Более шести веков прошло с того времени, когда совершил свой жизненный подвиг великий князь Дмитрий Донской, когда объединённые русские рати одержали победу в Куликовской битве. Однако это величайшее в истории средневековой Руси событие до сих пор поражает воображение наших современников и вызывает ныне дискуссии между сторонниками исторически сложившихся взглядов и теми, кто стремится всячески умалить его значение. Многие моменты сражения и предшествующие ему события подвергаются чрезмерной критике, основанной на некоторых разночтениях в первоисточниках — летописях и сказаниях. Порой отрицается и само существование татаро-монгольского ига, которое рассматривается чуть ли не как экономический и политический «рай» для княжеств Северо-Восточной Руси. «Москва не выступала против хана Золотой Орды Тохтамыша, а против узурпатора власти Мамая. <…> Нелепо связывать Куликовскую битву с борьбой против татаро-монгольского ига, с которым Москва даже и не думала бороться» [1], – пишет калифорнийский «специалист» Ефим Макаровский. Подобные, явно идеологические утверждения имеют целью, по словам Юрия Лошица [2], «подвергнуть «разоблачению» наиболее драгоценные, заветные страницы национально-исторического предания, Большой Истории» России, внести смятение в умы россиян, посеять рознь.
Татаро-монгольское иго — это не миф и тем более не «экономический рай». Завоевание русских княжеств татаро-монголами после проигранного сводной русской ратью в 1237 году сражения на Калке было сопряжено с огромными потерями: погибли целые города, урон хозяйству, производительным силам был огромен. Все это отбросило Русь далеко назад в экономическом развитии, так что о «рае» говорить не приходится. Этот тяжёлый период для Руси воспринимался древнерусскими летописцами и авторами сказаний именно как иго. Русские князья были вынуждены собирать значительную дань и везти её ханам в Сарай-Бату, а позднее в Сарай-Берке [3], столицу Золотой Орды, которая во второй половине XIV века находилась в низовьях Волги, на территории современной Волгоградской области. Неповиновение приводило к разорительным и кровопролитным набегам ордынцев на русские вотчины. С запада постоянно грозили литовцы, ливонцы и шведы. Успешно сражаться на нескольких фронтах разрозненные русские княжества не имели сил. С владычеством Золотой Орды мирились вынужденно, князья старались хитростью сгладить противоречия, терпя унижения. Все они получали в Золотой Орде грамоты на княжение — ярлыки, которые ханы небрежно бросали им, словно кости собакам, придерживаясь правила “разделяй и властвуй”. Главным “яблоком раздора” был ярлык на великое княжение Владимирское, или Белое: владимирский князь считался “старшим братом” всем остальным князьям, потому что Владимиро-Суздальское княжество, куда входила и Москва, в домонгольской Руси было самым крупным. Междоусобицы русских князей очень ослабляли Русь экономически и политически, не позволяя собрать значительные силы для сопротивления завоевателям.
В те годы военные действия, как правило, велись очень жестоко. Нападавшие жгли и грабили чужие земли, зверски мучили и убивали людей, уводили уцелевших в полон, часто не жалея ни женщин, ни детей, ни стариков, разоряли храмы. Это относилось не только к нападением иноземцев, но и к княжеским междоусобицам. Не брезговали удельные князья прибегать к помощи Золотой Орды в борьбе не только с Литвой, но и со своими русскими соседями.
Великий князь Московский Иван Данилович Калита вёл мудрую, гибкую и настойчивую политику укрепления и объединения Руси вокруг Московского княжества. Он смог добиться доверия и расположения золотоордынского хана Узбека, взял на себя функции сбора дани не только от своего, но и от других русских княжеств. Это было очень тяжёло психологически, но позволяло предотвратить набеги. Итогом такой политики, продолженной сыновьями Калиты, стал начавшийся в 1328 году сорокалетний период относительного затишья. Московское княжество постепенно богатело, расширялось и собиралось с силами. Примерно в середине этого периода и появился на свет Дмитрий Иванович, будущий великий князь Московский и Владимирский, прозванный Донским за победу на поле Куликовом.
Московское детство
Князь Дмитрий Иванович родился 12 октября [4] 1350 года в семье Ивана Ивановича, среднего сына великого князя Московского Ивана Даниловича Калиты, и княгини Александры, вероятнее всего, родной или двоюродной сестры тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова, который фактически имел полномочия московского градоначальника. Младенец получил имя, скорее всего, в честь греческого святого Дмитрия Солунского, воина и покровителя воинов: с днём его памяти 26 октября совпадают именины князя.
Тогда в Москве княжил Симеон Иванович Гордый, дядя маленького Дмитрия и старший сын Ивана Калиты. Когда Дмитрию было около трёх лет, Русь сильно пострадала от эпидемии чумы. Страшная болезнь не щадила никого - ни бедных, ни богатых. Вымирали сёла, пустели города. Умерли митрополит Московский Феогност, великий князь Симеон Иванович, которому было всего 36 лет, и два его маленьких сына. Умер и младший сын Ивана Калиты, князь Андрей, жена которого через 40 дней после его кончины благополучно родила мальчика, наречённого Владимиром. Этому мальчику суждено было стать верным товарищем и сподвижником двоюродного брата Дмитрия.
Великое княжение Владимирское и Московское перешло к отцу Дмитрия, Ивану Ивановичу Красному, который вёл осторожную и мудрую политику по отношению к Золотой Орде и русским удельным князьям. Задабривая татар, он не позволял ордынским послам бесчинствовать на Руси. Не вмешиваясь во внутренние дела удельных и великих князей, он был твёрд и суров с ними, если они ссорились и допускали взаимные грабежи. Княжение Ивана Ивановича внешне не было богато значительными событиями. Сподвижником его стал многоопытный святитель Алексий, митрополит Московский.
Святитель Алексий происходил из знатной боярской семьи Бяконтов. Он рано посвятил себя монашескому служению, обладал исключительной учёностью и мудрым государственным мышлением. Велика была любовь народа к своему духовному пастырю, прославившемуся чудотворениями. В 1357 году митрополит был вызван в Орду, где по его молитве исцелилась от слепоты мать хана, царица Тайдула. Эта весть была встречена москвичами с большой радостью и ещё более укрепила их любовь к святителю Алексию, впоследствии воспитателя осиротевшего Дмитрия Ивановича и его старшего сподвижника.
В раннем детстве над двоюродными братьями Дмитрием и Владимиром совершили особо торжественный обряд княжеского пострига, во время которого княжичам состригали прядь волос и при большом скоплении народа сажали их на коней. Это было посвящение мальчика в воинский чин. Из женской половины дома ребёнок передавался в мужскую на попечение бывалого дядьки, которому предстояло привить воспитаннику все навыки, необходимые будущему мужчине и воину.
В 1357 году в Золотой Орде произошёл первый дворцовый переворот: место хана Джанибека занял Бердибек, убивший отца и заодно 12 своих братьев. По заведённому обычаю, великий князь Иван Иванович отправился с дарами в Сарай-Берке к нему на поклон. Бердибек встретил его с почестями и сохранил за ним великое княжение Владимирское. Однако по возвращении Иван Красный прожил недолго и осенью 1359 года скончался во цвете лет: ему было всего 33 года. Причина смерти в летописях не упоминается, ведь лекари тогда посмертных заключений не составляли.
Москва осталась без взрослого князя, а девятилетний Дмитрий осиротел. По духовному завещанию отца он унаследовал земли московские, можайские, коломенские и значительную часть фамильных ценностей, среди которых нагрудный крест с изображением святого Александра, возможно, принадлежавший Александру Ярославичу Невскому, прапрапрадеду Дмитрия,.
Раннее возмужание
Огромная ответственность легла на плечи малолетнего князя. Сам он, конечно, ещё не мог управлять княжеством и во всём слушался правительства - княжеского совета, в который вошли старейшие бояре, тысяцкий Василий Вельяминов и митрополит Алексий, вернувшийся из трёхлетнего заточения в Киеве, которое несправедливо учинил литовский митрополит Роман, поддерживаемый литовцами. Митрополит Алексий стал духовным отцом Дмитрия и, по существу, заменил ему отца земного. Он воспитал его в любви к Богу и к отчизне. Из древнерусских источников известно, что великий князь Дмитрий Иванович был очень благочестивым, по возможности строго исполнял все правила церковной жизни, обращался с горячими молитвами к Богу и в горе, и в радости.
Весной 1360 года юный Дмитрий отправился по речным путям в опасное путешествие в Золотую Орду, чтобы предстать перед очами грозного Бердибека. Московского отрока не могла не потрясти богатейшая ханская столица, намного превышавшая Москву своими размерами и населением. Дворцы ханов и мурз отличались великолепием, на огромных шумных рынках продавались товары со всего света, включая и рабов, которыми становились люди, пленённые во время набегов. Никто не мог предположить, что существовать этому городу осталось всего 35 лет.
Когда Дмитрий прибыл в Сарай, место хана Бердибека уже занял убивший его царевич Кульпа, но и тот правил всего полгода. В Орде начался период междоусобиц и дворцовых переворотов. Власть постепенно прибирал в свои руки Мамай, хитроумный темник [5]. Мамай выгодно женился на сестре Бердибека, в результате чего заметно возвысился и, став беклярбеком6, по существу руководил часто менявшимися ханами. Возможно, именно в этот приезд в Орду князь Дмитрий впервые встретился со своим будущим врагом.
По малолетству Дмитрий не получил тогда ярлыка на великое княжение Владимирское. Ярлык был отдан князю Дмитрию Константиновичу Суздальскому, венчавшемуся на это княжение летом 1360 года. Однако ханское решение было принято на Руси прохладно. Многие князья, считавшие, что суздальский князь получил власть “не по отчине и не по дедине” (то есть его отец и дед не были великими князьями Владимирскими), молчаливо игнорировали указания Дмитрия Константиновича. В 1362 году в Сарае-Берке воцарился хан Амурат, который решил дело о великом княжении Владимирском в пользу юного московского князя. Однако Дмитрий Суздальский не захотел подчиниться ханской воле и добровольно отдать власть. Он даже захватил Переяславль, чтобы преградить Дмитрию дорогу к Владимиру. Пришлось москвичам собирать войско. Под присмотром старших сели отроки-князья Дмитрий и Владимир на боевых коней в полном воинском облачении. Испугавшись московских дружин, Дмитрий Константинович без сражения оставил Переяславль и затворился в Суздале. Вскоре во Владимире, в величавом белокаменном Успенском соборе, двенадцатилетний Дмитрий Иванович был венчан на великое Белое княжение. Много раз потом пытались отнять у московского князя этот титул. Спустя всего год вновь претендовал на него Дмитрий Константинович. Однако, узнав о войске, уже по-настоящему предводимом рано повзрослевшим Дмитрием, суздальский князь вынужден был отказаться от своих претензий. На этот раз с ним обошлись строже и отправили княжить подальше от Суздаля, в Нижний Новгород. В дальнейшем он вёл себя благоразумно и стал союзником Дмитрия Ивановича. Помощь Москвы вскоре очень понадобилась Дмитрию Константиновичу. Его чуть было не сверг с нижегородского престола властолюбивый брат Борис Константинович. Понадобились увещевания преподобного Сергия Радонежского и помощь московских дружин.
Год 1364-й принёс на Русь новое поветрие чумы. Не минуло страшное горе и великокняжеский дом: осенью умер младший брат Дмитрия, 10-летний княжич Иван, а в конце декабря скончалась его мать, великая княгиня Александра. Из ближайших родственников остались только малолетняя сестра Анна, а старшая сестра Любовь ещё в 1356 году уже была выдана замуж за одного из литовских князей. Поэтому ещё ближе теперь стал ему двоюродный брат Владимир Андреевич, тоже рано повзрослевший.
В семье Дмитрия Константиновича подросла дочь, красавица Евдокия. Ей было около 13 лет, но тогда девушек рано выдавали замуж. Именно она была выбрана в невесты пятнадцатилетнему Дмитрию Ивановичу. Венчание состоялось 17 января 1366 года в Коломне: жарким и сухим летом 1365 года деревянная Москва почти полностью сгорела. Хотя вначале превалировали политические мотивы этого брака, в великокняжеской семье царили любовь, верность и понимание. Княгиня Евдокия во всем поддерживала супруга. Родители они были очень чадолюбивые: у них родилось восемь сыновей и четыре дочери. Только два мальчика умерли малолетними, что удивительно даже для княжеских семей, где до совершеннолетия редко доживало более троих детей. Дети Дмитрия Ивановича воспитывались в благочестии, почитании родителей и любви друг к другу.
Пользуясь междоусобицей в Золотой Орде, князь Дмитрий Иванович перестал возить туда собираемую дань и копил её у себя, но вовсе не для личного обогащения. Эти деньги очень пригодились для восстановления Москвы после страшного пожара. Вместо сгоревших деревянных стен Ивана Калиты был выстроен белокаменные с башнями, боевыми площадками, стрельницами и железными воротами. Очень скоро новые неприступные стены помогли выдержать осаду литовского войска под предводительством Ольгерда.
Великое княжение Владимирское
Великому князю Дмитрию Ивановичу приходилось быть третейским судьёй в спорах между удельными князьями. В 1366 году он разбирал нелады между тверскими князьями Еремеем Константиновичем, престарелым Василием Михайловичем Кашинским и его племянником Михаилом Александровичем, будущим великим князем Тверским. Эти территориальные споры были обусловлены не только властолюбием князей, но и несовершенством наследственного права, когда удел преимущественно получал не старший сын, а старший их живых братьев умершего. Молодой и сильный Михаил не мог по этому праву наследовать тверской престол, но всеми силами хотел на нём утвердиться, надеясь на поддержку великого князя Литовского Ольгерда, женатого на его сестре Ульяне. Дмитрий Иванович не поддержал этих незаконных претензий Михаила, чем приобрёл на долгие годы врага, который ставил свои личные интересы гораздо выше общерусских и при поддержке чужеземцев натворил много зла. Дважды малодушный Михаил Александрович бежал в Литву из занятой им Твери, убоявшись московских дружин.
Литовский князь Ольгерд, подстрекаемый мольбами Михаила Тверского и жаждой наживы, повёл на Русь большое войско. Литовцы разбили под Рузой небольшой полк, посланный неопытным ещё Дмитрием Ивановичем, но не взяли Можайск. Когда многочисленное войско подошло к Москве, его ошеломил полностью сожжённый посад и неприступные белокаменные стены. Ольгерд был вынужден снять осаду через четыре дня и убраться восвояси, жестоко бесчинствуя по пути, чем снискал себе в русском народе дурную славу.
Однако эти события не стали уроком для Ольгерда и Михаила. Последний летом 1369 года в третий раз бежал от московской рати в Литву. А Ольгерд предпринял новый поход на Москву. Летописцы окрестили эти нападения Литовщиной. Удача отвернулась от престарелого властителя. Бог был явно на стороне Руси. Попытка взять Волоколамск кончилась полным провалом. Москва снова встретила неприступными стенами и сожжённым посадом. Испугала Ольгерда и сильная дружина, собранная князем Владимиром Андреевичем. Постояв несколько дней у стен Москвы, Ольгерд направил туда послов с предложениями “вечного мира”. Но князь Дмитрий Иванович уже знал цену этим предложениям и заключил с ним только перемирие на полгода.
Весной 1370 года разочаровавшийся в силе Ольгерда Михаил Тверской поехал с большими дарами к Мамаю искать ярлыка на великое княжение Владимирское. Мамай не преминул использовать его в борьбе с осмелевшим князем Московским, не платившим дани, и бросил Михаилу вожделенный ярлык, словно игральную кость. Узнав об этом, князь Дмитрий Иванович перекрыл вероломному тверскому князю путь во Владимир. Бояре большинства княжеств поддержали Дмитрия.
Князь Михаил Александрович понял бесполезность своих претензий и с досады направился грабить Бежецк, а Дмитрий Иванович, оказав пышный приём ханскому послу Сары-хоже, сам собрался в Орду. Дмитрию шёл уже двадцать первый год. Внешне он стал поистине русским богатырём. Летописцы скупо описывают его могучее телосложение, густые чёрные волосы и бороду, называют огненными его светлые глаза. И эта величавая внешность, и мудрые речи князя, и богатые дары возымели на Мамая благоприятное действие. Дмитрий Иванович вернулся в Москву с ярлыком на великое княжение владимирское. В Орде он выкупил томившегося там в заложниках Ивана, сына Михаила Тверского, в несбывшейся надежде, что хоть это обстоятельство смягчит вражду.
В Москве Дмитрия Ивановича встретила радостная весть. Желая укрепить перемирие, Ольгерд обещал выдать свою дочь Елену за князя Владимира Андреевича и обязался не поддерживать больше Михаила Тверского в неправедных притязаниях на владимирский престол. Однако свадьба не помешала братьям Елены Ольгердовны весной 1372 года разграбить вотчины вокруг Переяславля. Обнаглевший князь Михаил Александрович осаждал Дмитров и дважды занимал Торжок, принадлежавший Новгороду Великому, причём во второй раз его рать жестоко расправилась с народом, ограбила храмы и сожгла этот город.
Ни один год княжения Дмитрия Ивановича не проходил спокойно. В конце 1371 года из-за приграничного города Лопасни обострились отношения с властолюбивым рязанским князем Олегом Ивановичем, “самым упрямым русским человеком XIV века”, по словам историка В.О. Ключевского. Рать князя Олега осадила Лопасню, но была разбита московскими дружинами под командованием воеводы Дмитрия Михайловича Боброка. Летом 1372 года новую попытку нападения на Москву предпринял Ольгерд, стремившийся вернуть когда-то давно принадлежавшие Литве города Великие Луки, Ржев, Березуйск и Мценск. К тому же, Ольгерду не давали покоя два прежних неудачных стояния под Москвой. Третья Литовщина закончилась столь же бесславно. Войско литовцев остановилось на берегу глубокого оврага неподалёку от города Любутска [7] и, увидев на противоположном берегу мощную московскую рать под предводительством самого князя Дмитрия Ивановича, разбившую литовский сторожевой полк, вынуждено было запросить мира и убраться восвояси через несколько дней.
Спустя два с половиной года Дмитрий Иванович получил неожиданный “удар в спину”. Осенью 1374 года скончался его дядя, тысяцкий Василий Вельяминов, имевший на Москве большую власть, уже сравнимую с великокняжеской. Против ожидания Дмитрий Иванович не передал эту должность двоюродному брату Ивану Васильевичу Вельяминову, а вовсе её упразднил. Он учредил гораздо менее значимый пост наместника Москвы, который получил боярин Фёдор Свибло, хорошо известный князю с детских лет. Затаив глубокую обиду, честолюбивый Иван ранней весной 1375 года перебежал на службу к Михаилу Тверскому. Переход боярина от одного князя к другому был на Руси в порядке вещей, но делалось это открыто. То, что совершил Иван, красивый внешне, но подлый душой, считалось постыдной изменой. Он не просто сбежал, а вместе с Некоматом, купцом из Приазовья, побудил князя Михаила вновь добиваться великого княжения Владимирского и отправился послом в Мамаеву Орду. Сам Иван Вельяминов остался в Орде доверенным лицом тверского князя, а Некомат 14 июля 1375 года вернулся в Тверь с ханским ярлыком. В тот же день Михаил Тверской отправил в Москву гонца с объявление войны и начал снаряжать войско.
Дмитрий Иванович быстро оправился от потрясения и тоже стал собирать рать при поддержке почти всех других русских князей. Такое возмущение вызвал на Руси вероломный поступок Михаила Тверского, что даже недавний враг Олег Рязанский поддержал московского князя и согласился быть третейским судьёй. Ощутимую военную помощь оказали и гордые новгородцы, обиженные сожжением Торжка. Огромное войско подошло к Твери. После месячной осады упрямый Михаил сдался на великокняжескую милость Дмитрия Ивановича. Мирный договор в очередной раз обязал тверского князя подчиняться московскому князю, не претендовать на его земли и Белое княжение. История закончилась в 1378 году, когда был схвачен под Серпуховом вернувшийся из Орды Иван Вельяминов. 30 августа предатель был казнён в Москве при большом скоплении народа. Эта была первая и последняя публичная казнь в княжение Дмитрия Ивановича. Однако на других Вельяминовых его гнев не распространился, они продолжали занимать высокие должности и пользоваться доверием князя. Воевода Микула Вельяминов впоследствии командовал переяславским полком на поле Куликовом и сложил там голову.
Занимаясь ратными делами, великий князь Дмитрий Иванович не забывал и о созидании, изыскивая к этому всевозможные средства. Кроме белокаменного Кремля и деревянных великокняжеских палат было выстроено множество церквей. Каждый раз после набегов заново отстраивался посад. Росла Москва, всё больше народу селилось вокруг неё. Дмитрий Иванович проводил мудрую экономическую политику, говоря современным языком. Новые поселения назывались слободами, потому что новосёлы были на довольно большой срок, от 3 до 10 лет в зависимости от степени освоения земель, освобождены от податей. Более того, крестьяне и ремесленники получали ссуды на обустройство. Льготы и ссуды выдавались не только им, но и монастырским братствам, что тоже способствовало заселению новых пространств. Монастыри не только укрепляли веру в народе, но и способствовали просвещению и развитию искусства. Именно на тот период пришёлся расцвет деятельности святых Сергия Радонежского, Стефана Пермского, Епифания Премудрого, митрополита Алексия и начало творческого пути Андрея Рублёва. Всячески поощрялась князем и торговая деятельность. Впервые после татаро-монгольского нашествия была выпущена серебряная монетка с изображением святого война с копьём (возможно, Дмитрия Солунского) с одной стороны и надписью “Великого князя Дмитрия Ивановича” с другой стороны. По боку монетки шла надпись на арабском языке, чтобы русские деньги принимались на восточных базарах.
Преддверие судьбоносной битвы
Внешние обстоятельства не давали много времени на созидание. Редко выдавался более-менее спокойный год. Весной 1376 года состоялся удачный поход русских войск на Булгарию (в районе современной Казани), причем практически бескровный. Результатом осады стал договор, по которому булгары дали русским князьям богатый откуп и пустили к себе московского посла и таможенника.
В том же году умер великий литовский князь Ольгерд, оставив престол сыну Ягайло. Отношения между литовскими князьями обострились, что грозило Руси новыми бедами, но имело и положительные стороны. Сблизился с Москвой князь Андрей Ольгердович Полоцкий, которому Дмитрий Иванович отдал в управление Псков.
Летом 1377 года ордынский царевич Арапша при поддержке Мамая предпринял поход на нижегородские земли. Мордовские князья помогли ему с войском тайно пробраться к речке Пьяне и застичь там врасплох сводную русскую рать во главе с Иваном Дмитриевичем, сыном нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Не зная о месте нахождения Арапши и разомлев от сильной жары, русское войско во главе с воеводами беспечно предавалось развлечениям: охоте, гульбе, пьянству. Похмелье было ужасным: 2 августа налетевшая ордынская конница почти полностью уничтожила русскую рать. Часть воинов, даже не успевших надеть кольчуги, была порублена, часть пленена, многие утонули в Пьяне. Это был страшный позор и горчайший урок. Разорив Нижний Новгород, Арапша убрался с наступлением холодов назад в Орду.
Зимой 1378 года скончался в глубокой старости митрополит Алексий, о котором скорбела вся Русь. Не оставил он достойного преемника. Смиренный Сергий Радонежский принять митрополичью кафедру отказался, и за неё шла борьба между несколькими претендентами. Больше не было рядом у Дмитрия Ивановича столь мудрого духовного отца. Поэтому и обращался он частенько в отдалённый Троицкий монастырь к игумену Сергию Радонежскому за духовной поддержкой.
Летом 1378 года сводная русская рать под предводительством князей Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича взяла реванш за позорное поражение у реки Пьяны. Снова предприняли ордынцы под командованием воеводы Бегича нашествие на нижегородские земли. Только на этот раз для них всё закончилось плачевно. 11 августа войско Бегича было наголову разбито сразу после переправы через речку Вожу. Эта победа укрепила в наших предках уверенность в своих силах, показала, что можно побеждать крупные силы ордынцев. В декабре того же года был предпринят удачный поход на Брянские земли, в результате которого заметно укрепились западные границы, и Русь приобрела ещё одного союзника - литовского князя Дмитрия Ольгердовича, получившего в управление Переяславль.
Следующий 1379 год прошёл относительно спокойно. Но это было затишье перед бурей. Беклярбек Мамай, возмущённый смелым поведением русских князей, собирал огромнейшее войско, привлекая наёмников богатым жалованием и будущей наживой. Надо сказать, далеко не вся правящая верхушка Золотой Орды разделяла намерения Мамая, и в этом смысле он был самозванцем. Летом 1380 года он сам повёл войска на Русь, рассчитывая вновь покорить её, упрочить свою власть, но жестоко просчитался и потерпел сокрушительное поражение.
Мамаево войско состояло из многочисленных наёмников, хорошо обученных, вооружённых и сплочённых жаждой грабежа на территории русских княжеств. Национальный состав войска был очень пёстрым: монголы, татары, половцы, армяне и многие другие. Нанятая Мамаем генуэзская пехота, в свою очередь, также была наёмной и, как следствие, разноплемённой. Исповедовали Мамаевы ратники самые разные религии: язычество, мусульманство, католичество, иудаизм и другие. Сам Мамай был язычником, а не мусульманином. Покорившие в XIII веке Русь татаро-монголы исповедовали в основном язычество. Мусульманство принял в начале XIV века хан Узбек, но среди его подданных ещё многие оставались язычниками.
Другими словами, войско Мамая было космополитическим по своему составу, воины, в него входящие, представляли самих себя, а не свои народы и религии. Поэтому победа объединённых русских сил в Куликовском сражении не может ущемлять чьих-либо национальных или религиозных чувств. Утверждения на этот счёт некоторых современных политиков обусловлены либо некомпетентностью, либо стремление обрести популярность среди отдельных слоёв населения8.
Предварительно хитрый Мамай повёл переговоры с литовским князем Ягайло и с Олегом Ивановичем Рязанским. Последний был недоволен разорением своих земель ордынцами в ответ на поражение у Вожи. Но некоторые современные историки считают, что князь Олег не был предателем, как об этом говорят древнерусские повести, и вёл двойную игру, стремясь отвести опасность нового разорения от своей вотчины. Именно Олег первым сообщил Дмитрию Ивановичу о готовящемся нашествии, не виданном со времён Батыя.
Великий князь с тревогой принял это известие. “Господи, не сотвори нам, яко же на прадеды наши навёл еси злого Батыя...” [9] — коленопреклоненно молился он перед святыми образами. И Бог был на его стороне. В короткий срок удалось Дмитрию Ивановичу собрать огромную для Руси рать — более 100 000 воинов [10]. Он был поддержан почти всеми русскими князьями. Не прислали дружин только Олег Рязанский, Михаил Тверской и Новгород Великий.
18 августа, в день памяти святых Флора и Лавра, поскакал Дмитрий Иванович к преподобному Сергию Радонежскому испросить благословения перед выступлением войск. По окончании обедни великий князь получил весть о новых продвижениях Мамая к Дону и решил возвращаться, но игумен смиренно попросил его помедлить и отобедать с монахами. За трапезой Сергий Радонежский как бы невзначай тихо сказал князю: “Не сейчас ещё, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уж венцы плетутся. <…> Победишь, господин, супостатов своих, как подобает тебе…» [11]. Это пророчество весьма ободрило князя. Благословив Дмитрия Ивановича на поход против ордынцев, преподобный Сергий послал с ним двух могучих иноков-воинов Александра Пересвета и Андрея Ослябю.
20 августа [12] 1380 года русские рати покинули Москву. Часть войск под руководством Владимира Андреевича выступила в направлении Серпухова, где в неё предстояло влиться конным и пешим дружинам юго-западных областей. Основная часть, предводимая Дмитрием Ивановичем, направилась вдоль Москвы-реки к Коломне. На ночь войско остановилось в тихом прибрежном урочище Угреша, где великому князю, по преданию, чудесно явился образ святителя Николая Чудотворца, что очень ободрило князя.
В Коломну прибыли русские войска со всех сторон. 25 августа сводная рать вышла к Лопасне, где соединилась с войсками, собранными князем Владимиром Андреевичем. Хотя Литва была (или хотела показать себя) на стороне Мамая, не подвели Дмитрия Ивановича и новые союзники, опытные литовские князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. Вскоре русские полки переправились через Оку. Спустя несколько дней рати подошли к месту слияния Дона и Непрядвы. Решено было переправляться 7 сентября, накануне праздника Рождества Богородицы. За рекой воинство вышло на широкое Куликово поле. В походных церквях отслужили вечерню накануне великого праздника — Рождества Богородицы. Тысячи голосов подхватывали праздничное песнопение: “Рождество Твоё, Богородице Дево, радость возвести всей вселенной...”
Подход Мамаевой рати ожидался на следующий день. На соединение с ним продвигалось литовское войско под предводительством князя Ягайло Ольгердовича, но к моменту сражения не поспело. Русские сторожевые полки немало сделали для того, чтобы встреча произошла именно на Куликовом поле, где наши дружины смогли занять более выгодные позиции, чем Мамаевы тумены. А Ягайло, скорее всего, и не торопился: в его войске было немало русских полков.
Куликовская битва
Название Куликово поле окончательно вошло в употребление как место сражения 8 сентября 1380 года только во второй половине XV века, а до этого имело ещё название Мамай-луг или Момай-луг. Если бы к моменту битвы название Куликово поле было устоявшимся, то Дмитрий Иванович за победу в сражении был бы назван не Донским, а Куликовским. В древнерусских источниках нет также названия Куликовская битва: в Симеоновской летописи фигурирует «Великое побоище, иже на Дону», в Новгородской IV летописи — «Донская битва», в Рогожском летописце — «Донское побоище». Название Куликовская битва введено в 1844 году известным тульским историком И.Ф. Афремовым и с тех пор прочно вошло в оборот. В конце XV — начале XVII века территория земель, обозначаемых топонимом Куликово поле, стала значительно шире, чем междуречье Дона, Непрядвы и Красивой Мечи, где произошла битва. Ныне на этой территории находятся более 10 районов Тульской области и Данковский район Липецкой области [13]. Эти факты используются сторонниками скептических взглядов на Куликовскую битву. Однако очевидно, что суть и историческое значение великого сражения никак не зависят от применяемых названий и обозначений.
По четырём летописным источникам, место сражения находилось «на Дону, на усть Непрядвы реки». В конце XVIII — начале XIX века, оно было отнесено к месту слияния Непрядвы и Дона, близ села Монастырщино. Однако древнерусское слово «усть» означает «исток», а не место впадения реки в другую реку. По современным исследованиям, место Куликовской битвы находится у истока Непрядвы из Волова озера, на обширном пространстве ближе к центру Куликова поля.
Зная о традиционной тактике ордынцев, делавших ставку на фланговые удары, русские полки были выстроены в трёхлинейный порядок. Авангардом русского построения являлся Сторожевой полк, за ним располагался срединный Передовой полк. Основная линия русского боевого построения имела трёхчленное деление. В центре располагался Большой полк, его фланги прикрывали полки Правой и Левой руки. За Большим полком располагался Резервный (Запасный) полк. Предугадывая ход битвы, русские полководцы укрыли восточнее полка Левой руки в дубраве Засадный полк, состоявший из отборных конных дружин.
Почему же полки были расставлены именно так, а не иначе? Большой полк и полк Левой руки состояли в основном из ополченцев от русских городов. Многие ратники этих полков являлись добровольцами. А полк Правой руки – это хорошо обученные и опытные воины брянской дружины Андрея Ольгердовича. Если бы их не выставили на фланге, Мамай не поверил бы, что перед ним всё войско Дмитрия Ивановича, и принялся бы высматривать засаду, где упрятаны княжеские дружины Владимира Андреевича Серпуховского, за доблесть прозванного Храбрым, и Дмитрия Михайловича Боброка Волынского. Мамаевы темники не были глупцами, и таким образом им, как говорится, отводили глаза.
Мамай также построил свои войска в линейном порядке. В центре за передовыми отрядами стояла наёмная генуэзская пехота. На флангах и позади пехоты располагались тумены ордынской конницы и наёмников. За ними был сосредоточен резерв.
Утро 8 сентября выдалось туманным. Дмитрий Иванович обскакал все полки, отдавая последние распоряжения и обращаясь к ратникам перед сражением: «Отцы и братья мои, Господа ради сражайтесь и святых ради церквей и веры ради христианской, ибо эта смерть нам ныне не смерть, а жизнь вечная. Ни о чём, братья, не помышляйте, не отступим ведь, и тогда венцами победными увенчает нас Христос-Бог и Спаситель душ наших» [14].
Сам Дмитрий Иванович хотел биться на передовой линии, личным примером увлекая воинов, а не стоять позади войска, как было принято: «…Хочу как словом, так и делом первым быть и на виду у всех главу сложить за братию свою и за всех христиан. Пусть и другие, это видя, будут отчаянны в своей дерзости» [15]. Вернувшись в Передовой полк, Дмитрий Иванович переоделся в доспехи простого воина, а своё облачение и коня в доспехах передал боярину Михаилу Бренку, своему любимцу, и велел стоять ему с Большим полком непоколебимо под великокняжеским стягом. По некоторым сведениям, Михаил Андреевич приходился Дмитрию двоюродным братом и был на него очень похож внешне. Великий князь велел привести другого своего коня, самого лучшего, защищённого доспехами без украшений. И тут московские гонцы передали великому князю последнее благословение от Сергия Радонежского и просфору, которой Дмитрий Иванович поделился с соратниками.
Битва началась около 11 часов утра поединком Александра Пересвета с Челубеем. Когда богатыри пали, пронзив друг друга копьями, многотысячные войска сошлись. Ордынская пехота и конница атаковали Сторожевой и Передовой полки. Выдержав первый натиск и понеся большие потери, остатки полков отступили к основным силам русских боевых порядков. Начались ожесточённые фронтальные атаки ордынской конницы по всей линии русских позиций. Настал звёздный час князя Дмитрия Ивановича. Его замечали то там, то здесь в самой гуще битвы. Видели, как он менял коня, как отбивался сразу от четырёх ордынцев. Лишь совсем незадолго до окончания битвы великий князь в помятых доспехах и без коня, который был убит под ним, с трудом дошёл до ближнего леска.
Основной удар Мамаева войска пришёлся на правый, с виду самый уязвимый фланг. Мамай клюнул на обман и решил, что и впрямь всё войско Дмитрия Ивановича здесь, на поле боя, что никакой засады нет. Наши воеводы перехитрили хитрого беклярбека, который надеялся, что выбив основные княжеские дружины, решит исход битвы одним махом. Ордынцы ведь не любили затяжных боёв.
Русские полки выстояли первые атаки. Особенно успешно дрался сильный полк Правой руки, но наступательный порыв его воинов сдерживал многоопытный воевода — князь Андрей Ольгердович, который видел, что положение в центре не столь надёжное и отрываться от остальных войск его воинам пока рано. Мамай перенёс удар тяжёлой конницы в центр, на ополчение, стремясь пробиться в тыл полка Правой руки, и чтобы обеспечить численный перевес для флангового удара, бросил резервы на полк Левой руки.
Вскоре на этом участке ордынцам удалось прорвать русские построения. Обескровленный полк Левой руки начал отступать. Русские витязи сражались смело и умело, многие тысячи сложили свои головы, но в 3-м часу дня превосходящие силы врага, казалось, стали уже одолевать наших, глубоко вклинившись и в Большой срединный полк. Отважно бившийся Михаил Бренок был убит, княжеский стяг подрублен. Огибая фланг Большого полка, ордынская конница стала выходить в тыл московской рати, что грозило окружением и уничтожением русских полков.
Мамай уже ликовал, видя это со своего холма, но преждевременно. Дмитрий Боброк Волынский до нужного момента удерживал Владимира Андреевича, рвавшегося спасать брата. Когда настало время, вступил в сражение Запасный полк Дмитрия Ольгердовича, а затем скрывавшийся в дубраве конный Засадный полк под командованием князя Владимира Андреевича и Дмитрия Боброка неожиданно ударил в спину прорвавшимся в тыл полка Правой руки ордынцам. Внезапное введение в бой свежих русских сил вдохновило на активные действия полк Правой руки. Вслед за этим началось всеобщее наступление русской рати. Западня захлопнулась: лучшая кавалерия Мамая, с трёх сторон окружённая княжескими дружинами Правого, Запасного и Засадного полков, была смята, обратилась в бегство, потоптав собственную пехоту, и была практически вся уничтожена, опрокинута в Непрядву. Остальные ордынцы, в основном лёгкая конница, состоявшая из ополченцев и наёмников, и пешие лучники в панике и беспорядке побежали. Ободрённые русичи стали так быстро наступать, что Мамай едва успел собрать шатёр и унести ноги, меняя коней.
Мамаево войско было разгромлено наголову. Русская конница во главе с Владимиром Андреевичем, прозванным Храбрым за воинскую доблесть, гнала Мамая около 20 км до реки Красивой Мечи, но беклярбеку удалось ускользнуть, часто меняя лошадей.
Владимир Андреевич Храбрый не стал до конца преследовать ордынцев и к сумеркам вернулся на поле Куликово, чтобы найти Дмитрия Ивановича. Страшная картина побоища предстала перед ним. Казалось, вся земля, устланная горами трупов, была пропитана кровью и стонами. Никто не знал, где великий московский князь, жив ли он. После настойчивых поисков двое простых ратников нашли израненного князя на опушке леса, заботливо укрытого берёзкой, может, кем-то специально подрубленной, а может, «павшей» во время сражения. Войны сообщили радостную весть Владимиру Андреевичу, который сразу поспешил к брату. К счастью, раны Дмитрия Ивановича оказались неопасными для жизни.
Победа на поле Куликовом была “радостью со слезами на глазах”. Предположительно полегла половина русской рати. Потери ордынцев были ещё больше. Многочисленные трупы опрокинутых в Непрядву татаро-монгольских конников плыли мимо русских селений.
В следующие семь-восемь дней русичи копали братские могилы, хоронили погибших. Повсюду служились заупокойные молебны. Только тела знатных полководцев и героев битвы были привезены домой в деревянных колодах. Существует предание, что тело Михаила Бренка было захоронено под Москвой, на Угреше, близ места чудесного явления иконы святителя Николая князю Дмитрию Ивановичу. В конце XIV – начале XV там возвели каменную церковь, до наших дней недошедшую.
Ежегодно Русская Православная Церковь поминает погибших в Дмитриевскую родительскую субботу в первых числах ноября [16]. Победа досталась очень дорогой ценой. Огромное напряжение битвы подорвало казавшееся богатырским здоровье Дмитрия Ивановича Донского. Он был, по словам летописца, “вельми утомлён”. На обратном пути великий князь на четыре дня из-за хвори задержался в Коломне, потом в Москве “почивал от многих трудов и болезней великих”. Он приказал выдать из великокняжеской казны щедрую милостыню вдовам и сиротам, раненым и калекам. Тяжким грузом легли на сердце благоверного князя горестные впечатления о страшном побоище. Возможно, эти переживания вкупе с полученными ранениями и контузиями привели к относительно ранней смерти Дмитрия Донского в 1389 году.
Поверженный Мамай бежал назад в Орду. Ягайло Литовский оказался ему ненадёжным союзником и не успел, а, может быть, и не очень спешил к главному сражению. Не дойдя 30-40 вёрст до Куликовского поля, он узнал о победе русских и повернул от Оки со своим войском назад. На обратном пути он не стал грабить оставшиеся почти без защиты русские земли. На этом некоторые историки строят предположение, что Ягайло вёл двойную игру и больше хотел уберечь своё княжество от разорения, чем помочь Мамаю покорить русские земли. Была у Ягайло и другая причина: если бы он поступил по-другому, он потерял бы русские полки, входившие в его войско, которое тогда стало бы мало боеспособным.
Мамай надеялся собрать в Крыму войско для нового нашествия, но был наголову разбит ханом Тохтамышем, которому присягнула основная часть полков Мамая. Хитрый временщик ускользнул и от Тохтамыша, попросил убежища в генуэзском городе Кафа (ныне Феодосия), но безуспешно, был перехвачен разъездами хана и убит. Так бесславно кончил свой жизненный путь гордый властолюбивый беклярбек, хотя и похоронили его с почестями близ Феодоссии.
Нашествие Тохтамыша
Десятилетие после Куликовского сражения выдалось нелёгким для русского народа. В 1382 году хан Тохтамыш, воцарившийся в Орде в 1380 г., с большим войском и двинулся на Москву. О его походе узнали слишком поздно. Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич кинулись собирать русские дружины, но не преуспели в этом деле, потому что среди удельных князей не было такого единодушия, как в 1380 году. Олег Рязанский встретил Тохтамыша подобострастно и даже указал лучшие броды на Оке. Нижегородский князь Дмитрий Константинович послал с дарами к хану своих сыновей Василия и Семёна. Дмитрий Донской надеялся, что Москва, готовая к долгой осаде, не подведёт, что будет время собрать полки и разбить Тохтамыша возле неприступных стен города. Великий князь жестоко просчитался. Коварный хан обманул москвичей, несколько дней успешно отбивавших атаки ордынцев под руководством князя Остея, внука Ольгерда. Тохтамыш прикинулся, что не хочет кровопролития, не тронет город, если его примут с честью и дарами. За эти слова поручились князья Василий и Семён, что подействовало безотказно. Москвичи ворота города открыли и вышли во главе с князем Остеем и духовенством встречать хана подарками. По приказу Тохтамыша ордынские войска ворвались в город, жестоко расправились с жителями, ограбили великокняжескую казну и сожгли Москву. Дмитрий Иванович вернулся домой к пепелищу. По его приказу из казны были выданы деньги на захоронение 24 тысяч человек. Таким страшным был урок русским князьям за доверчивость и разобщённость.
Хотя поход Тохтамыша несравним с нашествием Батыя или Мамая, его рати разграбили Коломну, Переславль, Юрьев, Владимир, Звенигород, и только под Волоколамском ополчение во главе с Владимиром Андреевичем Храбрым отбило вражескую рать, после чего хан решил больше не рисковать и повернул назад в Орду, по пути разоряя русские селения.
Много унижений пришлось вытерпеть русским князьям. Снова надо было платить большую дань Орде. Да и внутренние дела оставляли желать лучшего. Опять поднял голову неугомонный Михаил Тверской: отправился с сыном Александром в Сарай просить ярлыка на владимирское княжение. Но он не получил его от Тохтамыша, как ни старался очернить Дмитрия Ивановича. По правилам того времени московскому князю пришлось отправить с дарами в Сарай 11-летнего сына Василия. А тут ещё снова дал о себе знать Олег Рязанский: в 1383 году совершил бандитский набег на Коломну и нанёс большой урон рати Владимира Андреевича Храброго. Увещевать строптивого рязанца отправился сам преподобный Сергий Радонежский. Не желая бессмысленного кровопролития, Дмитрий Иванович Донской обратился именно к нему. Сергий Радонежский преуспел в своей миротворческой миссии. Между Олегом Рязанским и Дмитрием Донским был заключён “вечный мир и любовь в род и род”, по словам летописца. Осенью 1386 года княжна Софья, старшая дочь Дмитрия Ивановича, была выдана замуж за Фёдора, сына Олега Рязанского. Вскоре произошло и другое радостное событие: 19 января 1387 года вернулся домой отважно сбежавший из орды наследник - юный князь Василий Дмитриевич, которого удерживали в заложниках в Сарае-Берке три года. Спустя несколько месяцев пришлось опять собирать большую рать для усмирения Новгорода Великого: отряды новгородцев бессовестно грабили другие княжества. На этот раз обошлось без кровопролития: перепуганные новгородцы согласились выплатить огромную контрибуцию в 8000 рублей [17], что позволило отчасти компенсировать материальные потери от нашествия Тохтамыша.
Торжество русского духа
Может сложиться ложное впечатление, будто плодами победы русских войск на поле Куликовом воспользовался хан Тохтамыш, вновь объединивший Золотую Орду. Однако итог славного сражения заключался вовсе не в этом. Разгром татаро-монгольских ратей предотвратил разорение русских земель, гораздо более жестокое, чем нанёс в 1382 году Тохтамыш. Трудно даже представить, что случилось бы с оставшимися без защиты русскими княжествами, если бы Мамай одержал победу. По худшему сценарию они могли быть завоёваны и поделены между укрепившейся Ордой, Литвой и другими соседями, покушавшимися на русские земли, а ослабевшее Московское княжество могло и не стать тем центром, вокруг которого сформировалось Русское государство, а в конечном итоге и Россия.
Значение победы на поле Куликовом трудно переоценить. Вскоре после неё развитие Руси и Золотой Орды ускоренно пошло в разных направлениях: Орда неуклонно двигалась к распаду и постепенному закату, а Русь — к объединению и расцвету. Тохтамыш потерпел поражение в войне с Тимуром (Тамерланом), длившейся с 1389 по 1395 год, и лишился престола, а в 1399 году был разбит ханом Темир-Кутлугом на Ворксле. Золотая Орда распалась на множество частей: Большую Орду, Казанское, Сибирское, Крымское, Заволжское и другие ханства.
Духовный итог Куликовской битвы не менее важен, чем военный. Общий порыв воинов, как написано в «Задонщине», сражавшихся «за землю за Русскую, за веру христианскую», позволил им почувствовать себя сынами одного Отечества, осознать силу и значимость своего единения. Психология, характерная для эпохи удельных княжеств, стала уступать место иной, общерусской психологии. Именно поэтому герои Куликовской битвы так любимы народом в течение столетий, их подвигам посвящены поэтические сказания, близкие по содержанию летописям.
В войске, одержавшем победу на поле Куликовом, были не только этнические русские, но и литовцы (а в великое княжество Литовское тогда входила территория современной Беларуси и значительная часть нынешней Украины), принявшие православие, а также крестившиеся выходцы из Орды, перешедшие на службу к русским князьям. Однако по своему сознанию эти люди были именно русскими. Победа в Куликовской битве — торжество русского оружия и русского духа. Она открыла путь не только к освобождению от татаро-монгольского ига, но и к объединению русских земель в одно государство.
Всенародная память
В конце 1388 года здоровье Дмитрия Ивановича сильно пошатнулось. Не способствовала его улучшению и неожиданная ссора с двоюродным братом Владимиром Андреевичем из-за наследования московского престола. К счастью, этот конфликт был недолгим. Владимир Андреевич признал полное право юного князя Василия Дмитриевича на престол и в дальнейшем служил ему верой и правдой. Так утверждался новый порядок передачи власти - от отца к старшему сыну, а не к старшему из живых братьев.
Весной 1389 года Дмитрий Донской смертельно захворал. В присутствии преподобного Сергия Радонежского и бояр Княжого совета в седине апреля составил он своё завещание. 16 мая великая княгиня Евдокия родила сына, наречённого Константином, а 19 мая великий князь Дмитрий Иванович скончался, не дожив до 39 лет. Перед смертью обратился он к ближним своим, завещая жене быть детям за отца и мать, укрепляя дух их и наставляя всё делать по заповедям Христовым. Детям своим завещал он почитать мать и хранить мир и любовь между собой, а также любить бояр своих и воздавать им честь по достоинству и по службе. Боярам же он сказал: “...Послужите княгине моей и детям моим от всего сердца своего, в часы радости повеселитесь с ними, а в горе не оставьте их. Пусть сменится скорбь ваша радостию. Да будет мир меж вами” [18].
Похоронили Дмитрия Ивановича Донского в великокняжеской усыпальнице под сводами Архангельского собора. Вся Москва от мала до велика пришла проститься со своим любимым князем. Общее рыдание было таким громким, что временами заглушало голоса певчих. Неописуемо было горе великой княгини Евдокии с детьми и всего народа. Евдокия Дмитриевна, одна из самых умных и образованных женщин той эпохи, несколько лет фактически стояла во главе Московского государства вместе со своим старшим сыном Василием Дмитриевичем.
Спустя несколько лет было написано “Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича”, предположительно, преподобным Епифанием Премудрым, автором жития преподобного Сергия Радонежского. Дмитрия Донского стали почитать как местночтимого московского святого и изображать на иконах, древнейшая из которых написана знаменитым Дионисием в XV веке. В 1988 году, в дни празднования 1000-летия крещения Руси, состоялся акт общецерковной канонизации святого благоверного князя Дмитрия Донского и был установлен день его памяти - 19 мая / 1 июня.
Издавна почитается как святая и почившая в 1407 году супруга князя, принявшая постриг с именем Евфросиния. 19 ноября 2013 года перед храмом преподобной Евфросинии Московской, освящённым в 2010 году, на Нахимовском проспекте в Москве был открыт памятник святому благоверному великому князю Димитрию Донскому, преподобной Евфросинии и их детям.
Недалеко от Николо-Угрешского монастыря, основанного Дмитрием Донским, в подмосковном городе Дзержинском, 21 сентября 1997 года открыт памятник святому благоверному князю и его именем названа площадь, где в 2006 году освящён приходской в его честь святого благоверного князя. 22 мая 2007 года памятник Дмитрию Донскому открыт в Коломне, на месте сбора русских войск, а 8 мая 2014 года - в Москве на пересечении Николо-Ямской и Яузской улиц, откуда отправлялось московское ополчение на поле Куликово.
Москвичи выбрали дату освящения памятника накануне Дня Победы в Великой Отечественной войне, конечно, неслучайно. В 1944 году Московская патриархия на собранные средства снарядила танковую колонну «Дмитрий Донской». Танки с этой надписью, по официальным данным, уничтожили более 1400 фашистов, 40 орудий, более 100 пулемётов, 38 танков (часть из них захватили целыми), 17 бронетранспортёров и более 100 автомобилей. После войны эти танки стали памятниками в Москве, Ленинграде (ныне Петербурге) и Туле. В 2005 году уцелевший танк «Дмитрий Донской» установлен в московской Донском монастыре в память о верующих, собравших средства на прославленную танковую колонну.
Славные подвижнические деяния Дмитрия Ивановича Донского, открывшего дорогу к созданию Русского государства и в впоследствии России, незабываемы и сохраняют своё историческое значение поныне. Он навсегда - наш Дмитрий Донской.
Ссылки и комментарии
1 Макаровский Е. Битва Куликовская, битва Окуневская… К легенде о 250-летнем татаро-монгольском иге // Вестник, 2000, № 2 (235).
2 Лошиц Ю.М. Дмитрий Донской. — М.: Новатор, 1996. С. 11.
3 Сарай-Берке, столица Золотой Орды, находившаяся в низовьях Волги, в современной Волгоградской области.
4 Здесь и далее даты до 1918 года приводятся по старому стилю.
5 Темник - военачальник, командовавший туменом, войском численностью около 10000 человек.
6 Беклярбек — управляющий государственной администрацией в Золотой Орде, одна из двух главных административных должностей, схожая с функциями современного премьер-министра.
7 Любутск - древний город на восточной границе Литовского государства.
8 Примером может служить высказывание председателя одной из национальных партий Татарстана, в котором он рассматривает битву «как элемент гражданской войны» и поэтому считает, что празднование её годовщины ущемляет национальные и религиозные чувства татар.
9 Сказание о Мамаевом побоище // Храбрые русичи. — М.: Московский рабочий, 1986. С. 150.
10 Современные историки оценивают численность русских войск в диапазоне от 50000 — 60000 до 150000 человек. Численность татаро-монгольских войск была примерно в полтора раза больше.
11 Сказание о Мамаевом побоище // Храбрые русичи… С. 152.
12 Относительно дат событий, непосредственно предшествующих Куликовской битве, есть разночтения в первоисточниках. Здесь приводится наиболее вероятный, по мнению ряда современных учёных, вариант.
13 Подробности изложены в статьях: Кузнецов О.Ю. Локализация Куликова поля по русским средневековым письменным источникам // Изучение историко-культурного и природного наследия Куликова поля. — Москва-Тула, 1999. С. 16–33. Азбелев С.Н. О географии Куликовской битвы. // Русское поле. №2. 2012. С. 43-52.
14 Сказание о Мамаевом побоище // Храбрые русичи…. С. 162.
15 Летописная повесть о Куликовской битве // Лошиц Ю.М. Дмитрий Донской. Сборник… С. 303.
16 В 1865–1894 годах в селе Монастырщина, на легендарном месте захоронений воинов, павших во время сражения, построили каменный храм во имя Рождества Богородицы. Несколько раньше, 8 сентября 1850 года, на Куликовом поле торжественно открыли памятник Дмитрию Донскому в виде чугунного обелиска, увенчанного золочёной главой с крестом. Обелиск был изготовлен по эскизу А.П. Брюллова. Рядом в 1911–1917 годах построен храм преподобного Сергия Радонежского по проекту А.В. Щусева. Этот замечательный памятник архитектуры отреставрирован в 1980 году.
17 На 1 рубль можно было похоронить 80 простолюдинов.
18 Слово о житии великого князя Димитрия Ивановича // Лошиц Ю.М. Дмитрий Донской. Сборник… С. 318.
Иллюстрация: Памятник Дмитрию ДОнскому в г. Коломне Московской области
Другие разделы книги:
http://www.proza.ru/2016/05/16/64 Наш Дмитрий Донской. Поэтический цикл
http://www.proza.ru/2015/11/24/2274 Основание Николо-Угрешского монастыря в поэзии
http://www.proza.ru/2016/05/16/92 Справочные разделы