Мне тридцать лет. Гл. 8

Людмила Волкова
 Начало  Начало http://www.proza.ru/2014/02/02/67
               
                Гл.8



                И снова оглядываюсь назад – в свои тридцать лет, где уже все определилось и осталось только пожинать плоды ошибок молодости.
                Правда, какие такие ошибки я совершила? По меркам современной морали  я была безгрешна, почти как ангел небесный. Ну, целовалась с мальчиками до замужества! Так это были полудетские поцелуи! Ну, забраковала некоторых (на предмет замужества). Пострадали они от моей девичьей жестокости. Так и меня же отвергали! И я страдала от неразделенной любви! Я же была девушка влюбчивая, сердце мое все время было занято кем-то, пока я не встретила человека, с которым и прожила до старости.
                Пару слов о Шурике и Леоне. Первый оправдал все мамины ожидания – стал доцентом в Горном институте, женился на хорошей девочке. Мы с мужем как-то раз встретили Шурика и его жену на рынке. Он заволновался, увидев меня, подошел, мы обменялись несколькими фразами, пока наши половинки  созерцали эту встречу в стороне. Шурик оставался таким же стройным и моложавым, но от негустой его шевелюры остались только рожки да ножки.
                А Леон вернулся на свою родину и женился там на польке, но  через два года развелся – не выдержала его аскетическая  натура печального факта: его жена позволила себе наводить макияж!  А он был любителем всего натурального, Как с луны свалился! Женщина без макияжа? Вы такую видели? Я говорю о женщинах, которые трепетно относятся к своей внешности, спасая ее от следов времени. Так что я спасла себя от  варианта замужества с Леоном, потому что имею такую же привычку – следить за собой. И мусор  во двор не вынесу в домашних тапках и с бигуди на голове.
                Итак, мне уже тридцать плюс один. И у меня главное событие: мы с дочкой идем в школу первый раз. Она – первоклассница – шагает в  ту,  что по соседству с домом, я еду  троллейбусом в школу номер 28 – преподавать русский язык и литературу. Мы обе волнуемся жутко.
                О новой эре в нашей жизни я уже писала во второй главе. И  о том, как влюбилась в свою профессию с первого школьно дня. Но я не писала о том, во что превратилась моя жизнь.
                В те времена учителя так готовились к урокам: сначала ты пишешь план урока. Но у тебя не один класс, и писать тебе нужно  не один план,   на что уходит куча времени. Ведь тебе нужно определить не только тему урока (это легко), но и две цели – познавательную и воспитательную.
                Например,   анализируя стихотворение Пушкина, ты должен четко знать, что именно воспитываешь в ученике. Возьмем стихотворение «Я помню чудное мгновенье». Положим, я воспитываю любовь к поэзии, прививаю  чувство прекрасного, ну  и так далее. А тебе завуч, математичка, проверяя план, пальцем тычет:
                –  Людмила Евсеевна, это как понимать? При чем тут…красота? Вы воспитываете советского гражданина? Значит, должны прививать патриотизм, любовь к Родине!
                – Но здесь – о любви поэта к женщине! О Родине в этот момент он забыл! – отбиваюсь я, переходя на иронию.
                Завуч таращит на меня глаза – в ужасе.
                – А где патриотизм? Что скажут в районо, если придут с проверкой? Людмила Евсеевна, не смеяться надо, а думать, как  нашим детям привить лучшие качества советского человека.
                – Да ведь  умение любить человека, а не только  родину  – тоже лучшее качество.
                – Но восьмиклассникам зачем эта…любовь? Не рано ли?
                – А в программе это стихотворение есть. И что мне делать?  Удалить как вредное? Так у Пушкина много таких стихотворений – о любви к женщине. Потому что он – мужчина. Теперь мне всю любовную лирику вместе с поэмой «Евгений Онегин» выбросить из плана?
                Завуч хмурится и сопит, не зная, что ответить.
                У меня один шестой класс, два восьмых и один седьмой,  и каждый урок, который я даю в один день, должен быть описанным детально. То есть нужен конспект по каждой теме. Сначала  читаешь первоисточник, потом критический материал. Правда, у меня есть вредная привычка иметь свое собственное мнение о произведении, так что на уроке я отступаю от плана.
                – Учебники в сторону, дорогие ребята! Будем думать своей головой, когда анализируем произведение. И думать вслух! Вместе со мной.
                Детям это нравится. Вырастает лес рук, едва мною или учеником прочитаны  стихотворение или глава из повести, и я  задаю вопрос классу.
                Конечно, я  руковожу этим  процессом, потихоньку подвожу юных моих критиков к той главной мысли-идее, ради которой поэт или прозаик взялись за перо.
                Я уже побывала на нескольких уроках своих коллег и была разочарована. Терпеть не могу этот стиль преподавания: сначала учитель читает нудную лекцию, потом заставляет школьников повторить сей материал, не заглядывая в текст произведения. А дома – непременно учить по учебнику и потом повторять его чуть ли не слово в слово! Ужас!
                Я рада, что заставила своих учеников читать произведение, а не  учебник.     Мне нравится пробуждать в подростке самостоятельное мышление. И сколько же интересного  я узнаю о самом ученике за этот урок-беседу!
                Но  разве это в плане отразишь? Вот и получается: мы пишем планы для начальства.
                Есть еще план воспитательной работы, если ты классный руководитель. А мне сразу же дали 6-б класс –  самый шумный, зато сильный в учебе. В нем учится и дочка завуча, и доченька  директрисы. Так что нужно держать ухо востро: обо всем дома расскажут своим мамам.
                В школе я о своем доме забываю. Дома я думаю снова о школе. Стою в очереди за колбасой или прибираю в квартире, готовлю обед и ужин, в голове моей крутятся события школьного дня. Их всегда так много, и они так задевают мою впечатлительную натуру,  что  невозможно переварить их в одиночестве. И я втягиваю в свои проблемы…кого? Угадали!  Мужа. А он не большой любитель чужих проблем. Потому что устал. Ведь после работы он играет в волейбол, биллиард,  преферанс со своими сотрудниками. И на эти развлечения уходит часа два с половиной или больше.
                Мои переживания Вите кажутся мелкими. Если меня кто-то из начальства несправедливо обидел, у мужа одно утешение на мою жалобу:
                – Что ты все придумываешь?
                Или:
                – Сама виновата. Зачем ты лезешь на рожон?
                Лезть на рожон =– это, например, когда ты говоришь организатору по внеклассной работе:
                –  Лара Юрьевна, нельзя голодным детям после уроков собирать металлолом! Они должны хоть немного поесть и отдохнуть!
                – Но все классы собирают металлолом после уроков и не жалуются! Класс Марии Петровны собрал рекордное количество килограммов, а ваши разбежались по домам и больше не вернулись! Вы план не выполнили.
                Нет, мои дети вернулись, но не в полном составе, так что вернувшиеся отдувались за этих прогульщиков. И моя вина тут есть, но я сопротивляюсь, по-прежнему считая, что нельзя голодных и уставших детей гонять по улицам и дворам в поисках металлолома.
                – Видишь, какой у тебя ужасный характер! – торжествует супруг, становясь на сторону моего «противника».
                Увы, так всегда. А я, дура, прощаю и снова жалуюсь мужу, если мне досталось от начальства. Он ведь под боком. Родителей расстраивать не хочу, Ирочка еще ребенок – меня не поймет.
                Ради справедливости нужно сказать, что первые два  года  моей работы редко омрачались придирками завуча или коллег. Директриса относилась ко мне   с симпатией. Уроки мои хвалила. От завуча я как-то отбивалась, без слез. А вот коллеги иногда доставали. Они ведь все были классными руководителями, так что пеклись об успеваемости своих подопечных и готовы были ради  хороших показателей плюнуть на принципиальность:
                – Людмила Евсеевна, вы поставили в первой четверти Маше Крупиной тройку по русскому языку, а она у меня  ударница! Исправьте эту ошибку.
                – Но для Маши тройка – это потолок. Все три диктанта она написала на двойку. Я ее оставляла на дополнительные занятия, вызывала  к доске, чтобы она хоть как-то исправила положение. А она…
                –  У нее папа – декан факультета, и он не потерпит, что его дочь…
                – А папа тут при чем?
                – То есть, как это – при чем папа?! – изумляется классный руководитель 7-А, преподающая химию. – Вот прибежит к вам выяснять отношения, тогда поймете! А пока настоятельно прошу поставить девочке четверку. У меня завтра родительское собрание, и папочка Маши обязательно придет. Так что держитесь!
                Позднее я поняла, что держаться надо. Родители бывают ужасно вредными. И папа Маши успел до собрания меня перехватить в учительской. Маленького росточка папа, внешне больше походил  на какого-то персонажа из фильма – работягу-алкаша, чем на декана. Он  припер меня к подоконнику с таким свирепым видом, словно хотел выбросить в окошко, возле которого   я  стояла.
                – И как это понять?! Девочка шесть лет ходила в отличницах, а вы ее убили своей тройкой! Немедленно объяснитесь! Она будет поступать в мединститут, и ей сдавать на вступительных химию и математику!
                – А если провалится на сочинении?
                – Я не допущу. Я ведь работаю в мединституте. До вас, у Лары Юрьевны,  моя дочка имела  пятерку, а вы придираетесь. Но я найду на вас управу!
                Последнюю фразу он уже провизжал – нервы сдали. 
                –  Ищите, – говорю я, мужественно изображая бесстрашие. –  А я буду ставить то, что девочка заслужила.  Вот позанимаемся еще дополнительно… А пока…смиритесь.
                Из учительской папаша прямиком шагает в кабинет директора. Мне повезло, что не к завучу. Камилла Константиновна не даст меня в обиду.
                И не дала. Что она там говорила декану, не знаю. Зато химичка меня возненавидела.
                Слава Богу, с родителями из моего класса отношения у меня сложились хорошие. Даже больше – теплые. Наверное, потому,  что почти все они были с высшим образованием и дома привили своим деткам любовь к чтению. А начитанный человек всегда грамотнее остальных. Срабатывает зрительная память, когда человек просто помнит, как правильно пишется то или иное слово. Так что по моему предмету не нужно было натягивать оценки.
                Но, конечно, мои детишки имели кучу недостатков, с которыми как-то нужно было бороться. И я предложила им идею самовоспитания в виде игры под девизом  «Сотвори себя сам!» Пусть каждый ведет дневник, в котором отмечает свои недостатки и достоинства.
                Я эту затею перенесла из собственного детства. Каждый вечер перед  сном я подводила итог своим жалким потугам по перевоспитанию себя. Все это было в виде   плана:
             1.  Не грубить родителям.
             2.   Не врать.
             3     Не ссориться по пустякам с сестрой.
             4.   Помогать маме по хозяйству.
                Ну, и так далее.
                Пунктов было много, и возле каждого я перед сном ставила либо  «плюс», либо минус. «Плюс»– это когда план выполнила – путем самовоспитания. Если честно – крестиков было маловато…
                Моему  шестому «Б» идея так понравилась, что они даже на уроках вели учет своих недостатков и достоинств, выставляя плюсы и минусы. На этих занятиях ловили их другие учителя, отбирая тетрадки, чтобы потом выяснять отношения со мною, строптивой.
                – Как это понять, Людмила Евсеевна? Читайте! Я это конфисковала у вашего разгильдяя,  Дрозденко. Слушайте, что пишет этот негодяй: « Не хамить химозе». И рядом стоит плюс. Что это значит?
                Я терпеливо объясняю, что это значит, и получаю в ответ язвительную реплику:
                –   Делать вам нечего! Ваш Дроздов как хамил, так и продолжает.
                –   Но он старается не дерзить.
                – Лучше бы домашние  задания делал и на  уроках не спал. Я ему –замечание, а он мне в ответ шуточки, и весь класс хохочет, урок срывают!
                Понятно, что дети дома рассказали о своих планах по перевоспитанию, и  родителям идея так понравилась, что они на классном собрании попросили меня поподробнее поведать обо всем.
                Боже, с какими горящими глазами слушали меня родители! Сколько было смеха, когда я приводила конкретные примеры такой работы с детьми! Ведь они бегали со своими тетрадками и откровенно плакались, что плохо получается пункт «не «грубить родителям» или «исправить двойку по матёме до четверга».
                Дети так потешно описывали свои недостатки и так старались от них избавиться, и так доверчиво бежали ко мне с жалобой на себя, что  душа моя плясала.
                А когда после собрания одна мамаша, провожая меня до троллейбусной остановки, сказала мне, что хочет со мною дружить, я вообще чуть не расплакалась от умиления.
                – Людмила Евсеевна, вы мне так понравились, что я хочу с вами дружить!
                – Дружите, – улыбнулась я,  растроганная милой непосредственностью мамы тихого ударника Валеры Захарова.
                Тогда я еще не знала, что эта странная женщина по имени Майя, преподавательница электрофизики в Горном институте,  многие годы будет действительно дружить со мною.
                Как же это интересно – заглядывать в свое будущее, с удивлением отмечая, что во всех человеческих связях есть закономерность!

Продолжение http://www.proza.ru/2017/07/20/1111