Кто млад… “Ты не заждался?..” На “Маяках”. “Где двоим хорошо...” “Шекспира не обижать...” Радуга.
Кто млад - есть юн. Будь благословенна юность, молодость! Кажется, что все тебе под силу и по плечу: ты готов ухватить в охапку целый мир. С тобой в пути нерастраченный запас кипучей энергии, задора, молодых сил, желаний - воистину бесценный капитал и арсенал для поиска своего места в жизни... Не все в ней изначально гладко, двигаешься, иногда спотыкаясь, методом проб и ошибок, пытаясь обрести твердую опору, и радуешься находя... И тогда мир и все сущее в нем молодеет вместе с тобой, он заряжается твоей активностью, не терпит уныния и на глазах меняет свой облик.
Молодость! Попробуем расшифровать корневую основу этого слова. Вслушайтесь, оно звучит как малое достояние молодого человека, либо юной девушки, (жизнь только начата) не от сладости-младости, но и - "молоко на губах не обсохло", обидного, но по сути незлобивого часто употребляемого выражения. Не стоит далее вторгаться в морфему слова, поскольку уже сказано классиком: " Ликует ветреная младость… Что было для него ИЗМЛАДА и труд, и мука, и отрада..."
Через несколько дней, мимоходом заглянув в почтовый ящик, неожиданно для себя Вера обнаружила в нем письмо от Татьяны. Недавняя гостья подробно делилась своими впечатлениями о пребывании у них в селе, восторгалась его природой, не обошла вниманием (просила рассекретить) их дальнейшие отношения с Павлом, что девушку несколько удивило.
Горожанка делилась в письме планами о поступлении в университет после окончания школы, звала поступать вместе с ней и Веру. Она радушно приглашала посетить с ответным визитом ее жилой зеленый район Черемошники, подробно поясняла схему проезда. Энергичная, целеустремленная, Татьяна, (характер-кремень!) - осуществит свою мечту, получит высшее образование и станет преподавать русский язык и литературу в одном из городов нефтяников, где-то на Севере. Между ними завяжется переписка, но долго не продлится - уйдет как вода в песок: житейские завихрения и повороты судеб не позволят ее укрепить.
Ясным погожим деньком в приподнятом настроении Павел поджидал Веру вдали от людских глаз, в одном из укромных уголков на южной окраине села. Они решили вместе прокатиться на велосипедах на “Маяки”, так называли высокую горку в сторону бригадного стана. Договорились встретиться у пасеки и полевыми дорогами вдоль тополевых лесополос продолжить дальнейший путь. Парню было стыдно за свой обшарпанный, собранный по сути из утиля велосипед, хотя и вполне исправный. Подъехав в назначенное место первым, он то и дело с нескрываемым волнением сверял время на часах, поглядывая на проселочную дорогу, на которой должна была появиться Вера. Но вот, вдалеке четко обозначилась её знакомая фигурка. Велосипедистка, накручивая педали, постепенно приближалась и вырастала в размере. Звонко дзинькнул звонок. Сердце у парня радостно екнуло - не подвела!
- Павлик, ты не заждался? - со смехом спросила Вера, ступив одной ногой на землю и коснувшись губами его щеки. Пашка обомлел и чуть не потерял равновесие.
- Не более пятнадцати минут, показавшихся мне вечностью, - уточнил он дрогнувшим голосом. В улыбке ослепительно сверкнули белые зубы, пахнуло дурманящей голову свежестью разгоряченного юного тела, тонким, головокружительным, напоминающим цветы подснежника или фиалки запахом волос, собранных на затылке аккуратным витым “шиньоном”. Она выглядела обворожительно в своей легкой зеленой коротенькой курточке-ветровке, черном в обтяжку трико, соблазнительно подчеркивающем достоинства её стройной фигурки.
- Паша, догоняй! - лукаво стрельнула взглядом девушка, налегая на педали и резво трогаясь с места. Ему ничего не оставалось, как оседлать своего видавшего виды “коня” и устремиться вдогон. Душа у парня пела от восторга и юного задора, охватившего обоих. Гладко укатанная полевая дорога послушно выстилалась под колеса ровной лентой, обрамленной по краям вьюнком и васильками, звала в неоглядное море колыхающейся от легкого ветерка пшеницы, уже набравшей восковую спелость. Полуденный зной еще не начинал спадать, струясь зыбкой пеленой марева на пригорках, подсушивал губы и опахивал жаром, сухо шелестя усиками колосьев некошеной нивы. Никакой суховей уже был нестрашен этому бескрайнему, гуляющему волнами, золотящемуся морю хлебов.
Высоко, в безмятежной синеве, заливистой трелью пели жаворонки, поднимаясь на такую высоту, что лишь с трудом подвижною точкой можно было увидеть эту небольшую птичку. То тут, то там перекликались перепела: “фить-пирю, фить-пирю”, звучал призыв молодых самцов, старающихся привлечь своей песней спутницу жизни. И тут же, услышав голос перепела, откуда ни возьмись, появлялся в небе одиноко паривший коршун, зорко следящий с огромной высоты за всем, что происходит в его владениях, готовый не упустить свой шанс схватить зазевавшегося, возбужденного любовной песней перепела-петушка. Внезапностью нападения крылатый разбойник ничуть не уступал ночному бандиту - филину. Выбрав миг, складывал крылья и камнем падал на обреченную пташку. Он редко промахивался: на место пира хищной птицы указывала жалкая кучка пестреньких перышек.
- Верунчик, да за тобой не угнаться! - едва перевел дух Пашка, смахивая со лба бисеринки пота, когда они одолели пологий раздвоенный подъем-петлю на вершину высотки.
- Ей богу, правда не ожидал, - такой спринт выдала!
Девушка, приняв горделивую позу, победно улыбнулась. Отсюда во всю необозримую ширь открывался простор знакомых с детства полей и кое-где разбросанных гривами и островками белоногих приветливых околков. Пытаясь скрыться от палящего солнца, Павел с Верой заехали в ближайшую к ним небольшую березовую рощицу-колок. Поставив велосипеды в тенёк, молодые, раскинув руки, стоя привалились к только что сложенной небольшой копне сена.
Духмяный запах подсушенного свежего сена, медвяный - благоухающего цветистого ковра растущих повсюду полевых цветов слегка одурманивал головы влюбленных.
Под ногами одинокими кустиками выглядывала из травы недозрелая, красная с одного бочка клубника, а рядом, горя рубиновыми огоньками, клонила тонкие кисточки до самой земли переспелая земляника. Шустрые муравьи бойко сновали туда-сюда, ползая по стебелькам, опережая друг друга - каждый норовил отхватить первым лакомый кусочек этой запашистой ягоды. Павел обнял Веру, повернувшуюся к нему спиной, и замер, подпирая стожок плечами. Закрыв глаза, молодая пара слушала несколько минут пение птиц, жужжание пчел в цветах, вдыхая полной грудью чудные запахи разнотравья. Чтобы не зазеленить и не испачкать одежду, Вера расстелила на траве под раскидистой березкой взятое предусмотрительно покрывало. Перехватив удивленный взгляд юноши, она пояснила:
- За меня не тревожься - домашних я предупредила, что еду с подругой купаться на озеро. Они, упав, как сумасшедшие, в едином порыве сомкнули объятия и чуть не задохнулись в бурном море поцелуев. “Только быть вместе, только находиться каждую секунду рядом”, - билось каждой клеточкой простое желание девушки. Магическая аура любви незримо обволакивала их, дарила неизъяснимое блаженство. Павел совсем терял голову от её желанной близости и почти не отдавал отчета действиям своих рук. Вера гасила его пылкие, неуемные порывы, мягко отстраняясь:
- Еще не время, прекрати сейчас же, - умерь немножко свой пыл. Пашка сразу же помрачнел, замкнулся, чувствуя себя обескураженным. Тогда, ослепляя его, словно Мэрилин Монро, несравненной голливудской улыбкой, она бросилась ему на грудь и начала со смехом тормошить:
- Ну, не дуйся, перестань, тебе не идет хмуриться - я ведь люблю тебя и хочу только добра. Подожди. Мы будем обязательно вместе, но не сейчас. Кроме тебя, Павлик, мне никто на всем белом свете не нужен, в этом ты можешь быть уверен, а это значит - у Веры, со мной и принадлежать только мне. Возражений не принимаю. Протянув руку, она сорвала со стебелька крупную земляничину и, слегка надкусив, потянулась губами к нему. Намек был понят, уста их вновь слились в долгом жадном поцелуе, со сладкой ягодой…
- Паша, вот отслужишь, поженимся, и у нас будет с тобой много детей, не меньше пяти - три девочки и два мальчика, - мечтательно произнесла Вера, глядя в небо и слегка наклонив голову. - У них будут хорошие, что и у нас, имена. Юноша на полном серьезе подхватил:
- Нам собраться - только подпоясаться. Украду у твоего отца доброго коня, запряжем лучший ходок, и поминай нас как звали! Не побоишься сбежать со мной в горы? Укроемся в кержацких скитах или махнем к десятнику Сарайкину в тайгу или еще подальше - в Туву, там нас не отыщут. Думаю, не пропадем - найдется и работа, руки и головы у нас на должном месте. В ответ на его смелые намерения девушка только вздохнула и покачала головой.
- Вера, по всему, что нас сближает и связывает, наверное, так и должно быть, но сразу же - тут как тут посылается парочка: злоба и зависть. Они цепко держат мир и не позволяют людям жить одинаково хорошо, тем более быть счастливыми без оглядки на окружающих. Нам здесь не дают возможность выстроить свое счастье, чтобы ходить по селу не прячась, высоко держать голову и глядеть открыто и прямо людям в глаза. Наша любовь встала многим поперек горла, и не только твоему отцу. Где двоим слишком хорошо, сразу образуется воронка, куда может и затянуть. Эту мерзкую силу невозможно победить - облапила со всех сторон. Я чувствую её, но подчиняться не стану.
- Павлуша, стоит ли нам впадать в эти дебри философии, - зябко повела плечами Вера, внутренне признавая его правоту, но остерегаясь подобных суждений.
– Прошу тебя, давай не будем рассуждать о серьёзном – ты только посмотри, какая вокруг красота! - девушка умоляюще взглянула на него и взяла за руку. - Я скажу о другом, проще: вот - мы, это - гора, с нами наша любовь, за хлебными полями наше с тобой село, и больше нам ничего не нужно.
- Согласен, и вот в чем тут парадокс, Вера: среди всех неприятностей и невзгод, адресованных нам, наша любовь чувствуется намного острее, - смирился Павел, опять привлекая её к себе.
- С тобой я готова убежать хоть сейчас на край света, - уклонилась от поцелуя Вера, - но… тогда отец меня проклянет, люди обзовут беглянкой, а тебя…
- А меня - дезертиром и уклонистом со всеми вытекающими обстоятельствами, - заключил Павел. Словно в подтверждение его слов к “Маякам” набежала тучка и брызнул небольшой реденький дождик.
- Ой, как хорошо! - хоть пыль прибьет, засмеялась девушка, вскинув руки и пританцовывая от радости, - да и примета нам с тобой хорошая, я загадала. Слепой дождик их совсем не напугал. Вера подошла и призналась, что ей давно понравился рослый, чубатый парнишка, живущий по соседству и что незаметно следила за ним в школе - ненароком встречала его с охапкой книг под мышкой, спешащего из сельской библиотеки.
- Па-ав-ли-ичек, - пропела она его имя, будто на чешский манер, ты - мой и только мой, ведь только вдумайся: если убрать одну букву в твоей фамилии, ты становишься Верин. Звучно и красиво - верба-Вера, весна, далее Надежда, Любовь, - переиначила она известное выражение, - и, к твоему сведению, у нас даже цвет глаз совпадает.
- А ты собственница, начинаю себе завидовать - так и под каблук могу угодить.
- Разве тебя это не устраивает? - рассыпался ее звонкий смех.
- Действительно: “нет повести печальнее на свете”, - дальше подыграл ей Павел, - тогда и наш поселок давай назовем Верона и поменяем фамилии на Монтекки и Капулетти, чтобы старика Шекспира не обижать. Вера, полет твоей фантазии в самом деле неистощим - ему может позавидовать любой поэт, - улыбнулся парень, любуясь девушкой: её слова легли ему на душу приятным бальзамом. Он целиком тонул в омуте её зеленых глаз с ощущением, будто ему сейчас предстоит прыгать с обрыва. В слегка узковатом, не портящем лицо колдовском их разрезе, явственно проступало что-то загадочное, северное. У Веры от бурной встречи и поцелуев припухли губы, под глазами у юноши легли едва заметные тени.
- Помнишь, в прошлом году, на концерте, посвященном Дню Советской Армии, ты стоял на сцене в центре хора, в плащ-палатке и каске, олицетворяя советского солдата, и держал на руках спасенную девочку. Твой серебристый меч в правой руке рассекал фашистскую свастику. У меня тогда слезы на глаза навернулись… Потом, во второй части, исполнил песни “Загадай желание” и “Море зовет”. А под самый занавес по просьбе зрителей спел песню “Московский парень”.
Я тогда все руки оббила, аплодируя тебе. Только не заносись слишком - это я просто так, угодничаю… На тебе был тогда концертный костюм, который делал тебя взрослее - ты выглядел в нем просто офигенно. Последняя фраза его слегка задела: Павел скромно умолчал о том, что костюм тогда одолжил ему товарищ по работе Володька Захаров. Себе на костюм в то время он попросту еще не успел заработать.
- Вера, спасибо за комплимент, благодарю тебя как самого искушенного зрителя, жить бы да радоваться, только мы вынуждены прятаться от людей, точно прокаженные, и все по прихоти твоего добренького папаши.
Выслушав последнее нелестное определение, девушка с холодком глянула на Павла, но ничего не сказала. Отсюда, с “Маяков”, верблюжьими горбами проступали в сизой дымке далекие отроги Чергинского хребта, их открывшаяся панорама манила и притягивала к себе взоры. Они напрочь забыли о времени, сидя в обнимку и неся им одним понятный, присущий только молодым, вздор, пока солнце не начало клониться на западе. Перед тем как расстаться, притормозив, юноша окликнул её:
- Вера, смотри! - и протянул руку. Девушка оглянулась и ойкнула в восхищении: в полнеба огромным коромыслом, переливаясь влажными цветами спектра и осыпая бус мельчайших капелек, сияла радуга. Она была совсем рядом - одна из её невесомых столпов-опор точно обозначилась в том месте, где они только что побывали на “Маяках”. На спуске с горы спутники развили такую сумасшедшую скорость, что ветер засвистел в ушах и выжал из глаз невольные слезинки. Подъехав к пасеке, влюбленные разделились, покатив каждый своим путем, дабы не прознал грозный родитель об их тайной встрече.
Продолжение: [link]
http://www.proza.ru/2017/06/04/689[/link]