестной.
 
         По традиции, прощальный вечер с командирами, некоторыми преподавателями и руководством УЦ состоялся в нашей командирской сауне. Я не просто накрыл там стол, но организовал оригинальное оформление. Попрощались тепло в буквальном и переносном смысле.  Так же, но уже со слезами на глазах попрощались и с нашими друзьями. Никто из нас тогда не думал, что, возможно, мы расстаемся навсегда, и кроме как в письмах и фотографиях иначе пообщаться нам уже не придется.

         Оставалось дня два до отъезда из Палдиски. Готовились документы для отправки нас на Север. Откровенно говоря, я не ждал уже чего-то другого. Думал, адмирал из Москвы, который обещал доложить о нас Главкому, не решился, не выбрал подходящий момент для доклада, мало ли что могло быть. Или Главком просто отказал.  Ну и нечего расстраиваться, пойдем по Большому кругу дальше, как все.
 
         Однако адмирал не обманул, Главкому доложил. И Главком с нами согласился!  По его приказу, после выпуска, в марте 1980 года наш экипаж самолетом вылетел прямо на Камчатку, в свою флотилию.
         Восторгу моих офицеров, мичманов, да и матросов, которым не пришлось мыкаться по холодным углам на СФ, не было предела. Особенно тем, у кого здесь, во флотилии, оставались друзья, а в поселке семьи. Но и остальные тоже были довольны. Мы с удовольствием смотрели из иллюминаторов самолета на сверкавшие вершинами родные камчатские сопки, дымящиеся вулканы, Авачинский залив и даже наш поселок. Мы - дома!

                Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/10/417