(Фото из интернета)
Две недели, на радость Марии, Михаил даже не вспоминал о том, что надо навестить сестру. Жена по вечерам часто ездила к дочери в деревню Расторгуево, где они снимали небольшой домик на лето и куда Олечку отправили в конце июня, сразу же после того случая, когда Михаил задержался у сестры. Благо деревня эта была не так далеко от города, и доехать туда не представляло никакого труда. Он и сам частенько наведывался к дочери, привозил им продукты и гостинцы. Скорее всего, это и было причиной того, что он на время забыл о поездках к сестре в Покров. Жила там девочка с теткой, младшей сестрой Марии, которая была всего на одиннадцать лет старше самой Олечки. Но за ними приглядывала хозяйка дома, милая молодая вдова Анна, которую в округе все звали Нюшей.
В этом году получилось так, что к Нюше приезжал погостить ее брат с женой, который терпеть не мог в доме чужих людей, хотя места хватило бы для всех. Вот и получилось так, что в этом сезоне выезд на дачу сдвинулся на две недели. И как только родня хозяйки уехала, Олечку отправили в деревню, вместе с Натальей. Но прожили они там недолго, Нюша заболела и ее увезли в больницу. И пришлось девочкам снова возвращаться в Москву. На семейном совете решили, что лучше, чем у тетки в Покрове, Ольге нигде не будет. А Наталья, как всегда, будет при ней.
Мария была против этого, она ни в какую не хотела отправлять дочь к сестре мужа, да еще в такую даль, куда она не сможет приезжать, во всяком случае, так же часто, как в Расторгуево. Но родня, особенно мать Марии – бабушка Олечки, настаивала на том, что девочке необходим свежий воздух, мотивируя свои слова предписанием врача. Напомнив Марии, что ее старшая сестра Дарья, приходившаяся родной матерью Олечке, умерла от туберкулеза, и почти все врачи считали, что у ее дочери слабые легкие. При этом она грозно смотрела на Михаила, но зять молчал, будто набрал в рот воды.
- Что молчишь, зятёк? Язык проглотил? – сердито проворчала теща, глядя на молчаливо сидевшего за столом Михаила. Она, в общем-то, и являлась главой семьи. Все решения принимала она сама, почти никогда не прислушиваясь к доводам мужа. Ее муж, дедушка Олечки, тоже, кстати, Михаил, полностью доверял решениям жены, зная ее твердость и ясность ума. Если она так решила, значит, так и надо. К тому же он очень уставал на работе, ему бы отработать, да дома в себя прийти. Домашние заботы его занимали, он очень любил семью, с удовольствием играл с внучатами, но самому думать и принимать решения не любил. Иногда, правда, вставлял свое слово, когда ему казалось это нужным, но только так, для порядка, мужчина все же, кормилец огромной семьи. Жена его внимательно выслушивала, не перебивала, иногда соглашалась с ним, но все равно делала все по-своему.
Михаил, собственно, был не против того, чтобы Оля с Наташей поехали к сестре. Но вспоминая, что было в его последний к ней приезд, немного побаивался, что по деревне уже могли поползти слухи о его связи с Евдокией. А ему очень не хотелось. Чтобы Наталья, уже почти зрелая девушка, и тем более, дочь, узнали об этом. Да и сестра Ольга не слишком-то хотела, чтобы к ней приезжала племянница. Причины этого равнодушия к ней он не знал, и не был уверен, что та обрадуется их приезду.
- А что говорить-то? – слегка покраснев, пробормотал он. – Коли надо, значит, давайте собирать вещи. Свезу. Кто знает, сколько времени Нюша в больнице пробудет, да и болезнь может быть заразной. Надо, так надо!
- Ну, наконец-то, ожил. А то я думала, что ты заснул за столом!
- Мама! Ну, что Вы в самом деле? Михаил думает, как все лучше сделать, а Вы ругаетесь, - встала на защиту мужа Мария. Хотя ей самой очень не хотелось отправлять Олечку в Покров. Девочка была еще маленькой, но страсть мужа таскаться в свой старый дом, могла ее заинтересовать. Мария не думала, что Олечка может о чем-то догадаться, но услышав разговоры брата и сестры сделать какие-либо выводы. Правда, была почти уверена, что это не останется у нее в памяти, так как почти все люди плохо помнят, что было в детстве. Так, некоторые моменты.
- Ты там гляди, Ольгу в имение не таскай! – поздним вечером, лежа мужем в кровати почти приказала Мария. – И сам не очень-то шастай туда. Вдруг люди заметят. Слухи поползут. Не хочется мне, чтобы дочь узнала о твоем прошлом.
- Ты вся в свою мать! – улыбнулся Михаил и поцеловал жену в щеку. – Любишь приказывать и навязывать другим свое мнение. Командирша!
- Между прочим, меня начали двигать по профсоюзной линии, может, стану председателем. А что скажут работники фабрики, узнав, что я замужем за «бывшим»?
- А кто узнает-то? Называй уж все своими именами. Графиня будет у них Профкомом заправлять. А потом, может, и Парткомом. – Михаил рассмеялся, а Мария прикрыла ему рот рукой, и прошептала:
- Тихо ты! Расхохотался. Весь дом разбудишь!
- Все. Завтра собирайтесь, послезавтра поедем. У меня два выходных. Побуду там с ними пару деньков, чтобы Олечка привыкла. Да Наташе все покажу. Куда гулять ходить, где купаться можно.
-Эх, жаль, что я с вами поехать не могу! Не отпустят с работы.
- Не волнуйся, дорогая, все будет хорошо!
Спустя два дня Михаил привез к сестре дочь и Наталью. Выгружая телегу, нанятую на станции, он все думал, что скажет сестра и как он посмотрит в глаза Евдокии. Какие чувства будет испытывать к ней, безразличие или ту же бешеную страсть, что и в прошлый раз. Честно говоря, для него это было загадкой. Он не воспринимал близость с Евдокией как мимолетное увлечение, обычное почти для каждого мужчины. Не думал об этом как о минутном желании и удовлетворении своих потребностей. Ему казалось все это очень странным, потому что, как только он видел ее, ему было уже ни до чего. Только бы схватить ее и утащить куда-нибудь подальше от людских глаз, а там…
Он не верил в привороты, но в данной ситуации, готов был верить всему.
Сестра видимо была на работе. Он достал ключ из-под крыльца, открыл дверь и стал заносить вещи в дом. Девочки остались на дворе. Олечка бегала, изучая сад и огород, а Наталья села на лавочку и стала плести венок из васильков, постоянно приглядывая за племянницей, чтобы та куда-нибудь не убежала.
-А мне сплетешь? – подбежав к тетке, спросила Олечка.
- Тебе и плету, - улыбнулась Наташа. Она была немного простовата лицом, но стоило ей улыбнуться, и она казалась, чуть ли не красавицей.
- Примерь, Натань! Больно ярких васильков мы нарвали. А какие пушистые!
Наташа приложила венок к головке девочки.
- Нет, на себя примерь! - отмахнулась Олечка. - Мне потом сплетешь. Хочу, чтобы ты красивая была.
- А я и так красивая! – кокетливо улыбнувшись, проговорила Наталья. – Меня любой замуж возьмет! И без твоих васильков!
- Ну, что тут у вас? – вышел из дома Михаил и, подойдя к рукомойнику, снял рубаху и стал обмываться. День был жарким, а дорога долгой и утомительной. – Вы сами-то руки и мордульки свои ополоснули? – обращаясь к девочкам, спросил он, вытираясь полотенцем.
- Не успели еще, папа. Погляди, какой венок Наташа сплела. Михаил подошел к дочери, поднял ее на руки и поцеловал в румяную щечку, а Олечка надела ему на голову венок.
- Ну… Оля, мужчинам венки не полагаются, - засмеялся Михаил.
- Сними его сейчас же! – услышал он знакомый голос, и по телу пробежала волна жара.
Девочка испуганно сдернула с головы отца венок, вырвалась из рук и побежала к Наталье. Обе с любопытством наблюдали за незнакомой женщиной, которая смеет приказывать отцу.
Михаил обернулся и увидел Евдокию. Ему стало не по себе. В груди что-то сжалось, он будто разрывался на две части. Одна его часть принадлежала жене, а другая этой женщине.
- Никогда не бери в руки эти цветы и, тем более, не надевай на голову венки из них, - проговорила Евдокия, подошла к нему и скинула с волос голубые лепестки. И тут же решила смягчить тон, переведя все в шутку. Она улыбнулась и спросила, - а чьи это такие девчушки? Ну, маленькая - вылитый папа, а вторая?
- Вот, - чуть не заикаясь, с трудом приходя в себя, проговорил Михаил. - Дочь к Ольге привез. Некуда девочку на лето отправить. Заболела наша хозяйка, из той деревни, куда возили их. Теперь пусть у сестры погостят.
- Что ж, дело хорошее. Воздух у нас чудесный, в лесу ягод и грибов полным полно. Будет им, чем заняться. Ну, пойду я… Заболталась что-то с вами. Мне еще в поле вернуться надо. Ольга сегодня на ферме работает. На подмене. Так что сообщить о приезде дорогих гостей не смогу. – При этом она многозначительно посмотрела на Михаила, и гордо перекинув платок за спину, прошла мимо в сторону своей избы.
Девочки сидели чуть испуганные, а Михаил покраснел как рак, и сердце заколотилось так, словно сейчас вырвется из груди. Зацепила она его… Ох, зацепила! Что же делать?
- Дядь Миша, кто эта странная женщина? И почему ей васильки не нравятся? Они ведь такие красивые? - спросила Наташа.
-Это соседка сестры моей. Странная она просто, - не зная, что ответить девушке проговорил Михаил. Он и сам еще не вошел в нормальное состояние. Его немного потряхивало, а в горле стоял какой-то жгучий комок. Он вспомнил ее прикосновение к своим волосам и не мог забыть тепла, и в то же время требовательности ее рук. Будто он принадлежал ей, только ей, и больше никому.
- Папочка, тетя плохая. Ты ее и сам боишься? То красный был, а теперь весь белый! – заплакала Олечка, и, подбежав к отцу, прижалась к нему.
- Пойдемте в дом. Обедать пора. Поглядим, что у Ольги есть, да и свои гостинцы и продукты по местам разложим.
Девочки послушно пошли за отцом. Михаил достал из печи еще почти горячие щи, порезал хлеб, круг колбасы, сходил на огород, нарвал зеленого лука, надергал репки, вымыл все в тазу и принес в избу. Наташа уже наливала по тарелкам щи, Олечка сидела за столом, и положив подбородок на сложенные ладошки, наблюдала за ней. Оглядеться в доме она еще не успела, но ей понравилось у тетки. Уютно и надежно. Так ей, во всяком случае, показалось.
После обеда, все решили, что надо сходить на речку. Жара не спадала. И Михаил решил показать девочкам, где можно купаться. Он знал одно безопасное неглубокое место поблизости. Наташа с Олей обрадовались, что впереди их ждет купание, взяли по полотенчику и побежали на речку. Михаил уже отошел от дурнотного состояния, и бодро шел по заросшей тропинке к реке. Он посмотрел в сторону имения и решил сегодня же ночью сходить туда. Он уже не чувствовал никакого наваждения. И будто не помнил, что произошло в его последнее посещение заброшенного имения. На душе было почти спокойно, и если вдруг он встретит там Евдокию, значит, так и должно быть. Его к ней не тянуло, когда ее не было рядом, но вот если встретит ее, он знал, что произойдет. И его это уже не смущало…
http://www.proza.ru/2017/07/09/64