Дождливым осенним днем Лавров испытывал приступ сентименталь-ности, иногда поражавший его в такую погоду. Он сидел на подоконнике с чашкой крепкого кофе. Наблюдал за прохожими, пытаясь по внешнему виду составить на каждого свое досье. Наблюдал за пенящейся от капель серой речкой Фонтанкой, несущей свои воды в Финский залив. Игорь сегодня был на дежурстве, а клиент, которого он ждал уже третий день, снова отложил встречу по каким-то надуманным причинам.
Из забытья детектива вывел телефонный звонок. Почему-то он ожидал, что это будет следователь Серов. Может потому, что день располагает к убийству? Однако номер был неизвестен, и это явно не был клиент, которого он ждал.
- Господин Лавров, - сказал в телефоне голос с акцентом. – В течение дня Вам нанесут визит. Клиент желает оставаться инкогнито.
- Жду, - ответил Лавров и прекратил вызов. Со стороны такой разговор выглядит более чем странно, но не для детектива. После его дела в Красногвардейском районе ему зачастую стали поступать такие звонки, полные таинственности. Он никогда не отказывал таким клиентам, ибо они часто сулили интересные дела. Сегодняшний звонок был не исключением.
Через два часа в дверь позвонили. Он открыл дверь худощавому, как и он сам, незнакомцу с бледным лицом и темными вьющимися волосами. Незнакомец был облачен в плащ, под которым обнаружился скромный с виду, но дорогой костюм. Пока Лавров провожал его в свою рабочую комнату, то успел составить его портрет: иностранец, женат, с Европы (кольцо на левой руке), но в России живет давно, больше десяти лет. Так же есть маленький ребенок (легкий запах кислого молока) и шпиц, который любит тереться об ноги. Приехал на машине, так как плащ почти не промок, а туфли чистые. Занимается теннисом, ибо есть характерные мозоли на ладонях.
Незнакомец сел в кресло напротив Лаврова. Тот сел в свою позу мыслителя, приготовившись услышать необыкновенную историю, с которой явно пришел этот тип.
- Господин Лавров, - заговорил незнакомец. Иностранная принадлежность его сразу подтвердилась. Француз, ясно из того, как он произнес букву «Р» в имени детектива. – Сегодня, в десять часов утра, произошло убийство в ресторане «Монмартр».
- Постойте, - перебил его Лавров, прикрыв глаза. Это название ему было знакомо. – «Монмартр», это же… Неужели убили Наполеона?
- Верно, - ответил француз. – Но откуда Вам известна его личность?
- Моя работа такова, что я знаю все о преступном мире этого города, - ответил Лавров. – Жан Поль Дюплантье, он же Наполеон. В миру – владелец ресторана французской кухни «Монмартр», лучшего в Петербурге в этой сфере, имеющего две звезды Мишлен. В преступном мире – глава преступного синдиката Rose Noire , занимающегося контрабандными поставками оружия для исламских террористов. Я понимаю, почему Вы решили не связываться с полицией.
Француз, имеющий прямое отношение к синдикату, кивнул.
- Мы желаем, чтобы Вы провели собственное расследование. Жела-тельно как можно быстрее найти убийцу, иначе – Санкт-Петербург погрязнет в воине нас против всех. Если Вы найдете убийцу и отдадите в наши руки – этого удастся избежать.
- Я так понимаю, вы думаете на другие преступные сообщества? – напрямую спросил Лавров.
- Как знать, как знать, - таинственно улыбнулся француз. – В любом случае, мы ждем, что истинный виновник будет найден. Плата за это не-большое предательство правосудия будет достойна, поверьте.
- Это не предательство, - покачал головой Лавров. – Моими руками или полицейскими свершится правосудие, не важно. Оно не имеет обличий, оно всегда либо есть, либо его нет. Что касается полиции, то я не связан с ней какими-либо договорами и обязательствами. Работа частного детектива такова, что тот, кто платит, тот и музыку заказывает. Я беру дело. Бессмысленное кровопролитие не нужно в этом городе никому.
- Замечательно, - ответил француз. – Тогда, Господин Лавров, следуйте за мной.
Как и предполагал Лавров, у парадной его ждал Пежо-508 цвета «черная жемчужина». Водитель услужливо открыл ему заднюю дверцу, приглашая в салон. Вопреки ожиданиям Лаврова, автомобиль направился не за город в один из элитных поселков, а в самое сердце Петербурга – на Невский проспект.
Въехав по пропуску во двор дома номер семьдесят четыре, автомобиль остановился. Поднимаясь по широкой лестнице петербуржской парадной, Лавров не удержался от озвучивания пришедшей к нему мысли:
- Я не догадывался, что жил в десяти минутах ходьбы от него.
- Мсье говорил, что Невский проспект напоминает ему о Париже, - ответил его провожатый.
Они вошли в квартиру на четвертом этаже, и Лавров сразу оценил чувство вкуса одного из опаснейших преступников города. Наполеон сделал все, чтобы российская квартира стала французской. Детективу всегда нравился этот стиль: соседство старины и новизны, лепнина на потолке и экстравагантная этажерка в стиле хай-тек, старинное помутневшее зеркало и широкий современный диван. Не будь его квартира съемной, он бы однажды обставил ее так же.
В спальне, на кровати из эбенового дерева, застеленной белоснежными простынями, покоилось тело главы синдиката Rose Hoir. Кроме него, в комнате находились несколько мужчин, членов синдиката, о чем-то тихо переговаривавшихся на французском. Все они носили простые, но элегантные костюмы. Лавров вспомнил, что в окрестностях дома он видел несколько подобных личностей, и еще двоих во дворе. Синдикат делал все, чтобы предупредить появление полиции.
- Chers Messieurs , - приветствовал их Лавров. Французским он владел свободно благодаря традиционному дворянскому воспитанию, что придерживались его родители-экспериментаторы. – Je suis le d;tective. S'il vous pla;t ne pas interf;rer avec mon travail .
Мафиози, охранявшие покой своего лидера, ушли, оставив Лаврова с ним наедине. Наполеона накрыли белой простыней, которая успела хорошо пропитаться кровью. Морально готовясь увидеть месиво, Лавров снял простыню и вздрогнул от увиденного. Все тело и часть лица главы синдиката было превращено в кашу. Невозможно было понять, чем его били, но убийца хотел буквально стереть Наполеона в порошок. Опознать его можно было лишь по золотому перстню с рубином, иногда мелькавшим на фотографиях. Лавров насчитал около тридцати шести ударов, но не смог определить оружие. Мышцы были продавлены будто широкими иглами, и эти иглы помещались по идеальному кругу. Нет, такого оружия Лавров не знал.
Он сделал фотографии ранений на телефон, объяснив возмущенному этим поступком его сопровождающему, что не будет каждый раз приезжать и осматривать раны, и добавил:
- Мне не известно оружие, которым его убили, но Ваш босс защищался до последнего. Есть предположения, кто это мог быть?
- К сожалению, нет, - ответил француз. – Мы вели бизнес честно, никогда не вступали в конфликты с другими группировками.
- Где произошло убийство? – спросил детектив.
- В его кабинете, над рестораном. Туда имели доступ лишь члены «семьи», а сам кабинет находится за потайной дверью.
- И, конечно, никто из персонала ничего не видел, так как у ресторана еще час до открытия?
- Совершенно верно, - ответил француз. – Но, боюсь, сегодня мы уже не откроемся.
- Что-то еще, кроме Наполеона, ваши люди нашли в кабинете?
- Да, его телефон, - француз щелкнул пальцами, и в комнату внесли черный смартфон с разбитым дисплеем. – Он все еще работает, но на нем пин-код. Если бы его разблокируйте, мы будем Вам признательны.
- Чтобы иметь доступ к его делам? Ну, еще бы, - ответил Лавров. - Давайте его сюда, я дома попытаюсь что-нибудь сделать, и позвоню, когда будут результаты.
- Так не пойдет, - покачал головой француз. – Эта информация – наша, и только наша.
- По этим записям я могу вычислить убийцу, чем вы похвастать не можете, - выложил главный козырь Лавров. – И то, о чем Вы думаете, в России называется «крысятничать». И Вы даже представить себе не можете, сколько секретов хранит этот разум, - он показал на свой лоб. – За такие сведения за мной должна охотиться вся страна. И, тем не менее, я все еще жив. Потому что о делах вашего синдиката будут знать только я, и мой напарник, который тоже любить жить настолько, чтобы не распускать язык.
Француз долго колебался. Он увел своих людей в соседнюю комнату, где они начали тихо переговариваться на французском. До Лаврова не долетало какого-либо связного звука, и он пока что осматривал почивальню опаснейшего преступника Европы. На комоде он заметил несколько фотографий в рамке. Одна из них особенно привлекла его внимание. Красивая темноволосая женщина с томными глазами, держащая букет цветов. В отличие от других фотографий, на этой не было ни пылинки. Хозяин, видимо, очень ее любил.
Открылась дверь, и провожатый Лаврова вошел, держа в руках телефон.
- Ваша взяла, - от отдавал телефон Лаврову с явной неохотой, смотря на детектива убийственным взглядом. – Но учтите, если мы узнаем, что Вы пользовались им для своих целей…
- То мы меня убьёте, да, да, - ответил Лавров со скучающим видом. – Скажите, кто эта женщина на фотографии?
- Жоржетта, его первая жена, - ответил Француз настороженно, не понимая, зачем Лавров об этом спросил. – Она умерла через год после свадьбы от рака.
- Или ее убили враги Наполеона, - выдвинул свою версию Лавров.
- Это Вас не касается, - ответил француз довольно резко.
«Значит, убили», - заключил Лавров, а вслух сказал:
- Что ж, я позвоню, когда ситуация прояснится. До этого момента прошу меня не беспокоить и не вмешиваться в расследование. Телефон я отдам, как только подберу пин-код.
- Господин Лавров, - остановил его француз. – У меня есть к Вам по-следняя просьба.
- Слушаю, - ответил детектив.
- Пожалуйста, сообщите единственному сыну Наполеона, Андрею, что его отца больше нет с нами. Они мало общались при его жизни, но, я считаю, сын должен знать. Вот, возьмите адрес.
- Я передам, - заверил его Лавров. – А сейчас позвольте откланяться.
Его отвели к машине и отвезли домой, будто ничего и не было. Прежде всего, Лавров сварил себе кофе. Вдыхая аромат кофейных зерен, он приводил свой мозг в тонус, настраивая его механизм на большую работу. Итак, что у него есть? Накануне Наполеон перешел кому-то дорогу, кому-то из других группировок или даже из собственной семьи. Тот человек сказал, что в кабинет никто, кроме своих, проникнуть не мог, но ведь всегда остается окно. Если оно рядом с пожарной лестницей, или над козырьком, то это все объясняет. Хотя Наполеон не настолько глуп, чтобы делать свой офис в столь доступном месте.
На руках у Лаврова была всего лишь одна вещь, которая может стать зацепкой – мобильный телефон жертвы. Он нажал на кнопку разблокировки. Телефон в самом деле просил пин-код. Будь это обычный кнопочный мобильный, он бы без труда подобрал его по наиболее затертым кнопкам. Но это был смартфон, да еще и с разбитым дисплеем, у которого все отпечатки стерлись от рук французской мафии. Наполеон наверняка зашифровал в цифрах какое-нибудь слово. Так легче запомнить комбинацию, чем использовать несколько случайных чисел. Должно быть что-то, что ему дорого. Жена Жоржетта, например. Или сын Андрей. Мафиози дорожат своей семьей, и их семья часто связана с их делами.
Как можно зашифровать буквенное слово цифрами? Можно нажимать кнопки в порядке, будто пишешь смс, но это слишком просто. Наполеон был слишком умен для этого. Можно обозначить цифрами буквы в порядке алфавита. Но если это Андрей, зашифровывал ли он кириллицей? Есть еще множество способов, и он мог использовать любой.
Чтобы помочь мыслям, Лавров подошел к книжной полке и нашел там книгу «Основы шифрования данных». Ища в ней разные способы дешифровки, он записывал на бумаге имя Жоржетта в разных вариантах. Вышло около пятидесяти числовых наборов. Имя «Андрей» он писать не стал, решив, что в этом нет смысла. Мужчины обычно ставят на первое место жену, и только потом – детей.
Лавров решил рискнуть. Выбрав один из вариантов, он ввел его в телефон. Телефон показал ошибку и сообщил, что осталось еще две попытки. После них могло случиться что угодно: вечная блокировка, удаление данных или даже самоуничтожение аппарата. Поэтому он отложил телефон в надежде разрешить эту загадку позже.
На улице начало темнеть. Игорь, наверное, уже освободился от работы. В этот раз понадобится его помощь, намного больше, чем он когда-либо делал для Лаврова.
Через полчаса вызвоненный по дороге домой Игорь сидел у Лаврова, который рассказывал ему о новом деле. Он промок под дождем, замерз и мечтал только о мамином борще и вечере за игрой в танки. Поэтому он сидел злой на Лаврова, и мысленно называл его нехорошими словами.
- Твоя задача, Игорь, - говорил Лавров, расхаживая по комнате, - поехать сейчас на квартиру Наполеона. Там сейчас дежурят его люди. Попроси рассказать о нем. Чем он увлекался, что любил, что ненавидел, были ли домашние животные. Твою фантазию не ограничиваю, только смотри, чтобы тебя не закопали в лесу. Я им уже отправил сообщение, что ты придешь, они ждут тебя через… двадцать минут. Успеваешь еще заскочить домой, переодеться, ибо я не советую приходить к ним в служебной форме и со служебным оружием.
Игорь не ожидал такого поворота событий.
- Да как так, а поесть и отдохнуть? – возмутился он.
- Убили одного из главных боссов Европы, - Лавров уже выпроваживал Игоря до двери. – В морге отдохнешь. Невский проспект, семьдесят четыре.
Он захлопнул дверь прямо перед носом напарника. Сделав это, он выждал, пока Игорь уйдет, взял на всякий случай пистолет и поехал к сыну Наполеона Андрею.
Сын авторитетного и далеко не бедного человека жил в скромной квартире на улице Ленина. Любой удивился бы этому, смотря на детей олигархов, учащихся за границей, но Лавров объяснял это европейским менталитетом, по которому ребенок должен всего добиться сам, без вмешательства родителей. И потому он вкалывал, самостоятельно зарабатывая на свою никчемную жизнь, мечтая однажды достигнуть вершин, на которые взобрался его отец.
Андрей совсем не был похож на отца. Его генетика, видимо, не хотела мириться с французскими корнями, и парень получился в свою русскую мать, светловолосым, голубоглазым. Даже одевался он в обычной русской манере – спортивный костюм и белая футболка.
Лавров представился, когда Андрей открыл ему дверь, и сказал, что хотел бы поговорить об его отце. На лице парня мелькнула тревога, когда детектив добавил, что отца убили.
- Какой ужас, - сказал Андрей. – Проходите в квартиру, я не хочу, чтобы ходили слухи.
Изнутри квартира Андрея была скромнее некуда. Он ее снимал, ибо советская мебель по минимальному набору красноречиво говорила об этом. От взгляда Лаврова не укрылось также, что живет Андрей с девушкой, уж слишком много женских вещей в квартире. Но сейчас ее не было дома.
- Почему его убили утром, а я узнаю об этом сейчас? – сетовал Андрей, правда, без большого горя. – Как это произошло?
- Кто-то проник в его кабинет и избил неопознанным оружием, - ответил Лавров. – Соболезную. Но вы не были близки, ведь так?
- Да, - ответил Андрей с грустным лицом. – Он так меня и не признал, не оформил отцовства. Мать знала, что он мой отец, ведь у меня его характер, да. И он знал, что я его сын, но особой любви ко мне не испытывал. Хотя в детстве часто помогал деньгами, и даже помог поступить в институт. Но мы мало виделись, раз в пару месяцев, не больше. А в последнее время мы не общались совсем. Жаль, я не успел с ним повидаться. Кто же знал, что так будет?
- То есть, он не считал Вас своим сыном в полной мере? – Лаврова даже тронула эта грустная история детства.
- Выходит, так, - ответил Андрей. – Биологически он мой отец, это точно, но он почти не участвовал в моем воспитании.
Пока Андрей рассказывал, Лавров расхаживал по квартире, изучая ее. Ее обитатели довольно чистоплотны, раз здесь все так прибрано, и на голландской печи, оставшейся еще со времен дворцов, стоит антисептик для рук. А рядом с ним витамины для беременных? Выходит, девушка Андрея в положении.
– Я бы еще с Вашей девушкой поговорил, если можно, - сказал Лавров, когда Андрей замолчал.
- Ах, ну да, - ответил Андрей. – Ее вещи Вам о многом говорят. Вот она, кстати, пришла с работы. Она медсестра. Раз уж хотите ей надоесть – пожалуйста.
Когда он говорил это, в замке входной двери слышался звон ключа. Увидев ее, Лавров не ожидал к такому повороту событий. Видимо, тяга к иностранцам у Андрея была наследственной.
- Это Аджуога, - представил ее Андрей. – Она из Зимбабве. Познако-мились в институте.
- Здравствуйте, - сказала чернокожая леди на хорошем русском. - Андрей, что случилось? Ты беспокоен.
- Отца убили сегодня, - ответил Андрей.
Вопреки ожиданиям Лаврова, Аджуога очень близко восприняла смерть незнакомого человека. Она резко изменилась в лице и вскричала:
- Жан умер?!
- Вы его знали? – задал Лавров очевидный вопрос.
- Что? – наконец, Аджуога взяла себя в руки. – Нет. Я его видела один раз, когда Андрей решил нас познакомить. Он показался мне немного экс… экстрава…
- Экстравагантным, - помог ей Лавров с трудностями русского языка.
- Да, - согласилась Аджуога. – И он был довольно… хорошим? Да, он хороший. И у него красивый ресторан.
- Не сомневаюсь, - ответил Лавров. – Из него бы вышел хороший де-душка, верно? Вы ведь ждете ребенка, Аджуога.
- Это Вас не касается, - отрезала африканская девушка.
- Что ж, спасибо и на этом, - ответил Лавров. – Еще раз соболезную вашей потере.
По дороге домой Лавров получил звонок от Игоря. Тот закончил и хотел уже рассказать все по телефону, но детектив сказал: расскажешь все с глазу на глаз. Пришлось ему повиноваться. В квартире Игорь негодовал по этому поводу:
- Я сегодня дома вообще окажусь когда-нибудь? Это уже беспредел какой-то!
- Расскажи, что узнал, и можешь идти, - смилостивился Лавров. – В любом случае, сегодня мы ничего больше не сделаем.
- Значит, так, - начал рассказывать Игорь, и детектив поспешно взял блокнот. – Он был поклонником древнегреческой культуры. В гостиной много книг, и среди них произведения Гомера, труды по философии античности и «История» Полибия. Есть даже его бюст. Еще он, как и все французы, фанател от гонок «Тур де Франс», ни одного этапа не пропускал. Мне его описали как строгого, но справедливого человека. Если кто-то из семьи накосячил по-мелочи, давал шанс исправиться. В иных случаях казнил как американские гангстеры, в тазик с бетоном и в воду. Его боялись и уважали. Но в последнее время он дал слабину, возраст, наверное. Поэтому я думаю, его убил кто-то из семьи.
- Я тоже склонен к этой версии, - согласился Лавров. – Говоришь, он любил Полибия?
- Да, а что?
- Тихо! – оборвал его Лавров. – Я думаю.
Некоторое время он сидел неподвижно, уставившись куда-то в стол. Затем он схватил телефон жертвы и набрал там комбинацию цифр. Пин-код не прошел, осталась одна попытка. Разочарованный Лавров опустил локти на стол, подперев голову руками.
- Это не Жоржетта, - произнес он с разочарованием.
- Что? – не понял Игорь.
В ответ Лавров взял листок и написал на нем:
GEORJETTE
Затем под каждой буквой подписал двузначную цифру, а под ними – сумму этих цифр:
G E O R J E T T E
22 51 43 24 22 51 44 44 51
4 6 7 6 4 6 8 8 6
- Шифр Полибия, - объяснил Лавров. – Я был уверен, что эта комбинация верна.
- Может, он использовал другой шифр? – предположил Игорь.
- Исключено. Любитель Полибия не мог пройти мимо его методов шифрования. Он не зашифровывал имя любимой жены. Нужно понять, что это за слово, и на этот раз ошибаться нельзя. Последний вопрос, Игорь. Есть идеи, чем его ударили?
Лавров показал ему снимки, сделанные с телефона. Игорь с удивлением покачал головой.
- Понятия не имею.
- Так и знал. Все, иди домой.
Проводив Игоря, Лавров упал в кресло, подавленный. Единственная зацепка, помогающая взломать шифр, оказалась пшиком. Наполеон был совсем не глуп. Можно сказать, гений преступного мира. Конечно, делать паролем имя жены слишком просто, каждый в семье знал про нее. В телефоне он хранил что-то не только от врагов, но и от друзей. И пока Лавров не разгадает эту загадку, не будем ему покоя.
Визит к его сыну тоже ничего не дал, кроме деталей прошлого мафиози. От него забеременела и родила какая-то русская баба, пыталась получить от него денег или даже выйти замуж, он же богат, почему бы и нет? Для вида он поддерживал общение со своим незапланированным отпрыском, чисто для репутации, но не более. Андрей, конечно же, этим фактом недоволен, и недостаток в общении, конечно, повлиял на его восприятие смерти родителя. Но убивать отца только потому, что тот не видел, как растет сын, было бы глупо. А вот подруга Андрея, которая видела Наполеона один раз, как-то бурно восприняла его смерть. Нет, что-то она не договаривает.
Весь в раздумьях, Лавров отправился на кухню варить очередную порцию кофе и ужинать. Больше он никуда сегодня не пойдет, тупик. Стоя над туркой, он думал об Аджуоге. Жаль, не удалось поговорить с ней подольше. Или ей мешал ее парень? Когда она вешала пальто на вешалку, Лавров заметил синяки на ее запястьях. Наверняка Андрей бьет ее. И она нервничала, когда при нем ей пришлось вспоминать Наполеона. Возможно, она расскажет больше, если Лаврову удастся с ней встретиться наедине.
В квартире Лаврова гостиная была проходной комнатой межу кухней и коридором. Когда посетителей не было, дверь на кухню оставалась в открытом состоянии, и со стороны стола просматривалась часть гостиной. И, сев за стол, он, будучи перфекционистом, не мог не заметить одну выбивающуюся из привычных расположений вещей деталь. Пальто не висело на вешалке в коридоре, а лежало бесформенной кучей на крышке пианино. Видимо, он бросил его так и забыл убрать. Встав из-за стола, Лавров взял пальто, но перепутал верх с низом. Из кармана выпала на пол какая-то белая бумажка. Подняв ее, Лавров громко выругался. Он совсем про нее забыл! Этот клочок бумаги привлек его внимание в квартире Андрея. Он лежал на тумбочке в прихожей среди кучки разных визиток, и на нем было что-то тщательно замазано ручкой. Когда Андрей отвернулся, Лавров сунул бумажку себе в карман и, видимо, забыл про нее. Нет, нужно больше тренировать память.
Лавров вошел в спальню и включил бра над кроватью, единственный досягаемый источник света в доме. Поднеся бумажку к свету, Лавров увидел среди зачеркиваний цифры. Номер телефона. Взяв свой телефон, он набрал нужные цифры и позвонил.
- Слушаю, - ответил знакомый голос.
- Вадик? – изумился Лавров.
- Лавров? – изумился Вадик.
- Откуда твой номер у Андрея?
- Какого Андрея? – не поняли на проводе.
- Приходи ко мне, поговорим подробнее, - сквозь зубы произнес Лавров. – Набережная Мойки, шестьдесят четыре.
Вскоре у Лаврова сидел тот самый парень, который помог ему поймать Паука летом, наркоторговца и убийцу одного из своих клиентов. До этого они встречались только на улице, и теперь Вадик с интересом осматривал жилище детектива.
- Вот ты устроился! – с восхищением сказал Вадик. Его наглый взгляд упал на пианино. – Ого, ты на этом играешь?
- Не трогай! – закричал Лавров, когда информатор хотел откинуть крышку и нажать пару клавиш. – Так, давай говори, почему я нашел у сына Наполеона твой телефон?
Он помахал бумажкой перед носом Вадика.
- А что мне за это будет? – он, как всегда, не хотел оставаться в проигрыше.
- Отсутствие легких телесных повреждений, - не удержался Лавров.
- Ладно, ладно, полегче, - испугался Вадик. Он еще помнил, как год назад Лавров уложил трех гопников, рискнувших докопаться до его экстравагантного вида, не вписывающегося в быт окраин. – Он у меня дозу покупал на этой неделе. Обычный бизнес, не более.
- Зачем? Он на наркомана не похож, - ответил Лавров.
- Ясен пень, не похож, побаловаться парень хотел. Поэтому, я тоже самое у него спросил. А он сказал, что ему девушка изменила, вот и решил расслабиться.
- Вот как? – Лавров поднял одну бровь. – Не сказал, с кем?
- Нет, да мне это и не интересно было. Человек захотел дозу – человек получил дозу. Все.
- Ты же в Красногвардейском барыжил, - напомнил Лавров. – Откуда он про тебя узнал?
- Так я на этой неделе к Исаакию перебрался. Оказывается, некоторых туристов интересует не только культурный отдых, но и бескультурный, - Вадик хихикнул. – Там он меня и нашел. Ну, я ему свой телефон и дал, чтобы не забывал.
Лаврова передернуло. В окрестностях Исаакиевского собора и находился ресторан Наполеона. Вадик мог видеть убийцу!
- Вадик, с этого надо было начинать! – воскликнул Лавров.
- Так ты же меня не спрашивал, - возразил Вадик, но детектив его не слушал.
- Утром ты тоже был там?
- Да, а что?
- Видел что-то подозрительное?
- Может, и видел… Ай!
Лавров грубо припечатал его лицом к столу.
- Окей, видел! – Вадик запрокинул голову назад и дотронулся до носа, проверяя кровь. – Я видел, как кто-то что-то выбросил в открытый люк на соседней от ресторана «Монмартр» улице.
- Кто? – Лавров готов был ударить его еще раз, если тот не скажет.
- Не знаю. Правда, не знаю, не бей меня! Я далеко был и не видел.
Лавров отпустил его шею и, довольный, откинулся в кресле. Он давно мечтал уделать этого наглого типа, только повода не было. Все-таки Вадик трус. Мать родную продаст, лишь бы его лицо не пострадало.
- Ладно, герой, иди, - сказал Лавров и указал в сторону двери. – Но если ты хоть что-то от меня утаил…
- Я сказал все, что знаю, клянусь! – Вадик поспешно устранился к двери.
Значит, он наведается к Исаакиевскому сегодня ночью. О, как не хотелось Лаврову лезть в канализацию. Но это был единственный способ напасть на след убийцы.
Чтобы не тратить время зря, Лавров посмотрел на сайте города, на каких улицах ремонтируют коммуникации. В нужном районе это была Малая Морская, находившаяся через двор от ресторана. Убийца мог пройти туда двором. Выбросить же какие-то предметы на людной улице не составит труда, ибо никто не знает тебя в лицо, да и всем плевать, а камеры видеонаблюдения всегда можно обойти.
Ночью, взяв с собой фонарик, несколько целлофановых пакетов для находок и положив это все в сумку-почтальонку, Лавров вышел из дома. Он любил Петербург в это время суток и в это особенно дождливое время года. Дождь будто смывал с прямых старинных улочек суету, смывал машины и людей. Город, уставший за день от всего этого, заново обновлялся и погружался в сон, чтобы с первым осветлением серого неба, начать все сначала. Но пока город, ничем и ни кем не тревожимый, спал, и Лавров шел по улице Ломоносова, наслаждаясь тишиной, изредка нарушаемой запоздавшими автомобилями. Притормозив на Банковском мосту, он полюбовался ровным рядом фонарей вдоль канала Грибоедова, блестящими от прошедшего дождя грифонами, охраняющими мост. Их позолоченные крылья сверкали в свете фонарей, а держащие опоры моста пасти будто улыбались Лаврову. Постояв немного на мосту, детектив перешел на другую сторону и прошагал вдоль канала до Гороховой, уже не сворачивая с нее до самой Малой Морской.
Он остановился в тени арки неподалеку от люка, огороженного яркой лентой и дорожным знаком, указывающим на ремонтные работы. Здесь он уже был не один, он это чувствовал. После убийства Наполеона французская мафия стала еще более бдительной, и никто не мог пройти мимо ресторана незамеченным. Лавров их не боялся, ведь они сами поручили ему это дело. Но все равно нужно быть начеку, ведь мафия – довольно непредсказуемые ребята. Что они подумают, нырни он в люк на их глазах? Ведь этим путем можно и под ресторан пройти.
Лавров стоял под аркой и тянул время. Спускаться в зловонные ката-комбы ему совсем не хотелось. Но другого выбора не было. Вадик под угрозой телесных повреждений всегда говорит правду, а значит, единственная зацепка по делу может быть там. Детектив заставил себя подойти к люку железным аргументом: по помойкам в поисках улик он рыться не брезгует, а значит, спуститься в канализацию тоже сможет. Вдохнув последний раз чистого воздуха, Лавров подошел к люку, огляделся и стал спускаться вниз.
Спустившись вниз на пять метров, он достал одной рукой фонарик из сумки и, включив его, посветил вниз. Звук воды его изначально заставил сомневаться, но теперь при свете, он не знал, радоваться ему или разочаровываться. Шедший весь день дождь наполнил зловонный тоннель, и теперь нес бурные потоки мутной, вперемешку с мусором, воды. Спустись Лавров до конца, его бы смыло как те листья с окурками, что плыли сейчас навстречу фильтрам водоочистных сооружений. Про выброшенные убийцей улики и говорить не стоило. Детективу ничего не оставалось делать, как вернуться домой и лечь спать.
Утром, все еще разочарованный, он играл на пианино. Точнее, монотонно нажимал одну и ту же клавишу, уставившись на свое отражение в лакированной поверхности инструмента. Он думал. Взлом телефона не удался. Нужно искать ключ, но где? Единственные зацепки уплыли в небытие, а разговор с Андреем ничего не дал.
Его размышления прервал стук в дверь. Надеясь, что это Игорь или кто-то из французской мафии с новыми уликами, Лавров метнулся к двери, и резко открыв ее, увидел разгневанную соседку Антонину Геннадьевну, интеллигентную даму, преподавательницу скрипки в музыкальной школе.
- Молодой человек, не насилуйте инструмент! – своим праведным гневом она была готова сжигать города и уничтожать континенты. – Если Вам не дано постичь тайны музыки, то больше не пытайтесь.
- Поверьте, я их уже постиг, - ответил Лавров сквозь зубы. – Так что наденьте беруши, и не ложитесь спать в очках, от этого на скуле след остается.
- Но эти звуки совершенно не похожи на музыку, - двадцатилетний педагогический стаж соседки обязывал ее четвертовать всех, кто давит ей на слуховой аппарат.
- Я так думаю, - Лавров уже давил на дверь, пытаясь избавиться от назойливой женщины. – К тому же, сейчас половина девятого. Первый ученик приходит к Вам в девять, но так как Вы не бежите сломя голову к остановке, предпочитая дефилировать передо мной в домашнем халате, он часто прогуливает, и Вы не видите смысла приходить на работу вовремя. Но сегодня этого лучше не делать, потому что директора Вашей музыкальной школы вчера выписали из больницы, где он две недели лежал с язвой желудка. До конца он, конечно, не выздоровел, но он там всех так достал, что его отправили восвояси. И если Вы способны собраться на работу за десять минут, то можете успеть избежать его гнева, ибо последний выигрышный автобус уходит в восемь-пятьдесят две.
Лавров закрыл дверь, оставив ошарашенную Антонину Геннадьевну сползать по стенке в парадной. От нечего делать Лавров принимался наблюдать за кем попало, в том числе, и за своими соседями. То, что дама связана с классической музыкой, не трудно догадаться по манере дамы одеваться. Дверь в ее квартиру громкая, и Лавров всегда слышит, во сколько она уходит из дома и во сколько возвращается. Так он вычислил, где именно она работает и на каком автобусе катается, а расписание автобусов есть в приложении с картой города. Про директора с язвой Лавров вообще узнал из неожиданного для него источника. Про него как-то писали в одном паблике с медицинскими историями. Город автор указал по глупости, а директоров музыкальной школы в питерских больницах могло лежать не больше, чем в количестве одной штуки. По рассказам анонима, он любил тайно съесть курицу в туалете, а потом мучиться с новым приступом язвы, проклиная неэффективное лечение, врача и всю российскую медицину в целом.
Сев за пианино, Лавров вновь принялся «насиловать инструмент». После пяти минут такой медитации, он нашел в своей голове то, что искал. Вадик сказал, что Андрею изменила девушка. С самим Андреем об этом говорить не стоит, чего доброго еще руки распускать начнет. Ведь Лавров сразу раскусил этого человека. Под маской любящего сына скрывался вспыльчивый и надменный человек. Потому и у Аджуоги синяки. Нет, с ним об этом говорить нельзя. Надо говорить с самой Аджуогой.
Осталось узнать, в какой больнице она работает, и как ее можно найти. Она точно не работает с Ольгой, иначе Лавров давно знал бы про нее. Единственный способ, который детектив видел – обзванивать больницы и узнавать. Но есть одна проблема: это очень подозрительно, когда какой-то незнакомец спрашивает по больницам о чернокожей девушке. Другое дело полицейский.
- Игорь, - сказал в телефон Лавров, - дело для тебя есть.
- Я на работе, вообще-то, - ответили из трубки.
- Тем лучше, поэксплуатируешь рабочий телефон. Позвони по больницам, поищи чернокожую медсестру по имени Аджуога. Потом сбросишь адрес.
- Как ее зовут?! – переспросил Игорь.
- Диктую по буквам: Аня, Даша, Женя, Ульяна, Ольга, Галя, Аня, - Лавров пересказывал приходящие ему в голову женские имена и не понимал, как Игорь мог не понять. Это еще не самое сложное африканское имя.
- Ладно, сделаю что-нибудь, - сказал Игорь, к удивлению Лаврова, не задавший больше никаких вопросов, и окончил разговор.
Спустя пять часов уроженка Зимбабве Аджуога получает букет цветов, который ей приносит в лаборантскую старшая медсестра. Глаза пятидесятилетней женщины таинственно горят, когда она отдает букет адресату.
- От кого это? – спрашивает Аджуога.
- Анонимно, - подмигивает старшая. – Передали курьером. Это он?
- Скорее всего, - отвечает девушка. Под словом «он» подразумевается ее любовник, к которому она приходила, когда уставала от издевательств со стороны Андрея. Она давно бы уже ушла к нему, но Андрей – сын страшного и влиятельного человека, уйти от него означало подписать себе смертный приговор.
- Ой, ну счастливая ты! – завистливо говорит старшая. Она не знает личность любовника Аджуоги, та о нем никому не рассказывала. Все знали, что он есть, но для работников больницы он был только таинственным незнакомцем, иногда присылавшем чернокожей медсестре цветы с записками на ее родном языке. – Мне бы такие букеты кто дарил.
С этими словами она ушла по своим сестринским делам, а Аджуога во вложенной в букет записке прочла: «Кофейня на Фонтанке, 109. В 18:00».
Ровно в шесть часов вечера Лавров заходит в кофейню по адресу, который он написал открытке, вложенной в букет цветов. Как только он получил звонок от Игоря, узнавшего место работы Аджуоги, то сразу принялся размышлять, как дать ей знать о его желании поговорить с ней. Не зная ее телефона и понимая, что в больнице он будет привлекать лишнее внимание, он поступил как истинный джентльмен: подарил даме цветы. План удался. Аджуога сидит у окна и держит в руках чашку чая.
Она ничуть не удивилась, когда Лавров сел за ее столик. Лишь сказала:
- Так все-таки, это Вы.
Лавров кивнул с серьезным видом.
- Двойной эспрессо, будьте любезны, - сказал детектив подошедшему официанту. И, когда он ушел, заговорил: - Мне нужно поговорить с Вами. Без Андрея.
Она молча его слушала.
- Вы изменяете ему, - продолжал Лавров. – Вы не сказали этого вчера, потому что он был рядом. Но здесь его нет, и мне Вы можете довериться. Скажите, кто он? Кто Ваш любовник?
- Это так важно для Вашей работы? – спросила Аджуога.
- Важно. Благодарю, - Лавров взял принесенный ему кофе и сделал глоток. – Вчера Вы довольно бурно отреагировали на смерть человека, которого, по Вашим словам, Вы видели только раз. Другие люди на такие новости пожимают плечами, умер и умер. Но Вас это смерть потрясла. В отличие от Андрея, который не был близок со своим отцом и плохо скрыл свое равнодушие. Отчего?
- Вы правы, детектив, - ответила Аджуога. – У меня вчера это случайно вырвалось. Нужно было держать себя в руках. Дело в том, что Наполеон и был моим любовником. Я изменяла своему парню с его же отцом. Но он не знал.
- Знал, - Лавров спокойно выдвигал факты, даже зная, что они могут больно ударить по собеседнику. Вот и сейчас Аджуога ахнула и прикрыла рот рукой. – Но не говорил Вам, или узнал недавно и не успел выдвинуть обвинения в связи с самоустранением проблемы. А Ваша беременность…
- От Наполеона, - тихо ответила Аджуога. – Я хотела оставить ребенка для него, но теперь, когда его не стало…
Она опустила голову. На скатерть капнула слеза и впиталась в ткань.
- Не стоит совершать то, о чем позже можно пожалеть, - Лавров, обменявший личную жизнь на работу, семью на расследования, и впоследствии не собиравшийся изменять своему образу жизни, рассуждал так, будто не был самим собой. – Можете не принимать мои слова всерьез, ведь у меня нет детей, и вряд ли они будут. Но ребенок – частица нас. Даже когда это еще несколько клеток в первую неделю после зачатия – это уже Вы и Наполеон. Он объединяет две половинки людей в одно целое. Что останется от Наполеона, если Вы избавитесь от его продолжения? Его деньги? Дела? Все это тлен! Это приходит и уходит, как день и ночь. Он оставил в этом мире для Вас свою копию, и Вы хотите от нее отказаться. Подумайте.
Они долго сидели молча, Аджуога смотрела пустыми глазами в чашку, будто хотела там увидеть свою судьбу. Лавров наблюдал через окно за жизнью улицы, и на душе у него было тяжело. Дурацкие эмоции. Они всегда лезут, когда их не просят. Наконец, Аджуога произнесла:
- Мне пора домой. Андрей, наверное, уже злится.
- Да, конечно, - Лавров мотнул головой, выходя из оцепенения. Когда она завозилась на стуле, собираясь встать, он сказал: - Последний вопрос. Почему именно Наполеон?
- Он хороший, - грустно улыбнулась Аджуога. – Несмотря на то, что люди о нем говорят. Мы любили друг друга. И это не просто слова.
- Не говорите Андрею о нашей встрече, - посоветовал на прощание Лавров. – Скажите, что задержали на работе. У вас это обычное дело.
Аджуога кивнула и удалилась в темноту и сырость. Лавров посидел еще немного, расплатился по счету и тоже пошел домой. Внутреннее состояние было все еще под стать питерской погоде.
Около восьми вечера Игорь поднимался по лестнице к квартире Лаврова. У него появились идеи насчет оружия, которым убили Наполеона, и он спешил поделиться ими. Дверь в квартиру была не заперта. Ждет кого-то обычное дело. И все же что-то было не так. Музыка. Он не слушает музыку через колонки, предпочитая играть ее не пианино. Странно. Войдя в квартиру и оставив верхнюю одежду в прихожей, Игорь вошел в гостиную Лаврова.
Он сидел на подоконнике со стаканом в руке, наполовину наполненном виски. Рядом стояла полупустая бутылка. Раньше Игорь никогда не видел, чтобы он пил. Ноутбук был включен, и из него доносились грустные песни петербуржской группы «Сплин».
- Лавров? – удивился Игорь, увидев его в таком состоянии. – Что произошло?
Голос напарника вывел детектива из оцепенения. Он поспешно встал, чуть не уронив бутылку, убрал ее в шкафчик, где Игорь успел узреть целый мини-бар, и выключил музыку.
- Ничего такого, что может помешать работе, - быстро ответил Лавров.
- Но ты же не пьешь во время дела, - возразил Игорь.
- Никому не говори, - Лавров не смотрел на него, стесняясь своих эмоциональных всплесков. Никто не должен знать. – Так, ты зачем пришел?
Игорю хотелось все-таки узнать, что происходит с Лавровым. Детектив был для него в первую очередь другом, несмотря на то, что тот, скорее всего, так не считал. Но решительный тон Лаврова заставил его отложить эту затею.
- Я, кажется, понял, чем убили Наполеона, - сказал Игорь.
- Интересно, - оживился Лавров. – Чем же?
- Это, скорее всего, прозвучит странно. Просто сегодня после работы я зашел в супермаркет за едой, и в мясном отделе увидел такие штуки, которыми отбивают мясо. Одну я купил, чтобы тебе показать.
Игорь порылся в своем рюкзаке и достал оттуда размягчитель для мяса. Такими обычно пользуются на кухне, если нужно отбить жесткие куски мяса, например, дичь. Лавров взял у Игоря прибор и подошел к стене, которую успел обклеить распечатанными фотографиями мертвого Наполеона. Форма лезвий немного другая, но они тоже расположены по кругу. Длина лезвий около пяти сантиметров. Лаврова смущала только защитная насадка на приборе, из которой выезжали лезвия. Она никак не снималась, и ходила туда-сюда. Но, в целом, теория Игоря была верной.
- Может быть, этим его и убили, - сказал Лавров после изучения снимков. – Я проверю завтра твою теорию.
- А телефон? – спросил Игорь. – Еще не придумал, как его взломать? Потому что я точно не знаю.
Этот вопрос заставил Лаврова замереть на месте. Он думал об этом по дороге домой, но алкоголь выветрил все мысли из головы. Разгадка была перед самым носом. Схватив так и лежавший на столе телефон, он вновь включил его, но теперь ввел уже другие цифры: 2569742. Замочек над клавиатурой раскрылся, и на дисплее высветилось меню. Доступ был открыт.
Игорь, увидев триумф Лаврова широко улыбнулся.
- Получилось! – воскликнул он. – Как ты разгадал код?
- Аджуога, - ответил Лавров. – Любовница Наполеона. Сегодня я с ней встречался и понял, что кодом могла быть только она. Занимала далеко не последнее место в его жизни, и о ней почти никто не знал. Он был умным, очень умным! Даже я не сразу догадался, хотя разгадка была у меня под носом. Теперь посмотрим, что тут есть.
Они принялись прочесывать закоулки этого телефона, заходя в каждый пункт меню, кроме настроек. Входящие от членов синдиката, зашифрованные буквами и цифрами смс, в которых Лавров смог прочитать информацию о поставках оружия, места встречи с партнерами и огромные суммы валюты, стоящие за всем этим. Ни одного намека на сына или любовницу. Видимо, для личных дел Наполеон использовал другой телефон. Но все это не было важным для Лаврова.
Наконец, они добрались до раздела изображений. И сама первая, она же последняя сделанная фотография заинтересовала Лаврова. Он открыл ее, увеличивая.
- Твою дивизию! – выругался Игорь. – Это же Кокорян!
- И с ним мой клиент, что подкинул дело, - кивнул Лавров.
Фотография была сделана через приоткрытую дверь. Двое стояли в темноте у окна, разговаривая, и лица было плохо видно. К счастью, хорошая камера на телефоне сделала свое дело, и детективы смогли разглядеть детали.
- Недурной компромат, - сказал Игорь, глядя на фото. – Мне кажется, они что-то замышляли против Наполеона…
- … иначе Кокорян встретился бы с сами лидером, - закончил за него мысль Лавров. – Бинго! Игорь, завтра ты мне нужен. Возьми на работе больничный, в такую погоду это не так подозрительно. Поедем сначала в «Монмартр», я хочу сам осмотреть кабинет Наполеона. Чувствую, они что-то от нас скрыли. Заодно поболтаем с нашим французским другом. Вечером едем во «Фламинго», болтать с Кокоряном. Не думаю, что он будет разговорчивым, но попытаться стоит.
- Пистолет лучше взять, наверное, - вслух подумал Игорь.
- Естественно! – Лавров схватил его в плечи и слегка потряс. – Мы идем в логова двух опаснейших ОПГ, не факт, что без оружия мы оттуда вернемся. Я мог бы отправить тебя к Кокоряну, например, а сам поехать в ресторан, но это слишком опасно.
Они сидели до полуночи, разрабатывая разные планы на разные сценарии развития событий. Лавров не любил импровизировать в опасной ситуации. Лучше проработать все схемы и точно убедиться, что это будет работать, и ты останешься жив. Когда они думали, как выбираться без привлечения внимания из подвального офиса Кокоряна, Игорю позвонила мама, спрашивая, где он так задержался.
- Я у друга, мам, - сказал он в трубку. – Домой сегодня не приду, у него заночую. Нет, ты его не знаешь. Все нормально, не переживай. Завтра? Я сразу оттуда на работу, и вечером домой. Успею, от него не далеко. Все, пока. До завтра.
Он закончил разговор и на вопросительный взгляд Лаврова ответил:
- Не хочу, чтобы она сегодня меня видела. Вдруг это будет последний раз? Я много места не займу, у тебя же все равно две комнаты.
- Да я не об этом, - Лаврову было все равно, что Игорь хочет у него остаться. Пусть хоть совсем переезжает, так даже легче работать и платить за аренду тете Кларе. Его интересовало другое. – Ты меня назвал как-то.
- Когда? Никак не называл.
- Когда с мамой говорил. Ты как-то меня назвал.
- Другом назвал, а что?
- И ты не врал?
- А почему я должен врать? – засмеялся Игорь.
- А разве я могу быть для кого-то другом? – искренне удивился Лавров.
Этот вопрос заставил сердце Игоря потеплеть. Нет, все же Лавров ребенок. Тридцатилетний, с высшим образованием и удивительным интеллектом, но ребенок. Он так сосредоточен на себе и своей работе, что не видит элементарных вещей, которые окружают его постоянно – дружбу, любовь, искренность мысли и слов.
- Ну, конечно, - улыбнулся Игорь. – Мы с Ольгой считаем тебя своим другом.
Откровение Игоря вогнало Лаврова в оцепенение. Он смотрел куда-то в пустоту, совершенно ничего не понимая. Ведь он видел проявление дружбы у других людей. В школе, в университете, да просто на улице. Друг – тот, с кем можно пойти куда-то просто так, посмеяться, общаться чаще, чем раз в месяц. В конце концов, с другом можно раскрыть душу, поделиться чем-то, и тебя поймут и поддержат. Разве у него было такое? Никогда.
- В чем ваша дружба? – наконец, спросил Лавров. – В чем она проявляется?
- Мы помогаем тебе, разве ты не видел? Если тебе что-то нужно от нас, мы прилетаем по первому свистку, делаем весь абсурд, без которого твои дела застревали бы. Разве я стал бы сегодня обзванивать больницы и заплетающимся от волнения языком представляться сотрудником ФМС? Разве Ольга стала бы допоздна задерживаться в лаборатории, делая для тебя какие-нибудь анализы? А мы делаем это, никогда не отказываем и ничего за это не просим. Потому что ты наш друг.
Впервые со времен их знакомства Лавров смотрел на Игоря не как на коллегу, а как на близкого человека, друга. Он даже не представлял, что есть люди, которые любят и принимают его не за его профессиональные качества, а просто за то, что он есть. С его социопатией, пренебрежением к обычной жизни, с его несносным характером. Удивительное открытие спустя столько лет жизни.
На следующий день, утром, завертелись шестеренки механизма, который так тщательно составляли детективы накануне. Лавров позвонил своему клиенту с просьбой дать ему осмотреть кабинет, где был убит Наполеон. Услышав весьма предсказуемый отказ пускать постороннего человека в святая святых французской мафии, Лавров пошел в наступление.
- Думаю, Вам будет интересно, что мне удалось взломать систему за-щиты телефона Вашего почившего босса. Телефон вместе с паролем будет Вашим, если я получу возможность осмотреть кабинет.
- Вы слишком много себе позволяете детектив, - ответили на том конце провода.
-Не более чем нужно для расследования.
Вскоре Лавров и Игорь ехали в такси к ресторану «Монмартр». У дверей их встретил клиент Лаврова, которому он звонил. Раньше детектив в этом заведении не был. Ресторан находился на последнем этаже, из панорамных окон открывался великолепный вид на Исаакиевский собор. Летом открывалась веранда на крыше, на которой можно было насладиться свежим воздухом. Сам же интерьер ресторана был стилен, но лаконичен: светлые диваны без излишеств, стеклянные столы, у стен – винные полки. До открытия ресторана оставался час.
Их повели в служебные помещения, по коридору, за угол, к массивной дубовой двери. У входа стоял внушительного вида охранник, который тут же отступил, едва француз сказал ему на родном ему языке: «Им можно». Лаврова и Игорь вошли в кабинет, но без присмотра не остались; француз последовал за ними.
Кабинет Наполеона был скромен. Стол, за ним шкафы, пара кресел. На окнах – плотные жалюзи. Здесь все еще осталась кровь, бурыми каплями въевшаяся в молочного цвета ковер. Лавров приступил к осмотру, и по попадавшимся деталям в его голове появлялась картина убийства. Драка началась за столом. Наполеона тащили к середине комнаты, а он хватался за столешницу, остались царапины от ногтей. С помощью лупы он то тут, то там натыкался на следы крови. Не все стерли подвластные Наполеону мафиози, далеко не все. Здесь было кровавое месиво, и это не удивительно, если вспомнить раны на теле главы синдиката. Лавров подошел к окну, открыл его, заглянул вниз. Под окном было пять этажей вниз, в двор-колодец. Нет, через окно убийца уйти не мог. Путь только через дверь.
Пока Лавров составлял картину преступления, Игорь решил проверить все шкафы и закоулки, вдруг что-то полезное найдется. В шкафу он нашел журнал учета. На первый взгляд – ничего особенного, у каждого ресторана есть такие. Но полистав его, Игорь увидел очередной шифр. Никто не стал бы прятать за набором букв честные записи. Игорь решил, что это ценная находка.
Положив журнал и документы на стол, он приступил к его осмотру. В ящике под столешницей, в самом дальнем углу он нашел тканевую салфетку, с логотипом ресторана. Салфетка была вся в крови. Игорь развернул салфетку. Следы крови смазаны, будто ее вытирали.
Игорь поделился своими находками с Лавровым.
- Игорь, ты скоро будешь даже более наблюдательным, чем я, - похвалил его Лавров и обратился к и провожатому. – Все, что нам нужно, мы увидели. Журнальчик мы временно конфискуем, как и салфетку.
- В этом журнале – секретная информация нашего синдиката, - возразил провожатый. По голосу Лавров понял, что он нервничает. – Вы не имеете права его забирать!
- Да что я там не видел? – Лавров достал из кармана телефон Наполеона. – Заглянул сюда, загляну и в журнал. Возьмите, вам он нужнее. Журнал мне нужен не более для того, чтобы выйти на убийцу, которого вы так хотите казнить. Все ваши черные делишки меня волнуют не более чем драка бомжей в Пензе. Вы сами наняли меня распутать это убийство, так почему же Вы так взволнованны? Не от того ли, что заключали союзы с армянами за спиной Вашего босса?
Вопрос в лоб заставил француза побагроветь.
- Откуда Вы узнали?
- У меня свои источники информации, - уклончиво ответил Лавров. Фото с телефона он удалил, предварительно закачав его себе. – Для чего же этот обман? Разве Кокорян не мог прийти прямо к Наполеону?
- Наполеон не видел так далеко, как вижу я, - ответил француз. - Ар-мянская группировка – ценные партнеры. Но он не хотел это понимать. Он не доверял им, дело чуть не дошло до открытой войны. Это я, я пошел им навстречу! Это партнерство важно для синдиката.
Игорь думал, что Лавров станет обвинять его во всех грехах, но он лишь сказал:
- Ну, не буду злоупотреблять Вашим гостеприимством. Ядам знать, если мне еще что-то понадобится.
- Непременно, - сказал француз с фальшивой улыбкой и повел их к выходу.
После ресторана «Монмартр» Лавров и Игорь поехали в мужской клуб «Фламинго». По дороге детектив рассматривал улики на заднем сиденье.
- Заедем потом к Ольге, - говорил он. – Кровь, конечно, уже непригодна для анализа, но мне не нравится запах этой салфетки. Может, она что-то сможет из нее достать. Ты, кстати, больше ничего не заметил?
- А что я должен был заметить? – не понял Игорь. – Я все облазил, больше ничего не увидел.
На это Лавров показал в своем телефоне фотографию, скачанную с телефона Наполеона.
- Снова ничего не видишь?
С минуту Игорь пялился на фотографию, не понимая, что от него хочет услышать Лавров. Наконец, до него дошло.
- Понял, - ответил он. – Это кабинет Наполеона.
- И он запалил сделку, которую совершали за его спиной, - кивнул Лавров. – И никто не заметил.
Клуб открывался вечером, и через главный вход нельзя было попасть. Поэтому Лавров и Игорь пошли к служебному входу, где их встретил здоровый охранник кавказской наружности.
- Сюда нельзя, - сказал он с сильным акцентом, увидев приближаю-щихся мужчин.
- Мы к Кокоряну, поговорить хотели, - сказал Лавров наудачу.
- Он никого не ждет, - был ему ответ. – Проваливайте.
- А так? – Лавров выхватил пистолет и направил его в голову охранника. Игорь последовал его примеру. – Руки за голову.
- Убери пистолет, придурок! – испугался охранник, но руки не поднял.
- Игорь, ну вот что за люди? – сказал Лавров с сарказмом. – Сначала портят настроение, а потом «Убери пистолет, убери пистолет».
Охранник повиновался, только когда Лавров снял оружие с предохранителя.
- Веди к Кокоряну, - сказал детектив. – Живо.
Всем хочется жить, даже мафии. Поэтому охраннику ничего не оставалось делать, как открыть дверь в помещения и пойти по коридору в логово армянской ОПГ.
- Стучи и говори пароль, - сказал охраннику Лавров, когда тот остановился у бронированной двери со смотровым окошком.
Охранник постучал, и, когда на окошке отворилась заслонка, сказал пару слов на армянском. Дверь открыли, и Лавров с Игорем тут же взяли сидевшего за столом Кокоряна и его личного телохранителя на прицел.
- Кого я вижу! – Кокорян ни разу не показал, что обеспокоен нацеленным на него дулом пистолета. – Знаменитый детектив и его ручная собачонка. Что же привело вас в наши гостеприимные края?
- Твои плоские шутки, - ответил Лавров. – Что за дело у тебя с Rose Noir? Или мне думать, что убийство Наполеона твоих рук дело?
- А разве его убили? – Кокорян изобразил фальшивое разочарование. – Какая досада! Теперь во главу синдиката встанет Бредото, и дела пойдут очень хорошо, не то, что раньше.
- Не думаю, что Бредото будет в восторге, когда я приведу тебя к нему на казнь, - пригрозил Лавров.
- Не думаю, что это случится, - ответил Кокорян. – А теперь, если у вас все, освободите мой кабинет.
- Я найду доказательства, - проговорил сквозь зубы Лавров. – Тебе не жить, Кокорян!
С этими словами Лавров и Игорь стали отходить к двери, не спуская Кокоряна и его людей с прицела. Лишь когда они вышли на улицу, Лавров спрятал пистолет и ударил по мусорному баку так, что содрал кожу на костяшках пальцев.
- Наглый тип! Ненавижу! – приговаривал он, нанося многострадальному баку удар за ударом.
- Олег, мы его поймаем, - Игорь осторожно подошел к нему и попытался утешить словом. – Не может быть, чтобы он нигде не прокололся.
- Знаю, - Лавров перестал колотить мусорный бак и опустился на корточки, обхватив голову руками. – Но Бредото мне не поверит без явных доказательств, ему выгоден этот союз.
- А может, сам Бредото и убил своего босса? – предположил Игорь. – Попасть в кабинет можно только через дверь, так? Поэтому или Наполеон пригласил Кокоряна на разговор, и тот его убил, или его убил Бредото, который вообще без проблем может войти в кабинет хозяина.
- Я думал об этом, - ответил Лавров. – Но это не он. Смысл нанимать детектива, к тому же такого, как я? Чтобы раскрыть свой же обман? Он не показался мне идиотом.
Отсидевшись и успокоив нервы, Лавров встал и вызвал такси, назвав адрес морга. В пути к Ольге оба детектива молчали, каждый обдумывал свои версии дела.
- Оленька, мы тебе платочек привезли, - сказал Лавров, едва войдя к ней в лабораторию. – Только он немного в кровушке запачкался, ничего?
- Ничего, но в следующий раз постирай, - Ольга умела ответить шут-кой, когда нужно. Она взяла окровавленную салфетку, даже не спросив, откуда она, и бегло осмотрела ее. – Ты бы еще месяц ее подержал. Тут уже брать нечего.
- У нее запах интересный, понюхай, - ответил Лавров. – Сможешь это вещество выделить?
- Постараюсь, - Ольга положила салфетку на стол. – Я, кстати, не слышала, чтобы в «Монмартре» кого-то убили.
- Это частное дело, - уклончиво ответил Лавров. – У меня еще есть просьба, странная немного. Ольга, у тебя найдется бесхозный труп?
- А зачем? – напряглась патологоанатом.
- Хочу проверить одну теорию. Очень нужно.
- Ну, есть у меня один житель, - немного подумав, сказала Ольга. – На нем студенты анатомию изучают. Мы его Труп Трупыч зовем. Если тебя не смущает море формалина, могу вас познакомить.
- Я не против, - согласился Лавров. – Главное, чтобы потом студенты не пугались кучи дырок, которые я в нем сделаю.
- Ой, с ним что только не делали! – махнула рукой Ольга. – Игорь, а ты тоже будешь издеваться над усопшими?
- Я? – опешил тот. – Нет, я лучше, тут останусь.
- Тогда займись дешифровкой, - Лавров протянул ему журнал из кабинета Наполеона. – Там все просто.
Он вкратце рассказал Игорю принцип дешифровки текстов из журнала. Шифр был довольно простым, но все записи велись на французском. Лавров лишь попросил расшифровать журнал в латинском алфавите, чтобы потом он мог заняться переводом. Ольга отвела детектива в морг, привезла труп и оставила его в распоряжение Лаврова, уйдя в лабораторию делать анализы с салфетки.
Морщив нос от резкого запаха формалина, Лавров достал из сумки рязмягчитель, который купил Игорь. Вспомнив расположение ран на жертве, Лавров с силой вогнал кухонный прибор в шею тела, в живот, грудь, еще раз, и еще. Размягчитель входил с мерзким чавкающим звуком. Труп был настолько старый, что больше был похож на резиновую куклу, чем на живого когда-то человека. С каждым ударом из него выходила не кровь, а струйки формалина, обдавая Лаврова новыми порциями резкого запаха.
Наконец, нанеся достаточно ударов, Лавров взялся за скальпель. Многие поколения студентов то и дело вскрывали тело, и ему ничего не оставалось, как просто надрезать швы. Вскрыв тело, и внимательно изучив внутренние органы в местах повреждений, Лавров убедился, что убить этим кухонным прибором сложно, но можно. Главное, целиться в мягкие ткани - живот и шею. И повреждения по форме получились похожими на те, что он видел на Наполеоне. Значит, тот, кто убил его, сначала наведался на ресторанную кухню. И Кокорян никак не мог иметь туда доступ.
- Игорь, ты был прав, - сказал Лавров, вернувшись после своего эксперимента в лабораторию. – Его убили размягчителем для мяса. Умер от потери крови. Что, кстати, с расшифровкой?
- Да вот, стараюсь, - Игорь развернул к нему тетрадку, куда по букве записывал расшифрованные слова. – Честно, я думал, что буду тебя ждать. А они даже не стали заморачиваться, это кто угодно прочтет.
Лавров взял у него тетрадку, и в кривом почерке Игоря узнал французские слова. Естественно, дополнительные знаки на нужных буквах не стояли, что затрудняло прочтение. Наконец, он вернул тетрадку Игорь.
- Это бухгалтерский учет. В основном, по нелегальной стороне бизнеса, но есть и записи о поставках продуктов в ресторан.
- «Монмартр» держит мафия? – удивилась Ольга. – Прямо в центре города, у всех на виду?
- Я тоже сначала не поверил, - ответил Игорь. – И кстати, журнал вел Бредото. На титульном листе стоит его подпись как главного бухгалтера.
- Значит, ему проще всего было скрыть факт распоряжения общей казной, - Лавров взял журнал, чтобы лично убедиться в этом. – Возможно, он даже периодически брал себе в карман. Эдакий Меньшиков, только французского пошиба. И Наполеон как-то узнал об этом, за что и поплатился.
Тем временем, Ольга сделала анализы, о чем сообщила во всеуслышание.
- Я нашла молекулы изопропанола и хлорида бензалкония, - сказала она. – Это активные компоненты антисептика для рук. Это было не трудно, если учесть, что хлорид бензалкония имеет гелевую структуру и долго остается в ткани, если его не смыть мылом.
- Убийца попытался стереть кровь с помощью антисептика, так как поблизости не было воды, - мысли Лаврова неслись сами собой, ведя его к разгадке. Идя к ней, он еще раз внимательно пролистал журнал, осмотрев каждую страницу под лупой. – Небольшие жирные пятна, пахнут так же, как салфетка. Бредото пользуется таким гелем.
- Значит, он убил своего босса? – предположил Игорь.
- Это все равно ничего не дает, - покачал головой Лавров. – От Кокоряна исходил такой же запах. И даже в квартире его сына стоял пузырек с этой гадостью. Этим гелем пользуется весь Питер. И Бредото скажет то же самое, если мы придем его обвинять. Нужны более надежные улики.
- А вообще, что у нас есть, если подумать? – спросил Игорь.
- Ничего, - Лавров был разочарован до глубины души. – Даже орудие убийства не то самое, которым было совершено деяние. А если строить одни лишь догадки, то Наполеона мог убить каждый, с кем я общался, кроме его любовницы. Есть только одна зацепка, без доказательств. Размягчитель для мяса был взят на ресторанной кухне, а туда имел доступ только Бредото.
- Значит, это он, все ведь просто, - обрадовался Игорь своего догадке.
Однако, Лавров быстро его осадил.
- А зачем тогда он нанял меня? – вновь озвучил он свою точку зрения. – Чтобы я отправил его же на растерзание его людям?
- Ну, да, я об этом не подумал, - смутился Игорь. – Может, мы ищем совсем не там?
- Я никогда не ищу «не там», - возразил Лавров.
Но Игорь его не слушал.
- Просто, если думать по-другому, то на кухню мог прийти не только Бредото. Были еще повара, уборщики, мало ли народу в ресторане работает. Может, кто-то из них точил зуб на начальника.
- И в секретный кабинет имеет доступ любой официант, не имеющий отношения к мафии, - проговорил с сарказмом Лавров.
- Блин, - Игорь совсем поник. – Тогда не знаю. Ольга, а ты что дума-ешь?
- Я судмедэксперт, а не детектив, - развела руками она. – Это вообще не моя работа.
На этом расследование застряло. Лавров и Игорь безуспешно пытались найти хоть какие-то зацепки. Вечером того же дня, когда Лавров вернулся из морга, позвонила Ольга и посоветовала все же наведаться еще раз к Бредото, попытка не пытка. Естественно, это ни к чему не привело. Он лишь подтвердил предположение Лаврова о том, что это не мог быть он.
- Скажу откровенно, - говорил он. – Хотел ли я занять его место? Безусловно. Но простите, устраивать кровавое месиво, и чем? Кухонной утварью? Нет, у меня более чистый стиль. И я бы не стал оставлять салфетку с кровью там, где ее могут найти. Это было бы глупо с моей стороны.
Дни, как бродячие псы, пробегали мимо, оставляя за собой неприятный запах из мрака и разочарования. Каждый день Лавров подолгу играл на пианино, стараясь отвлечься. Он корил себя за то, что убийца сбросил все важное в канализацию, за то, что в Питере дожди, смывшие все улики, будто их и не было. Он даже наведался еще раз в ресторан, чтобы допросить персонал кухни. Никто ничего не видел, и никто не знал, чем Наполеон на самом деле занимается. К личной неприязни тоже причин ни у кого не было: платил он хорошо, на дни рождения и праздники давал премии, даже на французские. Лавров ушел тогда ни с чем, и уже подумывал отказаться от дела. От первого дела в его жизни, которое он не раскрыл.
Четыре дня спустя ему позвонил Игорь. Радостный голос друга контрастом бил по мрачному настроению детектива.
- Есть прогресс! – кричал он в трубку. – После работы приеду, покажу.
Лавров дал добро, и весь день ходил, как на иголках. Что же он такого нашел, еще и в рабочее время? Он не отчитывался за эти дни, что куда-то ходил по их делу. Это лишь подогревало интерес.
Наконец, после шести вечера, Игорь влетел в квартиру Лаврова, и, едва не забыв разуться, прошел в гостиную, где ее обитатель нарезал уже сотый круг вокруг стола и кресел. Достав из рюкзака флешку, Игорь положил ее на стол.
- Мне очень повезло! – начал он свой рассказ. – Короче, сегодня нужна была одна запись телефонного разговора. Это для нашего отдела, Серов сейчас ловит одного насильника. Ты, наверное, в курсе, что все звонки в полицию записываются. И мне поручили найти запись от той девушки, которая обращалась, чтобы уточнить адрес. Мол, все равно на вызовы не ездишь, сделай полезное дело. А сказали мне только число, время никто не помнил. Вот мне и пришлось прослушивать все записи с того дня. И знаешь, что я нашел?
- Говори уже, не томи, - нетерпеливо сказал Лавров.
- Жалобу на шум от соседки Наполеона, - гордо сказал Игорь. – Если бы она сразу не назвала адрес, я бы пропустил эту запись. В общем, она жаловалась, что в соседней квартире драка, и ей мешают спать. Запись я скинул на флешку, пока никто не видел.
- Игорь, ты нас спасаешь, - Лавров взял флешку и вставил ее в ноутбук. – Бредото мне каждый день звонит и просит расследовать дальше, иначе он нас убьет, ибо мы слишком много знаем.
- Не факт, что он это не сделает после того, как ты сдашь ему убийцу, - скептически сказал Игорь.
- Не сделает, у них есть кодекс чести, - ответил Лавров.
Он включил запись. На первый взгляд ничего особенного, пожилая леди жалуется на соседей. Однако было еще что-то. Приглушенные крики на заднем фоне. Все-таки, у Наполеона не очень хорошая звукоизоляция.
- Плохо слышно, - сказал Лавров после прослушивания. – Сейчас почищу.
Он открыл программу по обработке звука и загрузил в нее телефонный разговор. Передвигая ползунки эквалайзера, Лавров старался сделать так, чтобы шум на заднем фоне был более-менее понятен. Наконец, ему это удалось. Хоть крики и были приглушенными, перекрываемыми голосом звонившей и оператора, Лавров все равно смог услышать отдельные французские слова.
- Это французский язык, - сказал Лавров. – Игорь, что ты думаешь по этому поводу?
- Что это Бредото, - не задумываясь ни на минуту, ответил он. – Я других французов не знаю.
- Я тоже так подумал, - согласился Лавров, - Пока не различил слова «моя девушка» и «старый козел». Честно, я не ожидал этого от сына Напо-леона. И что он свободно владеет французским, тоже.
Незамедлительно Лавров позвонил Бредото и сдал убийцу. Уговор есть уговор. Он раскрыл дело, и получил взамен жизнь и крупную сумму денег. Говорить с Андреем перед казнью, и тем более присутствовать на ней, у него не было никакого желания. Мотивы молодого человека были просты и понятны. Единственные вещи, что беспокоили Лаврова, были досада по поводу того, что ему снова не удалось поймать Кокоряна, и Аджуога, решившая перечеркнуть свою жизнь из-за этого убийства. Но если с первым ничего нельзя было сделать, то Аджуоге он мог помочь.
Через пару дней после того, как мафия забрала Андрея из дома, Аджуога снова получила букет цветов. И несмотря на то, что конверт в нем был вновь не подписан, она уже знала, от кого подарок. В конверте она нашла значительную часть награды Лаврова и записку: «На рождение новой жизни».