- Я родилась в июле 32 –го года, – как-то уж очень заучено, начала свой рассказ женщина, что мгновенно возбудило мои подозрения о розыгрыше.
Но по мере продолжения, её рассказ приобретал всё более яркие черты, а речь эмоциональность. Буквально через несколько минут я уже не помнил о своих подозрениях и, забыв обо всем, увлекся её изложением событий.
- «Я родилась и выросла в нашей «коммуне», так мы всегда называли свое поселение, хотя старшие ещё помнили время, когда его называли «казарма». К моменту, когда я встретила Сашу, мне уже исполнился 21 год, и я достигла возраста «деторождения».
У нас было принято четкое разграничение по полу, возрасту и физическому состоянию. Мужчины и женщины жили и воспитывались раздельно. И те и другие с рождения оценивались и относились или к группе «альфа» или к группе «бета». К первой группе относились способные к воспроизводству «хорошего» потомства, к группе «Бета» те, кто или не мог иметь потомства, или была вероятность, что от них пойдут «плохие» дети.
Естественно, что Альфа были в привилегированном положении, а Бета им прислуживали. Альфа была более многочисленна, но постепенно уменьшалась, а численность Бета со временем росла.
Мать я помню плохо. Она была постоянно или беременна, или выкармливала очередного малыша. А вот отец в отличии от нее был яркой личностью. Его боготворили и все женщины его половой группы, и ещё более многочисленное потомство. Детородный период каждой женщины начинался в 21 год и заканчивался в шестьдесят. Каждая, за этот период, «приносила» от 15 до 20 детей. И все мы ежемесячно «сдавали» кровь, начиная с 15 лет и кончая своим уходом из коммуны. У нас никто не умирал. У нас все, кто достиг окончания детородного возраста, «уходили» из коммуны. «Наградой» была возможность пять лет пожить среди людей, обладая «особыми» способностями, а потом остаток жизни свободным человеком. Статус каждой женщины определялся количеством рожденных детей и сданной крови.
Отец «выделил» меня из общей массы безликого потомства и уделял много внимания моему воспитанию и обучению, видя во мне будущее нашей коммуны. Поэтому я имела возможность на некоторые «вольности» и капризы. Это вызывало зависть и ненависть моих сверстников, и от «расправы» меня спасал только их страх перед отцом, но к мелким пакостям я привыкла с рождения.
Благодаря отцу, я больше других имела возможность читать разные книги, подробней знала о событиях в стране и мире, имела лучшую физическую подготовку. Отец мне объяснил причину столь пристального внимания ко мне. Это была первая группа моей крови. Он не скрывал того, что мне предстоит родить большое количество детей, что бы закрепить это свойство в потомках. Кровь этой группы была самым востребованным продуктом, который и обеспечивал возможность существование коммуны.
Взрослые говорили, что раньше мы были поставщиками крови династии Романовых, но в первую мировую эти поставки перехватили большевики, а именно боевая группа «Кобы», и позднее НКВД начало пользоваться нашим «продуктом».
Когда началась война в 41-м, мне было только девять лет.
Всех мужчин, за исключением тех, кто должен был обеспечить продолжение рода, забрали в «янычары». Женщины и подростки (возраст сдачи крови понизили до двенадцати лет) «усиленно» сдавали кровь (Всё для фронта, всё для победы). Меня отец щадил и оберегал от сдачи, за что меня ещё больше возненавидели мои сверстники.
Но в сорок седьмом у него завершился детородный период и его тут же «призвали» в янычары. Те, кто покидал коммуну, заражались и больше назад никогда не возвращались. Любой, кто пытался вернуться, по карантинному предписанию сразу уничтожался, во избежание заражения внутри коммуны.
Отца я больше не видела, пока он не отыскал меня у бабушки Любы.
От унижения и ненависти сверстников меня спасло то, что к тому времени мне исполнилось шестнадцать. С уходом отца с меня начали «забирать» кровь наравне со взрослыми, и моя кровь была «высшей» категории, а в 53-м я вошла в детородный возраст и должна была забеременеть.
А вот с этим дела были у нас неладны. Моему отцу в 47-м исполнилось шестьдесят, и он оставался единственным «видным» мужчиной, последующее потомство было низкорослым, хилым и слаборазвитым. Прозвучали страшные слова – «близкородственное скрещивание».
Под руководством всё того же НКВД к нам в коммуну был «доставлен» незаражённый мужчина из другой ветви «чистых» людей, для «обновления крови». Тогда мы узнали о существовании и других таких же коммун.
Это был толстый, волосатый, вонючий мужик, с грязными лапами и похотливым взглядом (по крайней мере, мне так казалось) и я была должна первой «войти» к нему (как самая перспективная), а я убежала.
Бежать из коммуны было некуда, а вот где спрятаться, я знала. Окружающие нас скалы были пронизаны целой сетью больших и малых пещер. Вместе с отцом я с малолетства пропадала в них. Были и излюбленные места. Одним из них была подземная река, вырывающаяся на поверхность в одной из пещер и уходящая сразу дальше в каменные провалы.
Я забралась туда, сидела и плакала. Меня бы нашли, и довольно быстро, но тут произошло землетрясение. Свод пещеры обвалился, закрыв вход в неё, а так же перекрыв русло где-то ниже по течению, и вода начала заполнять пещеру. Я думала, что там и утону, но тут произошел второй толчок, я получила камнем по голове, и очнулась, уже ничего не помня, в спальном мешке у Сашки.
Вспомнила всё только тогда, когда увидела отца.»
Леся подскочила с дивана, стала перед Петровичем, картинно отдала честь, поднеся руку к виску и громко сказала:
- Курсант Петрова доклад окончила.
- Вольно, вольно… - пробурчал Петрович.
Он посмотрел на часы (было уже почти десять вечера), и спросил:
- Может, хватит на сегодня? Наверное, ты устал? – обратился он ко мне.
Тут уж я возмутился.
- Нет, ребятки, коли начали, то заканчивайте, иначе сна у меня не будет. Буду гадать, чем же всё кончилось. С вами всё понятно. Вы живы. А что с вампирами стало?
Петрович улыбнулся и продолжил рассказ:
- « Отец её мне два дня рассказывал, что и как. Потом я ещё его записи и дневники почитал.
Положение у них было – швах. Мало того, что за время войны органы существенно сократили численность коммуны (была высока потребность в «диверсантах» такого класса), а оставшихся членов так обескровили, что те еле ноги волочили, так стали выплывать результаты долговременного близкородственного скрещивания, которые выразились в многочисленных наследственных болезнях, резком падении сопротивляемости организма и иммунитета, измельчании и снижении жизненной энергии потомства.
Подпускать уснувших «зараженных», которыми являлись все жители за пределами коммуны, к колонии было нельзя, слишком был у тех велик соблазн вернуться к былому могуществу, что мгновенно бы привело к полному исчезновению «чистых» людей, а следовательно и самой возможности иметь таких «янычар».
Колония находилась на грани вымирания и органы, курирующие её начали искать выход из создавшегося положения. Экстракорпорального оплодотворения тогда ещё не знали, искусственно осеменять не рискнули (не знали, как проверить сперму на стерильность), и какими-то путями из Мексики доставили «чистого» «воспроизводителя». Был он не «первосортным», потому и вызвал такую реакцию у Леси.
За пределами колонии дела обстояли так же не лучшим образом. «Янычары» вышедшие «на пенсию» знали «государственную тайну», поэтому инкогнито расселялись по стране (что-то на подобии программы защиты свидетелей), а потом по одиночке специальными командами уничтожались под видом случайных бытовых убийств или несчастных случаев.
«Янычары» заподозрили не чистое, скоординировали свои действия, вычислили методику работы органов, и начали выходить из под их контроля. Задачей Лескиного отца и его напарника была возвращение в коммуну и перехват потока донорской крови для обеспечения поддержания способностей неподконтрольных органам вампиров.
Они опоздали. Когда на остатках своих исчезающих способностей добрались до коммуны, там уже не было никого в живых. Колония была уничтожена.
Колонисты жестоко сопротивлялись. Отец знал, что существовал план обороны, который предусматривал перевод части колонистов в вампирское состояние и организации при их помощи жесткого отпора нападавшим, но нападавшие, хоть и не были «активными» вампирами, своими стремительными действиями не дали время для осуществления этого плана.
По характеру остатков тел было видно, что целью ставился не захват «чистых» людей, а именно тотальное уничтожение.По всей видимости, нападавшие или имели свою колонию «чистых», или вообще не знали с чем имеют дело.
Так или иначе, но наружные Вампиры оказались без какой либо подпитки и в ближайшее время должны были все перейти в «спящее» состояние.
Мизерную надежду им давал тот факт, что отец среди многочисленных мертвых тел, так и не нашёл тело Леси и они вдвоем с напарником, уже потеряв все свои особые свойства, начали просто обходить все окрестные поселения безо всякой надежды что-либо найти. Они уже готовились подороже продать свои жизни, если их вычислят «ликвидаторы», когда появился я, и привел их в дом бабы Любы.»
Продолжение http://www.proza.ru/2016/03/21/861
Вернуться к оглавлению http://www.proza.ru/2016/03/13/1109