http://www.proza.ru/2013/10/09/726 -первая часть
Около ресторана томилась толпа творческого люда.
Видно кого–то ждали, в ресторан не пускали.
Как только Роллс–Ройс подъехал, человек с отливающими серебром бакенбардами, золотыми шевронами и лампасами, быстро, но с гордой осанкой подошёл к автомобилю и с глубоким почтением открыл дверь.
Б.П был крайне смущён такой встречей. Никогда ему не приходилось получать такое внимание. Б.П покосился на своих новых товарищей , Коровина и Бегемота .
Те воспринимали всё это, как само собой разумеющееся .
– Во люди! –подумал Б.П, что среди рыб плавать, что милостыню просить, что в Роллс –Ройсах разъезжать…
Поэтов Борис Петрович выделил сразу. Они были длинноволосы, манерны и нервны. Принимали позы, которыми старались показать своё превосходство перед прозаиками.
Но, как они ни старались, на прозаиков это никакого впечатления не производило.
Прозаики уже успели где–то принять и в упор не видели людей с крыльями Пегаса.
Человек в шикарных бакенбардах шёл впереди, с профессиональным умением показывая глубокое уважение к идущим сзади – Борису Петровичу, Коровину и Бегемоту .
При этом он грозным взглядом буквально сметал тех, кто случайно попадался на пути.
В дверях ресторана швейцар что–то шепнул, ожидающему гостей, метрдотелю.
От услышанного , лицо метрдотеля засияло, как пряник. Да так, что Б.П с тревогой подумал:
– А хватит ли заработанной халтуры за такой царский приём?
– Борь, не терзай себя лишними мыслями. Расслабься и отдыхай , – услышал Б.П голос Коровина.
– Расслабишься тут, когда твои мысли читают, как газету. Мне, что к батарее себя заземлить. Или вы , господин Коровин , мне выключатель от мыслей наколдуете.
– Ну вот, опять завыкал , – сказал обиженным голосом Коровин. -Всё Борь, отключаюсь. Думай, что хочешь и о чём хочешь.
Б.П стало неловко за свой упрёк. Ну, кому ещё может так в жизни повезти.
Встретить тех, про кого он, когда–то взахлёб прочитал в выпрошенном на одну ночь журнале Роман–Газета .
При этой мысли Б.П заметил лёгкую улыбку на лице Коровина.
Как только Б.П, Коровин и Бегемот сели за столик, к ним под разными предлогами стали подходить разные люди.
Всех их объединяло одно.
На лице каждого было изображение значительности и важности от занимаемого своей персоны места в этом мире.
Все они оставляли свои визитки и убеждали, что будут счастливы, если Б. П соблаговолит напечататься в их журналах или издательствах.
При этом на вопрос Б.П , – сколько это будет стоить автору? Рисовали на лице искреннее удивление и озвучивали очень приятные суммы будущих гонораров.
И тут! Б.П увидел чудо.
Между столиков, «дыша духами и туманами» , в изящной шляпе, в тёмной, но совсем не скрывающей лицо вуали, шла сама нежность и совершенство. Самая настоящая Незнакомка! И она шла в сторону Бориса Петровича.
–Светка! – Коровин и Бегемот радостно встретили ту, от которой сердце Б.П стало биться чаще.
– А вот и я . Здравствуйте Борис. Что не узнали?
– Наоборот, знал Вас всю жизнь, – неожиданно для себя выдал Б.П.
–Как это мило с вашей стороны. Спасибо, что не прошли мимо бедной балерины.
Б.П растерянно заморгал глазами. Никаких балерин он не знал и не помнил.
Тут Бегемот прервал некоторое замешательство и прокричал на весь зал фальцетом, переходящим в бас:
– За милых дам!
Все в зале засуетились и стали наполнять пустующие сосуды напитками.
Не успели выпить за дам, как Бегемот приказал всем выпить за музу.
Дальше было – за мир во всём мире. И когда Бегемот дошёл до – Славы КПСС, Коровин его мягко остановил:
– Хватит мой друг. Что – то ты расхорохорился. Оставь Борису, хоть каких–нибудь собеседников в вертикальном состоянии.
Бегемот покорно сел и не глядя, ткнул вилкой в закуску.
Но когда на кончике вилки он увидел селёдку… , то с глубоким уважением снял с вилки этот улов. Выбрав из сервировки все остальные части, Бегемот стал, как мозаику выкладывать кусочки в целую сельдь. И когда Бегемот увидел, что не хватает главного – головы, поднялся и пошёл искать её в закусках у соседей.
Около самого входа – выхода Бегемот нашёл то, что искал.
Искомая голова сельди являлась последним элементом из того, чем пользовался поэт Яблонский.
От пустого графинчика доносился аромат самогона. Это являлось экономическим минимумом , что мог по максимуму себе позволить поэт.
Бегемот, по вертикали и горизонтали своей морды, состроил лицо глубокого умиления.
И с возгласом:
– Ах, это Вы! Какое счастье встретить вас здесь. Пошел со вскинутыми веером ладонями к обладателю голого стола.
Поэт Яблонский, который до того , как стать поэтом, был простым Сидоровым, уже успел войти в состояние лёгкой невесомости .
И в данный момент пытался смягчить удар самогона по организму. Нарезку из отварной картофелины Яблонский умял ещё после первого тоста.
Тремя колечками из лука Яблонский продержался во втором и третьем тосте. И сейчас вилку Яблонского украшала голова сельди. Глядя на оставшуюся снедь, Яблонский с грустью вспоминал времена, в которых писатели были на втором месте по благосостоянию в стране. На первом месте были приёмщики стеклотары.
На тарелке, до полного неприличия, ничего больше не было.
Опередив процесс закусывания, Бегемот перехватил руку Яблонского и, прижав её к своей груди, с пафосом заговорил:
–Только ваши строки заставляют так биться моё сердце!
Яблонский замер.
Испуганное выражение лица стала замещать маска. Маска сначала застыла, а потом стала плавиться, как масло под солнцем.
И когда она расплавилась…
Яблонский сам стал – Солнцем!
Он сложил руки крыльями на груди и, держа одним «крылом» вилку, но уже без селёдочной головы, воскликнул голосом полным слёз:
-О, как я счастлив, видеть вас, мой дорогой читатель! И пустил по щекам два ручья счастья.
Бегемот щёлкнул пальцами и громко крикнул официанту:
– Человек! Двойную отбивную и двести Хеннеси, от нашего столика.
Оставив счастливого Яблонского с полной тарелкой еды и переполнявшими его чувствами,
Бегемот вернулся к своему творчеству.
Пристроив недостающую часть, Бегемот нежно провел, по нарезанной селёдке пальцем и рыбина трепетно застучала по тарелке хвостом.
Бегемот бережно взял сельдь в ладони и отнёс её в главное украшение зала, в большой с гротами аквариум .
На этом чудеса в ресторане ЦДЛ не кончились, а только стали набирать силу .
Графинчик, который янтарём украшал столик Яблонского, дарил настоящие радости.
Он не заканчивался. А двойная отбивная – не съедалась!
Янтарные лучи графинчика! Аромат отбивной!
Всё это обернулось высоким вниманием к Яблонскому. И к нему потянулись друзья.
Столик Яблонского стал неиссякаемым родником и скатертью самобранкой .
И творческий люд это быстро оценил.
Яблонский был щедр .
Каждому восторженному его творчеством, Яблонский наливал из своего неиссякаемого графинчика и делился нескончаемой двойной отбивной .
Поэт Странник, пришёл в ресторан в красном кардигане , на спинной части которого было написано «ЮАО физкультура и спорт». Джинсовые штаны заканчивались чуть ниже колен. Дальше шло ничем не обогреваемое тело до, почти белых носков, которые уходили в хорошо начищенные, черные, со скошенным каблуком полуботинки .
Странник нуждался в тепле и общении . И он всё это нашёл в лице лучшего друга –Яблонского.
И вот он уже закусывает, жуёт правой стороной челюсти по причине, что в этой части было на два зуба больше.
И в знак благодарности читает уткнувшемуся головой в столик Яблонскому , свои последние стихи :
Из последнего вагона
каждый день выходит Лёва
У последнего вагона
самый низкий потолок
На мыски поднялся Лёва
Тянет кверху руки Лёва,
Но до лампочки вагона
Дотянуться он не смог.
Вот такая брат задача
В руки не идёт удача,
Но возможно, что когда–то
Лёве всё же повезёт.
Из последнего вагона,
Улыбаясь, выйдет Лёва,
И домой счастливый Лёва
Всё же с лампочкой придёт…
Поэт Иван Загулин был человеком добрым и даже отзывчивым. Но это было , когда он нёс служебные обязанности бухгалтера.
Но как только его рука касалась пера Музы, Иван Загулин свирепел. В нём просыпался особый дар видения. И это дар чётко показывал Ивану, какое вокруг него ничтожество, бездари и не побоюсь этого определения – враги.
Враги всего! Страны, слова, и всего русского.
Не было ни одного оппонента на всех всевозможных литературных сайтах и на их форумах, кого Иван Загулин не наградил лично им изобретённым словом - «поджидок»,
Это определение Ивану Загулину,казалось, очень точным попаданием во вражеское сердце.
И никакая национальность здесь не являлась исключением. Поджидком становились все, кто вступал в какие-либо беседы с Иваном Загулиным.
И по этой причине имя его у всех хранилось исключительно в «чёрном списке».
И это оказалось страшным наказанием.
Иван Загулин лишился главного, общения, общение с такими, кого хотелось буквально словами – гвоздями прибить ко всему к чему прибивается.
А растрачивать свою страстность на новичков Ивану Загулину было не интересно.
И по этой причине Иван очень скучал.
А на днях, Иван З. отнёс в одно издательство все свои «гробовые» и теперь ждал, когда мир увидит сборник его стихов.
Самых лучших стихов в мире!
Иван Загулин уже видел себя в рядах тех, чьи памятники украшают Москву, Питер...
Он даже со счастливой грустью подумал, что когда–нибудь, через много, много лет и его постамент украсит какую-нибудь площадь.
Иван даже мысленно стал подыскивать себе такое местечко. И внутри себя согласился, что лучшего места, чем Площадь Восстания не найти.
И хорошо бы, если бы памятник стоял поближе к Б. Никитской и смотрел и указывал в сторону ЦДЛ.
Мысль так понравилась и прижилась, что Иван Загулин решил съездить и присмотреть конкретное местечко.
Пусть потом потомки не мучаются с выбором места.
Иван Загулин был одинок, но не одиноким. Был у него лучший друг в мире. Лучшее создание в мире. Это небольшая чёрная кошечка.
Витамин его истерзанного сердца.
Вся нерастраченная нежность, любовь доставались его крошке. И между этими – двумя, царила полная гармония и понимание.
Тем более, что фигура Ивана Загулина к этому очень подходила.
Ввиду сидячего образа жизни и здорового аппетита, неработающие мышцы живота стали являться накопителем массы.
И между грудью и, спрятавшимся в недрах прессом, образовался некий холм. Получилась удобная полочка, которую и оценила чёрная малютка. И это устроило обоих..
Полочка не теряла своей ценности, в каком бы положении ни находился И. З.
И он настолько привык к тому, что это место всегда согревает любимое существо, что иногда даже ,приходя на службу, мог обнаружить, что пришёл не один.
И сейчас ,идя по Б. Никитской Иван.З, получал тепло от своего неизменного друга.
Подойдя к ЦДЛ , И.З вдруг увидел пищу для своего яростного ума. «Пища» плотненьким потоком двигалась за какими-то хануриками из Ролс-Ройса.
Турбулентное течение, в котором были и узнаваемые «враги», подхватило нелинейно-фрактальной волной Ивана Загулина и понесло в ресторан ЦДЛ, что было воспринято им, как знак судьбы. Как первый шаг к бессмертной славе!
До следующего жалованья было целых семь бесконечных дней. А от «гробовых», которыми И. З расплатился с издательством, осталось лишь полторы тысячи. Но сидеть за пустым столиком И. З посчитал неприличным и недостойным для лица такой величины.
Выход из положения подсказал бледнолицый, длинноволосый сосед на другом конце столика.
Который с видом изысканного гурмана заказывал официанту – виски по-домашнему и что-нибудь лёгонькое из овощной, селёдочной нарезки .
Лёгоньким , оказалась, порезанная картофелина и спрятанная под луком голова сельди. Виски по домашнему, как только пробка отделилась от графинчика, тоже перестали быть загадкой, по причине всем известного аромата.
И.З отыскал в меню похожее. И решил, что в этот вариант он укладывается. Но вместо картофелины и сельди он заказал «колбаску по венски» и майский горошек ручной сборки.
Колбаску для своего друга-малютки, горошек для себя.
Потом де факто показало, что «колбаской по венски», оказалась, сосиска Останкинского МПК.
А майский горошек ручной сборки , резко заканчивался на цифре одиннадцать.
К финишу, по уничтожению всего этого благолепия , благодаря звучащим тостам ,И.З и бледнолицый пришли вместе.
И это, сначала мысленно сблизило двух сидящих за пустым столиком поэтов, а когда, благодаря подарку Бегемота, столик стал очень даже не пустым, то и сдружило
Мир под градусом Хеннеси и слоями двойной отбивной стал проще и доступнее.
Иван Загулин вошёл, а может и перешёл за грань тех чувств, кои можно назвать сдерживающими. И в этом, новом, благостном мире(уверен он знаком многим) нет ни чинов, ни тайн от соседей по столику. А есть только правда-матка! Которую режут, а порой и вбивают, как молотком , в самое темечко.
И Ивана Загулина понесло. Обращаясь, к только что прочитавшему своё стихотворение Страннику, как ему казалось, он начал нести свою правду в рамках высшей дипломатии
-Это что ещё за Лёва? Вы ведь совсем не это имя хотели дать вашему герою. Здесь по всем законам фонетики, просится совсем другое …
Странник побелел. Этот толстяк открыл его тайный, случайный первоначальный замысел
-Ну скажи народу правду,–продолжал пытку И.З
«Из последнего вагона каждый день выходит …» -Кто?
-Вова,– бледными губами выдавил Странник.
И. З победным взглядом обвёл зал. Как бы, призывая всех, в свидетели своей победы
-Правильно, Вова! И как сразу выросло в своём статусе произведение. Сколько возможностей для фантазии. –А скажи, милый человек, какого Вову ты имеешь ввиду?
-Какого имею, такого и введу, - стал приходить в себя Странник.
-Не, ты не уходи от ответа за плоскость своего остроумия. Какого Вову? Первого?
Или Второго?
-Первого, –ответил Странник, решив, что так будет безопаснее
-Хитришь! И Иван Загулин пронзительно, как ему казалось,по –чекистски посмотрел на Странника. –И что ты прячешь за аллегорией –лампочка?
-Коммунизм… плюс электрификацию всей страны, –отбивался Странник.
-Хитриишь! Вот какая у тебя национальность? –задал в рамках дипломатического этикета вопрос И.З
Странник, ещё не остывший от пыла своего искусства, выпрямился из позы запятой, в которую его загнал этот толстяк, и с гордостью ответил
-Римско –Католическая!
-Какаа я католи-ческая римо! Отбросив всю дипломатию вскипел И. З
-Да, ты же поджидок!
И странник, который не имел к известной национальности никаких кровных привязок, вдруг картавя и заикаясь, закричал:
-А ну убе-ии свои поганые к-иивописаки от нашей каше-йной еды.
И стал вырывать из рук И.З надкусанную двойную отбивную, которую тот не захотел отдавать.
Двойная отбивная разорвалась на две половинки. И обе воюющие стороны поспешно стали запихивать себе в рот-отвоёванное
Наступила пауза вынужденного перемирия.
Не дожевав трофея, руки соперников одновременно встретились на графинчике с Хеннеси.
И борьба продолжилась.
-Послушайте, –переходя снова на Вы, закричал Иван Загулин. Это наш столик! Вы здесь вообще-пришлый!
-Я не пришлый! Я Странник! -кричал Странник, опаздывая по известной причине с дожёвыванием двойной отбивной.
-Брэк! Вдруг неожиданно прервал схватку проснувшийся одним глазом, -Яблонский.
Иван Загулин и Странник с удивлением отреагировали на голос, вспомнив, что они здесь не одни
-Хват-тит у-сем!
Коля, я всё слышал, –открывая второй глаз на Странника, заговорил Яблонский.
А ведь товарищ прав. Не римско католической ты национальности.
Странник обиженно заморгал глазами
-А какой?-прошептал он безнадёжным голосом.
-А вот это мы сейчас выясним. Наливай! –скомандовал Яблонский
И Странник движением профессионала разлил из двухсотграммового графинчика ровно по 163 грамма каждому.
-Ну и как! Будут ещё вопросы?, светясь от своей мудрости , обратился Яблонский к И.З
-Гений ,–восхищённо отреагировал И. З Предлагаю тост. За нас!
И вся троица , не сговариваясь, встала и дружно затянула под стеклянный звон –«Боже царя храни!»
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/06/16/1397