3

Ааабэлла
                (предыдущее:http://www.proza.ru/2017/09/23/892)



По пути на площадь, зашли к Гёде и, объяснив для чего, позвали с собой. Тот обрадовался, но, заметив Акама, помрачнел и сказал, что придёт чуть позже.
 
  На площади Эркин принялся бить в гонг, созывая мужей. Пока те подтягивались, Акам, рисуя на земле, рассказывал о системе записи игры. Вафа с интересом слушал, одобрительно кивая.
  - Предлагаю улучшить твой способ, - дослушав, сказал он.
  - У? – отозвался удивлённый собеседник.
  - Я изобрёл метод записи чисел, которые заменят твои особые значки, упростив запись. Иначе недалеко и до путаницы, к тому же слишком много надо запоминать. Значки понадобятся для обозначения другой стороны доски и самих фигур. Каждая прямая игровой доски идёт под своим номером в моей игре, как и косая – в «шишках»…
  Акам только качал головой, вникая.
  - Отлично! - воскликнул он, - Но числа… как?
  Вафа присел на корточки, рисуя на земле пальцем.
  - Числа рисуются стоймя с помощью чёрточек, очень просто. Смотри, одна чёрточка – единица (один палец), две… И так до четырёх. Пять изображается птичкой, к которой можно добавить чёрточку сбоку и будет на единицу больше. Можно пририсовать ещё единицу… Вот сколько прямых в моей игре… В остальном твой метод превосходен. Но как в твоей записи отличается ход от взятия?
  - А вот как…
  Они так увлеклись, что ничего не замечали вокруг, забыв о цели прихода. Собравшиеся, ничего не понимая из их беседы, дивились, видя спокойное общение судьи с известным скандалистом. Магда с улыбкой наблюдала за ними. Эти мужчины – большие дети… Женщины куда серьёзнее.
 

  Эркин давно перестал бить в гонг, коронтэнцы переговаривались, а судья с Акамом продолжали улучшать нотацию игры.   Наконец, к ним подошёл Гёде и проскрипел, зло зыркнув на Акама, с которым они друг друга терпеть не могли:
  - Народ собрался, судья!
  Вафа поднял голову от записей и, взглянув заговорщически, сказал Акаму:
  - Вечером…
  Тот кивнул, вставая.

  - Друзья мои! – начал с помоста свою речь судья, адресуясь к морю голов перед собой.
  - Вам, вероятно, известно, а кто не знает, пусть слышит, что ныне наш город свободен от завоевательниц!
  Радостных криков в ответ не последовало.
  - Коварством они пленили нас, жестоко расправились с теми бесстрашными, что пошли отбивать захваченных… Давайте почтим их память…
 
  Вафа помолчал, склонив голову.  Молчала и площадь. Затем он продолжил:
  - И что хорошего вышло из злого умысла наших противниц? Небо перессорило злонамеренных дев, и они до сих пор воюют друг с другом. Новый их приступ был отбит всего двумя нашими парнями на высоте, а попытка соорудить новую огненную стену сметена потоками воды с Небес. Небо осудило их!
  Насилие порождает лишь другое насилие – в ответ, но не способно родить мир.
  Однако мы уже обожглись на своей доверчивости… Поэтому разумным видится до установления хороших отношений с соседками, пока они не отрешат от власти своих злобных дур… закрыть город.
  Посты на входе, развалив пустующие дома – перекрыть брёвнами улицы внизу. Подготовить горы камней для метания, сложив за этими укрытиями. И дежурить в достаточном количестве в этих местах.
  Мы ни на кого не нападаем! Но и к себе не пустим врагов. Все запреты завоевательниц отменяются! Разрешаются городки и ограды. Идут последние Дни Даров, поэтому пожелайте всем нам хорошего…
  И не надо думать, что этот хороший – я.
  Раздался лёгкий смех в толпе. 
 
  - Я уступил уговорам сошедших с Небес, - судья показал рукой на Эркина и Магду, - согласившись на время, пока всё так хрупко, поучаствовать в вашей и своей судьбе. Если, конечно, вы не против.
  - Неет! Нет! – негромко раздалось из толпы.
  - Благодарен вам за доверие и прошу с любыми полезными для города предложениями обращаться в любое время. Если кто-то хочет высказаться, пожалуйста.
  - Я! – прокричал Акам, вызвав лёгкий гул в толпе.
  Судья сделал приглашающий жест на возвышение. Эркин посмотрел на Магду. Его взгляд говорил: «Ну, вот… начинается».
 
  Акам поднялся и, усмехаясь, уставился на собравшихся.
  - Мы свободны… - покачал он головой, - Почему же не видно радости?  Привыкли быть под девами? Два героя, принесшие освобождение городу, находятся неизмеримо выше нас не только по своему местоположению, но и по духу! Хоть кто-то попытался помочь им? Включая меня.
  - Нет! – потряс он головой.
  Однако мы не откажемся воспользоваться плодами их победы!
  - А сами они… - здесь он сделал отметающее движение рукой, - лучше б ушли. Больно кровавы дела их… Мы бы в жизни на такое не решились… продолжая пресмыкаться.  Нет, в самом деле, кто знает, что этим героям ещё взбредёт в голову?
 
  Поражённая, Магда с большим интересом слушала. Говоривший прекрасно интонировал и жестами обыгрывал свои слова, словно пародируя обычного обывателя. Театр одного актёра, да и только, сказали бы мы.  И содержание верно, коль вдуматься.
  Слова Акама сопровождались возраставшим недовольным шумом. Раздались выкрики:
  - Вон, трус!
  - Гоните его!
  - Прочь!
  Акам стоял среди летящих в него оскорблений, гордо подняв голову. Он собирался что-то ещё сказать, но вперёд протиснулся Гёде, который сразу в лицо принялся оскорблять Акама:
  - Мерзкая рожа, поганый язык…
  Но Акам перебил его, протянув в сторону оскорбителя руку:
  - Так вот ты кто! А я думал лишь тип с большими кулаками при маленьких мозгах…
  Гёде задохнулся от злости, не находя слов. Акам же продолжил:
  - Там наверху за нас сражается твой парень! Почему ты здесь, когда он там? Или понравилось в плену?
  Этого командир городошников стерпеть уже не мог, и так как языком он владел куда хуже Акама, то употребил его иначе: набрав слюны, харкнул вверх, попав в лицо насмешнику на помосте.
  Словно по мановению могущественной руки любой шум стих. В городе никогда не дрались, потому и оказались не готовы к войне. Даже поход с дрекольём на женский город воспринимался, как акция устрашения. Ясно, что узрев их, девы струхнут и запросят пощады. Любой конфликт разбирал Вафа, да так, что больше конфликтовать не хотелось. А тут всё происходило на глазах у судьи… Площадь замерла в ожидании реакции Акама.
 
  С тем же впервые случилось непонятное самому. Не отдавая себе отчёт в том, что делает, он кинулся сверху на обидчика, в полёте набрав скорость и вес для хорошего удара головой в лицо. Площадь услышала глухой стук и падение двух тел. Магда вскрикнула и закрыла рукой рот, продолжая смотреть расширившимися глазами.
  В полной тишине Акам с трудом поднялся. Его пошатывало, лицо залито кровью… Гёде, который продолжал лежать, оглушённый. От Акама шарахнулись назад, так он был страшен.
  - Кто? – спросил он, обводя собравшихся безумными глазами, голос его был слышен и в конце площади, - ещё хочет меня оскорбить? Убью! Подходите.
  Коронтэнцы попятились. В этот момент с помоста слетел Эркин, обхватил сзади Акама и, вскинув на плечо, понёс прочь с площади. Акам попытался высвободиться, но железные объятия, усилив нажим, объяснили без слов, что сломают рёбра, если будет дёргаться, и он смирился.
  Унося возмутителя, Эркин не видел, как Магда спрыгнула, чтоб оказать помощь поверженному, а судья застыл в позе статуи Скорби.

  За поворотом, не выпуская буйного, Эркин спросил:
  - Успокоился?
  Акам подумал и ответил:
  - Более-менее.
  Эркин понёс его дальше, снова остановился и задал вопрос:
  - Чего сейчас более? Более или менее?
  - А ты не дурак, - удивлённо сказал Акам, - совсем не дурак.
  - Ты не ответил.
  - Но и не умник, - заключил возмутитель спокойствия, - потому что я ответил. Опускай! Дальше сам дойду.
  Эркин постоял немного, словно раздумывая, и опустил Акама на землю.
  - Вот что тебе скажу, Акам, - глядя прямо тому в глаза, произнёс Эркин, - Мне понравилось то, что ты говорил на площади. Скажу больше, ты прав. Но… и ты не особо умён. Ибо лучше быть счастливым, чем правым. Это начинаешь понимать только с любимой девушкой. У тебя нет такого опыта, потому и не знаешь.
  Акам внимательно посмотрел на него.
  - А ты – хороший парень, Эркин… Твоей девушке повезло.
  И добавил:
  - Спасибо, что унёс. Не знаю, что на меня нашло… Мог бы дел натворить. Я и не дрался-то никогда.
  - Здесь никто не дрался. Ты – первый.
  Акам вновь посмотрел на Эркина.
  - Не знаю, прав ли ты относительно того, каким лучше быть… Тут ты верно заметил: этого опыта у меня нет. Но с чем я поспешил, так это с выводом в отношении тебя.
  Эркин взглянул на него. Известно было, что Акам никогда не извиняется. А это было всё же формой извинения. Он протянул скандалисту руку:
  - Никаких обид. Понадобится – обращайся. И знаешь, я б на твоём месте не ночевал дома, а ходил, оглядываясь. Гёде, когда придёт в себя, тебе этого не простит. Говорю неправильно, но в жизни не всегда правильное – верно, поэтому имей с собой дубинку и несколько камней. Если что – не жди, пока нападут. Как сегодня. У Гёде наверняка есть припрятанная бита, а мечет он её превосходно.
  - Спасибо. Уж не попросить ли убежища в женском городе? – пошутил Акам, и усмехнулся, - Я ведь был против похода на них.
  Эркин покачал головой:
  - И не надейся! Побоятся принять. А если примут, то вскоре примчатся к нам с просьбой забрать, предлагая дары.
  Акам улыбнулся, показав, что оценил шутку.
  - Знаешь… - сказал он, согнав улыбку с лица, - … передай мои извинения своей девушке и судье. Не думал, что так получится.
  - Передам. Мы часто не думаем, что выйдет из наших слов. Не забудь мой совет. И кровь с лица смой!
  Эркин повернулся и, не оглядываясь, пошёл на площадь. Акам же некоторое время постоял, а потом повернул не к источнику, а на главную улицу, по которой теперь никто не ходил.

  Когда Эркин вернулся на площадь, Гёде сидел на земле, прислонившись к помосту. Магдин платок, который он держал у носа, был весь в крови. Городошник ещё не совсем понимал: где находится и что с ним случилось.
  - Как он? – спросил Магду Эркин, - Нос, зубы?
  - Нос, - ответила девушка, - Похоже, сломан. Кровотечение не остановить.
  - Закинь голову, - сказал Гёде Эркин, - так скорее прекратит течь.
  Тот повиновался.
  Магда тихо спросила Эркина:
  - Что ты сделал с драчуном?
  - Отнёс подальше, пока он не успокоился. Побеседовал. Он просил передать извинения тебе и судье за своё поведение. Говорил-то он верные вещи…
  Магда удивлённо взглянула на него, а потом неожиданно поцеловала. Вафа слышал их разговор. Вздохнул. Призвал к тишине и вниманию.
  - К этой истории вернёмся позже. Сейчас разбейтесь на группы. В каждой народа – сколько пальцев на обеих руках и выбирайте себе главного.  Затем – разбирать пустующие дома и собирать камни, как решили. Поделите между собой улицы. К вечеру главные доложат мне, что сделали. 

  Но главные явились гораздо раньше, склонив повинно головы перед судьёй.
  - Говорите кто-то один, - сказал Вафа.
  Никто не решался. Тогда он обратился к беловолосому:
  - Давай, ты, Хим.
  Тот поднял голову и признал, что не могут тронуть дома погибших. Раз Небо их сохранило при потопе, то, значит, не зря. Вернуться могут…
  «Да, это я не учёл», - подумал Вафа. Но авторитет уронить нельзя. Вокруг напряжённо ждали, какой он предложит выход. Глаза Магды и Эркина тоже были устремлены на него.
  - Друзья мои, - обратился судья к главным, - эти герои погибли за нас, и будь они живы, то сами бы разобрали свои дома, зная, что сие – в тех же целях. Поэтому предлагаю выбор: помолиться перед каждым разбираемым домом, прося прощения у его хозяина и объясняя: для чего лишают крова земного нынешнего обладателя крова Небесного. И если после этого свыше не будет дан знак, что ушедший против, то разбирайте! Тот, кто на это не пойдёт, пусть разберёт свой дом. Ночи сейчас тёплые, а к холодам будут новые Дни Даров, тогда и новый дом получит. Ступайте и передайте это остальным!
  Эркин с Магдой переглянулись. Судья хорош, ничего не скажешь! Интересно, в ком победит корысть, а кто предпочтёт своё отдать…
  Были разобраны только дома погибших.


                (продолжение:http://www.proza.ru/2017/09/25/779)