- Гор, что-то давно ты не выходил на связь, - Иван появился на экранчике коммуникатора первым ноябрьским вечером. – Я успел соскучиться, мой друг.
- Привет, Иван! – Гор улыбнулся. – Не хотел беспокоить тебя. Справляюсь сам, с помощью многих других людей.
- Это я вижу. Я проанализировал тесты Эльзы, ее рисунки, ее успехи в школе. У нее музыкальный талант.
- Да… Я уже это увидел. Если бы не сновидческие способности, ей больше подошла бы Вероникина музыкальная школа в Прилесье. Вот ведь надо же! Тот редкий случай, когда сновидцу его способности и правда мешают. Ей бы музыкантом быть. А я ее выпустить не могу отсюда, пока не обучу. На серьезные уроки музыки у нее уже и времени-то не хватает.
- Посмотрим, что будет дальше, Гор. Большинство детей к пубертатному возрасту перестают быть сновидцами.
- Да, будем наблюдать.
- Ты больше не боишься её?
- Ты хочешь правду? – Гор улыбнулся.
- Я ее всё равно узнаю.
- Конечно, боюсь, Иван. Потому что я не могу быть уверен, что ей действительно стало полегче, что она не притворяется. Мне всё время кажется, что стоит ослабить внимание, она прыгнет на меня, как леопард на антилопу. Или еще хуже – нагадит моим детям.
- Ты не похож на антилопу, мой друг, - улыбнулся Иван.
- Я смотрю на этого ребенка и сам чувствую себя малышом. У неё такой тяжелый взгляд. И на меня сильно давит вина.
- Это понятно. Но есть объективные и субъективные результаты. Анализы крови. Оценки в школе. Отчеты наблюдающих сновидцев. Эльза видит хорошие простые сны. Почти не хулиганит. Кнопки на стульях, каракули в портфеле Айи и прочие мелочи – не в счет. Ирина и ее муж окружили девочку заботой и теплом. Я думаю, у нас есть повод для… оптимизма.
- Повод для оптимизма? Что ж, звучит неплохо… - сказал Гор. – Но я всё-таки остаюсь настороже. Девочка непростая.
- Могу я что-то сделать для тебя?
- Нет, Иван, спасибо, это всё. Могу ли и я что-то сделать для тебя?
- Вы с Петром сговорились устроить сбой в моей системе?
- Нет… - Гор засмеялся. – Мы с Петей в последнее время вообще общаемся не часто. Работа, дела… Как он?
- Он… в командировке. Улетел на Багамские острова ненадолго, подлечиться.
- Он болен? Я не знал… Почему же он не сказал мне? Могу я чем-то помочь ему?
- Он просто отдыхает. Можешь присниться ему и выпить с ним по бокалу «Миртини» в его сне.
- Он отдыхает один? А Лада?
- Лада осталась с детьми на острове, у неё всё хорошо, я постоянно на связи и с Петром, и с его близкими.
- Что ж… Выходит, им ты сейчас нужнее, Иван. Спасибо, что сообщил мне.
- Не пропадай, друг мой. Когда ты боишься меня побеспокоить, я начинаю беспокоиться сам.
- Буду на связи, Иван.
Иван отключился, а Гор вспомнил, что уже давно получил от Павла Ивановича файлы с архивными статьями, написанными Вероникой около пяти-шести лет назад. Тогда действовал закон, по которому детей, особенно девочек, предписывалось обязательно воспитывать в полных семьях. Матерям-одиночкам жилось не сладко. И женщины предпочитали терпеть любые унижения и даже побои в семье, лишь бы только не разводиться. Потому что у матерей-одиночек государство изымало детей и передавало в полные приемные семьи, а в полные семьи никто не лез. По сути дела, органам надзора было наплевать, били ли женщин дома, унижали ли. Главное, чтобы семья, в которой росли дети, была формально полной.
Статьи Вероники были полны гнева и решимости. С напором и свойственной ей эмоциональностью она писала о том, что насилие внутри семьи терпеть нельзя. Что женщинам лишь кажется, что они терпят все унижения ради детей, для их счастья. Но на самом деле получается всё с точностью до наоборот. Дети растут в обстановке страха, горя, злобы, и в итоге просто не могут стать счастливыми – у них не закладывается такой навык. Перед их глазами нет счастливого примера, и они живут дальше по тем шаблонам, которые усвоили из семьи – по законам насилия и унижения. В своих статьях Вероника приводила множество примеров и историй конкретных семей. Писала о том, что от агрессивных мужей нужно уходить и растить детей самостоятельно. Мол, лучше воспитывать детей в одиночку, чем с таким отцом, который в любую минуту может их покалечить. Было там также и о статистических исследованиях психологов 20-21 века – о том, что однажды произошедшее в семье насилие обязательно повторяется снова. Если муж ударил однократно, значит, будет бить еще и еще.
Всё это было так логично, четко, обоснованно и так страшно. Гор изумился тому, как талантливо и убедительно может писать его жена. С тех пор прошло много времени, и Вероника стала мягче и спокойнее. Теперь она чувствовала себя дома в безопасности и уже не кричала на каждом углу о правах матерей, подвергавшихся домашнему насилию. Она много помогала в комитете, который занимался поддержкой родителей-одиночек. Но постепенно отошла от этих обязанностей и полностью посвятила себя музыкальной школе и воспитанию детей. Ведь теперь она растила не только Айю, но еще и Анечку, и Лёшу. Кроме того, три года в их доме с сентября и по май проживал еще и Томас. Веронике стало не до ведения блогов.
Гор вспомнил, как однажды он слегка вмазал Давиду, бывшему мужу Вероники. Тот, вместо того, чтобы ухаживать за тяжело больной дочерью, когда та заразилась вирусом и попала в больницу, был занят работой, собой и чем угодно еще. Гора это взбесило. И когда Давид отпустил еще и неуважительную фразу в адрес Вероники, Гор с наслаждением заехал ему в челюсть.
Потом они с Давидом нашли общий язык, научились договариваться. Очень помог этому Сергей, друг и коллега Гора. Фактически он первое время после свадьбы Гора и Вероники выступал переговорщиком во время всех разговоров о планах Айи. Ему удалось убедить Давида прислушиваться к мнению Вероники. А Гора убедить не лупить больше беднягу Давида по лицу. В конечном итоге установилось некое равновесие. Дружбой его назвать было нельзя, но по крайней мере, драк, слёз и нервотрепок с попаданием в больницу уже давно не было.
«Получается, и я тоже агрессивен. Как и любой другой человек, - подумал Гор. – И ужас агрессивности не в том, что она есть, а в том, как и на кого она направлена. Я направляю свою злость в работу. Сражаюсь за то, чтобы у детей из моей школы было всё самое лучшее. Отстаиваю интересы своих детей. Для этого тоже нужна агрессия и даже иногда очень густая здоровая злость. Как же мне перенаправить на что-то стоящее злость и ненависть, бушующие внутри Эльзы?»
Он вышел на кухню и спросил:
- Ника, помнишь те свои старые статьи про агрессию, страх, горе?
- Конечно же, помню.
- Скажи, а ты… с тех пор не передумала? Ты по-прежнему считаешь так же, как и тогда?
- В целом да. А почему ты спрашиваешь?
- Ника, я тут подумал вот о чем. Почему ты не боишься меня? Я оказался способен врезать Давиду по морде. Почему ты не боишься, что моя агрессия повернется против тебя или Айи? Против Лёши?
- Гор, что за странный вопрос… Почему я должна бояться этого?
- Смотри, что получается. Давид встряхнул тебя когда-то, помнишь? Сильно. У тебя шея потом долго болела. И ты боялась оставлять с ним Айю, потому что боялась, что он и ее тоже может встряхнуть и обидеть. Так ведь?
- Да, так…
- А я ударил твоего бывшего мужа в челюсть. Но ты не боишься, что я ударю тебя, или Лёшу, или Айю. Почему?
- Потому что ты любишь нас.
- Но Давид тоже любил тебя когда-то.
- Гор… Не думаю, что Давид когда-то любил меня. Это было что-то другое. Юношеская влюбленность, увлечение. Не знаю, даже… Тех, кого любят, не обижают.
- Иногда обижают. Всякое бывает. Нет-нет, я сейчас не про побои, не про насилие, вообще не про Давида. Я про другое. Бывает, обидишь человека случайно – и даже не знаешь этого. А спустя много лет последствия этой обиды бьют по тебе.
- Наверное, это справедливо.
- Наверное… Но как принять этот гнев, если он направлен прямо на тебя?
- Ты про Эльзу?
- И про Эльзу тоже… Ты научилась не бояться меня, не бояться Давида. Как ты смогла?
- От Давида меня защищаешь ты.
- Я более агрессивен, чем он?
- Ты больше меня любишь, чем он.
- Ну хорошо, это верно. Но меня-то ты почему не боишься?
- Гор, мы ходим по кругу. Ключ ко всему – любовь. Если она есть, ничего не страшно.
- Вот как… Любовь… Но видишь ли, Ника, трудней всего, оказывается, любить именно тех, кому больше всего любви не хватает. Возможно ли вообще полюбить такого ребенка, как Эльза?
- Ты же смог полюбить меня. В том обозленном на весь мир состоянии, не способную ни понять тебя, ни даже услышать. Всё равно полюбил. Видишь, а у Ирины, похоже, начинает получаться любить Эльзу.
- Как ей это удается? Для меня это загадка…
- Женское сердце, Гор. Может, по сравнению с любовью мужчин, именно женское чувство - это немного другой вид любви? Вы, мужчины, любите всё-таки за что-то. А мы просто потому, что чувствуем такую необходимость. Чувствуем, что внутри нас любовь есть и ее нужно кому-то отдать.
- Ника, а ты хотела бы, чтобы мы снова выложили в сеть твой блог?
- Я должна подумать и перечитать его, Гор.
- Что, всё-таки в чем-то твое мнение поменялось?
- Не в этом дело. Не хочу калечить Давиду жизнь. Люди прочитают и поймут, о ком я всё это написала. А у него теперь другая семья, дети. Зачем ему портить репутацию?
- Ты простила его?
- Нет. Просто он изменился.
- Видишь! А ты говорила, что люди не меняются. И что если человек агрессивен и зол, он таким будет всегда. Мол, нельзя ему доверять, никогда, не нужно питать иллюзий.
- Я не доверяю ему и сейчас. Я доверяю Айе и понимаю, что если что-то пойдет не так, она сразу же мне скажет. Ведь она, в свою очередь, доверяет мне. Давиду я как не доверяла уже много лет, так и теперь не поверю, уже никогда. Но пусть у него будет шанс на другой выбор. У меня когда-то очень давно такой шанс появился, я оценила его и стала счастливым человеком. Пусть и у него шанс будет. Если называть его агрессором и предателем, если тыкать его в это пальцем, он таковым на всю жизнь и останется. А если просто прекратить бороться с ним, просто увеличить дистанцию и перестать с ним общаться, вообще, то, может, постепенно он станет взрослеть? Я… по правде говоря… не очень в это верю… Но думаю, что хотя бы шанса он заслуживает. Поэтому подожди, не публикуй мой блог. Там нужно смягчить углы и указать адреса тех центров, где теперь оказывают помощь всем нуждающимся: матерям-одиночкам, отцам-одиночкам, детям, парам, жертвам насилия. В общем, не спеши, я переделаю кое-что, дополню, мы снабдим блог иллюстрациями и видео, и тогда ты всё это опубликуешь, если захочешь.
- Хорошо. Мне кажется, это нужно сделать. Спасибо, Ника.
- За что?
- За то, что ты и мне дала второй шанс. Ведь могла бы уже тогда сказать, что боишься оставаться рядом с человеком, который расквасил твоему мужу лицо. И тогда не было бы всего этого… Ни свадьбы, ни дома, ни Лёшки… Выходит, Ника, агрессия страшна только если она направлена на тебя. А если нет, то и не страшна вовсе?
- Я тоже думала об этом. Видишь ли, агрессия – это же энергия, сила жизни. Когда она направлена на что-то хорошее, на достижения, спорт, построение карьеры - это одно. А когда она разрушает семью, то совершенно другое. Когда она направлена на детей и женщин, они заболевают вирусом.
- Думаю, с мужчинами та же история, просто вирусы другие. И еще, тогда можно сказать, что горе и страх - это тоже агрессия? Только развернутые внутрь себя?
- Есть такая теория. Почитай книжки психологов 20-21 века, тебе понравится. Фрейда почитай, Юнга, Ирвина Ялома, книги Пола Экмана об эмоциях. К тому же, ты ведь теперь директор школы, тебе вообще не помешало бы базовое психологическое образование, Гор. Не хочешь поучиться дистанционно? Я недавно прошла пару курсов, очень захватывающе. Многое поняла о поведении Лёшки, теперь на некоторые вещи смотрю спокойнее.
- Мысль неплохая… Психологическое образование мне и правда необходимо, где бы только время найти? Но я подумаю. Спасибо еще раз, любимая.
Ну а Пётр сидел на пустынном пляже, подставив спину закатному солнцу. Крылья росли медленно, болезненно и неотвратимо. Как их показать Ладе? Поймет ли она? Ото всех их можно было спрятать под одеждой, но от жены…
- Иван, ты нужен!
- Да, Петя, я здесь, - он появился на пляже позади Петра и тоже уселся рядом. Сложил крылья за спиной и они… исчезли.
- Оп-па… А вот с этого момента поподробнее, Иван. Рассказывай, как ты это делаешь? Как ты их прячешь?
- Это очень просто…
Иван стал тихо рассказывать Петру, как обращаться с новоприобретенным транспортным средством. Потом они попробовали подняться ввысь, но Пётр, пролетев несколько метров, рухнул в море. Еле-еле успел сгруппироваться и войти в воду солдатиком, а то бы никакие крылья не помогли…
«Ничего, научится, - улыбнулся Иван, глядя сверху на то, как его друг барахтается в волнах и затем плывет к берегу, размашисто загребая воду. – Главное, чтобы голову не терял, а крылья… Если даже кто-то их ему переломает, новые отрастит, где наша не пропадала».
Эльза сидела на переменке и жевала принесенное Аней яблоко. Айя тут же рядышком что-то рисовала на своем планшете. Они смотрели, как Томас, Саймон и другие ребята гоняют мяч по рекреации в школе.
- Ты всё злишься на нашего директора? – спросила Айя.
Эльза перестала жевать и посмотрела на нее колючими глазами.
- Я ВСЕГДА буду на него злиться. И обязательно придумаю, как ему отомстить, как бы вы обе ко мне не подлизывались.
- Отомсти успехом, - сказала Аня.
- Чего? – Эльза чуть не подавилась яблоком.
- Успех – отличный способ отомстить человеку. Стань такой успешной, такой умной, такой доброй и хорошей, чтобы ему всю оставшуюся жизнь было стыдно, что он обидел такую потрясающую девочку.
- Разве он ее обидел? – отозвалась Айя.
- Из-за него моя мама умерла! – чуть ли не выкрикнула Эльза.
- Он ошибся… Это ужасно грустно, и он очень из-за этого переживает, - тихо сказала Айя. – Но ты же продолжаешь жить дальше. У тебя теперь такие хорошие приемные родители, большой дом. Ты и правда живешь теперь лучше, чем мы, дети твоего обидчика. У твоих опекунов больше денег, больше возможностей. И ты вот учишься вместе с нами теперь. Ты нас по-прежнему ненавидишь?
Она смотрела на Эльзу своими чистыми голубыми глазами, а Эльзе хотелось со всей дури заехать Айе по щеке. Но она всё-таки сдержалась, ей не хотелось огорчать Ирину, ведь из-за каждой Эльзиной проделки ей приходилось приезжать в школу. И Эльзе тогда не разрешали ходить на дополнительные уроки музыки, потому что получалось, что её просто некому отвезти. А Эльза очень полюбила музыкальные занятия и не хотела от них отказываться из-за каких-то глупых девчонок.
- Что вы тут возитесь со мной? – буркнула Эльза. – Мне не нужна ни ваша дружба, ни ваши советы!
Она спрыгнула со скамейки и убежала в класс.
- Ох и колючая она, - улыбнулась Аня.
- Да уж… представляешь, снилась мне вчера, - отозвалась Айя. – Зашла в мой сон, притащила спички, пыталась поджечь мой волшебный городок. И чуть ли не каждый день мне свои каракули в портфель засовывает. Я их достаю – и потом голова болит, руки мыть по сто раз приходится...
- А ты Гору говорила?
- Нет. Он и так постоянно боится за нас. Зачем его волновать? Справимся сами. Ты знаешь, что у Эльзы День рождения через пару недель?
- Вот как? Сколько ей будет?
- Девять. Может, придумаем ей какой-нибудь хороший сюрприз? Что-то мне подсказывает, что у нее в жизни было очень много плохих сюрпризов и очень мало хороших.
- Давай…
Девочки стали тихо обсуждать какой-то праздничный план. Краем глаза Айя увидела, что Саймон разговаривает со Стефани.
- Стеф, может, сходим вечером в кино?
- Спасибо за приглашение, Саймон, но я не могу. Я хочу съездить на выходные в Златомысск к другу.
- К Сергею?
- Да.
- Значит, вы теперь… встречаетесь?
Стефани улыбнулась.
- Пока нет. Только общаемся по коммуникатору. Но вот хотим встретиться.
- Значит, ты выбрала его?
- Саймон, ты один из самых лучших моих друзей. У меня в мыслях нет обижать тебя. Я не хочу терять твою дружбу, ты очень мне дорог.
- Дружбу… Я думал, мы не просто друзья с тобой.
- Просто друзья – это очень много. Говорят, влюбленности приходят и уходят, а настоящая дружба – это навсегда. На всю жизнь.
- Это только тогда, когда никто из двоих друзей не влюблен…
Саймон посмотрел ей в глаза и вздохнул.
- Ладно, Стеф, я все понял. Друг так друг. Но если что-то изменится, ты… мне скажи…
Стефания улыбнулась.
- Конечно, я тебе скажу. Ты же мой лучший друг.
Айя смотрела, как расстроенный Саймон идет в сторону спортзала. Аня с улыбкой наблюдала за тем, как Томас пинает мяч.
Андрей после работы зашел в корпус «Бета», в кабинет Софии.
- Давай сегодня поужинаем в ресторане на берегу, - предложил он.
- А что, у нас какой-то праздник? – удивилась София.
- Возможно… - загадочно сказал Андрей и поцеловал ее. Она ответила на поцелуй без особого энтузиазма, но как всегда обворожительно улыбнулась.
- Хорошо, давай. Я возьму кардиган.
Она накинула на плечи облегающую длинную красную кофту, и они пошли из корпуса в сторону моря.
- Соня, мы уже больше трех лет вместе живем, - сказал в ресторане Андрей. – Может быть, пора что-то менять в нашей жизни?
- Ты хочешь пожить один? – спокойно и без тени испуга спросила София.
- Да нет же… Я, наоборот, считаю, что нам пора пожениться. – Андрей достал из внутреннего кармана пиджака маленькую бархатную коробочку, как в старых фильмах 20 века. Внутри лежало колечко с рубином. – Станешь моей женой?
София удивленно уставилась на кольцо. Судя по всему, оно ей было совершенно не нужно.
- Андрей, я… очень хорошо отношусь к тебе, но…
- Но?
- Но этого мало, чтобы вступать в брак.
- Мало чего, София? Мало кольца? Я готов купить тебе новый дом. Готов помогать растить детей.
- Андрей, спасибо тебе, но ко всему этому не готова я. Прости.
- Вот как… Всё ещё ждешь, что Горисвет Мирский наконец обратит на тебя внимание?
- Нет… Не жду.
- Но надеешься.
Андрей посмотрел ей в глаза, она не отвела взгляда и ничего не ответила.
- Соня, так вся твоя жизнь пройдет - в ожидании чуда.
- Моя жизнь еще только началась. Мне еще и сорока нет. Я никуда не спешу.
- Нельзя жить в ожидании чужого несчастья.
- Отчего же? Я не чужого несчастья жду, а своего счастья. Если они разведутся, я просто буду рядом с Гором.
- Соня… Ты прождешь всю жизнь. Не успеешь побыть счастливой. Не успеешь родить и воспитать детей. Не успеешь дать другому человеку возможность показать тебе жизнь во всей красе. Ты сидишь на обочине чужого брака. А они ведь никогда не разведутся.
- Может и так, Андрей, но это не повод ломать жизнь тебе. Одно дело жить вместе и совсем другое – растить общих детей. Ты замечательный, но я не люблю тебя, и ты прекрасно понимаешь это.
- Моей любви хватит на двоих. Вспомни, Сергей и Полина тоже поженились без какой-то пылкой страсти. У них просто было много общего. А сейчас это одна из самых красивых и влюбленных пар, которых я знаю. У них замечательные дети…
- Андрей, но мы-то с тобой не Сергей и Полина.
Андрей усмехнулся.
- Но Полина тоже в свое время глаз положила на Горисвета Мирского. А выбрала-то все-таки Сергея, и теперь счастлива с ним.
- Это ее выбор, - София встала из-за стола, собираясь уйти. – Прости, Андрей, думаю, что мне нужно будет переехать, я заберу вещи в ближайшие дни.
- Что вы все в нем находите? – тихо спросил Андрей. – Он натворил столько ошибок. Он вечно попадает в ситуации, из которых сам не может выбраться без помощи целой команды. Ему уже за пятьдесят, наконец! Что вы все в нем нашли?!
София вдруг улыбнулась.
- Он не идеален, Андрюша, - сказала она. – Может, поэтому его так все любят? Тебе тоже стоило бы отвлечься от работы. И от меня. Давно пора. Натвори что-нибудь. Съезди в отпуск. Отправляйся в путешествие. Ты сидишь в серверной и работаешь с утра и до вечера. Вечером ты приходишь домой и даже не замечаешь, что мы не очень-то подходим друг другу.
- Мы подходим друг другу, София! Когда же и ты наконец это поймешь! Я жду этого столько лет!
- Ты ведь сам советовал мне не проводить всю жизнь в ожидании.
Она встала из-за стола, поцеловала его в щеку, развернулась и ушла, оставив Андрея допивать в одиночестве бокал гранатового сока.
Гору снова приснилась пустыня. Белая птица опустилась рядом с ним на песок. Он заглянул в ее глаза и увидел там такую тоску…
- Здравствуй, - сказал Гор. – Зоя, это ты?
- Нет, сегодня меня зовут по-другому, - ответила птица. – Как там моя дочь, Эльза?
- Жива-здорова, учится в школе. У нее талант, она может стать хорошим музыкантом, если приложит усилия.
- Это хорошо…
Птица сидела прямо перед ним и будто чего-то ждала.
- Прости меня… - сказал ей Гор.
- Помоги моей дочери, - ответила птица и улетела.
Вдруг в сновидении Гора откуда-то появилась Эльза, в руках у нее был огромный факел.
- Ты думал, я забыла о тебе? – хмыкнула она. – И не надейся! Я не прощу тебя. Хоть ты и помог мне встретить тетю Иру и дядю Степана. Хоть ты и изображаешь из себя такого добренького в школе. Нет, я не прощу тебя.
И она бросила факел к его ногам. Конечно же, он погас, утонув в песке. Эльза хлопнула в ладоши, и в ее руке появился еще один факел.
- Я буду приходить к тебе в сон до тех пор, пока не отомщу.
- Ну, давай, - вдруг сказал Гор. – Что ты хочешь? Убить меня? Покалечить? Давай. Я виноват перед тобой и заслужил твое презрение. Но причинив зло мне, ты счастливее не станешь.
Эльза улыбнулась холодной злой улыбкой.
- Кто тебе сказал, что я хочу быть счастливее? Всё, чего я хочу, чтобы тебе было так же плохо, как было мне, когда не стало моей мамы!
- А я хочу, чтобы тебе стало так же хорошо, как теперь хорошо Ане. В любящей семье, с мамой и папой, с сестрой и братом. Я хочу, чтобы тебе стало так хорошо, как другим детям, которые учатся в нашей школе и получают самое лучшее образование в мире.
- А мне не нужно твоё образование! Я вообще не хочу быть сновидцем!
- Эльза, этот выбор мы делаем не сами. Мы такими рождаемся.
- А я не хочу быть такой, как вы!
- Так будь не такой, как я, а такой, как Айя, Аня и другие ребята. Я слышал, вы подружились?
- Ничего подобного. Даже не надейтесь, вам не задобрить меня!
Эльза снова швырнула в него факелом. Гор сделал шаг назад, и факел снова упал в песок и погас.
- Я не остановлюсь! – крикнула Эльза, и ее образ исчез из сна Гора.
Утром Аня и Айя за завтраком поделились с ним идеей – организовать в честь Дня рождения Эльзы большой праздник.
- Я вот думаю, что же ей подарить, - сказала Айя. – Гор, есть у тебя какие-то идеи? Что могло бы ее порадовать?
- Мне кажется, у меня есть… - тихо сказала Аня.
К празднику потихоньку готовились всей школой. Айя, Аня и Томас помогали украшать зал. Саймон со Стефани ездили на кондитерскую фабрику выбирать торт. Ирина и Степан потихоньку приехали в школу и тоже ждали, когда закончатся уроки, и Эльза придет в зал на урок музыки. Учительница музыки была в курсе готовящегося сюрприза и с готовностью вызвалась помочь. Гор наблюдал за происходящим со стороны, стараясь не попадаться никому на глаза.
Эльза вошла в зал, чтобы позаниматься музыкой, и сначала не могла понять, что случилось. Освещения не было, в зале как будто было пусто. Потом свет резко зажегся, вокруг замелькали воздушные шарики и хлопушки. Ребята хором прокричали: «С Днем рождения!». Все начали дарить ей подарки, поздравлять ее. Девочка так растерялась, что просто не знала, как быть... Школьный психолог вообще-то предупреждала всех о том, что такой сюрприз Эльзу может и не порадовать. Но Аня и Айя все-таки решили рискнуть. Пока Эльза стояла ошарашенная и улыбающаяся посреди зала и принимала поздравления, Аня тихо подошла к ней и сказала на ухо:
- У меня тоже есть тебе подарок. Но вручу я его тебе сегодня во сне. Пожалуйста, пообещай мне, что придешь без факелов и без спичек. Иначе я не приду и подарка не будет. Обещаешь?
Эльза, всё ещё находящаяся в полном шоке от произошедшего, так же тихо ответила:
- Ну ладно, обещаю.
Ночью она впустила Аню и Айю в свой сон.
- У нас для тебя подарок, - сказала Айя. – Я знаю, что ты не можешь видеть птиц, верно? Твоя мама не может связаться с тобой.
- Откуда ты знаешь?
- Я Узловой сновидец, Эльза, я многое знаю. И хочу тебе помочь.
- Каким образом?
- Аня может видеть птиц. Если ты прямо сейчас придумаешь, как должна выглядеть птица от твоей мамы, я нарисую тебе такую, а Аня ее позовет. Хочешь?
- Вы сделаете это для меня? – удивилась Эльза. – Но почему?
- Просто у тебя сегодня День рождения, - ответила с улыбкой Аня. – А мы не смогли придумать другой подарок. Так ты хочешь?
- Конечно, хочу…
- Тогда рассказывай, какой должна быть птица, - Аня прямо во сне достала сказочно красивый старинный мольберт и принялась рисовать птицу. Белую, с переливающимися перьями и большими зелеными глазами. Потом Айя дотронулась рукой до своего рисунка – и птица выпорхнула с холста и села на плечо к Ане.
Аня что-то шепнула птице, и та увеличилась в размерах и стала большой и красивой. «У нее мамины глаза…» - заплакала Эльза от нахлынувших на нее воспоминаний.
- Здравствуй, дочка! – сказала птица.
- Мама? – еле смогла выговорить Эльза.
- Я так люблю тебя… - сказала птица.
- А я… скучаю по тебе… - всхлипывала Эльза.
- Я всегда рядом с тобой. Охраняю тебя от бед, защищаю тебя, как и твои новые друзья.
- Они мне не друзья, - буркнула Эльза. Аня и Айя улыбнулись. – Они дочки Горисвета Мирского. Я не дружу с ними.
- А мы с тобой дружим, - сказала Айя.
- Знаешь, доченька, если бы у меня были такие хорошие друзья, как Аня и Айя, я бы не умерла, - сказала птица. – Потому что у меня была бы опора, поддержка. Мне этого очень не хватало в жизни, поэтому меня не стало. А ты должна быть счастливее меня. Ведь тебе предстоит прожить жизнь за нас обеих – и за меня, и за себя. Очень хорошо, что ты не одна, что с тобой есть друзья.
- Мне не нужны никакие друзья! Мне нужна ты! – закричала Эльза.
- Все родители рано или поздно умирают, а дети продолжают жить. Я ушла слишком рано, прости меня. Но твоя жизнь продолжается, и не отказывайся от тех людей, которые рядом с тобой.
- Мама, но они дочки моего врага!
- У тебя нет врагов, милая моя доченька. Твой враг внутри тебя – это обида на то, что меня больше нет. Но я же здесь, я всегда рядом. Если ты захочешь поговорить со мной, просто попроси Айю нарисовать тебе птицу. И я в любой момент прилечу и сяду на Анино плечо.
- Я не хочу, чтобы ты сидела на Анином плече. Почему ты не прилетаешь прямо ко мне в сон?
- Птицы от умерших могут прилететь только к тому, кто чист сердцем. Доченька, дай своей обиде уйти. Пусть твое сердце очистится. И тогда я смогу прилетать в твой сон и садиться на твое плечо…
Птица взмахнула крыльями и улетела. Эльза потянулась за ней, но не успела поймать. Образ рассеялся.
Аня и Айя обняли Эльзу, и она вдруг проснулась - вся в слезах. Рядом в большой уютной спальне сидела Ирина и нежно гладила ее по волосам.
- Что тебе приснилось, малышка? Ты расплакалась во сне… Хочешь, я принесу тебе молоко с медом? Пойдем-ка умоем лицо…
Она обняла Эльзу, и та расплакалась в голос, уткнувшись носом в пушистый махровый халат.
- Поплачь немножко, солнышко, - приговаривала Ирина, укачивая Эльзу, словно младенца. – Я понимаю, как грустно отмечать День рождения без мамы. Знаешь, ей бы очень понравился сегодняшний праздник. Думаю, она смотрит на тебя откуда-то с небес и радуется, что у нее такая замечательная дочка. Оставайся-ка жить у нас. Конечно, я не могу заменить тебе твою маму. Мы с тобой всегда будем про нее вспоминать. Но здесь есть, кому о тебе позаботиться, и собака тебя очень полюбила, да и я привыкла к тебе. А кошки любят спать на твоей кроватке. Оставайся хотя бы до лета, ладно?
Эльза еще долго плакала, тихо всхлипывая и шмыгая носом. А потом уснула прямо на руках у Ирины.
Читать далее:
Сновидец 4. Часть 10. Сны.
http://www.proza.ru/2016/10/13/2027
Вернуться. Сновидец 4. Часть 8. http://www.proza.ru/2016/10/13/1995