- На этот раз Вам повезло, мсьё, кризис миновал, - у молодого врача-француза очки в золотой оправе и модные в этом сезоне закрученные тонкие усики. Взгляд равнодушный, безразличный к происходящему. За что его "выслали" в Бретань? Видимо, не по своей воле прозябает он в этой глуши. Акцент парижский ни с каким другим не спутаешь. Сын богатых родителей, избалованный с рождения, не сам выбирал себе профессию, скорее, пошёл по стопам отца, чувствую, как неудобно ему в этой "шкуре". Он был бы счастлив сейчас развлекаться где-нибудь в Мулен Руж, а не сидеть возле чахоточных больных, таких, как я. Мне даже стало его жаль. Тяжело быть не на своём месте.
- Необходимо поберечь себя, постарайтесь не простужаться и питайтесь, как можно лучше. В Вашем положении каждый день на счету. Порошки необходимо продолжать принимать трижды в день, - он устало зевнул, чуть прикрыв кончиками пальцев рот.
Я поблагодарил его и стал одеваться, вскоре приехал Бран. Обнял меня так крепко, что перехватило дыхание.
- Как ты, отец?
- Видишь, пока живой.
- Слава Богу! Это тебе от Нолюэн, - он протянул свёрток с ещё горячим бретонским пирогом.
- Лучше б детям оставили, Бран, ты же знаешь, Ренеа небось уже праздничный стол накрыла, а вы и так не богато живёте.
- Но и не бедствуем! - гордо подытожил он, помогая мне взобраться в экипаж.
Каким же жалким и слабым я стал, стыдно признаться!..
Погода не радовала: серые тучи, мелкий моросящий дождь, влажность такая, что пора бы уже и людям жабры отращивать.
- Тебе бы климат поменять, отец Эдуард! Ты ведь с юга, а там говорят и чахотка лучше лечится. Не думал вернуться в родные края?
Мне вспомнился Гатьер, вечно недовольная мать, могила Мерлен и то, что Жоржа больше нет.
- Климат, это ещё не всё, Бран. Дороги люди, с которыми хочется жить.
- Понимаю, - печально произнёс он, подгоняя нерасторопную лошадь.
Цоканье копыт по мостовой заглушил проезжающий рядом пыхтящий паровоз, за окнами которого я увидел несколько знакомых лиц своих прихожан. Рабочий люд возвращался с ночной смены на фабрике.
- Кто меня замещал в этот раз?
- Некий отец Карадек из Кемпера, ну и голос у него я тебе скажу!.. - Бран обернулся, показав мне свою усмешку.
- Из меня теперь тоже певец невеликий.
- Ну, не прибедняйся, отец Эдуард, ты и больной перепоёшь весь наш приходской хор.
- Если кашель не задушит, - зря я о нём вспомнил, тут же боль пронзила утомлённую грудную клетку.
- Он теперь у вас в гостиной поселился и, кажется, уезжать не намерен, - вновь бросил мне через плечо Бран с сочувствием в голосе.
Ренеа даже выскочила на дождь, без накидки, чтобы меня обнять.
- Слава Всевышнему, вернулся, сынок! - её материнские объятия придали мне сил и уверенности в себе. - А я уже и на стол накрыла! Бранушка, и ты заходи!
Я ещё не слышал, чтобы она его так ласково называла. Похоже, сердце старушки окончательно оттаяло и наполнилось любовью ко всему сущему.
- Пойдёмте, мои хорошие, пойдёмте, пока этот Карадек, Божья кара, всё не слопал!.. - видно, я поспешил с выводами, любовь её не распространяется на всех.
В доме пахнет булочками и запечённым мясом, даже голова поплыла от голода. Из кухни тяжёлой поступью вышел облачённый в сутану отец Карадек, настолько полный, что заслонил собою фактически весь дверной проём. На грузном лице появилась дружественная улыбка, при которой глаза превратились в узкие щелочки, напомнившие мне свиные.
- Отец Эдуард! С возвращением! Наслышан о Вас!
Я с радостью пожал его пухлую ладонь.
- Благодарю, что позаботились о приходе в моё отсутствие!
- Теперь это наш общий приход. Его Преосвященство назначили меня взять шефство над Вами, по причине Вашей болезни.
Моё сердце заныло в груди. Это меняет всё...
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/01/08/854