Лариса второй вечер не выходила на улицу, ожидая звонка из Петрозаводска. Лешка звонил два дня подряд, в то время когда она гуляла. Галина Павловна сокрушалась по поводу его голоса, уверяя, что мальчик был сильно расстроен, не застав Лару дома. Вчера она добросовестно прождала его звонка, а сегодня Андрей выходной, и они собирались пойти на речку. Как назло, Паль не звонил! До конца его практики оставалось дней десять, скоро он должен приехать.
Девушка сама не могла понять, скучает она по Лёшке или нет. В любом случае, о нём она почти не вспоминала, только когда была с Аней. Ей было комфортно в компании с Андреем и Толиком. Анна часто уезжала с Крайновой в Касколовку, но ничего о своих похождениях не рассказывала. Впрочем, Лариса особо её и не расспрашивала, понимая, что всему своё время. Нюшка не умеет долго хранить тайны, скрывать – поважничает немного и выложит всё, как на духу, ещё и приврёт немного. Но разве можно на неё обижаться?!
Наконец-то прозвучал долгожданный телефонный звонок, по звуку которого Лариса сразу поняла, что это междугородка.
– Алло! – моментально схватила она трубку.
– Лариса? – с трудом расслышала она голос Паля. – Алло!
– Да, Лёша, это я! Тебя очень плохо слышно. Привет!
– Привет, солнышко! Я тоже плохо тебя слышу, – кричал Лёшка в трубку. – Девушка, сделайте же что-нибудь, я не слышу голоса любимой! – Лариса чуть не выронила из рук телефонную трубку. Понятно, что Паль говорил последние слова телефонистке и, может быть, надеялся на то, что она, Лариса, их не услышит.
– Я соскучился по тебе, Лариса, – связь наладилась, и теперь Лёшку было хорошо слышно.
– Лёш, я тебя почти не слышу, – решила она схитрить, не зная, что в таких случаях нужно говорить.
– Я слышу тебя, Ларис, хорошо слышу, – продолжал надрываться Паль.
– Как ты там? Когда приедешь? Мы ждём тебя с Аней, – тараторила Лариса, лишь бы перевести разговор в другое русло.
– Нормально, Лорик! У меня всё хорошо, приеду через две недели, здесь с билетами проблема была, вовремя не заказали. Я соскучился по вам, девчонки!
– Мы тоже скучаем, ждём, когда приедешь. Нюшка постоянно спрашивает, – в трубке опять затрещало, она понимала, что Лёшка что-то говорит ей, но слов было не разобрать.
Они так и не поговорили, время истекло, и их разъединили.
Из комнаты выглянула Галина Павловна.
– Лёша звонил?
– Да, мам. Я сбегаю к Ане, а то звонить неудобно, дядя Боря рано ложится спать.
Лариса постучалась условленным с Нюшкой стуком, дверь открыли почти сразу, но не подруга, а Борис Фёдорович.
– Заходи, Лариса.
– Здравствуйте, дядя Боря. Я к Ане, – сняв в прихожей тапочки, Лариса прошла в комнату.
– Только что дома была, – проворчал Нюшкин отец, – может, к соседке выбежала.
Лариса удивлённо пожала плечами: обычно Нюшка, если и бегала, то к ней, но села в кресло, решив немного подождать.
Борис Фёдорович никогда не отличался разговорчивостью – трезвый или пьяный, он чаще всего молчал. В семье за него говорили мама с дочкой, и он давно с этим свыкся.
– Ты куришь? А то бери, вон папиросы, – кивнул он на пачку «Севера», лежащую на журнальном столике.
– Я не курю, дядя Боря.
– Молодец! Анька у меня все папиросы повытаскивает из пачек, хоть на работе оставляй!
Лариса знала, что Нюшка наловчилась иголочкой доставать из закрытых пачек папиросы в надежде, что отец не заметит. Видимо, переусердствовала.
– Повзрослела ты, Лариса, – Борис Фёдорович окинул девушку мутным взглядом, – похорошела.
Лариса почувствовала неловкость, ей захотелось побыстрее уйти.
– Пойду я, дядя Боря. Передайте, пожалуйста, Ане, что я заходила.
– Да ты посиди. Скучно мне, всё один и один. Валя работает, Анна болтается непонятно где и с кем, – начал жаловаться Борис Фёдорович, не сводя с девушки взгляда.
– Грудь, смотрю, у тебя появилась, расцветаешь…
Ларису бросило в жар, она быстро поднялась с кресла и чуть ли не бегом направилась в прихожую. Быстро надев тапочки, дёрнулась, но дверь оказалась запертой. Хорошо, что ключ торчал в замке.
Борис Фёдорович вышел за ней следом.
– Прыщик на подбородке у тебя, мужчину надо, никаких прыщей не будет.
Трясущимися руками Лариса попыталась повернуть в замке ключ, но его как заклинило – ни в одну, ни в другую сторону.
– Дядя Боря, откройте мне дверь. Я домой, – Лариса отодвинулась в сторону.
– Да не бойся ты, я же только по согласию. Нет, значит, нет. Но тебе уже надо бы.
Тошнота подступила к горлу, Лариса зажала руками рот, боясь, что её вырвет прямо в квартире у Ани. Хотелось скорее на свежий воздух, только бы повернулся этот чёртов ключ! Нюшка давно мучается с замком, но его всё никак не могут поменять.
Не попрощавшись, красная, как рак, она выбежала на лестничную площадку и чуть не кубарем скатилась до первого этажа. Сил хватило добежать до своей квартиры и закрыться в туалете. Ларису рвало так, что, казалось, разорвутся все её внутренности. В ушах продолжал звучать голос Бориса Фёдоровича, его гнусные намёки.
– Лариса, что случилось? Какая ты бледная, – встревожено посмотрела на неё Галина Павловна, когда она вышла из туалета.
– Затошнило что-то меня, но уже всё прошло.
– Я сейчас сладкий чай приготовлю, наверное, давление упало.
– Не надо, мама, я полежу немного.
Лариса прошла к себе в комнату и прилегла поверх покрывала на кровать. Такое иногда случалось, что у неё падало давление, но сейчас дело было явно не в нём.
Бедная Нюшка! Нет, она никогда никому об этом не расскажет, стыдно вспомнить, не то что повторить всю эту гадость вслух! Только бы не догадались родители. Сергей Леонидович, несмотря на свой сдержанный характер, никогда такого не простит Аниному отцу, к тому же может ещё и ударить. Как же противно, мерзко!
– Золотце, тебе плохо? Голова болит? – тихонечко заглянул в комнату Сергей Леонидович.
– Немного, папа. Уж легче становится. Резко так голова заболела и затошнило. Я только и успела да туалета добежать.
– Может несвежее что съела?
– Не знаю, скорее перегрелась на солнышке, – слёзы были совсем близко, не хватало ещё разреветься. Тогда точно родители всполошатся. – Я полежу, а потом попью чаю.
– Сейчас я тебе приготовлю и принесу сюда.
Лариса постаралась дышать как можно глубже, постепенно успокаиваясь, приходя в себя. Когда Сергей Леонидович принёс ей чай, она смогла поднять на него глаза и взять чашку.
– Ларочка, может таблетку дать? – спросила Галина Павловна, присаживаясь на краешек кровати.
Лариса отрицательно покачала головой, понимая, что от боли, которую причиняет человеческая безнравственность и низость, лекарственных препаратов ещё не изобрели.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/01/22/213
Фото из Интернета. Спасибо Автору.