Распрощавшись с небольшим экипажем бывшего свадебного парохода, мы вышли на берег и направились в сторону хижины великого вождя довольные своим путешествием, мечтали одарить всех подарками, привезенными с Острова №2 и представляли как будут выглядеть их изумленные лица от столь необычных безделушек. Но…
- Зачем ты пришел, зятек мой хороший? - спросил вождь клана Ватрушек, как только мы предстали перед его светлостью. - Давай, до свиданья, - сердито добавил он.
- Не понял, - изумился я, - как это понимать? Это же мы, ваши дети, которые наконец-то вернулись обратно в отчий дом Кайи.
Вождь долго молчал, задумчиво и пристально смотрел на меня, иногда прохаживался взад-вперед и наконец, произнес:
- Давай размышлять логически, - мой новый папа почесал затылок и огладил седую бороду. - Ты взял в жены мою дочь. Верно? Значит она твоя и это определяет то, что ты варварским образом отобрал у нас родную кровиночку, - вождь театрально пустил слезу и продолжил. - Из-за тебя мы осиротели, теперь она уже не наша дочь, а твоя собственность, так корми ее сам и пои.
- Это шутка! - вскричал я, все же понимая, что вождь, по-видимому, в чем-то прав.
Но он не обратил внимания на мою попытку вклиниться в монолог, продолжил:
- Работай на нее, да хотя бы продай себя в рабство главное, чтобы Кайя ни в чем не нуждалась, - он поднял указательный палец вверх и добавил. - Но к нам не лезь!
Я открыл рот, не веря собственным ушам. Сильно создалось впечатление, что я все еще нахожусь на палубе бывшего свадебного парохода и вижу изрядно дурной сон.
- Давай, до свиданья, - разволновался отец Кайи и с этими словами ушел в дом, закрыв перед нами входную дверь.
Я был очень сильно обескуражен и подавлен поведением вождя, не понимая, что вокруг меня творится. Наверное так и стоял бы долго, если случай не преподнес мне сюрприз в виде проходящего мимо Ефимыча, который шествовал по улице с гордо поднятой головой и философской физиономией. Он держал на вытянутых руках очередную непонятную штуковину собственного изобретения, выполненную в виде пирамидки и утыканную разноцветными проводами.
- Ефимыч, - окликнул я его. - Что происходит?
Он остановился, недоуменно посмотрел на меня и произнес:
- А что ты тут делаешь? Давай, до свиданья! Зачем ты здесь нужен?
У меня создалось впечатление, что дедулька спятил с ума, но несмотря на это досадное недоразумение я был настойчив.
- Но как же так? - допытывался я у него. - Я же теперь тоже принадлежу клану Ватрушек.
- Нет дорогой, не принадлежишь, потому что клан Ватрушек - это работники, земледельцы, овцеводы, виноделы, они созданы для того, чтобы творить в мире добро, выраженное в виде всевозможных вкусных продуктов, великолепных предметов и делятся ими с другими островами, взамен получая нож, вилку, станок и так далее. А ты простой тунеядец! Ты не нужен нашему клану. Убирайся!
- Но у меня есть деньги! - вскричал я.
На что Ефимыч продолжил:
- Деньги? - дед ухмыльнулся. - Деньги, вот казус происходит такой лишь с Дальним островом, мы отдаем им самое лучшее что у нас есть, качественное и отборное, нет цены нашему продукту, а взамен от них, вместо продукции получаем какие-то непонятные зеленые бумажки. Да не в этом суть: когда назначили нового вождя, а по совместительству твоего тестя, к тому времени этих зеленых бумажек накопилось великое множество, потому что люди не знали что с ними делать, - философски размышлял он, - и вождь придумал как их применить на деле. Они хорошо разжигают поленья для семейного очага. Он попросту отправлял ненужные и бесполезные бумажки с портретом непонятного человека в печь, тем самым ускоряя процесс возгорания дров. На иные дела бумажки не пригодились, - дед Ефимыч явно о чем-то задумался, он стоял, отложив пирамидку в сторону, смотрел вдаль.
- Ну зачем так они с нами? Этот дальний остров, - не унимался дед. - А ты иди отсюда по хорошему, - внезапно переменил тему беседы Ефимыч на иной лад, поднял свою пирамидку и засобирался продолжить путь далее, известный только ему одному и даже не попрощавшись с нами.
- Но ты же не ответил на мой вопрос, - кричал я ему вслед. - Земляк, ты же тоже иноземец, так вразуми меня, я ничего не понимаю, - с отчаянием кричал я.
Дед обернулся, испытывающее посмотрел на меня и неторопливо подошел обратно. Я нерешительно смотрел то на него, то на Кайю, которая чего-то испугалась и даже не пыталась понять смысла разговора, а лишь растерянно смотрела по сторонам, иногда жалась ко мне, беззащитно глядя в мои глаза.
- Для того чтобы состоять в нашем великом клане, необходимо очень много работать и любить свою специальность, но ты этого не хочешь делать, потому что решил весело проводить время в путешествиях и ублажать свой взор всевозможными красивыми пейзажами да ландшафтами, - дед опять задумался и принялся теребить бороду и наконец провозгласил. - Мой тебе совет, поезжай-ка на третий остров, хватит баловаться, да обучись там какому-нибудь ремеслу, научись работать, обрати внимание на искусство земледельцев, осядь на земле. Когда ты станешь хорошим работником, приезжай обратно к нам. Вот только тогда ты будешь посвящен в великую тайну клана Ватрушек, который состоит из специалистов высочайшего уровня, - у Ефимыча горели глаза, он продолжил свою пламенную речь дальше, - клан Ватрушек велик своими людьми, поэтому и славится на весь мир. А теперь ступай, - поднял он указательный палец вверх и не попрощавшись, скрылся за поворотом.
Вот таким вот образом все мое погружение в развлекательную миссию на первом острове было разрушено на корню. Планы оказались сорваны и растоптаны местным людом по причине того, что я из-за своей глупости попал в нелепейшую ситуацию, поскольку сначала легкомысленно женился, даже не думая о том, что надо будет кормить жену и о том, что еще придется работать во благо процветания клана Ватрушек. Тем самым пожертвовать своей свободой и беспечностью, в результате чего уничтожить свои мечты.
Впервые в жизни задумавшись о словах Дом и Уют, я понял, что для начала надо научиться чему-нибудь близкому мне по душе, затем построить дом, а уж потом отдыхать, понимая, что обеспечил свою семью благополучием и спокойным существованием.
Таким образом за один лишь день я повзрослел и поумнел на несколько лет, даже не подозревая чем это может для меня окончиться, верил лишь в свою трудоспособность, смекалку да удачу, до этого момента сопутствующую мне во всех начинаниях, поэтому открыл свой чемоданчик, вынул оттуда деньги и пересчитал их.
Денег еще оставалось очень много и хватало при приблизительном осмотре как минимум на год. Я поделил их на две равнозначные кучки, затем одну из них еще раз пересчитал и оказалось, что с этой кучкой денег мы сможем прожить еще полгода в роскоши, ни в чем себе не отказывая. Соответственно и вторая кучка предлагала то же самое, но а за это время надо найти какую-нибудь работу, не требующую специальности, чтобы пополнять запасы кучки. Также надеялся обучиться какой-нибудь профессии, да найти себе настоящую работу по душе.
Отдав вторую кучку жене, я загрустил, собрал чемоданчик, поскольку добираясь до денег, выкидывал из него свои приобретенные за последнее время вещи и предложил бедолаге двигаться в сторону пристани, надеясь попасть на пароход, идущий рейсом на Остров №3.
Ватрушка со слезами на глазах побежала прощаться с родственниками, а я же усевшись под яблоней на чемодан, взял в руку веточку и вычерчивал на земле финансовую схему нашего дальнейшего существования. Иногда наблюдал за тем, как Ватрушка мечется из одного двора в другой, обнимается с родственниками и друзьями клана, целуется с ними на прощание.
Зрелище мягко говоря было очень грустным. У меня сжалось сердце и похолодело внутри от ожидания чего-то рокового и крайне неприятного. У Ватрушки был настолько жалкий и подавленный вид, как будто она прощается с ними навсегда. Ох если бы я знал заранее, что это была жестокая правда жизни, хотя я в то время не подозревал об этом и лишь удрученно ждал возвращения опечаленной жены, моей любимой Ватрушки, которая целиком и всем сердцем доверилась мне, слепо надеясь и понимая, что ее счастье находится в моих руках, поскольку искренне и нежно полюбила.
Наконец я дождался возвращения Кайи, обнял ее нежно, очень искренне расцеловал, растрогался и сам пустил слезу. Мы одинокие в этой жизни и не понятые людьми, обнявшись очень долго стояли у калитки вождя, а по совместительству прагматичного тирана и великого злодея, чувствуя любовь и тепло друг к другу. Размышляли о планах на будущее, ощущали ту хрупкую нить, которую если порвать то все разрушится, превратится в одиночество и холод, а если не разорвать то та единственная хрустальная, но очень хрупкая мечта сможет осуществиться и для нас наступит рай.
Мы растворялись в мыслях друг друга и я отчетливо понимал ее, а она, по-видимому, мои. Так и простояли бы вечность, если бы у Ватрушки не окончились мыслишки. Тогда она взяла себя в руки, повинуясь привитой ей с рождения женской мудрости, подняла с земли чемоданчик и решительно потянула меня за руку, увлекая в сторону пристани.
По дороге мы зашли в небольшой магазин, в котором прикупили такой же небольшой дополнительный чемоданчик, надеясь заполнить его вещами, взяв их в дорогу и которые обязательно должны нам понадобиться на третьем острове, поскольку еще не ведали как там обстоят дела с вещами да продуктами первой необходимости.
В магазине одежды для островитян я одарил Ватрушку самым лучшим и дюже прекраснейшим платьицем, на что она долго радовалась, примерив его на себе, без конца крутилась рядом с зеркалом и потихоньку забывала неприятности. Взамен она принесла мне в дар легкомысленную кепочку с прозрачным козырьком. Мне было очень неловко, но я однако одел ее на голову, чувствуя себя полным идиотом, но твердо зная, что в сложившихся печальных обстоятельствах лишний раз Ватрушку огорчать не стоит, да и вообще-то правильно мы сделали, что решили отвлечься от столь катастрофического положения наших дел на всякую ерунду.
Это была самая настоящая агония.
Когда вышли из магазина, светило очень яркое солнце, проклятый козырек кепки пропускал солнечный свет и усиливал его воздействие на мое и так уже покрасневшее лицо, но я терпеливо следовал к следующему магазину, раздраженно думая о том идиоте, который изобрел сей нелепый предмет головного убора.
- Да выброси ты уже ее наконец, - устало вымолвила жена, - я же вижу как ты мучаешься.
Я обрадовался и повесил кепочку на ветку ближайшего дерева, надеясь на то что какой-нибудь извращенного нрава человек да польстится находкой.
На причале стоял задумчивый тесть, а по совместительству вождь замкнутых в своем обществе Ватрушек, он держал в руке маленький сверточек и иногда лукаво на него поглядывал.
- Мать не придет, - произнес он, обращаясь к Кайе, как только мы подошли к нему, - плохо ей, да и незачем лишний раз проливать слезы, - сурово глядя на меня и сдвинув брови добавил он, но однако побледнел и часто заморгал глазами.
Ватрушка разрыдалась и кинулась в щедрые объятия отца, у которого сверток выпал из рук, а глаза увлажнились, скупая слеза медленно поползла по загорелой морщинистой щеке мудрого старца и предводителя клана, а по совместительству моего тестя и родного отца семейства земледельцев и искусных умельцев.
- Береги ее, - обернулся ко мне отец Кайи, - да прости за то, что так получилось, но таковы порядки в общине, иначе никак, да и дармоедов мы не держим. Вот научишься чему-нибудь путному, так сразу же и приезжай обратно к нам, мы тебе будем всегда рады.
Я внимательно его слушал, вникая в смысл, он продолжал наставлять меня, затем спохватился:
-Да, забыл, - с этими словами вождь ловко подхватил с земли сверточек и загадочно посмотрел на меня. - Развернешь его только тогда, когда пароход отойдет от пристани и наш остров скроется из вида, - и с этой напутственной речью он хитро улыбнулся, пристально посмотрел мне в глаза и передал сверток.
Я поблагодарил тестя, крепко пожал его жилистую руку, обнял его, надеясь поскорей выучиться чему-нибудь полезному и вновь увидеть умное, доброе и такое милое, родное лицо главы семейства Ватрушкиных клана Ватрушек, а по совместительству моего нового Папы.
Пароход подал три печальных гудка, что означало приглашение на посадку и все пассажиры заторопились заполнить его чрево собою и своим багажом. Веселый боцман, мой бывший коллега ловко выхватил из рук Ватрушки чемоданчик и подал ей руку, чтобы той удобнее было подняться по трапу. Я смутно вспомнил его лицо, да и он, по-видимому, припоминал, что мы могли где-то с ним веселиться. Далее одарил нас флотской байкой, которую я уже слышал минимум раз сто, начиная с колыбели и заканчивая последней, произнесенной устами моего коллеги.
- Да ты наверное тоже из Гавани? - веселился боцман, провожая нас по коридору к отведенной каюте. - По роже видно, что ты наверное бывший моторист, либо отставной боцманюга, а то и вовсе поплавок но всяк морской людишка, ибо глаз у меня дюже наметанный.
- Бывший боцман, - устало ответил я ему, немного завидуя тому, что мужик находится при деле.
- Ого, ну коллега, тогда я вечерком загляну к тебе на огонек или нет, не так, лучше вы оба ко мне приходите, после собачьей вахты, надеюсь ты не успел забыть, когда она заканчивается?
Я, немного повеселев, рассказал ему байку о тяжелой собачьей вахте, на что он досадно отмахнулся, видимо тоже много раз слышал ее и мы довольные друг другом, распрощались до четырех часов вечера.
Ну а далее, оставив Ватрушку в каюте, где она сразу же закопошилась, разбирая вещи, я вышел на палубу, облокотился о леерное ограждение, закурил, положил пачку сигарет и огниво на планширь, ожидая отправления парохода, наблюдал за удаляющейся фигурой великого человека, а по совместительству хорошего семьянина и любимого Папы.
Пароход пробасил одним продолжительным и тремя короткими гудками, матросы ловко засуетились на палубе, мой недавний знакомый боцман виртуозно дирижировал ими, а я лишь наблюдал и оценивал высочайшее мастерство и качество работы коллеги, членов судовой команды и постепенно опять становилось грустно. Я вспоминал себя в этой должности. Память подсказала как я, так же как и он манипулировал матросами, затем почувствовал себя не у дел, поскольку сейчас являюсь бездельником, а в следующую минуту радость от того, что у меня еще есть возможность и время обучиться новой, более интересной работе.
Вечером, сидя в каюте у боцмана, мы распивали контрабандный коньяк, вывезенный с южной части Дальнего острова, травили анекдоты, смеялись над ними, а боцман расхваливал свой пароход, гордился капитаном, механиком, личными любимыми матросами и конечно же собою.
Я же в свою очередь тоже не уступал ему в красноречивых похвальбах и описывал свой пароход, но к сожалению уже бывший, для красного словца, это для Ватрушки приукрашивая свою значимость на нем, поскольку боцман сразу же раскусил меня и тактично не перебивал лгунишку на несостыковках в рассказе, особенно в фрагментах, касающихся профессиональной деятельности.
Ватрушка хихикала и одновременно гордилась мною, а пароход величественно рассекал волны своим могучим форштевнем, все вокруг было умиротворенно и тихо. Пассажиры гигантского лайнера готовились ко сну, мы с боцманом распивали коньяк, а члены судового экипажа готовились заступить на очередную вахту и с честью нести звание моряка.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2017/12/16/1115