Гражданская война не внесла раскол среди жителей деревни. Дивизия Гая прошла, не причинив существенного вреда. Последнее чувашское селение сгорело в ходе освобождения посада от белогвардейцев. В селении в основном проживали знахари, которые до последнего скрывались от светской жизни. После того, как ледоход разрушил мельницу, в это селение перед первой мировой войной переселился и Саландай с мельниками и охотниками.
Командование белогвардейцев не стало размещать свой штаб в посаде, чтобы обезопасить себя от захвата неожиданным набегом красных кавалеристов, а укрыло в непроходимых дебрях леса и болота. Но разведчики Гая смогли выследить штабных посыльных и Красная Армия использовала свой проверенный метод "выжженной" земли. Вместе с лесом сгорел штаб и селение чуваш. Оставшись без командования, части белогвардейцев и белочехов бежали, поэтому передовые части Железной дивизии без единого выстрела вошли в посад. Установив новую власть Советов, Красная Армия двинулась дальше. Фронт ушёл на восток, а вскоре участники боёв начали возвращаться домой. Основная масса деревенских была кавалеристами Чапаевской бригады.
В селении остались жить несколько семей в виде хутора, которому дали название - Горелое. Советская власть в дальнейшем переименовала хутор в более звучное Пригородное, надеясь в дальнейшем перевести его в статус дачного посёлка, но после строительства ГЭС воды водохранилища поглотили остатки селения.
Из селения, которую чуваши между собой называли Ийе-кассы, в деревню вернулся и Саландай со своей новой женой. Луиза была на двадцать лет моложе своего мужа, но ещё в детородном возрасте, поэтому в доме на краю болота вскоре зазвенели детские голоса. Выжили только две девочки - Лариса и Зина.
Сын Авакума окреп и закалился на фронте. Иван с детства был энергичным и смышлёным, обладал всеми признаками завидного жениха, поэтому родители быстро заслали сватов к красавице Ксении. После осенних работ сыграли весёлую свадьбу.
На праздник Кузьмы и Демьяна в деревню приехали гости из соседних деревень и сёл. Парни на правах хозяев устроили скачки. На удивление всех, победил сын Мигулы, который не служил кавалеристом, а был комиссаром в артиллерии. Весь вечер он ходил хохолем и ловил восхищённые взгляды девушек. Не упустил Владимир смущённых глаз Марии из Медвежьева. И когда наступил праздник Николы, он ехал уже намеренно, зная кого первым пригласить танцевать. Ранней весной свадьбу сыграли и в доме Мигулы.
Всю зиму жители были заняты закладкой и заготовкой леса. Возили древесину дружно, мужики на повозках, женщины на санках. С весной всем молодым семьям заложили срубы, всей деревней работали от зари до зари. Летом появились на свет первенцы. Ксения с рождения была полной девочкой, и сколько соседи не гадали - на сносях она или нет, она не родила ни осенью, ни к концу года. Маша же подарила Владимиру дочку.
Конечно, до Авакума доходили бабьи склоки и сплетни у колодцев, но и он обратил внимание на эту коллезию. Уже умудрённый сединой, Авакум всячески отгонял грустные мысли, а в груди иногда что-то щемило. Вспоминались слова Саландая сказанные на Падельник: "Племя сменившее веру отцов, превращается в иное племя!" На Херлесыр собралось очень мало народу и келепусь был в отчаянии, его состояние передалось и Авакуму. "А что если совсем пропадёт племя - думал он, наблюдая за снохой. - Выродятся один род за другим." А Иван весь был погружён работой, пригодились его командирские способности. Не только ровесники, но и старшие признавали его авторитет.
Прошло ещё два года. Стоял жаркий августовский день, вся семья Авакума работала на жатве ржи. Мужчины работали серпами, женщины вязали снопы. У Авакума с возрастом появились проблемы со здоровьем; в минуты нестерпимой боли в пояснице он с силой откидывал серп и ругался на чём свет стоит. Неожиданно и сноха вскрикнула и упала у снопа. Её перенесли под телегу в тень. У неё был сильный жар и судороги. На скором совете решили Авакума и сноху отправить в деревню, где знахарки, осмотрев Ксению, обрадовали семью новостью, что у них будет пополнение. Иван спокойно отнёсся к интересному положении супруги, продолжал так же работать с раннего утра до ночи. Когда округлость живота у Ксении стала проявляться через одежду, по деревне пошли завистливые разговоры, а завидовать было чему - он командир, она красавица, в семье лад и мир.
К зиме Ксения очень сильно располнела, её постоянно мучил токсикоз, ничего не радовало. Стала раздражительной и капризной. Иван терпеливо всё переносил. И когда после ужина у жены появился жар и открылась рвота, он не стал делать из этого трагедии. За полночь Ксения разбудила его и сказала, что умирает. Иван отшутился и предложил попить чаю. Она ответила, что не стоит, и у неё сошли воды. Ваня быстро оделся и побежал к родителям. Мать взяла соседку-повитуху и пришла к снохе. Развели огонь в печи, в чанах поставили греть воду, приготовили чистые простыни и полотенца. Мать послала сына позвать ещё одну повитуху, на обратном пути Иван решил домой не идти, чувствуя что он там не нужен. Он зашёл к Владимиру, который тоже готовился стать отцом во второй раз. Посидели на кухне, покурили и поговорили о насущных делах. Ивана не оставляла тревога и он вскоре заспешил домой. Она усиливалась по мере приближения к дому, на крыльце его встретил отец и сообщил, что спасти Ксению и ребёнка не удалось. Пасмурным сложился декабрьский рассвет, беда пришла откуда не ждали.
Следующий год прошёл тихо. Люди рождались и умирали, погода благоприятствовала хорошему урожаю. Пропаганду атеизма Советской властью жители деревни восприняли положительно. Вековой страх исламизации или крещения исчез. Вольный дух витал над деревней, молодёжь, почувствовав свободу, активно участвовала в общественной жизни страны. Молодые люди вступали в комсомол и партию. Первыми коммунистами стали Иван с однополчанами и молодая девушка Надежда. Этому способствовал Владимир, член ВКП(б) с восемнадцатого года, который работал в райкоме и пользовался уважением за живой и энергичный ум.
На рождество к Авакуму приехали друзья из степного села, в своё время они вовремя предупреждали о паводках на реке. Село было наполовину христианским, наполовину татарским, поэтому православные праздники гости чтили и отмечали. После весёлого застолья, они заинтересовались личной жизнью Ивана. Сожалели, что у такого видного мужика не складывается семейная жизнь и в таком возрасте уже вдовец. Предложили назавтра ехать с ответным визитом, а за спиной Вани был разработан план похищения невесты.
На заре компания погрузилась в три упряжки саней и через поля направились в село друзей. Стоял лёгкий морозец, солнце слепило глаза. Время от времени кто-нибудь затевал песню, другие дружно подхватывали. К полудню на горизонте появились очертания окраины села Тутиэль.
Варвара с коромыслом наперевес направилась к колодцу. Наливая воду в вёдра, она увидела как к соседям подъехали три подводы, две из них незнакомые. Основная масса людей гурьбой быстро скрылась за воротами соседа, а несколько мужчин остались у поводьев и закурили. Проходя мимо компании, Варвара обратила внимание на молодого мужчину с усами и у неё проскользнула шальная мысль, что это её мужчина. Через некоторое время к ним забежала соседка, как всегда шумная и громкая. Поговорила о том и сём, похвасталась своими гостями, а потом уединились с матерью на заднем дворе. Там они спланировали похищение Вари. На следующий день Иван привёз домой Варвару, свою невесту.
Свадьбу сыграли на Саварни, скромно и тихо. Варя в отличии от Ксении была худой, весёлой и смелой. Поэтому многие холодно встретили её в деревне, но она не обращала на это никакого внимания; была счастлива со своим мужчиной, который был намного старше её. На новый год Варвара родила сына. Ребёнок был настоящим богатырём, румяный и крикливый. Иван был на седьмом небе от счастья.
Семья и работа полностью поглотили Ивана. Снова у него было всё хорошо. В стране началась коллективизация и на общем собрании его единогласно избрали председателем колхоза. С райкома прислали на первое время помощника - уполномоченного Стрелкова, участника гражданской войны, где он получил ранение в ногу. Молодой мужчина ходил с тростью, но излучал такую энергию, что колхозники не замечали его инвалидность. Энтузиазма в людях было „хоть отбавляй”, большой процент коммунистов и комсомольцев способствовал высокому уровню производительности труда. Через пару лет хозяйство выдвинулось в передовые. На берегу озера в деревне построили правление колхоза, окна его выходил в сторону "Визе юба" - эти столбы установил ещё на стадии переселения Саландай, чтобы каждый раз люди не ходили к нему в лес, а могли приносить мелкие жертвы сами. Узнав предназначение столбов, Стрелков потребовал их срубить, однако ни у кого не поднялась на это рука. Тогда Авакум посоветовал поставить между столбами и правлением конюшню, так как лошади требовались для поездок и в тоже время была защита от цыган, которым нужна была большая смелость, чтобы решиться угнать коней с центра деревни.
Объединившись в колхоз, жители смогли осуществить давнюю мечту - построить запруду на стыке полей и болота. Из-за войн и бедности эта затея откладывалась из года в год в течении почти двадцати лет. Пруд получился на славу, талые воды с полей в первую же весну до краёв наполнили водоём, дамбу планировалось укреплять ежегодно, чтобы использовать её как дорогу в город. Жители новой третьей улицы смогли на берегу пруда поставить коллективные бани, а сама улица начала обрастать новыми избами.
На правлении колхоза приняли решение - обустроить ферму для водоплавающих птиц на свободном берегу пруда. Дикие гуси и утки косяками садились на водную гладь нового водоёма во время перелёта и местным охотникам было достаточно выйти на огород, чтобы подстрелить дичь. Рыбаки в свою очередь запустили в пруд карася.
В конце уборочной страды в колхоз из района приехала комиссия, которую возглавлял Владимир. Комиссия не имела инспекционную функцию, скорее вспомогательную. Интересовались распределением рабочей силы, работой полевой кухни, полевыми станами и токами. Спрашивали в чём в первую очередь нуждается хозяйство. Перед отъездом Владимир позвал Ивана прогуляться вдоль озера.
- Иван, у тебя оружие есть? - спросил он, немного отойдя от других членов комиссии.
- Боевого нет. Охотничье есть, конечно. У Стрелкова есть револьвер, ему положено как уполномоченному.
- Тогда старайся с ним быть. Один в поля не выезжай. В соседнем совхозе кулаки убили молодого комсомольца и сбросили в колодец. Стреляли из нарезного оружия. Мы вызвали из области конный отряд милиции, но неизвестно когда он прибудет.
- А кто мог это сделать?
- Я сам хотел бы у тебя про это спросить. Есть варианты?
- У нас не может быть. Никого мы не обидели, большинство добровольно вступили в колхоз. В соседнем селе есть единоличники, поп тоже своё хозяйство ведёт... Детей Емельяна сослали в Сибирь.
- Не думаю, что это сельчане. Совхоз им ничем не помещал. А вот татары с аула могут затаить обиду. Раньше они свои отары овец весь сезон пасли на целинных землях. Теперь там организовали совхоз, а другие свободные земли район отдал вам. Поэтому я беспокоюсь за тебя, как бы на тебе не сорвали свою злобу.
- Я же у них не отнимал. Взяли бы тоже организовали колхоз и пасли своих баранов на общее благо.
- Мы ведём там агитацию, но пока они противятся. Так что остерегайся.
- Понял. Слушай, Владимир, нам бы технику в хозяйство закупить.
- А у тебя деньги появились?
- Как же, зерно мы сдаём.
- Этого мало, - подумав, он добавил. - По стране запускают машинно-тракторные станции, но на ваш колхоз не выделят. Совхозу да, там и площади большие, и принадлежит государству.
- А если мы с соседом на двоих сделаем заявку. Будем по очереди пользоваться.
- Так вы согласуйте и приезжайте в район. Только с цифрами, а не просто с протянутой рукой. Партия одобрит, если будет рациональное зерно.
С последними словами они подошли, к поджидавшей Владимира, автомобилю. Друзья пожали друг другу руки.
- Будь бдителен. Нам нужны крепкие хозяйственники, - сказал Владимир уже сидя на переднем сидении авто. - Семье привет.
Когда машина скрылась за поворотом, к Ивану подошёл помощник.
- Ну что, едем на дальний стан? - спросил Стрелков.
- Конечно. Поехали.
Они сели на тарантас уполномоченного.
- У тебя оружие с собой? - спросил Иван.
- Он всегда со мной, - ответил Стрелков, похлопав ладонью по сиденью. Он дёрнул за вожжи и тарантас тронулся. Далеко за околицей слышался скрип рессор, предупреждая колхозников, что едет начальство.
После окончания обмолота зерновых, у Ивана появилось свободное время и он с помощником поехал в село на совещание к председателю соседнего колхоза. Они во время страды попадались на полях, делились планами и уже определились относительно МТС. Но всё равно засиделись до вечера. Основной вопрос, из-за которого разгорелась дискуссия, - это была проблема стройматериалов для будущих мастерских МТС.
- Если строения будут капитальные, то райком партии нас поддержит, - говорил председатель сельсовета.
- Это из какого материала предлагаешь строить? - задал Иван резонный вопрос. - Какой кругляк предлагаешь заготовить? У нас такого леса то нет; десять лет только еще прошло, как Железная дивизия спалила все под корень. Новому полвека как минимум расти.
- А зачем строить из дерева, - ответил оппонент. - Надо на века, из камня возводить.
- Но у нас и кирпичного завода нет, - вступил в дискуссию второй председатель колхоза.
- А на что нам завод? - самодовольно усмехнулся председатель сельсовета. - Церковь стоит посреди села - по кирпичику разобрать и вот решение всех проблем.
- Да, ты что, - удивился Иван. - Его же народ строил, не позволит своё разрушить!
- А кто будет спрашивать разрешение, - подключился, молчавший всё совещание, уполномоченный. - Заодно у попа лишим его богадельни. Всех единоличников около себя собрал, крутятся вокруг церкви, как в крестном ходе. Говорят, что поддерживают порядок.
- Так церковь ещё сто лет простоит, - почувствовал поддержку председатель сельсовета. - Надо поспособствовать естественному износу строения.
- Предлагаешь попа вслед за сыновьями Емельяна отправить в Сибирь? - спросил напрямую Иван.
- Это долгая песня, - возразил Стрелков. - У меня есть товарищи в областном наркомате просвещения, если они нам выдадут бумагу, что церковь не является историческим объектом, то разобрать его ничего не помешает.
На этом дискуссию прекратили, секретарь внесла все решения в протокол и все присутствующие расписались в нём. После совещания Стрелков вызвался завести Ивана домой.
- Спасибо, но я пешком. Тебе отсюда до города рукой подать, а через деревню какой крюк придётся дать. Завтра председатель за мной заедет и мы сразу в райком... Ты тоже туда приезжай. До свидания.
- До встречи, - ответил уполномоченный, садясь на тарантас.
Иван шёл бодрым шагом, напевая военный марш. Хотя вопрос о церкви и оставил неприятный осадок, у него не оставалось сомнений, что райком поддержит совместную заявку на МТС, место которому подобрали на равном удалении от села и деревни, а если рассматривать полевые станы, то станция становилась центром двух хозяйств. Недалеко оставалось до кургана, когда до слуха Ивана дошёл стук копыт. Оглянувшись, он увидел всадников, которые направлялись в его сторону. Сомнений у Ивана не было - это бандиты или кулаки. Он свернул с дороги и побежал в сторону болота, намереваясь укрыться в камышах. Его настигли на самом краю болота.
Тело нашли на следующий день. Хотя Иван был коммунистом, хоронили его по традициям предков с песнями и танцами на старом кладбище селения. После похорон Варвара побрела от мазар к реке. Она присела на лавку, которая стояла на месте бывшего дома-землянки Авакума. На сенокосе они часто здесь останавливались, даже иногда ночевали. Тоска охватила её снова и слёзы полились с новой силой. Печаль и воспоминания неожиданно прервались потемнением в глазах, но не потеряла она сознание, а крепкие мужские руки накрыли её мешком, в следующий момент руки замкнули ей рот, другая пара рук подхватила её за ноги. Таким образом Варвара была во второй раз похищена, но в этом случае чужими.
С давних времён девушки чуваш были объектом похищений. Бедные семьи татар и башкир из-за отсутствия средств для калыма организовывали целые набеги на чувашские селения. Так как чуваши были язычниками, то считалось, что они в меньшем грехе, нежели православные народы. Мулла в этом случае давал разрешение на брак после обращения девушки в ислам. Из деревни воровали в основном башкиры, татары жили по соседству и риск розыска и расправы был велик, поэтому они часто были проводниками для единоверцев. Устраивали засады на сенокосах, заготовках хвороста, на сборах ягод и грибов. Статистики успешных вылазок никто не вёл, но в каждом поколении были примеры бесследно исчезнувших девушек. В единичных случаях организованные погони приносили результат, с похитителями расправлялись жестоко. Несмотря на установление Советской власти, похищения продолжались до середины ХХ века.
Похищали и сами чуваши. Но это было в большей степени ритуал. Молодые люди сами договаривались о времени и месте похищения, а потом засылали сватов. Если же молодой человек был робок, несмел с девушками, то братья или друзья организовывали похищения. В этом случае ему доставалась не самая завидная невеста, про которых говорили, что "её сняли с печи". Старшее поколение снисходительно смотрело на эти "игры" молодёжи, главный итог - создание семьи и рождение детей.
Тёмной июльской ночью постучали в окно к Авакуму. Он подошёл к окну и увидел у ворот силуэты двух лошадей. Старик насторожился, голос из под окна напугал его - это была Варя.
На следующий день вся деревня знала её историю. Когда через несколько дней похитители прибыли в аул, Варвару поместили в женскую часть дома. По смыслу разговоров, да и по жизни, она понимала для чего её везли в такую даль. Варя даже не предполагала за кого именно её хотят выдать замуж из тех парней, что были в группе похитителей.
Через день к ним пришли женщины, среди них были такие же похищенные, которые давно приняли ислам и жили в ауле наравне с другими жителями. Варвара рассказала через них, что она не девушка и уже рожала. Хотя женщинам доверяли, её всё равно осмотрели местные знахарки. Хозяева были в отчаянии. Свадьба, конечно же, расстроилась, но для Вари это ничего хорошего не сулило. Она осталась в доме в роли рабыни. Благодаря тому, что её родное село Тутиэль было наполовину чувашским, наполовину татарским, жители в совершенстве владели двумя языками и сносно изъяснялись на русском, Варвара быстро стала понимать речь хозяев. Всю тяжёлую работу по дому возложили на неё, с утра до ночи Варя не разгибала спины. Со временем к ней привыкли и надзор ослаб, она же была в курсе всех проблем и планов башкир. Поэтому ей удалось весной, когда после трудового дня вся семья уснула, пробраться к конюшням. Она вывела двух лошадей, тихо спустилась к речке и вдоль русла направилась на север. Хотя Варвара была безграмотная, она знала как восходит и садится солнце и в какую сторону показывали в детстве, когда их пугали бабайками. Потом ей повезло выйти на дорогу, по которой её везли похитители. Башкиры были уверены, что этой девушке не удастся сбежать, так как очень уж она была для них красивой и юной и что счастливчик будет её оберегать, как зеницу ока. Держась параллельно дороги, Варвара вечерами и на заре двигалась к дому, а днём и ночью пряталась в оврагах. Предприняли башкиры погоню или нет - неизвестно. Скорее всего да, всё таки две лошади, но судьбе было угодно, чтобы Варя вернулась в деревню.
К осени её живот всё больше и больше стал округляться. Вначале Варвара пыталась скрывать этот прискорбный факт, но от пытливых взглядов соседей ей стало не по себе. Тогда она открылась свекрови, которая сразу повела Варю к знахарке. Их в деревне было предостаточно, у каждой была своя узкая специализация. Особенно сильные были костоправы. Старые бабы своими костлявыми руками творили чудеса, вставляя позвонки и суставы без всякого рентгена.
Баба Клава долго мотала головой, наверное, понимала что возраст плода большой. Приготовила отвар, сказала что на большее она не пойдёт. Взяв с неё слово, что она никому не проговорится, свекровь со снохой вернулись домой. После принятия отвара, Варя два дня провалялась в забытье. Оправившись, она категорически заявила, что больше не пойдёт против судьбы и будет рожать. Поздней осенью она родила второго сына и дала ему имя - Пётр.
Прошло несколько лет. Жизнь в деревне шла своим чередом. Дети подрастали, родители трудились день и ночь за трудодни. Жили бедно, голодали, но народ выживал. Тяжело давались зимы, к обычным хлопотам добавлялась борьба с холодом. В лютые морозы бабы с детьми возили на санках хворост; запасы торфа и дров хватало только до середины зимы, к этому времени лед на реке становился достаточно прочным, чтобы можно было на лошадях возить бревна с вармана. Нередко люди замерзали по пути из леса.
С приходом весны наваливались работы на огородах. За три года до войны у Висе юпа разыгрались острые дебаты. Бывшее капище использовалось как место для решения насущных проблем деревни. На этот раз вопрос стоял о распределении лошадей для обработки огородов. Правление колхоза выделяло для этого слабых и больных животных, а жители уже сами на сходе решали очерёдность пахоты. После тяжёлой зимы люди были обозлённые и порядок не соблюдался. Члены колхоза требовали чтобы им тяговую силу предоставляли в первую очередь, другие были не согласны с этим. Авакум пытался рассудить всех, но он был стар.
- Тихо все, - кричал он, стоя у центрального столба. - Луиза, ну ты то чего лезешь вперёд.
- Я старая, не могу работать в колхозе. И что? Я каждый год должна последней пахать огород?
- Ну, у тебя дом на краю деревни около болота, - возразил ей Авакум. - Почва, наверное, ещё не просохла.
- А когда до меня дойдёт очередь - земля уже твёрдая, а лошади обессилевшие. Себя не в состоянии нести, не то что плуг тянуть, - стояла на своём баба Лиза.
- Потерпи, - пытался успокоить её Авакум. - Может в этом году лошади на полях быстрее освободятся. МТС заработал в полную силу, бог даст хорошую погоду и посевная не затянется.
Луиза зло глянула на старика:
- И гореть ты будешь изнутри. И никто не сможет погасить этот огонь.
Развернулась и побрела прочь, опираясь на свою кривую палку. Наступила гробовая тишина, все знали что баба Лиза самая сильная в деревне знахарка, за глаза даже называли её тухатмаш. Но когда болезни прижимали в угол, шли к ней на поклон. А потом долго всем напропалую рассказывали, как баба Лиза спасла от неминуемой смерти.
Эти слова не оказались пустым звуком, буквально через неделю Авакум почувствовал недомогание. Вначале пропал аппетит, потом стал реже ходить в туалет. Ночами не мог уснуть, а днём ходил сонный и вялый, тяжело стало нагибаться и не только из-за поясницы. Когда пошли режущие боли в животе, он слёг в постель. Ни отвар лошадиного щавеля, ни другие народные средства не помогали. Знахарки не брались за лечения, опасаясь гнева Луизы. Обращались в другие деревни - всё тщетно.
На краю болота детвора и подростки организовали площадку, где играли в подвижные игры - лапта, клёк,“шпага”. После этих игр Гриша шёл домой, когда его около Визе юба окликнула баба Клава:
- Подойди, Гриша, на минутку.
- Добрый день, баба Клава.
- Как дела у Авакума?
- Плохо, дедушка постоянно лежит. Бабушка даёт всякие лекарства, но ничего не помогает.
- Наши знахари не смогут пересилить слова Луизы, принесла нелёгкая эту бестию в нашу деревню из Ийе-кассы! Послушай меня, ты мальчик уже большой и самостоятельный, сходи в аул к мулле и спроси у него совета, может их аллах поможет.
- Но они же наши враги, убили моего отца, как я могу у них что-то просить.
- Не татары виноваты в смерти Ивана, а бандиты. Плохих людей у каждого народа хватает, поэтому нельзя ставить на всех клеймо. Мулла там мудрый, я его давно знаю, не откажет в таком деле.
На следующее утро Гриша направился в аул. Он долго стоял у калитки муллы, пока его жена не вышла на улицу.
- Чего тебе надо, мальчик? - спросила старуха у Гриши.
- Здравствуйте, аппа. Мне надо с муллой поговорить.
- Он очень стар, чтобы попусту тратить силы на всякие разговоры, - ответила старуха таким тоном, как будто отрезала.
- У меня дедушка болеет. Вот здесь угощения бабаю мама передала, - протянул Гриша узелок.
- Сейчас спрошу его самого, - взяв подношение, жена муллы вернулась в дом.
Через некоторое время Гришу пригласили в дом. Мулла сидел посреди горницы на самотканном коврике и смотрел сквозь мальчика куда-то вдаль. Гриша сбивчивым голосом объяснил цель своего визита, после продолжительной паузы старик махнул рукой в сторону выхода. Его жена, взяв гостя за руку, вывела Гришу во двор.
- Ты посиди на лавочке, - сказала она, тщательно подметая за гостем крыльцо веником. - Мулла сейчас совершит омовение, а потом скажет что делать.
До обеда Гриша просидел на скамейке в ожидании приглашения в дом. День выдался ясным и солнце пекло уже по-летнему, поэтому ему хотелось даже уйти, но желание помочь дедушке и удавшаяся аудиенция удерживала его на солнцепёке. Наконец на крыльцо вышла одна из женщин и подозвала Гришу.
- Тебе муллу будет тяжело выслушать, поэтому я сейчас перескажу тебе его слова. Так вот, в полнолуние иди на ваш остров Падельник, в полночь войди в реку, встань против течения, опусти в воду алюминиевую кружку, течение само должно наполнить кружку. Неси эту воду деду, ни в коем случае не оглядывайся, что бы не произошло. До третьго крика петуха дед должен испить эту воду, которая может и погасит огонь!
- Спасибо вам.
- Ну, иди и выполни всё точь-в-точь.
Через несколько дней, когда наступило полнолуние, Гриша пришёл на Падельник. Ров ещё был сырой, поэтому он прошёл на остров по старому мостику. Погода выдалась ветреной, тучи неслись по тёмному небу с бешеной скоростью, иногда из-за них выглядывал диск луны. Мальчик вошёл по колено в реку и набрал в алюминиевую кружку воду, как ему велела татарская женщина. Проходя под могучим дубом, Гриша чуть не споткнулся о его корни, так как оступился от резкого крика филина. Мостик проводил его зловещим скрипом и лёгким покачиванием, когда нога коснулась твёрдой почвы, всё вокруг вдруг стихло и до слуха Григория дошёл весёлый смех. От удивления он уже хотел обернуться, но вовремя вспомнил про предупреждение о безоглядном возвращении в деревню. Мальчик решительно прибавил шаг.
- Куда же ты, юноша? - услышал Гриша приятный девичий голосок. - Неужели тебе не хочется познакомиться со мной?
- Я очень красива, - продолжил голос соблазнять его, когда мальчик не отреагировал на призыв. - Смотри я сняла платок с головы и распустила косы.
У Гриши сердце сжалось от предвкушения, он был довольно рослый для своего возраста и уже заглядывался на девушек. Кровь ударила ему в голову и мальчик почувствовал, как уши начали гореть - так он себя ощущал всегда, когда краснел от смущения.
- Вижу тебя интересуют женские прелести; слышишь, я и платье скинула. Что же ты не смотришь на такую красоту?
- Ему не нравятся светлые девушки, - подхватил монолог другой девичий голос. - Григорий любит таких как я, чтобы волосы были как смола, да и ростом чтобы соответствовать их роду. Оглянись, мы твои суженные, ты потомок князей и у тебя должно быть несколько жён.
У мальчика тряслись руки так, что вода из кружки стала выплёскиваться, поэтому он остановился и второй рукой сжал “драгоценный сосуд”. Судьба предлагала ему шанс заглянуть в своё будущее; Гриша закрыл глаза, тряхнул головой и продолжил путь по тропинке.
Старческие голоса сменили щебетания девушек, крики ведьм грозили мальчику проказой и мучениями, пожарами и голодом для всех жителей деревни в случае, если он не оглянется назад. Потом голоса сменились на волчий вой и грозный рык медведя. Только у околицы, когда прокричал первый петух, голоса и шум за спиной Гриши стихли. Он бегом понёсся к своему дому, забежал в сени с третьим криком петуха. Авакум до последней капли выпил содержимое кружки, поблагодарил внука и провалился в сон.
Утром в дом к Авакума приехал Стрелков с председателем колхоза, они объявили, что райком партии выделил транспорт для перевозки старика в областную обкомовскую больницу. После отъезда деда, Гриша не мог найти себе места, его терзали сомнения - всё ли он правильно выполнил в ночь полнолуния. Чтобы успокоить себя и спросить новых советов, мальчик вновь направился в аул. Опять он долго стоял у калитки, пока не вышла жена муллы.
- Снова ты здесь? - спросила она, заметив Гришу. - Уходи! И больше не приходи, мулла заболел после прошлого раза. Жар у него словно сам горит, лихорадит его, а он старый. Больше не сможет рисковать.
Операция за операцией оказались бессильны, Авакум умер не приходя в сознание после наркоза. Похоронили его рядом с сыном, над могильным холмиком стояла безутешная вдова, сноха, Гриша одиннадцати лет и Пётр пяти лет.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/08/16/533