3. И СНИТСЯ НАМ...
(предыдущая глава здесь http://www.proza.ru/2016/08/24/406)
Веня Кукин был нормальным, полноценным мужчиной. Разве что ограниченным в свободе заботой и недремлющим оком матери. Такая, знаете ли, колония-поселение на дому.
А скептицизм Инессы Павловны по поводу невинности сына был, конечно, небезоснователен. Нет, не то, чтобы мама пресекала все возможности для общения Венечки с противоположным полом. Это сложно себе представить.
Были и походы в юношестве, и выезды в подшефный совхоз, и корпоративные вечеринки. Для правильно ориентированной и легко идущей на любой контакт молодёжи – поле не паханое! И уверяю вас, попалась бы Кукину волевая девушка в ту пору, схватила бы его за брючный ремень, утащила бы в чащу, и даже Инесса Павловна не смогла бы потом вернуть сына в прежнее аморфно-инфантильное состояние.
Из искры возгорится пламя! Вот речь не мальчика, но мужа! Каким ты был, нет, это уже не то. Ах, Кукин, сволочь такая. С таким огромным… талантом, а тут столько девчонок на простое. Мерзавец! Ну, вы в курсе, как это бывает.
А сколько раз Веня представлял аналогичные ситуации во сне. Особенно, в том, предрассветном, когда грань между дрёмой и явью так тонка и призрачна. Когда прямо ощущаешь, как в твоих руках извивается тонкий девичий стан. И взлетаешь вместе с ней, желанной, куда-то высоко, в прохладную синь. Но проклятый будильник возвращает на место, в мокрую от впечатлений постель. И возвращает почему-то только тебя одного. А она, вот только что трепетавшая, отпущенная тобой, улетает в эту треклятую высь и оттуда кричит:
– Венечка! Ты вставать будешь? Каша остынет.
Дежурная по колонии-поселению Инесса Павловна. Бессменная.
***
Итак, если не считать тех нескольких далёких ночей в палатке с комарами, это первое утро в санатории можно назвать абсолютно уникальным в жизни Кукина. Никто не разбудил и жёстко не прервал любимый Венин сон. Он встал с чувством глубокого удовлетворения. Как кинозритель, наконец-то увидевший счастливый конец. И даже сумел рассмотреть лицо той девушки! Кто бы сомневался, что она была прекрасна!
На стене у санузла висело расписание. До завтрака был ещё целый час. Веня принял прохладный душ, натерев себя до красноты мочалкой, вычистил зубы два раза, смакуя каждое движение. Побрился, ощущая себя хирургом. Расчесал волосы. Сначала книзу и кверху от макушки. Потом, намочив расчёску, наметил и пригладил рукой пробор. Достав выстиранный и выглаженный мамой спортивный костюм, тут же вспомнил о ней и вздрогнул. Но никто не сказал: «Сынок, ещё не родилась женщина, которой бы я доверила такую красоту!»
Пора было собираться на завтрак. Дыхание спёрло, как перед выходом в космос. Настрой чувствуете? Ну не мог он пропасть без пользы! Это так Веня считал, дрожа мелкой дрожью предвкушения.
***
В холле ему никто не встретился. Обитатели санатория, вселившиеся пять-семь дней тому назад, не торопились, лениво собираясь. Кукин вошёл в столовую первым.
Администратор, узнав фамилию новичка, указала столик, за которым ему и предстояло питаться ближайшие три недели.
Тут же официантка принесла поднос с Вениным завтраком. Пахло и выглядело вкусно. Кукин ел и встречал взглядом каждого входящего. Скорее, каждую входящую. Конкурс «Мисс почечный санаторий», единственным членом жюри которого был Кукин. Контингент оказался в основном женский. Одно лишь обстоятельство всё сильнее и сильнее угнетало Вениамина с каждой новой встречей – средний возраст пациенток явно перевалил за шестьдесят.
Правда, попадались и мужчины, проходящие вне Вениного конкурса. Пара бодрых пенсионеров, определённо пользующихся большим успехом и встреченных старушками одобрительным гулом, которые вошли в столовую, как чемпионы мира по футболу. И один очень худой ботаник в очках, долго бившийся с входной дверью. Ему помогла администраторша, и парень влетел в столовую, несомый попутным сквознячком.
Настроение Кукина пошло ко дну. Даже каша показалась пресной и безвкусной. Впрочем, такой она и была. Изменилось восприятие едока. Молодящиеся старушки бросали на него игривые взгляды.
Некоторые даже, томно вздыхая, сняли курточки, оставшись в майках с глубокими декольте. А одна, лет семидесяти, с фиолетовыми волосами, подошла к столику и нагло попросила соли. Это в почечном-то санатории!
Но тут раздался общий гомон. Веня, страдающий от близости старушечьего тела, и не заметил, как в столовую вошла пара.
Мужчина лет шестидесяти, высокий, статный, без единой проплешины, с приятной глазу проседью в чёрных волосах вёл под руку молодую женщину лет тридцати пяти.
Она была из Вениного сна! Кукин смотрел на неё, как скромный фанат, случайно столкнувшийся со своим идолом в троллейбусе. Красивая, стройная шатенка, с глазами, втягивающими в себя того, кто сумеет в них взглянуть, со всеми потрохами.
Пара подошла к Вениному столику.
– Вы, очевидно, наш новый сосед? – миролюбиво спросил мужчина. – Разрешите?
– Конечно, – покраснел Кукин. – Конечно же!
Старушка, скептически взглянув на молодую женщину, поставила солонку обратно на стол и, делая вид, что покачивает чем-то под штанами в области тазобедренного сустава, медленно отошла.
– Разрешите представиться, – улыбнулся Вене мужчина. – Игорь Евгеньевич, полковник в отставке. А это моя супруга, Мария Алексеевна.
Женщина мельком взглянула на Веню и кивнула.
– Ку-кукин, Вениамин Юрьевич, – пробормотал наш разомлевший герой.
– Кукукин? – переспросил полковник. – Любопытная фамилия.
– Нет, Кукин я, – ещё гуще покраснел Веня. – Это от волнения.
– Вольно, вольно, молодой человек, – хмыкнул Игорь Евгеньевич и, погрозив пальцем, добавил. – Но и рекомендую сильно не расслабляться!
(продолжение следует)