Гомункул. Глава 3. Совершенство

Мелфина Фрайман
Предыдущая глава: Слепая преданность. Гл. 2: On-line - http://www.proza.ru/2015/08/29/181

- 260 день 345 года с возведения первой стены. 21 час 42 минуты Протостолицы. В Левой столице сейчас ночь, за стеной, - мужчина посмотрел на ясное голубовато-зеленое небо, на котором брызгало лучами ослепляющее пятно солнца, - почти полдень. Запись номер четыре тысячи триста восемьдесят вторая. Я, Джозеф Харди, продолжаю вести дневник, посвященный совершенствованию живого организма.
У найденной особи по прежнему наблюдается стремительная регенерация поврежденных тканей, что значительно усложняет проведение модификаций тела. Тем не менее намеченная ранее операция по трансплантации зрительных органов успешно завершена. Через пару дней я намерен протестировать особь на восприятие движущихся предметов на большом расстоянии как в дневное, так и в ночное время...

Густые, седые брови ученого впитали капли пота, стекавшие со лба, и сияли под лучами солнца, как диодные огни на рекламных вывесках. Колючей проволокой взъерошенные бакенбарды очерчивали грубую линию его лица, усыпанного оспинами под трехдневной щетиной.
 
Джозеф засучил рукава белой рубашки, из под которой выглядывал защитный костюм. Он обтягивал тело как вторая кожа, более плотная и состоящая из мелких чешуек, и имел автоматическую терморегуляцию, предохранявшую организм от переохлаждения и перегрева в переменчивой природе нового мира. Вне стен Левой столицы, укрытой под непроницаемым куполом, обеспечивающим ее приемлемым климатом за счет метеорологических программ, дневное солнце обдавало жаром. Ученому хотелось, чтобы плотное облако, появившись из-за туманного горизонта, на короткое время укрыло собой источник бешенных температур и радиации. Вместо этого стремительный порыв ветра поднял в воздух пыль молчаливой песчаной долины, в которую уже давно превратилась планета. 

Мужчина звонко вздохнул, обнаружив, что оставил респиратор в своей лаборатории, и тут же раскашлялся от попавшей в горло мелкой металлической песчинки. Пришлось намочить карманный платок теплой водой из помятой фляги, болтавшейся на поясе, и приложить ко рту и носу – жалкое усилие защитить дыхательные пути. Через такой своеобразный фильтр он и продолжил записывать дневник многолетних трудов.

- Формирование вторичных половых признаков - в норме, тело особи готовится к первым… - он остановился, чтобы тщательно подобрать подходящий термин, - … к первой течке, после чего планируется вернуть ее в стаю. Особь продолжает проявлять поведение, характерное для детеныша, так же наблюдаются способность понимать человеческую речь и попытки односложных ответов, но преимущественно особь молчит. Способность к обучению - на высоком уровне.

Погода на поверхности начала меняться: вдали уже виднелось бурое облако бури и настойчиво двигалось по направлению к Джозефу. Он неохотно остановил запись голоса, проведя пальцем по устройству в виде продолговатого цилиндра, которое тут же уведомило механическим голосом о сохранении трека на карте памяти. Мужчина спрятал приспособление в карман и почесал затылок. Его пальцы на секунду задержались на давно зажившем шраме, оставшемся с тех времен, когда Харди покинул Левую столицу и самолично избавился от нексона, вырезав металлическую коробочку из своего тела.

Тридцать лет назад в Учебном центре квартала Меридиана Джозеф освоил специальность Хирурга и долгое время практиковался в проведении пластических операций и пересадке органов, ровно до тех самых пор, пока это не стало его призванием. В те годы замена органического материала на синтетический была распространена слабо: Отпрыск-сити, расположенный в самом центре единственной на планете страны-гомункула, построенной по подобию человеческого тела, только закончил работу по «воспитанию» первых Мастеров - последователей кибернетизации как будущего человечества.

Задолго до того дня, когда Хирурги и Мастера вступили в открытую конкуренцию, Харди успел стать одним из первоклассных специалистов Левой столицы, и к нему выстраивалась очередь из обитателей богатых кварталов. Мужчина впал в зависимость от своей работы, привязался нездоровой страстью, и каждый новый надрез вызывал в нем прилив возбуждения: Джозеф желал резать людей и работать с их внутренностями круглые сутки без сна и отдыха. Тогда же в нем зародилась идея, которая заключалась в создании совершенного существа, во всем превосходящего человека.
Он не хотел использовать грубые инструменты и холодные материалы Мастеров, и отказывался впредь обращаться к механическим имплантам. Приходилось экспериментировать за пределами госпиталя, где работал Харди. Мужчина углубился в изучении биологии существ, обитавших за стенами столицы, выкупая их на контрабандном рынке Зоны №5. Там же для своих исследований Джозеф находил полуживых бездомных, обитавших в пыльных кварталах, и проводил над ними безжалостные операции.

Цель создания совершенного существа настолько завладела разумом Харди, что однажды он просто не вернулся в госпиталь и квартал Меридиана, в котором уже многие месяцы пустовала его квартира. Мужчина охотился за материалом в трущобах Зоны №5 и каждый раз терпел крах: ни один эксперимент безумного ученого, ни одна операция не завершалась успехом, лишь очередной чудовищной жертвой на импровизированном операционном столе из бетонных плит в полуразрушенном заброшенном здании.

Он продолжал искать достойный образец и был готов ради своей цели положить на кон оставшиеся годы жизни. Вера Джозефа в собственный успех не угасла даже после того, как число погибших под его скальпелем превысило полсотни. Желание безумного ученого однажды было услышано умирающим богом, и Харди нашел то, что так долго искал.

Теперь величественная пятипалая длань и одна из трех столиц страны-гомункула для него стала лишь бледной полосой на горизонте. Покидая подземную лабораторию и поднимаясь на поверхность, ученый время от времени бросал в сторону города взгляд полный решимости. Решимости однажды вернуться и заставить непроходимые стены сотрясаться от совершенства, взращенного умелыми руками Хирурга.

За спиной послышался легкий шорох и недовольный стон, больше напоминавший щенячий скулеж, и Джозеф резко обернулся. Неприметная груда камней на фоне осыпающихся гор из песчаника скрывала за собой лестницу - вход в подземные туннели, из которых только что на поверхность поднялась невысокая девочка с блестящими рыжими локонами, одетая в сорочку на пуговицах и электронный тугой ошейник. Она приподняла ладонь перед собой, чтобы защитить веснушчатое лицо от яркого солнечного света - безрезультатное инстинктивное движение существа, еще не свыкшегося с потерей нескольких пальцев на обеих руках в результате несчастного случая.

- Дура! - мужчина сорвался с места и схватил ее за шкирку, как непослушного щенка. - Я же велел надевать темную повязку! Закрой глаза и не смей открывать их без моего приказа!

- А-у-ррр, - жалостливый стон прозвучал в ответ.

Джозеф затащил девочку на винтовую лестницу, которая осталась в теле земли зарубцевавшейся раной, как если бы из него выкрутили огромных размеров стальной винт. Накрыв за собой вход в туннели проржавевшим железным люком, ученый и его спутница ступенька за ступенькой начали спускаться на глубину около тридцати метров.

Девочка на цыпочках семенила впереди с закрытыми глазами, каждый шаг делая по памяти. Она еле заметно поворачивала голову из стороны в сторону, прислушиваясь к окружающим звукам: где-то далеко за толстыми бетонными стенами ей были слышны шум скудных подземных вод, писк грызунов и шорох насекомых, но главными звуками для нее были дыхание Харди, стук его сердца и скрип желтых зубов, по которым она пыталась распознать настроение ученого.

Рокот движущегося механизма, лязг цепей и грохот открывающихся дверей ознаменовали прибытие на самый нижний уровень, откуда брала свое начало система подземных туннелей и где в заброшенном бункере разместилась лаборатория Джозефа. Убежище появилось задолго до строительства первой стены, окружавшей страну-гомункула, и было сотворено руками людей – обитателей старого мира, давно забытого или намеренно удаленного их архивов Протостолицы.

Увлекшись звуками, девочка потеряла ритм шагов и сотрясла обитые сталью стены болезненным ревом, когда пальцы босой ноги налетели на порог дверей, ведущих в бункер.

- Замолчи! - разозлившись, Джозеф нажал сенсорные кнопки на рукаве защитного костюма, а ребенок схватился за электронный ошейник, и снова прозвучал жалобный стон. - От твоего воя в голове гудит.

Внутри многокомнатного убежища властвовала удушающая тьма. Пройдя в конец длинного коридора, ученый открыл очередную железную дверь, сразу за которой назойливый запах спирта и озона ударил в нос, отчего девочка занервничала и стала сопротивляться:
- Н-эт! Н-э-эт!

- Угомонись! - крикнул мужчина, и его голос гулким эхом разлетелся по бункерному помещению.

- Бо-о-ольно, - взвыла она, когда Харди сильнее сжал ее шею.

Как капризный ребенок, клянчащий у родителей очередное игровой приложение для нексона, она упала на колени и отказывалась идти дальше, но Джозеф, не церемонясь, с силой дернул вверх свою подопечную за локоть, вынуждая подняться. Минув последнюю тяжелую дверь, они оказались в белоснежной операционной, окутанной фиолетовым сиянием специальных ламп. Ученый погасил их, дотащил спутницу до специального стола, за которыми проводил все модификации человеческого тела, и велел приготовиться к осмотру. С трясущимися ногами она послушно опустилась на столешницу с плотным матрацем, продолжая не то плакать, не то скулить.

- Заткнись уже! - снова прикрикнул мужчина, шаря руками по карманам брюк в поисках фонарика. - Посмотри на меня.

Девочка разомкнула веки, за которыми скрывались два крупных янтаря, в полумраке пылавшие зеленым огоньком, когда игриво отражали слабый свет лампы в дальнем углу комнаты. Джозеф долго изучал их хищную форму: его идеальная работа скальпелем на девичьей нежной коже позволила получить желаемый результат, и взгляд опасного зверя приковывал внимание, гипнотизировал, а довершали картину инородные глазные яблоки, взятые у обычной бродячей собаки и ставшие заменой человеческим.
Увиденное привело Харди в восторг, и он с содроганием в голосе продиктовал на электронный дневник очередную заметку.

- Запись номер четыре тысячи триста восемьдесят третья, - дрожащей рукой он выудил из кармана маленький фонарик, чуть не выронив его от волнения, и, направив луч света подопечной прямо в лицо, тут же воскликнул: - Да! Глаза донора полностью прижились. Я поражен! Невероятно: зрачки без промедления реагируют на раздражитель.

Девочка поморщилась и тут же чихнула, потерев нос одним из уцелевших пальцев левой руки, а после почесала под ошейником, где на коже появились розоватые древовидные полосы от удара током.

- Превосходно! - ликовал он и бросил записывающее устройство на операционный стол. - Ты великолепна, Шейла! Теперь у тебе красивые глазки. Красивые щенячьи глазки!

Уголки губ приподнялись в доверчивой улыбке, когда она услышала свое имя. Ребенок заерзал на месте, словно махал невидимым хвостом.

Харди планировал сделать ее дьявольски красивой, чтобы она завораживала умы мужчин и женщин из Левой столицы подобно экзотическому животному, зазывавшему своих жертв в смертельные объятия. Ради этого он осмелился провести операцию, в успехе которой не был до конца уверен, а по окончанию работы Хирурга ребенок рисковал лишиться зрения. Но это была не последняя модификация: в планы Джозефа входил еще ряд пугающих изменений на пути к созданию существа из своего больного воображения.

Мужчина заставил Шейлу лечь и пристегнул ее толстыми кожаными ремнями к столешнице, после чего, ногой надавив педаль на полу, привел в движение механизм, изменивший положение операционного стола до стоматологического кресла. Быстро осмотрев подопечную с ног до головы, он задержал внимание на несформировавшейся до конца груди, скрытой под сорочкой:

- Превосходно! Скоро я сделаю тебя Совершенством этого мира! Мира, тонущего в машинном масле с металлической стружкой.

Девочка услышала заветную похвалу, но внезапно появившийся шприц в руках Хирурга не позволил насладиться приятным моментом. Он наклонился к лицу ребенка, свободной рукой открыл ей рот и зафиксировал в таком положении специальным расширителем, намереваясь сделать инъекцию анестетика, но Шейла в страхе начала сопротивляться. Мужчина в очередной раз зажал сенсорные кнопки на рукаве защитного костюма, и ошейник тут же «наградил» девочку ударом тока. Она вскрикнула от боли и дернулась в кресле, пытаясь почесать ногтями обожженное место.

- Если ты продолжишь сопротивляться, я буду наказывать тебя и ставить инъекции до тех пор, пока не попаду в нужное место! - Джозеф постучал пальцами по вживленному в шею девочки пластмассовому ободу и помаячил перед ее носом блестящей иглой. – Кивни головой, если поняла меня.

Повторять угрозу не потребовалось: тихо поскуливая, Шейла часто закивала головой и замерла, давая возможность Хирургу совершить задуманное.

Всю процедуру по заточке зубов она пролежала, сильно зажмурив глаза и, несмотря на онемевшую от инъекции полость рта, все равно испытывала ноющую боль, слышала хруст при удалении родных клыков и замене их на уменьшенную копию тех, что были отличительной чертой зверей, ночами охотившихся на поверхности, а днем спускавшихся в подземные туннели. Операция длилась несколько часов, но потраченное время стоило полученного результата. Закончив, Джозеф извлек расширитель, расстегнул ремни, сковывавшие тело ребенка, и оценивающе осмотрел проделанную работу: хищные, белоснежные зубы из прочного материала придавали Шейле еще большее очарование.

- Ты умница, девочка. Ты стала еще прекраснее и опаснее вдвойне!

Она, смиренно вытерпевшая все, улыбнулась заслуженной похвале, оголив длинные острые клыки, но слезы, текущие из щенячьих глаз, выдавали страх перед новыми изменениями.

Пока Шейла продолжала послушно сидеть в кресле, ожидая разрешения покинуть операционную, Джозеф расстегнул пуговицы на сорочке, изучая обнаженное тело подопечной. Мягкими прикосновениями он поглаживал ее плоский живот, бархатную кожу рук, веснушчатую грудь с набухшими от холода сосками. Девочка в миг забыла о неприятной операции, полностью отдавшись ласковым прикосновениям Хирурга. В них она чувствовала любовь к себе, чувствовала себя нужной и хотела поблагодарить мужчину так, как была обучена – по-собачьи.

Она стала вылизывать его лицо, старательно, с особой преданностью и любовью собаки, радующейся возвращению своего хозяина. Харди нравилось такое поведение Шейлы, и он часто приказывал доставить ему удовольствие, и она всегда точно понимала, что требовалось сделать и непоколебимо выполняла команду, звучавшую словно невинная просьба.

Шейла продолжала вылизывать все тело мужчины, к тому времени уже освободившееся от одежды, а Джозеф фонтанировал похвалой, не в силах справиться с накатившим возбуждением. Она, услышав своим проницательным слухом трепетные стоны и одобряющие слова, слетающие с влажных губ Хирурга, решила приложить еще больше стараний и осмелилась на легкие покусывания. И хоть ей только предстояло привыкнуть к новым клыкам, но уже сейчас Шейла умудрялась мягко, осторожно смыкать острые зубы, боясь причинить вред.

Когда блаженство от влажного языка ребенка достигло высокой точки, мужчина приготовился овладеть ей и получить полное наслаждение, опустошив себя до конца, но заметил, как по внутренней части бедра девочки медленно стекала капелька крови. Джозеф довольно улыбнулся и, отложил похотливое намерение до следующего раза, потянулся за записывающим устройством, чтобы сделать очередную запись в электронном дневнике.

Продолжение: Гомункул. Слепая преданность. Гл. 4: Upgrade - http://www.proza.ru/2018/01/24/1735