http://www.proza.ru/2015/10/01/2268
Крёз исподволь наблюдал за Ксеней и то, что он видел, огорчало его до глубины души. Отсутствие Арвида она переносила тяжело. Хотя стороннему взгляду показалась бы, что она вполне довольна. Но Крёз уже много лет постигал науку верить не тому, что казалось. Он всегда был умен, а с сединой пришла и мудрость. Обстоятельства его жизни были таковы, что Крёз почти всегда заведомо не доверял ближнему, с кем так или иначе сводила его судьба. Он твёрдо знал, что слова фальшивы всегда. Даже тогда, когда человек думает, что он говорит искренне, он не всегда находит адекватные слова, и крохотные нюансы, допуски в конце концов исказят истину. Фальшива улыбка, когда её пытаются вручить тебе, как визитную карточку, или рекомендательное письмо. Крёз и сам прекрасно владел искусством маскировки словами, улыбками, жестами. Но маска никогда не закрывает человека всего и истинная сущность непременно где-нибудь вылезет, всегда есть маленькие штришки, которые покажут реальную картину и нарисуют человека во всей его истинности. Так психотерапевты почти никогда не верят тому, что говорят пациенты, зато внимательно наблюдают за их поведением. Умей рассмотреть настоящее за напускным, и будешь читать в душах. Крёз - умел. А с Ксеней - достаточно было увидеть её потухшие глаза, и уже ничто не могло ввести в заблуждение: ни оживление, ни смех, ни благодарности за маленькие подарки, которыми он старался разнообразить и скрасить её существование. Именно существование, потому что Ксения жила, охваченная страхом за Арвида, ежечасной тревогой, мучительными предчувствиями, ночными кошмарами - они опять начали подбираться к ней в снах.
Евдокимов прилагал все усилия, призывал на помощь всю свою изобретательность, чтобы хоть чем-то развлечь и отвлечь Ксеню, прогнать её мрачные мысли. Но искренне она оживлялась лишь в редкие часы, когда Крёз спешил сообщить ей, что звонил Матвей, и что у Арвида всё в порядке. Известие делало Ксюшу почти счастливой, но хватало этого не надолго - она прекрасно понимала, что в любой следующий час у Арвида и Матвея могло всё измениться.
Уже несколько раз Крёз, попреки здравому рассудку, готов был увезти Ксению с заимки, вывести в свет, дать ей возможность чуточку забыться за новыми впечатлениями. Он хорошо помнил, что ещё совсем недавно Ксения была тяжело больна. А теперь ситуация как будто повторялась с самого начала - в прошлый раз точно в такой же тревоге ждала она Арвида в Приюте. А в этот раз положение ещё и усугублялось: Ксеня знала, чем всё закончилось тогда, и подсознательно обрекала себя на неизбежность пройти весь круг ада во второй раз. Крёз сумел разгадать это, подолгу размышляя о своей подопечной, и ему стало страшно. Потому что с этим ужасом, исходящим из неё самой, он не умел и не имел возможности бороться.
Со старшим Аснисом проблем не было. Разумеется, и он тоже переживал за сына, ложился и вставал с мыслью о нём. Но эта тревога поддавалась голосу рассудка, отец умел справиться с ней. Кроме того, он был постоянно при деле, любая работа на заимке доставляла ему истинное удовольствие и радость. А вот Ксения, наоборот, не могла ни в чём найти здесь себя, у неё оказалось слишком много времени для переживаний. И Крёз не без основания боялся рецидива болезни, с тревогой глядя, как темнеют круги под её глазами, лицо становится болезненно тонким. И когда он угадывал на нём следы недавних слез, сердце его ныло от бесплодной жалости, и он обзывал себя старым тупоголовым кретином, за то, что не умеет найти нужных слов, которые вселили бы в её сердце твёрдую надежду, придумать что-то, что избавило бы Ксюшу от горьких одиноких слёз.
…Ксеня остановилась наверху лестницы, ещё не замеченная Евдокимовым. Он сидел внизу, в холле и смотрел телевизор. Первым её неосознанным желанием было - поспешно отступить назад, пока её не увидели. Ей всё чаще хотелось быть одной, никого не видеть, ни с кем не разговаривать - ждать и больше ничего. Но в следующую секунду Ксеня одёрнула себя - нельзя, нехорошо это. И без того в последнее время глаза Олега Михайловича, обращённые к ней, становятся всё беспокойнее, всё внимательнее - так смотрят на больного. Ксеня прекрасно это видит и понимает. В последнее время она стала очень наблюдательна - ловит самые неприметные жесты, взгляды, читает их, боясь найти иной, тайный смысл, который от неё захотят скрыть.
Она медленно спускалась по лестнице и смотрела издали на лицо женщины на экране. Не было слышно, о чём она говорит - звук был почти совсем убран, но приветливая, добрая улыбка делала женщину очень обаятельной. И это была не телепередача, ни фильм - Евдокимов смотрел какую-то домашнюю видеозапись. Когда Ксене стало видно лицо Олега Михайловича, она удивилась его странному выражению. Как почти всякая женщина, Ксеня умела понять, почувствовать некую глубинную суть мужчины. Нет, не препарировать его внутреннее содержание, помечая ярлычкам: вот здесь польстить, а тут лучше рукавичкой из ежовой шубки пройтись… Но ведь почти всегда женщина осознанно или неосознанно умеет выбрать стиль поведения для каждого конкретного мужчины, угадает реакцию на слово, поступок и сформирует это в наиболее выигрышном для себя варианте. Если захочет.
Вот как например сейчас - эта печальная задумчивость была так несовместима с её представлением об Олеге Михайловиче. И она так… облагораживала, что ли, его лицо. Черты его смягчились, оно стало тёплым, каким-то по-домашнему уютным.
http://www.proza.ru/2015/10/02/425