Продолжение на "Вечер наступит не завтра" http://www.proza.ru/2012/09/19/1774
которое было опубликовано издательством "Подвиг" в 2013 году.
П Р О Л О Г
Он с тревогой взглянул на циферблат массивных часов на руке. Время было на исходе, а тёмная поверхность стылой воды по-прежнему оставалась неподвижной. Он вздохнул, и протянул руку с черпаком похожим на шумовку, чтобы выловить небольшие кусочки льда плавающие в проруби. Черпак замер так и не коснувшись воды, в душе снежным комом шевельнулась тревога. Из глубины, сквозь непроглядную тьму на него смотрело нечто… Он встряхнул головой пытаясь отогнать наваждение, но едва различимый светлый овал не исчез а, как бы даже приблизился, очертания его напоминали… Не глядя назад он нащупал за спиной фонарь, и преодолевая гипнотическое состояние попытался его включить, но онемевшие пальцы никак не могли нащупать кнопку. Всего на секунду он оторвал взгляд от воды, чтобы включить этот чёртов фонарь, но когда яркий луч осветил прорубь, вопль ужаса заметался в тесном пространстве палатки. Наполовину высунувшись из воды и слегка склонившись вправо, чёрными провалами пустых глазниц на него пялился череп, влажно блестевший в ярком свете фонаря.
ЭПИЗОД № 1
Колючий январский ветер швырял пригоршни мокрого снега в лица редких прохожих. Зима в этом году не жаловала жителей столицы, вот и сейчас с новой силой она завьюжила улицы и переулки старой Москвы.
Деев осторожно брёл по обледенелому тротуару, тяжело опираясь на массивную трость. В простуженном горле першило, в ботинках хлюпало, в носу тоже. Погоду такую он ненавидел всей душой, и в очередной раз подумал: «Эх, не там основал Москву Юрий Долгорукий, совсем не там. Нет бы поближе к Югу, где климат теплее да море недалече, так нет же, на болотах убогих удумал город возвести там, где зимы длинные и вёсны мерзопакостны». Раньше он не обращал внимания на погодные реалии, находя в череде сезонов даже какую-то прелесть. С нетерпением ждал прохлады жарким летом, а зимой мечтал о солнце. Теперь же застарелый артрит не оставляя выбора, требовал тепла и сухости организму.
«Недалеко осталось, а там уже отдохну», мысль о кафе согревала. Впрочем, «кафе» – третьеразрядное заведение на Солянке, назвать можно было бы с большой долей иронии. Непрезентабельная на вид забегаловка состоятельную публику не привлекала, да и не каждый прохожий обратил бы внимание на неброскую вывеску «Чебуреки», торопливо пробегая мимо. И всё же, каждую пятницу Деев шёл именно сюда. Почему? На этот вопрос он и сам не смог бы ответить. Возможно потому, что жил недалеко или влекли его сюда аппетитные запахи? Нет, скорее всего тянулся он к простым людям, которые посещали это шумное по вечерам заведение. Хотя, относительно приемлемые для центра Москвы цены тоже имели немалое значение, но главным были конечно же люди. «Человек существо социальное», эта раньше ничего незначащая фраза стала сейчас для него актуальной. Одному было худо, одиночество угнетало, и даже телевизор с набившими оскомину сериалами не мог скрасить его одинокий образ жизни. Поэтому тёплыми летними вечерами он старался выбираться на воздух. Подолгу сидя на лавочке в сквере, созерцал надменно вздёрнутый профиль Мандельштама в граните* и прогуливающихся мамаш с колясками. А в непогоду он приходил сюда, но не так часто как хотелось бы. Всё же скудный пенсион позволял лишь раз в неделю выкроить небольшую сумму для «выхода в люди», как называл он этот вечерний моцион.
Узнавший его охранник приветливо кивнул и приоткрыл двери. Да, теперь тут дежурит здоровяк из ЧОПа, деревенский увалень с добрыми глазами и пудовыми кулаками. В советские годы никто бы даже не подумал нанимать охранника в простую столовку. Настали другие времена, великую империю раздербанили горлопаны демократы, теперь она в прошлом, как и его молодость… Повесив на кособокую вешалку набухшее от влаги пальто, он окинул взглядом помещение. Ничего необычного, всё как прежде. Так же мигает полуживая лампа дневного освещения в углу, так же румянятся щёки кассирши Наденьки, не стал зеленее и чахлый фикус у мутного окна. Народу ещё немного. На вопросительный взгляд раздатчицы за стойкой, он кивнул: «как всегда». Та, молча кивнула в ответ, и дала распоряжение в открытые створки на кухню. И пока там шипел маслом противень, она щедро сыпанула заварки в чайник и залила кипятком, следом выставила на поднос чашку. На блюдечке рядом красовались дольки лимона и кубики сахара, салфетки. Как постоянному клиенту ему оказывали уважение этим незамысловатым сервисом, остальные посетители обходились пластиковыми стаканчиками, и заваркой в пакетиках.
Забежавшим сюда на минутку людям было всё равно. Поспешно, не ощущая вкуса, они пережёвывали небогатый ассортимент, обжигаясь прихлёбывали из пластика непонятный напиток, торопливо утирались салфетками и бежали дальше. Город диктовал свои условия бешеным темпом, постоянной гонкой на выживание. Лишь только в пятницу под вечер, здесь было многолюдно. Забредали после работы небольшие компании менеджеров нижнего звена, подолгу отмечали что-то «накачиваясь» дешёвой водкой, которую заедали невообразимым количеством чебуреков. Заглядывали иногда любопытные туристы, взъерошенные и продрогшие они широко раскрытыми глазами «поедали» необычное (с их точки зрения) заведение, усиленно морща лоб пытались разобрать кириллицу в потрепанном меню. Не совсем определившись и скорее наугад ткнув пальцем в строчку, наивно улыбались румяным полукружьям на тарелке не зная, как употреблять их в пищу. Деев хмыкнул вспомнив прошлую пятницу, тогда две молодые француженки, глупо хихикая пытались разделаться с чебуреками пластиковой вилкой.
Сегодня четверг, туристов не было, а чебуреки на тарелке как всегда были хороши. Исходя соком они источали такой аромат, от которого у голодного человека закружилась бы голова. Подождав пока немного остыло лакомое блюдо, он не спеша принялся ужинать. Чай был горячим, но Деев не торопился, времени у пенсионера было достаточно. Откинувшись на хлипкую спинку стула, он вспомнил один из старых анекдотов: «Клиент забегаловки, решивший блеснуть юмором, интересуется:
- А у вас мясо в чебуреках раньше мяукало или тявкало?
- Вопросы глупые задавало! - хмуро ответил ему небритый повар на раздаче»…
Да, анекдотов на подобные темы много, и все они берутся из жизни. Он потянулся было к чашке с чаем, как вдруг рука его замерла. Фигура вошедшего в кафе человека показалась ему знакомой. Поднятый ворот куртки и поля глубоко надвинутой шляпы скрывали лицо, но сутулая осанка, движения, колючий взгляд внимательно просканировавший заведение подсказывали, что это не просто посетитель. Больше никто на него не обратил внимания. Очередной озябший прохожий, решивший отогреться и поужинать. Но Деев доверял своему годами отработанному инстинкту, ошибки быть не могло. Когда-то и где-то им доводилось встречаться, оставалось увидеть лицо, чтобы убедиться в своей правоте. Он не спеша прихлёбывал чай, скрывая пол лица за руками держащими чашку, и незаметно наблюдал за странным посетителем. Две дамы перед ним делали заказ, на прилавке появился поднос, женщина в бежевом пальто расплатилась и не глядя сунула кошелёк в висевшую слева на плече сумочку. Вот он момент истины, у старого опера зачесались ладони в предвкушении развития ситуации. Привлекший внимание Деева тип придвинулся к даме, и перегнувшись через прилавок разглядывал ценники, неуловимое движение локтем, прикрывающим сумочку, и… никто даже не заметил, как кошелёк перекочевал в складки куртки сутулого. Со скучающим видом тот поднял взгляд, разглядывая бутылки на верхней полке, лицо его открылось, и… «Леший!» торкнуло в мозгу у ветерана сыска, «смотри-ка, жив бродяга, и всё ещё промышляет». Он улыбнулся, интуиция его не подвела. Дальнейшие действия жулика предсказуемы, женщина уже расплатилась, так что хватится пропажи не сразу, а карманнику теперь надо незаметно удалиться. Пока тот расплачивался за бутылку пива, Деев привлёк внимание охранника подняв ладонь. Взглядом показав на сутулого, он кивнул на стул рядом с собой. Охранник если и удивился, то не показал вида и утвердительно кивнул в ответ.
- Чё надо? Уйди с дороги! - свистящим шёпотом возмутился карманник, когда путь к выходу оказался перекрыт.
- Вам необходимо присесть вон за тот столик, - так же негромко пояснил свои действия охранник.
- Ты чё, рамсы попутал?! Отвали! - Уже заводясь, но по-прежнему негромко пытался пробиться к выходу клиент заведения.
- И всё же, я настоятельно рекомендую вам присесть, - улыбка охранника была казённо-резиновой, но взгляд не предвещал ничего хорошего.
- Зачем? Я спешу…
- Это ненадолго. С вами желают побеседовать.
- Да пошёл ты… Ой, пусти, больно!
Охранник продолжал излучать добродушие, но хватка повыше локтя показалось жулику железной.
- Всё-всё, убедил, зараза!..
- Ну, какого тебе? - недовольно бурча, старый знакомый опера плюхнулся на стул рядом с Деевым и болезненно сморщился, потирая руку выше локтя.
- Здравствуйте, гражданин Лешаков, - поставив чашку на стол, улыбнулся Деев.
- А чё сразу «гражданин»?.. Я просто зашёл пивка… Упс, вот так встреча! Наше вам с кисточкой, Александр Борисович. Хе-хе, только я слышал, вы уже давно не при делах?
Узнавание отразилось кислой ухмылкой на лице рецидивиста. Понимая, что опер уже не работает на Петровке 38, он все же затравленно озирался, не ожидая от такой встречи позитива.
- Хм… странный вопрос, ты же знаешь, что у нас не бывает «бывших». Мент – это состояние души и диагноз на всю оставшуюся…
- Ой, ладно-ладно, хватит, слышали. Короче, дело к ночи, от меня чего надо?
- Справедливости…
- Чего-о? - вполне искренно удивился вор.
- Верни даме трудовые накопления, очисти душу. Ты же был когда-то фартовым домушником, а снизошёл до такой мелочевки.
- Были когда-то и мы рысаками… Всё было. Хм… А если?..
- А вот «если», лучше не надо, - Деев кивнул на охранника, - Иван не знает о наших давних взаимоотношениях, и, очень удивится узнав, что ты обижаешь клиентов заведения.
- Вот какой же ты въедливый, Борисыч, - наклонившись над столом, недовольно зашипел жулик, - каким был таким и остался, всё на жалость давишь, на справедливость. Сидел бы себе дома так нет же, всё шляешься, ищешь на свою жопу приключений. А если бы не я, а какой-нибудь ушлый наркоман, продырявит тебе пузо, и…
- Леший, не гунди, знаешь же меня, не отстану. Верни, и свободен как ветер в поле. Мне уже как-то не с руки звонить, вызывать коллег, оформлять.
- Хи-хи, потому как знаешь, что ни хрена у тебя не выгорит. Не докажешь, я подниму руку и «лопатник» из-под мышки на пол.
- А как же Иван? Ему протокол не нужен, он порядок любит и тишину в заведении.
- Ну да, это гамадрил непробиваемый, а не человек, - вздохнул вор. - Ладно, верну «котлетник» и разбежались?
- Даю слово, препятствовать не стану.
- Окей…
Перегнувшись через спинку стула, вор похлопал сидящую за соседним столиком даму по плечу:
- Мадам, мне кажется вы что-то уронили.
- Ой, вот раззява! Спасибо вам большое! Как же я так неловко, не заметила даже, - нагнувшись, она подняла лежавший на полу у кадушки с фикусом кошелёк.
Повернувшись к Дееву, вор криво ухмыльнулся:
- Борисыч, а ты я вижу не шибко процветаешь, если в таком зачуханном гадюшнике подъедаешься. Да и вид нездоровый, круги под глазами, морщины, седой как лунь.
- Ну, что есть то есть. Но и ты здоровьем не блещешь. Как лощенный франт раньше выглядел, а сейчас… Рукава протерлись, шарф замурзанный, не брит. А пальцы! Как ты ещё умудряешься по карманам шустрить с такими пальцами, отчего такие култышки, артрит?
- Артроз… Ладно, засиделся я с тобой. Пора мне. Бывай!
- Ага, и вам не кашлять.
Зло стрельнув глазами, рецидивист бочком обошёл охранника, и хлопнув дверьми скрылся в снежной круговерти.
Лампа дневного освещения перестала мигать и окончательно сдохла. В помещении стало темнее. Чайник опустел, клиентов поубавилось. Охранник откровенно зевал, пора было отправляться домой. Деев поднялся, накинув пальто пожал руку Ивану и опираясь на трость вышел на улицу. Позёмка в лучах фар показалась красивой, но он знал, что ещё немного и холод проберётся под пальто. Надо торопиться, домой-домой. Ветер был нешуточным, а лёд на тротуаре не прибавлял ни оптимизма ни скорости. Да, надо бы в следующий раз надеть на подошвы противо-гололёдные накладки, такие продавались в хозяйственном магазине неподалеку… Не купил, пожалел денег, теперь пригодились бы. Рядом скрипнули тормоза, из приоткрытого окна авто послышался знакомый голос Лешего:
- Гражданин начальник, садись, подвезу!
- Вот неугомонный! Ты же уехал?! Давай, катись, мне тут недалеко!
- Борисыч, извини, правда дело есть… Посоветоваться хочу. Не откажи, присядь, довезу и покалякаем.
О том, что вор-рецидивист станет мстить за неудавшуюся кражу кошелька, он не думал. Мелочевка, которая яйца выеденного не стоит. Скорее всего жулику действительно было что-то нужно от старого опера. Провонявший табачным дымом салон потрёпанного жигулёнка был пуст, вздохнув, Деев уселся на переднее сиденье и махнул рукой:
- Рули прямо, а перед церковью повернёшь направо.
- Добро, - скрежетнув передачей, жигуль дернулся с места и с натугой пошёл в горку по улице Забелина.
- Хе-хе… - усмехнулся Деев, - Раньше-то на серебристом БМВ рассекал. Что же так, совсем хреново?
- «Не сыпь мне соль на рану», - буркнул водитель не отрывая взгляда от дороги, и помолчав немного решил все же ответить: - «Раньше»… тогда и моложе мы были и дел интересных было, завались. Думаешь я от хорошей жизни в щипачи* подался? Так и получается, полжизни выживаешь, полжизни доживаешь. Впрочем, твоя контора тоже не шибко заботится о заслуженных ветеранах.
- Да, опять мы к старой теме вернулись. Ладно, проехали. Спрашивай, чего хотел?
- Сейчас… - вор, достав из-под козырька над лобовым стеклом пластиковый файл с бумагами, протянул его Дееву, - вот, взгляни.
В файле лежали ксерокопии карт, фотографии какого-то водоёма, что-то ещё. Видимость была неважной, и Деев сложил бумаги назад.
- Очки не захватил, да и освещение никакое. Так, не спеши, вот тут налево… так, ага, здесь поворачивай во двор... и, тормози у третьего подъезда. Чего головой качаешь?
- Ну и местечко! Ты знаешь, что в этом районе до революции было?
- Ха, вспомнил! Ещё бы мне не знать, все беглые каторжане здесь оседали. Да и после революции, вплоть до тридцатых здесь был самый натуральный гадюшник. Знаменитая Хитровка: бандитские притоны, малины, хазы и прочая мерзость. Как раковая опухоль на теле столицы.
- Да, лихие были тогда времена, весёлые, разухабистые, - Лешаков косо глянул на опера и усмехнувшись добавил: - Однако, на лицо парадокс и ехидная ухмылка истории, один из лучших сыщиков МУРа живёт в самом сердце Хитровки.
Деев не ответил, лишь пожав плечами.
Машина тяжело перевалила через замёрзший сугроб, и уткнувшись капотом в кустарник на газоне замерла урча на холостых оборотах.
- Ты вот что. По сути дела, объясни сам в двух словах, - попросил Деев.
- Боюсь в двух словах не получится, да и оратор из меня… В общем, племяш мой нарисовался недавно. Сто лет его не видел, а тут как чёрт из табакерки, вот он-то мне и подогнал бумаги эти и кругляши антикварные, чистое рыжьё, не туфта голимая(*2). Просил помочь ему в одном деле, чтобы, значит, захоронку(*3) достать…
- Стоп! – поднял ладонь кверху Деев, - О чём толкуешь? Если криминал, то я даже знать ничего не хочу о твоих делах.
- Да нет, Борисыч, что ли я совсем с головой не дружу? – поспешил успокоить собеседника Леший, - Прекрасно понимаю, что ты на такую тему не подпишешься. В натуре, дело чистое, товар ничейный, сто лет лежит себе и ждёт, когда придёт кто-то и приберёт к рукам.
- Клад что ли? - усмехнулся Деев.
- Ага, клад, и не смейся, говорю же не туфта это, сам в руках держал червонец царский. Этот… Как его?.. Демонстрационный экземпляр, как племянник выразился, образец, в общем. Ну, для наглядности он несколько штук привёз показать, и чтобы ясно было что дело стоящее. Выглядел племяш паршиво, я ему деньжат с одежонкой подогнал, да обратно отправил, обещал помочь, но…
- Понятно, так, сейчас вспомню… «Сокровище, то есть клад, сокрытый в земле или в стене, есть единая и неделимая собственность государства. Как таковая подлежит обязательной сдаче органам власти за вычетом вознаграждения нашедшему», процитировал он, и просил: - Видел фильм «Место встречи изменить нельзя»?
- Какой ещё фильм? Я тебе дело говорю, там даже если проценты от государства получить, то и тебе, и мне, и нашим внукам на сто лет вперёд хватит! Неужели нравится на старости лет в нищете прозябать?
- Слушай, Леший, что-то я не пойму. Если всё так красиво как ты толкуешь, то за каким ко мне подкатываешь? Посоветоваться хотел, вот и советую: рой землю, доставай свой клад и тащи сдавать государству. Получай процент и живи в радости до самой смерти. Я-то тебе зачем сдался? Копатель из меня никудышный, а на свою пенсию я уж как-нибудь протяну, мне много и не надо.
- Борисыч, ты не дослушал. Дело в том, что ни я, ни ты, достать этот клад не сможем. Тут специалисты нужны, снаряжение серьёзное. В этих бумагах фотографии того места, наброски, кое-какие мысли, расчёты. Может за очками сходишь, я подожду?
- Ладно, чёрт с тобой. Бери свою макулатуру, пошли. Замёрз я в твоей колымаге, чаю поставим, согреемся и посмотрим, что ты там принёс.
- Да-а, как-то… - замялся старый вор.
- Ты чего, боишься что ли или западло уже к менту в хату зайти? – усмехнулся Деев.
- И ничего я не боюсь! Потопали, - буркнул Лешаков и распахнул двери машины.
- Да-а, небогато живёшь, - окинув оценивающим взглядом комнату, протянул поздний гость, - и замок на двери туфтовый, ногтем открыть можно.
- Не начинай, сам видишь – брать у меня нечего, так что я не переживаю по этому поводу. Разувайся, вот тапки, проходи на кухню.
На плите закипал чайник, а Деев нацепив очки на нос рассматривал фотографии, читал, разглядывал карту.
- Ну, что скажешь? - нетерпеливо поторопил его с ответом гость, доставая сигареты.
Не отрываясь от созерцания, Деев протянул:
- Не кури-и! Не выношу табачного духа…
- Да-да, извини, - гость убрал сигарету обратно в пачку, вздохнул, поёрзал, и опять поинтересовался, - Ну-у, как?
- Да что-то не совсем пойму я. На старой карте нарисовано место, село и даже отмечен дом где находится клад, а на фотографиях какое-то озеро. Поясни.
- Это не озеро. Вот, смотри, здесь выписка… - гость порылся в ворохе бумаг и выудив лист с текстом, протянул хозяину.
«Беловская ГРЭС сооружена между посёлком Инской города Белово и деревней Коротково, в центральной части Кузбасса, на реке Иня. Для нужд станции на реке создано Беловское водохранилище. Начало строительства станции - июль 1956 года. Первый энергоблок ГРЭС мощностью 200 МВт был запущен 29 июня 1964 года. В 1968 году, с вводом шестого блока, станция достигла своей проектной мощности»…
- И, что это значит? - не дочитав до конца, взглянул на гостя ничего пока не понимающий Деев.
- А то и значит, часть села Менчереп, где и находится этот дом, сейчас под водой. Народ отселили, а дома даже трогать не стали, погост там, церковь старая, всё затопили. Дом каменный, в старину строили надёжно, должен сохраниться. Но чтобы проникнуть в подвал, необходим специалист умеющий пользоваться аквалангом. Кстати, нужно ещё и оборудование, баллоны там всякие, насосы, что-то ещё, всё это тоже где-то достать надо.
- Опять не понял, я-то тебе зачем? - спросил Деев разливая чай, по чашкам, - Неужели не осталось прежних друзей, кто поможет деньгами, и спецов найдёт? Твоя идея, их помощь, никто в накладе не останется. Вот тут сахар, печенье, угощайся.
- Ага, спасибо, - гость придвинул чашку, попробовал, сморщился, - Чифирю(*4) бы, для ясности мысли.
- Перебьёшься, пей пока горячий. И не уходи от ответа.
- Понимаешь, вот в чём вся закавыка. В последнее время я много думал на эту тему. Как ни крути, а мир вокруг разнообразен и даже очень. Единообразия нет вовсе. Ну не смотри ты так, я же объяснить пытаюсь! Вот прикинь, чёрное-белое, верх-низ, мужчина-женщина, добро и зло…
- Стоп-стоп-стоп! Ты чего мне тут философию разводишь? Чёрный мужчина - белая женщина, инь-янь и прочая чепуха, всё это давно и всем уже известно, нас-то это каким боком касается?
- Самым прямым. Почему я к тебе обратился? А потому, что ты и твоя контора это одно – позитив, по большому счету. Такие же как я, напротив – негатив.
- Да неужели? - не удержался от сарказма хозяин.
- Не ерничай, ты понимаешь о чём я толкую.
- Пока не очень, - Деев отрицательно покачал головой.
- Ну вот, смотри, - решился основательно перейти к теме гость, - если я попрошу помощи у своего профсоюза, то помощь найдётся, наверняка. Вот только я, больной и старый, зачем им буду нужен потом, когда клад поднимут наверх? Удавят по-тихому и все дела. Впрочем, может быть и мараться не станут, а просто «кинут»(5*), знают же, что всё равно не пойду жаловаться. Ведь не секрет для тебя, что негласный закон моего окружения: обдури ближнего, догони дальнего, затопчи слабого.
- Хм… да уж, высокие отношения, - хмыкнул старый опер.
- Да, был бы я в авторитете, тогда другое дело.
- Ага, до «вора в законе» ты, значит, не дорос. Понятно, поэтому и ко мне обратился, думая, что менты не обманут.
- Менты тоже всякие, но тебя я знаю давно, был бы хапугой – носил бы штаны с лампасами и жил в шоколаде. Но твоя совсем убогая, извини, хата, лишний раз доказывает, что мент ты честный. Богатства не нажил, а значит не хапал как другие, и друзья должны быть у тебя надёжные, не то что мои кенты.
- Да, спасибо, конечно, за такую оценку, но я давно выпал из обоймы. Знакомцев среди действующих в системе специалистов уже не осталось, общаюсь изредка с теми, кто как и я, в запасе.
- Не прибедняйся… Хотя, если даже так, это ничего что в отставке, главное, чтобы нашлись знающие, умеющие и надёжные, - рассудительно заявил Леший.
- Надо подумать… Ладно, теперь давай с самого начала, откуда вообще приплыла эта информация к твоему племяннику?
- Ага, понял… Значит так, чтобы было совсем ясно, начну издалека, с самого начала. Во время войны, не помню точно в каком году, хотя это неважно. В общем, с Волги всех немцев там проживающих, твои бывшие коллеги из энкавэдэ переселить затеяли далеко на Восток. Кого-то в Казахстан упекли, а кому-то повезло меньше, в Сибирь угнали. Так вот, небольшая семья переселенцев попала на постой к мужику одному в деревне Менчереп. Мужик один жил, без семьи, в колхозе конюшней заведовал, болел часто после войны, ну и помер, как бывает. Из переселенцев которые у него жили, тоже один человек остался. Тогда ещё нестарый немец. Остальные его тоже перемёрли все от чахотки и других лишений.
- Ты подробности все эти от племянника знаешь?
- Ну да, он как выпьет бывало, соловьём заливался не остановить. Так вот, значит… Э-э, на чём это я?.. – вопросительно взглянул на собеседника гость.
- Репрессированные все поумирали, один лишенец остался, - подсказал Деев.
- Ага, точно! Ну так вот, этот немец грамотный был, в библиотеке местной работал и в школе немецкий язык преподавал ребятишкам. Он хоть и немчура, и даже враг народа как бы, но всё же авторитетом пользовался у селян. Непьющий опять же, всегда в галстуке, матом не ругался, уважали его люди. Да! Забыл сказать, дом этот каменный у того мужика, что постояльцев принимал, ещё раньше отобрали в тридцатые, коллективизация и прочие дела. Раскулачили его в общем, и в дому том почту сделали. А старикан при почте жить остался, рядом в рубленной избе поселился, вот в ней и обитал тот переселенец.
- Полночь уже, если можно ближе к делу, - коротко взглянув на часы, попросил хозяин.
- Да-да, извини. Короче, захоронка в подвале сделана была ещё до того, как дом тот почтой стал. А за годы советской власти никто даже не подозревал, что там подвал есть. Мужик тот, хозяин бывший, из подпола своей избы подкоп вёл, чтобы свои сокровища вытащить не привлекая внимания.
- Ну прям граф Моте Кристо, - улыбнулся Деев.
- Чего?
- Нет, ничего, продолжай.
- Ага, ну так вот, сил он не рассчитал, больной был совсем. А когда помирал, постояльцу своему всё и поведал, да несколько червонцев передал, для наглядности.
- Круто! А чего же Ганс не воспользовался информацией и не докопался до клада?
- Не Ганс, Юргеном его звали. Думаю, совсем чуть-чуть не успел докопаться, затопили всё к чертям собачьим. В одночасье подогнали военные грузовики, подсобили селянам с погрузкой барахла и адью, на новое место жительства. Представляю, как Юрген тот кипятком ссал, когда такое богатство из-под носа уплывало. Другой бы ночью тайком, пока вода окончательно всё не накрыла, пробрался бы туда и вытащил хоть что-то. Ан нет, вот что значит законопослушная нация, сказали «хенде-хох» и всё, думать по-другому не моги. Да и боялся он наверняка, всё же как ни крути, а на всю жизнь пятно «врага народа», и страх перед КГБ…
- Ну, а племяшу твоему каким образом удалось узнать все эти тайны?
- Так немец на старости лет с бабкой местной сошёлся. Гилёва Манефа Ивановна, родственница моя дальняя. Правда, я знал о ней совсем мало. А племянник, сеструхи моей двоюродной сын, сызмальства там ошивался, да и подрос когда, тоже часто бывал в гостях у бабки с немцем, жили-то они недалеко.
- Ага, дальше всё понятно, бабулька померла, а потом и немец за ней следом. А когда Юрген помирал, племяннику все тайны рассказал. Так?
- Не совсем… Он всё книгу какую-то старинную читал, там на старонемецком что-то, может быть Библия ихняя, не знаю. Посмотри, там в бумагах фото есть, буковки такие заковыристые, готический шрифт называется, хрен что разберёшь. Ну а в больничке он, когда Богу душу отдал, то книгу эту к груди прижимал, еле отодрали, даже после смерти не хотел отдавать как будто. Всё мечтал разбогатеть наверно, да в фатерлянд свой смыться. Не повезло, жизнь такая штука заковыристая, просто жуть. Племяннику, все его вещички оставшиеся передали, и книгу эту соответственно. Давно это было. Племяш всё это барахло в старом бабкином доме и оставил, а дом под замком много лет простоял. Ну вот, такая предыстория. А сейчас у Кольки тяжёлые времена настали, не колется, паразит, что случилось, но мне кажется, что проигрался он в пух и прах. Решил дом продать, чтобы с долгами рассчитаться. Да много ли возьмёшь, за хибару в этом захолустье. Шмотки когда перебирал на книгу наткнулся, выкинуть хотел но потом любопытство разобрало, вспомнил что немец дорожил ей очень. Посмотрел год выпуска, тыща восемьсот лохматого, старина седая. Прикинул, что букинисту загнать можно, антикварный раритет получается. Полистал и видит, что подкладка на обложке от старости рассохлась и отслоилась, осторожно отогнул, там рукописный текст, листки какие-то.
- Представляю его азарт!
- А то! Ещё бы… я сейчас рассказываю, и как будто сам всё это вижу, азарт просыпается сразу, и зуд в ладонях! - старый вор расплылся в улыбке.
- Ну-ну, рассказывай, не томи, - поторопил его Деев.
- Курить хочу, спасу нет! Может в форточку?
- Перебьёшься! Потерпи, давай дальше!
- А дальше всё просто, как видел когда-то в шпионских боевиках, он подержал над паром подкладку, отслоились листы окончательно, ну а там все подробности в рукописи, где, когда и что спрятано было. На немецком правда писано было, но Колька время потратил, школьные уроки вспомнил, со словарём сидел ночами, разобрал всё по буковкам. Со слов старика все детали немец описывал, сам же не видел, но в корешке книги и червонцы царские спрятаны были. Колька хоть и раздолбай порядочный, но сразу смекнул что дело серьёзное и самому не справиться. Летом дело было, вода относительно тёплая, и он всё же сделал попытку убедиться, что дом тот существует на самом деле. Лодку надыбал, удочки взял для маскировки. Выгреб примерно на то место что указанно на карте, нацепил ласты, маску-трубку, нырнул… Только ныряльщик из него, как из говна пуля. Водичка неласковой оказалась, только сверху метр-полтора прогревается летом. А ниже стужа нешуточная, судорога свела ногу, едва в лодку забрался. Да и не видно ни хрена, рассказывал. Ряска цветёт, водоросли всякие, видимость дерьмовая, вернулся на берег, попытался акваланг найти, да какой там. Сибирь всё же, там сроду водолазным делом не занимался никто. Недруги наседают, надо что-то делать, домишко продал, немного угомонились кредиторы, вот он и рванул в Москву, обо мне вспомнил. А я кто? Практически никто, хотя в его глазах авторитет столичный. Такая вот получается история с географией.
- Да-а, впечатлительно интрига закручена, хоть роман пиши или кино снимай, - задумчиво протянул Деев.
- Киношкой потом займёшься, когда деньги появятся, главное чтобы финал у этой истории был благополучный. Так, как?
- Что, «как»?
- Берёшься помочь? – пытливо взглянул на опера Леший.
- Хм… Вот задал ты мне задачку на ночь глядя. Не скрою, заинтриговал, очень интересно всё выглядит, только… Если честно, сомнений тоже много. Слабо верится, что там всё ещё что-то осталось. Столько лет прошло, даже если клад существует, то наверняка слой ила там два-три метра, как добраться, не знаю.
- Вот и подумай, что сделать можно, я не тороплю с решением, но дело стоящее, век воли не видать! И ещё, в Сибири зима тянется долго, сейчас лёд прочный. Самое время заняться, вода кристально чистая, видимость должна быть идеальной.
- Это подо льдом-то видимость? Там же толщина льда с метр, да снег ещё сверху, под водой темно, как у негра в заднице!
- Ох, Борисыч, везде-то ты был, всё видел, всё знаешь, хи-хи… Фонари есть мощные, был бы специалист настоящий. А в конце марта станет теплее, лёд станет рыхлым, риск нешуточный, летом же вода опять зацветёт и видимость упадёт. Такие дела.
- Золото с собой?
- Шуткуешь?! Я чё, совсем на голову больной, рыжьё возить в машине? Любой мент проверит и тю-тю, греха не оберёшься, незаконный оборот драгметалла, статья 191-я УК РФ, и опять лес валить. Да ещё вопросов куча у твоей конторы появится, так что, дурных нема. В надёжном месте спрятано.
- Ладно, давай так, завтра привезёшь, покажешь, хочу убедиться на сто процентов, что не фальшивые и не новодел, в руках подержать монеты… Ну, ты понимаешь, надеюсь.
- Понимаю, да, поверить непросто. Как позвонить тебе?
- Вот номер, - Деев быстро начеркал цифры, и протянул обрывок газеты Лешему.
Гость, спрятал бумагу, и на оставшейся лежать газете коряво написал рядок цифр:
- Это мой телефон, - поднявшись, он добавил: - Ладно, утро вечера мудренее, потопал я.
- Подожди. Всё это - Деев кивнул на разбросанные листы и фото на столе, - забери. Самое главное я понял, а подробности пусть пока у тебя хранятся.
- Замётано…
Когда дверь за посетителем закрылась, Деев сел на продавленный диван и крепко задумался: «Правильно сказал рецидивист: "полжизни выживаешь, полжизни доживаешь", а ведь так хочется жизни при жизни. Нормальной жизни, достойной, чтобы не считать копейки, кое-как перебиваясь на пенсию».
* Памятник Осипу Мандельштаму — скульптурное изображение поэта Осипа Эмильевича Мандельштама (1891—1938). Памятник установлен 28 ноября 2008 года в Москве в сквере между домом 5 по улице Забелина и домом 10 по Старосадскому переулку. Авторы монумента — скульпторы Дмитрий Шаховской, Елена Мунц и архитектор Александр Бродский.
* «Щипач» — сленг. Вор-карманник, преступник, специализирующийся на кражах из карманов либо сумок, находящихся непосредственно при потерпевших.
2* «Рыжьё» — жарг. золото. Туфта голимая — жарг. здесь подделка, фальшивка.
3* «Захоронка» — сленг. Нечто тайно укрытое, закопанное, спрятанное.
4* «Чифир» /чифирь/ — традиционный тюремный напиток, получаемый вывариванием высококонцентрированной заварки чая. Обладает психоактивным действием, вызывающим зависимость. Эффект обусловлен психоактивными веществами, кофеином и алкалоидами, которые вывариваются из чайного листа, при длительной варке.
5* «Кинуть, кинут, кидок» – жарг. афера, обман, подстава.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ,
и оно здесь http://www.proza.ru/2016/10/28/2080