Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2015/11/05/1236
Глава 3. Проклятый край
13 октября, 2013 год, край болот и тумана – Турий Рог.
Всё неизменно в восточной стороне магического измерения, в краю непроходимых болот и извечного смрада. Туман со зловонных топей проникал в низкие дома с заколоченными ставнями сквозь щели подгнивших стен и половиц. Мелко моросящий дождь с начала осени несколько раз сменялся мокрым снегом, угробив все пригодные для езды дороги. Октябрьская грязь, которая местами доходила до колен, могла обманом затянуть любого искусного мага в болотную трясину и похоронить его заживо на долгие века. Поэтому горожане, редко покидающие свои дома, теперь и вовсе отгородились от всего мира, неделями не рискуя выходить на улицу, где кроме грязи, тумана и полнейшей безысходности, ничего не было.
В это тихое и безмятежное октябрьское воскресенье Алистер Гераридея в одиночестве сидел в просторной столовой комнате своего дома и ужинал, наблюдая, как за высоким окном бушует привычная для болотного края непогода. Дождь и мокрый снег, сплетаясь в диком танце, будто пытались выломать все окна в старинном трёхэтажном особняке с четырьмя круглыми башнями по углам его плоской крыши. Дом начальника магической тюрьмы стоял недалеко от леса и главного корпуса Чёрного Острога: грубое здание с прямыми углами окружал густой лес, в котором свободно разгуливал плотный молочный туман, и булькало болото, что жидкими зловонными озерцами пряталось между деревьями.
В доме главы клана Гераридея было восемь комнат, столько же уборных и кладовых, бОльшая часть из которых стояли наглухо заколоченными более двух столетий. Столовая, гостиная и кабинет, совмещённый со спальней – вот та часть дома, обжитая Алистером и его супругой. Начальник тюрьмы одним глотком осушил серебряный кубок с красным вином и со стуком поставил его на стол, застеленный белой накрахмаленной скатертью. Белое фарфоровое блюдо с недоеденным куском запечённого мяса и канделябр с семью зажжёнными свечами подпрыгнули и замерли, вместе с хозяином дома напряжённо вслушиваясь в мерное тиканье больших настенных часов.
- Чего разбуянился? – раздался недовольный женский голос у подножия лестницы, ведущей на второй этаж особняка.
Кончики ушей пожилого Алистера стали алыми, словно флаг клана Госсамер то ли от выпитого залпом кубка вина, то ли от грозного вида супруги, стоящей у входа в столовую в пальто, отороченном коричневой норкой и со сложенным зонтом на согнутом локте левой руки. На моложавое лицо почтенной седовласой госпожи Гераридея кокетливо спускалась чёрная вуаль с круглой шапочки. Одеяние супруги Алистера блестело в свете восковых свечей из-за мелких капель дождя, который ни на одну минуту не прекращался в Турьем роге.
- Опять впотьмах сидишь, - недовольно произнесла женщина, буравя свирепым взглядом супруга, у которого в одно мгновение пропал аппетит.
- Ты быстро, - проговорил Алистер, откладывая в сторону серебряные столовые приборы.
- А ты и рад стараться, пока меня нет, - съязвила супруга, заметив на столе полупустую бутыль из их винного погреба.
Алистер промолчал, и, ударив ручкой ножа по серебряному кубку, встал из-за стола. В столовую бесшумно вбежала горничная в синем платье и белом переднике, поклонилась, не глядя на хозяев, и стала спешно собирать посуду на большой поднос, поёживаясь от накалённой обстановки в этом неуютном доме.
- Амалия, - начал было глава Чёрного Острога, но супруга, проигнорировав его, проплыла в свою заколоченную спальню на первом этаже, на ходу пытаясь снять пальто и шляпку.
«До сих пор не может простить мне его смерти», - прихватив бутыль с вином, Алистер направился в свой кабинет и на ходу прошёл сквозь полупрозрачное видение собственной жены, умершей около десяти лет назад и оставшейся в их доме после своей смерти в виде призрака.
Прошло два месяца с решающей битвы за мир в магическом измерении, и было не так-то просто войти в привычный ритм жизни спустя столь короткий период после той смертельной схватки с чёрным магом. До сих пор седовласый воин просыпался среди ночи в холодном поту и с диким криком на пересохших губах, а потом долго не мог успокоиться, часами просиживая у тёмного окна и раскуривая одну трубку за другой, что было редкостью для сдержанного и правильного Алистера Гераридея. Всматриваясь в окно, за которым бесконечно лил дождь и выл ветер, глава магической тюрьмы то и дело вспоминал окровавленное тело убитого им приёмного сына, брошенного в печь, как бездомного пса, и с болью в своём немолодом сердце слушал приглушённые завывания призрака покойной супруги из соседних покоев.
Все выходные дни Алистер проводил в старинном фамильном особняке, топил горе в вине и больше не мог представить свою жизнь в ином свете.
Он прошаркал в рабочий кабинет, на ходу поправляя пояс домашнего халата. Раздался внезапный звон дверного колокольчика, и почтенный глава клана Гераридея вздрогнул, едва не выронив на пол недопитую бутылку вина. Он поставил драгоценный сосуд на письменный стол и прислушался: в коридоре послышались лёгкие шаги горничной, стукнула тяжёлая входная дверь дома, раздались негромкие голоса. Алистер догадался, что незваные гости могли придти только к нему, и снял халат, оставшись в кителе начальника тюрьмы, который не снимал даже в выходные дни. Поправив на поясе ножны с сапфировым мечом, и не дожидаясь доклада горничной, он поспешил на встречу с нежданными гостями, что побеспокоили его семью в столь поздний час.
- Рут, кто там пришёл?
Девушка выглянула из-за открытой настежь кухонной двери с мокрым фарфоровым блюдом в руках.
- Никто не приходил, господин Гераридея.
- Точно? – переспросил Алистер и с беспокойством взглянул на запертую входную дверь. Ветер выл за стенами мрачного дома и крупными каплями дождя бросался в закрытые на ночь ставни окон.
- Вам показалось, - заверила хозяина Рут и снова загремела посудой в кухне.
- Наверное, - пробормотал Алистер и в одно мгновение потерял интерес к недопитой бутылке вина у себя в кабинете. Замутнённое алкоголем сознание прояснилось, приятный шум в голове стих сами по себе и позволил всем органам чувств заработать с утроенной силой.
Мужчина повёл носом и неслышно стал передвигаться в просторной прихожей своего старинного дома, внимательно всматриваясь в портреты своих почивших предков, что висели на стенах коридора и заглядывая в каждый угол, скрытый в ночном полумраке. За массивной обувной полкой из бронзы он уловил тихий стон. Негромко ругнувшись, воин выхватил меч, на рукояти которого лихорадочно светил чующий опасность голубой сапфир, и направился в кухню, захватив с камина длинную кочергу с изогнутой ручкой.
Рут подняла на хозяина непонимающий взгляд голубых, слегка навыкате глаз, который испуганно метнулся на кочергу и меч в его крепко сжатых кулаках.
- Господин Гераридея? – горничная поспешно отставила в сторону чисто вымытый кубок и вытерла руки о фартук. – Что с Вами?
- Кто ты, назовись! – крикнул хозяин Чёрного острога, сожалея о том, что в этой суматохе не успел отправить сигал бедствия своим солдатам. – Отвечай!
- Я - Рут, - проговорила девушка, осторожно двигаясь боком к двери чёрного хода.
- Имя, фамилия, клан! – прогрохотал Алистер.
Горничная резко нагнулась и, схватив с нижней полки буфера остро заточенный топор для рубки мяса, бросилась к хозяину, непривычно оскалив верхний ряд белых зубов. Она замахнулась опасным кухонным оружием и попыталась сбить воина с ног, но Алистер успел отскочить в сторону и отразить удар кочергой для камина. Девушка упала на пол и, истошно закричав, бросила топор в хозяина. Алистер пригнулся и позволил оружию с треском и звоном вонзиться в посудный шкаф. Его осыпало щепой и осколками от дорогого фамильного фарфора. В дверях показалось испуганное лицо покойной Амалии Гераридея. Всплеснув полупрозрачными пухлыми руками, призрак заголосил на весь дом:
- Да что же это такое! Где же это видано! Убивают! Помогите!
- Заткнись! – заорал Алистер и едва не прозевал очередной удар взбесившейся горничной по его открытому для нападения затылку. Воин перехватил тонкое запястье девушки и повалил её на пол, но она умудрилась врезать его в живот острым коленом. Алистер охнул от неожиданности и боли, и почувствовал, как в желудке взбунтовался ужин и медленно направился вверх по пищеводу. Воин рухнул на пол и выпустил из рук сапфировый меч, который освободившаяся Рут взмахом ноги отправила к входной двери. Под не прекращаемые вопли покойной хозяйки девушка выдернула из изуродованного буфета топор и замахнулась на Алистера, который в этот момент боролся с подступающей тошнотой и пытался стать на ноги. Но в этот момент со стороны входной двери сквозь заламывающую руки Амалию со свистом пролетело кованое кресло. Оно всей своей тяжестью обрушилось на голову горничной, раздробив ей череп и превратив левую сторону её прелестной светловолосой головы в безобразное кровавое месиво с вкраплениями белого мозга. Алистер откатился в сторону, и вовремя: кресло с клочьями волос и содранной кожи рухнуло на это место и забрызгало его китель в алой крови. В кухне запахло мокрым железом.
Горничная свалилась на холодный каменный пол кухни и затихла, по-кошачьи поджав под себя ноги. Алистер повернул голову к выходу и рядом с причитающим призраком жены увидел вторую Рут в окровавленном переднике и с залитым кровью разбитым лицом. В руках она держала подобранный с пола сапфировый меч хозяина. Камень на его рукояти еле светился тёплыми лучами мягкого голубого цвета. Покачнувшись, девушка бросила опешившему Алистеру его оружие и медленно сползла по дверному косяку на пол. Призрак бесполезно суетился у дверного проёма и выл на разные голоса.
- Простите меня, господин Гераридея, - прошептала Рут. – Скоро прибудут Ваши воины из Чёрного острога…
Алистер подхватил с пола сапфировый меч и, запрокинув назад разрушенную голову фальшивой горничной, перерезал ей горло. Кровь хлынула на разбросанные по полу осколки посуды, и мёртвая девушка медленно растворилась в воздухе. На том месте, где лежал её труп, появилась трёхцветная кошка с остекленевшими голубыми глазами и с глубокой раной на шее.
Тяжело дыша, Алистер отбросил окровавленный меч в сторону и, прихрамывая, подошёл к Рут, которая изо всех сил старалась не потерять сознание и щипала себя за руки, оставляя на них красноватые синяки и ссадины.
- Прекрати, Рут, - воин сжал худое плечо горничной. – Ты молодец.
- Я впустила в дом врага, господин Гераридея, - по опухшим щеками девушка потекли слёзы раскаяния. – Велите казнить меня сию же секунду!
- Замолчи, - Алистер вытащил из разбитого шкафа аптечный сундук и, пошарив на его дне, вынул пузырёк с заживляющей мазью и чистые бинты. – И больше ни слова, Рут. Это приказ.
Горничная покорно замолчала. В особняке был слышен только тонкий вой привидения, которое переместилось в коридор и теперь билось головой о стену, периодически выкрикивая проклятия, понятные только ей самой. Через несколько минут в кухню ворвался отряд воинов с обнажёнными сапфировыми мечами. В доме резко запахло начищенными сапогами и оружием. Они окружили мёртвую кошку и своего предводителя, который перевязывал раны служанке.
Алистер отмахнулся от солдат, попытавшихся помочь ему встать на ноги, и захромал в сторону трупа животного. В желудке вновь взбунтовался ужин, а затылок ломило от борьбы с лже-горничной. Под пристальными взглядами солдат старый воин носком сапога перевернул податливое тело мёртвой кошки на спину. Голова с неприятным хрустом свалилась на бок. На выбритом участке кошачьего брюха зеленело клеймо: кошачий глаз в равнобедренном треугольнике, замкнутый в круг.
- Наёмница из кошачьего клана Магнус, господин Гераридея, - отрапортовал один из воинов и, вытащив кинжал с коротким лезвием, присел рядом с окровавленным трупом.
- Вижу, - пробормотал Алистер, потирая ушибленный оборотнем подбородок. В голове в хаотичном порядке мелькали образы, видения, свитки, печати. – Всё вижу…
- Провести вскрытие здесь? – предложил воин с кинжалом и с интересом воззрился на мёртвое животное.
- Не стоит, - Алистер одёрнул форму и взял свой меч, который ему подал один из воинов. – Забираем его с собой. Слушай мою команду! – заорал начальник магической тюрьмы и ударил по кухонному столу рукоятью своего сапфирового оружия. Солдаты вытянулись и по команде приложили сжатые кулаки к сердцу. – Третий отряд под командованием Кольта остаётся в доме!
- Есть! – загрохотали солдаты, и добрая их половина, покинув кухню, разбежалась по всем пустынным этажам особняка.
- Остальным сопроводить Рут в госпиталь и обеспечить защиту, - чуть тише произнёс Алистер и прошёл к двери, нервно потирая ноющий затылок. – Рю, - окликнул он воина, который по-прежнему с любопытством осматривал труп кошки. – Тот, о ком я думаю, всё ещё за решёткой?
- Так точно, господин, Гераридея, - воин ловко надел на мёртвое животное холщовый мешок и завязал его у основания толстой шерстяной нитью. – Он всё ещё у нас.
Алистер кивнул головой.
- В таком случае необходимо объявить в городе чрезвычайную ситуацию и усилить охрану по всему его периметру, а также поднять по тревоге оставшиеся отряды и собрать в Главном корпусе тюрьмы: состоится собрание, и я объявлю наши дальнейшие действия! А это мерзкое создание, - со свистом прошипел глава клана Гераридея воину с мешком на руках, - вытащить из камеры и доставить ко мне на допрос. Я лично отправлю на виселицу всех, кто посмеет нарушить мир на магических землях!
13 октября 2013 год, южный город Бероун
Праздник на Центральной площади Бероуна подходил к своему завершению. Со столов убирали грязную посуду, стулья заносили в дома, со стен торопливо снимали гирлянды и фонари. За магическим барьером стояла глубокая звёздная ночь: ветер стих, а луна светила с чёрного небосклона синевато-красным диском размером с одноэтажный дом. Пустыня замерла в каком-то неприятном ожидании, и только ночные сверчки стрекотали на всю округу, всем своим поведением демонстрируя безразличие к этому миру.
Агата встала из-за стола и, ощущая лёгкое недомогание в желудке после непривычной ему пищи, решила пешком добраться до окраины Бероуна к повозке, чтобы успокоить бунт в животе и проветрить голову. Воровато оглядываясь, Марк затолкал в карманы брюк несколько пресных лепёшек и поспешил за своей хозяйкой, которая уже печатала шаг по засыпанной песком площади.
- Вы куда? – удивился наместник южной столицы, расхаживая с кубком вина и громогласно отдающий распоряжения по уборке столов. – Темно уже, оставайтесь на ночь!
- Благодарю за гостеприимство, - Агата благодарно кивнула головой и, схватив за худощавое плечо кошачьего мальчишку, подтолкнула его в сторону окраины города, где их ждал дремлющий возница, сытая отдохнувшая за день лошадь и карета с их вещами. – Нам нужно вернуться в Варну до завтрашнего утра, мы и так припозднились. До свидания, наместник Абнор Госсамер!
- До свидания, Агата! До свидания, Марк! Береги свою хозяйку, - Абнор воин сжал крупную ладонь в кулак и ударил ею себя в широкую грудь. – Счастливой вам дороги!
Агата вновь кивнула головой и в ответ ударила себя в грудь кулаком, выражая признательность этому загорелому аристократу из её клана воинов-магов. Отказавшись от провожатых, она взяла за руку сонного и сытого кота-оборотня и направилась в сторону выезда из города под пристальными взглядами бероунцев. Они беспрестанно кланялись гостям из Королевской столицы, поглядывая на них из-под своих празднично белых платков. Такой затравленный взгляд Агата помнила с детства, когда ходила с бабушкой по воскресеньям на рынок и видела бездомных детей, которые просили милостыню, сидя на голом асфальте в оборванной одежде с протянутыми вперёд руками.
«Смотри, Агата, - говаривала тогда бабуля, каждый раз выуживая из своего тощего кошелька монету крупного номинала, а из тряпочной сумки - буханку белого хлеба. – «Этим детям повезло в этой жизни меньше, чем тебе, поэтому будь милосердна к обездоленным людям».
Маленькая Агата послушно кивала головой в такт её словам, но в один прекрасный день, обернувшись назад, увидела, как один из оборвышей выкинул бабушкину монетку и хлеб в мусорный контейнер, презрительно сплюнув на землю. До потрясённой девочки донеслась отборная грязная брань, и её затрясло от возмущения. Она проводила ничего не подозревающую бабулю до крытого мясного павильона и, сославшись на неожиданную резкую боль в животе, повернула обратно. После короткого разговора с наглым оборвышем в тупике у пивной лавки, Агата вернулась к бабушке, которая выбирала говяжьи кости на прилавке, и радостно сообщила, что живот перестал болеть так же неожиданно, как и начал.
С того случая при появлении хмурой белобрысой девчонки и её бабки все бездомные дети бросались врассыпную и старались не появляться ещё долгое время, пока эти двое неторопливо ходили по торговым рядам и закупали продукты. А когда Агата по просьбе бабули всё-таки протягивала им хлеб или яблоки, они с ужасом вспоминали опухшее и окровавленное лицо своего товарища, который беззвучно плакал и давился хлебом из мусорного контейнера. И как только он переставал жевать изуродованными губами испачканную в гнилых овощах и окурках булку, на него тут же обрушивалась череда сильных ударов сломанной лыжной палки.
«Жри, тварь», - свистел над его оборванной головой шёпот. – «Кто тебе позволил так подло отнестись к господской милости, мразь?!»
Сквозь мутную пелену слёз оборванец видел заострившийся профиль страшного создания и жалобно скулил, получая очередную порцию ударов по измождённому телу и с трудом проглатывая скользкие и вонючие куски хлеба.
Бабушка недоумевала, когда раз за разом видела убегающих со всех ног бездомных детей, а Агата умиротворённо улыбалась и думала, что совершила благородный поступок, научив грязного и неблагодарного оборвыша ценить добро окружающих его людей.
Сейчас же, ступая по занесённым песком и нагретым солнцем улицам, Агата замечала эти молящие взгляды, повёрнутые к ней лица, и чувствовала постепенно нарастающее раздражение. Марк утробно урчал, и плотно прижимаясь к её руке, опасливо озирался по сторонам.
Наконец, улица Бероуна вывела их к воротам, у которых стояла запряжённая карета. Лошадь бесновалась и пыталась вырваться на свободу из упряжки, игнорируя сердитые окрики возницы и удары хлыстом по её вспотевшему крупу.
Агата повернулась назад, чтобы в последний раз посмотреть на южную столицу магического измерения, и подпрыгнула от неожиданности, едва не столкнувшись лоб в лоб с толпой горожан, которые следовали за нею по пятам. Они отпрянули от девушки и как один повалились на занесённую песком землю, уткнувшись в неё лбами. Их белые платки тут же занесло песчаным ветром, что круглый год гулял по их городу.
- Что такое? – с раздражением спросила Агата и, положив руку на рукоять рубинового меча, закрыла собой притихшего Марка.
- Пощадите! – взвыл один из бероунцев, не поднимаясь с колен. Остальные тихо запричитали и сильнее прижались к земле.
- Госпожа Госсамер, пора ехать! – крикнул возница, едва сдерживая лошадь. – Буря скоро!
- Погоди! – махнула рукой Агата и вновь повернулась к жителям южной столицы. – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?!
- Беда! – один из горожан осторожно поднял голову. По его впалым сероватым щекам текли слёзы, смешиваясь с песком и грязью. – Крок пробудился, госпожа Госсамер!
- Это кто? – не поняла девушка. – Ты знаешь его? – спросила она у Марка. Тот отрицательно помотал головой.
- Песчаный убийца! – завыл житель Бероуна и, схватившись за голову, начал раскачиваться из стороны в сторону. – Он восстал! И уничтожит наш мир!
- Госпожа Госсамер! – надрывался возница, кое-как удерживая вырывающиеся из рук поводья. – Пора!
- Да подожди ты, - Агата подошла ближе к убивающимся горожанам. – Абнору кто-нибудь доложил об этом?
- Давно уже доложили, да без толку!
- Почему это? – нахмурилась девушка.
- Наместник нам не верит!
- Крок вот-вот нападёт на город!
- Он уничтожит всех нас!
- Вот дела, - пробормотала Агата и, взглянув на ночное небо, заметила вдали еле заметную песчаную воронку, что поднималась ввысь над безлюдной пустыней и целенаправленно приближалась к южной столице. – Я доложу Главнокомандующему о вашем Кроке, и он решит, что с ним делать!
- Поздно! Будет поздно! – зашумели бероунцы и повскакивали с колен. Агата инстинктивно отступила назад к карете. – Вы уничтожили чёрного мага! Так избавьте нас от песчаного убийцы Крока!
- Слушайте, это невозможно! – пыталась перекричать их Агата, двигаясь спиной к карете и держа в руках выхваченный из ножен рубиновый меч. – Это преступление! Самоуправство! Мне нужно добраться до Варны и доложить об этом Главнокомандующему Королевской армии!
- Королевская псина!
Толпа горожан испуганно затихла, и из неё вышла женщина неопределённого возраста с яростно горящими чёрными глазами на худом измождённом лице. В руках она сжимала длинную нить чёрных бус с потемневшим от времени металлическим крестом.
- Всё как всегда! – зло выплюнула она в окаменевшее лицо наследницы клана Госсамер. – Вам всё равно, что творится за каменной оградой Варны! И ты такая же, как и эти псы!
Агата воткнула меч в ножны и, не проронив ни слова, помогла Марку забраться в карету и села сама, громко хлопнув дверцей.
- Тпру! – возница хлестнул беснующуюся лошадь по взмыленному крупу, и она, встав на дыбы, радостно поскакала в сторону Королевской столицы, оставив позади себя растерянную толпу бероунцев.
Вспылившая жительница южной столицы прижала к губам старый металлический крест на нитке бус и беззвучно заплакала, содрогаясь всем своим измождённым телом и с привычным смирением опуская замотанную в белый платок голову. Потеряв последнюю надежду на спасение от зла, которое спустя несколько веков пробудилось в бескрайней пустыне имени Бенджамина Кроу, горожане Бероуна смиренно ждали своей смерти на забытой богами южной границе магического измерения.
13 октября, 2013 год, внешний мир, Н-ск
- Что будешь пить? Пиво, коньяк?
Лоран открыл стеклянные дверцы домашнего бара и вопросительно взглянул на посеревшего и постаревшего на десять лет Ивана Громыкина. Он притулился в углу белого кожаного дивана и с безучастным видом изучал обстановку квартиры нотариуса, которая поражала его неизбалованное воображение: просторная гостиная со светлыми стенами вмещала в себя непрактичную белую мебель, книжный шкаф, кадку с раскидистой зелёной пальмой и телевизор, что занимал собой добрую половину одной из свободных стен. Деревянные жалюзи закрывали большое пластиковое окно от любопытных взглядов, а пушистый белый ковёр на светлом полу так и кричал о своей красоте всем, кто смотрел на него. По сравнению с захламлённой раритетными вещами квартирой Громыкина, здесь царила дорогая пустота и чистота, которые никогда не нарушались единственным и безупречным жильцом этой обители.
- Кофе, - ответил Иван, ощущая в чужом доме непривычное спокойствие и умиротворение, чего не бывало раньше при посещении им квартир других людей. Даже голова, в последнее время раскалывающая на тысячу болевых осколков, перестала мучить своего обладателя и позволяла мыслить ясно. – Можно мне кофе?
- Сейчас сварю, - Лоран поставил бутылки со спиртным обратно в шкаф и направился в кухню. В идеально сидящем по фигуре синем костюме-тройке нотариус прекрасно вписывался в интерьер своего дома. – Тебе с сахаром, с молоком? – крикнул он оттуда.
- Без всего, - ответил Громыкин, не отрывая взгляда от резных листьев домашней пальмы.
Шум кофемолки отвлёк гостя от навязчивых тяжёлых дум, и он неслышно прошёл в кухню и забрался на высокий барный стул с низкой кожаной спинкой. Лоран хлопотал у небольшой кофемашины: ловко всыпал в определённый отсек свежемолотые зёрна, подставил две белые чашки. Спустя несколько секунд в них двумя тонкими струйками начал сочиться ароматный чёрный кофе. Громыкин вдыхал божественный запах своего любимого напитка и на время забыл, как нелепо он смотрится в этой великолепной кухне со встроенной техникой в своём потрёпанном вельветовом пиджаке, в чёрной водолазке и старых брюках не по размеру. Он с благодарностью принял от нового знакомого чашку кофе на красивом белом блюдце и проговорил:
- Ты сказал, что знаешь, где находится Агата Кобраль.… Тогда зачем тебе понадобился я?
- Скажем, не столько ты сам, сколько то, что у тебя внутри, - улыбнулся Ковски и серебряной чайной ложечкой указал бывшему журналисту на его живот.
- Не понял, - немного помолчав, произнёс Иван и отхлебнул горячий, исходящий ароматным паром кофе. – Объясни мне.
Лоран размешал сахар в своей чашке и отставил её в сторону. Облокотившись о барную стойку, пытливо взглянул в глаза своему гостю.
- Как ты думаешь, Иван, кроме нашего мира может существовать какой-нибудь другой?
- Возможно, - ответил Громыкин, отметив про себя, что этот странный нотариус готовит превосходный кофе. – Но фактов, подтверждающих это, нет.
- А если я скажу тебе, что такой мир есть? И он гораздо ближе, чем ты думаешь?
- Тогда я подумаю, что ты нездоров, - проговорил Иван.
- Понятно, - Ковски без тени своей привычной улыбки воззрился на пуговицу его вельветового пиджака с таким вниманием, что гость неловко заёрзал на стуле. – Тебя что-то беспокоит, Иван?
- Нет, ничего, - машинально соврал молодой человек, уже с подозрением поглядывая на серьёзно настроенного нотариуса.
- Головные боли, странные голоса, онемение мышц, бессонница либо ночные кошмары на коротких промежутках сна? – Лоран приложил два сложенных пальца к своему виску. – Тебя это беспокоит, Иван?
Громыкин со звоном поставил чашку на блюдце.
- Ты точно нотариус? Не врач? Не ясновидящий?
- Скорее всего, и тот, и другой, и третий, - уклончиво ответил Ковски, не отрывая пристального взгляда от пуговицы пиджака своего гостя. – Ну, так как, Иван, тебя это беспокоит?
Поколебавшись, Громыкин решил признаться:
- Да, беспокоит.
Лоран утвердительно кивнул головой и, наклонившись, вытащил с нижней полки кухонного буфета прямоугольное зеркало на выдвижной подставке из цельного дерева. Оно имело старый измученный вид: отколотые края, потёртые и подожжённые углы, мутная отражающая поверхность с чёрными вкраплениями неизвестного происхождения. Сознание Громыкина-антиквара сразу же определило дату его создания: примерно вторая половина семнадцатого столетия. Но в какой стране был произведён этот чудесный предмет, Иван так и н смог определить. Задняя сторона зеркала была вдоль и поперёк испещрена надписями на неизвестном ему языке, который отдалённо напоминал то ли арабскую вязь, то ли греческий алфавит.
Лоран установил зеркало на барной стойке и повернул его отражающей стороной к своему гостю. На Громыкина исподлобья глядело собственное отражение: бледное худое лицо с тёмными кругами под впавшими глазами, растрёпанная причёска. Молодой человек растёр ладонью левую щёку и, вымученно улыбнувшись, ужаснулся своей гримасе в зеркале. Ковски поставил рядом с зеркалом толстую восковую свечу чёрного цвета и зажёг её обгоревший фитиль серебристой зажигалкой с инициалами «L.K». В кухне резко запахло восковой гарью и какими-то травами. Нотариус встал за спиной своего гостя и мягко направил его к зеркалу таким образом, чтобы он смотрел прямо на своё отражение.
- Смотри внимательно, - предупредил Ковски, придерживая напряжённые плечи Ивана. – И ты увидишь, что именно мне нужно от тебя, чтобы помочь Агате Кобраль.
- Ты не ответил на мой вопрос, - одними губами произнёс Громыкин, как завороженный глядя на своё отражение в старинном зеркале. – Где Агата?
- В опасности, - ответил Лоран и сжал его худые плечи. – Смотри!
Прищурившись, молодой человек вгляделся в зеркало и с ужасом увидел, как его отражение стало постепенно расплываться, уступая место совершенно другому лицу. Его растрёпанные тёмные волосы исчезали, как на замедленной киноплёнке, лицо вытягивалось, кожа темнела и приобретала странный бронзовый оттенок. Спустя мгновение на онемевшего Ивана смотрело тёмное и по-лошадиному вытянутое лицо с маленькими круглыми глазками красного цвета. Нос неизвестного создания походил на свиной пятак, из которого по-бычьему торчало золотистое кольцо. Из широких ассиметричных ноздрей выходил зловонный сероватый пар. На голове этого ужасного существа красовались ветвистые рога: в них была спутана колючая металлическая проволока с увядшими цветами, запах от которых сладковатой гнилью медленно распространился по всей кухне.
Существо заметило за спиной окаменевшего Ивана красивое серьёзное лицо нотариуса, и, сощурившись, вывалило изо рта длинный серый язык с неравномерно нанесённым на нём белым налётом. Иван невольно протянул уродливому созданию дрожащую руку. Оно фыркнуло, и, втянув безобразный язык обратно в рот, показало уродливую лапу с чёрными скрюченными пальцами, на которой темнели когти такой длины, что им могла позавидовать почти любая девушка из мира людей.
- Стоп!
Лоран рывком отдёрнул Ивана от зеркала и двумя пальцами погасил пламя чёрной свечи, которая разгорелась ярче прежнего и плевалась искрами во все стороны. Тяжело дыша, Громыкин вытаращился на своё привычное, но до полусмерти перепуганное лицо в зеркале и, схватившись за голову, вскрикнул:
- Господи, что это?! Кто это?!
- Тёмная сущность, - объяснил Ковски, пряча зеркало и свечу обратно на нижнюю полку буфета. – Выбирает слабых духом людей, заселяется в них и паразитирует, доводя в лучшем случае до безумия...
- Что ему от меня нужно?! – взвизгнул белый, как полотно Громыкин и, спрыгнув с высокого барного стула, начал лихорадочно ощупывать своё тело. – Откуда во мне эта дрянь? За что?!
- Ему нужна твоя душа, - просто ответил Лоран и, вновь облокотившись о барную стойку, отхлебнул тёплый сладкий кофе из своей кружки.
- Что мне теперь делать-то?! – в панике закричал Иван.
- Ну, во-первых, для начала тебе нужно успокоиться, а затем избавиться от этой сущности, - с невозмутимым видом сказал нотариус. – Я помогу тебе в этом.
- Правда? – обрадовался незадачливый журналист, но тут же спохватился и с подозрением уставился на непринуждённо допивающего кофе Лорана. – Ты же простой нотариус, как ты поможешь мне?!
- Скажем, это не моя самая основная деятельность, - рассмеялся Ковски. – А так, хобби. Я смогу помочь тебе только с одним условием.
- С каким? – напрягся Громыкин, который тут же успел посчитать, сколько он сможет выручить от продажи своей антикварной коллекции картин и столовых приборов. – У меня не так много денег…
- О, не стоит об этом волноваться! – воскликнул Лоран и шутливо поднял ладони вверх. – Я избавлю тебя от тёмной сущности, а ты мне поможешь спасти Агату Кобраль.
- Согласен, - тут же отозвался оживившийся Иван и сердечно пожал руку любезно улыбающемуся нотариусу. – Благодарю за заботу!
- Тогда поехали, - Лоран схватил с кухонного стола связку ключей и направился в коридор, на ходу закрыв дверцу навесного шкафа. – Время не ждёт!
- Куда? - растерялся Иван и бросил взгляд на кухонные часы с неслышно передвигающимися стрелками. – Уже десятый час вечера!
- В музей, - последовал ответ. – И ты мне поможешь, товарищ историк.
Громыкин хотел возмутиться, что ночью музей, как правило, закрыт, и у них будут проблемы, если их заметит сторож или сработает охранная сигнализация, но махнул рукой и тоже стал собираться в путь, решив довериться этому странному нотариусу с безупречными манерами и вкусом. Каким-то образом он прознал о его проблемах с головой и тревожными снами, а также о его историческом образовании. Может, с такой же лёгкостью он поможет ему избавиться от этого страшного создания, что поселилось в недрах его души? А также увидеться с Агатой, чей образ вот уже который месяц не выходит у него из головы?
«Будь что будет», - решил Иван Громыкин и шагнул за широкой и такой надёжной спиной нового знакомого в развёрстую пасть просторного лифта с зеркалами, такого типичного для элитной многоэтажки. И сквозь пучину мыслей, терзающих его сознание, он не услышал довольный хохот красноглазого чудовища в глубине своей измученной и больной души…
Продолжение - http://www.proza.ru/2015/11/27/1755