Спящая принцесса.
Секач проснётся в триста первый год
Со дня, когда заснул. А есть иначе.
Уж не очнуться. Дьявол поберёт -
Никто не знает, в чём его удача...
Андрей Столярик
- Сидмон! – вскричал Беван, - прикажи Гволкхмэю выследить беглецов, пусть постоянно присылает курьеров с донесением о месте их нахождения.
А ты, Сирнаннос, возьми сотню Свирепых и доставь мне негодяев живыми или мертвыми.
Военачальники поспешили исполнять волю принца.
Андрэ задумчиво и грустно смотрел на друга. Принц почувствовал тяжесть неприветливого взгляда, обернулся:
- В чем дело, Андрэ?
- Не знаю, тоска легла на сердце. Ты все более в поступках становишься похож на своего отца. Я знал и сдружился с кем-то другим, славным, смелым, разумным и справедливым малым.
- Я таков, каков есть! Не нравлюсь? Ты свободен, скоморох залетный!
Брезгливая ирония отразилась легкой тенью от лица поэта. Он деланно почтительно приклонил голову, развернулся и зашагал в сторону ворот, бросив на ходу:
- Ты что-то напутал, мой принц, менестрель не скоморох, видать плохо ты усвоил мои уроки.
Головная боль стальным обручем сжала голову Бевана, он поморщился и встряхнул пышной шевелюрой, разметав пшеничные кудри жестких волос.
- Постой, Андрэ!
Менестрель застыл, не оборачиваясь.
- Прости меня, останься, я не хочу терять друга, тем более единственного, кому верю.
Порой я сам в себе ощущаю присутствие кого-то постороннего. Ту неразумную фразу произнес он…
***
Вскоре виноградная мышь – курьер от Гволкхмэя доложила Сирнанносу:
- Они прячутся в зарослях бирюзового ежевичника, что у границы Синего леса и передвигаются в сторону каньона горы Воинской славы.
- Хотят почести воздать покойничку графу, - усмехнулся рогатый полководец, - не бывать этому. На этих землях полно голодных хищников, я доставлю к их столу тела старика Бедвира и его друзей.
Свора свирепых каршатенов вынюхивала следы беглецов, прорубалась мечами и топорами в колючих кустарниках высокого ежевичника. Черно – бирюзовая влага сока мстительно заливала их глаза въедливой кислотой сока.
Серебристая туча волшебной лампой Аладдина освещала землю ярким пламенем луны.
Коварная для врагов ягодная гущина стелилась бархатной листвой перед траурной свитой Бедвира, позволяя оторваться от погони.
Вскоре они взобрались на холм берлоги Спящего кабана.
Тревория злобно прорычала, глядя в фиолетовое мрачное небо:
- Чертов Гволкхмэй неусыпным оком Теуторикса следует за нами, и стая ушастых доносчиков несут вести Бевану и Сирнанносу. Нам не укрыться, если этот урод будет постоянно висеть над нашими головами.
- Пора будить кабана, - прошипела Этна. Пошлем его навстречу рогоносцу, пусть позабавится охотой.
- Сирнаннос на кабана или кабан на каршатенов? – впервые поразил своих товарищей не свойственным ему юмором Гранус.
- Ну, это уж - кто ловчей окажется, малыш, - улыбнулась Тревория.
- Спускайтесь вниз, - обратилась золотая кобра к Леусетиусу, оседланному уродцем и Алану с привязанным телом графа. А мы с Треворией здесь поохотимся и спящего друга отправим на охоту.
Стоя на вершине ночлежки спящего гиганта, Этна и Тревория проследили за удаляющимися друзьями. Дождались, когда они нырнули с головой в гущу синей травы у подножия холма.
- Пора, - произнесла Этна. Лови шпиона четырехголового, а я натравлю кабана на псов Сирнанноса.
Кобра взметнулась вверх по стволу векового дуба, и закрутилась волчком на вершине кроны. Задрожал исполин, сбрасывая листву и град желудей. Могучий ствол скрутился, словно жгут, затрещала, лопаясь, кора. Сорвалось, закрутилось дерево, выворачивая берлогу скрюченными черными руками многопалых мощных корней.
Дикий рев разорвал берлогу, взбросив высоко вверх все растущее на ней вместе с комьями земли и обитателями.
В одно мгновение Тревория взлетела ввысь и рухнула на развороченную лежку с Гволкхмэем в объятьях сильных, когтистых лап.
Разбуженное гигантское свирепое чудовище нетерпеливо подрывало почву копытами, озираясь налитыми кровью глазами, блестя огромными клыками в свете луны, выискивая врагов.
Тонкий, протяжный свист кобры указал патриарху земли Бедвира нужное направление.
Содрогнулась округа барабанным боем копыт монстра, умчался он навстречу каршатенам, подминая многотонным телом заросли ежевичника.
Далекий рев и вой известил беглецов об удачной охоте зверя.
Тревария выпустила из объятий Гволкхмэя, припечатав лапами крылья.
Мышиный король от ужаса даже не дрожал, застыл, окоченел, прикинувшись мертвым.
- Ты прав, урод чтырехголовый, Тревория падалью не питается. Да и вживую ты мне противен. Ты не король, а ничтожество. И на твоей совести смерть твоего истинного короля - графа Бедвира.
Ты предал кормильца, забыл, как пожирал виноград, взращенный его руками? Ты подлая неблагодарная тварь. Я обломала бы тебе крылья, ты не достоин летать, ты должен пресмыкаться и ползать.
Но я даю тебе шанс, забирай свое племя и убирайся прочь с наших земель. Следующая встреча со мной или Этной будет для тебя последней.
Тревория брезгливо вскинула лапы, отпуская крылья, словно наступила на нечто зловонное.
Этна пугающе зашипела, кланяясь раздутым капюшоном над распростертым телом униженного короля.
Гволкхмэй стрелой умчался в небеса, увлекая за собой стаю, растворился в фиолетовой выси.
***
Тревория, Этна, Гранус, Леусетиус и Алан скорбно застали почетным караулом, наблюдали за совами – могильщиками, вознесшими тело графа к высокому своду некрополя Героев, выполняя погребальный ритуал, укладывая в нефритовый саркофаг в нише стены у самого потолка, задвинув массивную крышку с золотой инкрустацией родового герба Бедвира.
- Бедвир, придет время и вы вернетесь в свой замок, чтобы быть рядом с прахом своих великий предков, - скорбно произнесла кошка, прощаясь с хозяином.
Внезапно совы шарахнулись в сторону выхода из необъятного зала некрополя и вернулись вместе с летучей мышью, преданной Тревории.
Запыхавшаяся мышь выпалила с лету:
- Тревория, уже скоро здесь будет уцелевшая от битвы с кабаном полусотня Свирепых с разъяренным Сирнанносом, вам необходимо укрыться.
Но было поздно. Топот копыт тяжелой конницы разнесся эхом от входа в гробницу.
Заметались хаотично совы – могильщики, криком призывая кого-то из глубин усыпальницы Героев.
Оцепенела от ужаса полусотня каршатенов, натянув поводья своих скакунов.
В факельном сумраке траурного зала навстречу им страшными призраками медленно двигалось войско - безрукое, порой безголовое, порубленное, угрюмое, безмолвное, современное и древнее, сжимая в уцелевших руках мечи и прикрываясь щитами.
Сдали нервы у железного Сирнанноса. Затряс он рогами, завыл, словно смертельно раненный хищник, развернул первым коня и ускакал прочь от дьявольского наваждения, уводя за собой Свирепых.
***
Старик Джилрой и Гобан, сменяя друг друга, день и ночь дежурили у постели Ионы, впавшей в кому колдовских чар. Они беспрестанно молились в надежде на ее пробуждение.
Щеки опекуна не просыхали от слез, углубляя рвы старческих морщин въедливой горечью беды.
Слух о спящей Маленькой принцессе пронесся по Кельтландии.
Тысяча лекарей - чародеев бессребреников потянулась к имению Джилроя, но все потуги самых искуснейших магов кельтского отечества были напрасны.
Велика была колдовская сила космической ведьмы - Золотой Мачехи.
(продолжение следует)http://www.proza.ru/2016/10/22/1557