"Вхождение в общую геодинамику мужчины, перезревшего во всех отношениях"
Продолжение от:
1 http://www.proza.ru/2016/12/30/233
2 http://www.proza.ru/2016/12/30/249
3 http://www.proza.ru/2016/12/28/1609
4 http://www.proza.ru/2017/01/06/105
Туман и дождик моросящий, такая сырость на кустах.
Движенье вод реки скользящих и серых сопок хмурый взгляд.
Костер в тумане и дожде лишь ветру одному подвластный.
Мир сжался, неуют везде, но куликам все это - счастье.
Галдят на отмели песчаной. И этот трепетный восторг
души куличьей, жизни рьяной похож на стих. Он прост и строг.
Тоска, тоска - чарующая нить, что связывает души воедино,
позволь мне чуточку вселенною побыть простой, великой и единой.
Позволь в ее мгновения войти, позволь на чем-нибудь остановиться.
За суету и мелочность прости, с которою к тебе посмел явиться.
Суровый красный Тамватней, в туман запрятав горные вершины,
шаманит нам: " вы все едины, вы все едины в памяти моей".
Я верю голосу земли, я верю птицам и цветам,
тебе, задумчивый Тамватваам, вручаю душу и мечты,
в тебя впадаю насовсем протокой мелкой и невзрачной.
Галанин А. В. Тамватнейские стихи
Здравствуйте! Я, Галанин Александр Владимирович, родился 2 июня 1947 г. в селе Всехсвятское Первомайского района Ярославской области, в семье потомственных крестьян…
… В 1994 году совершил Ботаническую экспедицию в бассейн реки Тамватваам и Нижнеанадырскую низменность находящихся в Чукотском автономном округе. О чём и рассказал в своём произведении © 2008 Полевой дневник А.В. Галанина
Теперь же скажу сразу: - Этот ваш автор Виктор Гранин – я его знать не знаю! - он оказался настолько беспардонным, что втянул меня в свои сумасбродства. А что я мог с этим поделать? Ведь автор – он своего рода Демиург – лицо неприкосновенное. Остаётся только надеяться на то, что его помыслы, по крайней мере, приличны и будет хоть какая-то польза людям от наших своеобразных отношений.
Ну, это уж как получится!
Предупреждаю, что в круг нашего с Александром Владимировичем общения я вовлекаю ещё и Юрия Андреевича. Его фамилия Колясников – много бы значила в кругу вообще научной общественности, если бы не одно парадоксальное обстоятельство: именно в среде кандидатов наук, докторов, профессоров, членкоров, да и академиков теперь всё реже встретишь учёных. Истинные сподвижники от науки всё как-то оказываются на задворках звёздной системы учёного сообщества.
Юрасик. Именно так за глаза звали его коллеги. Может быть, употребляя для этого иностранное наименование юрского периода геологической истории земли. А может быть имелась ввиду непрезентабельная внешность Юрия, а может и явная легкомысленность и завиральность исследовательских его взглядов на, казалось бы, уже всеми признанные очевидности.
Что скажете по этому поводу, Александр Владимирович?
«Я знал Ю.А. Колясникова, мы встречались с ним в Магадане, но близко с ним я не был знаком, о чем сейчас очень жалею. Это был великий геолог, романтик, талантливый ученый, его работы о тонкой структуре воды просто изумительны. К сожалению, подняться выше должности старшего научного сотрудника Ю.А. Колясников не смог. Что же мешало ему? Помоему больше всего ему мешал его большой незаурядный талант. У талантливого ученого идей больше, чем времени оформить их в диссертации. У неталантливого времени достаточно, чтобы одну идею, часто стыренную у кого-то из коллег, оформить в толстую книгу с твердым переплетом, защитить по ней кандидатскую и докторскую диссертации, стать членом корреспондентом Академии Наук и даже академиком и иметь хорошую зарплату. Талантливый ученый не может не находиться в противоречии с той эпохой, в которую он живет, так как он живет в будущем, в котором и будет понят и оценен»
Спасибо, Александр за то, что наши представления о Юрии Андреевиче совпали на такой ноте.
В середине 1970 года судьба забросила меня вертолётом на галечники ручья Ягодного. Июньский Ягодный был благостен – тихо журчал он сам по себе по камушкам голышам от своего истока, совершавшегося совсем недалеко, в довольно-таки просторной долине полого уходившей к перевалу в долину другую, где брал своё начало ручей Вельмивээм. Смиренность Ягодного нужно было воспринимать как отходняк от весеннего безумства, когда талые воды терзали былые плотно сбитые сугробы пуржистой зимы. Следы этой битвы ещё сохранялись посреди долины останцами в виде башен и кубов в два человеческих роста размером, сохранивших себя тут и там от полного разрушения силами весенне-летнего нашествия.
На левой террасе ручья прибывший пассажир вертолёта увидел сбившуюся в кучку группу истлевших палаток, посреди которой возвышалась мачта радиоантенны. На самом её верху реял кусок изодранной ветрами материи, несомненно, бывшего красного (не белого же!) цвета.
Гордо реял на мачте стяг отчизны родной - над пустыней снегов в то недавнее время, когда в центре столицы было принято решение – оставить на зимовку тамватнейский поисковый отряд. Как выполняется это решение? и было поручено проверить заместителю министра. Когда он прибыл туда, куда - уже летом - выбросили и меня, высокий этот проверяющий обнаружил одну только эту мачту. Когда же из сугроба вынырнули бородатые прокопчённые существа отдалённо человеческого облика, он только взмахнул рукой с плотно сжатым кулаком, в-сердцах высказал что-то, деликатно заглушённое рокотом работающего двигателя, впрыгнул в салон вертолёта и отбыл восвояси.
Я же в свою очередь не стал размахивать руками и сквернословить, а, напротив того. остался на летней вертолётке и побрёл в стойбище вытаявших из под сугробов брезентовых жилищ. Там на меня наткнулся спешащий куда-то начальник и на ходу разрешил выбирать себе любую свободную.
Предпочтения мои пали на одну из них, стоящую особняком, ближе к склону предгорной возвышенности.
Затруднения начались сразу же, как только я откинул полотнище входа. В палатку невозможно было войти, потому что была она едва ли не до верха забита мокрыми шкурами неведомого зверя. Подняв борта палатки, я начал извлекать мешки, оказавшиеся оленьими кукулями. Именно они лежали слоями, перемежающимися с пластами смешенного окурково-ореховоскорлупного состава.
Понятно стало, что зимовщики, вместо того чтобы плодотворно трудиться над выполнением предначертаний правительства, элементарно пытались выжить. Несомненно, им это удалось, они все оказались живы и здоровы и к моменту моего пришествия уже вовсю грохотали взрывами на миллионолетней девственности склонов таматнейских гор, а тут и подкрепление в виде - мне подобных - энтузиастов подоспело.
Палатку эту я вскоре вычистил, обнаружив в её недрах топчан, на который я расстелил уже свой спальный мешок и тотчас же растянулся в блаженстве от осознания обретения собственной крыши над головой.
Тогда:
Я гол был как сокол. Но соколом едва ли
Меня все сущие бы языки назвали –
В краю, где царство птиц. Весеннею порой
Над розовой землёй летит за клином клин,
Спеша к подножью гор. Здесь время-господин
- Собрав гонцов планеты пред собой –
Владеет царством дней, забывших о покое.
Когда ручьи свой тайный ток откроют,
Хоть всё ещё бело от - ставшим грузным – снега,
А тело уж томится вязкой негой.
Почувствовав едва жаровню под собой.
А в небе из яйца вселенского желток
Стекает в день за днем с востока на восток
Чтоб сумрак в полчаса закончил округ свой
Вскипает тотчас дух, истомой тая.
И - на крыло! - испуганная стая,
Из края в край долин свой совершать облёт,
Чтоб снова опуститься в синий лёд.
Скорее расплавлять его собой!
Ведь там, в гнезде, яйцо плодотвориться просит.
Что жизнь полярную уже начавшуюся носит.
А я же замер в вожделении. Такой,
-Убийство совершить! - мой замысел жестокий.
На белых простынях страны несказанно далёкой.
Там я в своей руке сжимаю ствол. Ружья!
Иначе бы, зачем стоять на берегу ручья?
Весь в напряжении вступить в не равный бой…
Увы тебе, постыдный наш боец, -
Ушёл за молоком твой номерной свинец.
Лишь пух лебяжий опадает пред тобой!
Казалось – ты смущён. Однако же – не так!
- глядишь ты счастливо на цель бесприбыльных атак.
Опус 70. Охотник. 15.01.2007 7:13
Впрочем, это лишь поэтическое преувеличение - совсем-то уж голым назвать меня тогда. Кое-что из нательного белья имелось своего, рубашка там, свитерок. Костюм, правда, был у меня куплен незадолго до дембеля на матушкины деньги – но не ходить же в нём по тундре. Была буровицкая спецовка на все времена, а вот куда делся дембельский прикид отличника боевой и политической подготовки - об этом я забыл совсем скоро. Но, несмотря на это весь я оставался соответствующим кликухе данной мне сразу и безоговорочно.
Сержант. Да! – тонкий и звонкий легко помещался не только в своей благоприобретённой палатке, но и везде, куда манило меня в свободное от работы время. И только сердечные мои приятели звали меня иначе, постепенно вытесняя и у прочих моих товарищей по ключам и кувалдам сержантский мой образ.
- Степаныч, - бывало будит меня Юрасик из магаданского научного отряда – давай чай пить. Я выползал из берлоги, и мы пили свежачок. Юрасик, оказывается, уже успел пробежаться по горам – там, где-то в десятке километров, ему показалось нечто интересное, подтверждающее его свежеиспечённые идеи. Потом мой друг начинал меня грузить по полной. Конечно же, я имел некоторое представление об азах общей геологии. Так, мои учителя находили возможным повысить эрудицию будущих среднетехнического уровня специалистов ковыряния горных пород техникой геологоразведочного производства. Но то, что говорил мне мой дружок – порой, весьма разительно отличалось от затверженных понятий. Мне бы обалдеть от услышанного от него; но, оказывается, я и сам сомневался кое в чём. И эти мои сомнения имели выходы вот на эти самые Юрасиковы гипотезы
Прошли годы, наши пути с Юрием Андреевичем естественным образом разошлись. И только изредка попадалась мне на глаза фотография – юрин мне подарок. Там, в комфортабельных интерьерах, на полированной поверхности стола отражается букет цветов в хрустальной вазе, поодаль небрежно лежит пачка сигарет БТ. За столом сидит Юра с отдохнувшим беззаботным лицом и улыбается мне совершенно по Шукшину. Жизнь удалась? А почему бы и нет?
А.В. Галанин, ненароком встреченный мной, в моих блужданиях путями паутины, напомнил мне о нём, когда вся жизнь Юрия Андреевича была позади. Как же так! А я?..
Ничего другого не остаётся кроме как подключить воображение и с его помощью выстроить некий магический кристалл - виртуальный колясниково-галанино-гранинский тетраэдр выделенный из пространства с помощью рёбер из отрезков трёх судеб опирающихся на субстанцию общей среды обитания и уходящих вверх до точки соприкосновения в вершине. Безусловно, точку эту нужно назвать Тамватней.
«...к вечеру 11.07 мы доехали до брошенного поселка Тамватней, который находится почти в центре Тамватнейских гор у подножья горы Шаманьей. Брошенный поселок произвел на нас неизгладимое впечатление. Здесь есть два двухэтажных брусовых дома, а также одноэтажные столовая, клуб, много жилых балков, гараж, склады, свинарник, котельная. В поселке когда-то было центральное отопление. Но все это в страшном запустенье. В домах сорваны двери, выбиты окна, всюду следы спешного уезда, почти погрома.»
К нашему и стыду и сожалению это так. Оставлю сетования и морализацию по сему случаю для другого раза, ещё раз подтвердив сказанное человеком никоим образом не причастным к учинённому разбою.
«…мы поставили наши палатки на детской площадке возле бывшего детского садика, который располагался в 2-х этажном доме. На площадке стоит грибок, игрушечный домик, песочница. Это, пожалуй, единственное чистое место во всем поселке.»
За этой короткой сентенцией – десятилетие жизни на крохотном пятачке пространств, когда, начиная с нескольких палаток вырастал среди тундры, у подножия гор, посёлок; да не просто так, «по щучьему велению», а ценой нерядовых усилий, буквально отвоёвывая у природы, у самих себя, у измученного собственными проблемами начальства – право вразумительно трудиться, хоть как-нибудь питаться, веселиться, веселить себя и окружающих; право быть человеком, рожать детей, детей растить, лечить и воспитывать их, вопреки неисчислимому всему, эти твои естественные желания, воспринимающиеся как баловство да излишество. Ничего не давалось само собой – за всё надо было бороться, как за этот подпольный детский садик, демонстративно загонять в угол приезжее начальство и ловить его на слове «я вам этих детей не рожал» после которых ему ничего не оставалось делать как на свой страх и риск давать добро на эту квартиру в жилом доме, эту штатную единицу «дробильщицы» потому что никакой воспитательницы, никакого детского сада – не только не полагалось, а и прямо запрещалось делать действующими нормативами и правилами безопасности. Так и жили мы, постоянно что-то нарушая, да ещё и придумывая новые нарушения. Жизнь вопреки, жизнь во имя самой жизни! Как тут можно было избежать несуразностей?!
«…работы здесь были прекращены в 1984 г., но вплоть до 1989 г. в поселке жил сторож, который охранял здешний законсервированный поселок, шахту, строения и механизмы. До 1989 г. геологи и горняки еще надеялись на продолжение начатых работ по созданию ртутного прииска в тамватнейских горах, но позже даже слабой надежды на это ни у кого не осталось. Здесь в недрах горы Шаманьей геологи обнаружили большие запасы киновари - ртутной руды. Кроме того, здесь же нашли и вольфрамовую руду. Было проведено очень массированное бурение земной коры, в полуразрушенном кернохранилище мы обнаружили в ящиках огромное количество кернов - высверленных цилиндрических кусков земной коры с поверхности и до большой глубины. Такого количества кернов я в жизни еще не видел. Т.В. Звизда рассказывал, что работали здесь с размахом, государство выделяло денег столько, что, как говорят, куры их не успевали клевать.»
Относительно кур ничего сказать не могу. Куропатки были во множестве, а вот кур не замечал. Клюют ли куропатки денежки? Вопрос. Может быть, и они оказались настолько прожорливы, что нам от мифического богатства перепадало совсем немного. Работы, хоть бы они и представлялись масштабными, совершались в крайней нужде, всегда чего-нибудь да не хватало – всё пожирал молох горы Шаманьей, всячески препятствуя людям вскрыть тайну недр. И это утверждение – не фигура речи. Действительность драматичней красного словца.
«Даже подвесная дорога на гору для жителей поселка была сделана - катались на лыжах.»
А ведь её мы сами задумали и спланировали, да переместили на своих плечах для неё массу случайных материалов. И всё это соорудили под притворным запретом и попустительстве начальства – которое тоже те самые мы и есть. Да только – что об этом говорить. Ведь в памяти каждого из нас Тамватней обретает черты сакральные. Об этом скажет всякий, кто хоть краешком коснулся очарования «розовой удивительной земли»
«Сегодня, к сожалению, все домики в той или иной мере разрушены. Конечно, кое-что при желании можно восстановить, но восстановление всего поселка потребует неимоверных затрат. Такое ощущение, что кто-то словно специально все здесь поломал по принципу: "если не мне, то никому". Боже! Это так похоже на род людской»
А ведь «род людской» знает множество примеров прямо противоположного свойства. Только вот случаи такие имеют место от чего-то за пределами отечества. «Род людской», таким образом, радикально разобщается. Почему? – это уж вопрос из категории политики, здесь нами не рассматриваемой.
«…Растительность на тамватнейских горах похожа на таковую в районе поселка Усть-Белая на реке Анадырь, там тоже есть выходы гипербазитов. Проективное покрытие поверхности растительностью здесь совсем незначительное, даже меньше, чем в окрестностях п. Усть-Белая. Только в логах и карманах на пологих склонах проективное покрытие более значительное, до 50-60%. Материнская горная порода здесь очень интенсивно выветривается, она разрушается в мелкий щебень, обломочный материал в результате солифлюкции быстро ползет вниз по склонам. Здесь крайне мало накипных и чешуйчатых лишайников, кустистые и листоватые лишайники тоже весьма редки. Мало мхов. Из цветковых на гипербазитах растут многие виды, известные мне раньше как кальцелюбы, хотя кальция в гипербазитах мало…
…Готовя эту страничку для интернета, я словно вновь побывал в Тамватнейских горах, на реке Тамватваам и ее притоках, побывал в своем прошлом, когда было больше сил, когда было много планов. Всматриваясь в свое прошлое, понимаю, насколько счастливую жизнь я прожил. Молю бога, чтобы хватило времени и сил привести в порядок дневниковые записи и подготовить их к публикации. Возможно, кому-то они пригодятся, кто-то заинтересуется Севером, Корякией, захочет побывать в тех местах. В общем, это было совсем другое время, да и мы были другими»
Спасибо, Александр Владимирович! А уж как мы оказались безусловными и в этом вопросе единомышленниками - дальше мы сами для себя решим.
(продолжение следует на http://www.proza.ru/2017/01/10/1340)