Трудностей с учёбой у Ларисы не возникало, несмотря на то, что медицина требует зубрёжки, и одного понимания явно не хватает. Первый семестр всё же был легче, в основном изучали химию: неорганическую, органическую, аналитическую, биохимию. Всех уже тошнило от изобилия химических процессов! Но тройка в зачётной книжке лишала права на получение стипендии, а деньги для студентов никогда не были лишними. Для Ларисы это были её личные сбережения, на которые никогда не покушались родители. Некий стимул для хорошей учёбы.
Во втором семестре практические занятия по анатомии проходили в морге, маленьком одноэтажном здании, расположенном в самом конце территории, на которое Лариса не обращала внимания. Стоит и стоит себе, мало ли какое подсобное помещение типа сарайки. Оказалось, что это вовсе не сарай.
В первый раз их привели туда всей группой. Испуганные девчонки жались друг к другу, нервно поправляя на голове белые косынки. Каждой хотелось оказаться поближе к выходу. Смелым был только единственный в их группе парень – Вашакмадзе Руслан, который трижды провалившись на экзаменах в институт, решил начать с медучилища. С первых дней учёбы он устроился в морг санитаром и вечерами, как и многие студенты, подрабатывал, но не столько из-за денег, сколько для получения навыков, необходимых будущему хирургу.
Лариса услышала прозвеневший звонок, лязг открывающихся запоров, и в зал въехала каталка, на которой мирно возлежало то, что когда-то было человеком. Больше она ничего не помнила, очнулась уже на улице от ударившего в нос запаха нашатырного спирта.
– Ну ты даёшь, мать! – махая перед её носом клочком ваты, выговаривала Таня Демидова. – Мы тебя еле дотащили до скамейки.
– Тань, я туда не пойду, – промямлила Лариса, надевая лежавшую на ней сверху дублёнку.
– Как не пойдёшь? Прогул поставят, да и отрабатывать всё равно придётся.
– Не могу! В другой раз!
Но и во второй раз было то же самое, и в третий…
– Лариска, нас до экзаменов не допустят, надо что-то делать, – одумалась первой подруга, понимая, что прогулы практических занятий к хорошему не приведут.
Лариса и сама это осознавала, но пересилить свой страх не могла. Бросить бы к чёртовой матери это никудышное училище и пойти работать вот хотя бы, как Нюшка, секретарём, поступить в нормальный ВУЗ на заочное отделение. Такие мысли не раз уже посещали её голову, но как бросишь то, к чему уже приросла всеми частичками тела, души и сердца? В Кингисеппе ничего хорошего не ждёт, Андрей по-тихому уехал в Никель, даже не простившись. Они так и не помирились до его отъезда. Несколько раз он приходил к ней домой с намерением поговорить, но Лариса с гордым видом указывала ему на дверь с одним лишь словом: «Уходи!». Потом мучилась, переживала, но стоически продолжала исполнять роль обиженной девушки. Дообижалась.
Взвесив все «за» и «против», она приняла, как ей казалось, верное решение.
– Таня, я готова! – решительно заявила Лариса.
После занятий девушки отправились к моргу, смело переступив порог которого, остановились в растерянности.
– Что, молодёжь, собрались с духом? – пошутил курирующий их врач-патологоанатом Борис Иванович.
Они только и смогли, что кивнуть в знак согласия головами.
– Выпиваете?
Лариса с Таней замялись, не зная, что и ответить на такой прямой вопрос. Конечно, они выпивали, как и все, но как об этом сказать преподавателю?
– Понятно! – не дожидаясь ответа, улыбнулся Борис Иванович. – Гриш, разведи!
Уверенная в том, что ей дают валерьянку, Лариса, не задумываясь, проглотила содержимое мензурки. Первое, что она почувствовала – у неё перехватило дыхание, потом появилось жжение во рту и гортани, и было не до прозвучавшего звоночка.
– А теперь можно закурить! – откуда-то издалека услышала она голос санитара Гриши.
В руках у Тани моментально появились сигареты:
– Попробуй, некурящая ты наша, – передала она Ларисе дымящуюся сигарету.
Не вдыхая в себя дым, Лара сделала несколько затяжек и закашлялась.
В желудке приятно грело, в голове стоял туман, и никакого чувства страха Лариса уже не испытывала. Натянув на руки перчатки, она смело подошла к секционному столу и стала наблюдать за работой санитара. Это было первое вскрытие, на котором она не только присутствовала, но и принимала активное участие, делая срезы с органов для гистологического исследования.
Отрабатывая пропущенные занятия по анатомии, Лариса с Таней всё чаще и чаще сталкивались в морге с Русланом Вашакмадзе. Чёрные очи грузинского парня не оставили Демидову равнодушной – подруга влюбилась. Но парень был настолько серьёзно настроен на учёбу, что совсем не замечал её пылких взглядов, не слышал тихих вздохов. Не зная, как обратить на себя его внимание, Татьяна решилась на поход в подвальное помещение, где хранились трупы. Само собой разумеется, что Лариса потащилась вместе с ней.
Рабочий день закончился, и немногочисленный персонал начал расходиться по домам, когда Русик повёл любопытных девушек на экскурсию. Они прошли по узкому коридору, ведущему в подвал. По дороге Руслан говорил, что двери здесь не запираются, разве только входная и та только на ночь.
Лариса совершенно спокойно взирала на грубо сколоченные из досок стеллажи, установленные под углом к стене, на которых лежали трупы с бирками на ногах. Здесь было слегка прохладно, и стояла, как говорится, мёртвая тишина.
– Тихие у меня пациенты, только после девяти вечера немного пошумят, потопают, повздыхают, а к утру набегаются, и опять тишина, – вполне серьёзно рассказывал им Руслан, выводя из подвала. – Там дальше – наша комната для санитаров, но в ней ничего интересного не найдёте, эта дверь ведёт в моечную, а здесь уже подготовленные к выдаче родственникам тела, – он открыл дверь в небольшое помещение, сплошь уставленное гробами.
–Так, всё, ребята, хватит! Пошли назад! – не выдержала Лариса, дёргая Таню за руку. – Я насмотрелась.
– Зачем возвращаться? Мы сейчас выйдем прямо на улицу вот через эту дверь, – Русик указал на дверь с другой стороны зала.
– Нет уж! – категорично заявила Лариса. – Я через этот строй не пойду.
Однако вернуться не получилось… То ли дверь заклинило, то ли замок захлопнулся самопроизвольно, они так и не поняли, подёргали-подёргали, но безрезультатно. Противно задрожали коленки, к горлу подступила тошнота, как назло, заморгала одна из двух лампочек, обещая молодёжи любимый ими романтический полумрак. У Ларисы хватило сил только на то, чтобы аккуратно сгибая в коленях ноги, боком протиснуться между установленными в ряд гробами с телами умерших. Оказавшись на улице, девушки облегчённо вздохнули, Ларисе хотелось только одного: как можно скорее оказаться подальше от этого места.
– Будет что вспомнить о годах учёбы! – радовалась Татьяна, очаровательно улыбаясь Русику.
– Ничего особенного здесь нет. В музее намного интереснее. Кстати, вы были там?
– Конечно! – хвастливо ответила Демидова. – Мы уже давно всю кафедру анатомии облазили.
– Всё, девушки! Пошёл я в автоклавную. До завтра, – попрощался с ними Руслан.
Оказалось, что практические занятия по анатомии куда легче, чем ожидавший экзамен! Домой Лариса приезжала с черепом в насквозь пропахшей формалином сумке. Сергей Леонидович вместе с ней изучал все отверстия и каналы, названия которых надо было знать на русском, английском и латинском языках.
– Лариса, ты ещё берцовую кость притащи! – возмущалась Галина Павловна, видя в руках у дочери или мужа сей отвратительный, по её мнению, предмет. – Неужели обязательно эту дрянь тащить домой?
– Мам, нам только на выходные и дают, чтобы дома могли позаниматься. На черепа очередь стоит больше, чем в Елисеевском за колбасой. Мне по блату вторую неделю подряд разрешили взять. Вашакмадзе нам с Танюхой выпросил. Больше не дадут, не переживай.
То, что Галина Павловна назвала дрянью, Нюшка, забежавшая на перекур, охарактеризовала по-своему:
– Какая прелесть, Енька! Подари, а? Такая пепельница клёвая бы вышла! – восторженно крутила она в руках учебное пособие по анатомии. – Надо было и мне с тобой в медицинский пойти. Послушала сдуру Васильевну! Железнодорожный, железнодорожный… Чего я там забыла, сама не знаю. А впрочем, какая разница, где учиться, лишь бы не учиться! – глупо хихикнула Нюшка, подмигнув Ларисе своим густо накрашенным глазом. – Пошли хоть прогуляемся немного, а то совсем отупеешь со своими черепами!
Май в этом году выдался удивительно солнечным и жарким, почти без затяжных дождей. Народ уже купался, несмотря на то, что вода в Луге ещё не нагрелась. Почти всё, как и в прошлую весну: отцветает черёмуха, в воздухе витает душистый и пьянящий аромат сирени, белоснежные, сиреневые, бледно-лиловые гроздья распускаются на фоне бурно разросшейся зелени, плывут редкие облака, светит солнце, по ночам заливаются соловьи. Всё то же, но без Андрея…
Чуткая Нюшка сразу уловила смену её настроения.
– Тоска заела? – участливо спросила она.
– Давай покурим лучше, – не желая отвечать на вопрос, предложила ей Лариса, доставая из потайного кармана сумки пачку «Стюардессы».
– Енька! Ты курить начала? – возмущенно закричала Нюшка, выхватив из рук пачку. – Да я тебе горящую сигарету в рот засуну сразу же!
– Значит, тебе можно, а мне нет? – опешила Лариса от такой наглости.
– Мне можно! – авторитетно заявила подруга. – Да и сигарета тебе не к лицу.
– Спасибо!
– Енька, не злись!
Аня замолчала, искоса посматривая на Ларису.
– Я вот по ночам у бати бражку ворую и пью, пока он не видит. Может, и тебе отливать в стакан?
– Нюшка, зачем тебе это надо? – забыв про свои обиды, удивилась Лариса.
– А такая тоска бывает накроет… Филиппа вспомню и не могу удержаться, реву в подушку, как ненормальная. Потом встаю, стаканчик пропущу, вроде отпускает. Вот так-то, – закуривая, тяжело вздохнула Анна.
Держась за руки, они прошлись по Летнему саду, каждая думала о своём, о наболевшем, но долго молчать Нюшка не умела.
– Ень, в меня инженеришка один в тресте, похоже, втрескался, ходит и ходит по пятам. Старый хрыч ему уже несколько раз выговаривал по этому поводу, грозился уволить, а он внимания на него не обращает, знай шоколадки мне подсовывает. Женат, правда, скотина, а так ничего, приятный внешне.
– Ох, Нюшка-Нюшка! Ну зачем он тебе женатый нужен? – почувствовав в словах подруги интерес к тому самому инженеришке, спросила Лариса.
– Сама не знаю, Лариска… Мне никто не нравится, тошнит меня от этих кобелей, а на Евгения Петровича запала вот. Да я и сама знаю, что ничего из этого не получится. Васильевна уже пронюхала, грозится голову оторвать, если меня с ним увидит. Кингисепп город маленький, с информацией дело хорошо поставлено. Кто только донёс ей, не знаю.
– Нюшенька, ты же такая красивая, в тебя любой парень влюбится, и ты обязательно влюбишься. Просто время ещё не пришло твоё, – обняла Лариса подругу.
Незаметно за разговорами они подошли к дому, махнув ручкой, Нюшка скрылась в подъезде. Лариса уже подходила к своему, когда услышала окрик.
– Лариса, подожди минутку! – к ней торопливо шла от скамейки мать Круглова.
– Здравствуйте, Светлана Александровна! – затаив дыхание, проговорила Лариса.
– Здравствуй, девочка, здравствуй! Давно не вижу тебя, всё учишься? Что Андрей пишет? Я что-то давно писем от него не получала, ленится паршивец такой матери написать, – каким-то слащавым, не свойственным ей тоном заговорила женщина, заглядывая Ларе в глаза.
– Мы не переписываемся с Андреем, – как можно спокойнее ответила ей Лариса.
– Как не переписываетесь? Не могу поверить! Андрей же только о тебе и думает, я мать, я вижу! Поссорились, с кем не бывает. Ларисочка, давай я тебе адрес его сейчас вынесу.
– Спасибо, Светлана Александровна, не надо! – тряхнув волосами, ответила Лариса, открывая дверь подъезда. – До свиданья. Андрею привет!
До свиданья, сказанное Кругловой, она уже не услышала.
– Ма, ты представляешь, мать Андрея ко мне подошла. Это с чего бы, никак не пойму! То хуже меня не было, кем я только у неё не была, вплоть до шалавы, думала, она и имени моего не знает. А сегодня, надо же, Ларисочкой назвала!
Возбуждённая Лариса, не заметив, как переглянулись между собой родители, прошла на кухню.
– Поешь, доченька, там пюре с котлеткой, как ты любишь, да и спать ложись. Завтра рано утром вставать тебе на автобус. А Круглова… я и сама её не понимаю.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/02/27/1346
Фото из Интернета. Спасибо автору.