"Что знаешь ты о нём?"
"Он - моё всё!"
Мне снились белые хлопья снега, они кружились над головой и покрывали иссохшую гладкую землю. Пахнет лекарствами и дезинфекцией. Липкий пот сползает по лицу, словно надоедливая муха. Давно я здесь? День? Неделю? Месяц? Всё смешалось в один непрекращающийся бред с болью в груди. Так хочется встать и выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха...
На столе, кроме пузырьков с лекарствами, букет свежих цветов. Кто-то приходил. Только бы не она. Не хочу, чтоб видела меня таким. "Ми-ра-бель!" - выдыхаю из себя её имя, и оно обретает на мгновение знакомые черты. За что эта сладкая мука? Закрываю глаза. И вновь белый снег, а может быть, простыня... Не холодно, скорее жарко, но всё равно знобит. Неяркий свет струится с затянутого плотными облаками неба, и вдруг что-то красное разрезает всю эту бесцветную пустоту. Ядовитый огненный цвет, такой знакомый мне с рождения. Открываю глаза.
- Жюзьен!
Маленькая рыжая головка склонилась надо мной, в глазах слёзы. Снова чудится. Кто отпустит из сиротского приюта ребёнка, да ещё и к заразному больному? Маленькая лёгкая ладошка ложится на мой раскалённый лоб, и о чудо, становится легче. Вглядываюсь в её хрупкую фигурку и понимаю, что не сплю.
- Как? Как ты здесь оказалась?
- Очень просто. Сбежала через окно. Эти старые грымзы не удержат меня, даже заперев на чердаке. Я нужна тебе!
- Ты должна вернуться, девочка, здесь опасно. Я могу тебя заразить.
- Зарази! Тогда мы будем рядом и вместе умрём.
- Глупенькая, маленькая Жюзьен, у тебя вся жизнь впереди!
- Разве же это жизнь? Думаешь за этим я пришла?
- Нельзя так...
- Не может быть по-другому. Ты встанешь и вернёшься, или мы оба останемся здесь.
- Дай мне воды!
Зубы стучат об края стакана, от того, что шея дрожит, слабость невероятная. Утолив жажду, падаю обратно на подушку. Девочка укрывает меня по самую шею одеялом и кладёт голову мне на грудь.
- Сейчас будет легче, вот увидишь, всё пройдёт... - шепчет она как заклинание, и меня снова уносит в белую пустыню. Вижу чьи-то следы на снегу. Кто-то шёл босиком, женский отпечаток ноги, тонкая стопа. Здесь же холодно! Но нет. Здесь - никак. Словно вообще не существует температуры. Слышу ЕЁ голос, она кого-то упрашивает вернуться.
- Мирабель!.. - пытаюсь очнуться, но белое покрывало, словно саван, скрывает меня от них.
- Что знаешь ты о нём?
- ОН - МОЁ ВСЁ!
Ветра не хватает, хоть бы глотка свежего воздуха! Увидеть зелёную траву, жёлтые одуванчики... Мне надоело смотреть на этот белый безжизненный снег, он даже не холодный, он нейтральный, как будто искусственный. Верните меня обратно! Я хочу видеть лица любимых людей! - кричу, но голоса нет, словно рыба, открываю рот, но нет способности произнести хоть какой-то звук.
Детский визг вырывает меня из небытия. Узнаю Сюзан, директрису приюта, её лицо искажает гримаса негодования. Жюзьен пытается вырваться из цепких рук воспитательниц, как жар-птица, пойманная в силки. Мирабель стоит рядом, она бледна, ей не нравится то, что происходит.
- Это ты им сообщила?! Никогда тебе этого не прощу! - выкрикивает девочка уже у самой двери. Её держат с двух сторон, крепкие взрослые женщины с трудом справляются с хрупким ребёнком. Лучше бы я этого не видел! Больно... Закрываю глаза.
Запах лаванды, такой знакомый и родной.
- Мерлен, моя незабвенная крёстная, ты пришла за мной?!
- Я просто побуду рядом, любимый. Зачем ты взвалил на себя этот крест?! Мне он дан был в отпущение, тебе - в муку. Никогда нельзя вмешиваться в Божий промысел, Эрнесто! Как бы тебе ни был дорог человек, которого ты не желаешь отпускать...
- А ты не изменилась, всё так же прекрасна, Элеонора!.. Как Козимо? Что я говорю?! Жорж!
Его черты проявляются рядом с нею, прекрасная герцогиня Тосканы и её венценосный муж словно выходят из тумана.
- Вы счастливы? Тёмные глаза отвечают мне, утвердительно моргнув.
- Уже скоро, совсем скоро мы встретимся. И знаешь что, Эдуард, на этот раз мы долго будем вместе.
- Ты сказал долго, дорогой? - Мерлен печально улыбается.
- Целых шестнадцать лет!
- Ты будешь нашим сыном, как мы с тобой и мечтали, - нежные губы крёстной касаются моего лба и это самый целительный поцелуй в мире.
- Я готов. Какое счастье! Не хочу возвращаться назад, слишком больно, я так их люблю!
- Бедный мой, - Элеонора целует мои веки, - твоё время ещё не пришло.
- Пока не выпита чаша до дна, - голос Козимо-Жоржа звучит приговором, и я возвращаюсь в реальность.
Мирабель дремлет на стуле, прислонив голову к стене.
Где же сейчас Генри?.. С кем оставила она сына?
И, словно в ответ, открывается дверь, и входит тяжёлой походкой Ренеа. Тормошит утомлённую Мирабель.
- Вам пора, вдова Прижан. Генри ждёт Вас у входа. Мальчик устал, ему пора домой. А я посижу с преподобным отцом и обо всём позабочусь, не переживайте!
- Благодарю Вас, Ренеа! Эдуард ещё не приходил в себя, лишь на краткие мгновенья... - она промокнула уголком кружевного платочка глаза.
- Нужно верить! Такое уже не впервой. Держите себя в руках. Вам ещё сына растить!
"Спасибо, Ренеа!" - произношу эти слова, понимая, что вишу где-то над потолком и вижу себя со стороны. Я ли это? Потемневшее лицо с провалившимися глазами, словно пустая, ни на что не годная обёртка. Так не хочется возвращаться в это изнурённое тело. Но неведомая сила влечёт меня к нему. Тяжесть, словно впихнули в каменный панцирь, холодный и сырой. Открываю непослушные веки.
Ренеа промокает полотенцем мне лицо.
- Слава Богу, сынок! Возвращайся...
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/04/540