Особенности Гражданской войны на Северо-Западе России. ч.70
(Продолжение. Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2016/10/05/700)
Поход Юденича на Петроград - это было на удивление сумбурное предприятие, закончившееся военным крахом его армии и грандиозным финансовым скандалом. Он навсегда похоронило полководческую славу Н.Н. Юденича и испортил его славную боевую репутацию.
Неожиданно выяснилось, что распиаренный газетчиками «победитель турок», «покоритель Армении» и последний кавалер Ордена Святого Георгия II степени, которого поддерживали войска Эстонии, добровольцы из Финляндии и английская эскадра, ничего не смог поделать с плохо вооруженными и слабодисциплинированными красноармейскими частями, оборонявшими «красный Петроград».
Осенью 1919 года войска Юденича сначала стремительно подошли к самым окраинам Петрограда, заняв Царское Село, Гатчину и Павловск, а затем, еще более стремительно, откатились к эстонской границе у Нарвы, а потом перешли ее и были интернированы своими же бывшими эстонскими союзниками.
Между тем, условия для победоносного похода на «красный Петроград» у Юденича были неплохие.
Он даже имел союзников, которые действовали в его интересах.
В тылу войск Юденича было «белое» правительство Эстонии, которую он ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАЛ и согласился с ее независимостью от России.
Под Ригой формальными союзниками Юденича тогда были германские добровольческие части, в основном созданные на основе знаменитого немецкого экспедиционного корпуса и «Балтийского ландвера» генерал-лейтенанта Рюдигера фон дер Гольца, большого поклонника создания Балтийского герцогства на территории российской Прибалтики.
Об этом германском колониальтном новообразовании сейчас редко вспоминают, поэтому стоит напомнить некоторые вехи его создания.
8 марта 1918 года курляндский ландтаг, состоявший из остзейских немцев, объявил о создании Курляндского герцогства на территории бывшей Курляндской губернии. 15 марта германский император Вильгельм II подписал акт о признании Курляндского герцогства самостоятельным государством.
12 апреля 1918 года в Риге Совет балтийских земель (объединённый ландесрат Лифляндии, Эстляндии, города Риги и острова Эзель) объявил о создании Соединенного Балтийского герцогства (при этом Курляндское герцогство вошло в его состав), об отделении входящих в него земель от России и установлении личной унии Балтийского герцогства с Королевством Пруссия.
Советское правительство в ноте от 26 мая 1918 года заявило о непризнании этого решения.
22 сентября 1918 года германский император признал независимость Балтийского герцогства. В октябре 1918 года рейхсканцлер Максимилиан Баденский отдал распоряжение о передаче управления Балтийским герцогством от военных в руки немецкого гражданского управления.
5 ноября 1918 года формальным главой объединённого герцогства со столицей в Риге стал Адольф Фридрих Мекленбург-Шверинский.
На время отсутствия герцога властные полномочия должен был осуществлять Балтийский регентский совет из 10 человек. Возглавил совет барон Адольф Пилар фон Пильхау.
После начавшейся в Германии 9 ноября 1918 года Ноябрьской революции, военный министр провозглашённой немецкими революционерами Веймарской республики отдал приказ о выводе поддерживавших Балтийское герцогство частей германской армии из Прибалтики.
28 ноября 1918 года Балтийский регентский совет сложил свои полномочия, и Балтийское герцогство прекратило своё существование.
Сам генерал Рюдигер фон дер Гольц во главе германского экспедиционного корпуса участвовал в гражданской войне в Финляндии на стороне «белых» финнов и оказывал им помощь в организации армии. Полностью поддерживал политику генерала К. Маннергейма.
В начале 1919 года, под давлением Антанты, он был отозван из Финляндии и вернулся в Прибалтику, где участвовал в создании «прибалтийского ландсвера».
С 1 февраля 1919 года Рюдигер фон дер Гольц командовал антибольшевистскими силами в Латвии.
В апреле 1919 года он разоружил в Либаве латышские национальные войска и сместил правительство К. Улманиса, заменив его своим ставленником А. Ниедрой.
Войска под его командованием 22 мая 1919 года заняли Курляндию и западные предместья Риги. В октябре 1919 г. по требованию латвийских властей и Великобритании был отозван из Латвии правительством Веймарской республики.
После отставки фон дер Гольца германские вооруженные силы были переведены на добровольческую основу и перешли под командование Бермондта-Авалова (о котором мы еще подробно поговорим).
В Пскове и Гдове действовали отряды «батьки» Булак-Балаховича, еще одного союзника Юденича в борьбе с большевиками.
Его грабежи, порки и зверские убийства ни в чем не повинных людей вызывали оторопь даже у членов Северо-Западного правительства Юденича.
Вот что вспоминал об этом Государственный контролер Северо-Западного правительства В.Л. Горн в своей статье «Балахович во Пскове»:
«Утро следующего дня сразу показало нам — псковичам, какого рода порядки привез в Псков Балахович.
Большинство встречных хмуро отмалчивается и неохотно отвечает на вопросы. — Там, — говорит мне какая-то женщина, — идите на площадь, и на Великолуцкую... Я пошел и увидел. Среди массы глазеющего народа высоко на фонаре качался труп полураздетого мужчины. Около самого фонаря, видимо, с жгучим любопытством, вертелась разная детвора, поодаль стояли и смотрели взрослые. День был ненастный, дул ветер, шел дождь, волосы на трупе были мокрые. Помню, что я не мог без содрогания смотреть на эту ужасную картину и бросился с площади на тротуар. Там стояли какие-то люди, и один из них, обращаясь ко мне, сказал: «Зачем это? Кому это нужно? А дети, — зачем им такое зрелище?..»
В тот день еще висело четыре трупа на Великолуцкой улице, около здания государственного банка, тоже на фонарях один за другим в линию по тротуару. Народу впервые давалось невиданное им доселе зрелище, инициатива которого всецело принадлежала «белым». Насколько помню, вначале было такое впечатление, что толпа просто онемела от неожиданности и чрезвычайной остроты впечатления, но потом это прошло. Постепенно, изо-дня в день, Балахович приучил ее к зрелищу казни, и в зрителях этих драм обыкновенно не было недостатка…
Вешали людей во все время управления «белых» псковским краем. Долгое время этой процедурой распоряжался сам Балахович, доходя в издевательстве над обреченной жертвой почти до садизма. Казнимого он заставлял самого себе делать петлю и самому вешаться, а когда человек начинал сильно мучиться в петле и болтать ногами, приказывал солдатам тянуть его за ноги вниз…
Все казни производились всегда днем, в первый месяц неизменно в центре города, на фонарях. А так как столбы фонарей были трехгранные железные, то нередко вешали зараз трое, и трупы висели на фонаре гирляндами, иногда в течение всего дня.
Особенно почему-то возлюбил Балахович фонарь против одного еврейского музыкального магазина, хозяин которого из-за казней долгое время не открывал своей торговли. Позже, в июле месяце, по протесту представителей союзников, в центре города казни были прекращены.
Но зато была устроена постоянная виселица с двумя крюками и боковыми стремянками к перекладине; эту виселицу воздвигли непосредственно за старинной псковской стеной, на сенном рынке, то-есть опять таки в кругу жилых строений.
Позже Балахович приказал выкопать из могил, устроенных в центре города, в Кадетском саду, похороненных там с почестями красноармейцев. Осклизлые гробы, частью вскрытые, с полусгнившими покойниками стояли после этого в саду целый день. Приходили из деревень какие-то бабы и жалобно плакали возле гробов.
Казни на виселицах обставлялись также публично и всенародно.
Здесь я сам в июле видел такую кошмарную сцену. Вешали двоих. Так как стремянки к перекладине были приделаны по бокам, на основных столбах, то каждый обреченный должен был сначала залезть сам к перекладине, а затем, одев петлю, чтобы приобрести перпендикулярное к земле положение и повеситься, броситься с петлей на шее в пространство.
Первый из самовешающихся проделал подобную операцию удачно для своей смерти, второй же сделал, видимо, слишком энергичный прыжок, веревка не выдержала, оборвалась, и он упал на землю. Поднявшись с петлей на шее на ноги, несчастный дрожит и молит публику заступиться за него. Кругом гробовое молчание, только вздохи.
В это время солдат сделал новую петлю. «Лезь», — кричит, офицер. Парень снова лезет по стремянке, кидается в петлю и на этот раз быстро расстается с жизнью.
Одну из таких сцен сняли для кинематографа американцы и впоследствии показывали ее где-то в Америке, пока это не запретили американские власти.
Кто же были эти ежедневные, на протяжении двух с половиной месяцев, жертвы? В начале просто «пыль людская» — воришки, мелкие мародеры, красноармейцы (но отнюдь не комиссары или даже рядовые коммунисты — этих Балаховичу не удалось поймать); после — контр-разведка Балаховича, под руководством знаменитого полковника Энгельгардта, специально занялась крестьянством.
Создавались дутые обвинения в большевизме, преимущественно в отношении зажиточных людей, и жертве предстояла только одна дилемма: или откупись, или иди на виселицу.
Более состоятельные крестьяне отделывались карманом, а замешавшаяся в энгельгардтовых сетях беднота расплачивалась жизнью.
При отсутствии гласного суда, при наличности корыстного застенка, во время гражданской междоусобицы, когда каждый человек, желал он того или не желал, силою вещей должен был соприкасаться с той или другой из воюющих сторон, обвинение в большевизме создавалось с необыкновенной легкостью».
Не правда ли, впечатляющая картина «освобождения от тирании большевиков»?!
Интересно и то, как этот «борец с большевизмом «берег» русское имущество от его разграбления армией независимой Эстонии.
В.Л. Горн вспоминает:
«В моих материалах имеется такого рода «договор»: «Так как эстонскими войсками был взят Псков, то с моей стороны препятствий не встречается к эвакуации «завода Штейна» в половинном размере в Эстляндию.
На основании условий о военных добычах с представителем Эстонской республики в Пскове штабс-капитаном (таким-то).
Командующий войсками Гдово-Псковского района, Полковник Булак-Балахович». 20 мая 1919 г.
Печать Начальника конвоя Атамана Булак-Балаховича.
О режиме «батьки Булаховича» русские крестьяне долго потом вспоминали.
«Мы ехали, — рассказывает по этому поводу корреспондент бывших «Русских Ведомостей» Л. Львов, — по району, оккупированному год тому назад знаменитым Булак-Балаховичем.
Народная память осталась о нем нехорошая. Грабежи и, главное, виселицы навсегда, должно быть, погубили репутацию Балаховича среди крестьянского мира. За 40-50 верст от Пскова крестьяне с суровым неодобрением рассказывают о его казнях на Псковских площадях и о его нечеловеческом пристрастии к повешениям.
Практиковавшаяся им порка, когда крестьянин — отец и хозяин — принуждался ложиться под удары, глубоко затронуло сознание крестьянина и оскорбило его чувство человеческого достоинства».
(В следующих главах мы еще вернемся к рассказу об этом кровавом «освободителе»).
Ну а «заправляли» всем этим многообразием борцов за «демократическую Россию», находившаяся в Ревеле английская миссия.
Английский посол в Париже лорд Берти, характеризовав настроения правительственных кругов Англии, ещё 6 декабря 1918 года записал в своем дневнике:
«Нет больше России! Она распалась, исчез идол в виде Императора и религии, который связывал разные нации православной верой. Если только нам удастся добиться независимости Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т.д., и сколько бы их не удалось сфабриковать, то, по-моему, остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку!»
Не будет преувеличением, если сказать, что все «предприятие» Юденича было создано при активном участии англичан. Нигде в России так властно и нагло не вели себя военные и штатские агенты Великобритании, как в Прибалтике, в 1919 году.
Чего стоит только одна история образования Северо-Западного правительства!
Английский генерал Марч, которому вместе с генералом Гофом правительством Англии были даны широкие полномочия в Эстонии, распоряжался поведением «белых» русских политиков, как вождями каких-нибудь африканских бантустанов.
В один прекрасный день, «белые» политики, журналисты и промышленники самой разной «ориентации» были экстренно собраны в приемной английского генерала Марча, который дал им 40 минут (!!!) на образование правительства по списку, составленному им самим.
«Иначе мы будем вас бросать!», - заявил Марч ошарашенным членам будущего Северо-Западного правительства.
Давайте вспомним, как генерал от инфантерии Николай Юденич оказался во главе Северо-Западной армии.
После Февральской революции Юденича назначили командующим Кавказским фронтом.
В марте 1917 года «по причине плохого снабжения и усталости войск», генерал Юденич прекратил начавшееся наступление на Багдадском и Пенджабском направлениях, и отвёл 1-й и 7-й корпуса в районы базирования.
Несмотря на требования Временного Правительства, он отказался возобновить наступление, обусловленное стремлением Временного кабинета министров оказать услугу Великобритании.
5 мая он был отозван с должности Главнокомандующего в Петроград.
Официальная формулировка отстранения гласила “за сопротивление указаниям”. На вопрос же военному министру А.Ф. Керенскому о причине своего снятия с должности, генерал Юденич получил ответ: «Вы слишком популярны в своей Армии!».
Покинув Тифлис, Юденич поселился в Петрограде. По воспоминаниям жены Юденича Александры Николаевны, Юденич как-то зашёл в банк, чтобы взять какую-то сумму денег из своих сбережений. Служащие банка, узнав его, посоветовали немедленно взять все деньги на руки и продать недвижимость. Юденичи продали дом в Тифлисе и земли в Кисловодске. Что Юденич вовремя и сделал. (Вообще, в финансовых вопросах, в послереволюционное время, он показал редкостную хватку и умение их решать в свою пользу).
После Октябрьской революции Юденичи нелегально проживали в Петрограде, скрываясь на верхнем этаже в доме «Русского страхового общества» на Петроградской стороне, под охраной дворника, бывшего фельдфебеля Лейб-гвардии Литовского полка, который ранее служил с Юденичем.
В двадцатых числах ноября 1918 года используя чужие документы, с супругой Александрой Николаевной, полковником Г.А. Данилевским и согласившимся стать его личным адъютантом, поручиком Н.А. Покотилло (который приходился ему племянником, был сыном родной сестры его жены), Юденич прибыл на поезде из Петрограда в Гельсингфорс.
Бывший Государственный контролер Северо-Западного правительства В.Л. Горн так вспоминал об этом этапе жизни Н.Н. Юденича:
«Генерал Юденич появился в Гельсингфорсе в начале 1919 г. Поселившись здесь, он повел крайне уединенный образ жизни. Правда, материальные дела его были неважны и он вынужден был прибегать к займам у одного банкира.
На должность главнокомандующего его рекомендовал, кажется, П. Б. Струве, бывший тогда в Гельсингфорсе и сосватавший для этой роли генерала местному русскому комитету, где проф. Карташев был председателем.
Но и после этого события ген. Юденич остался глубоко равнодушным ко всему окружающему, связей с местным русским обществом не искал и совершенно игнорировал финляндских государственных и общественных деятелей…
Молчаливый, необщительный — ген. Юденич долгое время был загадкой для окружающих. В Политическом Совещании он тоже по большей части молчал или с видимым удовольствием поддакивал реакционным репликам, проф. Кузьмина-Караваева. В политические руководители он явно не годился: для этого ему не хватило ни широкого кругозора, ни энергии, ни талантов».
Тем не менее, в Финляндии Юденич оставался одной из ключевых фигур на роль лидера для создаваемого нового фронта борьбы с большевиками.
«Из всех генералов, кандидатура которых выдвигалась, как руководителей добровольческой армии в Европейской России, безусловно, на первом месте был Юденич. На всех буквально гипнотическое воздействие оказывала фраза, которую всегда про него говорили:
“Генерал, который не знал ни одного поражения” <…>.
«Генерал держался очень уверенно, говорил, что если ему не будут мешать, то он большевиков “раскидает”».
(Гефтер А.А., мичман. Воспоминания курьера / Архив Русской революции, т. 9-10, М., «Терра», 1991. С.123)
Контр-адмирал В.К. Пилкин после встречи в Гельсингфорсе с генералом Юденичем 6 января 1919 года напишет о нем в своём дневнике: «Ну, какое же общее впечатление произвёл на меня Юденич? Хорошее и немного странное! Он не совсем обыденный человек, не то чудаковат, не то просто сильно себе на уме, неладно скроен, да крепко сшит, вероятно, очень цельный характер» (Пилкин В.К. Дневник 1918-1920 гг. В Белой Борьбе на Северо-Западе. М., «Русский путь», 2005. С.73.)
17 апреля 1919 года Всероссийское правительство адмирала Колчака выделило Юденичу 10 млн франков, правда деньги эти отчего-то шли очень долго и российский дипломатический представитель в Стокгольме получил первый миллион только в июне 1919 года.
24 мая 1919 г. в Гельсингфорсе Юденич создал и возглавил так называемое «Политическое совещание».
В его состав вошли А. В. Карташёв, П. К. Кондзеровский, В. Д. Кузьмин-Караваев, С. Г. Лианозов, Г. А. Данилевский. (Некоторые из них позднее вошли в состав Северо-Западного правительства России, созданного английским генералом Марчем).
Приказом Верховного правителя А.В. Колчака от 5 июня 1919 года генерал Юденич назначается Главнокомандующим всеми русскими силами Северо-Западного Фронта и выезжает из Финляндии в Ревель на встречу с Командующим Северным корпусом генералом А.П. Родзянко, откуда вместе с ним на поезде прибывает в Ямбург и посещает фронт.
Надо сказать, что с этим генералом, провалившим первое, весенне-летнее наступление на Петроград в 1919 году, отношения у Юденича не сложились.
Уже находясь в эмиграции, А.П. Родзянко в своих мемуарах дал Юденичу уничтожающую характеристику:
«Огромная ответственность за гибель армии лежит на самом генерале Юдениче, человеке безвольном и упрямом, которому были совершенно чужды стремления и желания борцов за правое дело. Этот дряхлый старик не имел права брать на себя столь ответственную роль; большими преступниками перед погибшими борцами являются те русские общественные деятели, которые выдвинули эту мумию на столь ответственный пост». (Родзянко А.П. Воспоминания о Северо-Западной Армии. Берлин, 1921. С.129.)
Впрочем, до таких оценок Юденичу, летом 1919 года, было еще далеко. Тогда еще казалось, что все идет прекрасно, и генерал Родзянко, с новым главнокомандующим фронтом, торжественно объезжал части своего корпуса:
«23 июня Ямбург встречал Главнокомандующего Северо-Западным Фронтом генерала от инфантерии Юденича. Для встречи на перроне вокзала был выстроен почётный караул от Ямбургской Стрелковой Дружины в составе одной роты под командой штабс-ротмистра Андреевского при оркестре музыки. На правом фланге находились Ямбургский Комендант полковник Бибиков, командир Ямбургской Стрелковой Дружины полковник Столица и другие начальствующие лица. К вокзалу стеклось множество городского населения. В 8 часов 30 минут дня подошёл экстренный поезд. Из вагона вышел генерал Юденич, командир Северного Корпуса генерал-майор Родзянко, Начальник штаба корпуса генерал-майор Крузенштерн, Начальник Военно-Гражданского Управления области полковник Хомутов и чины штаба Главнокомандующего полковник Даниловский и штабс-капитан Покотилло…
Обойдя представлявшихся ему чинов Ямбургского Гарнизона и представителей местного населения, генерал пропустил почётный караул церемониальным маршем и вторично благодарил молодцов ямбургцев. <…> Проехав по городу, Главнокомандующий вошёл в храм Божий, где был встречен духовенством крестом и молитвой. Затем был осмотрен военный лазарет. Перед вечером генерал Юденич отбыл на боевой фронт.
Проводив знаменитого покорителя Армении, население Ямбурга стало медленно расходиться, обсуждая подробности встречи, весьма довольное тем, что в лице столь известного боевого военачальника, наконец-то стали объединяться разбросанные от Архангельска до Вильны силы Северо-Западного Фронта» («Белый Крест», 1919, №1, газ., 13/26 июня. С.2 (Ямбург) / ГАРФ.)
Ну, да это был бравурный отзыв официозного журналиста в газете Северо-Западной армии.
Давайте сравним его с тем, что вспоминал об этой поездке Государственный контролер В.Л. Горн:
«Восторга в рядах армии Юденича не вызвал, на интересующие нас вопросы он ничего не ответил, солдатам ничего не говорил, а в Ямбурге, производя осмотр перешедшим к нам красным... поблагодарил их за службу». (!!!)
По требованию строевых начальников, гр. Палена и ген. Родзянко, тогда же было созвано в вагоне военное совещание с участием тыловиков.
Генералу Юденичу было поставлено здесь несколько категорических вопросов, волновавших боевое офицерство, но ответы его были настолько неудовлетворительные, что вызвали у собравшихся глубокое недоумение и уныние.
А когда пользуясь присутствием генерала, захотели немного подтянуть тыловиков и выставили требование более внимательного отношения к нуждам армии и точного учета имущества и продовольствия, ген. Юденич это требование не поддержал.
Воспитанный в старой военной школе, ген. Юденич вовсе не понимал ни духа солдата революционной эпохи, ни психологии гражданской войны. Когда наиболее активное офицерство засыпало генерала вопросами общего политического характера, желало знать за что мы воюем, кто нас поддержит и что делается на прочих фронтах, ген. Юденич слушал эти вопросы в полуха, давая вялые, бесцветные, чисто-обывательские ответы, вероятно, думал про себя: «к чему это гг. офицеры занимаются такой пустой и ненужной болтовней».
(Подчеркнем, что племянник генерала Юденича Покотилло уже был им благополучно произведен из поручиков в штабс-капитаны. «Ну как не порадеть родному человечку!», отмечал в таких случаях классик русской литературы).
Эта поездка Юденича на фронт была очень недолгой, и уже 26 июня 1919 года Юденич вернулся в Финляндию.
Надо бы сказать несколько слов о проблеме территориальной целостности России и отношении к ней генерала Юденича.
В последние годы в исторической литературе (особенно её «монархического» и «либерального» направлений) укоренилось мнение, что якобы генерал Юденич не признавал независимости Финляндии и Эстонии и только и ждал того момента, когда можно будет уничтожить самостоятельность последней.
Разумеется, это не так.
Переговоры о привлечении финской «белой» армии, для совместных боевых действий по захвату Петрограда, велись между Юденичем и Маннергеймом ещё с конца 1918 года.
Маннергейм выставил условием своего военного вмешательства на стороне «белых» не много, ни мало, как признание ими независимости Финляндии и присоединения к ней Восточной Карелии и области Печенга, на берегу Кольского залива.
Разумеется, столь наглое требование Маннергейма вызвало возмущение многих лидеров «Белого Дела».
Тем не менее, генерал Юденич признал от, собственного имени, независимость Финляндии и заверил барона Маннергейма о полной лояльности своей и вверенных ему войск к её независимости.
Началась подготовка к совместному походу на красный Петроград финских и русских белых войск.
Но вскоре произошедшие перевыборы в Финляндии, которые генерал Маннергейм проиграл и лишился политической власти, полностью перечеркнули этот совместный поход финских и «белогвардейских» войск.
25 июля 1919 года президентом Финляндии стал профессор Стольберг, а Маннергейм вынужден был уехать за границу.
Надежда на помощь Финляндии пропала и 26 июля Юденич, совместно с адмиралом Пилкиным, которого он назначил морским министром своего правительства, и группой приближенных офицеров, отбыли на пароходе в Ревель.
(Интересно, что и Юденич, и Пилкин при этом почему-то носили не военные мундиры, а партикулярные «штатские» костюмы, в коих и прибыли в Эстляндию).
Вот что вспоминал о возвращении Юденича из Финляндии в Эстонию В.Л. Горн:
«Юденич переехал в Нарву в конце июля.
Трехмесячное сидение назначенного Колчаком «главнокомандующего» армией где-то вдали от нее — в Гельсингфорсе — становилось прямо-таки неудобным, но генерал не остановился бы перед этим соображением, если бы не пришли, наконец, более твердые вести, что вооружение и снаряжение, обещанное Антантой русской армии, находятся уже в пути.
Мысль, что он явится к армии не с пустыми руками, видимо, окрылило этого, в общем неподвижного генерала, и он решил, что «момент наступил», какие бы «козни» ни строил ему там, на месте ген. Родзянко.»
Как отмечал в своей статье В.Л. Горн, отношение в войсках к прибытию Юденича, было достаточно сложным и особого восторга не вызывало:
«Мы хорошо знали, рассказывал мне боевой офицер, что с Юденичем нагрянет много политиков — генералов и вообще всяких любителей устраиваться на чужой шее.
Мы боялись, что дорогое нам дело будет окончательно испорчено «бывшими людьми» — сановниками всех рангов и ретроградами.
Поэтому Юденичу дано было понять, что вновь прибывающие в северо-западную область, независимо от чинов и прежних служебных рангов, должны проходить стаж гражданской войны в. строевых частях и лишь после этого они получают право на служебное повышение. Он согласился на это условие и вначале прибыл один, но постепенно собрал вокруг себя прежнюю свиту: Кондырева, Покотилло и др.
Все опасения сбылись: нас начали третировать, считать партизанами и т. п.
Понемногу завелись нравы старой армии: пренебрежительное отношение к солдату и даже мордобитие.
Развилась канцелярщина; особенно отличался на этом поприще полк. Прюссинг, высокомерно относившийся ко всем, не состоящим в генерал-квартирмейстерском отделе штаба армии». ...
«И все-таки Юденича пришлось принять, так как с его приездом ожидалась помощь деньгами от Колчака, материальная и моральная от англичан и американцев и содействие активным выступлениям со стороны Эстонии и Финляндии».
Заканчивая разговор о теоретической возможности участия финских «добровольцев» в наступлении на Петроград и после поражения Маннергейма на выборах, отметим, что представители разного толка финских политиков, в переговорах с Юденичем предлагали ему «выставить под ружьё около 10 тысяч финских добровольцев», но Юденич отнесся к этим предложениям критически, поскольку рассчитывал на силы регулярной финской армии, а не на малобоеспособные сборища политизированных наемников, которых в его войсках и без этого хватало.
16 октября 1919 года, в разгар успешного наступления войск его фронта на Петроград, генерал Юденич сообщил советнику русского посольства в Швеции о том, что выступление финских добровольческих войск в настоящее время нежелательно.
Когда же, прибыв на фронт в 20-х числах октября 1919 года, генерал Юденич убедился, что его наступление на Петроград проваливается, он срочно инициировал очередные переговоры с правительством Финляндии через военных представителей Антанты, своего тамошнего представителя генерала А.А. Гулевича и членов Северо-Западного правительства.
Но было уже поздно.
Другими боеспособными и союзными Юденичу частями, принимавшими непосредственное участие в обеих попытках «белых» захватить «Красный Петрогад», были эстонские национальные дивизии.
1-я эстонская дивизия генерала А. И. Тениссона, расположенная на побережье Финского залива севернее Нарвы.
2-я эстонская дивизия полковника Пускара располагалась в районе Псковского озера и имела в своём составе до 4 000 бойцов. Обе дивизии были хорошо вооружены, обмундированы и отличались крепкой дисциплиной своих бойцов.
Эстонская армия находилась под общим главнокомандованием генерала Й. Лайдонера, бывшего подполковника Генерального штаба русской императорсткой армии, с которым у Юденича были прекрасные отношения.
Еще 20 февраля 1919 года, из Гельсингфорса,он писал генералу Лайдонеру:
«Ставлю Вас в известность, что я никогда не прикажу Северному корпусу и моим новым формированиям повернуть штыки против Эстляндии и сам против Эстляндии не пойду. Преданный Вам и готовый к услугам Н. Юденич». (Генерал Н.Н. Юденич – генералу И.Я. Лайдонеру / Эстонский Государственный архив (ЭГА). Ф.495. Оп.10. Д.11. Л.26.).
Впоследствии генерал Юденич неоднократно в своих письмах к генералу Лайдонеру подтверждал признание независимости Эстонии:
«Его Превосходительству И.Я. Лайдонеру. Главнокомандующему Эстонской Армией. Цели, которые преследуются Эстонией и Северо-Западным Фронтом в отношении борьбы с большевизмом совершенно совпадают. Поэтому совместная работа, как на фронте, так и в тылу является самым лучшим залогом успеха. Войска С.-З. фронта нуждаются в Эстонии, как в своей базе, а Эстония в поддержке войск Фронта найдёт обеспечение от вторжения в неё большевиков. <…>
Такая совместная работа наиболее удобно осуществима, заключивши тесный союз между Эстонией, признаваемой мной самостоятельной и частью того Российского Временного Правительства, которое мной здесь возглавляется (выделение наше – С.З.). <…> Прошу принять уверения в моём совершенном почтении и таковой же преданности. Н. Юденич» (Генерал Н.Н. Юденич – генералу И.Я. Лайдонеру (извлечение из письма №133 от 10.08.1919, Нарва) / ЭГА. Ф.495. Оп.10. Д.11. Л.417-418.)
Думаю, что эти письма окончательно ставят точку в дискуссии о том, считал ли генерал Юденич Россию «единой и неделимой» и признавал ли он независимость Эстонии.
После прибытия из Гельсингфорса в Ревель, генерал Юденич проследовал в Нарву, откуда направил Лайдонеру следующую телеграмму:
«Главнокомандующему Эстонской армии генералу Лайдонеру.
Телеграмма №1626
Уведомляю Вас, что 26 июля я прибыл в Нарву и вступил в командование войсками фронта 27 июля. №600.
Главнокомандующий генерал Юденич».
В тот же день генерал Лайдонер прислал ему ответную телеграмму:
«Поздравляю Вас со вступлением в командование и желаю Вам успеха в этой тяжёлой должности. Генерал-майор Лайдонер».
В Нарве с чинами своего штаба генерал Юденич тщательно разрабатывает план Осеннего Петроградского Похода «Белый Меч».
О его деталях мы еще подробно поговорим, а пока следует остановиться на еще одном популярном современном мифе.
Многие почитатели «белого» движения очень любят утверждать, что благородные «белые» генералы-де, очень страдали от того, что участвуют в Гражданской войне и поэтому не награждали своих бойцов, за совершенные ими подвиги, никакими орденами и медалями. (Обычно при этом тут же их противопоставляют кровожадным «красным», которые специально придумали орден Боевого Красного Знамени для награждения своих бойцов и командиров).
На самом деле, это, разумеется, полная ерунда.
Орденами и медалями в годы Гражданской войны щедро награждали своих солдат и офицеров и Деникин, и Колчак, а Врангель в 1920 году даже специально изобрел для своих подчиненных никогда ранее не существовавший в России орден Николая Чудотворца!
Не был исключением и генерал Юденич.
Накануне Осеннего похода на «красный Петроград» генерал Юденич отдаёт следующий приказ:
«ПРИКАЗ
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ
СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА
И ВОЕННОГО МИНИСТРА
№55
12 Сентября 1919
Гор. Нарва.
Награждение за боевые отличия распространить и на солдат армии, награждая солдат Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями, согласно Георгиевского Статута.
Награждение Георгиевскими крестами и медалями производить властью Командующего Армией и Командиров Корпусов.
В виду невозможности найти в продаже достаточного числа крестов и медалей, награждаемым надлежит выдавать Георгиевские ленточки, которые носить в виде полосок по английскому образцу: шириной в полдюйма для крестов и в одну четвертую дюйма для медалей; ленточки обозначающие кресты, носить над ленточками обозначающими собой медали.
В дальнейшем, по установлению в России твёрдой власти и Государственного порядка, всем награжденным будут выданы кресты и медали и присвоены права, соответствующие наградам.
Главнокомандующий,
Генерал - от - Инфантерии
Юденич».
(Документы Белого Движения. Приказ Главнокомандующего войсками Северо-Западного Фронта и военного министра №55 (публикация А.В. Шмелёва) // «Наши вести», 1998, №453/2754, декабрь. С.8)
Большие надежды в укомплектовании частей Северо-Западной армии Юденич возлагал на бывших русских военнопленных, возвращавшихся из германского плена (а их там было более 2 миллионов человек) и возвращение опытных офицеров-эмигрантов из Парижа и Западной Европы. Для этой цели туда направляли офицеров, которые вели агитацию среди сбежавших за кордон эмигрантов, убеждая их вернуться на родину и принять участие в «борьбе с кровавым большевизмом».
Довольно быстро выяснилось, что большинство «господ офицеров», уехавших в эмиграцию, категорически не желало возвращаться в Россию и «освобождать ее от большевиков».
11 октября 1919 года Юденич с горечью записывает в своем дневнике рассказ прибывшего к нему из Парижа штабс-ротмистра Фохта «о позорном поведении русских после революции и сейчас, русских во Франции много, в том числе и офицеров, но никто ехать воевать не хочет.
Служат лакеями, торгуют, в конторах, нищенствуют, поступили на содержание, но драться с большевиками не хотят.
Это кто-то другой должен сделать, а русские богачи или вельможи приедут в свои особняки, поместья».
(Дневник генерала Н.Н. Юденича, извлечение из записи от 11.X. [1919] / ЭГА. Ф.2124. Оп.3. Д.294. Л.5).
И ведь такое шкурническое поведение демонстрировали вовсе не «нижние чины» и простая «серая скотинка», а сплошь «голубая кровь», господа офицеры, в большинстве своем орденоносцы, «благородия» и «высокопревосходительства».
Казалось бы, кому, как не им рваться из постылой эмиграции на Родину, чтобы воевать с теми, кого они считали своими врагами?!
Ан нет, как записывает в дневнике Юденич, «никто ехать воевать не хочет», предпочитая существовать в качестве лакеев, таксистов, или просто нищих в Париже…
В связи с этим вспоминаются строки разудалой песни шансоньетки из кинофильма «Корона Российской империи, или снова «неуловимые»:
«Увозил меня полковник за кордон,
Был он бледный, как покойник, миль пардон,
Говорил он всю дорогу о Руси:
- Живы мы и, слава Богу, гран мерси.
- Извините, мсье полковник, чем стареть,
Может лучше за Россию умереть?
Ради чести и престижа, не шучу.
Он ответил:
- Что я, рыжий? НЕ ХОЧУ!!!»
Как видим, эта песенка довольно точно отражала господствующие настроения в эмигрантской среде.
Может быть в 1919 году у эмигрантов были какие-то неразрешимые проблемы с тем чтобы добраться из Франции и Германии в Прибалтику?! Никаких особых трудностей с этим не было. Мировая война уже закончилась и из портов Франции и Германии в Ригу и Ревель осуществлялось регулярное пароходное сообщение. Железные дороги тоже неплохо работали.
Проблема была в отсутствии желания воевать.
Те, из «господ офицеров», кто хотели сражаться, всегда находили способы для этого.
К примеру, летом 1919 года по просьбе адмирала Колчака из Крыма во Владивосток (!!!) была переброшена большая группа офицеров. Вот что об этом пишет историк П.А Варнек в статье «Образование флота Добровольческой армии»:
«В конце июля по просьбе адмирала А. В. Колчака, в армии которого был большой некомплект в командном составе, во Владивосток был послан пароход «Иерусалим», имевший на борту более двухсот сухопутных офицеров».
А ведь это была куда более сложная задача, чем добраться из Франции в Ригу, или Ревель.
Так что основной проблемой были не трудности с приездом, а отсутствием у многих представителей дворянства и прочих привилегированных слоев царской России ЖЕЛАНИЯ послужить своей стране в трудное для нее время…
Более 100 лет назад премьер-министр царской России граф Сергей Витте написал горькие слова о нашем тогдашнем дворянстве:
«Большинство наших дворян представляет собой кучку дегенератов, которые, кроме своих личных интересов и удовлетворения личных похотей, ничего не признают, а потому и направляют все усилия на получение тех или иных милостей за счёт народных денег, взыскиваемых с обедневшего русского народа для государственного блага...
В конце 19-го и начале 20-го века нельзя вести политику средних веков, когда народ делается, по крайней мере в части своей, сознательным, невозможно вести политику несправедливого поощрения привилегированного меньшинства за счёт большинства. Правители, которые этого не понимают, готовят революцию, которая взрывается при первом же случае. Вся наша революция произошла оттого, что правители не понимали и не понимают той истины, что общество, народ двигается…»
Иногда кажется, что эти слова написаны про нашу современную «элиту»…
Министр торговли, снабжения и народного здравоохранения Северо-Западного правительства М. С. МАРГУЛИЕС в своих воспоминаниях «Из дневника» записывает свои впечатления о встрече с прибывшим с фронта офицером:
«21 ноября 1919 года. Пятница. Был у меня подполковник X... гвардейский офицер, и рассказывал свои впечатления с фронта.
По его словам, высшее офицерство идет на большевиков с целью вернуть усадьбы, квартирное имущество, вешать комиссаров и наказать «сволочь-народ», который сверг царя и поддержал большевиков — о России мало думают; среди офицерства не мало «любители» частной собственности.
Гр. Игнатьев встретил в Ямбурге гвардейского офицера, который хвастал тем, что недавно нашел на комиссаре 40.000 царских денег, которые взял себе. Солдаты тоже много грабили. (Филиппео вчера рассказал, что начальник разведки X..., живущий в одном с ним доме, привез жене из Гатчины много дамских принадлежностей, костюмов, белье). Приехавшие из Нью-Маркета русские офицеры осталися без белья; им говорили: «для чего вы приехали сюда, — занимать наши места»…
Отношение к офицерам, переходившим от красных, самое неразумное: их разжалывают немедленно в солдаты, третируют крайне грубо, что, разумеется, делается немедленно известным и тем, что остались еще в рядах красных».
Интересный диспут о мотивации «красного» офицерства возник между Юденичем и адмиралом В.К. Пилкиным:
«16 марта 1919 года
У нас обедали Юденичи…
Говорили об офицерах, оставшихся на службе у большевиков…
Положим даже, что мичманы, поручики и лейтенанты все же остаются.
Да и «конъюнктура» сложнее, чем кажется: не получая помощи, отчаявшись, офицерство, чтобы не потерять окончательно лица, создает свою «идеологию»; мы, по крайней мере, хоть с русскими, говорит офицерство, а вы на жалованье у англичан, французов, американцев; вы сражаетесь против русских с чухнами; мы восстанавливаем Россию в ее границах, завоевываем Эстляндию, завоевываем Польшу, Украину, грозим Финляндии!
Мы делаем русское дело.
«Это одна видимость, — сказал Юденич, — дело-то ведь не русское; до России, до ее границ «товарищам» дела нет; это ведь только кажется, что они восстанавливают Россию; победи они — и Россия погибнет».
Не правда ли, интереснейшую мотивацию выдвигали офицеры, воевавшие на «красной» стороне?! Они считали, что воюют не за «мировую революцию» и не за большевиков, а за Россию и русское дело, а вот «белые» - как раз напротив, находятся на содержание у англичан и французов и воюют «против русских вместе с чухнами»!!!
И немалая доля истины в этой аргументации была.
Кто «освобождал» от «красных» Псков в 1919 году? Полки 2-й эстонской дивизии («чухны» в понимании тогдашних русских офицеров).
Кто разрешил этим «чухнам» разграбить и вывести в Эстляндию «завод Штейна» из «освобожденного» Пскова?
«Белый» полководец, «батька» Булак-Балахович.
А кто выбил войска «чухны» и Балаховича из Пскова?!
Части регулярной Красной Армии.
Так что история показала, кто был прав в этом споре, и чья точка зрения оказалась вернее.
Как выяснилось, в конечном счете, «до границ России» «товарищам» все ж было «дело» и они их, не сразу, но восстановили, и кое-где даже с лихвой.
Интересно, что и многие рядовые красные солдаты тоже считали, что воюют против «чухны» «За единую, неделимую».
Вот какую запись об этом сделал в своем дневнике адмирал В.К.Пилкин:
«13 декабря 1919 года
И Англия и Германия желают расчленения России. Одна Франция должна бы была желать Россию единой, могучей, как единственного естественного своего союзника.
Но не удивительно ли, и Англия и Франция проводят политику Германии, еще до войны опубликовавшей свой план создания на территории России малых государств.
Много удивительного на этом свете: разве не удивительно, что большевики кричат из окопов: кто за единую, неделимую Россию, тот иди к нам».
Как мне представляется, в данном случае, «комментарии излишни»!!!
Не оправдали надежд Юденича и бывшие военнопленные. Некоторые из них просидели в германском плену по 3-4 года и отнюдь не стремились рисковать своей жизнью в новой, непонятной для многих, Гражданской войне в России.
Не помогали ни усилия «агитаторов», специально направленных для работы в их среде, ни обещания орденов и денежного вознаграждения.
На фото: генерал Н.Н. Юденич (слева) и адмирал В.К. Пилкин на пароходе следуют из Гельсингфорса в Ревель, июль 1919 года. Оба в штатской одежде и "партийных кепках", больше похожие не на бравых офицеров, а на пожилых туристов-обывателей.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/10/30/650