Предыдущая страница http://www.proza.ru/2017/12/05/1359
Не обошлось и без других трагических недоразумений. По приказу Нахимова стали топить корабль «Ростислав». Затем, также ссылаясь на Нахимова, - транспорт «Кубань», груженный боеприпасами.
До этого по распоряжению Павла Степановича в подводной части кораблей и фрегатов его эскадры прорубили отверстия на случай затопления судов. Отверстия заделали пробками и законопатили.
Корнилов, узнав, что топят «Ростислав», бросился на корабль и приказал немедленно заглушить отверстия и откачать воду.
Неизвестно, как объяснялись между собой два вице-адмирала, но вне себя от случившегося Корнилов приказал передать на все суда, что если без его личного приказа будет открыта хоть одна подводная пробка, он отправит командира судна к царю в кандалах. Недоразумений больше не происходило.
Эти факты свидетельствуют о накале страстей и неразберихе в руководстве обороной города. Многие участники обороны Севастополя, вспоминая после войны минувшие события, полагали, что причина столь необдуманных действий заключалась в растерянности руководителей Черноморского флота, фактически руководивших обороной в начале осады города, и прежде всего Корнилова.
Но не дай бог высказать хоть малейшее сомнение в правильности действий наших героев. Любители фанфар и барабанов сотрут в порошок любого сомневающегося в святости канонизированных черноморских адмиралов.
Это повелось ещё с царских времён. В 50-летнюю годовщину Крымской войны цензура запретила публиковать статью вице-адмирала Ивана Фёдоровича Лихачёва, который был флаг-офицером у Нахимова во время обороны. Адмирал, отличавшийся честностью и независимостью суждений от начальственных пожеланий, написал о том, что сам видел и знал.
Мои попытки найти его статью в ЦГА ВМФ не увенчались успехом. Мифы гораздо удобнее и приятнее, чем факты.
В отличие от Севастополя, оборона Кронштадта с моря в 1854 году предусматривала постановку двух минных заграждений. Оба заграждения прикрывали артиллерией с кронштадтских фортов.
Всего у Кронштадта выставили 947 пиротехнических 309 гальванических мин. Зная о минах, союзники ограничились только демонстрацией присутствия своих кораблей. Подводные мины разработали два иностранца, немецкий инженер и учёный Мориц Герман Якоби, которого после принятия им российского гражданства окрестили Борисом Семёновичем, и шведский инженер Альфред Нобель.
Швед гражданство России принимать отказался, а потому и в славную когорту русских учёных, портреты которых красовались в нашем физическом школьном кабинете, его не зачислили.
Мины Нобеля, небольшие конической формы, были ударного действия и удерживались на якорях. Мины Якоби выглядели более солидно: бочонки с зарядом пороха, который весил несколько пудов.
Почему в Севастополе к началу войны не оказалось ни одной мины, можно только удивляться. Во всяком случае, в РГА ВМФ нет документов, из которых было бы видно, что командование Черноморского флота запрашивало мины, а ему наотрез отказали.
Позже минные заграждения по инициативе армейских инженеров, но опять-таки не моряков, выставили в устье Дуная и Буга, а также в Керченском проливе. Зато в Севастополе, чтобы перегородить фарватер, топили боевые корабли, хотя такого количества мин, как для защиты Кронштадта, здесь не требовалось.
Продолжение http://www.proza.ru/2017/12/07/1660