Карта заимствована из ВикипедиИ
В этом очерке нет никаких сенсационных материалов. И написан он как бы случайно. При поиске в немецких архивах «чисто винницких» актов, я наткнулся на неизвестные мне факты о политике нацистов в отношении народного образования местного населения оккупированной Украины. Подумал, что об этих намерениях и их практических претворениях, возможно, определённому кругу читателей хотелось бы узнать подробнее — и вот, как могу, удовлетворяю их тягу к дополнительному познанию истории своей страны. Второй по потенциалу Союзной республики, отданной на три года в полное распоряжение врага обезглавленной перед войной Сталиным и отступающей в начале войны Красной Армией. Конечно, в небольшом очерке рассказать обо всём не представлялось возможным — и тема мною отражена лишь в общих чертах, а некоторые детали раскрыты только для большей наглядности состояния того образования.
В СССР никто не говорил об этом, как и о многом другом, даже шёпотом. Об образовании - от школьного до высшего, имевшем место там и тогда. О таких обязательных составляющих системы народного образования, как финансирование, школьные учителя и преподаватели средней специальной и высшей школы, а также - о программах, об учебных средствах, начиная от ручек, перьев, тетрадей и заканчивая учебниками, об экзаменах, аттестатах и дипломах, и пр.
Нет об этом практически ничего и в воспоминаниях: в советское время было сие запретной темой, до постсоветского времени большинство учеников, а тем более студентов и учителей, преподавателей того периода просто не дожило. А тем, кто мог бы ещё немало рассказать, видимо, навсегда отбили охоту вспоминать вслух годы «под немцем».
Даже в таких объёмных мемуарах, как известная в Виннице книга врача В. Я. Куликова, искать что-то о школах времени оккупации — бесполезная трата времени. В. Я. Куликов многое скрыл, многое как бы проигнорировал. Или же публикатор воспоминаний - внук автора решил эту часть воспоминаний не включать в книгу? - издательство читателей об этом не проинформировало.
А ведь у В. Я. Куликова было трое детей, о которых, помнится, он пишет вскользь дважды. Старший сын и дочь в войну посещали школу. Чему и как они тогда учились — читателю узнать не дано. Потому что школьное образование осталось за скобками свидетельств очевидца жизни Винницы в течение почти трёх лет оккупации. Безусловно, школьными делами дочери и старшего сына больше интересовалась их мать-домохозяйка, но чтобы отец, хотя и занятый по горло иными делами, был в полном неведении о школьной учёбе своих детей — представить себе нельзя: В. Я. Куликов был заботливым семьянином.
Конечно, в настоящее время есть уже несколько работ по этой тематике, о чём я указывал ранее (http://www.proza.ru/2015/02/16/1176). Но они, к сожалению, основаны в основном на документах, в них недостаёт доверительных сведений, полученных «из первых рук».
В том числе, - книга «Жизнь в оккупации. Винницкая область 1941-1944 гг.» из серии «Документы советской истории»; Москва, РОССПЭН, 2010 [в дальнейшем, при цитировании книга будет обозначаться как «ЖвО»]. И всё-таки раздел «Школа и образование» в ней (около сорока страниц) является существенным прорывом в «заговоре молчания» об этой стороне жизни на Винничине в годы оккупации.
Сразу хочу заметить, что и любые сведения «из первых рук», полученные в советское время, надо принимать во внимание с определённой осторожностью. Люди рассказывали, зная о чём не стоит упоминать и что' желают услышать спрашивающие или допрашивающие. А кто не знал или не хотел учитывать это, тот поплатился сам, а его рассказ никогда не увидел свет. А если и увидел, то после «редакторской обработки» чекистами. Возможно, что немало таких неугодных режиму свидетельств ещё сохраняют архивы НКВД - КГБ. Хотя, опять же, какой учитель расскажет именно «компетентным органам» всю правду — без умолчаний или преувеличений — о своей работе в школе во время оккупации?
А где повествования о жизни и работе школьных учителей той поры, записанные для обнародования их «в лучшие времена», где? Времена ведь настали уже давным-давно ...
Заинтересовавшись «засекреченной» в советское время работой Винницкого медицинского института в период оккупации (см. ссылку выше), я попытался осенью 2015 г. проникнуть в «секреты» жизни и преподавательской деятельности, ознакомившись с архивом тех лет (по данным картотеки, доступ к этому архиву - без ограничений). Но наткнулся на ту же непроницаемую, что и в советское время, стену, воздвигнутую предо мной «демократическим» руководством Госархива областного центра, стремящегося, что ли, таким образом к «европеизации» своего учреждения. Об этом неприглядном факте я писал уже многократно, в надежде, что буду услышан и что-то там изменится: или руководство, или методы его работы. Пока результатов что-то не видно: все силы отданы процессу «европеизации», под которой в Винницком Гособлархиве понимается, вероятно, что-то особое, остальной Европе пока не известное. Вернее, - хорошо известное, но только - из недоброго прошлого.
***
Поиск в Германии привёл меня в Dioezesan-bibliothek (диоцез — епархия) в Кёльне, где обнаружился 52-й том серии «Монографии» Украинского свободного университета в Мюнхене. В этой 240-страничной книге (автор - Blanka Jerabek), изданной 15 лет тому назад, представлены весьма познавательные и интересные материалы. На мой взгляд, среда означенного учебного заведения, где работало много очевидцев происходившего на оккупированных восточноевропейских территориях, помогла автору и в подборе, и в коррекции материала, которому можно в большой степени верить.
Что касается многих тонкостей системы образования, то тут автору - профессору педагогики Украинского свободного университета в Мюнхене — и карты в руки.
Необходимо подчеркнуть, что книга B. Jerabek основана почти полностью на сохранившихся немецких документах (значительная часть архивов, например, Рейхсминистерства по оккупированным восточным территориям была уничтожена при военных действиях в Берлине в 1945 г.). Материалы украинской прессы и высказывания современников событий тех лет в книгу, по словам автора, не включены преднамеренно. Мне представляется, что это было сделано по двум причинам: газетные материалы были почти всегда вынужденно в той или иной степени искажены, а, как сейчас по подобному поводу было бы замечено, ангажированные очевидцы придерживались заданного им аранжимента. Автор, правда, цитирует книги англо-американских историков, но, как правило, не столько их мнения, как содержание обнаруженных ими архивных актов.
***
Как замечается Институтом изучения национальных проблем ФРГ в предисловии к книге, школьная политика национал-социализма в Украине не лишена определённых примечательностей, обусловленных противостоянием между Рейхсминистром по оккупированным восточным территориям Альфредом Розенбергом (с июля 1941 г.) и Эрихом Кохом - Рейхскомиссаром Украины (с сентября 1941 г.). А. Розенберг имел в этом отношении более либеральные представления, Э. Кох отвергал же любые уступки, полностью следуя по этому вопросу диким представлениям фюрера. Последний считал, что «Знание русскими, украинцами, киргизами и так далее чтения и письма нам может только повредить. Потому что это делает возможным в сообразительных головах … возникновение политических мыслей, острие которых должно будет направлено против нас… В школах не следует разрешить учить большему, чем значению придорожных знаков движения… Занятия географией должны ограничиться указанием на то, что столицей Рейха является Берлин и что каждый должен там побывать хоть один раз в жизни … Уроки арифметики и подобного лишни...» [Ritter, Gerhardt (Hrsg): Hitlers Tischgespraeche in Fuererhauptquartier 1941- 42. Bonn 1951 – цит. по B. Jerabek]. Полнейший бред - со всех точек зрения - и это не единственное проявление тяжёлого отклонения психики фюрера от нормального состояния.
В отличие от занятых территорий на Западе, управление которыми было полностью отдано Высшему командованию вермахта, на восточных территориях, учитывая их обширность и наличие там боевых действий, военных, по мнению фюрера, от управления следовало освободить. С этой целью на Украине создавались местные органы самоуправления. Главное требование, выдвинутое местному самоуправлению — всё хозяйство (промышленный и аграрный сектора) перестроить на пользу Рейху. От восточных территорий требовалось не только снабжение продовольствием вермахта со всеми его службами, но и отправка излишек на территорию Германии для улучшения жизни гражданского населения.
А. Розенберг, представления которого отличались от планов потерявшего чувство реальности А. Гитлера, был, однако, так же как и фюрер, против восстановления самостоятельности национальных регионов, хотя и видел качественные различия между народами восточных территорий. Показательным в этом отношении явилось «переименование» им Белоруссии (Weissrussland) на Белорутению (Weissruthenie). Фюрер же считал все народы, населяющие страны к востоку от Рейха, неполноценными — и русских от других славян практически не отличал.
В планах А. Розенберга было превращение Украины в основную кладовую зерновых культур и главный источник рабочей силы для Рейха. Он даже представлял будущее Украины с расширенными (за счёт России) территориями как будущее самостоятельной страны, полностью оторванной от России, но тесно связанной Германией. А Киев видел он главной столицей варяжского (норманнского) государства, учитывая сильный нордический оттенок и высшие (чем у русских) качества украинского народа. Об этом он указывал в «Инструкции для Рейхскомиссара Украины», составленной им ещё в мае 1941-го года.
Однако сказанное выше планировалось «на пото'м». В течение же всего продолжения военных действий Украина должна была, прежде всего, снабжать Рейх продовольствием и промышленным сырьём. Одновременно украинские литераторы, учёные, политики обязаны были оживить национальное самосознание украинцев, объясняя им нанесённый в этом вред «большевистско-еврейскими властями».
Планы А. Розенберга указанным не ограничивались. В его программе для Украины были и открытие нового большого украинского университета в Киеве, ряда технических отраслевых школ, отправка в Украину учителей немецкого языка, поддержка украинской литературы, постепенное вытеснение русского языка, пропаганда немецкой культуры …
По представлением Розенберга, украинские территории должны были достичь Волги, охватывая также Республику поволжских немцев; в эти новые «украинские» регионы было бы легче переселять немецкое население из Германии. Фактически планы А. Розенберга были мечтой о создании буферной зоны между Россией и основной территорией Рейха.
С началом операции Барбаросса - вторжения в СССР и назначения через два с небольшим месяца после этого Рейхскомиссаром Украины Э. Коха - маниловские планы А. Розенберга получили не только жестокий отпор со стороны Э. Коха, но и оказались пузырём в результате возникшей реальной ситуации, весьма отличавшейся от его прежних представлений. Что касается конфликта с Э. Кохом, то таковой всё более нарастал и достиг остроты, потребовавшей в мае 1943 г. вмешательство фюрера. Последний стал на сторону Э. Коха, но, тем не менее, А. Розенберг сохранил свой пост до конца существования Рейха, а Э. Коху уже с ноября 1944 г. управлять было нечем. И всё же А. Розенберг был унижен фюрером, рекомендовавшим ему прислушиваться к практическому опыту Рейхскомиссариата. Мнение фюрера о нежелательности различать великороссийский и малороссийский народы свело всю концепцию Рейхсминистра к нулю.
Э. Кох был назначен на должность Рейхскомиссара Украины по настойчивому желанию Г. Гёринга — и А. Розенберг понимал, что просить содействия ему было не у кого: в нацистской иерархии никто из прочих не отважился бы вести с фюрером разговор в защиту планов А. Розенберга. Э. Кох являлся также приятелем М. Бормана - начальника канцелярии нацистской партии, Рейхсминистра по делам партии, личного секретаря фюрера — и с этим А. Розенбергу также приходилось считаться.
Как писал английский историк Gerald Reitlinger (1900-1978) в книге «The House built on Sand, the conflicts of German policy in Russia, London: Weidenfeld and Nicolson, 1960», Э. Кох сделался символом головокружительных планов Гёринга по эксплуатации и живым эхом презрения и ненависти Гитлера по отношению к своим подданным.
На одном из заседаний в Ровно в конце августа 1942 г. Э. Кох разоткровенничался: «Никакой свободной Украины нет. Цель нашей работы — украинцы должны трудиться для Германии, а не - осчастливить их. Украина должна снабжать Германии тем, чего у нас не хватает… Недостающее количество зерна должна произвести Украина. Питание местного населения, перед лицом этого задания, нам абсолютно безразлично. Задание фюрера — три миллиона тонн зерна… 700 000 тонн семян масличных культур. Всё должно быть изъято до последнего, не обращая никакого внимания на население… мы имеем дело с народом, который является неполноценным. Если этот народ 10 часов в день работает, то восемь часов он должен работать на нас...» (Archiv Koblenz, R 6/70).
[Об А. Розенберге и Э. Кохе — их служебной карьере, преступлениях и понесённых наказаниях я писал ранее: http://www.proza.ru/2015/01/27/96 .]
***
Таковым являлся фон для развёртывания системы образования на оккупированных украинских территориях. Возможно, это объяснит отчасти ту зигзагообразную линию, которой следовало становление образования на Украине в течение трёх лет господства нацистов.
В ряде Генеральных районов, в том числе в Житомирском, в который входил район Винницы, ввели должности школьных референтов (в Житомире - 03.02.1942 г.). Действовали они часто каждый на свой манер, потому что чёткой стратегии мероприятий по восстановлению народного образования не было.
В одном из тезисов (дата и авторство которого остались неясными) готовящегося выступления Э. Коха был следующий пункт: «… у нас нет никакого намерения поднять образовательный уровень населения и даже — сохранить его на прежнем уровне. ... будем заботиться о том, чтобы в будущем украинцам предоставлялась возможность получить образование в размерах не выше первых трёх классов народной школы...» (Archiv Koblenz, R 6/35). А генерал Группы безопасности, наоборот, 28.10.1942 г. предупреждал: «Восстановления обучения в классах выше четвёртого не обойти, так как неудовлетворённость населения несбывшимися ожиданиями грозит ухудшением настроения, что неблагоприятно повлияет на безопасность оккупационных частей и путей снабжения войск.» (Archiv Koblenz, R 6/403).
Немецкое руководство в целом было как бы раздвоено в своих планах. С одной стороны, было понятно, что на обширных территориях Украины (да ещё при добавлении к ней русских территорий, простирающихся до Волги) переселённых сюда немцев не будет хватать для налаживания управления. И хотя украинскому населению отводилась роль рабочей силы, вынужденная необходимость привлечения его и к управлению не вызывала сомнений.
Но это было невозможным без повышения образовательного уровня молодого населения (причём, не вызывая подозрений в стремлении поднять обучение всей молодёжи). И, главное, одновременно надо было предотвратить нарастание слоя интеллигенции — носителя нежелательных для оккупантов стремлений. То есть, открытие новых образовательных заведений должно было быть тесно связано с ранее принятыми планами восстановления и развития промышленного и сельскохозяйственного потенциала Украины.
И не менее важным являлось внедрение в сознание учащихся нового мировоззрения, потому что воспитанные большевиками молодые люди не могли принести Рейху необходимую пользу.
Желание избежать недовольства населения чувствуется в формулировках декретов об образовании, в которых, к примеру, провозглашалось общее 7-летнее школьное обучение (восстановление существовавшей в советское время «семилетки») и тут же примечалось, что для некоторых школьников период обучения может длиться только четыре года. Способным и прилежным ученикам обещалось даже специальное образование, вплоть до высшего.
Одновременно в секретных, «для служебного пользования» и прочих подобных документах чётко указывалось о намерении ввести в школах только общее четырёхлетнее обучение.
А. Розенбергу эти планы представлялись недостаточными, так как уже в то время ощущался недостаток квалифицированных кадров и в промышленном, и в аграрном секторах. И он хорошо знал, что для обучения таковых недостаёт учебных мест, преподавателей. Рейхсминистр считал также необходимым включить в учебные программы всех украинских школ изучение немецкого языка (что для русских школ не предусматривалось).
***
В начале 1942-го года на места были разосланы указания по восстановлению на Украине обязательного школьного образования. Они были составлены в министерстве А. Розенберга ещё в августе-сентябре 1941-го года, но адресаты (местное гражданское самоуправление) в то время отсутствовали.
Вводилось семилетнее общее образование, высшая ступень которого (5-7-й классы) предназначалась только для одарённых детей. Далее (после второго отбора кандидатов) возможно было 1-3-летнее практическое обучение сельскохозяйственному производству, технике, ремесленничеству, торговле, управлению. Для детей из семей так называемых фольксдойче (имеющих немецкие корни) создавались привилегированные условия обучения.
Наконец, было подчёркнуто, что высшие школы, учитывая общую ситуацию того времени, не предусмотрены. Однако вопрос об обучении будущих врачей, ветеринаров и фармацевтов предвиделось рассмотреть повторно.
В различных районах Рейхскомиссариата приведенные выше указания Министерства А. Розенберга воспринимались и осуществлялись весьма по-разному, что принудило Рейхсминистра в феврале 1943 г. издать новые директивы и указ. Он требовал одинакового исполнение их на территории всей Украины, а издание новых правил аргументировал изменившейся военной и политической обстановкой. Под территориями, на каковые распространялись правила, подразумевались те, которые находились на расстоянии более 200 км от линии фронта и где военное управление было отдано в руки местных гражданских управ.
Что касается отсутствия единства в системе школьного образования, то и в районах с военным управлением наблюдалось подобное. Впрочем, иного и нельзя было ожидать из-за пёстрых условий, в которых, в этом отношении, находились различные территории. Количество детей школьного возраста (школу разрешено было открывать при наличии 20 и более детей подходящего возраста в деревнях или других поселениях), наличие школьных помещений (многие из таковых использовались вермахтом для своих нужд), число учителей вообще и - определённых специальностей, в частности — всё настолько разнилось. А ведь речь шла о тысячах школ!
И совершенно понятно, что взгляд военного управления на школьную политику не мог быть таким же, как взгляд на неё местного гражданского самоуправления. Что бы там не велело Министерство А. Розенберга, которому военные не подчинялись …
Э. Кох как Рейхскомиссар Украины лучше всего подходил, по мнению фюрера, для эксплуатации украинской рабочей силы и вывоза из Украины зерна, скота, прочего продовольствия. Ему было чуждо сострадание, что отражалось и в его отношении к народному образованию «недочеловеков» - населения Украины.
12.01.1942 Э. Кох издал указ об ограничении школьного обучения 11-летним возрастом.
31.08.1942 подтвердил ограничение образования четырьмя годами. Исключение допускалось только для небольшого числа лиц. Все школы, выходящие за рамки 4-классных, должны были, по его указанию, закрыться.
24.10.1942 существование школ было поставлено в зависимость от наличия в достаточном количестве учебников и учебных пособий.
Одним словом, Э. Кох стремился полностью приостановить школьный процесс в Украине. О считал, что даже трёхклассное образование было бы для украинского населения слишком высоким. В зиму 1942/1943 г. г., без выражения какого-либо сожаления, он приказал многие школы временно закрыть из-за недостатка угля для отопления.
По наказу А. Розенберга, обучение в школах Украины должно было проводиться на украинском языке. В тех случаях, где преобладающим языком был русский (Донбасс), допускалось обучение на русском языке, но изучение украинского языка требовалось в обязательном порядке включать в учебный план.
В Генералкомиссариате Житомир только в самых северных районах преподавали на русском языке, так как население и учителя белорутенским (белорусским) языком владели очень редко.
Весьма сложно обстояло дело с учебниками и учебными пособиями. Немало было уничтожено войной, а что сохранилось, то было советского производства, «пропитано большевистским духом», как считали оккупанты - и также подлежало уничтожению. В некоторых местах издавали специальные газеты для использования их на школьных уроках чтения.
Дополнительные проблемы возникли у А. Розенберга в связи с предложениями печатать украинские тексты немецкими буквами, вместо использования кириллицы, против чего ему приходилось бороться. О нехватке (отсутствии) школьных тетрадей, перьев, карандашей, школьных досок, пр. и говорить не приходится.
Учителей, разумеется, было недостаточно, так как лица с высшим образованием эвакуировались в первую очередь. На одного учителя приходилось местами до 150-200 учеников. Посещение школы в разные времена года существенно колебалось, в среднем школы посещало около 80% детей соответствующего школьного возраста. Многие не ходили в школу из-за отсутствия подходящей обуви и одежды.
***
По данным же Генералкомиссариата Житомир (в этом районе проживало 2.916.890 человек), на 29.03.1943 там работали 249.343 школы с 4-летним обучением, а число преподавателей равнялось 6.040 (примерно, 41 ученик на одного преподавателя). Навряд ли эти цифры соответствовали истине, да и были ли все преподаватели с необходимым образованием?
В сборнике «ЖвО» на стр. 558-565 приведены «Статистические сведения о школах Винницкого гебита (района) по состоянию на 10 июня 1943 г.» и «Отчеты о деятельности культурно-образовательных учреждений Винницкого округа (август 1943 г.)». В Виннице было 2002 ученика и 71 учитель (28 учеников на одного учителя), посещаемость школы — 79%, успешность обучения — 82%. В Винницком районе приходилось более 47 учеников на одного учителя, в Турбовском районе — более 64 учеников, и т д. В среднем по гебиту — 36 учеников на одного учителя. [До войны в Винницкой области на одного школьного учителя приходилось 24 ученика («ЖвО», стр.572).]
На начало года в Виннице было одна народная (с четырёхклассным образованием) школа и восемь средних (V-VII классы), а к 01.08.1943 г. соотношение школ было иное: 4 народных и 5 средних.
По этим данным видно, что школьное образование «развивалось» по нисходящей, что было, собственно, целью Рейхскомиссариата. Произошло резкое сокращение числа учителей (в Винницком районе — с 164 до 78, в Турбовском — с 72 до 26, и т. д.; в целом по области — на 40,3%).
Результаты обучения в народных школах — соответствующие: осталось на 2-й год в Виннице 9% учеников, в Винницком районе — 33,4%, в Турбовском — 52,2%, в Литинском — 44,4%, в Браиловском — 52,4%. Эти цифры не нуждаются в комментариях.
В средних школах (в целом по указанным выше территориям) остались на 2-й год 23,6% учеников.
Полагаю, что особо верить содержанию этих и других подобных отчётов не сто'ит. Когда называется число студентов в медицинском институте (на V-м и I-м курсах), равное 295 (на V-м, это точно известно по числу выпускников — всего-то тридцать с небольшим), а сведений о том, что занятия на I-м курсе имели место - нигде не найти; когда в августе сообщается о том, что с 1-го сентября «возобновляется академическая работа на всех пяти курсах института», которая никогда уже во время оккупации не возобновилась — как, читая эту ложь, можно верить и другим сообщениям местного самоуправления, пытающегося показать, что оно поработало на славу. А немецкое управление делало вид, что всё действительно так и было, потому что его, если и что-то, касающееся местного населения интересовало, так это лишь одно — отправка молодёжи на работу в Германию.
***
Наконец, не безынтересен и «Протокол методического совещания учителей г. Винницы и Винницкого района о состоянии системы образования» от 13 сентября 1943 г. («ЖвО», стр. 566-567). Совещание проводилось окружным инспектором образования П. О. Мудриком. Во вступительном слове он отметил, что самоотверженный труд учителей «обеспечит самое элементарное (!- Н. К.) образование нашему народу».
Затем окружной инспектор сообщил (я полагаю, что этим никак не обрадовал учителей, число которых уже было сокращено — Н. К.) об изменении учебных планов: история и география из них исключены (вспомните приведенные ранее слова фюрера).
Учителя' предупреждались, что категорически запрещается использовать учебники издания 1937-1938 г. г. (руководитель областного отдела народного образования В. А. Серафимович - настоящая фамилия Вовчок, прибывший в Винницу из Западной Украины; выдавал себя как депутата польского сейма, профе'ссора - «ЖвО», стр. 219). Исправления учебников нужно делать так, чтобы зачёркнутое или заклеенное невозможно было прочесть.
Разбирался вопрос о работе учителя одновременно с двумя классами (! - Н. К.), требующей большого напряжения и подготовки. Здесь нужно обеспечить определённое время для самостоятельной работы (письменной, на полчаса или час).
По мнению одного из участников совещания, преподавать песни нужно умеючи. В песне можно объединить и историю, и географию (вот и замена этим предметам нашлась - Н. К.) — всё то, что для народа есть хорошее.
В заключении совещания, на котором присутствовало 106 учителей, окружной инспектор образования проинформировал присутствующих о том, что в городе будет сокращено количество учителей, в районе сокращения пройдут «достаточно широко». Руководитель областного отдела образования раскритиковал учителей, которые бросили работу в школе (не дожидаясь увольнения по сокращению штатов? - Н. К.) и занялись коммерцией, а также тех, кто относятся к работе по-казённому. И - особенно тех, которые варят самогон (? - Н. К.)
Авторитет учителя должен быть превыше всего, - провозгласил руководитель. И добавил: учитель должен быть общественным деятелем. Не надо быть паникёром и пугать других, - завершил он своё выступление.
Можно смеяться над этим спектаклем, но правильней было бы ужаснуться тому, до чего докатилось школьное образование «при заботливом отношении к школам г-на окружного комиссара», как утверждал при открытии совещания окружной инспектор образования.
Зарплата учителей была от 300 до 600 рублей в месяц (в зависимости от преподавания в младших или старших классах), 20-30% от этой суммы составляли налоги. 1 кг чёрного хлеба стоил 0,90 руб., белого - 2,70, картофеля - 2,00, говядины - 9-14 руб., свинины - 12-28, масла - 25-28 руб.; одна пара обуви стоила 130-450 руб., сапоги - 300-800 руб., костюм - 270-700 руб.
***
Один из конфликтов между А. Розенбергом и Э. Кохом был связан с шрифтом, на котором следовало издавать школьные учебники. Э. Кох разделял мнение фюрера и М. Бормана о необходимости перевода украинского письма на латиницу, А. Розенберг считал это бессмыслицей и настоял на издании учебников на кириллице; Э. Кох называл её, чтобы злить А. Розенберга, «русскими буквами» (Archiv Koblenz, R 6/70). Всё-таки, в 1943 г. были напечатаны первые украинские буквари на латинице (Archiv Koblenz, R 6/440).
Особый интерес представляет обучение немецкому языку, который в советской школе до 1933 г. был единственным иностранным языком изучения. Потом к нему, практически только в городских школах, добавился французский язык. Во время оккупации изучение немецкого языка стало обязательным во всех школах, а в школах по подготовке специалистов введены были специальные курсы немецкого языка. Учителей, по логике, не должно было хватать, но местные власти докладывали в комиссариаты, что своих (украинских) преподавателей немецкого языка достаточно.
Необходимое число подготовленных специалистов рассчитывали по простой схеме. Например, учитывая задание по сельскохозяйственному сектору, для Генерального района Житомира требовалось 1200 местных агрономов. По состоянию на март 1943 г. их было 700, то есть, недоставало 500 агрономов. Принимая во внимание естественное ежегодное выбывание 10% агрономов, дополнительная потребность агрономов составляла 120 в год.
Чтобы поддерживать число агрономов на необходимом уровне, требовалось 35-40 агрономических и сельскохозяйственных школ (я не хочу вас утомлять подробными расчётами). А в марте 1943 г. их фактически было, соответственно, одна и пять школ.
Не лучше обстояло дело с техническими школами, школами лесоводов. Лишь потребность в ветеринарах была более или менее покрыта, хотя и тут подготовка смены отставала от требований жизни.
В других Генеральных районах состояние обучения и подготовки специалистов было на том же уровне.
***
Из-за быстрого продвижения фронта в 1941 г. эвакуация высших учебных заведений не удалась так, как она планировалась: все преподаватели плюс ценное оборудование. Примером тому был Винницкий медицинский институт, всё оборудование которого осталось на месте. Институты перемещали сначала в восточные районы Украины, а потом — на Урал, Кавказ, в Сибирь, Среднюю Азию.
Что касается научно-исследовательских институтов, то, как докладывалось Рейхскомиссариату Украины, не эвакуировались и переключились на важные военные исследования 27 НИИ самых различных профилей.
В «Сообщении о состоянии местного школьного образования» Генералкомиссара Житомира от 29.03.1943 г. (Archiv Koblenz, R 6/404) отмечено возобновление работы Винницкого медицинского института (с подключёнными к нему зубоврачебным и фармацевтическим техникумами). Об условиях работы, качестве преподавания, преподавателях, пр. медвуза теперь многое ясно, как и то, что немецкое управление так же занималось очковтирательством, как и руководство самого медвуза, пр.
Всё это «возобновление деятельности» происходило вопреки политике Э. Коха и самого фюрера. Когда до А. Розенберга «дошло», что он может поскользнуться на своей идее развития украинской культуры, он дал задний ход. 21. 01. 1942 г., вопреки своим прежним планам, он приказывает «до определённого времени» закрыть все высшие школы Рейхскомиссариата Украины, кроме медицинских, ветеринарных, сельскохозяйственных, лесотехнических, а также - технических факультетов иных вузов. «Определённое время» наступило только с завершением оккупации.
Однако Э. Кох считал распоряжение А. Розенберга полумерой. И в итоге распоряжения Э. Коха от сентября 1942 г. были закрыты также и медицинские институты. Это, в свою очередь, обеспокоило Генерального комиссара фюрера, ответственного за санитарное дело и здравоохранение. Он доложил о закрытии медвузов фюреру, что вызвало негативную реакцию последнего. Генеральный комиссар 10.03.1943 г. высказал пожелание об открытии медицинских институтов в Виннице, Минске, Киеве и Днепропетровске в течение следующего квартала (Archiv Koblenz, R 6/181). 23.03.1943 г., обрадованный этим письмом Генерального комиссара, А. Розенберг требует от своего заклятого врага Э. Коха и ряда Генералкомиссаров без промедления начать подготовку к новому открытию врачебных вузов в Виннице, Киеве и Днепропетровске.
Тут, однако, восстали те руководители аппарата Министерства А. Розенберга, которые отвечали за поступление рабочей силы из Украины в Германию. Агитация и реклама были малоэффективными: из запланированных 470 000 еле набралась десятая часть. Посему Главный уполномоченный по набору рабочей силы для Германии (для принудительного труда было перевезено в Рейх из разных европейских стран пять миллионов человек) Fritz Sauckel (Фритц Заукель, 1896-1946; казнён) и Й. Пальтцо (см. ниже) решили хитростью обойти указание А. Розенберга. Они потребовали не закрытие медвузов, а «приостановление на время» их деятельности. Всех же студентов вместе с преподавателями приказали направить на работу в Рейх.
Это было неплохой поддержкой Э. Коху, который 20.02.1943 г. разослал циркуляр со следующим своим мнением: « … сегодня важнее украинскому населению в Германии работать для победы, чем заполнять университеты, школы и институты в городах ...».
Возглавлявший в Рейхскомиссариате Э. Коха в 1942-1944 г. г. Главное управление агитации и пропаганды и ответственный за набор рабочей силы для Рейха Joachim Paltzo (Йоахим Пальтцо, 1912-1944; погиб в бою) полагал, что многие учились в вузах в основном для того, чтобы избежать отправки на работы в Германию. В Киеве, в медицинском институте, по его мнению, таковых было 2300 студентов, в ветеринарном — 700. В самой Германии обучение студентов, отмечал он, было уже ограничено, почему же нельзя это сделать на оккупированных восточных территориях? (Archiv Koblenz, R 6/181).
А. Розенберг не раз жаловался Рейхсминистру и шефу Рейхсканцелярии д-ру Hans Heinrich Lammers (Ханс Хайнрих Ламмерс, 1879-1962; осуждён на 20 лет, в 1951 г. освобождён), особенно подробно — в письме от 16.03.1943 (Archiv Koblenz, R 6/491). Он подчёркивал: Э. Кох - по должности подчинённый А. Розенберга - не следует его указаниям, что никак не может способствовать их совместной работе, основанной на доверии. А. Розенберг просил довести до фюрера его сообщения о деятельности Э. Коха.
В письме Рейхсфюреру СС и Шефу немецкой полиции Гиммлеру от 02.04.1943 (Archiv Koblenz, R 6/18) А. Розенберг сообщает о захвате Э. Кохом для охоты огромного лесного массива, что потребовало переселение нескольких деревень на расстояние 60 км. Для «ускорения» освобождения территории, захваченной Э. Кохом, многие жители там были расстреляны под предлогом их «коммунистического настроя».
***
Можно было бы привести ещё немало документов, свидетельствующих о том, что два руководителя, определяющие политику общего и специального образования населения оккупированных территорий, действовали несогласованно, нередко — прямо противоположно. Но, на мой взгляд, самое парадоксальное во всей этой истории - её «продолжение» в умах сотрудников Рейхсминистерства по оккупированным восточным территориям. В мае-июне 1944 г. там проводились бурные дискуссии по результатам двухлетней работы - организации системы народного образования на захваченных и к тому времени уже потерянных территориях.
Анализ ошибок и неудач, раз его выполняли сотрудники ведомства А. Розенберга, конечно, демонстрировал вину в отсутствии успехов, прежде всего, Э. Коха и возглавляемого им Рейхскомиссариата. Предлагались новые меры по восстановлению образования в Украине. Когда?, - спросите вы. Разве не понятно? - как только поражения вермахта снова сменятся его победами и прежде оккупированные земли будут опять подчинены управлению Рейха. Сейчас это представляется массовым помутнением сознания, но многие руководители отделов Министерства А. Розенберга верили в перелом на Восточном фронте — и, представьте себе, боролись за позиции и влияние в ведомстве, сфера влияния которого неуклонно сжималась. Об этом можно прочитать в планах Министерства (Archiv Koblenz, R 6/ 404 – 405).
Что же планировалось?
Прежде всего, работники Министерства стали «скромнее» — и ими был составлен расчёт только для некоторых прежних районов - для Волыни, Житомира, Николаева, Киева, Таврии, Днепропетровска: там надо было назначить 426 украинских школьных инспекторов.
Немедленно после вступления туда немецких войск должны раздаваться учебники для 4-классных школ (буквари, книги по арифметике и для чтения), каждый из которых следовало заранее напечатать тиражом по 200 000 экземпляров.
Для контроля над восстановлением учебного процесса необходимо освободить из вермахта 150 бывших служащих германской системы школьного образования и направить их в указанные шесть районов. Желательно было бы, чтобы они были знакомы с менталитетом населения Восточной Европы и знали украинский язык.
Были намечены Отделы и Рефераты в будущих Генералкомиссариатах: образования (общего, сельскохозяйственного, ремесленного), науки (научных учреждений, музеев) и культуры (литературы, библиотек, пр.).
Организация на возвращённых оккупированных землях Рейхкомиссариата считалась излишней, а если всё же в таковом возникнет необходимость, то ни в коем случае там не стоит создавать отдел образования, науки и культуры. Если, опять же, подобный отдел окажется непременно нужным, то его руководитель должен контролировать исполнение на местах указаний Министерства А. Розенберга.
И так далее … Было предусмотрено всё. Или — почти всё.
А в то же время (май-июнь 1944 г.) пал последний оплот вермахта в Крыму — Севастополь. Из территорий СССР до 1939 г. только некоторые земли восточней Минска были ещё в руках немцев. В июне началось последнее наступление Красной Армии на советской земле. Были освобождены Витебск, Могилёв, Бобруйск ...
Это же надо было иметь главарям Рейхсминистерства по оккупированным восточным территориям такое воображение: до полной капитуляции Рейха оставалось менее одного года!