Жизнь прекрасна, если в ней присутствует любовь. Будь она хоть трижды запретной и совершенно недосягаемой, мир преображается, и мы излучаем свет. Он струится из наших сердец осязаемыми потоками на всё и всех, что нас окружает...
Я вернулся поздно, около полуночи, и встретил гневный взгляд Карадека, но остался совершенно невозмутим и спокоен.
- Можно поинтересоваться, господин священник, кто позволил Вам провести этот вечер неизвестно где и с кем, и явиться в полночь навеселе?!
- Могу на вас дыхнуть, Карадек, ни грамма спиртного я не выпил.
- Так почему же буквально светитесь от счастья?
- Мне удалось избежать вашего присутствия, разве этого недостаточно?
Он побагровел и даже жилки на щеках задёргались.
- Какая наглость! Я сообщу обо всём Его святейшеству!
- Да хоть самому Папе Римскому! Мне всё равно.
Я хлопнул дверью, оставив его с открытым ртом, и почувствовал необычайное облегчение. На следующий день, надутый, как китайский болванчик, человек - "Божья кара" корпел над доносом, демонстративно выказывая мне своё праведное возмущение. Но я не ощущал за собою вины. Моя любовь была столь святой и непорочной, что не могла очернить ни мою репутацию, ни совесть.
- Вы упорно делаете вид, что ничего не произошло накануне, - за обедом не выдержал Карадек, прервав молчание.
- А разве что-то случилось?
- Вы не проявили должного уважения к вышестоящему, тайком покинули дом и вернулись за полночь! - снова начал заводиться он.
- Милостивый государь, кто поставил Вас надо мной начальником? И где об этом сообщается вашему покорному слуге? Лично я, кроме ваших слов, не видел ни одного подтверждения о вашем превосходстве. А потому я буду поступать так, как считаю нужным!
Он выронил изо рта вилку с наживлённым на неё сочным кусочком баранины и, брызгая по сторонам слюной, заорал:
- Негодный, больной доходяга, как смеешь ты сомневаться в моих словах?! Жалкий себялюбец, бессовестный дегенерат, возомнивший себя Господом Богом! Кто ты такой, чтобы менять этот мир?..
Даже Ренеа прибежала с кухни и остолбенела у порога, открыв рот.
Я смотрел на его многослойное лицо и, казалось, оно вот-вот лопнет от гнева. Мне почему-то сделалось смешно от этой трагикомедии в театре абсурда.
- Вы ещё смеете паясничать?! Я немедленно покину этот дом! И сам сообщу епископу обо всех Ваших выходках и возмутительном поведении!
- Милости прошу! - я протянул руку в сторону двери.
- Господи, что же будет?! - жалобно простонала Ренеа, напуганная столь эмоциональной тирадой. - Прошу вас, опомнитесь! Просите прощения!
Карадек медлил уходить, видимо, спохватившись, что не успел наесться. В тарелках остывало рагу, так вкусно приготовленное Ренеа.
- Мне не за что извиняться, моя совесть перед Богом чиста, и я не нарушил ни одного обета, а перед отцом Карадеком виновен лишь в том, что слишком долго терпел его издевательства.
- Ну, знаете ли, это переходит всякие границы! - он вскочил, будто и не весил полтора центнера и унёсся, зацепив по дороге стул, который с грохотом упал на каменный пол. Ренеа еле успела отпрянуть, чтобы уступить этому паровозу дорогу.
До нас доносились его ругательства, было слышно, как он в спешке собирает вещи, в дорожный саквояж и ругается, что есть сил. Столько "лестных" эпитетов в свой адрес я ещё никогда не слышал. Удивительно, всё это меня нисколько не беспокоило, наоборот, я испытывал облегчение от того, что, наконец-то, поступил правильно, и уже скоро его не будет в этом доме.
- Вы ещё пожалеете о том, как поступили со мной!.. - он ударил дверью, уходя.
Невольный вздох облегчения вырвался из моей груди. Даже если я проведу хоть один день без этого человека, жизнь наладится.
Ренеа опустила руки, из них выпало кухонное полотенце. Я помог ей сесть на стул, который поднял с пола.
- Всё, что ни делается, моя дорогая, то к лучшему! Не стоит так переживать.
- Как же не переживать? Это навредит Вам!
- Милая моя Ренеа, - я прижал её голову к своей груди, - когда стоишь на краю пропасти и смотришь в глаза Бога, житейские мелочи перестают быть существенными.
- Что ты говоришь, мальчик?! У тебя ещё вся жизнь впереди! - по морщинкам побежали слезы.
- Не будем думать о плохом! Мы, наконец-то, свободны и можем спокойно вздохнуть, сесть за один стол (в присутствии Карадека Ренеа всегда кушала отдельно), и забыть о неприятностях.
Она послушно кивнула.
- Только вот обед давно остыл. Нужно подогреть!..
- Я помогу...
- А что делать с этим? - Ренеа посмотрела на тарелку Карадека с большой порцией мяса и овощей.
- Собаке из приюта придётся по вкусу недоеденное преподобным отцом, я как раз собирался навестить сирот.
- О, так это же прекрасно, у меня и тесто доходит... Я с большим удовольствием напеку детишкам сладких булочек!
- Вот видишь, а жизнь-то налаживается!
Мы засмеялись.
Но счастье было недолгим. К вечеру уставший, голодный и злой Карадек вернулся домой, так никуда и не уехав.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/26/1347