Чемпион

Василий Овчинников
ЧЕМПИОН
Псков
1998 - 2013
       Василий Овчинников.
       Родился в 1949 году, в пос. Грызавино, рядом с городом Островом, пригородом Псковским. Инженер - политехник.
 В Пскове с 1997 года. Работал на кирпичном заводе рабочим - выставщиком, подсобным рабочим, в издательстве «Курсив» мастером - наладчиком, энергетиком, инженером, главным инженером на предприятиях города. Отдельные статьи и рассказы в Крымских и Псковских газетах.


На снимке.
Внук, 2014-й год. Перед стартом.



                ОГЛАВЛЕНИЕ
               Пролог
              Хочешь быть сильнее втрое - занимайся на каноэ
               Тетрадь первая
            1. Первый тренер
            2. Датская лодка
            3.  Начало
            4. Напарник
            5. Меньшой, Большой и Малыш
            6. Мастера
            7.  Мингечаур
            8.  Дубоссары, Херсон
            9.  Россия
            10. Первенство Европы и спартакиада в Москве
            11. Конец сезона
            12. Один
            13. Волгоград, Саратов, Минск и Харьков
            14. Отощавший Геракл
            15. Последний сезон
            16. Инвалид?
       Тетрадь вторая
                Тридцать лет спустя

               
                Первому тренеру               
                Валентину Михайловичу Тимофееву  (Отцу Валентину),               
                с Благодарностью
                И внуку Мише (он на снимке), как напутствие


               
                Берём всех.
                Половина уйдёт после первых тренировок.
                Каждый третий дойдёт до второго разряда.
                Человек пять станут перворазрядниками.
                Один, много – два из сотни прорвутся в мастера               
                Статистика  тренерской работы.

     Хочешь быть сильнее втрое - занимайся на каноэ
                (Вместо пролога)

   Лопата, тачка и топор не самые худшие спортивные снаряды, когда тебе шестой десяток. Дни отпуска в дачных хлопотах пролетают быстро. Сегодня я решил приобщиться к цивилизации. Сходить домой, залезть в ванну, посмотреть, что там в мире за неделю произошло.
    Прихватив в рюкзак пару канистр воды, иду пешком через Орлецы. Семь километров не крюк. Ноги разомну и на автобусе сэкономлю.  Кладбище - город мёртвых растёт. Недалёкий стремится в дом радости, мудрый идёт в дом печали, - сказано ещё у Екклезиаста. Мудрецом себя не числю, но, попадая в другие города, стараюсь, при случае, зайти на местное кладбище - считай урок истории. По своему идёшь даже с чувством благодарности к тем, кто ушёл. Скромная бетонная плита, конец восьмидесятых. Мой учитель физики Виктор Михайлович Варкки - мог бы ещё жить. Один из тех, кто привил мне любовь к точным наукам, и не только. Не было бы его, кто бы нам подарил  путешествие по Великой реке. Выкопировка из тогда ещё секретной карты километровки - голубая маршрутная лента, пять шлюпок, дюжина ребят, три девчонки, два учителя и двадцать дней, запомнившихся на всю жизнь.  Физик Витя и физкультурник Афоня. Это потом, сам став отцом, я понял, что  Афанасий Андреевич Шелест, - с его легкой руки я пришел на берег Великой и стал серьёзным спортсменом, - организовав для нас лодочный поход - путешествие, делал подарок не только нам, но и своей дочке - десятикласснице, умнице и будущей золотой медалистке Еленке Шелест. Мотивы поступка не умаляют значения содеянного.
      Ряд роскошных помпезных памятников. Братки, ребятишки - жертвы разборок смутного времени.  «Богатые тоже плачут». Иду мимо. Лётчики, экипаж майора Гудина. Не рухнул на город пустой самолёт. Шестая рота. Ребята сделали шаг в бессмертие. Но в мирное время чей то подвиг всегда прикрывает чью то дурость, чаще - преступление. Вокруг такие же молодые. Герои России, Ордена мужества, Отвага. Недалеко свежая могила Димки Шемякина. Институт, спецназ, ОМОН и дурная чеченская пуля. Давно ли вместе бегали по трассам ориентирования, сначала с отцом, Бобом Шемякиным, потом и с сыном, тогда ещё школьником Димкой. В многодетной семье Шемякиных Димка был старшим из пятерых. Надежда и опора… Ему уже никогда не исполнится двадцать шесть. Вспомнился Бертольд Брехт: «Несчастна та страна, которая всё время нуждается в героях». Сказано о довоенной Германии. Но и про нас.
    Однако, живому о живом. В Усановке навстречу Каталымов. Мужику под семьдесят, бежит на свою, «Динамовскую» базу, где он, кажется, до сих пор директорствует. Напомнил, чтобы я готовился к празднику. В дни города будем отмечать и пятидесятилетие псковской гребли. В далёком пятьдесят первом Партия постановила, что на Олимпиаде в Хельсинки должны выступить гребцы в байдарках и каноэ.  Сказано - сделано. Культурные Чехи помогли Союзу лодками и тренерами. Лыжников, шлюпочников-народников и прочих спортсменов второго состава посадили в хрупкие лодки. Среди первых в каноэ были и наши сегодняшние земляки – ныне семидесятилетние ветераны Котырев, Каталымов, Иголкин. Новый вид спорта не зачах после Олимпиады. Псков, Калинин - Тверь, Великий Новгород, Горький - Нижний Новгород.  Гребные базы открывались  по всем русским рекам.
     Дома умылся, перекусил, передохнул. Ещё не вечер. Отдыхать, так отдыхать. В семнадцать ноль-ноль тренер - Владимир Николаевич Лудилин открывает эллинг. Регулярные тренировки на воде мне уже не по плечу, возраст не тот, да и роскошно это слишком, по нынешним временам, но изредка душу тешу. Поначалу, уйдя из серьёзного спорта, совсем в лодку не садился, чтобы не расстраиваться, всё-таки бывший мастер. Профессионалов у нас в советские времена не было, но любители вкалывали, совмещая тренировки, работу, часто и учёбу. За ошибки расплачивались дорого. Большой спорт - жестокая и азартная игра, часто несовместимая с расчетливой заботой о своем здоровье. Проигравшим в нём не место. Я рано слетел с дистанции. Стал мастером спорта в восемнадцать. Четыре сезона удавалось успешно выступать за область, Спартак и Россию. Завод, заочный политех, ежедневные тренировки…  Хотелось успеть и успевал, кажется, везде. Но споткнулся. Сердечный доктор Надежда Константиновна Калинина, подлечив, выписывая из больницы, рекомендовала образ жизни: «Спорт? Ни в коем случае. Максимум - зарядка по радио. Учёба? Желателен перерыв. Девушки? Надо пока воздержаться…» Инвалид?
    Доктор, к счастью, ошиблась. Спорт калечит, спорт и лечит. Спорт и помог восстановить здоровье. Но лучше это назвать уже как-то по-другому. Спорт - это когда тебе платят за достижения и победы. Физкультура - это когда ты платишь за возможность заниматься, поддерживать и укреплять своё здоровье.
     Пусть на год позднее, диплом инженера получил. Армия. «На что жалуетесь? - Жалоб нет. – Годен без ограничения». Служил на севере, в атомном подводном флоте. Это сейчас, если не закосил, то Лох. Тогда, если не отслужил, то не мужик. Жена. Трое детей. Девчонки уже взрослые, но сын - «дитя перестройки». Во многом ради него и форму поддерживаю. С младшим братом в одной лодке выступить дальше первенства области не пришлось. Разница в возрасте, интересы команды. Зато с сыном, 52 и 12 - чем не напарники? Но сегодня иду в одиночке, мальчишка в оздоровительном лагере.
   Лодка гладко режет воду. Для тех на берегу, кто не понимает, в лодке мастер. Жара. На голове панама, похожая на колпак. А на базе соревнования академистов. Юношеское первенство России. «Вам не больно на одном колене?» - спрашивает девчушка с академички, явно заигрывая. Снимаю колпак. Голова седая. Девчоночка тушуется: «Извините, мы не кто-нибудь, мы третьи призёры России». Не хвастаю титулами тридцатилетней давности. Выношу лодку. Как раз на воду выходит младший брат. С ним сегодня Дядя Фёдор - Владимир Фёдоров и Валера Петров, мастера спорта. Всем под пятьдесят. Повезло брату. Трое Псковичей - напарников, и все трое до сих пор не расстаются с веслом.  Генерал, так в молодости звали тренера, тоже один из напарников брата Коли, показывает своё хозяйство. Современных лодок в эллинге нет, лет пятнадцать уже не на что покупать. Но то, что осталось от былых времён поддерживается в порядке, благодаря, в основном, золотым рукам самого тренера. В эллинге тесновато, но уютно. Перекладины, брусья, гантели, штанги, тренажёры вполне современного вида, почти всё импровизированное, самодельное. Бедновато…
    Как-то разговорился с Валерием Александровичем Прокопенко, тренером девчонок - академисток, поинтересовался и тем, о чём не принято спрашивать. Заслуженный тренер Союза, почётный гражданин города и прочая и прочая со всеми надбавками получает не больше квалифицированного рядового рабочего на заводе. Не жалует родина и город своих героев… Так и Генерал -  последний и единственный в области тренер по каноэ. На работу ходит потому, что не может иначе. - Платят? - Платят…- А чем живёшь? - Дом, огород, руки… - Надо тебе подогнать в ученики пару детишек новых русских, тогда, глядишь, и лодки современные в эллинге появятся. -  Не думаю, лодки покупать это не мартышек в шампанском купать. Да, пока не в лодках и дело. Начинать можно на старых краснодерёвых стрижах и на фанере. Не идут ребята в греблю. Хотят всё и сразу, а здесь пахать надо…- пока ещё научишься. 
   Вспоминаю дела тридцатилетней давности. Казалось, не было в Пскове мальчишки или девчонки, хотя бы раз не севших в спортивную лодку. Вид спорта демократичный и доступный.  Брали всех. Половина уходила после первых купаний - тренировок. Каждый третий из оставшихся доходил до второго разряда. Человек пять становились перворазрядниками. Один, много - два из сотни выходили в мастера. Такова неумолимая статистика тренерской работы.
    Сегодня на базе явный  недобор. Этот рассказ я  пишу с тайной целью. Вдруг, кто-нибудь из мальчишек или девчонок, прочитав, решит попробовать свои силы на воде. Занятия для будущих мастеров и не только, как и в старые добрые времена бесплатные. Приглашаю. Уходя домой, я читаю надпись в эллинге на старом фанерном щите: «Хочешь быть сильнее втрое - занимайся на каноэ».
   
                «Псковская Правда», г. Псков, июль 2001 г.         
                (опубликовано в газетном, сокращенном варианте)

      1. Первый тренер

      На большой перемене учитель физкультуры Афанасий Андреевич Шелест пригласил меня зайти в раздевалку спортзала. Там уже было полно своих, восьмиклассников. И сидел чужой человек. На пиджаке матово серебрился и тускло алел значок Мастера Спорта СССР.
-    Я, тренер по гребле на байдарках и каноэ, Виктор Павлович Сапожников, приглашаю вас сегодня на тренировку.
      Вечером в спортивном зале четырнадцатой школы, что на Завеличье, собралось человек двадцать. Почти все из нашей, привокзальной, железнодорожной, сорок седьмой. Больше мальчишек. Но были и девчонки. Переоделись. Минут пять побегали кругами по залу, минут десять помахали руками и ногами, отжались от пола, кто сколько может. Наклоны, приседания. Позже узнал, что это называется ОРУ - общеразвивающие упражнения. Размялись, разбились на три команды и поиграли в волейбол. Потом опять немного побегали - замялись. Самое приятное - горячий душ после тренировки. В нашей сорок седьмой душевых при спортивном зале не было.
     Неприятное началось на следующий день, в школе. Всё тело ломило и тянуло. Казалось, живого места не было. Непонятно, и даже страшновато. Оказалось, не только у меня. Афанасий Андреевич успокоил:
« Мышечная радость», - это вы впервые хорошо поработали. Пройдёт». - Ничего себе, «радость»…
    На вторую тренировку на водную базу на берегу Великой пришла от силы половина. Переоделись. Пробежали потихоньку километра три до Ольгинского моста (он тогда назывался по-другому) и обратно. Снова помахали руками, наклоны, приседания. Потом перекладина. Еле подтянул себя пару раз. Лёгкая штанга, гребной бассейн - два бетонных корыта с лодками на шарнирах. Байдарка, каноэ. Академичка в третьем корыте. Каталки - сиденья на борту, вёсла гребут - гоняют воду в бассейне.
     В гребном бассейне уже и разделились. Произошло это как-то незаметно. Одноклассники Толик Степанов - Стёпа Длинный и  Валерка Васильев взялись за весло - лопату, сели в каноэ. Я выбрал байдарку.
    Кризис для меня наступил на третьей тренировке. Погода, как часто бывает в начале декабря, выдалась пасмурная, влажная. Снег под ногами - мокрая тяжёлая каша. Дистанция кросса побольше. От базы вдоль Великой, вокруг башен Кремля и дальше, от устья вверх вдоль Псковы. Километров пять - шесть. Когда бежали уже по Летнему саду, меня совсем скрутило. Заболело в правом боку. Слабее всех? Потихоньку, но бегу. Последний. Рядом оказался тренер. Виктор Павлович специально для меня приотстал.
-    Не расстраивайся. Я хуже начинал. Из тех, кому трудно вначале, чемпионы и выходят.
Не поверил. Но,  полегчало.
Со штангой проблем было меньше. Ободрённый, я уже особо не стеснялся. И только, оттаскав очередной подход, становился к стенке, чтобы, когда уже совсем потемнеет в глазах, не упасть случайно, а тихонько сползти вдоль стены - присесть.
Зачем насиловать себя? Можно было уйти, что большинство и сделали. Но тренер был рядом. Иногда и нагружался, тренировался вместе с нами. После тренировки, в общей раздевалке, я останавливал взгляд на ладном атлетическом торсе, на тяжёлых, привыкших к физической работе руках: «И я могу стать таким же».
Месяца через два, уже в середине зимы, в спортивном зале стал появляться напарник Виктора Павловича, Валентин Михайлович Тимофеев. Костыли. Нога в гипсе. Перелом был сложным.  Бегать он пока не мог, но уже начинал потихоньку шевелиться. Штанга, жимы лёжа и тяги на скамейке, перекладина, ОРУ. Через пару недель гипс сняли, и мы узнали, что Валентин Михайлович, Тимоха и есть наш постоянный тренер. Напарник, подменяя его на время болезни, набрал для друга группу из нас - новичков. Потом ушел в мастерскую. Виктор Павлович по специальности столяр - краснодеревщик работал  на базе мастером по ремонту лодок.
Не сразу, но получилось так, что мастерская стала местом, куда и я заходил часто и с особым удовольствием. Не только смотрел, как работает мой первый тренер, но и сам брал в руки инструмент. Мастер не препятствовал. Позже, когда я и сам стал мастером, на сборы и соревнования всегда брал с собой клей, сапожный нож, рубаночек, резину от старых велосипедных шин - вместо струбцин, лечил наши вёсла и лодки.

Ледоход ждали с нетерпением. И вот, в середине апреля Великая вскрылась. Дня через два-три в солнечное воскресенье первые лодки вышли на воду. Саня Наместников в байдарке, ровесник, но у него уже первый разряд. Тимоха, Сапожников, Валентин Романов - тоже Мастер спорта - в каноэ одиночках. Вышли, но много не прошли. Это с берега кажется, что вода чистая. А когда ты в лодке, то все льдинки твои. Того и гляди, нос лодки разобьёшь или фанерный борт пропорешь. Настоящие, большие тренировки начались только через неделю после ледохода.

Майская демонстрация. Спортивная колонна. Обещали всем новые спортивные костюмы, которые только начала выпускать Печорская фабрика. Хлопчатобумажные, но с воротником отложным, машинкой-молнией и узенькими вшитыми лампасами. Совсем как шерстяные олимпийки и всего по шесть с полтиной. Мечтал. Но костюмов на всех не привезли. Среди тех, кому не досталось, оказался и я. Но в спортивной колонне шёл. На свою старую синюю рубаху нашил выданный спартаковский ромб - эмблему и даже нёс флаг, рядом и вместе с Саней Наместниковым. Торжественная радость посвящения - приобщения. Недостающие костюмы довезли и продали нам позднее.

Третьего мая. Открытие летнего сезона. Первые соревнования. Пока не для нас. Но мы уже знаем чемпионов местного масштаба. До этого я только видел их портреты на стенде Доске Почета напротив  Дома Советов. А сейчас они рядом.

Первые майские тренировки на воде. Байдарка оказалась непослушной и вёрткой. Хорошо тем, кто сразу начал в двойке. У меня напарника не оказалось. Вовка Чариков с другом Джоном - Юркой Николаевым, пусть они и на год моложе, но давно уже обследовали в двойке все окрестности и вверх и вниз по течению, а я еле-еле тилипаюсь вдоль берега. Время от времени оверкиль - незапланированное, но вынужденное купание. Подогнал лодку к берегу, отлил воду, снова сел…

К концу сезона мои ровесники ребята каноисты уже участвовали в первенстве Росспартака по младшим юношам. И… выиграли. Одноклассник Валерка Васильев в двойке с Толиком Яковлевым стали чемпионами. Небольшого роста, но ладно сбитые, сильные от природы ребята. Хорошее начало. А я за лето только-только научился более-менее управляться с байдаркой…
В Пскове открылась школа высшего спортивного мастерства по гребле на байдарках и каноэ. Валентин Михайлович, к тому времени он уже достаточно проучился на заочном в институте имени Лесгафта, стал тренером в ШВСМ.  Я в группу не попал. Минимум - второй разряд. Тренером в детской спортивной школе, где мне надо было продолжать заниматься, была мастер спорта по гребле на байдарках Валентина Пономаренко, но тренера и ребят менять не хотелось. Мама расстроилась не меньше меня. Пусть я не добился в первый год успехов, но за лето окреп, выровнялся и, самое главное, при постоянном деле. Решили идти на базу вместе. Разговор с Валентином Михайловичем оказался коротким: «Хочешь заниматься у меня - переходи в каноэ».
Опять всё заново. Но уже по другому. Валентин Михайлович, взяв меня в Школу Высшего Спортивного Мастерства «авансом», как бы разделил со мной  ответственность за моё спортивное будущее.

Гребля может и не так интересна и многообразна как игровые виды спорта, фигурное катание или гимнастика. На весле в каноэ  при правильной технике до сорока килограммов, протяжка - полтора метра, темп до шестидесяти гребков в минуту. Мощность — до одной лошадиной силы. Две минуты на пятисотке и семь тонн перелопачено. Сила и выносливость. И постоянная работа над техникой. Пока кости не окрепли, гребца умный тренер раньше времени форсировать не будет. Иначе спалишь досрочно.

На весенних каникулах поехали на сборы в Тарту. Лёд на быстрой Эмайыге - Мать реке сходит рано. Я тренируюсь в двойке с одноклассником Толиком Степановым - Длинным Стёпой. Он и, правда, похож на Михалковского дядю Стёпу. Ростом на полголовы выше меня, и смотрит на меня как старший, немного свысока. Да он и на самом деле старше. В нашем классе недавно. Отец военный, переведён в Псков из Германии. На обеих руках у Толика шрамы. Во время учений, когда гарнизон уехал на полигон, и охрана военного городка была ослаблена, в жилые дома ворвались бандиты. Детей и женщин привязали к кроватям, перерезали вены и так и оставили. Успели спасти. Но, не всех. Говорить про это во времена «Дружбы народов» было не принято. Кроме Толика в семье и младший брат, Саня. Он тоже учится в нашей сорок седьмой, в одном классе с моим братом.  Год в байдарке для меня не прошел даром. В двойке я сижу довольно устойчиво, за неделю тренировок на сборе ни разу не выпал из лодки.

Юношеская товарищеская встреча в Талине (как сейчас пишут в Таллинне). Первые соревнования на выезде. В Талине до этого я не был. Вышгород, золотые рыбки во рву вокруг замка. Знаменитый Таллиннский  зоопарк, действительно больше похожий на парк, а не на тюрьму для зверей. Чистота. Непривычно чинные ровесники. В школе  и по городу ходят в галстуках, в столовой едят ножом и вилкой.
В команде я запасной. Тренер Валентин Михайлович, взял меня под свою персональную опеку. Шли тысячу, второй Псковской лодкой. Дистанция на загородном озере. Перед стартом вдобавок к обеду съел творожный сырок, уж больно вкусным показался. Ветер и боковая зыбь. Метров за сто до финиша выпал из лодки. Толик мужественно балансировал рядом, пока  не подъехал катер и вытащил меня из воды. Вода была холодновата, наглотался сгоряча и на всю жизнь запомнил вкус того предстартового сладкого сырка.

Ребята приходили и уходили. Ушел и длинный Степа. У него оказались больные почки, и врачи не разрешили ему большие нагрузки. Но костяк Тимохиной группы, во многом благодаря тренеру, мягкому и человечному, немного мечтателю, - мальчишки в каноэ, девчонки в байдарке, остался. Я постепенно втянулся в серьёзные тренировки. Мы не только вместе тренировались, появлялись общие дела, проявлялись и общие интересы, возникало то, что сейчас называется клубностью (клуб, клубок).


    2. Датская лодка

    Она появилась в эллинге весной накануне Олимпиады в Токио. Нечто необычное, непохожее на те лодки, что уже стояли на стеллажах. И цена была необычная. Всего девяносто рублей, но валютных, золотых. Говорили, лодка получилась такой как бы случайно. Французы, совсем не гребцы, - французы никогда не блистали на водных дорожках, - из какой-то автомобильной лаборатории, ради интереса, может даже и не спортивного, просчитали динамику лодки на ЭВМ, продули модель в аэродинамической трубе и получили ни на что не похожие по тому времени обводы.
   На верфи спортивных лодок, принадлежащей принцу датскому, увидев модель, удивились, но сделали лекала, не отступая ни на йоту от расчетных обводов дилетантов-французов.
   Покупатели на необычный товар в очередь не встали. Две из четырёх изготовленных лодки купил по дешёвке Советский Союз. Одну отправили в Калинин на Волгу - Тверцу, вторую распределили в Псков, на Великую. Наши чемпионы России Валентин Тимофеев и Виктор Сапожников испытали двойку. Поначалу не покатило. Лодка оказалась слишком строгой и вёрткой. Да и понятно. От того, на чём тогда гонялись, она отличалась обводами как современный реактивный перехватчик от ястребка времён войны. Мастер - краснодеревщик Виктор Сапожников приклеил к лодке киль, благо правилами не возбранялось. Стало попроще. Лодку «приручили», привыкли, потом и киль срезали. Так псковские мастера стали хозяевами одной из первых в союзе краснодерёвой суперлодки.

    Сезон для Псковичей был удачным. В то время моста через Великую выше Покровской башни ещё не было. Слабое течение равномерно несло воду, что у берегов, что посередине реки.  Гребных каналов тогда, считай, не было. На небольших озёрах гонкам часто мешал ветер. Дистанция в центре города на Великой считалась одной из лучших в Европе как по равенству условий по «водам» - дорожкам так и по зрелищности. Первые международные на Великой случились как раз в олимпийский год. В каноэ заметны были Венгры, Румыны, Немцы из ГДР. В составе команды Дании приехал и Их Высочество байдарочник Принц Датский. Блистали имена Антонины Серединой, Нины Грузинцевой, нашей Валентины Пономаренко, уже тогда знаменитой в будущем чемпионки трёх Олимпиад Людмилы Пинаевой.
   Чемпионат Российского Спартака проходил тоже на Великой. Запомнились имена наших чемпионов Гриши Николаева, Анатолия Ногинтова, Олега Ветрова, Михаила Фомина. Почти ровесники, на два года постарше меня, Анатолий Костров и Саня Прокофьев, выиграв в байдарке - двойке, стали мастерами. Чемпионками в двойке и мастерами стали начавшие вместе с нами Таня Баранова и Ленка Леонова из нашей школы, только на год старше меня.  Севу Иголкина прочили в олимпийскую сборную. Но в Токио четвёртым номером поехал москвич Иван Виноградов, отодвинув не слабо ехавшего напарника. Тонкости отбора в команду не всегда понятны непосвящённым. Сапожникову и Тимофееву Росспартак  покорился. Десятку шли при свежем ветре. В низкую лодку потихоньку набрызгивалась вода. Через пару кругов начались неприятности. Кое-кому приходилось и причаливать, отливаться. Наши земляки шли на датской лодке. После поворота на последний круг притормозили, и Тимоха выдернул из лодки пару тяжёлых, пропитанных водой поролоновых ковриков. Снова сухие и лёгкие.
     Сделать дубль на большой России мои тренера не смогли. Что-то у наших мастеров не заладилось. Виктор Павлович решил «завязать» и окончательно ушел в мастерскую. Пришлось Тимохе - Валентину Михайловичу  искать другого напарника.    На следующий год он пытался вывезти в мастера пришедшего с лыжни Виктора Калашникова. На Росспартаке шли десятку. Погода свежая. Волна. Первый поворот на ветер прошли недурно, без столкновений - завалов и среди первых. Второй поворот, как раз напротив базы, сложнее, от ветра. Здесь многое зависит от сидящего первым левака - загребного. Не вписались, - Калашников ещё не научился премудростям поворотов, - и сразу проиграли. Дальше - хуже.  Еле-еле попали в призы. Мастера в двойке давали только за первое место. Калашников решил пробиваться в одиночке. На следующий год Ветеран - так его стали звать за почтенный возраст, стал чемпионом Росспартака на самой трудной дистанции - в одиночке на  десятке и получил заветный серебряный квадрат. Через пару лет попал в сборную и стал МСМК, вторым в Пскове после Севы.  Но датская двойка надолго осталась без постоянных хозяев.





     3. Начало

    Десятый класс. Последний год в школе. Перед новогодними каникулами классный руководитель, Тамара Тимофеевна пригласила на разговор:
-   Володя, мы тут посоветовались, ты можешь закончить школу с медалью. Но для этого надо посерьёзнее учиться и бросить твои тренировки.
 -  Тогда это не для меня. Да и зачем мне медаль? - Действительно, как-то неожиданно. В старших классах учился я хорошо и уверенно, но отличником не был. Даже на доске почета ни разу не висел.
-    Тебе-то может и не надо, но маме будет приятно, - нашла, что сказать классный руководитель.
-     Ну, если маме…

      Тренировки я не бросил. Занятия спортом уже к десятому классу приучили бережно относиться ко времени, беречь часы. Но где-то внутри обозначилась ещё одна цель. В школе оценки  стали лучше. Это уже не только моя заслуга. Учителя всё-таки начали выделять меня как потенциального медалиста. Хорошие оценки - как должное, за плохие - укоризна. Глаза не собачьи, поневоле будешь стараться.

      Май. Жара, но вода ещё холодная.  На тренировке десятка уже не расстояние. Вверх по Великой, до устья Черехи, вокруг безымянного острова и обратно. На повороте  вывернулся. Плыл и толкал лодку до берега, метров пятьдесят. Отжал одежду. Пока  в мокром спортивном костюме догрёб пять километров до базы, обдуло свежим ветерком. Закашлял. Дня через два прихватило спину. Еще через день отнялись ноги. Доползти до туалета – целая проблема. И всё это за две недели до экзаменов. Страшно. И стыдно. В школе подумали, что я испугался экзаменов, пошел на освобождение по здоровью. Накрывалась плановая медаль.
Вызвали доктора. Посмотрела, послушала. Успокоила: - Это даже не радикулит, это просто радикулитное явление. Через неделю будешь на ногах. - Доктор не обманула. Дня три приезжала медсестра, делала уколы дома. На четвёртый день я добрался до поликлиники на своих двоих. Уколы, процедуры. Спина болела, но всё двигалось и работало. Дней через десять вышел и на воду. Экзамены сдавал, но тренировки не пропускал. Одно другому не мешало, и даже помогало. В восьмом классе первый экзамен для меня был потрясение, шок. В десятом я как бы становился на старт. Волнение было, но прозвучала команда, и ты, забыв про всё лишнее, просто работаешь, показываешь, что ты можешь. Медаль в школе я получил. Но спина так и осталась слабым местом. Любая простуда, пока не научился себя беречь, кончалась осложнением –  жестоким приступом.   
 Ни в какой институт я не поехал, чувствовал себя не очень на высоте, да и маминых денег было жалко, точнее, их у мамы просто не было. Конкурсы в том году во всех институтах были в два раза больше; в один год школы выпустили и десятиклассников и одиннадцатые классы - двойной выпуск. В военное училище, хотел в Саратовское, ракетное, направление не дали в военкомате. Какой-то военкоматский майор, посмотрев на зубы, сказал, что с такими зубами в офицеры не берут. Было бы к чему придраться. Просто в тот год в военные училища охотнее брали после одиннадцатого класса, и служака перестарался. Остановился я на своём   вечернем политехе. Сразу устроился и на работу. Думал я, что на следующий год, посерьёзнее подготовившись, попробую куда-нибудь перебраться. Были мысли о физико-техническом институте в Москве,  но Тамара Тимофеевна при встрече, с некоторым разочарованием, сказала:
-     Раз свой спорт не бросил, никуда ты теперь не поедешь.

В сборную области по юношам я попал, но первые соревнования на выезде ни побед, ни удовлетворения не принесли. Чего-то мне явно не хватало. К тому времени и Всеволод Иголкин,  заканчивая активные выступления, набрал группу и стал работать тренером.  Валера Велигура - ученик Иголкина. Младше меня, не отличающийся ни ростом, ни особыми физическими данными, он быстро освоился с лодкой и стал выигрывать не только у ровесников, но и у ребят постарше. Присматриваюсь. Гребок у него построен совсем не так, как учит нас Тимоха. В начале различий нет, но в конце, он не доводя весло до бедра, раньше вынимает его из воды. И темп выше и подруливание, в одиночке  гребут с одной стороны, но лодка должна идти прямо по курсу, происходит как бы автоматически, при выносе весла. Поговорил с ним. Валерка темнить не стал. Говорит, Сева так специально учит. Стал пробовать. Получилось. Дальше над техникой стал думать сам. Тогда технику перенимали по редким черно-белым фотограммам. Череда неподвижных последовательных снимков. Даже фильмов не было. Теория гребли тоже ещё не оформилась. Да и кто теоретики? В основном это те, у которых своя спортивная карьера не состоялась. Надо думать самому. В конце лета в одиночке выиграл даже у более сильных ровесников. Сезон закончил с первым разрядом.
Начался учебный год в институте. О продолжении тренировок в группе нечего и думать. Валентин Михайлович, он тоже доучивался заочно, только в институте физкультуры имени Лесгафта, составил для меня индивидуальный план. Кое-что я добавлял сам. Как-то перед нами, молодыми выступили Григорий Васильевич Николаев с напарником Анатолием Ногинтовым. Они летом снова стали чемпионами РосСпартака, подтвердив звание Мастеров Спорта. Гриша работал тренером, и, хотя  учился заочно в институте физкультуры, времени для тренировок ему хватало. Ногинтов к тому времени уже был директором химчистки. Он в своём выступлении подчеркивал важность утренней зарядки. И к порядку приучает -  волевая подготовка и, что немаловажно, дополнительный объем работы, что для занятого человека немаловажно.

Среди моих ровесников выделялся Саня Наместников. Тогда только-только ввели звание КМС - кандидата в мастера спорта. Первому из Псковичей это звание присвоили байдарочнику  Наместникову. Носил он его недолго. На следующий год, став чемпионом России, он стал и Мастером Спорта. Ещё через пару лет МСМК. А пока, тренировки, иногда до крови из носа, зарядка каждый день и неустанные эксперименты над собой, над снаряжением - форма весла, особый слайд - сидение байдарки, поиски оптимальной техники. Подружились, Саня оказался простым и интересным, много успел узнать, до многого дошёл сам. Одно время начал я бегать с ним вместе на зарядку, но быстро понял, что по утрам надо быть особо осторожным с интенсивностью. Утренняя зарядка - дело сугубо индивидуальное. Ты ещё не совсем проснулся и если кто-то, более сильный, навязывает тебе свой темп, недолго незаметно и перебрать - перетренироваться. От Сани я как бы отошел, но он так и остался для меня, да и не только для меня, идущим впереди.


Первый самый трудный, как мне тогда казалось, год в институте я выдержал. Зимняя сессия была сдана на отлично. В школе я в отличники не лез. Но, всё-таки, медалист. Совсем приготовился к роли отличника и в институте. Дни складывались напряжённо. С шести до семи - зарядка, к восьми - на работу, потом сразу на тренировку, с тренировки бегом на лекции. На третий этаж иногда поднимаешься с трудом. Самое тяжелое - борьба на лекциях со сном. В выходные - полегче. Те же тренировки, потом читальный зал в библиотеке. В воскресенье постановил, после пятнадцати ноль - ноль - личное время. Кино, иногда и театр. Редко, очень редко выбирался и на танцы. Танцевать толком так и не выучился.
На неделе мне чаще всего приходилось тренироваться в одиночку. После работы бегом на водную базу. Километров пять-шесть кросс, минут пятнадцать ОРУ (общеразвивающие упражнения), перекладина, отжимания от пола, штанга. За час-полтора нагрузишься и в институт успеваешь.
И в свободные от институтских занятий вечера чаще всего один. Зачем идти на базу, если можно и кросс и лыжную тренировку начинать прямо от порога дома. И расписанием не связан, и время экономишь. В одиночку тоже своя прелесть:  бежишь и думаешь о своём. Привык. Мысли, как правило, лёгкие, конструктивные. Иногда и институтское что-то на бегу проработаешь. Иногда по заводским делам что ни будь дельное родится. Притом в голову приходит как бы само по себе. Иногда даже и не верится, кажется само, без труда родилось. На следующий день на работе проработаешь: всё верно. С годами я уже перестал удивляться. За кажущейся лёгкостью окончательного решения, чаще всего долгие часы предварительных раздумий. Через много лет, уже в Крыму, меня удивил один из пожилых рабочих – строителей. « - Люблю рыбалку. На берег ставка придёшь, удочки закинешь и своё кино крутишь.  – Как это?  - Ну, я же сам себе интересен».  Вот и у меня на тренировках в одиночку «своё кино».

Летняя сессия подкатила незаметно. Высшая математика. Экзамен принимала Лидия Николаевна Углова. Год назад, промучив меня минут сорок у доски - это называлось собеседованием с медалистом, она, поставив пятёрку, благословила меня на учебу в институте. Но, не забыла. В этот раз к экзамену я не смог серьёзно подготовиться, был не на высоте. Посетовав на спорт, который по её словам, мешает мне реализовать потенциальные способности в полной мере, она вкатила мне трояк, заявив при этом, что другому, но только не мне, за такой ответ могла бы поставить и четвёрку. Лестно, но трояк в зачетке остался почти единственным за всё время учёбы. Через пару дней надо ехать на соревнования, а у меня ещё английский не сдан. Пробую досрочно. День и ночь долблю словарь. Сдал. Сделал выводы на будущее. Зимнюю сессию - работать в полный напряг, весеннюю - по мере возможности. Досдавал весенние хвосты по осени, после окончания спортивного сезона. Раздражали байки про спортсменов, которым за так ставят оценки в институтах. Среди моих знакомых я таких,  что-то не встречал.  Терпят хвосты, предоставляют отсрочки - верно. Да и то, если ты учишься на дневном. Но это, пожалуй, единственная льгота для профессионалов, которых упорно называли «любителями».
К концу лета раскатился. К этому времени у меня появилась и личная лодка. Из старой «фанеры» одиночки Виктор Павлович сделал нечто похожее по обводам на датскую лодку. Сначала на ней ходил мастер спорта Валентин Романов.  Все почему то называли его Аркахой.  После Романова Валерка Климов. Постарше меня. Он работал мотористом на базе. Поехав в свежую погоду на рыбалку на озеро, Валерка пропал. Где-то через неделю сначала нашли прибитую к берегу перевернутую Казанку, потом и Валерку. Старая одиночка, «пятерка» по бортовому номеру, на которую никто не претендовал, осталась мне. После нескольких тренировок на Валеркиной лодке я понял, что у Сапожникова получилось чудо.  Лодка, очень отзывчивая и требовательная, вела себя как живая: на ней просто нельзя было неправильно грести, она дисциплинировала меня.
Первенство области в сентябре. На тысяче - километр в одиночке по мужикам я, неожиданно для всех пришёл вторым, после Севы. Ветеран, Виктор Калашников мне проиграл, был третьим. Ажиотаж. Кто-то сказал что-то обидное для Калашникова. Двадцатипятилетний «Ветеран» обиделся, как часто бывает в таких случаях, немного не по адресу:
- Ты у меня, Вася, чего бы мне это ни стоило, больше никогда не выиграешь. - Слово своё он сдержал. Мастер спорта Международного класса Виктор Калашников ни разу не проиграл мне на водной дорожке.
Десятку на области я шел в двойке с  тренером, Тимохой. Лидировали со старта. Чемпионами стали без особого напряжения, повороты выкладывали по циркулю, вторую пятерку шли фактически одни. Соперники, кстати, все по возрасту мужики, приотстали. По ходу было время даже для урока, точнее - беседы. На всю жизнь запомнил, что такое добрый и надёжный напарник за спиной. После вручения призов получил ещё один подарок, от тренера. Он торжественно передал - подарил мне свое спецзаказовское весло - тогда ещё редкую «ложку», объявив, что это была его последняя гонка. По окончании сезона на спортивном вечере мне, как и Ветерану - Калашникову, вручили значок кандидата в Мастера Спорта СССР. По тем временам для гребца  семнадцати лет это считалось неплохим достижением.
 
4. Напарник

     После Длинного Стёпы меня посадили в двойку с Валеркой Ивановым, Порховским. В Порхове, на Шелони я ни разу не был. Но там тоже тренировались гребцы. Сарайчик - что-то вроде эллинга, он же и раздевалка, несколько лодок. Вот и всё. Порховские ребята приезжали в Псков на соревнования и попадали в юношескую сборную области. По старшим юношам Володя Пивоваров в одиночке даже был лидером. Запомнилось, как провожали парня в армию. Рослый, стройный, он поехал служить в Ленинградскую роту почетного караула. Туда брали только с ростом метр восемьдесят пять. Тренировался в двойке с Валеркой я только на сборах, накануне соревнований.
        Юношеское первенство России в Казани, 1966 год. Казанский Кремль, одновременно чем-то похожий и на Московский и на Псковский, только собор пониже и стены,  даже не запомнились. Купались на Волге, вода с запахом бензина. Казанка, тоже река, что-то вроде нашей Псковы. Водная база на озере Кабан. Но там не купались. Вода перегретая, цветущая. И рыбка, уклейка стаями по поверхности, часто и в лодку запрыгивала, сплошь солитёрная. Впрочем,  местные ловили её на удочку.
    Перед поездкой нам выдали Печорские спортивные костюмы, хлопчатобумажные, но с отложным воротником на молнии и лампасами. Саня Наместников вырезал из тонкого белого войлока буквы «Псков» и нашил на спину. Получилось неплохо. Войлока хватило на всех. Единая форма.
    Вечером гуляли в  городском парке Казани. На центральной аллее автоматы с газировкой, за три копейки. Трояки были, но скоро кончились. Кто-то стукнул по автомату, стакан наполнился. Стукнул и я, газировка полилась, да не один раз. Попили, и мы и девчонки. Пошли дальше. Чья-то сильная рука придержала меня за локоть. Оглядываюсь, милиционер, старший лейтенант. Идём вместе. Товарищи как-то приотстали. - Ну, что делать будем? - Не знаю, -  идём дальше. Никуда и не денешься, с визитной карточкой на спине.  Поговорили. Уже у ворот парка: - Запомнишь? - Запомню. - Тогда, иди. - Запомнил.  Такой разговор запоминается сильнее наказания. И вспоминается всегда вовремя.
    Выступили слабенько.  Псковские не блистали. Мы с Валеркой еле-еле попали в финал.
 
  Про это надо ещё написать:
    Славик Новиков и Ко. Спортивный лагерь (уже не для меня). Близняшки Худевичи Танечка и Людочка. Закрытие сезона. Клубность. «Отдых» в межсезонье. Бенедиктин. Розочки под балконом.
  Новый год. Танечка Баранова – Чернова, Диденко.  Юрик Веселов. Случайный нокаут. Меня «заказали».



   Сезон 1967 года. Десятиклассникам выпуска 1966 разрешили участвовать в спартакиаде школьников России в Ленинграде. Выступаем снова в двойке с Валеркой. Полуфинал прошли нормально. До сильнейших нам далеко, но в финале на России - это тоже неплохо. Финальный заезд. Со старта пошли неплохо. Но вторая половина дистанции что-то не заладилась. Ближе к берегу навстречу прошел буксир. Боковая волна. Крупная непривычная зыбь. Я выпал из лодки. Пока не подобрали на катер арбитров, вволю наглотался масла и Невской грязи. Финалисты, но чувствую себя виноватым. Я тогда ещё не понимал, что устойчивость первого номера в каноэ во многом зависит и от напарника, сидящего сзади.
    Выступления остальных ребят не запомнились. Чемпионом спартакиады школьников среди псковских в одиночке стал только уже признанный лидер в байдарке Саня Наместников. 


    Первенство Центрального Совета  ДСО «Спартак» по юношам в конце августа в Пскове. Готовимся в двойке.  Тренер сборной Сева, недовольный нашей лодкой, уже несколько раз предлагал мне сменить напарника. У него есть кто-то из «молодых». Мы с Порховским Валеркой действительно, ничего не добились. Но как сменить? Это для меня равносильно предательству. Всё решилось без меня. На сборе, за неделю до соревнований, пришел на тренировку и узнаю, что у меня уже нет напарника. Валерка Порховский сидит в двойке с Валеркой Псковским, моим бывшим одноклассником и однофамильцем, и выглядит очень довольным. Не чувствую себя преданным, спорт - жестокая игра, но меня оставили, считай, за бортом. Одиночку закрывал Валерка Велигура, вторым одиночником Сева меня, для него чужого,  заявлять не собирался. Что ж, остается одна эстафета?   
Волей - неволей, но Сева навязал мне нового напарника.
    Витя Соловьев, по возрасту ровесник. В секцию гребли пришел уже к Севе, года через два после меня, учится на дневном в индустриальном техникуме. До каноэ ходил в ДОСААФ, грёб на ялах, занимался подводным плаванием. Ему ничего не стоит в ластах достать дно в любом месте Великой. Чуть-чуть пониже меня, но даже потяжелее, идеальный кочегар на втором номере. Датская лодка, как-то так получилось, что мы сразу сели в бесхозную краснодерёвую, стала ровно стоять и пошла у нас буквально со второй тренировки. Через два дня прикидка. Валеркам проиграли меньше корпуса. Но я уже понял, что это первый и последний раз; больше мы им никогда не проиграем.
      Второй двойкой за команду Пскова на ЦС нас не допустили, только лично. Предварительный заезд выиграли без труда. Настроение на уровне. Вечером в столовой заметил яркие голубые глазки под черными бровками. Заметил не один я, девчоночка приглянулась и Валерке Васильеву. После столовой к Черниговским гребчихам подкатились вместе. «Ну, уж нет. Напарника увел, а здесь я тебе не уступлю». Полудетская то ли дружба, то ли любовь…
     Полуфиналы на следующий день. Старт. Не прозевали, снялись жёстко. Идём нормально. Нам, личникам, чтобы попасть в финал, надо и в этом заезде придти только первыми. Кажется, получается. Через пятьсот метров справа, мы идем по четвёртой воде, никого. Влево, на свою сторону,  мне смотреть неудобно, но глянул. По первой воде, под берегом вровень с нами Калининцы. Витя тоже их видит. Чувствую, на весле полегчало, напарник прибавляет. Я подхватываю кусок. Соперники проваливаются ещё дальше, но Калининцы держатся, как приклеенные. До финиша рубимся «нос в нос». На берегу рёв. Влево я уже не смотрю. Чувствую, что и напарник отдаёт всё, что у него есть. Два удара гонга слились в один. По времени - мастера. Но Калининцы сантиметров на десять впереди. В финале Валерки зарулились. В призы не попали.
     Потом ребята из Калинина признались нам, что выполняли установку тренера. Посмотрев на нас накануне на тренировке, перед полуфинальным заездом он предупредил своих: «Надо всё отдать. Кто выиграет этот полуфинал, тот и станет чемпионом».
    В эстафете Витя не участвовал.  Три Валерки и я.  Мы  вторые,  Калининские ребята и в одиночках нам пока не по зубам. 

5. Большой, Меньшой и Малыш

      Моего младшего брата мама ласково называла Малышом. Так прилипло и во дворе. Так его продолжали называть, когда он, через несколько лет после меня пришел на берег Великой и сел в каноэ. Он стал третьим каноистом по фамилии Васильев. С лёгкой руки одноклассника Валерки  Васильева меня стали звать Большим, его - Меньшим. Малыш остался до поры Малышом. 
     Брат Коля, почти на четыре года младше меня. Но на тренировки вслед за мной он стал ходить по возрасту намного раньше, чем я. Чуть-чуть, сантиметра на два,  пониже. Более уличный,  меньше комплексов и конфликтов со средой. Более развитый физически, он и на воде быстрее освоился. Уверенно занял место в юношеской сборной. А потом, на областных соревнованиях как-то даже и меня наказал. Не зевай. Всё складывалось ровненько. Но в десятом классе, на длительной лыжной тренировке брат неосторожно попил воды из родника на берегу Козляевки, что разделяет Корытовский лес на ближний и дальний. Двустороннее воспаление лёгких отбросило его назад на пару лет. Восстанавливался он долго и тяжело. В армию, спецназ в Промежицах, ушел кандидатом в мастера спорта. За два года армейской службы брат окреп и вошёл в форму. В школе уверенный троечник, но это не помешало ему во время службы, - Оказывается, я умный, и за что мне только двойки в школе ставили? - основательно подготовиться и через пол года после армии успешно сдать экзамены в Высшую Следовательскую школу в Волгограде. Там, совмещая учебу, тренировки, сборы и выступления в соревнованиях, уже за сборную Волгограда, он добился большего, чем я. Школа много значит.  В Волгоградский институт физкультуры, да и не только, охотно брали наших ребят. Оценки оценками, но, как говорил зав. кафедрой гребли и главный тренер сборной Волгограда и России Шубин,  тренер должен прежде всего знать, что такое весло.
Будущий тренер по каноэ Пскович Володя Лудилин и стал Волгоградским напарником брата, будущего следователя. Псковская двойка принесла немало медалей и призовых очков и сборной Волгограда и команде России.

     В сорок седьмой железнодорожной школе, где я учился с пятого класса, а брат с первого, тогда всё, и хорошее и не очень, делалось хором. В седьмом классе все ринулись в дом пионеров, в фехтование. Рапиру, шпагу, эспадрон - саблю я освоил. У меня получалось хуже, чем у развитых уличных ребят. Но ходил. Я был выше своих одноклассников, в фехтовании высокий рост при прочих равных качествах -  тоже преимущество. Тренер, Валерий Борисович, видя мои малоуспешные старания, несколько раз оставлял меня после тренировок, показывал специальные упражнения, развивающие реакцию и точность.
    Как то в школе, перед контрольной по математике, собрался классный «военный совет». Тон тогда в классе задавали уличные, ребята в общем то неплохие и интересные, но с математикой не в ладах. Решили прогулять, да ещё и все вместе. Я - против, о чем и сказал одноклассникам. Но большинство,… промолчало. Массового исхода не получилось. Контрольная состоялась, прогульщики получили заслуженные двойки. От меня как от «штрейкбрехера» отвернулись. Отвернулись не все. Большинство? От большинства ничего не зависит. Как правило, правит маленькая кучка. И если это спаянная кучка негодяев... Слово вроде бы грубое, а ведь перевод его "на русский" очень прост: делающие негодное.  Бойкот. После тренировки иду домой. Один. Товарищи приотстали. Догоняет Валерка: «Вася, постой». Неужели не один? Оглядываюсь. И по зубам. Не сильно, не больно, но от Валерки? Парень думающий, справедливый. Не ожидал.  Обидно.   Шагах в десяти от нас они, остальные мои одноклассники. Ждут, что будет. Отвечать не стал.  Утёрся. Ожидаемая драка не состоялась.
               Трудно у меня было тогда с этим делом. В раннем детстве, лет до трёх, я рос почти без ровесников, в детский сад не ходил. Может от этого и некоммуникабельность, застенчивость. После смерти отца в шестидесятом, наша семья - мама, я, и младший брат, он тогда только собирался идти в первый класс, переехала, точнее, вернулась из районного Острова в областной центр. Поближе к бабушке и сёстрам маминым. Мама переживала за нас, боялась конфликтов: «Пусть вас обижают, только вы никого не трогайте», - не раз повторяла она нам. Своеобразное психо-лингвистическое программирование. Сейчас это иногда называют и «зомбированием». Но без конфликтов в школе и во дворе не получалось, вынуждали и драться. Как это было страшно для меня. Боялся не боли, боялся нарушать «табу», запрет.
                И во дворе и в школе существовал, как, впрочем, и везде, определенный круг подстрекателей. Позднее, прочитав «Маугли» Киплинга, я про себя стал звать их шакалами. Они сами были и невзрачны, как-то мелки, если не ростом, то характером, слабы физически и ничего по жизни всерьёз не могли. Их почему-то никто никогда и не трогал: «На пустое место и собака не лает». Но они, как будто получали огромное удовольствие, «подрастали» в собственных глазах, когда удавалось поссорить, стравить друг с другом, в общем-то, нормальных, могущих  ребят.    
В фехтование ходить  я перестал, да и кружок наш распался. Вскоре ребята, забросив фехтование, ненадолго увлеклись боксом. Потом настала очередь гребли. Позднее класса с девятого сменились неформальные лидеры класса. Мальчишки частью отсеялись, ушли кто в другие школы, кто в ПТУ. В классе стали цениться и сообразительность и неплохая учеба, да и я, может благодаря постоянным тренировкам,  выровнялся и окреп. Пусть грудь и осталась такой же рахитичной и впалой, но раздались плечи, изменилась осанка. Даже кличку от девчонок получил "Квадратный Вова". Тренер, Валентин Михайлович, до службы и в армии был боксёром - перворазрядником. Был даже Чемпионом группы Советских войск в Германии. Занятия боксом и выступления на ринге ему пришлось прекратить из-за ухудшающегося зрения. Зимой на тренировки в зале он иногда приносил боксёрские перчатки и немного учил нас азам боксерской науки. Так, что, безнаказанно ударить меня было уже нельзя. Валеркин удар запомнил. Обиды не было. Наоборот. Я сознавал его некоторую подневольность. Он, наверное, тоже помнил. Пока жизнь не развела нас по разным дорогам, Валерка, до поры соперник в спорте, по жизни всегда был мне верный, настоящий товарищ.

  «Тимохин клуб» Спортивный лагерь. Славик Новиков. Близняшки Худевичи, Танечка и Людочка. Оглобля. Возвращённый долг. И урок на всю жизнь.  Я по жизни  не имею права быть трусом.


     Год зимней Олимпиады в Гренобле. Сборы в Тарту на школьных весенних каникулах. Я на денёк задержался, сдавал зачет в институте. Поезд Москва - Талин, в четыре утра во Пскове, рано утром уже в Тарту. В плацкартном вагоне почти пусто. Спать не хочется, присел с книжкой у окна. Уже на эстонской стороне в вагон вошла молодая компания, человек пять. Присели рядом. Эстонцы.  Обменивались между собой редкими фразами не по-русски - народ неразговорчивый, но, увидев стоящее рядом с моей сумкой весло, спросили: - Спортсмен? Как вас Швеция, всего восемь миллионов, а причесала. - Вас тоже. Мы живём в одной стране. - Оно и плохо. - Слово за слово, дошло до обидного. Вижу, проводница в третий раз мимо проходит и что-то показывает мне знаками. Потом подошла: - Ваша остановка. - Вроде бы рановато. - Но взял весло, сумку и за проводницей на выход. Посадила она меня в служебное купе: - Вот так на прошлой неделе у меня пассажира зарезали. Тоже всё с разговора началось.
     Через полчаса поезд остановился на вокзале в Тарту. Поблагодарил, пожелал доброму человеку счастливого пути. Иду по перрону, под впечатлением вагонного разговора. Утро, но пока темно. Морозец, снежок. Вдруг из-за киоска кто-то выскакивает. В одной руке у меня тяжелая сумка, в другой весло с подушкой под колено.  Я, отшатнувшись, поскользнулся, чуть на зад не сел. А это Валерка, не поленился, меня встречать пришел.


     Весенние областные сборы в Тарту на быстрой Эмайыге (по русски Мать - река).  Первые после открытия сезона соревнования на кубок Эмайыги, потом товарищеская встреча в Талине - занимали постоянное место в спортивном календаре псковских гребцов, считай, традиция.  То ли дружба, то ли ревнивое соперничество. В Тарту была сильная команда каноистов. Калашникову - Ветерану удавалось выиграть в одиночке. Мы с Витей в двойке чаще проигрывали. Тем дороже были победы. Зато в Талине на загородном озере даже на открытом первенстве Эстонии спортивное счастье чаще улыбалось нам.
    На сборах жили обычно в русскоязычной школе. Раскладушки стояли прямо  в спортивном зале, каникулы. Местные ребята и на каникулах не забывали школу. Запомнились школьные вечера отдыха. Раскладушки мы убирали и, начиналось. Сначала волейбольный или баскетбольный матч, или что-нибудь, называемое сегодня капустником, потом вечер танцев под школьный эстрадный оркестр. Оркестр играл без перерывов весь вечер. Одни ребята сменяли других, казалось, вся школа владеет музыкальными инструментами. Мы, приезжие, ребятам совсем не мешали. Пусть возрастом постарше, но девчонок, как почти везде, в школе было больше, чем мальчишек.
           Не знаю, кому пришла в голову идея о товарищеской встрече по волейболу. Хотели встретиться со сборной школы, но учитель физкультуры посоветовал начать с восьмиклассников. Они де тоже горят желанием. Полный зал. Построились. Представили школьную команду. В команде и эстонские имена Хейно, Тыну… Восьмой класс, седьмой класс, кто-то даже из шестого. Представили и нас. Сборная гребцов псковской области. Перворазрядники, кандидаты, мастера спорта и Ветеран - МСМК. Аплодисменты. Свисток судьи и, началось. Мы подавали, принимали, разыгрывали, пытались бить. Но руки, привыкшие к тяжелой работе на воде, не очень-то хорошо чувствовали лёгкий мяч.  Мальчишки, напротив, как-то незаметно перемещались, закрывая всё пространство на площадке, всё время оказывались под мячом в нужный момент и в нужном месте, принимали, иногда кувыркаясь, разыгрывали и посылали мяч, отыскивая пустые места на нашей стороне площадки. Из десятки нас не выпустили ни в одной из трех игр. После игры умылись переоделись и, танцы. О нашем «позорном» проигрыше, о встрече со сборной школы  хозяева тактично не упоминали.

6. Мастера

      Олимпийский сезон шестьдесят восьмого. Первенство России по юношам в Челябинске. Начальником команды в Челябинск с нами поехал сам директор спортивной школы Лев Николаевич Абаев. Обещал всех финалистов по возвращении одеть в шерстяные костюмы. Тренером ехал один из первых мастеров в каноэ Валентин Романов - Аркаша. Он тогда уже не грёб, «завязал вчистую», работал мастером на телефонном заводе, где как раз совпало время отпуска. Для нас он был очень кстати. В отличие от рассуждающего, интеллигентного, но, считай ничего не могущего, беспомощного в практических делах, Лёвы, и за билетами в кассах стоял и конструкцию с лодками встречал, и за нами присматривал. Одна у него была особенность. Весёлое и ровное настроение у него создавалось за счет периодического прикладывания к плоской бутылочке, помещавшейся в нагрудном кармане, что, казалось, особо не мешало делу.
      Готовы мы с Витей были неплохо. Весеннюю сессию в институте я сдал, и даже без хвостов, на сбор от работы освободили вовремя. Длинный переезд, от Москвы до Челябинска поездом. Проезжаем Куйбышев, здесь поезд перешел на левый берег Волги. В ночном небе запомнились факела химзаводов, дожигают газовые «хвосты».   Поезд пассажирский, не скорый, народ в вагоне меняется и народ интересный. Татары, Башкиры, Казахи, да и русские какие-то не такие.  Джон с Чариком, как всегда, времени даром не теряют, даже в вагоне. Подклеили девчонок. Любовь - до гроба. На какой-то станции, уже на Урале, недалеко от Челябинска, меняют тепловоз, состав теперь пойдёт задом наперёд. Девчонки выходят. Прощание - взасос. Не знаю, как у девчонок, а у Чарика с Джоном через неделю будет новая любовь и снова «до гроба». 
   Приехали утром. Разместились в гостинице, номер на шестерых. Сразу же трамваем едем на водную базу. Очень много старинных деревянных домов. Рядом современные творения архитектуры. Дворец спорта, театр. Стекло и бетон. Город непривычно странный. Дошло не сразу: не горело, войны здесь не было.
   Миасс. Река не шире нашей Великой. Но берега болотистые, мелкие, заросшие камышом. Водная база небольшая. Похоже, соревнования проводят здесь в целях популяризации гребного спорта. Конструкция с нашими лодками ещё в пути. Дорогое удовольствие гонять машину, конец неблизкий. Но лодок местных на всех не хватит. Мы пришли удачно. Удалось даже прокатиться в двойке. Всего четыре километра. Но тоже неплохо. Вечером побегали по улицам города, ОФП и экскурсия по окрестностям.
      На следующий день с утра небольшая зарядка. Завтрак и на трамвай. Конструкции всё ещё нет. Народ понаехал. Все рвутся на воду. Местные лодки нарасхват. Пришлось «отдыхать». Вечером заходим в номер. На столе торт.
        -     А это чей?
; Ну, Вася, ты даёшь. - Про день рождения я никому не говорил. Тут же, вместе с поздравлениями вручают и подарок. «Познание продолжается» - книгу я храню до сих пор.
; Режь быстрей.
 Здорово, когда у тебя есть друзья.
   Одиннадцатое июля, первый день гонок. К обеду приехала наша конструкция. Разгрузились. Успели и прокатиться. Вечером заезды на тысячу. Предварительный заезд мы выиграли. В полуфинале вторые.
    На следующий день пятёрка. Общий старт и  два с лишним круга. Со старта против течения - у нас это получается неплохо. На первый поворот вышли вторыми. Самое главное, идем уверенно, чувствуем силу. Второй поворот, выкладываем по циркулю, выходим на прямую против течения, всё пока здорово, держимся хорошо, и… на нос лодки прилипает пук травы. Фонтан воды на каждый гребок. Останавливаемся, раскачиваем лодку, пытаюсь дотянуться до носа веслом - бесполезно. Миасс - река широкая, но берега мелкие, заросшие ситником и рогозом, к берегу не подойти. Так и идем «с отягощением». Соперники обходят, обидно... Не попали даже в призы. Шестое место.
     Третий день. Финал на тысячу. Вчера на пятёрке намучились. И сегодня не лучшим образом. Но мы всё-таки в призёрах -  третье место. Команда Пскова выступила не очень удачно. Лидер в байдарке Саня Наместников уехал учиться в институт Лесгафта, выступал за Ленинград. Без него у байдарочников как-то не клеилось.   
    Наши медали в каноэ двойке оказались единственными в копилке Псковичей. При награждении разочарование.  Нам вручили только дипломы. Бронзы, сказали, на всех не хватило. Потом додадут. Конечно, мы так и остались без железок. И про шерстяные костюмы огорченный Лёва, не ожидавший такого «абшида» команды, « забыл». Долго он не отработал, сменили.
     Спешно грузим, увязываем лодки на конструкцию. Вечером сели на поезд. Надо успеть домой на РосСпартак по мужикам.

      Домой ехали долго, до Москвы в общем вагоне. Аркаша, как ни старался, закомпостировать билеты так и не смог.   Собрались кучей на перроне, в последний раз сосчитались и по его команде ринулись атаковать общий вагон подошедшего проходящего московского поезда. Убедившись, что всем удалось загрузиться, нашли себе место и Романов с Абаевым.      
     Ехали на третьих полках. Жара. Народ едет в отпуска, с детьми, с матрасами, с ночными горшками, даже до туалета добраться - целая экспедиция. Мы с Витей от Челябинска до Москвы (три ночи) съели пару буханок хлеба и литровую банку китайской тушенки «Великая стена». Запивали кипятком из вагонного титана. Хватило. В Москве снова сосчитались, и с Казанского на Ленинградский вокзал.  Сели на Псковский поезд. Вагоны идут полупустые, просторно и прохладно, чай, проводники свои, псковские -  мы вздохнули свободно, считай, дома.
       В шесть утра приехали. Странно, но за переезд даже как-то отдохнули. По возрасту, до восемнадцати лет мы юноши, но гоняемся по мужикам, сильнее нас в Пскове никого нет. В этот же день вечером эстафета. Четыре по пятьсот. Шёл третий этап. Третье место. Первая взрослая бронза. На следующий день тысяча в двойке. Садимся в свою Датскую лодку. Она в Челябинск не ездила. В полуфинале вторые.  В финал мы попали. Но что это был за финал. Федулов - Жаров - чемпионы Европы, призеры первенства мира из Калинина, Журавлёв, Славик мастер спорта международного класса - Хусаинов, имя тоже на слуху – двойка из Волгограда, Астраханцы, Новгородцы, Ростов на Дону.  Псковская вода собрала всех спартаковских звёзд. Из восьми лодок в финале только мы и Горьковчане не имели звания мастеров.   Пришли третьими. Вечером долго не уснуть. И с сердцем как-то неспокойно. А завтра десятка. На разминке за пять минут до старта  Астраханцы причаливают к быку Ольгинского моста. Достают и раскупоривают маленькую и на двоих из горла. Пустышка плывёт вниз по течению. Мы с Витей в удивлении. Астраханский Вовка Андреев — Борода успокаивает: «Ребята, вы молодые. У вас всё впереди. А нам, старикам, уже и страшновато. Сто грамм на рыло, как раз для смелости». Про допинг тогда ещё и разговоров не было. На десятке мы были четвёртые, за Астраханцами.  На этом и точка? Но у руководства что-то не получилось. Как это так? Представительнейшие соревнования, олимпийский год, а в плане подготовки мастеров полный провал. Были объявлены квалификационные заезды. Победители становятся мастерами. В байдарке - двойке  на двух дистанциях победили наши, Вовка Чариков с Джоном - Юркой Николаевым, Толик Алексеев — Лекося с Валеркой Степановым. В байдарке – одиночке на пятисотке и тысяче первыми пришли наши Вовша Яковлев и Вася Писуков. В каноэ – одиночке, трезво оценив возможности, мы выступать не стали. Наш черёд выходить на воду в двойке на тысячу. Ближние и серьёзные соперники - Горьковчане. Абрамов - Бобиков, наши ровесники, тоже ещё гоняются и по юношам и по мужикам. Для них это такой же шанс, как и для нас. Остальные претенденты, восемь лодок собралось в заезде, псковские мы одни, для нас уже как бы и не в счет.  Мы с Витей оказались сильнее.

    После РосСпартака вышел на работу. Август. Колхозная пора. На заводах жесткие разнарядки. Желающих ехать в колхоз, как всегда, мало. Я не против, но через десять дней первенство Центрального Совета ДСО «Спартак» по юношам. Письмо с просьбой об очередном освобождении от работы на сбор уже на заводе. Но начальнику бюро, Борису Ефимовичу Горштейну надо закрыть дыру:
-    Съезди, хоть на недельку, а потом отзовём и освободим. - Но я-то понимаю, что сейчас для меня и неделя в колхозе - считай, всё пропало. Абрам Маркович Лукин - главный конструктор на сбор не отпускает.
     Доходит до директора. Удостоен приёма. Владимир Моисеевич Карпачев сначала тоже уговаривает на недельку в колхоз. Пытаюсь объяснить, но выходит плохо.
-     План подготовки? Какой план? - ехать в колхоз отказываюсь. Директор заканчивает криком: - Распустился! Здесь тебе завод, а не ДОСААФа, сказал, поедешь в колхоз! Значит, поедешь. - Меня прямо в кабинете разбирает истерический смех, более похожий на икоту. Выбегаю из кабинета. Продолжение опять в аквариуме - стеклянной выгородке кабинета  Абрама. Пришла и мама, мы вместе работаем на заводе. Добрый Абрам Маркович уже в роли просителя: - Поймите и вы меня. - Вдруг телефонный звонок.  Директор. Абрам берет трубку. В тишине слышу в трубке: - Неужели вам кроме этого мальчишки некого в колхоз заслать? - Абрам вздыхает с облегчением и принимает правильное решение. И вот тут-то я не могу удержать слёзы.

       За неделю до соревнований приехал Сева. Он почему-то оказался очень недоволен результатами наших выступлений, как по юношам, в Челябинске на России, так и по мужикам, на РосСпартаке.  Может оттого, что всё было без него, а может, и правда, ждёт от нас большего. Готовимся. За пять дней до старта меня пронесло,  съел  что-то не то. Скоростную тренировку работать не могу. Сева орёт: - Не можешь работать - выкину из команды. - Молчу, мне сегодня уже всё равно. Вечером не ужинал, наглотался угля и таблеток. На следующий день, не завтракая, иду на тренировку.  Пусть не очень, но работаю. Сева молчит.
   В полуфинале на тысячу мы были вторыми за Ленинградцами. Финал. Ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь крикнул мне что-то одобряющее на своих, областных соревнованиях.  Но здесь — совсем другое дело.  Мы гоняемся за Псков. Дома и берега помогают. Мама и брат тоже на берегу.  Кажется, что ты не имеешь права проиграть.  Чемпионы.
   На следующий день пятерка. Утром завтракаю, не спеша, так же не спеша, укладываю сумку, не спеша, иду на базу. До старта два часа. У стены Ботанического сада навстречу бегом Витя: - Ну, ты даёшь. Через полчаса старт.  - Дальше бежим вместе. Заодно и разомнемся.  Оказывается, что-то там напутали с расписанием заездов.
   Лодку на воду. Не опоздали. Со старта на поворот вышли вторые, за Ленинградцами. Вчера мы их причесали, сегодня они полны намерений рассчитаться. И Горьковчане, Абрамов - Бобиков, как прилипли к нашей корме. Сидят на волне, и нам никак от них не оторваться. Второй поворот вокруг гранитного быка   Ольгинского моста.  Красавец мост, ещё не перестроенный, клёпаный из стальных арок - конструкций, на двух гранитных опорах - быках, он назывался тогда мостом Советской Армии. И тут мы лопухнулись. Горьковчане на повороте вдувают нам в корму, и я, со всего размаху целую гранитный бык. Арбитра рядом нет, уповать не на кого. Ударился плечом, ободрался, хорошо, что не вывернулись, усидели. Лодка цела, но, Горький уже впереди. Пока  пришли в себя, нас обошел и Чернигов.
   

                7. Мингечаур

   По осени начались интриги. Сева не раз подходил ко мне, предлагая теперь уже сменить тренера. Доводы приводил серьезные. Главный, что он мне, студенту заочнику, «тренирующемуся кое-как», не доверит напарника.  Пару раз, послушав Севины доводы, отказался. Но вскоре  состоялся разговор на троих. Я и Валентин Михайлович были поставлены перед фактом. Ни в сборную области, ни в двойку с Соловьем я не сяду, если в графе «тренер» не будет записано имя главного тренера сборной области Иголкина. Уступили. В  графе «тренер» пару лет, пока Валентин Михайлович не уехал в Петрозаводск, я писал фамилии Тимофеева и  Иголкина, сразу двух тренеров.
   По результатам выступлений в сезоне нас с Витей включили в Российскую сборную ДСО «Спартака». Это зимние сборы. В конце января выехали в Мингечаур. До Москвы поездом, в плацкартном вагоне. С Москвы до Баку тоже поездом, но уже в купе. У кассы встретились с  девчонками, от Пскова до Москвы мы с ними ехали в одном купе. Они учились в Пскове и ехали на каникулы домой, тоже в Баку.  Купе нам с Витей досталось на пару с какой то семьёй. Он, она и пятилетняя черноглазенькая девчушка. Наши девчонки в соседнем вагоне, к ним мы ходили в гости. Почти сутки не ели, ресторан - дорого, взятую с собой литровую банку тушенки открывать стеснялись.
    Она приготовила стол. Он заказал на всех чай и, достав бутылку армянского коньяка, пригласил за стол нас. Отказываться было неудобно. Делать нечего, извинившись, поставили на стол тушенку и свои домашние заготовки. Семья оказалась христианской, Армянской. Пригубили коньячка. За здоровье, за дружбу, за добрую дорогу. Тушенку, изготовленную моей мамой, - как раз перед отъездом зарезали поросенка, выкормленного в дровяном сарае, - Бакинцы оценили по достоинству.

     В Баку приехали во второй половине дня. Сдали вещи в камеру хранения. До поезда на Евлах, отходящего в ночь, уйма времени. Девчонки пригласили к себе домой. В Сураханы, окраина Баку, добрались на трамвае. Я перед отъездом простудился, в дороге меня совсем развезло, так что вечер в гостях у хороших людей оказался очень кстати.  Впервые увидели южный дом, вместительный и просторный.  Веранды, пристройки, всё обширное, но стены тонкие, всего в пол ракушечникового камня, отопление только в спальнях. Сад, огород, виноград, гранатовые деревья и даже пальмы. Как раз выпал снег. И тут же стал таять. Время пролетело незаметно. Девчонки вызвались нас проводить на вокзал. Трамвай, Бакинское метро. Погуляли по городу. Снег уже растаял. Тёплый, совсем не январский по нашим понятиям, ветерок. Набережная, Каспийское море, Девичья башня, с вершины которой по преданию бросилась вниз разлученная с любимым принцесса, или как там, дочь шаха. Провели девчонок до метро и на посадку. Общий  вагон, остановки у каждого столба, люди входят и выходят. Посидели на лавке, потом закинули сумки и вёсла на третью полку, залезли сами и проспали до самого Евлаха. Дальше автобусом. По горам. Спросили билет. Для отчёта. Шофер сделал удивлённое лицо.
- Какой билет, дарагой?  У нас горы, - но оторвал длинную ленту от своей катушки.  Потом мы таких лент вдосталь насмотрелись на дорогах. Подарок ветру. Опять остановки у каждого столба. Останавливается автобус. Сходит маленькая кривоногая горянка. За ней выходят дети. Одна, лет шестнадцати. Второй, где-то под четырнадцать. Третий, четвертый…пятый. Последней выходит двенадцатилетняя девчушка, а на руках у неё братик. Вроде бы грудной ещё, но соски во рту нет. Самостоятельные.
       Мингечаур. Город возник как спутник большой гидроэлектростанции на  Куре. После войны быстро восстановили разрушенный немцами ДнепроГЭС. Пленных немцев девать было некуда. И они, вместе с советскими заключенными построили второй ДнепроГЭС, точно такой же, как и первый, но на большой Кавказской реке. Позднее, бегая на тренировках кроссы в горах, мы наткнулись на два отдельных кладбища в долине недалеко от плотины. Одно, с номерными столбиками без фамилий - русское (а может интернациональное), другое, с номерными крестами - немецкое. Прогресс стоит дорого.
       В городе есть и промышленность. Комбинат искусственного волокна. Стеклянные шарики, - из них вытягивают нити для стекловаты и стеклоткани, нередко попадаются на асфальте. На комбинате местные не работают. Общежитие, в общежитии одни русские, приезжие. Сначала строили, теперь работают. Женятся, потихоньку переезжают в крупнопанельные дома - хрущовки. Получаются русские кварталы.
     Главное в Мингечауре - река. Вода в Куре какого-то необычного бирюзового цвета.  Выше города плотина ГЭС. Ниже - быстрая Кура. Местным жителям лодки иметь не разрешено. Но, браконьерят. Изредка на тренировке корпус лодки упруго звенит. Значит, местные где-то неподалёку взорвали шашку. Сейчас из осоки появится надувная лодка, сделанная из пары автомобильных камер. Если взрыв вверх по течению, то и тебе достанется пара рыбин. Болотистые берега заросли высоким тростником. Вывернешься - не везде и на берег выберешься. Поразило огромное количество речной птицы. Зима была тёплая, и они остановились здесь зимовать. Утки, водяные курицы – по-местному кашкалдаки. Калининцы чемпионы Коля Федулов с Саней Жаровым не впервой здесь. Федул прихватил двустволку. В одной руке весло, держит воду. В другой – ружьё, для страховки привязанное фалом к лодке. Попасть не трудно. С одного выстрела - несколько штук. Собрать добычу труднее. У Калининцев приварок, дичь, сами ели, других угощали.
     Отношения с местными своеобразные. Сидели даже за одним столом. Кто-то из наших ребят, разогревшись, упомянул русское «… мать». Сидящий за столом абориген схватился за нож: «Он маму…». Соседи успокаивают: «Не твою…». До пены изо рта: «Зачем он маму?». Восток - есть Восток. Впрочем, горячий оппонент за столом оказался грузином. Легенды про сдачу, которую никогда не отдают, оказались тоже во многом преувеличенными. На рынке цена «рубль пятнадцать». Сдачу, естественно, не получишь. Но, если: «У меня только рубль», - то тебе всегда скажут: «Давай рубль, дарагой. Бери товар».
     Решётки на окнах первого этажа. Нам дико. Но предосторожность по-местному, считай, необходимость. Невест воруют. Официантка в ресторане украдена была. То, что украдена - не беда. Беда, что возвращена. Воровство чаще ритуал. Но её украли как-то не по ритуалу, без сговора. Всё было хорошо, поначалу. А потом что-то у жениха с родителями не заладилось. Посадили в машину, как привезли, так и отвезли невесту домой. Родственники долго потом искали посёлок, или аул по местному? где неудавшаяся  невеста провела две недели, не став женой. Не нашли.
     На центральной площади постоянная компания. Молодые, мордастые, стоят почти целыми днями, что-то перетолковывают. Проходим мимо, пристают: «Шапку продай. Значок продай». За значок мастера спорта предлагают триста рублей, с удостоверением пятьсот. При моём сторублёвом окладе инженера, цены, конечно, интересные.
     Дорога домой. От Мингечаура до Евлаха автобусом. От Евлаха до Баку на кукурузнике АН-2. Бабушка с козой. Почтенный бородатый горец с полосатым чувалом, больше похожим на матрас.  И мы, «пскопские» со спортивными сумками. Вёсла и подушки сложили в кучу ближе к хвосту, по совету пилота заклинив спортивными сумками, чтобы не ползали по полу салона. Бабушка с козой и дед с чувалом ближе к выходу. Мы поближе к пилотской кабине. При рассадке ЧП. Вася Писуков, сев на откидную скамью, бросил рядом авоську — сетку с колючками белой акации, которые он наломал на сувениры. Рядом приземлилась и тут же взвилась с диким визгом Ленка Леонова. Ленке больно. Но Вася так душевно успокаивает Ленку, аж подуть на знатную Ленкину попку рвётся. И слёзы и смех.
      Самолет коротко разбежался по полю и... полетели. Ощущение неповторимое. Над черными полями самолет задирает вверх, над реками и ущельями прижимает вниз. Посадка в какой то долине. Коза как видавший виды путешественник выпрыгивает на поле,  за ней хозяйка. Выходит и джигит с чувалом. Взлетаем. Теперь в салоне одни наши. Худит. Ленка закатывает глаза. Вася, в последний момент срывает у неё с головы шапку и сует ей под нос. Пол в самолёте остался чистым. Ленка готова убить Васю. На стенке полная сумка бумажных спецпакетов. Вылезли в Баку - земля под ногами качается.
  Зашли в аэропортовский ресторан, немного перекусить. Рассчитываемся. Собрали все мелкие – полтинника не хватает. Официант берёт рубли, не считая ссыпает мелочь в карман -  Хватит.
   От Баку до Москвы на ИЛ-18. Я впервые лечу в самолёте, и в маленьком и в большом. Кресла сбоку от прохода, три в ряд. Моё место рядом с иллюминатором. Как раз крыло напротив. Видно как дрожит - вибрирует конец крыла тяжёлого ИЛа. Через час полёта стюардесса стала разносить  - предлагать обеды. У нас с Витей в карманах пусто. Отказались. Ветеран взял пару порций, и за себя и за нас. С аппетитом умял.
; А вы что? Дураки. Бесплатно же

                8. Дубоссары,  Херсон


      С середины февраля дома. Работа, учёба, догоняю группу в институте, тренировки. Снег лежит хороший, нажимаю на лыжи. И всё остальное — штанга, подтягивание, отжимание, ОРУ, раз в неделю бассейн, раз в неделю игровая в зале. Пять тренировок набираю. И плюсом утренняя зарядка.  По пятницам баня. С такой же серьёзностью как на тренировку.
         С 19 марта сбор на воде в Дубоссарах. Областное руководство вместо близкого Тарту отправило сборную области в далёкую Молдавию. Самолёт приземлился в Кишинёве. Столица как-то не впечатлила. Да мы её толком и не увидели. Дальше на автобусе, через плотину на левом берегу Днестра Дубоссары. Водная база стоит недалеко от плотины Приднестровской ГЭС ниже по течению. Размещаемся на житьё, одноэтажный низкий оштукатуренный барак на водной базе. Все в одном помещении, как в спортзале, только вместо раскладушек рядами железные армейские кровати. Сыро и неприветливо, но это только поначалу. Разместились, надышали, каждому выдали по два армейских одеяла, стало сухо и уютно.
       Питаемся  в столовой, обычный лёгкий павильончик на крутом берегу Днестра. Подняться наверх, да пройти пару сотен метров. Готовят вкусно и недорого, наших двух с полтиной хватает. Особенно интересны местные блюда. Голубцы, только вместо капустных мясо завёрнуто в маринованные виноградные листья. Митетеи по Молдавски. В порции две обжаренных снаружи, но красных внутри котлеты из маринованного в виноградном уксусе фарша. Недорого, но популярно не только у нас. Не всегда достаётся.
    Пришли на ужин. Кафе закрыто. Нас попросили немного подождать. На местной автобазе прошёл весенний техосмотр. Шофера гуляют. Минут через сорок начали расходиться. Извиняются и благодарят. На столах оставлена водка в бутылках, где треть, а где и до половины. У нас такого не бывает.
     Завтрак местных мужиков обычно заканчивается поллитровой кружкой местного сухого вина. Для нас дико. У них нормально. Вино – как пласт культуры. Гордятся виноградниками, гордятся подвалами.  В выходные на рынке попробовали по стаканчику. Не впечатлило. Местное красное молодое вино больше похоже на прокислый виноградный сок. Как то на  ужине согрешили. Завершили стаканом зелёного ординарного рислинга. Краем глаза смотрю, грех не остался незамеченным от зоркого глаза Вани Мудренко. Он главный тренер на сборе. Вернулся в казарму, развернул учебники. Подходит Иван Антонович, я уже проехал первую задачу по ТОЭ — теоретическим основам электротехники, посмотрел на меня осуждающе, ни слова не сказал. Умница.
     На тренировках пересекаемся с местными. Идут неслабо. Мы зимой нажимаем на лыжи. Молдаване и Украинцы сидят на своей воде. Со снегом у них плохо. И кроссов поменьше бегают, а вот штангу они ворочают побольше, чем мы. И стиль гребли у них более силовой, атлетический.
        Симпатичная девчоночка байдарочница. Первый раз увидел, подумал, Варёнок. Нет, не она. Приставать не стал. Уж очень девчонки со своими ребятами дружны. Наверняка один из них больше, чем друг.
     Первенство мира по хоккею. Финальный матч. Один телевизор на всю базу. Болеем вместе с местными. В тренерской битком. Наши - чемпионы.
    С утра длительная тренировка.  После обеда отдых, решили сходить в местную баню. Баня небольшая, чистенько, да и народу не много. В парилке стоит огромная морская мина со снятым лючком крышкой. Похоже, разогревается ТЭНами — электронагревателями, смонтированными внутри корпуса. Для того, чтобы поддать, надо ковшик горячей воды плеснуть в лючок с боку мины. Пар хлещет через лючок и рога мины. Эффектно, но пар жидкий, толком не погрелись.
       Из Дубоссар я с Витей и Калашников уезжаем  сразу в Херсон. Короткий перелёт из Кишинёва и мы  на месте.
    Сборы Центрального Совета ДСО «Спартак» - это уже уровень. Одна кормёжка чего стоит. Четыре с полтиной - это не областные два пятьдесят. Считай вся сборная Союза здесь. Разместили нас в плавучей гостинице, бывшем теплоходе. Во время войны это был немецкий плавучий госпиталь, достался Союзу как трофей. Сначала плавал по Черному морю, потом стал на прикол. Каюты на четыре - шесть человек, душевые, что ещё? Стоянка на Днепре в центре города. Рядом барк «Товарищ» учебный парусник Херсонских курсантов - мореходов. Тоже трофей отечественной войны. Во время занятий будущие мореманы не устают ползать по мачтам - реям. Ставят паруса, снимают паруса. Звонки, приборки, беготня по палубам. Из наших здесь девчонки. Нина Мудренко  с напарницей Тоней Михайловой. Из   Тони, сельской недалёкой девчонки Ваня Мудренко сделал за год мастера и чемпионку Центрального совета. Саня Наместников, Калашников - Ветеран. Поднялись и мы с Витей. Всё-таки чемпионы по молодёжи. Да и по мужикам кое-чего стоим.
     Обедаем в городском ресторане, недалеко от порта. Хватает, но странно, лишнего не получается. Нагрузки на тренировках немалые, и всё сгорает. Иногда на вечер подкупаем. Буханка хлеба на двоих да банка кабачковой икры – дёшево и сердито.
   На тренировки нас возят через Днепр на катере. Вокруг катера вьются чайки - бакланы. Похожи на наших, псковских, с Великой, но раза в три крупнее. Рядом с водной базой стоянки моторных лодок, катеров, немало яхт. Показав на одну, не очень большую, но аккуратную и красивую, кто-то сказал, что это яхта Гагарина. Подарок из-за бугра. Может быть.
     От Херсона начинается дельта. Тренируемся мы в протоках Днепра. Апрель, тепло, уже вовсю весна. Идёшь по тихой протоке и время от времени слышишь с берега «бульк, бульк». Это угревшиеся спугнутые черепахи ныряют, точнее, падают в воду. Их трудно даже увидеть. Черепаха, выбираясь на сушу, специально ищет место такое, чтобы при опасности, малейшее движение и, она уже падает в воду, то ли с пня, то ли с обрывистого берега, и, камнем, на дно.
     Тренируемся чаще всего втроем. Калашников, он не первый год здесь, ведёт, мы с Витей поспеваем за Ветераном. Мне иногда тяжеловато, особенно в начале сбора. Соловей здорово прибавил. И физически, и в технике, как одиночник. Работать и учиться ему не надо, один техникум. И на душе у него спокойнее, и времени свободного побольше. Сева, за моей спиной, уже начинает подыскивать ему напарника, вместо меня, из своих. Но что-то у него плохо с этим получается. Точнее у «напарников».
     Вадим Петров. После армии.  Женат. Атлетичен. Чем-то на Калашникова похож, но покрупнее, чуть пониже нас с Соловьём. Работает у нас на заводе, слесарем-инструментальщиком в четвёртом цехе. Захожу иногда, присматриваюсь. Мужик грамотный, и руки приставлены. Без этого в этой специальности никак. И на воде у него неплохо получается.  Но напрягаться особо ему и не хочется. У  него и так всё хорошо. Я на таких уже насмотрелся. Редко бывает, что бы дар Божий и сознание (со-знание – это в моём понимании знание себя, своей цели, предназначения, задачи по жизни, не обязательно по всей жизни, хотя бы на данном этапе) объединялись в одном человеке.  Зря Сева рассчитывает. Второго Ветерана из Вадима не получится.
        То, что зимой я слабоват, меня уже не пугает. Не набрать мне и килограмма лишнего веса, иногда нет сил,  да и здоровья держать нагрузку на тренировках. Несколько раз уже перебирал.  Всё так хорошо, кажется, здорово. Но после этого «здорово» бывают такие ямы - провалы…  Не у меня одного. Помогает советом Саня Наместников. Он в сборной уже старожил. Через него и мы легко знакомимся с маститыми чемпионами. Александр Шапоренко, с Украины. Чемпион мира в байдарке. Прост и доступен. Он тоже не Геракл. Как-то поделился: «Когда «всё хорошо» чаще что-то потом бывает «нехорошо», а вот когда сил нет на третий этаж подняться за неделю до большого старта - это хорошо.  Два  дня на сбросе нагрузки, отдохнул, тонизирующая накануне, и - чемпион.
   Михаил Замотин, за бронзу в одиночке на олимпиаде в Мехико ему дали заслуженного. Он, кажется, даже постарше нашего Ветерана, где-то под тридцать - «играющий тренер» сборной Ленинграда.  Ребята - "блокадники" его обожают. Москвич Евгений Пиняев, призёр первенства мира в каноэ одиночке. Федулова и Петрозаводска и Леша Голубков, кандидат химических наук из Питера. Профессионалов у нас нет. Есть стипендиаты.  Если ты в сборной, можешь учиться хоть до доктора наук, будешь исправно получать  спортивную стипендию. Многие из старшего поколения уже при дипломах, многие учатся, но, в отличие от меня, в дневных институтах. Впрочем, почти все ребята простые, до малахольности. Любят приколоться друг над другом, особенно над молодыми. Идешь рядом с таким чемпионом из столовой по Херсону, гордишься высоким соседством. Вдруг, оглушительный «пу-ук!»: «Что же, это, Вася, так некрасиво твой фагот себя ведёт? Скромнее надо быть, скромнее…»

    Выдали поливитамины. Желтые драже, россыпью. По два пакета. Получили, положили. Собираемся на вечернюю тренировку. Ждём на палубе. Что-то Тони Михайловой нет. Зашли за ней в каюту. Лежит. Вся красная, лицо, как крапивой настёганное. «Я попробовала. Вкусно. Ну, пачёк и съела». Не знаем, что и делать. Позвали врача. После тренировки первым делом к Антонине. Потихоньку  приходит в себя. Через пару часов от ужасного состояния  видимых следов не осталось.
     По вечерам в салоне теплохода нередки импровизированные концерты. Многие владеют гитарой. Впервые услышал о Высоцком. Он не только популярен, но уже как бы и запрещён.  Не одобряется. Саня Наместников рвёт струны и хрипит почти как Высоцкий: «Скалолаз-зска  моя». А под конец пацифистский хит сезона: «Заброшу свой автомат за вишнёвый сад». Все вместе поём последний куплет «Заброшу своё весло, чтоб водой несло. Я не хочу, я не хочу, я не хочу… больше грести». Впрочем, это не так. Грести мы все как раз очень хотим. И не просто грести, но и выигрывать.
    Мне по вечерам приходится учиться. Я не одинок. Учатся многие, учится и Пиняев, он тоже где-то доучивается. Каждый в своём углу, но за компанию и сидеть усидчивее.
    Своеобразна замкнутая команда  каноистов из Ленинграда. Коллективные походы в баню перед днём отдыха. Потом расслабушка с сухим вином. Играющий тренер Миша Замотин не только участвует, но и вдохновляет. Не прячутся. Но «нарушение режима» у Питерских больше для понта: поза и бравада. Ребята серьёзные и лишнего не допускают. За столом в ресторане они тоже всегда шумной кучей. Не упустят случая стянуть, умять лишнюю порцию. Шумные, скандальные, всегда как будто голодные. Оправдывают прозвище «Блокадники». Но дружные и весёлые.

   С отъездом домой сложности. Херсонский аэропорт какой то несолидный. Грунтовый, с металлическим настилом взлётной полосы, говорят, ещё от немцев остался, трофейный. Самолёты только кукурузники и Ан-24 двухмоторные садятся. Но взлёты-посадки частые. Мы летим на Питер, вместе с блокадниками. Билеты у нас на руках, а вот номер рейса не проставлен. В порядке живой очереди. Питерские нас, конечно, обходят. У Фоги в кармане набор всевозможных шариковых ручек, и при объявлении диспетчера шумная Питерская ватага просто прёт на контроль. Фога, он у них почти штатный махинатор, на ходу вписывает сходными чернилами номер рейса в билеты.     Через пару часов взлетаем и мы.


9. Россия
         Первенство России по молодежи в середине июня в Пскове. Для меня соревнования в июне - не очень хорошо.  Зимой на сборах я хорошо поработал. Но учеба, работа, машина не железная, да и нервы не верёвки. Готовимся. Тем более что мы теперь мастера, с нас и спрос соответствующий.  Чарику, Джону и Соловью значки и удостоверения торжественно вручили в техникуме. Даже премии выписали  в размере месячной стипендии. Пустяк, а приятно. Я, да и не я один, и заводчане  тоже ждали, когда  я смогу показать им значок на лацкане пиджака. В восемнадцать лет это кое-что да значит. Но мой значок что-то не спешит ко мне.
    За пару недель до старта  в Псков приехали наши главные соперники. Зенитовцы из Приморья Вася Конкин и Серёга Дабдин. Студенты, где-то там во Владивостоке учатся. Они на два года  нас старше. Приехали одни, без  команды, без лодки. Пришли к нам. Крупные, откачанные, красивые ребята. Подобрали им фанерную акулу. Прокатились, лодкой ребята остались  довольны. Уверенны в себе они до наглости.
- Мужики, мы приехали выигрывать.
- Ну, ребята, вы уж прямо на берегу нас расписываете.
- У вас есть квадраты, у нас нет, а мы постарше. Несправедливо. Мы отсюда уедем мастерами.
       Заявка.  Мастеров в двойке на молодёжной России дают только за первое место.
       До старта десять дней, работать и работать надо, чтобы раскатиться, а меня не освобождают на сборы. Нет, чтобы заводское начальство упёрлось, бумага где-то затерялась, не дошла до руководства. Утром,  после зарядки на работу, вечером на воду, потом в институт бегу. Сессия на носу, зачеты. Управляюсь, но ни здоровья, ни уверенности в себе от такого режима не прибавляется. Лодка идёт на тренировках вроде бы и неплохо, но это ещё не готовность. Да и значок меня стал волновать.  Напарнику моему и Джону с Чариком значки уже давно вручили на торжественном вечере в техникуме, как героям, вместе с дополнительной премиальной месячной стипендией. А я свой жду. Конечно, морда у меня ещё детская - «обмани меня». Слышал, что и пропадают документы и значки. Пришел в облспортсовет,  узнать, как дела с освобождением. Говорят, председатель Баталов в отпуске. Зама Павлова нет на месте. С третьего раза поймал Павлова в кабинете.
- Какой значок? Не знаю. – Заело меня.
 -    На сборы не освобождаете, значок и удостоверение куда-то задевали. Не найдёте, не отдадите, не освободите с завтрашнего дня, я гоняться не буду.
     Павлов полез в сейф и, нехотя, как свои собственные, достал удостоверение и коробочку со значком.
 - Мы тебе хотели торжественно вручить после России.
- После того как мы торжественно проиграем? Соперники у нас стоящие. А вы, мало того, что на сбор не освобождаете, так ещё и нервы мотаете.
    Торжественного вручения не получилось. Но через день меня освободили от работы. Зачеты и экзамены, чтобы мало-мальски по максимуму использовать оставшиеся дни, я уже сам отложил до осени.
     Чемпионами России мы в тот раз не стали. Дабдин и Конкин оказались сильнее, Они повезли во Владивосток  призы вместе со справками на присвоение заслуженного звания  мастеров.
     Команда в целом выступила жидко. В финале эстафеты мы были только пятые. Наши серебряные медали оказались единственными в псковской копилке. Чувство неудовлетворённости осталось. Проиграли мы Приморцам совсем немного. И, кто знает, если бы чиновники от спорта работали бы более ответственно, то уже и в этом году у Псковской команды были бы свои чемпионы России.

    
  После России я поплыл. Никак не восстановиться. Сходил в физдиспансер. Перетренировка. Врачи рекомендовали отдохнуть и переключиться. Неделя без воды. Шевелиться не перестал. Зарядка, велосипед.
     Танечка Коваленко. Дружба в школе. После девятого класса путешествие на шлюпках по Великой. Двадцать дней запомнились на всю жизнь. Татьяна даже на зарядку одно время со мной за компанию бегала. Учеба на первом курсе в вечернем политехе. После первого курса Танечка перевелась на дневной в Новгородский политехнический. «Квадратный Вова» - секретное прозвище, данное мне Татьяной, я расшифровал только спустя много лет. «Позднее зажигание».
     Татьяна приехала на каникулы. На выходные с компанией она едет на Серебряное озеро. Приглашает и меня. Три дня для меня большая роскошь. Но, обещал навестить.
     В субботу утром, позавтракав, сел на велосипед. По описаниям до Серебряного озера меньше шестидесяти километров по Гдовке — Гдовскому шоссе. Два часа и я на месте. Свернул вправо, с шоссе на лесную дорогу. Вот и озеро. Берега чистые, сразу глубина, дно так и светится. Озеро действительно серебряное. Но берег пуст. Подумав, что я мог что-то напутать, снова выбрался на шоссе. Проехал ещё километров пятнадцать. Сворачивал на все попадавшиеся слева лесные отвилки. Озёра были. Лагеря туристов не было. Вернулся на Серебряное озеро. Солнце на вечер. Проехал по дорожке дальше. Ещё одно озеро, больше серебряного, но берега заросшие тростником и водорослями. Повернул назад. Понял, что попал на другую дорогу. Солнце зашло,  небо заволокло облаками, ветерок, посвежело. В какую сторону шоссе? Ни еды, ни спичек. Попал. 
        На горке тригонометрическая вышка. Прислонил велосипед. Полез. Сначала резво. Потом хуже. Ветерок, наверху — это уже ветер. Вышка ощутимо раскачивается. Деревянные перекладины ступенек какие-то рыхлые.
Каждый шажок приходится выверять. А если рухну? Никто меня и не найдёт. Но рассмотрел что-то, похожее на вечернюю зарю. Запад. С противоположной стороны донёсся шум мотора. Шоссе. Выбрался. Доехал до Елизарово. До города ещё двадцать восемь километров. Но три часа ночи. За весь день ни куска во рту, спать страшно хочется, да и устал. Рядом с дорогой недостроенный сруб. Затащил велосипед. Завалился на куче мха.  Не жарко, но заснул. Часа через два открыл глаза. Светло. Выволок велосипед. Потихоньку доехал до города. Дома и хлеба нет. Не беда. Магазины уже открылись. Спустился с третьего этажа вниз и, враскорячку, еле-еле дошёл до магазина. Сто сорок километров, считай, не слезая с седла.
         Нет худа без добра. Велосипедное приключение как-то встряхнуло меня. С понедельника я снова по вечерам после работы стал выходить на воду. 
          Встретив на неделе Танечку, поинтересовался, почему это я не смог найти их лагерь. Оказалось, у ребят что-то не срослось, и поездка просто не состоялась. Бывает…
   

10.  Первенство Европы и спартакиада в Москве

       Восьмого августа отъезжаем  на сбор в Москву. В Химках на гребном канале перед спартакиадой народов России будет проводиться молодёжное первенство Европы по гребле на байдарках и каноэ. Заодно и посмотрим. Закупил с десяток значков с гербом  Пскова, несколько сувенирных ключей.
         Разместились в спортивном зале на водной базе. Питаемся в городской столовой. Лодки привезены свои.
Здесь же в зале в ближнем углу велосипедисты оставляют свои велосипеды. Сначала наши придуривались, катались по залу, потом выехали и на улицу. Вовша Яковлев  захотел перепрыгнуть через канавку на асфальте, поддернул руль, колесо выпало, и велосипед на ходу воткнулся вилкой в асфальт. Всё лицо — сплошная ссадина. Пришлось срочно искать травмпукнкт. Вовша стал зелёным негром. Через неделю бдительные судьи не захотят допускать Вовшу на старт. Придётся ему перед финалом бежать в милицию за справкой «их не разыскивает милиция».
         Посмотрели старты европейского первенства. В каноэ немцы, восточные и западные, венгры, румыны и наши. Остальные как то не впечатляют. Непривычна свобода поведения. Часто небритые, морды в молодом пуху, стоит такой немец, в одной руке весло, беседует неспешно с товарищами. Рядом на лестнице на ступеньку выше смазливая девчонка. Свободная рука немца, как бы между делом, шарит — поглаживает под юбкой. Глядя на чужих, перестали бриться и мы. С сувенирами я пролетел. Никого наш Псков не интересовал. Разбегались «на чейндж» значки с советской символикой: кремль, космос, звезда, серп и молот, всё в красной гамме.
         Команда  каноистов: Ветеран в одиночке, я с Витей, Валерка Татаренко и Динамовец Том Акопян. Армянин Акопян появился в команде как бы из ниоткуда. Мастер спорта международного класса, университет, юрист, похоже, собирается осесть в Пскове, хочет строить адвокатскую карьеру. Здоров, тяжёл, атлетичен. Весло с уширенной лопатой. Сева посадил его в двойку с Татаренкой. Но, не покатило, прикидку мы у них выиграли. За несколько дней до старта Том сел в двойку с Ветераном. Заявились двумя двойками. Мы с Витей пришли четвёртыми в полуфинале. Гонка у нас не получилась.  На дистанции крупная зыбь, где то после первой пятисотки сбились. Ветеран с Томом и в финал попали и в финале, неожиданно для всех стали чемпионами. Хотя успех в спорте всегда ожидается, неожиданны ошибки и поражения, провалы. В эстафете мы были вторые в полуфинале, четвёртые в финале. Из бронзы нас выпихнули астраханцы.
         Сборы домой. Последний день в Москве, народ скупается на все оставшиеся деньги. Володя Рябов упихивает спортивную сумку. Как он ни старается, всё не помещается. До метро он идёт загруженный на две руки: сумка и сетка авоська. Отшельник Рябов хромает впереди, сзади посмеиваются байдарочники - его более молодые товарищи по команде: «Пусть Клешня помучается». Уже дома Рябов достал со дна спортивной сумки полуторакилограммовый кирпич.
         Приезжаю домой, открываю дверь. Мама глянула на обросшую рожу:  «Вова, на кого ты похож!» Через десять минут я вышел из ванной, побритый и умытый.

11. Конец сезона

    Через неделю после Москвы Росспартак в Пскове. Команды съезжаются заранее. На работу я не выходил. У нас перед соревнованиями сборы. После тренировок можно не спешить, расслабиться, понаблюдать за соперниками.  К концу сезона мы с Витей раскатились, чувствуем себя довольно уверенно. Иногда, наблюдая с берега за тренировками каноистов в двойках, допускаем  и реплики типа: «С этими придётся рубиться», или: «Эти - не соперники».
   Кажется, не из-за чего переругались с Рябовым - тренером байдарочников. Услышав что-то, сказанное в адрес проходившей мимо двойки, он совсем уж неожиданно взвился: «Сами-то вы кто? Даже мастеров вам дали ни за что». Слово за слово, и Володя, точнее тренер байдарочников Владимир Михайлович Рябов полез на меня с кулаками. Человек много старше меня, вырос в детском доме, в детстве перенёс полиомиелит, одна нога подсохшая, хромает, на голову ниже. И вот с такими данными, сначала один из нехудших лыжников области, а потом и мастер спорта в байдарке. Притом, действительно, не так как мы, дуриком. Рябов стал чемпионом Росспартака в одиночке, на самой трудной дистанции. Мы все болели за него пару лет назад, когда он действительно, как краб клешнями, выгребал десятку. Последние пару километров он шел уже фактически без борьбы. Клешня сломал соперников. Пусть нелюдим, пусть со странностями, пусть как тренер не Бог весть, из сапожников, осилил, как и Сева Иголкин всего лишь физкультурный техникум при институте имени Лесгафта. Но это были люди послевоенного поколения. Учиться тогда пришлось не всем. Их  детство с нашим и сравнивать нельзя. Рябова я уважал. Подержали друг друга за грудки, до драки, слава Богу, не дошло. Долго думал потом, что же случилось с Владимиром Михайловичем. Ревность. Действительно, обидно, когда серебряный квадрат - предмет мечты и гордости, добытый твоим долгим и тяжёлым трудом, кому-то достаётся, как кажется, так рано и так легко. Но это только кажется.
       Первый день соревнований. Полуфинал на тысячу. Астраханцы, главные и старые соперники наши, пришли в заезде вторыми, уступив нам первенство без борьбы.  Вечером финал. Астраханцы неожиданно здорово стартовали и здорово прошли. Мы вторые.  Серебро. Для нас это уже не достижение.
      На второй день эстафета четыре по пятьсот. Ветеран, Витя, я, Валерка Татаренко. Валерка на пару лет старше меня с Витей. Начал грести  позже нас, но быстро подтянулся. Он чистый «профессионал», учится заочно в институте физкультуры имени Лезгафта и уже работает на базе вторым тренером по каноэ. В эстафете мы чемпионы.
      Десятка на третий день. Пасмурно, тихо, даже дождик моросит. Со старта ушли ровненько и на поворот вышли вторыми. Впереди Горьковчане. На тренировках мы отметили их как равных соперников. Но тысячу они нам проиграли. С поворота идём, немного приотстав, они постарше, поопытнее, главное пока - не дать им оторваться. Астрахань сзади нас. Первый круг - впереди Горький. А с берега уже рёв. На втором круге нам надо что-то делать. Шепчу Вите: «Давай». На весле легчает. Подхватываю кусок, и вот мы уже сровнялись. Но вперёд не вышли. Горьковчане тоже прибавили. И снова они впереди. Через полкилометра уже Витя хрипит: «Давай». Подхватываю. Отработали кусок. Теперь уже мы впереди. Но и соперники, как приклеенные. На поворот мы вышли первые. И снова рубка, до конца второго круга. С берега рёв. Здесь уж никак нельзя проигрывать. Поворот проходим первыми и, третий круг. Последний. Остальных лодок для нас уже как будто и нет. На финишную прямую мы выскочили метрах в десяти впереди. И нам уже не до Горьковчан. Выложить надо всё, что осталось. Удар гонга. Чемпионы. И теперь уже никто не скажет, что мастеров нам дали ни за что.
      
      
     Сборы перед Центральным Советом ДСО «Спартак» в Бологое. Прекрасное озеро, считай в центре города. Вокзальный ресторан, кормят хорошо и недорого. Условия нормальные. Но меня они не радуют. После Росспартака я слегка простудился. В паху выскочил инфильтрат, и я его, наверное, вовремя не заметив, как-то неосторожно содрал. Всё бы ничего, но через пару дней на месте небольшого прыщика вылез пренеприятный фурункул. Температура. Дня через три я совсем вылетел из формы. Прикидку проиграл вчистую. Да у меня и шансов особых не было. Уже заранее вместо меня решено посадить в двойку к Соловью сильнейшего левака-одиночника.  Юра Хрулёв. Постарше нас года на два, последний год гоняется по юниорам. Силён. Я с облегчением вернулся домой. Открыл дверь. Мама на работе, брат в школе. На столе фотографии. Портреты, которые раньше висели на стене в бабушкином доме в Ситовичах, пучки сушёной травы.  Пришла Мама с работы. Всё стало ясно. В эти дни умерла бабушка. Мама мне не позвонила, не стала срывать со сборов.
    Начало сентября. Вышел на работу, немного оклемался.  Первенство города, осеннее первенство области. Без Ветерана, Соловья и Жени Малькова соперников у меня не было. Но, снова пошли фурункулы. На Калининскую регату я  поехать уже не смог.
     Поправился я только через месяц. Один фурункул. Другой. Фурункулёз. Заразился от меня и младший брат. Лекарства и уколы не помогали. Потом, по совету врача начал ходить на пивзавод с бидончиком за пивными дрожжами. Сметанообразное вонючее пойло цвета «деткой неожиданности». Морщились, но пили. Помогло. Вылечились.
    Витя в двойке с новым напарником  стал чемпионом Центрального Совета. Всесоюзные молодёжные соревнования в Астрахани. Выигрывали, но до конца продержаться не смогли.  Витя отключился. Оказывается, уже был болен. Тяжелейшая желтуха. Как потом сам говорил: «Попил водички из Волги». Месяц в астраханской больнице. Астраханцы его не бросили, навещали, когда полегчало, кормили виноградом. Приехал домой Витя только поздней осенью, считай, в начале зимы. На базе появлялся. Но о серьёзных тренировках на время - забыть. Да и диплом в техникуме. 
     Витины письма из Астраханской больницы.
      «07.10.69.    Здравствуйте, Вовка и Коля!
Ну, наконец-то собрался и вам написать. Сегодня мне сестра принесла целую кучу конвертов, так что теперь напишу всем. Как вы уже давно знаете, я лежу в больнице. Уже неделя, взяли все анализы и лечат. Всё лечение сводится в основном к вливанию в вену разных гадостей, ежедневно по пол-литра. Уже привык. Здоровье нормальное, проваляюсь всего, наверное, дней 26. Плохо только, что не разрешают ходить гулять на улицу. Вчера сбежал, походил немножко даже голова подзакружилась. В общем, так всё ничего, плохо, что тренироваться месяца четыре нельзя будет и пол - года пить водку. Ну, это, что сейчас, а что было раньше, ещё хотел написать из Хмельницкого, да до последних дней было неизвестно, попаду или нет в команду в Астрахань. ЦС мы выиграли. Там было всего пять лодок. Украина, Белоруссия, Москва, мы (Россия) и ещё кто-то. Слабаки, одна Украина ничего. На сборах к Астрахани всё время химичили, пересаживали из лодки в лодку, пробовали всех и в одиночках. Но, в конце концов, всё осталось по-прежнему. В одиночке я не попал, и Юрка только во вторую команду, компашка была ой-ой!, - сборная молодёжная ВЦСПС, а в двойке попали. Ну, мы с тобою во вторую команду попали бы, да и на ЦС могли бы не плохо. Ну, а здесь мне погоняться не удалось. Лодка шла хорошо, первую пятисотку волокли и  Дабдину с Васькой (Конкиным) и Прокупцу (чемпион Союза), а вторую я отключился. Всё-таки желтуха, а при  ней вообще ничего тяжёлого делать нельзя. Да я тогда ещё ничего и не знал. Сбегал к врачу. Мне там сделали укольчик. Вначале думали, переутомился. А потом два дня ничего не проходило. Ну и начала меня врачиха с диспансера ихнего таскать по больницам, и результат. Вообще-то нужно было сбежать домой. Один день оставался до отлёта. Да, чуть-чуть я сам себя не угробил. Мне Владимир Ильич, Борода-то Астраханский, посоветовал, говорит, сходи на базар, да шарни сухого грамм пятьсот. Чуть было не уговорил. Ну, ладно. А как там дома дела? Как на базе? Скачки были? А вчера и сегодня должна быть Калининская регата. Напиши.  Тут ко мне в гости ходят ребята. Гниломёдов и другие, и врач с диспансера. Всё виноградом кормят.
   Ну, ладно, всё. Пиши. Адрес Алька тебе не говорил?
   Астрахань, больница Бехтерева, 2-е отделение.  Боксы, Соловьёву В. М.
   Всем привет, и мамуле вашей и Калашникову.  Если он ещё на базу ходит».

    «  Здравствуй, Вовка!
Сегодня получил от тебя письмо. Значит, тебе было жарко. Ну, что ж, я так и думал. Тут на днях был Гниломёдов Вовка. Тоже спрашивал про тебя. Я почти угадал, сказав, что ты там сейчас пашешь прилично. Я тут от Альки получал письма, так что, в основном, в курсе дел на базе. Он тоже говорит, что тебя давным-давно не было на базе (это я справлялся с фурункулёзом). Отдыхаешь. Ну что ж, это дело неплохое. Вот мне теперь тоже придётся немного отдохнуть, месяца 3-4. Что поделаешь. Значит, у Севы в глазах ты стал врагом народа за то, что не стал гоняться. Ну, этого и следовало ожидать. Я, по правде говоря, тоже не стал бы гоняться. Когда приехал, ещё в Хмельницком, все ходили, проклинали эту греблю. Надоело, ужас как. И на регату на Калининскую, даже из молодых мало кто собирался ехать, не говоря уже о стариках. Так все после Союза нажрались. Ну, а тысячу ты, говоришь, заложил, молодец, два раза. Ну, а кто дальше, не мог написать. Подболел, говоришь, немножко, ну, ничего. А мне, знаешь, как то не очень-то тяжело здесь лежать. Наверное, потому, что я привык подолгу от дома, а во-вторых, такая благодать, спать сколько хочешь, а особенно после всех сборов и тренировок, они надоели страшно. В основном читаем книжки, правда их не очень-то много, пока хватает. В остальном всё по-прежнему, если не считать, что теперь всех с желтухой собрали в один корпус, ну и нас перевели. Теперь нас не трое в палате, а пятеро. И врач другой стал. Старая говорила, что скоро выгонят, а эта говорит, что вылечат, как следует, чтобы не  ударить лицом в грязь перед Псковом, т.к. работала в войну в госпитале у нас. Ну, это, конечно, шутка, но, наверное, ещё с недельку придётся, а может и больше, ещё что-то с кровью не в порядке. Ну, это дела хозяйские. Сегодня получил посылку от мамаши. Так что всё нормально. Ну, весёлого особенно ничего нет, если не считать, что тут привезли одного наркомана. Первый раз видел живого, да ещё и «пьяного». Ну, он себя наколол чем то, не то морфин, не то кодеин. Да видно, чуть-чуть лишнего, так что плохо стало. Вызвали скорую помощь. А у него глаза, как у рака, красные. Ну, и привезли к нам. Весёлый такой. Сначала к нам в палату хотели, а потом увели в бокс. А сегодня он сбежал. И сёстры и няньки, человек семь, все ловили, интересно было. Наверное, в полоски увезли.
   Ну, наверное, всё. Да?
   Доволен? Ответил сразу же, раньше, чем Галке. Ей только сейчас буду писать. А получил вместе. Ну, и конечно, по объему тебе больше. Ну, до свидания.
   Привет всем-всем и Умрихину, хоть он мне однажды и насолил, но это между нами.
   Всё, 14.10 или 15, я сбился совсем. На старом месте у меня были зарубки на стене, а здесь нет».


     Галка. Как-то шли домой вечером с тренировки. Снежок, лёгкий морозец. Хорошо. Три девчушки. Мы «приклеились». Девчонки не особенно возражали. Я быстро отвалил. Учёба. Недели через три встретил Соловья с одной из девчонок. Галя училась на полиграфиста.  Практику проходила в областной типографии.
    Весна. К лету Соловей защитился. А по осени новость. Витя пригласил нас на свадьбу. Скинулись по десятке, тогда это были деньги, на пылесос «Вихрь». На цветы не разорялись. Объехали с Витей Матросом дачи на Рижском за телецентром. Не лютовали. Взяли дань понемногу участков с пяти. Молодоженов завалили осенними астрами.
      В почётных гостях на свадьбе сидел и Сева. Всё присматривал за нами. Закусывали хорошо. Пьяных не было. Мама Соловья даже беспокоиться стала. - Сынки, что же вы не пьёте? – Как это не пьём? Пьём, как положено. - Кивнули в угол, где не так давно стояла солидная батарея бутылок. Кажется, ничего не изменилось. Только мало осталось полных. Витю пропили. Сева устроил пару дней отдыха. А потом лютовал. Оказывается, мы ещё и виноваты. Якобы споили его надёжу и опору Женю Малькова. Его, видите ли, прилюдно схудило во дворе.

    Через месяц после свадьбы Соловья призвали.
        Письмо из Кронштадтской учебки, ответ на моё.
   «Здравствуй, Вовка!
Наконец-то пришло письмо от тебя. Хоть немножко всё прояснилось о событиях на базе.
Ты молодец. Я вспоминал тебя не раз, когда приходили письма с новостями с базы. Всё не то. Вот ты напишешь, так напишешь, хоть есть, что читать. Ты не обижайся на меня, что я не писал, просто я не знал твоего адреса, вернее, не помнил. Квартиру помнил, и улицу, а номер дома – нет. Я написал Альке, что бы он дал тебе мой адрес.
    Значит, уезжаешь на сборы? Молодец. Развози их к чертовой матери всех подряд. Значит,  Калашников уже слабее едет, раз Принц (Новгород) выиграл, да и Журавель (Волгоград), говоришь, шёл впереди. Уж кому-кому, а ему, я считаю, просто не солидно быть пятым на РосСпартаке. Ну, а ты молодчина, попал на молодёжку, потрудись  как следует, и всё нормально будет. Говоришь, Колю надрочил с Фёдором. Хорошо, пусть знают, чья школа. И Велигуру с Зюбой чистят, нормально!
   Ну ладно, потом допишу, а то уже орут: «Роте построиться для перехода на камбуз». А оттуда в кино «Встреча у старой мечети». Потом или после отбоя, или завтра допишу…
   Ну, вот, собрался дописывать только через сутки. Не было времени. Сейчас занял очередь гладить парадку и сел писать. Завтра строевой смотр части. Пятого присяга, седьмого смотр базы ВМФ. А после будут рассылать.
   Ну, живём нормально. Дни летят быстро, только успевай оглядываться, уже месяц и неделя, а ничуть не заметно. Особо не гоняют. В основном в тяжесть чувакам строевые, нам с Вовкой ничуть, даже интересно маршировать под оркестр, или просто так. Иногда устаёшь, но ничего. Некоторых даже покачивает. С едой нормально, хватает. Иногда занимаемся просто обжорством. Конечно, не то, что дома, но всё-таки лучше, чем в сапогах. Вот Серёжа пишет, что их ебут по чёрному, и жрать не дают ничего. Так что в наряд на камбуз у них даже трудно попасть, тогда, как  у нас это делается в виде наказания. Короче, тут старички говорят, что кто сюда попал, просто счастливчики. Вот.
   Да, ты спрашивал про Серёжу. Он в Павловске под Ленинградом, учится на радиотелеграфиста. Забрали в Пушкине от нас.
   Значит,  Джон приезжал на Рос «Спартак», и вроде с****ил, что мол мы сами виноваты, что попали на три года. Это настоящая ерунда. Скорее всего, Джон сам договорился с лейтенантом, чтобы его забрили. Надул нас всех. А мы шли и идём до сегодняшнего дня точно по курсу, как и намечалось, в СК ВМФ.
   У меня была возможность в БЧ – береговые части, на два года, но это в Североморск. Выбрал Питер, лучше дольше, чем где-то на краю света. И гоняют по черному.
   Вот такие дела. Пора бежать. Всем привет. Больше не пиши, не успеешь. Я сам напишу.
   Посылаю фото, правда не очень хорошее, но какое есть.
   Это мы с Шидлой и ещё Витька один из Латвии.
   Ну, всё, привет всем! Всем! На базе.
   Цалую».
   СКА ВМФ, Кронштадт. В сборной он сидел плотно, но не перенапрягался. Печёночка уже не та.

      


                12. Один

       «Аз. ССР, г. Мингечаур, гл. почтамт, до востребования, Васильеву Владимиру Васильевичу
   Здравствуй, дорогой сыночек и братик Вова!
Передаём тебе привет и желаем всего наилучшего. Письма мы твои получили, и второе. Очень довольны, что всё хорошо. У нас дома тоже всё нормально, собираемся к переезду, всё перестирываем. Вчера дядя Гриша с тётей Марусей приезжали за дровами. Всё не убрали, осталось ещё на одну перевозку. Ходили смотреть нашу квартиру. Дяде Грише понравилась, квартира хорошая. Самое главное, что с удобствами, теперь дрова нам не нужны и будет чище, конечно. Только там ещё не поставлены газовые плиты, видимо скоро поставят, поэтому мы пока и не торопимся переезжать. Вчера отнесли туда три стула и один диван. На работе всё хорошо. Видимо и у тебя тоже всё хорошо. Вчера на проходной, по пути на работу, встретился Олег (Семёнов), спросил, как у тебя дела там, передавал привет. А на автобусной остановке подошёл Горштейн, тоже спросил о тебе. Говорит, мол, а как же у него сессия, ведь надо сдавать? Не перегружай себя там и добавляй денег на питание. Справку я тебе отослала не так давно, только простым письмом. Надеюсь, получишь, и возьмёшь расчет.
   С Колей мы живём, конечно, хорошо. С питанием тоже хорошо. Времени свободного нам сейчас нет с этими сборами. Не знали, с чего и начинать. Но, ничего. У бабушки всё хорошо, беспокоится о тебе, говорит, что в этот раз что то очень  долго не приезжает.  У тёти Раи с Колей тоже всё в порядке. Коля попросил твоих лыж покататься. Так мы дали лыжи, новые твои, и ботинки. Они ездили с Сашей кататься. Коля наш тренируется, с учёбой у него понемногу идёт.
   Ну вот, Вовочка, кажется всё и отписала. Это видимо последнее письмо. Будем теперь ждать твоего приезда.
   До свидания. Целуем, Мама и Коля.   28.01.70.»

    Без напарника поначалу мне пришлось несладко. Из юношей я по возрасту вышел. С молодым меня никто не посадит. Ровесников, гребущих справа, достаточно крепких  как-то не оказалось. Тимохин «клуб» после отъезда тренера в Петрозаводск распался. Сначала ушел в армию Толик Яковлев, через год, окончив вечернюю школу, и Валерка Васильев. Многие ребята, не выбившись в сборную, просто «завязали» - ушли из спорта. После Соловья, мне и в двойку сесть было не с кем. Пришлось пробиваться одному. Ветеран. Женя Мальков, Валерка Татаренко. В Севином «табеле о рангах» я еле-еле устраивался третьим, четвёртым. Подрастали молодые, серьёзные ребята. Конечно, на больших соревнованиях, и Сева это понимал, совсем другой расклад. Мастер, он потому и мастер, что в решающий момент может мобилизоваться и показать результат «немного через край». Но это не каждый день. И на прикидках, отборочных соревнованиях, мне приходилось очень туго. Для меня главное - график тренировок. Я ставлю задачу не сгореть раньше времени, выйти на большой старт на пике формы, а мой соперник ставит перед собой задачу максимум – выиграть и выкинуть меня из сборной. Сева понимает, что, даже прорвавшись на Россию, молодой ещё ничего не сможет показать, но нервы мотает. Пройдя сам тяжёлую школу, от сапожника до чемпиона России, Союза, а потом главного тренера сборной области, он никак не мог понять, что у другого может быть что-нибудь ещё, кроме чемпионских мечтаний. Как это можно не пользоваться тем, что само идёт в руки. Бросив завод, перейдя в дневной институт, я автоматически получал бы стипендию большую, чем мой оклад на работе. Но, в Пскове учиться было негде. Пединститут - «курятник», как мы его называли, не для меня, а в дневном политехе, который откроют через несколько лет, опять же на вечернем отделении мне доведётся уже только преподавать.  А пока я один.




13. Волгоград, Саратов, Минск и Харьков

   «Здравствуйте. Дорогие родные Мама, Коля!
    Вот мы уже и на месте. Приехали после вчера поздно вечером, в четверг девятого числа. Ехали мы от Москвы на поезде,  а от Волгограда два часа на теплоходе. Доехали хорошо. Жить нас поместили на турбазе. Неплохо, по четыре человека в домике – палатки такие большие. В нашей кроме меня, Вася Писуков, Калашников, да ещё Хрулин из Казани, с которым Соловьев Витька в прошлом году в двойке выступал.
   Кормят в ресторане в городе, ходить недалеко, да и дают вроде ничего. В город ещё не ходил. Времени маловато, да и неохота. Жара здесь стоит страшная. Днём тридцать семь градусов в тени. Конечно, тяжеловато, не то, что тренироваться, а вообще даже ходить, шевелиться. Целый день в одних трусах сидишь. Только вечером, да на обед штаны одеваешь. Но, ничего, здоровье хорошее. Самое главное, ребята здесь приехали здоровые, придётся тяжело. Ну и я в этом году буду стараться, тем более, что еду неплохо. Там видно будет. Ну вот, про себя мне больше и нечего писать.
   Будет день отдыха, съездим в Волгоград, всё посмотрим. А то мы как приехали, так почти ничего и не видели.
Правда, шли мимо дома в котором Паулюса в плен взяли. Дом Павлова видели. И Маму-Родину издалека видели. Она даже отсюда за двадцать километров видна. Здорово.
   Пишите, как там у вас. Как на работе, на базе, да и сами как живёте. Привет передавайте всем. Если будут письма от Витька, или ещё какие, пришлите мне почитать.
   До свидания. Целую. Вова.            11.07.70 г.
   Да, вот мне уже и 21 год».


       «…Привет из Волжского. Вот уже пять дней, как мы здесь. Это и мало, но и много.
     Вчера у нас были прикидки, отбор в команду. С утра 1000 м. Дешевой сюда не приехал. Его не отпустили из армии. (Сережа Дешевой, сильнейший одиночник, правак и идеальный для меня напарник.) Тысячу я выиграл, правда, не много, всего две секунды у Иван Силы (Витя Ефимов из Свердловска. Учился на дневном в университете. Чемпион России по мужикам прошлого года. А в этом у него  что-то не катит. Или переучился или просто на форму ещё не вышел. У гребцов часто так бывает.), три секунды у Архипова, пять у Таранникова. Но, всё равно, раз выиграл, значит всё. Вечером должны были идти пять тысяч. Но в команду вместо трёх человек взяли четверых, и пять тысяч отменили.
   В общем, дела идут неплохо, только ещё не знаю в чём идти. В одиночке неохота, всё равно близко не будешь. В двойке с Иван Силой тоже не очень-то получается, уже пробовали. Был бы здесь Дешевой, тогда бы всё было ясно. Ну, ничего, самое главное, я в команде. Домой я приеду 6-7 августа, так как после России в Минске ещё будет первенство ЦС «Спартака» по молодёжи. Той же командой. А потом дома сбор и ЦС по областям. 
    Здоровье у меня отличное, кормят хорошо. Да нам сейчас особо много и не надо. Тренировки хотя и тяжёлые,
но не очень большие, в среднем по восемь – десять километров. Ну, и скорость.
   Сегодня у нас день отдыха. Отдыхать теперь будем часто. Через два дня на третий. В общем, не перетрудимся. Девятнадцатого числа будет окончательная прикидка в эстафету. Надо попадать.
   В этом году эстафета комбинированная 6х500. Два взрослых, два юниора, два юноши. Думаю, должен попасть.
   Ну вот. Пока и всё. Сегодня ходили в кино «Чёрный тюльпан». У нас ещё не шло. Интересно.
   Писем от вас ещё не получал, да и рано ещё. Насчёт справки на деньги не беспокойтесь. Приеду домой, получу в своём «Спартаке».
   Пишите. Привет всем – всем. До свидания. Целую. Вова.                14.07.70 г.»


    «…Привет из Волжского. Вот уже предпоследний день, как мы здесь. Завтра вечером, т.е. 23 выезжаем в Саратов. В этом году мне везёт. Правда, в двойке я выступать не буду. Двадцатого у нас были прикидки в эстафету. Выиграл. И теперь я попал во все первые номера. Пойду на России в одиночке и тысячу и десятку, а ещё и в эстафете. Ребята в эстафете собрались сильные, может и выиграем. Там видно будет.
   Да, представилась возможность выступить Малышу. Здесь нет сильной двойки по юношам. Сделали из одиночников – слабовато. Ну, и договорились с тренерами насчёт наших. Я сразу дал домой телеграмму. А то думал, что Малыш поступать куда-нибудь уехал. Но вот вчера письмо получил, значит, всё в порядке. Они должны выступить прилично, если не выиграют по юношам, то хотя бы в призы попадут, и то здорово.
   Ну вот,  кажется, и всё. Хочется что-то домой. Только приехать, наверное, смогу после пятого августа. Если, конечно, не вышибут.
  Малыша в Саратове встречу, всё не так скучно будет.
  Привет всем – всем. До свидания. Целую. Вова.                22.07.70 г.»

   Малыш - Брат Коля и Вовка Фёдоров доехали нормально. Прикидку на первой же тренировке они  выиграли с отрывом и их включили в команду. Тренера успокоились. На тысяче в финале ребята шли прилично. Но, зарулились. Пока, по команде арбитров, вернули лодку на дорожку, соперники были уже впереди. В призы не попали. Вся надежда на пятисотку. В финал попали легко. И вот финальный заезд. За двести метров до финиша наши впереди. Кажется, всё. И снова зарулились. Лодка ушла на дорожку соперников. Ребят сняли. Обидно. Но, вперёд наука. Кажется, невелика дистанция, знай паши. Но, каноэ без руля. Надо и лодку по курсу уметь держать, не тратя силы на излишнюю рулёжку   Первым на загрёбе Вовка Фёдор, а он пока «без башни».

    Я отгонялся ровненько. Но, как говорится, «посредственно». В финале на тысячу пятым. На десятке шестым. Молодёжь на России подобралась не слабая, и мои результаты, пусть не звёзды с неба, тренерам не показались уж слишком жидкими. Десятка мне далась тяжело. В гостинице мы жили в одном номере с Володей Ковалёвым из Калинина, старшим братом Коли Ковалёва, восходящей звезды и будущего чемпиона. Вовка как и я после десятки, только по мужикам. Мне не уснуть. Никак не снять напряжение. И Ковалёв старший мучается. А завтра эстафета. Не одному мне тяжело. Только под утро успокоились. С эстафетой получилось. Из шести этапов три закрыли Псковичами. По мужикам Ветеран Витя Калашников, по юношам Женя Мальков, и я по юниорам. Первая золотая с большой России.

   После гонок юниоры возвращаются в Волгоград. Через неделю в Минске молодёжное первенство Центрального Совета ДСО «Спартак». Поезд пришёл ночью. Ни автобуса рейсового, ни такси. До окраины города подвёз какой-то попутный автобус. Осталось меньше двадцати километров. Решили пройтись пешком. По шоссе, конечно, скучновато. Но нас, с Мамаева Кургана ободряла подсвеченная Родина  Мать. Перейти Волгу по плотине Волжской ГЭС тоже не слабо.
Дальше уже по дачным берегам Ахтубы. По пути, пару раз залезли в дачные сады, попробовали местные дары природы. К утру добрались.
   За несколько дней, что мы были в Саратове, погода резко изменилась. В палатках стало сыро и холодно. Меня сразу прихватило. Спина, и боль в правом боку. Думал, аппендицит. Обратился к Нейхаузу. Он у нас второй тренер и врач. Пощупал живот, аппендицита нет, говорит. Успокоил, остеохондроз, похоже, отдаёт.
    Из Ростова на Дону приехал Толик Колтовой. Чемпион России по молодёжи прошлого года. На год постарше меня. С чем-то у него дома задержка была.  Прикидку Иван Силе я на этот раз, пусть немного, всего одну секунду, но проиграл, был вторым. Но двойка с Колтовым  у нас вроде бы покатила.
   Перелёт в Минск. Живём в международном кемпинге за городом. Иностранцы в домиках лёгких, бунгало называются. Мы снова в палатках. Погода мокрая, холодно. Палатки такие же сырые, только ещё и маленькие, на двоих, на две раскладушки.  Спина моя не проходит.
     ЦС по республикам, Москва и Ленинград выступают отдельными командами, на правах республик. Что-то России в этот раз не катит. Как всегда, на высоте только волгоградские девчонки. Из института физкультуры. Смотрю, их и победы как-то не радуют, как будто обязаловку отрабатывают. Устали. Мы на тысяче в двойке только третьи, в эстафете третьи. Десятка в двойке. Со старта вроде ничего. Украина, Ленинград, Москва, Казахи цепляются, соперники крепкие. Первый круг в призах. На втором круге Толика прихватило. Похоже, не очень-то он на длинную готов. Совсем вязнем. Меня так надолго не хватит. Работай, говорю. В ответ: «Давай, сойдём». Матюгом пустил. Толик вроде бы взбодрился. Но, ненадолго. Лодка опять вязнет. Снова матюгнулся. Мы пока третьи. Но сзади идут плотно. Арбитры на катере сбоку. Услышали мой матюг: «Команда России! Вы сняты». Толику совсем плохо: «Видишь, сняли, сойдём!»  - Сойти с дистанции на таких соревнованиях – это, считай, конец спортивной карьеры: «Идём!» Так и доскребли, и третьими были. Заезд был из последних.  Без слов, вынесли лодку, погрузили и увязали на конструкцию. После награждения Волгоградский тренер Шубин, в сторонке, говорит: «А ты ничего, можешь». Сразу же разъезд, разлёт по домам. С Толиком так и разошлись, разъехались, не обмолвившись словом. Нехорошо. 

    Первенство Центрального Совета ДСО «Спартак» в Харькове. Гонки проходили за городом, на пруду - ставке в Лозовеньках. Трамвай до окраины и пара километров по сплошным яблочным садам. Яблоки только начинали поспевать. Сплошная антоновка. Отдельные деревья летних сортов. Эти спелые, уже сыпятся. Убирать их, кажется, некому. Ешь - не хочу. Для нас северян - подарок. В ставке изобилие рыбы. Смотрю, мужик на протезе залез в воду по колено и мучается, кого-то вываживает на толстой леске. Хотел помочь: «Не надо, я его сам возьму. Короб», - не понял. И минут через пятнадцать, когда из воды показался сущий поросёнок килограммов на десять с торчащими из жаберных крышек крючками, всё стало ясно. Карп. Ловят «Короба» донкой на ком макухи, специальной наживки, которая  заводится подальше - поглубже. Карп не клюёт, а сосёт ком. Крючок за крючком проскакивают и вылезают из жаберных крышек. Подсекать не надо. Выждал и - тяни.
    Я в неплохой форме. И команда сильна. Бесспорный лидер - Ветеран. Он идёт десятку в одиночке и тысячу в двойке с Витей Борисовым. Матрос (не знаю, откуда кликуха, скорее всего от службы на флоте) гребёт недавно,  весёлый и доброжелательный, здоровье от природы, закалка крестьянская, база неплохая. Я с ним в двойке иду десятку. Если повезёт и въедем в призы, в Пскове одним мастером спорта будет больше. У нас с Ветераном своеобразное соперничество. У Ветерана шансы выше, они с Борисовым примерно одного роста, их двойка, наверное, и смотрится красивее. Но и у нас с Витей катит относительно неплохо. Женя Мальков, тысяча в одиночке. Он ровесник моего младшего брата, но уже светило. Год назад он отличился на Европе по юношам, в двойке с калининцем Колей Ковалёвым стали чемпионами, и получил звание МСМК. Меня заявили вторым одиночником, и даже в конкурсе. В полуфинале достаточно приплыть третьим. Это для меня оказалось нетрудно.
    Десятка в двойке. Ушли со старта неплохо. Витя молодец. До поворота идём пусть не первые, но и не отстаём. На поворот выходим в головке. Я кручу поворот, здесь всё у Вити на весле. Ему надо хорошо прибавить. Чуть впереди первая лодка. Главное, облизать аккуратненько поворот, не навалившись на них. Выйдем на волне, и дальше будет легче. Но нам кто-то вдувает в корму, и наша лодка наваливается на лидеров. По правилам мы должны остановиться и пропустить первых. Но это по правилам. Витя, похоже, готов по правилам. Но нас после этого просто не будет. «Затопчут» те, кто сзади нас. По неписаным законам на повороте кто наглее, тот и пан. Если что, арбитры разберутся. Рычу на напарника.  Просвета между двумя бортами, нашим и чужим нет. Чужая лодка - моя единственная опора. Засовываю весло в лодку соперников, цепляюсь за заднюю распорку - перекладину. Гребок, и мы выдёргиваемся из кучи - малы. Витя по неопытности, похоже, не ожидал такого исхода. После поворота мы первые. И арбитры молчат. Но нам просто пока повезло. Соперники сильнее. После второго поворота мы только четвёртые. И, похоже, в призы уже не попадём. Витя добавить не может, и я уже готов. Дай Бог продержаться  ровненько до конца. Так четвёртыми и приплыли. Но, самое обидное, до мастеров по времени не хватило каких-то девяти секунд. Вот если бы с берега кто-нибудь прохронометрировал и подкричал… Смогли бы. Никто об этом и не подумал, ни Сева, у него другие заботы, ни ребята.
     Вечером с Витей зашли в гости к Черниговцам. У них траур. На десятке в каноэ-двойках кто-то пробил их каноистам  лодку. Затонули метров через пятьсот после первого поворота. Завтра финал на тысячу, а в лодке дыра. В свалке на повороте ребята так ничего и не поняли. Я не стал признаваться, что прорубил им лодку веслом, побежал к конструкции - нашей машине для перевозки лодок, вернулся с клеем и инструментами. Через час, к радости Черниговцев, лодка была залатана.
    С Варёнком вспомнили прошедшее. Походили по городу, посидели в кафе. Но с момента нашей первой встречи прошло три года. Жизнь не стояла на месте. Мне уже не семнадцать. Да и она не школьница. Мы стали другими. Время сводит, время и разводит.  Хорошо это или плохо?
     На тысяче Калашников тоже не смог ввезти Витю в мастера. До призового места не дотянули. Ветер был боковой, по времени мастерского результата не вышло. Черниговские мастера на тысяче утешились, наших сделали, и попали в призы.
     Тысяча в одиночке. Финал. Я иду по четвёртой воде, как раз посередине ставка. Течения нет, но ветер под берегом слабее. Женя по восьмой, поближе к берегу справа от меня. Он посильнее меня, и с водой ему повезло. Гонку буду вести по нему. Влево мне и глянуть не с руки. После старта Женя чуть-чуть впереди. Гонка складывается хорошо. Встречный ветер - погода моя. Главное - дышится хорошо. Так ровненько и отработал, въехал в финиш. Пятый. Ну что ж. На соревнованиях такого ранга - это результат мастера спорта. Учитывая возраст, место в сборной Центрального Совета мне обеспечено. А это зимние сборы, условия для нормальных тренировок. Лучше мне пока не по силам. С Женей казус. Почти до финиша он шел чуть впереди меня. Гонка сложилась жёстко. Разрывы минимальные. На финише гонг первому, второму, третьему. Жене показалось, что третьим был он. За несколько метров до финиша он бросил грести. Лодка на встречный ветер по инерции не доплыла…  Вроде бы и силён, но слишком часто с Женей случается. Психология.



                14.  Отощавший Геракл

    Осенние поездки в колхоз для меня были чем-то вроде дополнительного отпуска. Соревновательный сезон закончился, учеба в институте ещё не раскрутилась, в конструкторском отделе на заводе  я был рядовым инженером и отвечал только за себя - никаких забот. Здоровая физическая работа на свежем воздухе, хорошее питание, молодое задорное окружение - всё, и работа и быт, были в удовольствие. Физически я уже был намного крепче большинства сверстников, да и  остальных заводчан. Воспринимая физические нагрузки как часть тренировочного процесса, работал без устали, в своё удовольствие.
     В тот год мы заняты в основном были на сушке зерна, работа круглосуточная. Зерно убирали и подвозили  днём, ночью поспокойнее: следи за сушилкой, подгребай зерно на подаче, да мешки затаривай и оттаскивай, но спать хочется... Вечером, перед очередной ночной сменой ребята говорят: - Там тебя какой-то местный  спрашивает. - Вышел. На крыльце сменный механик - механизатор с нашей сушилки, принёс литр. - Хочу с тобой выпить. Давно не видел уже настоящих мужиков. - Мешки то я хорошо таскаю, а вот насчёт пить - не горазд. - Это ничего… - Ну, что ж. Надо соответствовать. Быстро юркнул в коридор, зачерпнул и выпил кружку парного, жирного молока. Посидели. Приговорили литр на троих, от ужина осталось закусить. Ещё кружку молока. Смену отстоял, как ни в чём не бывало.
      Окружающее я тогда воспринимал как данность, с юношеским оптимизмом. Пусть много работал, учился, тренировался. Но, когда  ты силён и способен, тебе двадцать лет, и всё у тебя, кажется, впереди, жизнь  воспринимается в её лучшем виде. Только позднее стал замечать, что не всё и не у всех вокруг меня благополучно. Деревня мельчает, вымирает и, действительно, настоящих тружеников - мужиков становится всё меньше и меньше. В деревне происходит какой то антиотбор. Все мало-мальски на что то способные стараются уехать в город, лишь бы подальше от земли с тяжелой, часто неблагодарной работой и постоянными заботами. И без помощи города деревня уже не то, чтобы не справляется, но просто уже не существует. В городе тоже не всё в порядке. Планы горят, но пятилетки, семилетки почему то выполняются. Концы с концами в государстве явно не сходятся, но, чем хуже, тем громче кричат об успехах. 
     На завод приехали молодые специалисты, ребята интересные, года на два постарше меня. Сразу в колхоз. Костя Майер, из выселенных в Сибирь во время войны немцев Поволжья. Омский политех. Умница, лишнего не скажет, но в разговоре открылся: «Среди Поволжских немцев предателей не было». Тут же у Кости возник и роман, серьёзный. Симпатичная умница Наташка Круглова, года на три помоложе меня, тоже заочно в политехе. Что-то вроде ревности, но, каждому - своё. Костя, глядя на мою жилистую неутомимость и грузчицкую сноровку, прозвал меня Отощавшим Гераклом. Килограммчиков пять до идеального боевого веса мне не помешали бы, но они никак не наедались. Даже мама, глядя на нас с братом, иногда сетовала.
 - Перед соседями неудобно. Кормлю, кормлю вас, а вы всё как Кощеи.
 - Мам, ведь Бессмертные же. - 
    На Костю не обиделся, кликуха даже чем-то льстила, хотя надолго и не прилипла.
   Приехал из колхоза и сразу на воду. Осенний марафон. Двадцать километров, два круга от базы до устья Черёхи,  вокруг безымянного острова. Две недели в лодке не сидел, но из формы не вышел. Впереди Ветеран Виктор Калашников. Вторым пришёл Серёга Иванов, из молодых, обычно я ему не проигрывал. Я был третьим и это не так и плохо.


15. Последний сезон

     Четвертый курс института начался удачно. Преподаватели приезжали по графику, дисциплины начитывали нескучные, времени на всё хватало и на работу, и на учебу, и на тренировки. До нового года я сдал почти все зачеты и экзамены за первое полугодие и мог позволить себе дополнительный январский сбор на воде.  Перед отъездом на сбор забежал во врачебно физкультурный диспансер. Очередной осмотр. Впервые в графе «сложение» мне записали не «среднее», но «атлетическое».
     В Мингечаур  я приехал вместе с ребятами из сборной области  за двадцать дней до Росспартаковского сбора. Среди наших, псковских я старший, не по возрасту, по рангу, «играющий тренер». Ну, это больше формальность, ребята свои, няньки и надсмотрщики никому не нужны. Из каноистов со мной Славик Комлев, года на три младше, учится в индустриальном техникуме. Кузя — Валерка Кузьмин. На год младше меня. Ростом даже подлиннее, чем я, но тощий, мяса пока не наел. Тоже в политехе, студент заочник. Тренируемся вместе. На тренировках я уже выполняю роль Ветерана. Ребята тянутся за мной.
    Из байдарочников псковских с нами Саша Полковников — сводный брат Шидлы — Вовки Шидловского. Байдарочник Вовка служит в СКА ВМФ вместе с Витей.  Саша  старше нас по возрасту. Он уже отслужил три года на флоте. Рослый, откачанный, с развитой мускулатурой, но какой-то угрюмый и вечно голодный. Это как раз хороший показатель, значит, внутри всё горит. До тренировок Саша жаден. Мы пятнадцать, он двадцать. У нас длительная двадцать, он пару – тройку километров да прибавит. Пытаюсь аккуратно ему советовать, чтобы начинал не очень резво, втянуться надо. Но контакта не получилось, Саша от нас сразу отстранился. Причем не застенчиво, а, скорее, высокомерно. На столе увидели брошенный, как бы специально, дневник:  на обложке продекларированы ближайшие цели — чемпион РосСпартака, России, через три года чемпионат мира, Олимпиада. Неслабо. Дней через пять Саня перетрудился, растянул запястья, подзастудил, заскрипело. В байдарке это запросто — руки то всё время в холодной воде. Пришлось ему дня три на воду не ходить. Компенсировал вынужденный простой кроссовой нагрузкой. Бегать-то можно было и дома.
     Девчонки академистки, сборная области тоже здесь. По вечерам ходим в гости. Лёгкий флирт. Романы местного значения.
     Ребята уехали. У меня до РосСпартаковского сбора несколько дней окошко. Один. Продолжаю тренироваться. Шатаюсь по городу. Решил сходить и в местную достопримечательность, русскую баню. Купил билет. Шкафчиков нет, длинные диваны-скамьи, разделённые на отделения. Русский банщик посоветовал разместиться поближе к нему. Захожу в мыльную. Народу немного, всё местные, все в трусах. Я один без трусов. Ошибка. Назад уже не пошёл. Выбрал столик в уголке. Пошёл в парилку. Веника нет, так хоть прогреться. Пар гонят из трубы. Открыл кран, и всё в белом тумане. Залез на самый верх. Не жарко. Посидел, спустился, ещё открутил вентиль. Сижу. Открывается дверь, сверху не видно. Зашли двое. Пошептались. Вышли. Ещё минут пять прошло, снова дверь открылась. Кто-то лезет. Из тумана нарисовалась стриженая черная головешка. Поглядел на меня и назад полез. Кое-как прогревшись, спустился вниз. Толпа смотрит на меня с уважением: «Батыр…»  Для них жарко, а для меня холодно.

      Где-то в конце февраля, отсидев две пары в институте, топаю пешочком домой. Морозец лёгкий, снежок. Под светом фонарей всё вокруг свежо и чисто искрится. На душе легко. У последней остановки, напротив «родного завода»  догоняет и останавливается автобус, жёлтая гармошка «Икаруса». Из открытых дверей передней секции выходят две девушки. Одна сразу делает «Ах!» и большие глаза.
     В январе, по дороге на сбор, сидели в аэропорту, ждали самолёт на Баку. Кузя, ещё в автобусе экспрессе от Быково до Внуково заметил двух девчонок, летевших вместе с нами до Москвы. «Встреча была коротка», - девчонки  улетели в Минеральные Воды. Вскоре объявили посадку и на наш самолёт, до Баку. И вот неожиданное продолжение.
    В жизни моей, казалось бы, ничего не изменилось. Работа, командировки, учёба, зачёты и экзамены, тренировки, сборы и соревнования. Где найти время ещё и на «личную жизнь»? Находилось. Возраст такой. Прошла пора подросткового уничижения. Теперь кажется, что тебе всё по плечу. Может это только, кажется?


   «01.03.71 г.    Здравствуй, дорогая Мама!
                Привет из Бурштына.
   Мы уже приехали. Доехали очень хорошо, поездом сразу до Львова, а дальше три часа на автобусе.  Правда, погода здесь не очень. Сегодня семь градусов мороза, да и ветерок дует, но, говорят, что это только два последних дня, может и тепло будет. В столовой кормят ничего, жить можно, даже на два рубля. Лодки наши ещё не доехали. Сегодня на воду не ходили, поспали, а потом побегали девять километров. Сейчас вот сразу пишу. Городок очень хороший, продуктов много, магазинов тоже, и, в общем, хорошо. Живём в гостинице по три человека в номере. У нас с Малышом комнаты рядом, в одной не вышло, да это и всё равно. До воды ходить недалеко, столовая тоже рядом, устроились неплохо. За нас и не волнуйся.
   Денег нам здесь хватит, да их и тратить не на что. В общем, всё хорошо, лишь бы у тебя всё было тихо. Отдыхай там от нас. У Малыша здоровье ничего, сидит сейчас рядом и играет в карты.  Ну вот, я и написал про всё. Пиши и ты нам обязательно. Про всё, как дела там у Бабушки и тёти Раи, на работе.
   Передавай привет всем – всем. До свидания! Целуем, Вова и Коля.
   Посылаем тебе открыток на украинском языке. Поздравляй соседей. А тебя ещё рано поздравлять, сегодня только ещё первое. Не волнуйся.
   Наш адрес на конверте, здесь уже и места не хватило.
   Пиши».
 
 
   «Здравствуй, дорогая Мама!
Вот уже почти 15 дней, как мы в Бурштыне. Погода здесь стоит не очень, изредка отпустит, глядишь, и солнышко увидишь, а так всё морозы и ветер. В общем, на юг мало похоже. Но, ничего, потихоньку тренируемся. Здоровье у нас хорошее, да и особенно не перетрудившись; из-за погоды тренировки часто срываются, и, хочешь – не хочешь, а отдыхай. С кормёжкой здесь неплохо, почти хватает. Столовая рядом. В общем, живём хорошо. С Малышом не ссоримся, всё дружно, у него тоже всё хорошо. Правда, в Мингечаур ему вызов не пришёл, и мне придётся ехать одному. Он останется здесь до конца месяца. Но, ничего, это тоже неплохо.
   А мы вот сидим и ждём, когда переведут деньги на дорогу, что бы уехать. Здесь остаются все кроме меня, Калашникова, да ещё одного парня, так что скучно ему не будет. Письма от тебя ещё ни одного не получили, они здесь идут почему то очень долго. Всё-таки посёлок. А вот деньги 20 рублей получили двенадцатого числа. Спасибо, да и без них обошлись бы. А вот, что дома и как, так ничего и не знаем. Ну вот, кажется и всё. За нас не волнуйся, береги себя. Пиши, как там дома, на работе, может Толик заходил, так, как в институте. Правда, там не должно быть сейчас ничего. Передавай привет всем-всем. Целуем, Вова, Коля.    13.03.71.»
    И, приписка на конверте:
   «Посылаю это письмо из Львова, с аэропорта. Перед отъездом получил все три письма на почте (до востребования), прочитал и отправил Малышу. Он сразу уже был здоров, как приехали, не беспокойся. Спасибо за письма.  До свидания, целую. Вова.  16.03.71 г.»

    «Здравствуйте, дорогие мои любимые сыночки Вовочка и Коляшка!
     Дорогие мои, от вас получила всего одно письмо. Жду каждый день и другое. Деньги видимо получили, если надо ещё, пишите, сразу же вышлю. Мои золотые. Очень беспокоюсь о вас, как там дела ваши. Только не забивайте себя, знайте, что силы нужны на будущее обязательно.
    Дома всё хорошо и у бабушки тоже, часто хожу к ним. В эту субботу тоже была. На работе тоже всё хорошо.
   Коляшенька, сегодня пишу письмо, а завтра тебе 18 лет, господи, как всё прошло незаметно! Ты, кажется, уже взрослый по времени, а для нас с Вовой всё ты маленький «вреднуля». Ну вот, пусть будет у вас всё только хорошо, и не перегружайте себя, пожалуйста.
   Буду ждать вашего письма, скорей бы получить. Волнуюсь, как там с одеждой у вас.
   До свидания, целую крепко, Мама.     16.03.71.
  Когда приедете домой пишите».


   «18.03.71 г. (В Бурштын из Мингечаура)
             Здравствуй, брат Коля и все остальные!
Привет из Мингечаура. Только сейчас, а точнее в 13-30 мы добрались до места. Шестнадцатого билетов на самолёт не достали, ночевали во Львове, а семнадцатого вылетели в Баку. Садились в Симферополе, Сочи, ничего не видели. С Баку до Евлаха тоже летели на кукурузнике (Ан-2), а потом добирались на автобусе. Вот сейчас сидим и ждём, когда нас накормят в кафе «Кура». Жить мы будем снова на турбазе. В Олимпийской базе поселилась женская сборная Союза по академической гребле и никого из  Рос Спартаковских туда не пустили. Из каноистов наших псковских здесь только Магдаль. Больше никого нет. В общем, лучше было бы оставаться во Львове. Но, ничего, будем и здесь пахать. Погода хорошая, правда, ветерок, но солнышко тоже есть. Да у вас, наверное, тоже погода сейчас хорошая. Ну вот, я всё и написал. Привет вам всем от Иголкина. Вот Зюба Королю просит передать, что открыток с розочками он ему не достал.
   До свидания, тренируйтесь. Мы тоже будем.
   Всё. Вова и все остальные».
 
   «Здравствуй, дорогая Мама!
Привет из Мингечаура. Вчера, в субботу получил твоё письмо. Сегодня у нас был день отдыха, воскресенье. Целый день бродили в горах. Погода с утра была хорошая, солнце. Когда солнечно, здесь очень тепло, ходим в летних костюмах, загораем.  Но, к вечеру поднялся ветер, и сейчас уже идёт дождь. Тренируемся по два раза в день, плюс зарядка утренняя, ничего. Здесь сначала немного приустал, но сейчас уже всё хорошо, восстанавливаюсь. В общем, всё нормально. Кормят здесь хотя и на три рубля, но хуже, чем во Львове, хорошо, что Малыш остался там. Жаль только, что Кавказа не посмотрит. В горах здесь даже черепахи водятся. Вчера ребята четыре штуки поймали. Правда, мы сегодня ходили, ни одной не видели. Учиться, конечно, только собирался, тяжело. Так, только почитываю. Да, вообще, здесь и условий никаких, и времени не очень. Живём в горах на турбазе, в столовую возят вниз на автобусе за четыре км. А потом на тренировки, так весь день и проходит. Да, ничего, домой приеду, думаю, справлюсь, хотя и много чего делать надо будет. Наверное, сразу в Ленинград придётся ехать, не знаю даже как с работой, да чёрт с ней. Ну вот, пожалуй, и всё. Уже и приедем скоро. Сегодня 28. Числа первого – второго приедет Малыш, а я приеду числа четвёртого – пятого апреля. Уже и соскучился.
   Здоровье хорошее, у Малыша, наверное, тоже всё хорошо.
   Передавай привет всем – всем. До свидания. Целую, Вова.               
                28.03.71 г.»






      В августе перед РосСпартаком приехал Соловей. В СКА ВМФ ребятам дали отпуск, чтобы они смогли выступить за команду своей области. Я как-то не подумал о вариантах. Сели в свою, датскую лодку. Прошлись. Ровненько. Кусок. Вода привычно зашуршала - идёт. На тысячу я уже был заявлен вторым  одиночником. Первым номером тысячу шёл Женя Мальков. На свою коронную дистанцию – десятку в одиночке заявился Ветеран Витя Калашников. Тысячу в двойке закрывают Калашников с Витей Борисовым - Матросом. Матрос пока КМС. Надо вывозить Псковича в мастера. Мы с Соловьём идём десятку, второй Псковской лодкой.
      В финал в одиночке на тысячу я попал легко. Моя дорожка - вода посередине. Слева по первой воде Женя Мальков, справа ровесник и напарник Жени - молодой  Коля Ковалев тоже МСМК - восходящая  Калининская звезда (Через тридцать лет сын младшего Коваля - Тверского тренера по каноэ станет чемпионом мира и призёром Олимпиады). По последней воде справа идёт международный мастер Журавель - Славик Журавлёв, из Волгограда. Какие-то большие международные  соревнования отменили буквально накануне России. Ребята из сборной Союза приехать успели, но выступает Журавлёв вне конкурса.  Славик лет на пять старше и сильнее меня. По нему и работать буду. Со старта ушёл хорошо, метров семьсот пашу, никого не вижу. Главное жёстко и ровненько, в свою полную силу. Ближе к финишу слышу шум на берегу. Что-то не так? Ведь это мне кричат. На выносе весла глянул влево - Женя мне проигрывает. Через несколько  гребков глянул вправо - Журавель чуть впереди, с Колей Ковалёвым рубимся нос в нос. Вот почему крик на берегу. Отработал чисто. Чемпион. Награждение. Бумага – грамота, медаль и приз - вазон хрустальный, маме будет приятно. Подошёл к Севе, поблагодарил тренера. Старик не рад. Он не может скрыть разочарования. Ставил то он на Женю.
      Калининец МСМК Саша Жаров на РосСпартаке шел тысячу в двойке с Юрой Капитоновым, всё ещё кандидатом в мастера. Саня уже не первый год надеется выкатить Юрку в мастера, но выиграть у наших они не смогли.
      Десятка у нас с Соловьём не получилась. Перед стартом задул сильный ветер. Волна. Не знаю, чего мы испугались, но, изменив Датской лодке,  на старт вышли  в Севиной краснодерёвой Акуле. Акула - отечественная, спецзаказовская, изготовлена в шестьдесят седьмом, юбилейном году. Сева с Гришей Спиридоновым в тот год стали чемпионами спартакиады народов России, и заработали лодку «в честном бою». Но по сравнению с датской старушкой эта Акула казалась мне какой-то «тупой». На первой прямой всё нормально, с поворота первые. Развернулись по ветру, дышать стало тяжелее, понял, что-то у нас не то получается. Лодка вязнет. Не чувствую напарника за спиной. С каждым километром мне всё труднее. Вот уже и не третьи. Совсем вплотную к нам идут Кузя - Валерка Кузьмин с моим братом Колей, датскую лодку мы отдали им. Они полегче, да и ветер вроде бы притих, их не заливает. Десятка - такая дистанция, мучаешься, но если прошёл в свою силу, то потом вспоминается только хорошее. Если же «не катит» и проигрываешь как бы самому себе, то вдвойне тяжело. Стыдно прошли мы ту десятку. 

     Перед первенством Центрального Совета ДСО «Спартак» у меня, как сильнейшего одиночника среди юниоров, был  выбор. И меня впервые уговаривали, и не кто-нибудь, а сам знаменитый среди гребцов - каноистов Саня Жаров. Но делал он это как-то своеобразно. Я как раз повернулся к нему боком:
- Вася, посмотри на себя, ты же плоский, как фанера, в одиночке ты ЦС (первенство Центрального Совета ДСО «Спартак») не потянешь. А Капитоша, он хороший, он сильный, он надёжный, не подведёт. Чемпионами будете, Капитоша мастером станет. - Действительно, в отличие от меня, пусть широкоплечего (плечи раздались - раскачались в процессе тренировок, да и легкие раздувались на шесть с половиной литров), но так и оставшегося плоскогрудым, каким то лёгким, Юра выглядел мощнее: ростом почти с меня, руки длинные, мощные, грудь бочонком, да и потяжелее меня будет.
    Я долго не ломался. На первой же тренировке понял, что не ошибся. За спиной внимательный и добрый мужик, и кочегар, милостью божьей. Не хуже Соловья. Не понять, почему Юра до сих пор в мастера не въехал. Лодка пошла сразу и чувствовалось, что это ещё не всё. Прибавляли от тренировки к тренировке. Странно, но гонку совсем не помню. Старт, финиш. Чемпионы. Мастером Калининец стал в двойке со мной, Скобарём.
    После соревнований сборы, готовимся на Союз, выступать уже за ЦС ДСО «Спартак». Мы готовимся в двойке. Выглядим неплохо. Через неделю прикидка, общее контрольное прохождение, тысяча в одиночках. Метров за двести до финиша осмотрелся, легко иду вторым. Ветеран, Витя Калашников чуть-чуть впереди: «А ведь он мой». Немного прибавляю, до финиша меньше пятидесяти метров, сровнялись, и тут что-то внутри меня происходит. Такое ощущение, что пружина, как в детской заводной игрушке оборвалась. Калашников приехал на финиш первый. А я, доплыв вторым, потихоньку причалил к плотику, протер и занес лодку, передохнул, и, прислушиваясь к чему-то непонятному внутри себя, пошел к врачу. Доктор сборной, выслушал меня, померил давление, и уставился на меня с явным недоумением:
- А ты откуда? - Как это, откуда? Член команды. - Странно, я думал, из больницы сбежал. С таким сердцем в лодку не садятся.
   Поговорили.  Посоветовал дня два - три отдохнуть, потом снова зайти к нему. Но заранее «обнадежил», выступать в этом сезоне он мне больше не разрешит. Разрешения и не понадобилось.  Союз окончательно отменили, и сборная разъехалась по домам. Напоследок договорились с Юркой, что на Калининской регате выступим смешанной двойкой. Но регату тоже отменили.

      Сентябрь, вышел на работу. В выходные осеннее первенство города. Напуганный доктором, я всё-таки пробую выходить на старт. Среди своих мне не требуется такого напряжения, как на серьёзных гонках. В одиночке пятисотку выиграл, на тысяче в призах. Сел в лодку с младшим братом. Перед РосСпартаком, когда приехал Соловей, мне и в голову не пришло, что в двойке с братом Колей  у нас был бы не слабый вариант. Выиграть, конечно, трудно, но в призах были бы. Гонку на первенство города мы выиграли легко.
     Через неделю осеннее первенство области. Состав участников почти тот же. Тысяча в двойках. Я снова с братом Колей. Попутный ветерок. При таком ветре, если старт даётся  без лодок с держателями, от стартёра требуется особое мастерство. Трудно выровнять почти десяток лодок и во время дать старт. Стартёром сегодня Тимоха.  После его отъезда - приезда из Петрозаводска  мы как-то отдалились друг от друга. С первого раза выровнять лодки на старте не удалось. Валентин Михайлович распустил участников.  Я, зная, что по правилам соревнований повторный старт может быть дан не ранее чем через пять минут после команды стартёра, закладываю плавный круг - вираж метров на сто. Разворачиваемся. До линии старта  метров пятьдесят. Остальные лодки впереди, почти на линии старта. И тут, совсем неожиданно для нас, Валентин Михайлович даёт старт. Догонять поздно. Конечно, мы сильнее, но не настолько, чтобы на тысяче отыграть пятьдесят метров. Подгребаем к Тимохе. Смеётся:  «Здесь вам не Россия».  Ему, конечно, не понять, как эта гонка мне важна. Брату через месяц с небольшим на два года в армию, а мне с моим мотором уже, быть может, больше никогда не придётся гоняться.
    С языка сорвалось дурное и грязное. Я сразу понял, что совершил непростительное. Валентин Михайлович тоже как-то сразу осел…




16.  Инвалид?

     В конце сентября командировка. Вернулся. С колхозом не получилось.  Срочная работа. Ветеран и Женя Мальков поехали на оздоровительный сбор от Центрального Совета ДСО «Спартак», на Кавказ в Сочи, Дагомыс.  Я отказался, остался дома. Это не для меня. Надо сдавать хвосты в институте. Но учебный график сорвался, преподаватели не приехали. Отдохнуть не отдохнул и учебу не наверстал. С октября привязались простуды. Нагрузки сбросил, на воду, напуганный, не ходил. Пытался шевелиться по самочувствию, по мелочам.
    Как-то в бассейне, с заводской группой здоровья, в полугриппозном состоянии на «слабо»  завелся пронырнуть от стенки до стенки. Всего-то двадцать пять метров с тумбочки под водой. До этого легко и не раз. Прыгнул. Что-то глубоко ушел. Это ошибка. Выгреб на мелкую часть ванны, чувствую -  сегодня не в жилу. Принапрягся. Неожиданно резануло в затылке. По инерции сделал несколько гребков, вот и стенка. Вынырнул. Никто не заметил, что не очень-то мне хорошо. 

    Пару недель мучился. От простуды не избавиться, и затылок свинцовый. С больничного выписали. Тридцать семь и два не температура для здорового мужика. Но чувствую себя непривычно плохо. Особенно по ночам. Ложишься с вечера, разбитый и усталый, только уснул, начинает сниться какими-то кругами всякая дрянь, и тут же просыпаешься. Лежишь, мучаешься, засыпаешь, и снова по тому же дурному кругу. Утром на работу, невыспавшийся и разбитый. Пошёл в физдиспансер. Четыре месяца назад, когда я жаловался на боли в сердце перед соревнованиями, они меня оглаживали и обхаживали как породистого коня. Успокаивали. Теперь шарахаются: « Мы имеем дело только со здоровыми. Обращайтесь к врачам своего участка через поликлинику». В конце ноября дело кончилось больницей. Хоть какая-то, но определенность.

      В больницу было не так-то легко попасть. Участковая врачица, тётка уже в пенсионном возрасте, почему-то считала меня чуть ли  не симулянтом, но, в конце концов, послала на кардиограмму. Врачи кардиологи глянули в бумаги, снятые с машины и сразу выписали направление. В больнице снова сделали кардиограмму, взяли кровь, из пальца, из вены, определили в отделение, почему-то к почечникам - пиелонефритчикам.   Лечащий доктор, глянув в расшифровку кардиограммы, забеспокоилась. По всем показателям постинфарктник. Пришлось уже мне её успокаивать. Затребовали дело из физдиспансера. Отклонения были и до этого. Врачи слегка успокоились. Я для них стал просто интересным случаем. Экспонатом.
    Анализы, обследования. Какие-то таблетки. Через неделю ушла простуда, через пару недель я почувствовал себя здоровым. Но врачи не разделяли моего оптимизма:  - Лежи, - говорят, - это - пока режим постельный. Выпишешься, на работу выйдешь, почувствуешь, какой ты «здоровый».
   Письмо из больницы.
   «Здравствуй, дорогой брат Коля!
   Привет от меня, Мамы и всех–всех. Я к тебе не смог придти в это воскресенье. Не очень хорошо себя чувствовал. Сейчас на больничном, всё уже нормально Дома всё тихо, на работе тоже. На базу уже давно не ходил. Три недели не больной, не здоровый. Ждём, когда у тебя будет присяга, и придёшь домой, в гости. На присягу мы к тебе обязательно приедем. Напиши нам подробнее, когда, где, во сколько будет, чтобы мы знали. Служи, работай, не ленись. И не скучай. Будь всегда весёлый и жизнерадостный.
   Целуем тебя. До свидания. Мама, Вова.
   13.12.71».
   На присягу к брату я не попал.

     Жизнь в больнице шла своим чередом. Палата почечников оказалась не такой и спокойной. Половина - алкоголики. Их врачи особенно не любили:  - Лечишь их. Выйдут, напьются, где-нибудь завалятся, простудятся и снова к нам. - Лечение вроде бы и простое. Желтые таблетки. И целый месяц. Кому и пенициллин в задницу, четыре раза в день. Таблетки, анализы, контроль давления, моча, сахар, белок. Организм выдерживает два, от силы три цикла. Дальше -  часто хроническая почечная недостаточность. Помирали и в палате. Обычно по ночам Об аппаратах диализа тогда ещё не слыхали. Почки отказывают, пациент хрипит, отравленный своими отходами. Уже ничего не соображает. Потом затихнет. Палата не спит. Кажется - всё. Нет, снова хрипит…  Некоторых выносили в коридор. Но там тоже люди. Больница переполнена. Придет врач, констатирует смерть. Труп надо в морг. Медсёстрам как-то и страшновато, да и тяжело одним. На каталку, в лифт, на улицу, в морг. За «работу» девчонки медсёстры наливали помощникам по соточке неразбавленного медицинского спирта. Желающих употребить «гонорар» в палате хватало.
     Довелось и мне вывозить. Не за «гонорар», за интерес.  Одел казённую фуфайку, в плечах жмёт, рукава коротки. На улице снежно, морозно. В морге тоже холодно. Перекатили тело с носилок - каталки на бетонную тумбу - топчан, укрыли. Сестричка Людочка, чуть-чуть постарше меня, пошла к выходу.  Я, не справившись с управлением уже пустой каталки, по пути наехал на тумбу, укрытую простынёй. Тут и свет погас.
 - Людочка, ну что за шутки с больным, я же и испугаться могу. - Свет включился. Людочка  закатила глазки, рука её оторвалась от выключателя, ножки подкосились. На каталку сестричку укладывать не пришлось. Оклемалась она быстро.
    Днём в хирургии была ампутация. Отрезанную забинтованную ногу принесли в морг. Положили на грудь одного из трупов, сложили руки поверх ноги. Надвинули простыню. Я, натолкнувшись на тумбу, замешкался. Людочка пошутила. В темноте простынка соскользнула. Свет включился. Труп, жующий окорок - это даже для закалённой медсестрички нечто неожиданное. Но и мне стало как-то не по себе. Впервые понял, что моё сердце лучше эмоциями не раскачивать.
    Странно, но в больнице, насмотревшись на коллег больных, я успокоился, отдохнул. Даже в весе, что раньше не бывало, заметно прибавил.
    Отлежал почти месяц. Перед Новым Годом больницы пустеют. Меня тоже выпустили. Гипертоническая болезнь. Вегетососудистая  дистония. Какие-то сдвинутые синусы. Гипертрофия и фиброз мышцы левого желудочка. - Диагноз при выписке длинный и пока непонятный.
    Последнее «оптимистичное» напутствие лечащего доктора Калининой Надежды Константиновны:
-  Жить будете долго.
-  А что мне можно, что нельзя?
-  Не пить. Не курить. С девушками не шалить, пока. Не волноваться. Работать спокойно. Отдыхать.
-  А как с учебой?
-   Лучше на время отложить. Спорт? Ну, если  только зарядку по радио. –
Для меня это как приговор. Инвалид? Инвалид.

    Билеты в ресторан «Псков» - на встречу Нового Года были заказаны где-то ещё в первой половине ноября. Антонина Петровна  встретила упрёками:
-    Куда ты исчез? Я так волновалась, так переживала.
     Оказалось, я и виноват. Занятый собой, в больнице, я, конечно, ожидал приятного визита, но звонить было некуда, а общие знакомые ей не попадались. Да их и не было. Не ожидал я, что любимой девушке будет меня не найти. Да и не до любви в больнице как-то было, особенно поначалу. Но думалось о многом. В том числе и о любви. Точнее, о тупике, в который зашли наши отношения.
         Через  несколько месяцев Тонечка кончает медицинское училище.  В её родных Ессентуках, где рабочие места уже тогда покупались за немалые деньги, таких специалистов пруд пруди. Новоиспечённому фармацевту светит распределение куда-нибудь в псковскую глушь. Любой районный центр для Тонечки - дыра. Достаточно того, что старшая сестра, тоже после медучилища, завязла в Стругах Красных – вышла замуж за местного врача – рентгенолога. Чтобы избежать распределения, девушке срочно надо определяться. Я в мужья для неё явно не гожусь. С милым, конечно, рай и в шалаше. Но не для Тонечки. Любовь любовью, но надо и о жизни думать.  Есть женщины для жизни, со всеми её радостями и невзгодами. Таким как бы на роду написано тянуть тяжелую лямку, и хозяйки семьи и матери твоих детей. Есть женщины только для любви. Чем больше я задумывался, тем больше понимал, что слишком тяжела будет жизнь для Тонечки рядом со мной. Слишком разные у нас представления об этой жизни. По плечу ли? Сторублёвый бездипломный инженер, недоучившийся студент заочник,  к тому же уже и не «первый парень на деревне», а, считай, инвалид, девушке,  как потом будут говорить «модельной внешности», на которую  каждый мужик стойку делает, явно не пара.
    Своими, далёкими от оптимизма раздумьями делиться с Тонечкой я пока не стал.
    Через день новогодний вечер, точнее ночь в Шайбе. Тонечка хочет ехать на такси. Мне это и в голову не пришло. Явно не дворянин. 31 декабря, в восьмом часу вечера, и такси? Если предварительно не заказано, то нереально. Да и до остановки автобуса одиннадцатого номера ножками всего пара минут. Едем вполне комфортно в почти пустом автобусе. В автобусе Тонечка смотрится несколько необычно, но, учитывая праздничный вечер, вполне уместно. Длинная черная юбка, белая блузка, расстёгнутая черная шубка. На голове нечто замысловатое. Пуховый платок у меня в сумке. На улице лёгкий минус, и прическа не будет примята. Хорошо смотрится, однако, моя «любимая девушка». Недаром люди на неё оглядываются.
    Одиннадцатый номер меньше, чем за десять минут доставил нас прямо к ресторану «Псков», по народному, к Шайбе. За нашим столиком четыре пары. Костя Майер с женой Наташей, бывшей Кругловой. Так после памятного колхоза, где я представлял Отощавшего Геракла, методом последовательных приближений они и добрались до логического семейного конца, точнее начала. Петровчики - мой двоюродный брат Коля Петров с женой Иринкой. Молодожены Витя Николаев - Иринкин брат, недавно испечённый лейтенант - артиллерист, сегодня он в гражданском, и Вика - серьезный человек, дочь из хорошей семьи, студентка, завтрашняя выпускница Ленинградского института культуры имени Крупской. Все «окольцованные».  Антонина Петровна одна в роли свободной девушки.
     Витя, - бравый вояка, - «пей всё, что горит, трахай всё, что шевелится», - сразу положил глаз. Явно приглянулся и он Тонечке.  Я пошёл навстречу естественным движениям. Договорились, что Тонечка в этот вечер немного пофлиртует. Ну, а я окажу внимание Вике. Вику я знал и до этого.  И на свадьбе у них гулял. Умна, симпатична, немного суховата - это от воспитания, но в меру, не до снобизма. С ней всегда было приятно общаться. Поначалу всё было здорово. Я почти не пил и кавалерствовал на уровне. Витя, после двенадцати, хорошо разогревшись, явно стал перебирать в движениях навстречу моей любимой девушке. Я не ревновал, свои люди. Виктория была несколько другого мнения. До скандала не дошло. Но, когда под утро, где-то после трёх, усталые, но уже протрезвевшие,  мы вышли из шайбы, в воздухе чувствовалась напряжённость. Вика была обижена, и, кажется, не слегка. Дальнейшее празднование как-то скомкалось.
    На следующий день, а может и по дороге домой, Вика высказала всё, что она думала по «этому поводу» своему проявившему излишнюю активность молодому мужу. Бравый вояка, загнанный в угол, как всегда, ответил стандартным: «шурши ля фам». Тонечка, которую и до этого не терпела моя мама, - она тебе рожать не будет, - оказалась еще и незаслуженно обгаженной в глазах моих молодых, да и не только молодых родственников. Для меня это было уже и не столь важно.
     После новогоднего вечера, а может где-то подсознательно и до, я, внутри себя, принял жесткое решение.  Вскоре Тонечка уехала в дальний район на практику.   У меня послебольничный отходняк, работа,  командировки,  учёба, сессия. Наши встречи  прекратились.
    Где-то в начале лета, через полгода Антонина Петровна, благополучно пережив любовную драму, решила вопрос с распределением, приняв предложение разведённого псковского жениха еврейской национальности, и в срок родила ему дочь.   Через семь лет и я был уже женат, работал в  заводском СПКТБ зав сектором.  Мой сектор разрабатывал тахогенераторы для мощных электроприводов нашей металлургии. Зав смежного сектора, Феликс Рафиков вёл модную тему автоматизированной разработки технологических процессов на ЭВМ. Увидев молодую и красивую жену Феликса, и рядом с ней хорошенькую черноглазую дочку, я узнал Тонечку. С радостью убедился, что Антонина Петровна вполне счастлива.


17.  Жизнь продолжается.

    Но пока у меня не самые лучшие времена. Тренировок теперь нет. Даже на зарядку не бегаю. Вечерних свиданий, часто допоздна, тоже не стало. Работа, учёба. Хвосты в институте подтянул, от группы не отстаю, группа отстаёт от графика. Староста Вовка Брагин не спешит форсировать учебный процесс. Недавно он женился на Валечке, однокурснице. Учеба добросовестной, но не слишком талантливой Валечке, в отличие от Вовки, давалась нелегко. Вовка узнал, если мы не выполним учебный график не по нашей вине, то нам продлят отсрочки от армии. Не беда, если институт окончим на пол года позже. Мне это тоже на руку. Остальным как-то всё равно. Поперёд нас и раньше никто в группе не вылазил. А теперь, когда учеба группы превратилась в своеобразную гонку за лидером, лидеры - мы с Вовкой, и подавно.
   Из Москвы пришло известие, что по результатам выступлений в сезоне, меня включили в символическую сборную Союза - олимпийского резерва. Это сборы, возможности для подготовки, стипендия в сто сорок рублей. Стипендия при условии, если я ухожу с завода (мой оклад 110 рублей в месяц) и продолжаю учебу в дневном институте. Всё это уже не для меня. Только тренеру Севе излишние неприятности. Почему не уберёг «перспективное мясо»? Слышал, что он прохаживается по моему адресу: «Сам виноват. Психовать и дёргаться меньше надо». Мы для разного пришли на берег Великой реки, и я к нему не в претензии.
   Напуганный врачами, я стараюсь следовать их рекомендациям. Но здоровье не радует. Раньше для меня было более естественным бегать, чем ходить. Сейчас, когда до подошедшего автобуса остается пара десятков метров, я, забываясь, иногда дергаюсь, но машина в груди сразу напоминает о себе. Боли не страшны. Пугают аритмии, сердцебиения. Или наоборот, что-то похожее на остановки. Быстрее, быстрее, потом - раз. И пауза… Автобус чаще всего уходит без меня. Бессонницы. Я уже как счастливые времена вспоминаю дни, когда я месяцами не видел снов. Счастье, когда поздно вечером отбой, ты только лёг, и, сразу звонок будильника - новый день.
    К весне мне совсем стало невесело. Самое страшное - бессонница. Жизнь как бы потеряла и цвет и вкус. И это в двадцать два неполных года.
    Как-то в начале марта, воскресным днем, когда совсем уже дошёл, взял лыжи и сел на восьмёрку, автобус до Корытова. Солнышко, морозец с утра. В лесу пока никого. Крупитчатый весенний снег. Поутру скольжение отменное. Потихоньку прокатился кружок по троечке. Вроде бы ничего. Повторим? На середине второго круга что-то случилось. Сердце полезло куда-то кверху и вбок, под ключицу. Стало мягким и большим. И медленнее, медленнее. Остановилось. Присел тут же, на лыжне. Интересно, что дальше? Секунды кажутся минутами. А потом: «Тук… Тук… И  тук, тук,  тук», - снова застучало. Поехал по лыжне, потихоньку. До конца круга без неожиданностей. Посидел на лавке, отдохнул. Около лыжной базы стал появляться народ. Страх прошёл. Как-то радостно даже стало: «И, ничего, живой»… Ещё кружочек прокатился. Что-то явно не так мне врачи насоветовали. После этого стал понемногу шевелиться.

    На майские праздники даже в горы выбрался. Я же теперь от всего свободен.
    Вовка Брагин, староста нашей институтской группы, он же и инструктор по горно-пешеходному туризму, комплектовал группу в Карпаты. У него с Валей свадебное путешествие. Первое мая, девятое мая, в промежутке несколько отгулов - десять дней похода. Впервые во взрослой жизни  и у меня личное время.
   Наша группа, четырнадцать человек, пять палаток. Четыре по три, - мужик и двое девчонок, пятая Вовки с Валечкой. У Вовки – понятное дело. Семейная. Я пока ещё не отошёл от «весёлой жизни» последнего полугодия.  Так что активных кавалеров всего трое. Народ собрался неспортивный, проходили в день километров по двадцать.  Для меня легко. Народу серьёзно. Устают. У мужиков с девчонками что-то не заладилось. Может быть, хотели от девчонок многого. Дней через пять все три кавалера стали капризничать и мелочиться. Даже гитара, взятая одной из девчонок, стала для мужиков  неудобна и тяжела. Пришлось мне в довесок к палатке нашей и гитару сверху на рюкзак шпилить. Вид на фотографиях у меня весьма музыкальный. На гитаре толком так никто ничего за весь поход и не сыграл. Даже жалко, что сам ничего изобразить не могу.
     С «экипажем» мне повезло. Палатка на троих с двумя девочками интернами областной больницы после Смоленского мединститута. Умницы. Подружки. Людочка, тоненькая, тёмненькая, симпатичная. Даже глаз положил. Но до ухаживаний не дошло. В палатке я крайний слева. Светленькая Танечка, коренастенькая, не столь симпатичная, но поумнее, побойчее, и, кажется, постарше в серединке между нами, подругу не допустила бы. В режиме дружбы. Может и к лучшему.
     В горах я был не хуже других, снова «первый парень» и, самое главное, - жизнь приобрела цвет.
    
     После  девятого мая сразу в Москву. Готовлю документы на свой электромагнит ЭМП к аттестации на знак качества.  ВНИИСтандартэлектро на Больщой Грузинской, зоопарк рядом, Главк на Калинина, это в центре, куча всяких НИИ. По вечерам культурная программа. Кино, само собой. Японский джаз оркестр в летнем театре. Даже во дворец съездов по случаю попал. Балет «Маленький принц», по Экзюпери. Неделю назад девчонки, мои медички дали мне прочитать рукописную книжку «Маленький принц» с рукописными же, раскрашенными карандашом, рисунками. Почему-то, больше всего запомнились по жизни слова Мудрого Лиса: «Мы все в ответе за тех, кого приручили на этой земле».  А теперь балет. Грандиозно. Сижу, приобщаюсь к «высокому». Кресла, медовый орех, мягкие, обивка красный бархат. Спинка впереди поцарапана. Вгляделся – комбинация из трёх букв. Приземлили. И здесь люди.
     Сразу после Москвы  командировка в  Харьков. Билеты на самолёт. В Москве перерегистрация. На Ан-12 с утра не попал, самолёт загружен артистами и пионерами. Разлетаются после девятнадцатого мая. Вечером лететь не с руки. Сдал билет, поехал на железнодорожный вокзал. К утру был в Харькове. ХЭМЗ - огромный электромашиностроительный завод, почти в центре города,  ВНИИЭлектроаппарат, в новом здании, ближе к окраине. Утро пятницы. Командировка, кажется, удалась. Материалы собрал, бумаги оформил, осталась подпись директора головного института и печать сверху поставить. Не получается. Девчонки в институте на слёт туристский собираются, мужиков, как всегда, в команде не хватает, меня с собой зовут. У меня же на пиджаке колодка мастера спорта. Дал телеграмму, попросил продлить командировку до среды.  В пятницу вечером выехал с командой института. Лесной лагерь на берегу водохранилища Харьковской ГРЭС. Эстафеты, байдарка туристическая, полоса препятствий, волейбол, девчонки, и погода отличная. В понедельник все бумаги неожиданно легко подписались. Директор чуть не благодарность объявил за поддержку коллектива. Домой выехал на поезде Харьков – Ленинград, с пересадкой в Дно. В четверг вышел на работу.
    Оказывается, моя задержка устроила в семье переполох. Самолёт, «Ан-10», на который мне не удалось сесть, от Москвы до Харькова не долетел, разбился, с пионерами и артистами. Из знаменитых сёстры Фёдоровы летели. Я к выходным не вернулся, до понедельника все страдали. Утром мама позвонила Абраму Марковичу, главному конструктору, говорит, живой, он телеграмму дал, задерживается. Через много лет узнал, что повезло не только мне, этим самолётом должен был лететь и молодой Лев Лещенко. Он тогда ещё не спел «День Победы». На рейс опоздал.
    Жаркое лето семьдесят второго, в Москве. Живу в гостинице «Космос».  Душно. Запах гари в воздухе. Вокруг столицы горят торфяные болота. По пути с работы, один день - одна подпись с толкучкой – печатью какого-нибудь главка или НИИ на титульном листе кальки отраслевого стандарта. Больше не получается. По пути в гостиницу останавливаюсь в Останкино.  Повезёт – беру лодку на прокат, часик по останкинскому пруду катаюсь. Молодёжь больше парами. Мужики стараются. А я вроде бы еле-еле вёслами шевелю. Бесятся. Не обогнать. Большинство вёслами впустую машут, грести мало, кто по-настоящему  умеет.
   Конечно, полностью восстановить здоровье – об этом даже не мечтал. Дай бог от страхов избавиться. В любой момент может прихватить. Внимание стал обращать,  бывает, особенно зимой, экземпляр валяется на улице, народ мимо проходит, хорошо, если наряд милиции вовремя подъедет, да и то, как там, в вытрезвителе будет? Лаже мысль была марку, лейбл по-современному, носить «я не пьяный, я больной» и диагноз буквами помельче.
Позднее научился регулировать себя, понимать динамику ситуации. Уклоняться от дури. Те, кого жизнь не била, считают это чуть ли не признаком «премудрого пескаря». «Романтикам» говорю, что совсем нетрудно переломать ножки, прыгая через канавку, много труднее подняться в горы, да ещё и за собой провести, расчётливо, «неромантично», зато без травм и происшествий.

   По осени, во время очередного наезда в Питер, я, выбрав времечко, забежал к знакомым медикам в институт физкультуры. Выслушав меня и мою историю, ребята не удивились. Просто, как сказали они, между медициной наукой и медициной практикой, особенно в случаях экстремальных, у нас годы и годы. И врачи, с самыми добрыми намерениями, своими рекомендациями чуть  не превратили меня в настоящего инвалида. То, что можно прописать обычному больному, для спортсмена уровня мастера может быть и губительно. Бывает и наоборот. Физкультура, как и здоровая еда, если в меру, если в аппетит, ещё никому не навредила. Спорт - другое дело. Это, как правило, не только для тебя, это, чаще всего, ещё и для кого-то. А вот тут-то возможно и в перебор уйти.
     Моя игра в «большой спорт» закончилась вполне закономерно. Лозунг «Олимпийцы среди нас» был написан тогда на заборах каждого стадиона. Но, не каждому дано. Признаки рахита с детства, нервное истощение после смерти отца и первых лет жизни в Пскове, зубы, один из показателей природного здоровья, уже изрядно посверлены, в пломбах.  Да и тренировочная база в детстве была не ахти. Нервы явно не верёвки. Это, может быть и не недостаток, скорее достоинство, но всё хорошо в меру. Предел возможностям где-то был обозначен, и я его, скорее всего, достиг. В большие чемпионы изначально не годился. Ни особо высокими результатами, ни спортивным долголетием я никого не удивил. Плохо кончил? Не думаю.  Остались выработанные тренировками навыки оперативно оценивать и контролировать ситуацию, никуда не делась и привычка стремиться к хорошему самочувствию, быть здоровым, хорошо выглядеть и получать удовольствие от физической работы.  Да и то, что уже на седьмом десятке, я вспоминаю о спорте, о своих тренерах - наставниках и своих товарищах по команде с чувством  неизменной благодарности, многого стоит.



Тетрадь вторая.
НОВЫЕ ВРЕМЕНА
                Тридцать лет спустя

Юрий Власов «Стужа»

                Умнейший человек.
Время от времени я веду заочный «диалог»,
а, иногда, и спор с ним, опираясь на его книги.
     Сначала были отдельные рассказы. Потом «Особый район Китая», - книга по материалам отца – дипломата и разведчика.  Писал он её шесть лет, работал по 16-18 часов в день, в безденежье, продал машину и дачу.
     1986 год. Я работаю в ИВЦ облсельхозтехники.  «Комсомольская  правда от 10 июля 1986 года со статьёй о Юрии Власове «Атлет» - подарок на мой день рождения.
     В 1989 году «Справедливость силы».  Юрий Власов пробился на достойный тираж, сто тысяч экземпляров. Книга сразу стала дефицитным бестселлером в Москве и Ленинграде. Несколько штук я увидел и на прилавке в Пскове. Купил.  Прочитав книгу, я понял, что для таких  как я, «обожженных большим спортом», это как спортивное евангелие: «... и жизнь продолжается». 
      В книжном магазине отдалённого района, в Бежаницах, я увидел стопку  ставших  редкими книг, купил и привёз домой  — лучший подарок для детей, племянников и единомышленников. Потом узнал, что моя   удача — это следствие «хитро-мудрого шага» чиновников от литературы. Мало добиться включения в тиражный план, если «есть мнение, что книга не способствует делу воспитания будущего поколения», то уже и готовый тираж будет распихан по таким захолустьям, где и читать некому. Отлежат книги на полках своё, их изымут и уничтожат, как «не пользующиеся спросом».
       Потом, уже в Крыму. Холодный декабрь девяносто третьего.  В гарнизонном магазине по копеечной цене лежит стопка  книг Юрия Власова.   «Стужа», (Стужа: Рассказы и повести. –Спб., худож. Лит., Соц.-коммерч. Фирма «Человек», 1991, 352 стр. Тираж 100000 экз. Аннотация: Цензурные ограничения недавнего времени почти не позволяли Ю.Власову – известному общественному деятелю, писателю, спортсмену – публиковать свои произведения. В сборник «Стужа» вошли впервые издающиеся рассказы и повести, написанные автором пятнадцать – двадцать лет назад.) Дочка Катечка купила штук десять мне в подарок на Новый Год. Книга – откровение. Так неожиданно, искренне. Сам прочитал, племянникам, людям, умеющим читать,  раздаривал.
     «Убивают, когда не могут убедить» - Борис Шкловский
     «Причины, двигавшие мною, были вне меня», - трагедия сильного человека, внезапно окунувшегося в эту… жизнь. С Богом не в ладах, или до конца не понял, что, как взял жизнь на надрыв, так и тащит через силу сам и требует того же от ближних своих. Это тоже своеобразное остервенение, сверхмерность. У каждого свой предел, и напряжения и терпения.
     Умерла жена. Небесталанная художница. «Жена предавала меня…»  - Но он же её пережил…
     Сбежала дочь, не понявшая папу: «Мог бы жить безбедно, как все люди».
     Для Власова были плохи коммунисты. Он за демократию. Но ещё более плохими для него оказались «лавочники и уголовники», те, кто въехал во власть на плечах демократов. Вечный бой - удел истинного русского, да и не только русского, интеллигента - максималиста.
     О максимализме. О крысятничестве и, О крысах. Фашизм наизнанку?
     Надо понять и принять «эту жизнь». Тогда не будет стоять вопрос о прощении.
     О трёх мудростях: «меняй, что можешь изменить в этой жизни к лучшему, прими, как данность, что не можешь изменить и, отличай первое от второго», что бы сохранить жизнь. Вечная игра в жизнь серьёзна и жестока, и, если ставка слишком велика, то игра может продолжиться, но уже без тебя. Выбирай.
    Токио. Власов и Жаботинский. Физическая сила и нервная изношенность. Можно поднимать запредельные килограммы, но если нервишки никуда не годятся…  Тебя распишет любой хитрый манипулятор. Хотя, спорт есть спорт. И Жаботинский - не манипулятор. Достойный соперник.

     Излишний интеллект в спорте и помогает и … вредит. Послушной «обезьяне» в некотором роде легче, но только в линейных, стандартных ситуациях. Да и то, если у тебя тренер «семи пядей во лбу».

      Спорт, как абсолютная цель, не терпит раздвоения. Хочешь - не хочешь, а работаешь с недобором, или, перебирая, изнашиваешься и рискуешь срывом. Трудно достичь предела и вовремя почувствовать грань, за которой пропасть (пропасть от слова «ПРОПАСТЬ») срыва. Своеобразный баланс, «золотая середина» - считай, недостижим.  Тонко и неустойчиво. Как у Ивана Ефремова, «баланс на лезвии бритвы».

      В зрелом возрасте мне, во время физической работы, дающей значительную нагрузку, время от времени приходит в голову мысль: сколько же в молодости набегано, переворочано тяжестей, может зря? Но, благодаря этому я сейчас (перечитываю в 2014, на 65 году) и могу работать физически на довольно высоком уровне, да ещё и получая удовольствие от этого.

     В спорте главное – ощущение новизны, неизведанного, игры, дающее азарт, кураж.

      Моё желание писать, то же самое, что желание думать, анализировать, обобщать. В «тираж» можно и не лезть, но должны остаться следы. Угаснет желание - угаснет и жизнь. Угадай своё. Не подчинись, но … и не противопоставляй себя жизни. Сомнёт, вомнёт как каток песчинку, и ничего от тебя не останется.
      Обязанности перед жизнью надо выполнять.

            Не дели неделимое. Твоя ноша только твоя. Непонимание и неприятие от окружающих - это не предательство. Твоя цель велика и понятна только для тебя. Зачем же винить других.
   Не поняли? Не требуй от ближних больше, чем они могут. Каждому - своё.
   Прими, что есть и как есть, с благодарностью.
   На нет, и суда нет.

         Декабрь 2005 года. Юрию Власову 70 лет.
Разворот в Комсомолке: «В семьдесят лет я поднимаю 185 кг». А надо ли? Ему надо. Другим? Надо. Не поднимать. Но как пример, не обязательно для подражания, «делать жизнь с кого». Юрий Власов пример исключительный. Семьдесят лет, учитывая его жизнь, - это уже активное долголетие.

       Для мальчишек тренер часто не только наставник и учитель,  но и объект восхищения - кумир. Ни Сева, ни первый тренер Валентин Михайлович в этом для меня не преуспели. От доброго и человечного Тимофеева, уже в ранге мастера спорта, меня забрал Иголкин. От меня сиё как бы и не зависело. По человечески – это было неправильно, первый тренер, это всегда первый тренер. По жёсткой логике спортивной жизни по-другому и быть не могло.
    Сева тоже сумел мне дать немало. Точнее будет, я сумел взять от него. Уникальный человек, и по преданности спорту и по трудолюбию. Но в спорте далеко не всё решает секундомер. Многоопытный и изощрённый, как спортсмен, и лыжник, и гребец, Сева был чрезвычайно слаб в делах административных, интрижных.  Сказывался недостаток образования, он сумел осилить только физкультурный техникум, заочно. Житейского кругозора тоже не в избытке. Да и как человек, он не сумел угнаться за временем. Точнее, время вокруг нас «вильнуло» куда-то в сторону. Я для него так и не стал полностью своим, что накладывало какой-то нездоровый отпечаток на наши отношения: с одной стороны, он возлагал на меня надежды, казалось ему, я должен был достичь большего, с другой стороны и что-то вроде ревности временами проскальзывало в его мотивах.
     В давние времена, когда в моих отношениях с Севой возникали «непонимашки», я задумывался. Сложить бы двоих, Севу и Тимоху, да и поделить пополам, был бы идеальный вариант тренера. Но жизнь есть жизнь. Человек, он и ценен и интересен своей целостностью, вместе с достоинствами, вместе и с недостатками.


1. Возвращение.

     Конец девяносто шестого. Снова в Пскове. Квартира у нас уже есть. Куплена двухкомнатная хрущёвка на первом этаже панельного дома на улице Стахановской.  Рядом школа, вокзал, стадион и, самое главное, мамин дом. Звонок по телефону и через две минуты мы вместе. Покрасили потолки, оклеили стены. Жить можно.
    Накануне Нового года пришёл и контейнер с вещами. Всё хорошо, но надо и бумаги оформить, растаможить, и вывезти контейнер за один день, до Нового года. Иначе - десять дней контейнер простоит на станции. Нам неустройство и за хранение платить. Деньги немалые.
    Беготни изрядно: с контейнерной площадки на станции Берёзки, на товарную, потом в таможню, потом обратно, -  круг немалый, да не один раз. Рядом дочка младшая, опора. Вдвоём веселей. Идём вдоль путей по перрону к вокзалу. Навстречу священник. Какой-то необычный батюшка. Сутана, поддёвка толстая, сапоги тяжёлые. Смотрю, очки, борода заиндевелая. Тимоха. И так тепло на морозе вдруг стало.
 - Олечка. Теперь всё у нас будет хорошо.
- Папа. Почему?
- Это мой первый тренер идёт.

    Десять лет после злополучной последней гонки мы не встречались с Валентином Михайловичем. Десять лет я чувствовал себя виноватым перед тренером. Язык мой...
    Женился. У меня уже двое дочерей. На берегу не показываюсь. С лёгкой руки Севы, оборвавшего принародно все пуговицы на моей спецназовской куртке (подарок брата), отставленный от весла, может и к лучшему, я теперь не мастер - гребец. На областной доске почёта я вишу как "играющий тренер" заводской команды ориентировщиков. Конечно, мы не профессионалы, но я заслуженно ношу и титул чемпиона области по ориентированию, - разок выиграли эстафету на первенстве области, - и звание кандидата в мастера спорта по спортивному ориентированию и зимнему многоборью ГТО. По выходным, в промежутках между соревнованиями мы рисуем спортивные карты для наших заводских слётов и областных соревнований. Можно прожить и без весла.
   В сезон мы с семьёй выезжаем на эти карты, лесные огороды, как говорит моя супруга. Костёр, палатка. Грибы, ягоды. Да и на соревнования и слёты мы чаще выезжаем всей семьёй.
    Июльская земляника в этом году удалась. Заехали на Вашину Гору с вечера. Я, Наташа, Олечка. Старшая, Катерина гостит в Крыму у бабушки с дедушкой. Вашина Гора - одна из самых удачных наших карт. Известняковый массив над долиной реки Обдех поднимается метров на шестьдесят. Место живописное и интересное, как с географической, так и с исторической точки зрения. Среди местных ходит легенда о происхождении названия горы и деревни на горе.
    В давние времена, верстах в пяти от дороги, соединяющей Печоры с Изборском и Псковом, в глухом лесу на горе было логово удачливого разбойника Вашина.  Разбойники выходили на Печерскую дорогу, что в пяти верстах от их убежища, поджидали проезжих побогаче. Однажды остановили крытый возок. Перебили кучера, ближних, сунулись внутрь. Из Печор на Псков ехал монах из монастыря. Добыча оказалась небогатой.  Умирая, монах пообещал, что теперь он не оставит разбойника Вашина. Обещание своё монах выполнил, являлся по ночам.  Вашин, чтобы замолить грех, и найти душе покой, оставил разбойную жизнь, построил на горе часовню. Собрались люди. Строились. Расчищали лес под пашни. Гора, а потом и деревня получили имя бывшего разбойника.
     Разбили лагерь, приготовили чай. С шести утра, ещё по росе, начали собирать ягоды. Никогда такого урожая не было. За день на двоих почти шестнадцать литров усевшейся, пустившей сок земляники.
    Домой едем  вечерним поездом. Уходившаяся Олечка спит на лавке. Я тоже почти кемарю. Кондуктор что-то не показывается. Чтобы встряхнуться, решил пройти по вагонам. В соседнем вагоне вдруг кто-то крепко прихватывает меня за руку и осаживает на скамейку. Не успел среагировать, уже сижу рядом с пропахшим тяжёлым потом бородатым мужиком. Смотрю, Тимоха. Без очков, не сразу его и узнал. Добрые близорукие глаза.
    Разговор пошел сам собой, как будто и не было десятилетней паузы.
    Четыре из десятка лет Валентин Михайлович пробыл послушником – трудником в Печерском монастыре. Пару лет дьяконствовал в небольшой сельской церквушке на эстонских островах в Чудском озере. Сейчас работает смотрителем в Троицком соборе, помогает строить в Писковичах дом опальному священнику -  диссиденту отцу Павлу Адельгейму, часто выезжает в Эстонию. Ремонтируют там православные сельские церкви. Сломалась машина. Вот он и добирается до Пскова на поезде.
-    Помню, ты всё смысла жизни искал. Ну, как, нашёл?  Смысл, успокоение?
 -   Покоя я не ищу. Работаю.
-    Всё равно, к Богу придёшь. 
 -   А я и не возражаю. Всему свое время.
    Разговор добрый и спокойный. Поезд погромыхивает по стыкам рельс на мосту через Великую. Пора возвращаться в свой вагон. Напоследок прошу прощения за грех, который камнем лежит на моей душе вот уже столько лет. Валентин Михайлович тут же стал просить прощения у меня. Расстались. Иду на своё место, какой то облегчённый и просветлённый.
    Жена уже начала беспокоиться, куда я пропал. Рассказал ей о встрече с первым тренером. О том, как мы взаимно облегчили наши души.
     Вышли из вагона. Нам до дома пешком несколько минут. Срезая угол, идём мимо автобусной остановки. Валентин Михайлович ждёт автобус. Показал Наташе тренера. Тимоха стоял без очков, меня в пяти шагах он уже и не узнал.

    - Девочка! На штаны юбку надо одевать, - с ходу «приветствовал» ортодокс Отец Валентин мою дочь. Он уже несколько лет священствует в отдалённом приходе Михайлов Погост, что почти на границе с Новгородчиной. Через несколько лет я узнал, что путь жизни Валентина Михайловича не был случайностью. В Снятогорском монастыре преставилась старица Наталья. Она была матерью троих сыновей. Двоих из них я хорошо знал. Одного, как моего первого тренера, Валентина Михайловича. Младший, Виктор тоже гребец в каноэ, тоже студент заочник. Политех он закончил на год раньше меня и попросил распределения как молодой специалист конструктором в один из оборонных институтов Ленинграда. Но, как говорят, долго не отработал, «ударился в религию», женился. Вместе с женой и дочкой Ксенией, названной так в честь Святой Ксении Петербургской, уехали на границу Псковской области с Эстонией. Стали хозяйствовать на удаленном заброшенном хуторе. Скорее всего, своеобразная культура, глубокая вера в Бога сохранялась в семье с давних времен. Но тогда это считалось пережитком, скрывалось от чужих глаз.
   
   …Заводчане, бывшие друзья и просто знакомые - встретили приветливо. Разговоры о жизни были не скучны и взаимно интересны. Но что касается работы... Одним из первых навестил Соловья,  напарника. Витя времени даром не терял. Талантливый технарь телевизионщик за эти годы стал генеральным директором телекомпании. Вити на месте не оказалось. Но, старые знакомые. Валера Велигура, он редактор телекомовского рекламного агентства, Маринка Кожевникова, бывшая корреспондентка нашей заводской малотиражки «Энергии», и здесь корреспондент. Поговорили. Минут через десять появился и Витя. Соловей не видел меня лет десять.
      - Ну. Даёшь. Такой же. Тебя годы не берут. - Видно, седина не в счёт.
      - Оля. Мы с этим дядей в одной лодке Россию закладывали. - Захотел сказать, что-нибудь приятное и я. Но дочка, глянув на напарника, всё испортила.
      - И как же вы в ней, папа, вместе помещались? - Вопрос естественный; не худенький и раньше, сегодня Соловей, как и большинство новых русских, весил не меньше центнера с хорошим гаком. «Гак» килограммов за двадцать. Работы у Вити для меня не было. Впрочем, Соловей был не единственный из бывших, у кого я не нашёл работы.
       Один из немногих «благополучных», кто помог в трудную минуту и продолжал считать меня другом,  пояснил ситуацию анекдотом:
 - Новый русский своему  ныне бедному бывшему подельщику:
 - Смотрю на тебя и тяжёлое думаю. Жаль, что я тебя пятнадцать лет назад не кончил. Отсидел бы десятку и уже лет пять, как на свободе гулял бы. А так снова ты со своим прошлым... Душу травишь...
- Впрочем, не обижайся, я тоже подумал бы, прежде чем взять тебя на работу. Уж больно многое изменилось.
       Я и сам быстро понял. Не то время, да и человек я не тот.  Помощи от бывших друзей лучше не ждать. Времена изменились, изменились и люди. Те, которые не изменились, чаще всего сами нуждаются в помощи.
       Когда тебе под пятьдесят, то и отношение к тебе соответствующее: «Дядя, ты ж седой, в таком возрасте или крутой, или больной, или дурной. Дай бог, чтобы ошибались, но лучше не рисковать». Своё дело? Возраст не тот, да и время не то. Дело даже не в отсутствии начального капитала или идеи. Как говорят китайцы, если не имеешь улыбки на лице, не открывай лавку,  если не можешь с улыбкой задушить своего должника - закрывай лавку. Уж больно по скотским законам живет сегодня наш «деловой мир». О работе по специальности  человеку, испорченному высшим образованием, если не хочешь умереть с голода, и не лёгок на руку, как оказалось, пока не стоило и заикаться. Надо начинать карьеру заново. Но эта тема далека от физкультуры и спорта.

2. Саня Васильев
     Встретил Кузю, бывшего гребца - каноиста, когда-то,  неплохого инженера, мужа моей «любимой девушки».  Любимая девушка - это, когда по ней вздыхал, тихо восхищался, но...  До серьёзного тогда не дошло.  Видно, запрограммирован я был на более позднее «зажигание».

    Мои двоюродные сестрёнки по отцу. Чуть младше меня, рослые, красивые, умные. Замуж повыходили, по двое детей родили. У меня уже тоже двое дочерей. Примериваясь  на будущее, как отец двух девчонок, спрашиваю, как это у них получилось. Говорят, благодаря папе, дяде Мите. Он всё время не уставал напоминать им. В детском садике: ваши мальчики уже в школе учатся. В старших классах школы: ваши мальчики в институтах или в армии служат. Так и получилось, что их «мальчики» оба постарше на четыре года, мужики серьёзные, зрелые по жизни. Ну, и потом, не спеши, не хапай, успеешь. Не наглел я с девчонками. Может, берёг, а, скорее всего, просто стеснялся.
      
        Сегодня Кузя инвалид - пенсионер и просто охламон алкоголик:
  -     Володя, живой? А говорят, что ты вчера повесился.
  -     Хорошо шутишь.
  -     И фамилия твоя, и дом твой. –
   Так я узнал о смерти Сани Васильева.
   Мастер спорта, талантливый детский тренер. Хороший и добрый  мужик. Поселившись в нашей хрущёвке – «бомжатнике», я часто встречал Саню. Всё время бегом, из подъезда к машине, из машины в подъезд - ездил он на старой задрипанной копейке, - когда не на колёсах, пешком не ходил, бегал. Видно дела у Сани шли не пушисто. Перебросимся парой фраз, передаст привет брату Коле, они с ним почти ровесники, и разбежались.
  Как-то встретились в ЦСМ, центре стандартизации. Я по делам, приборы из поверки получал,   и Саня привёз на поверку весы из спортивного лагеря. Он там тренером. Весы оказались неисправными. За поверку сотня, за ремонт минимум пятьсот. Саня взгрустнул, таких денег с собой у него не было. Вновь загрузили весы в Санину копейку, отъехали на базу водную, благо всего метров сто от порога до порога. Подрегулировал я платформу, подогнул стрелки, пятнадцать минут - вот и весь ремонт. Весы прошли поверку. Саня вздохнул с облегчением: - Наверное, хорошо, Володя, быть инженером.  - Хорошо, Саня, тем, кто не мы. Хотя, и нам не плохо.
   Тренер Саня, байдарочник из поколения брата Коли. Мастерами стали в двойке с младшим братом Сани Наместникова во время учёбы в Питере.  Витя - Тит, в отличие от старшего брата Саши Наместникова, который всю жизнь, до пенсии, проходил сначала с двумя потом с тремя звёздочками старшего прапорщика на погонах и продолжает работать тренером на водной базе и мучать себя нешуточными нагрузками, окончив институт физкультуры, уже в новые времена поднялся до директора ДЮСШ по гребле.  У напарника Сани жизнь сложилась сложнее. Точнее, не сложилась.   
   Смерть всегда не к месту, и не ко времени. Но, наша дурная жизнь преподносит такие неожиданности, диктует свои, часто совсем звериные законы.
   К гробу на водную базу собрались все гребцы. И прошлые, старики и нынешняя молодёжь. Подкатила крутая машина. Вышел мужик в строгом черном пальто. Положил на гроб букет цветов и конверт. В народе прошелестело: «Бибиков». Псковский «олигарх» Виктор Иванович когда-то, ещё в старые времена, недолго был сначала мотористом, а потом и директором водной базы. Помнит. Пиарит? Мотив не так важен. Главное, всё по-человечески.
   В кучке бывших байдарочников Яха. Я грёб в одно время с его старшим братом Вовшей Яковлевым. Младший тоже выбился в мастера, тоже пошёл в милицию. В отличие от простого парня Вовши, который в Питере отходил до пенсии в старшинских погонах, младший вышел на звёзды. Сейчас Яха отставной майор. Пенсионер. Морда стала ещё толще. Всё носится с какими то фондами. Поздоровались. Он что-то упомянул с недовольством про  брата Колю, уже давно наработавшего на пенсию, но продолжающего работать следователем. У них там не гладко получилось, вокруг закона. Я возьми, сдуру, и ляпни: «Вы с ним раньше сидели с одной стороны стола. Теперь по разные (стороны)». Взвился Яха:  «Ты на Андрея работаешь, а я с ним водку пью. Считай, что твоя работа у него закончилась». Отошел я, отношения выяснять не время и не место. Да и без этого всё ясно.  По разные мы стороны и, похоже, для разного живём мы на этой земле.
   Миха Иванов, на год младше меня, а растолстел…  Волгоградскую высшую следовательскую Мишка кончил в один год с Чариковым, на год раньше моего брата. Поступали втроём. Три псковских байдарочника, три мастера спорта. Джона – Юрку Николаева, напарника Вовки Чарикова, отчислили курса со второго за излишнюю предприимчивость. Странная статистика. Вновь открытая школа следователей – правоведов буквально за три первых года после открытия заняла первое место в Союзе по числу зарегистрированных среди слушателей правонарушений, свихнувшихся в процессе учёбы и отчисленных. Может требования, а может оттого, что контингент особый. Власть, даже если и в будущем, притягивает отнюдь не всегда ангельски чистых.  И через любое сито, даже самого строгого отбора, если очень хочется, можно пролезть.
   Сын Героя Союза Миха быстро дослужился до двух больших звёзд. А потом его элементарно спалили. По дурости. Кто-то подкинул что-то вроде проекта: «Валить «чужого» генерала Осипова и на его место ставить своего, сына псковского героя». Мысль получила огласку. Миха, «без вины виноватый», ушёл на пенсию подполковником. Генерала всё равно свалили, попозже, и снова заменили на приезжего. В Пскове свои генералы не растут. Миху не обидели. С хорошей пенсией он вскоре стал ещё и председателем облизбиркома.




3. Кузя


     «Здравствуй, Володя!
     Наконец- то дождался от тебя письма. Редиска! Как я мог тебе писать, если не знал твоего адреса. Брата Колю я видел изредка, а тебе домой было звонить неудобно. Да и времени у меня почти не было. Особенно, в последние дни перед армией. Почти всё время проводил с Т.П., с 18-00 до 2-00 и далее. Спал по 4 часа в сутки.
    Послушай, Вова! У тебя, по-моему, железный и лошадиный оптимизм. Мне уже армия надоела до …. матери.
Я не знаю, может там, где ты служишь и можно что-то получить (Вот в этом-то, похоже, и главная Валеркина беда. Там, где я пытался дать, то есть, служить, он пытался получить. И так по жизни. От того и неинтересно ему становилось), но здесь это очень трудно.  Представляешь, попал в учебку, а здесь, в основном, ничего не дают думать. Обо всём думают за тебя. Голову, в основном, забивают уставами и другой чепухой. Учат меня вместе с дубами, которые не могут сказать, какое будет напряжение на сопротивлении 100 Ом из двух последовательных, если на неё подано 220 В. И вот им рассказывают работу электронных  ламп, триггеров, мультивибраторов. Мне, естественно, тоже. Теперь ты, пожалуй, представляешь, что я черпаю из армии, а командир взвода рассказывает все уроки по своему старому конспекту и более не знает ни грамма. В конце концов, это мне надоело, и я начал нести службу кое-как. Заработал первый наряд, правда, не совсем законно, но вполне можно было дать. За такое отношение к службе мне и дали его. Это безобразие продлится до марта. После, видимо, я уже буду сержантом.
    Да, где я служу. Ты написал о двуствольной хлопушке для пугания самолётов. Насколько я понял – это видимо ЗУ-23. Так вот, я лично на агрегате, точнее станции, по наведению этой хлопушки на самолёты, а так же более крупных хлопушек. У нас в дивизионе они трёх сортов. Но, уже устаревших. Станция, говорят, выпуска начала пятидесятых годов. Ну, да ладно. А то уже много болтаю. Можно и поменьше писать на эту тему. А то нас часто предупреждают.
   Начальство у меня с полосками, и не две, а много больше. Соответственно, поговорить почти не с кем. Приходится обходиться 53-54 годом. Особого ничего нет.
   Я, между прочим, тоже на флот просился, но не взяли. Оставляли во Пскове. В последний момент, когда уже приехали покупатели, моё дело попалось подполковнику, и он приказал отправить меня в другое место. И теперь я уже под Ленинградом. От Парголова 433 автобус до остановки Лупполово. Это от Ленинграда с пересадкакми около одного часа езды.
   В увольнение не пускают. Времени свободного почти нет. Сейчас поведут строем в кино, которое мне нужно как зайцу стоп сигнал. Что то ещё хотел написать, но, неприятно писать, когда ограничен во времени.
   Да. Письмом своим ты меня несколько расстроил и вселил в меня оптимизм и желание снова поучиться, даже чепухе, что бы быть впереди. И, вообще, ты явно на меня всегда влиял в лучшую сторону. Мне видимо хорошо б с тобой было работать. (Через несколько лет в ИВЦ облсельхозтехники и пришлось. Но, Валерка стал уже совсем другой.)
   Спасибо Тане за пламенный. Кстати, она, возможно, не очень уж и утрировала, когда тебе что-то говорила, хотя ты мог бы написать и поконкретнее. Ладно, кончаю. Пиши. После мая у меня, видимо, будет больше времени.
   Чаво! Бамбино! Пиши!!!                Я.  19.01.74.     21ч. 30 мин.

   Т.к. ты до февраля дома, пишу тебе в Псков.

   Сегодня снова свободное время. Все ребята на уборке снега, а я дежурный, т.е. уборщик. Так как письмо не запечатано, решил черкануть пару строк.
   Пришёл к выводу, что пиши – не пиши, а всего не напишешь. Много лучше бы было поговорить. Представляю, на сколько времени это растянулось бы, тем более, что этой слабостью мы всегда с тобой страдали, по крайней мере, когда были вдвоём.
    Ну, о том, в какой я обстановке, я тебе писал. Видимо, вот так она на меня подействовала, что я забыл своё же собственное высказывание, что нигде не надо останавливаться, а всё время нужно двигаться вперёд. Пожалуй, на этом закончу.
   Хочу похвастать. Мою морду тут поместили в окружную газету «На страже Родины». Если ты в ленинградском военном округе, то можешь полюбоваться, за 18 января.
   Передавай всем привет, кого увидишь.
   Фотографии мне не нравятся, но выкидывать жалко.
   Интересно, у вас очень часто политзанятия?                20.01.74.  9-40.»

     Через пару месяцев Валерку, уже с лыками, загнали дослуживать на север.
 164340, Архангельская обл., Плисецкий р-н., ст. Обозёрская, в/ч 77880, Кузьмину В. В.
Охранял «мирное небо» над ракетными шахтами, в новые времена наш северный космодром Плисецк.

     1974. После армии. Я снова на заводе.
С водной базы позорно изгнан Севой: «Здесь центр олимпийской подготовки, а не группа здоровья для таких,  как ты». Грустно, конечно, но, в общем-то, справедливо. Особо не обиделся. Что взять со старика.
     Без спорта, точнее, без физкультуры не остался. Утром зарядка, по выходным спортивное ориентирование, зимой лыжи, бассейн,  многоборье ГТО. Работа. Сначала в ОГК, конструктором, потом сосватали послужить военпредом.

    Татьяна и Кузя. Татьяна Пестровская стала Кузьминой.

     Молодёжная поездка на Рижское взморье. В автобусе свободные места. Пригласил Валерку с Татьяной. В палатке на четверых с нами молоденькая девчушка  молодой специалист – экономист после Харьковского техникума. Не скучаем. К девчушке особо не пристаю. Всё как-то по-дружески. Похоже, и Валерке с Татьяной хорошо.

     Ноябрь 1976.  Моя свадьба. Татьяна не пришла, сказалась больной. Валерка с Петровчиками, – двоюродный брат Коля с женой Иринкой, целый сценарий представили. Тёща потом восхищалась. Это Валерка может.

     Три года в военпредах. Срок. Что впереди? В кадры с погонами, - довольствие сразу почти  вдвое увеличивается, да и рост обеспечен, - не берут, а служащим, старшим инженером в приёмке – потолок уже достигнут, до пенсии – скучновато будет. Да и деньги семье нужны. Надо определяться.

     СПКТБ ПЭМЗ – зав сектором. Интересная и нужная стране тема. Разрабатываем серию тахогенераторов для прокатных станов. У нас таких пока нет. За валюту у немцев, американцев и французов покупаем. Я, по сути, главный и единственный опытный конструктор в теме. Со скрипом, но получается.  Вот и пригодился опыт и конструктора, и испытателя военпреда.
     Дошли до опытных образцов. Дело застопорилось. Вспомнилось как в НИИ машин постоянного тока академика Глебова при «Электросиле», согласовывал с ними ТЗ, мне сочувствовали маститые остепенённые разработчики: «Нарисовать-то ты нарисуешь, а вот, кто тебе твоё, нарисованное сделает».  Наша система на всём новом последнее время  буксует. За деньги люди в цехах работать уже не хотят. Вот если спиртику налить… Смазка.
     Очередная «святоотеческая беседа» в КГБ: « - Вы говорите, что дерьмецо нарисовали. Как же так? – Конечно. Вот опытные образцы слепим, испытаем, корректуры внесём, тогда это и будут изделия. – Поосторожнее в выражениях надо бы. А то народ вас не понимает. – Это не народ, это ваши сексоты в меру своей испорченности…» -  Мне можно и понаглеть. Сам сексот. Это даёт некоторую защищённость. Вот только, в отличие от дешёвых, завербованных на грехах (с чужой бабы сняли, за руку нечистую прихватили, или за трёп неумеренный), я за идею, на народ стараюсь не клепать.

     Опытных образцов я не дождался. Пригласили в партком, поступило предложение, от которого нельзя отказаться.  Вернули на завод,  в очередной прорыв.  Начальником БСТУ (В КТБАСТУ я его сам переименовал, в установочном приказе, «для значительности»)  – отдел заказов. План производства и поставок всего завода на мне. При делах и не скучно.

     1983. Обострение квартирного вопроса. В двухкомнатной хрущёвке нас «вдруг» стало семеро. Четверо – моя семья и у Брата Коли с Татьяной Лёха появился. Особенно интересны очереди в туалет по утрам. И заводская карьера  дала сбой. По итогам пятилетки директору Станиславу Владимировичу Демидовичу дали орден Трудового Красного Знамени и забрали в Москву. Приглашал и меня в свою команду. Но, и там квартирный вопрос, года два надо перетерпеть без семьи в общежитии. Такая карьера не для меня.
     В кресло директора сел из парторгов «свой» Владимир Петрович Кочетков. Дверь к нему в кабинет открывают все, кому не лень, чуть ли не ногой.  На заводе реорганизация, точнее, борьба за власть и влияние, и демократический бардак.
     По работе подставился на большой штраф. Одна из моих работниц ошиблась, я не проконтролировал.  Директор уволить Татьяну Митрофановну требовал. Я, как начальник, взял всё на себя. Квартира вне очереди теперь не светит.  Под шумок меня начали выпихивать, сливать. Заводской жидовне кажется, что я слишком много в своих руках держу. При сильном и талантливом еврее (еврей в моём словаре – это о тех, кого уважаю, жид – это больше социальное, чем национальное) Демидовиче это было нормально.  При пока слабом русском, (или  татарине?) Кочеткове?
      За моей спиной мой отдел распилили на два бюро. Директор в курсе, он меня и сдал. У него свой расчёт.  Предлагает мне место личного помощника-референта: «… и оклад будет выше, а там посмотрим». Снова предложение, от которого невозможно отказаться?  Но мне «за державу обидно». Получается, что нет мне пока места на «родном заводе».

     Вариант рисовался не за день. На поминках после похорон бабушки и определились. ИВЦ Облсельхозтехники. Как ни тяжело расставаться с заводом, но решил уходить, заодно и подучиться,  переквалифицироваться. Интересует меня не столько вычислительная техника, сколько правильное её применение. Система «человек-машина». Да и обида. Как говорят мои тётки, так я называю про себя личный состав моего отдела, вернуться будет никогда не поздно. Уйдёшь Володей, вернёшься Владимиром Васильевичем. 
    Исход. Директор, поломавшись для вида, отпустил по-доброму, даже переводом. Моя трёхлетняя «ссылка». 
    Валерка тоже здесь, вернулся на старое место после армии. Отношения у нас на уровне «здравствуй».  Старого стремления к разговорам со мной «за жизнь» у него уже не проявляется. Я, для тех, кто не понимает, как бы на подъёме. Как же молодой, партийный, зав отделом. В Пскове бюро и под началом 23 района, в каждом пункт обработки информации, почти сотня операторов.  Валерка механик на больших ЭВМ. И страсть, похоже, у него одна, но слишком пламенная. В условиях ИВЦ, где спирт рекой, это считай диагноз. Пробовал говорить, бесполезно. Как-то на майской демонстрации встретился и с Татьяной. Валерка уже на разогреве. А у Татьяны такая боль-тоска в глазах… 

     Через три года возвращение, опять же, переводом на «родной завод», уже НПО.  Старое предложение директора остаётся в силе, пришлось принять. Референт-помощник, но теперь уже генерального. Через девять месяцев он от меня немного устал  -  припрёг начальником ИВЦ.
     После талантливого организатора Барского, энергичный, но безграмотный Тиханов, потом варяги со стороны, люди временные, в общем, авгиевы конюшни. Как говорят, работа для потенциального инфарктника.
     Попросил у директора три дня отгула. Позвонил Гене Удалову, главному врачу облфиздиспансера. Говорю, я тот, кому вы пятнадцать лет назад инфаркт обещали. Он меня по голосу узнал, значит, поумнел, говорит. Только всё по-новому смотреть надо. После тушкеия пожара в здании архив - все личные дела старых мастеров пришлось выкинуть, размокли. Пару дней я посвятил обследованию. Тогда только что первый УЗИ томограф завезли, и женщины врачи с московского семинара вернулись. Превратили меня в кролика, больше часа на кушетке продержали. Атлас уточняли. Им полезно и мне нескучно. Здоровым меня назвать нельзя, и за штурвал самолёта такого не пустят, но компенсационные возможности организма довольно высоки. Обнадёжили. В, общем, «так держать». Согласился. Директор, прежде, чем подписать приказ, спрашивает, что я три дня делал, пришлось рассказать.

     Знаний мне, конечно, не хватает, но и претендентов, более менее достойных нет. Надо тянуть. Главное, не одному. Люди же вокруг. Да и возможности. С перестройкой путы - ограничения отпали. Самостоятельность. Завод на подъёме, средств на жизнь и на развитие хватает. Но наше объединение – скорее исключение, чем правило. Ускорение, перестройка. Точнее будет, пробуксовка. Что перестраивать, как перестраивать, когда мы и строить-то толком уже не можем. Безысходность?

     1991. Исход. Остров Крым. Шесть лет «смутного времени» и…  Снова Псков. Новые, но всё ещё «смутные» времена.

    «Кирпичи» – единственное пока для меня место работы. Сентябрь 1997. Городская больница. У меня переломаны руки-ноги и головке «бо-бо» - хорошее сотрясение. Через три дня после второй операции стало скучно. Значит, выздоравливаю.

     Навестила Татьяна, точнее, она Валерку навещала, и ко мне зашла. От неё и узнал, что Валерка тоже в больнице. В отделении для сердечников. Инфаркт. Вечером прихромал к нему на костылях. Через день и он ко мне вечерком после отбоя зашёл. Посидели в тёмной палате, никому не мещая, поговорили. Говорит, вот ты всё время рвёшься куда-то, а я живу, как живётся, не напрягаясь. И разницы никакой. Оба в больнице. Попробовал объяснить, что разница всё-таки есть. Неубедительно как-то получается.

     В больнице Валерка не задержался. Вместе с ним в отделении лежал лыжник понтовый, ещё по старой жизни мой шапочный знакомый. Тоже с сердцем что-то. Мы с ним знакомы были только на глаз, встречались то в Корытове, то на «Локомотиве». Как-то на стадионе вечером, семейный выход, Катерина, первоклассница, на коньках. Подрезали, сбили девчонку. Конфликт с подростками у меня случился. Один против десятка. Проблемно. Неожиданно рядом стал, а я его почти и не знаю. Уже двое. Градус разборки сразу снизился. До махалова дело не дошло. Поблагодарил, но так толком и не познакомились.

     Ребятам полегчало. На подвиги потянуло. Стали они вечерком, после отбоя, к сестричке на посту приставать. Да как-то неловко у них получилось. Скандал. Чуть ли не попытку изнасилования ребятам приклеили. У Валерки инвалидность, больничный не нужен, он и стал добровольным «козлом отпущения». Выписали досрочно.

    Живём мы с Валеркой в одном дворе. Дружба наша ещё со времён сельхозтехники приостыла.  Валерка неплохой электромеханик, но работать всерьёз ему, похоже, не в кайф. И чем дальше, тем больше увлечён горячительным. Это при явных признаках подагры. Пить ему, по здоровью, ну, никак нельзя. Мы оба – поборники свободы. Мне свобода нужна, чтобы  не мешали мне работать. Ему - жить в своё удовольствие.
    С Татьяной у него тоже неладушки. Двое дочек – умницы и красавицы, есть в кого. Но, одна, и «пламенная страсть», скольким добрым семьям жизнь испортила. Татьяна отставила Валерку. Не ради другого. Просто «Боливар не выдержит троих», - в смутное время пьющий мужик в семье – это хуже лишнего ребёнка, с большим знаком «минус». Съехал Валерка к маме и папе. Он у них – единственный.

    Изредка встречаемся. Живём-то в одном дворе. Поговорим. И каждый в свою сторону. А жаль. Такой мужик мог бы быть…

    27.02.01.  Вечером выношу я ведро на помойку. Валерка навстречу. Прошлись до его дома. Вернул мне книжку «Речь» Светланы Молевой. Поговорили. Обидно, даже домой пригласить в свою хрущёбу мужика не могу. Хотя и говорить нам, в общем-то, уже и не о чем. Пьёт, как говорит, считай, каждый день. Помочь ему я ничем не могу.  На душе погано.   Кто кого предаёт?

    17.04.01. Визит Кузи. За водичкой – запивкой и закуской - «хлеба горбушку».  Жена быстро собрала кой-какую закусь, вышла в прихожую,  меня ругает: «В дом пригласи». Валерка: «Всю компанию не пригласишь, мы в гараже. Дома родителей не хочу расстраивать».

    26.04.01. На похороны Валерки не попал.  Узнал позже. Остановка сердца на скамейке у автобусной остановки. Умер тоже не дома. Родителей не захотел расстраивать…

   13.06.2012. Звонок от Татьяны.  Внук Мишка взял мобильник, сбросила.  Перезвонил, как раз с Мишкой по Корытовскому лесу идём. Больше года не звонил. Отчитала она меня. И поделом, кажется. Вспоминаю часто. А звонить?
   23.02.2013. Звонок от Татьяны. Поговорили…
Бабий век короток. Мужик – он всегда мужик, если здоровье не пропил.
  06.02.2014. Завтра открытие Олимпиады.
Накрылся сетевой компьютер. Сижу в деревне без интернета. Может, и к лучшему. Для мыслей полезно.

    Татьяна, лет пятнадцать назад, скорей всего, по своему, права была, когда сказала, что не верит в дружбу между мужчиной и женщиной.
    А я верю? Я по молодости в дружбу на пустом месте никогда не верил. Но в зрелом возрасте человек во многом живёт воспоминаниями, память, даже о преданной дружбе – это не пустое место.

4. Юбилей Севы

Письмо в Гаджиево:
«    4 октября 1973 года.
   Володя, Здравствуй!
   Большой спортивный привет с берегов реки Великой!
   Очень был рад получить такое письмо, оно придало мне новых сил. Всё понимаю и прощаю, что так внезапно убежал. Но, если бы ты тогда так же рассказал, я бы понял и отпустил.
   Этот летний период для меня оказался очень тяжёлым, как в физическом отношении, так и в духовном. Планы подготовки были выполнены, но выступления были явно ниже своих возможностей. Отдельные успехи всё же не решали всего того, что было запланировано. Проболев полтора месяца, пришёл к разбитому корыту.  Многие прекратили регулярные тренировки, а это так обидно. Вот прошли последние соревнования, товарищеская встреча в Даугавпилсе, и они (результаты?) говорят сами за себя. Одно первое место на 1000 м завоевал В. Татаренко.  Лудилин на 500 м сломал весло, на 1000 м он занял  третье место. Двойка Петров В. и Иванов А. заняли четвёртое на 500 м и на 1000 м третье место. Другие вообще были не готовы к стартам.  30-го сентября прошёл марафон. Результаты следующие: 1-е место на 20 км Лудилин - 1:53:26, Татаренко – 1:57:27, Борисов – 1:57:28. У юношей первая тройка выглядит так: Мальков (младший, Саша) -56:18, Канухин – 57:23, Корныльев – 57:49.
А таких гребцов как Фёдоров, Жуков, Кузьмин, Соловьёв и не видно даже на тренировках. Даже не знаю, что будет дальше. При таком отношении нам не дадут спортивный зал, и придётся загорать на улице. Настрой у них явно не спортивный,  а у меня от этого плохое настроение. Хотя и нахожусь в отпуске, каждый вечер прихожу на базу и убеждаюсь, что коллектива гребцов нет. (Сева так и не понял, что коллектив-то формировался не вокруг него… Суховат. Камень, не цемент. И среди людей скрепляющее начало требуется.) Никто не болеет за честь своего клуба и секции. Остались два последних соревнования «Кубок Золотой осени» и «Закрытие летнего сезона», но они уже не поправят того положения, что есть.
   Здоровье моё сейчас лучше, но вот эти огорчения приносят только вред. Не могу быть равнодушным к спорту, как относятся к тренировкам, а это так сложно быть спокойным, чтобы не вредить своему здоровью.
   Приехал на побывку домой Мальков (это уже старший, Женя), на Союзе выступил плохо, а вот на встрече Дружеских Армий на 10000 занял 1-е место и на 1000 2-е место.
   Осень вступает в свои права, в 19-00 уже темно, так что не за горами кроссы, лыжные прогулки, баскетбол, всё то, без чего нельзя существовать спортсмену гребцу.
   Ещё раз спасибо за письмо. До свидания. С искренним уважением, твой тренер, Всеволод  Иголкин.  »


     10.04.2001. Узнал случайно. Еду с работы в автобусе. Рядом села женщина с цветами. Оказалось, знакомы. Тренер по академической гребле, сейчас она, уже в пенсионном возрасте, завучем в спортивной школе, - По какому случаю? - Вашему Севе сегодня семьдесят лет отмечать будем.
    Конечно, не до банкетов, но это случай. Надо быть. В холле Саня Калашникова, заслуженный тренер России, Наташка, дочь Ветерана, Виктора Калашникова, она тоже стала тренером. Саню Калашникову почему-то всегда узнаю за километр, уж очень улыбка у неё добрая. Рядом с ней седой, какой-то мягкий. По лицу видно, с сердцем не всё ладно. Узнал, только когда подошел вплотную. Сам Ветеран.  Ему уже шестьдесят два. На пенсии. Побаливает. Но работает. Там же в Любятово, где живёт, у Бибикова, в Андромеде. На все руки. Он и наладчик, и сторож и, как Саня говорит, и подметала. В, общем, - свой.
     Собралось человек тридцать. Стол оплатили в складчину.  Соловей хорошо добавил. Получилось пусть не роскошно, но вполне на уровне. В таких случаях главное не стол, а повод. Собрать в одно место тех, кого жизнь уже давно разбросала, рассортировала.
    Валерка Велигура. Пока он работает у Соловья. Но скоро жизнь их разведёт. Сдаст Валерка своего работодателя. «Своя игра?». Уж больно разные они по жизни.
    Севин сын. Когда-то пацан начинал и в каноэ. Сева мечтал сделать из него чемпиона, как у напарника, Виноградова. Не получилось. Не захотел наследник мучаться на одном колене. Но парень крепкий, по жизни серьёзный. Семья, дети…
    Сева. Семьдесят лет, ни одного седого волоса. А ведь не раз по молодости в больнице с сердцем лежал. Успокоился. Продолжает работать учителем физкультуры в гуманитарном лицее. Говорит, может еще на уроке кое-что и показать, на канате, на перекладине.
    Выпили. Закусили. Тосты, поздравления и даже выступления. Женя Егоров, ровесник брата Коли, когда-то каноист, сегодня гитарист и немного певец. Гриша Николаев, «Домик окнами в сад». Оказывается, Григорий Васильевич здорово поёт. Саня Наместников прохрипел под гитару пару песен из старых времён. Фил, Саня Филиппов мастер спорта из поколения, следующего за нами, он сейчас на базе хозяйственный директор, тоже певец душевный. Пару слов и я сказал, как бы экспромтом. Собрался домой. Соловей: «Володя, не спеши. Водочки попьем, по****им. В кои-то веки встретились за столом». - Стареет.   Немного даже похудел. Стал какой-то сентиментальный.
     Я бы рад, но пить мне давно уже не катит. Поговорить я могу и по трезвянке. В отключении извилин отдыха не вижу. Посидели неплохо. Домой шёл в тихом  раздумьи. Странная, и ужасно интересная, всё-таки штука, жизнь…

   Осень 2010. Мы с Севой «соседи». Дача у него недалеко от моей деревни. Где-то, в конце восьмидесятых,  роздали людям уже не по шесть, по пятнадцать соток мелиорированной земли. И километров всего двенадцать к северу от города. Дорога хорошая, автобус пригородный. Одна беда. Времена смутные наступили. Обещанную электроэнергию к участкам так и не подвели. Большинство забросили свои наделы. Заросли они густым березняком, ольхой, ракитником.
   Самые упорные из дачников хозяйничают и без энергии. Редкие пенсионеры ухитряются даже и жить. С рассветом встают, с темнотой ложатся…  Сева из упорных. Не ночует. Но уже несколько лет, я, время от времени, встречаю своего тренера в автобусе возвращающимся с дачи. Один. Поговорим немного. Расстались в своё время мы не друзьями. Может от этого сдержанность, может время такое…  Сдаёт старик понемногу. Ведь уже под восемьдесят. Дай Бог ему здоровья.
    Май 2011. Сева с женой едут на дачу. Поговорили. С опозданием поздравил его с восьмидесятилетием. Держится старик. Где-то, уже по осени поговорил в автобусе с женой Иголкина. В своё время она работала в ИВЦ у меня оператором. Даже разок за клюквой Севу с отделом вывезла на «Ракете». Профсоюз поездку организовал. Клюквы по ведру и поболе наковыряли.  Получился такой, почти семейный выезд. Девчонки, мои электронички  мужей взяли, штурманов с Крестов. На обратном пути на палубе салона летуны расстелили карту вместо скатерти. «Совершенно секретно. Генштаб СССР». Глянул, слюнки потекли. Не от яств, от карты. Мужики постарались пить и  закусывать поаккуратнее, не очень засаливать карту. Британские острова, Франция целиком, Испания с Гибралтаром, Марокко. Потом я её бережно свернул, и она заняла достойное место в моём архиве – коллекции. Через год я уезжал в Крым, казалось, насовсем. На прощание от электроничек, точнее, от их мужей – штурманов, получил подарок – напутствие, генштабовскую подробную карту Крыма.
     Севе  даже неожиданно всё это было, он и не знал, что так встретится со мной. Да и я, когда-то опальный, позорно изгнанный им с водной базы, его ученик, а теперь «начальник», тихо гордился своей конторой.
   Севина жена, уже в новые времена,  рассказала, как она замуж за Севу выходила. Доброжелатели отговаривали. Разведённый, ни кола, ни двора, сорок пять, весь больной, изношенный, года на два-три от силы хватит. Ей на десять лет меньше. Стоит ли?  Тридцать пять лет уже вместе. Целая жизнь. Двадцать лет назад участок уговорила взять, что бы было куда ездить. Так ничего за эти годы и не построили, но Сева привык, лопату в землю втыкает с таким же усердием, как когда-то и весло в воду. Многое в этой жизни от женщины, которая рядом, зависит…
     26.07.13. Готовлюсь к соревнованиям по ориентированию. Пробежался. Чтобы километры были с пользой, решил найти Севину дачу. Свернул в массив «Калиновщина», спросил сначала у мужика на входе, потом ещё раз - «язык до Киева доведёт», а потом уже и Севу с женой в «позе рака» увидел. Дома нет, сарайчик дощатый, но участок ухожен, чувствуется, руки прикладываются.  Сева весь под впечатлением. Вчера похоронили Борю Корнева. Мужик добрый, душевный, чуть-чуть за шестьдесят перевалило, учителем физкультуры продолжал работать.  Оказывается, они соседи были с Иголкиными. Митирёва Лариса Аркадьевна - жена Каталымова, Кежаткина Нина Иосифовна были. После поминок зашли к Иголкину. Посидели.
    «Снаряды падают всё ближе». Отношение к возможной смерти.  Сева. Генерал. Рябов. Нина Николаевна – вдова Прокопенко.  Моё. Жизнь, по крупному, уже совершилась. И нельзя сказать, что она не удалась. На середине седьмого десятка моё отношение к жизни как к уже выигравшему лотерейному билету. Торопиться никуда не надо. Каждый год сверх воспринимается как призовой бонус. И каждый день, как подарок от Бога.
    19.05.14. В 114 автобусе едем с Севой. Я в свою деревню, он на свою дачу. Везёт рассаду помидорную, уже на подсадку. Сегодня он один. Жена дома осталась. Поговорили, мне сходить пора. Доброго здоровья.



     5. 50 лет гребного спорта (федерация гребли на байдарках и каноэ)

19.07.2001.
«Псковская областная федерация гребли на байдарках и каноэ
Уважаемый (ая) Васильев В.
Приглашаем Вас принять участие в праздновании 50-летия гребли на байдарках и каноэ на Псковщине.
Программа праздника:
20 июля  16-00 – парад открытия юбилейного чемпионата области
                17-00 – 20-00 – заезды ветеранов и сильнейших спортсменов
21 июля  10-30 – 14-00 – финальные заезды чемпионата области
                18-00 – торжественный ужин в ресторане «Андромеда»
                Оргкомитет»

    Накануне денежки собирали со всех богатеньких.
Брат Коля специально приезжал к Андрею. Андрей Бабенко перечислил на счёт ДЮСШ 5000 руб.
Конечно, Бибиков Виктор Иванович, в стороне не остался. Банкет на сто человек выдал. Одна аренда ресторана чего бы стоила.
    У дверей «Андромеды» - ресторана гостиницы «Рижская» кучка ветеранов.  Большинство на базе уже и не показываются. Видно, устроители не поленились, пригласили. «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».  Крутится и жирный Яшка. В голове проявляется, как он говорил брату Коле: «Вот мы под Андрея подкатимся, сделаем ему крышу и будем жить». Меня Яшка старательно не замечает. Оно и к лучшему.
    Среди ветеранов Юрий Кабанов из Великого Новгорода, чемпион мира. Ему сейчас 63 года.
1966 год. Расцвет нашей гребли. Имена. Валентина Пономаренко. Нина Грузинцева. Антонина Середина. Саня Наместников, тогда ещё только упрямый пацан. Тренировки до крови из носа. Сначала «Потаскун» на сборах у Кабанова, тянуться за сильным тяжело физически, но в чём-то и легче морально, а потом и напарник.
     Рассаживаемся. Ветераны, первое поколение гребцов. Я больше тяготею уже ко второму. Витя Борисов – Матрос, Вовка Фёдоров – первый напарник брата Коли, Валерка Петров. Генерала – Владимира Николаевича Лудилина, в газетном очерке я его по ошибке Михалычем окрестил, нет. Брат Коля не пошёл, отдал свой билет жене Вовки Фёдорова. Надеялся увидеть Соловья. Но их с Велигурой тоже нет.
     Банкет идёт своим путём. Короткие речи. Культурная программа. Выступает «Ивушка» - танцевальный ансамбль с Катей – дочки Оли одноклассницей. Поёт какая-то заслуженная, аккомпанирует бывший каноист с гитарой Женя Егоров. Гитарой сейчас он владеет, пожалуй, лучше, чем когда-то веслом. Гриша Николаев. Снова «Домик с окнами в сад».
     Я  почти не пью. Хотя стараюсь не выделяться, практика уже богатая. Налегаю на еду. Наставлено на столах на сотню, пришло поменее.  Трезвому среди пьяненьких тоже интересно. Хотя народ сегодня собрался крепкий. Наливают хорошо, но пьяных нет.
     Тамара Баранова, ровесница, уже бабушка, глухая почти. Что бы ей что-то сказать, приходится почти кричать. Зато я без напряга могу послушать её. Конечно, сплошная ностальгия.
     Витя Тимофеев - Тимоха младший, самозабвенно отплясывает. Вспоминаю давнюю встречу в поезде. Начало девяностых. Ортодокс Тимоха с молодой православной женой и маленькой дочкой, названной в честь Ксении Петербургской, обосновались на заброшенном хуторе, где то на границе с Эстонией. Собирались вести жизнь праведную, православную. Хозяйство, почти натуральное, неспешная размеренность, труды неустанные, молитва. Похоже, что-то у него не срослось. Оставил он свои мечты, вместе с женой и дочкой.
    Где то к девяти вечера, понял, что «и так далее». Смотрю, Нина Иосифовна Кежаткина потихоньку к выходу продвигается. Пристроился. Вышли вместе. Прошлись до автобусной остановки на Юбилейной, на «шестёрке» и мне по пути. Нина Иосифовна, ещё в советские времена бывший тренер и завуч в спортивной школе, работает учителем физкультуры в школе № 24. Сейчас на лето воспитателем в оздоровительном лагере в Черёхе. Ей надо вернуться в лагерь, отбой детей  проконтролировать.
    На следующий день встал тяжёлый. Переел, да и горло что-то болит. Придётся сделать паузу. Лечебное голодание – лучшее лекарство в таких ситуациях.
 
      23.02.02. С дачи прогулялся через Великую по торосистому льду пешком. Остановка автобуса у интерната. Гриша Николаев и Валентин Романов, оба с жёнами. Очень хорошо выглядят, и мужики, и жёны. Едут в город. Валентина не видел с 1968 года, после поездки в Челябинск. Ему сейчас 67 лет.
      Май 2002. Валентин Романов. Неожиданно встретил на проходной «Электромаша». Пенсионер, давно за шестьдесят. Хорошо выглядит и подрабатывает сторожем на заводской автостоянке. Разговорились. Не задумываясь, назвал мне поименно всех Псковских мастеров спорта по каноэ:
    1. Сева Иголкин первый мастер спорта и первый мастер международного класса,
 2,3. «Динамовцы» Гриша Спиридонов и Гусаков, в  каноэ-двойке. Гусакова я не знал, он быстро ушёл, позднее - полковник милиции,
 4.   Валентин Романов в двойке с Севой,
5,6. Чемпионы России в двойке Валентин Тимофеев и Виктор Сапожников, мои первые тренеры,
7. Виктор Калашников - Ветеран, выиграл на Росспартаке десятку в одиночке, мастер спорта международного класса,
8,9. Владимир Васильев и Виктор Соловьев….
      Дальше уже история новых времён: Велигура и Зюбин. Выполнили мастеров не в двойке. Велигура во время учебы в Ленинграде, институт физкультуры им. Лесгафта, Серёга Зюбин во время службы в армии, СКА ВМФ, Татаренко, Николай Васильев – Брат Коля и его напарники: Володя Фёдоров, Генерал - последний тренер Владимир Николаевич Лудилин, Валера Петров и Витя Борисов (Матрос) – мой и Ветерана напарник, мастера выполнили в двойке с Валерой Петровым, выиграв десятку на Росспартаке в Казани. Братья Мальковы, Женя, мастер спорта международного класса и Саша, мастера выполнил во время службы в армии СКА ВМФ…  молодых  я уже не знаю.
      В сторожку к Романову на автостоянке «родного завода» я забегал частенько. Посидим, поговорим. Кажется, всё хорошо, но Валентин не в завязке, продолжает принимать. – Пил, пью, и пить буду.
     Оказывается, у него была застарелая язва. Кровоизлияние, операция. Не помогло. Романова не стало.

      
       В апреле 2004 первую тетрадь вчерне закончил. Решил, как и с ЦПС собрать отзывы.
       Отдал дискету Жене Малькову. Он не прочитал даже про себя. И младшему, Сане Малькову. У нас с Сашей были общие дела по работе. Через 2 месяца после «простого» Жени Саша прочитал и «зауважал».
         В мае отдал распечатку Серёге Зюбину и Татьяне Кузьминой. От Серёги, вместе работали на литейном заводе, комментариев не дождался. Татьяне показалось суховато. Как она сказала, не художественно, переживаний, личного мало.
         Июль 2006. Передал распечатки Грише Николаеву,  Ветерану Калашникову через Шуру, и Прокопенко тренеру девчонок академисток. Валерий Александрович Прокопенко прочитал первый. И с интересом. Поговорили. Одобрил. Редко, говорит, можно прочитать от спортсменов «из первых рук». Обнадёжил, продолжать, говорит, надо.
        10.06.2010. Узнал, что умер В.А. Прокопенко. В 69 лет. Работать продолжал до последнего. Инфаркт на даче. Жалко. Думающий был человек.



2005 год
 «Благополучный»  пенсионер. Брат Коля.
От сумы и тюрьмы не зарекайся…


 «Я – тренер»
   
    На прилавках появилась книжка Владимира Рогожина «Я – тренер. Страницы из жизни», Псков, 2005, тираж 1000 экз. Пятьдесят рублей. Лежит. Не берут. Осенью  2007 я, наконец, дозрел. Купил книжку. Прочитал, не пожалел: «Посадить дерево, вырастить сына, построить дом… и написать про всё это книгу», - это и есть жизнь.
    Осень семьдесят первого. На гребной базе стал появляться новенький. Тридцать лет – это уже возраст. Сам не очень шевелится, больше присматривается. И нас с Соловьём вниманием не обходит. Крутится рядом, вопросы задаёт.  Интерес какой-то странный. Потом исчез.
    Середина восьмидесятых, уже Катерина в школу пошла, я веду в классе у дочки туристический клуб выходного дня. Это только название такое. В школе я стал частым гостем и на неделе. Встретились с Рогожиным в школьном коридоре.  Рогожин тренирует девчонок академисток на водной базе «Динамо». Он пришёл агитировать  девочек из сорок седьмой железнодорожной идти в академическую греблю.
    Зима девяносто первого. Семья в Крыму. Я готовлюсь к переезду. Шевелюсь потихоньку. По воскресеньям на лыжах в Корытово. Рогожин со своими девчонками, играют на лесной поляне в ручной мяч. После тренировки бегом на базу. И я, с лыжами в руках, с ними. По пути поговорили. Тренер-то уже не так и молод: «Я казак, мужик, должен быть всегда рядом с ними, в форме, в кураже. Чтобы впечатлять. Чтобы не только тяжело, но и интересно, нескучно, весело было. Чтобы клуб, а не секция, секта». Метров за триста до базы все разуваются, Рогожин первый. Разулся и я, тем более, что для меня босиком по снежку уже давно не в новину. На базе скатили ноги водой из-под крана, обулись.
    Книжка как отчёт по жизни. Но, «богатство писателя – его читатели». В этом мы все сейчас одинаково бедны…

   Тренерская карьера. О ней мне как-то и не мечталось. Не потому, что не интересно, потому, что хотелось быть инженером, настоящим. Им и стал. А тренером, судьёй спортивным,  инструктором по туризму уже после подрабатывал, «из любви к искусству». И когда, в середине восьмидесятых, мою фотографию, как тренера-общественника, повесили на городскую доску почёта в Доме Спорта, даже тихо гордился.

    На Спартаковской водной базе одно время гулял слух о какой-то скандальной истории, связанной с именем Рогожина, о пропавшем, потом нашёдшемся, но с подчистками фамилии, удостоверением мастера спорта Олега Ветрова. Талантливый молодой тренер безвременно погиб. Куда-то гнали на мотоцикле  с Володей Николаевым, младшим братом тренера Григория Васильевича, Гриши Николаева. Олег сидел сзади. Володя побился, но отделался относительно легко. Олег насмерть.
    Тогда, чтобы получить работу тренера, надо было иметь специальное образование, или высшее и звание мастера спорта СССР.  Рогожин только начинал заочно учиться в институте Лесгафта. А работать тренером очень хотел. Если и был грех, он искуплён жизнью и работой.

    20.09.13. С внуком идём в одиночках. «Мастер – класс». Развернулись у железнодорожного моста. Захотелось Мишке динамовскую базу посмотреть. Точнее, со страховкой дедушки, речку пересечь. Предупредил его, чтобы осторожнее,  водичка уже не летняя, вывернешься, вот и тренировке конец. Причаливаем к плотику на базе, наверху у эллинга Рогожин с девчонками стоит. Показал внуку заслуженного тренера «всего Советского Союза». Сказал Рогожину о прочитанных его книжках. Говорит, и третья уже готова, вот, только денег на издание нет. И девчонкам приятно и Рогожину. Мужику ведь уже за семьдесят. Но тренерская работа, действительно, без пенсионного возраста.
    30.12.13. В парке Мирожском девчонки бегают. И Рогожин с фотоаппаратом на алле стоит, снимает, праздничную тренировку проводит. Поздравил его и девчонок с наступающим.


Темы:
История продолжается. Спартакиада.
Опять те же грабли.

Наместниковы, Саня и Тит.
Декабрь 2013. Узнал от Близняшек в библиотеке, что год назад Саня похоронил сына.
(Близняшки, если быть точным, просто сёстры погодки, но уж очень похожи. Я их и не различаю.)
В 2005 году брата младшего, а теперь и сына. Каково?

Псковские Драконы. Федерация гребли на байдарках, каноэ и драконах.
Это уже другая история.  Отдельным блоком написано.
http://www.proza.ru/2015/01/30/177
    


Велигура
    2010. Встретил в Ботаническом саду. Гуляет с маленьким. Года три. – Внук? – Сын. – Ну, даёшь! – Мне теперь лет двадцать ещё жить надо. Мужика вырастить.
    А со старшим сыном у него «неладушки».
    Валерке под шестьдесят, а может уже и за. Обязывающая, но правильная программа.
   

Ветеран
      Виктор Калашников. В зале он появился вместе с Тимохой. Как-то и тренировку за отсутствующего тренера нам  молодым  провёл. Тимофеев нас по десять раз отжиматься заставлял, у Калашникова сериями по пятнадцать отжались. Тяжело. По сравнению с нами пацанами школьниками он уже старик. За двадцать лет. За спиной армия, хорошая рабочая специальность. Калашников работал мастером – наладчиком на чулочно-носочной фабрике. Лыжи, редкий тогда «Ярвинен», палки тростниковые. На лыжах он бежал много выше первого разряда. С лыж он в греблю и пришёл. Как-то вечером после тренировки смотрим, тренер наш Валентин Михайлович, Сапожников Виктор Алексеевич, Валентин Романов приодетые, с огромным медведем меховым куда-то собрались. Оказывается, на свадьбу к Калашникову. Только потом, через много лет, узнал, что и в греблю Ветерана привела – сманила академистка Шура,  потом она Калашниковой стала.
     В воскресенье на длительной тренировке Тимоха повёл нас необычным маршрутом. На Любятово, В Медведово за остановку до Любятово свернули в переулок. Дом свой, как в деревне. Куча дров. За час всё распилили, перекололи, сложили. Саня обед приготовила. Посидели. Ветеран показал медали, грамоты, вымпела, за лыжи и гребцовские, свои и Санины. Назад побежали. Запомнилось.
   На сборах зимних поначалу мы, псковские обычно втроём. Ветеран и мы с Витей, молодые. Ровный, спокойный и доброжелательный, не выпячивается, но для нас, бесспорно лидер и наставник.
    На лыжах у меня поначалу не очень получалось. Конечно, по школьным масштабам, я и за школу на городских соревнованиях бегал, и за Мамин завод за вторую – третью команду выступал. На  десятке второй разряд по хорошей погоде выполнял уже лет в шестнадцать. Но бегал коряво, больше старанием, чем умением. Вовка Чариков, и младше и помельче, а на лыжах бежит намного лучше меня. И лыжи путные, палки тростниковые и техника. Ветеран. Есть на кого посмотреть на тренировках. Технарём я не стал, но потихоньку учился. Как-то на городских соревнованиях, это уже когда расстался с «большим спортом», бежали за завод. Брат Коля стартовал минуты на три впереди меня. Лёха Домаков, конструктор нестандартник и штангист заводской, катался на лыжах, потом рассказывал: «Пролетел Брат Коля, как быстроногий олень. И ты ломишь, как тяжёлый лось, сохатый», - правильно отметил. Красиво и легко бегать на лыжах я так и не научился. Но первый разряд по погоде выполнял.  Это уж, почти само собой получается, если мастер по гребле, то и первый разряд по лыжам.  Потом деревянные лыжи сменились пластиковыми. Коньковый ход появился. Скорости стали совсем другие. Здесь уже мои руки пригодились. 



Соловей

      10.12.08.   Похоронили напарника Витю Соловьёва. На своём джипе доехал до дома, а выйти он уже не смог. Обширный инфаркт. Узнал об этом я только через неделю. На девять дней собирался, но, куда идти?
К живому так и не дошёл, у мёртвых свои друзья, часто  совсем другие, чем у живых.
 
     После службы встречались мы не часто.  Со спортом Витя завязал. Семья, работа.  Витя был свидетелем на моей свадьбе. Старались не разбегаться.  Как-то сходили, по инициативе моей супруги, вместе в театр. Я, хронически недоспатый, тихо кемарил. Да и Вите с Галкой было скучновато. С телецентра Витя ушёл в школу и некоторое время работал  учителем труда. Учителям  тогда прибавили зарплату. Учитель труда стал называться мастером производственного обучения. Потом снова вернулся на телецентр. Как-то Витя, он продал свой «Москвич» и купил  «Прогресс» с «Нептуном», пригласил меня в озеро на рыбалку. День запомнился. Половили удочкой. Клевало. Причалили где-то на Эстонском берегу. Набрали по корзине грибов.  И по свежей волне километриков тридцать домой. Как говорит Витя, хорошо для растряски жиров. Удовольствие огромное, и память на всю жизнь. Но, встречи были нечасты.  У меня завод, вечерами  подработка в политехе, «играющий тренер» у заводских ориентировщиков по выходным. Да и семья. У Вити свои заботы.

     «Перестройка». В глазах демократа Вити я, наверное, был «ясным и красным». А потом я и совсем уехал.

     Встреча по возвращении в начале  девяносто седьмого. Времена были жестокие, люди при деньгах, понятное дело, шарахались от таких  как я, неустроенных.  С работой у Вити у меня тогда не получилось, может и к лучшему.  Деньги он мне предлагал, без отдачи. Но, как говорится, хочешь потерять друга, возьми у него в долг.
 
       В июне 2004 вчерне закончил первую тетрадь, передал дискету и распечатку Вите Соловьёву, через секретаря. Витя поправлял здоровье в больнице. Конец июля. Соловей вышел из больницы. Я шёл на рынок мимо крыльца «Телекома». Стоит Витя с мужиками. Мимо не прошёл. Моё «послание» Витя ещё не прочитал. Но дал прочитать Чарику.  Сосед по даче в Гоголях Вовка Чариков, пенсинер и «настоящий полковник» у него кем-то подрабатывал.

      Встретились через год, на похоронах Тита, Виктора Наместникова.  Витя приехал на кладбище в новом, как он сам сказал «предпенсионном» джипе. Пригласил меня в машину. Поговорили «за жизнь». Витя отметил неточности в моем повествовании, но, согласился, что для «художественной литературы» пойдет: «Если что и призабылось, то сильно не наврал».

    Через полгода,  узнал из газет, что до Вити всё-таки добрались, свалили. Теперь он не директор «Телекома». Казалось бы - не беда. Возраст пенсионный не за горами. Но, когда людишки от  власти отбирают твоё, созданное тобой, так больно и так трудно смириться…

       30.09.2010.  Болею. Появилось времечко. Залез в свои спортивные архивы.  Несколько писем от Вити вставил в первую тетрадь. Подправил кое-что. Действительно, «Мысль изречённая – есть ложь». Но, для того и существует «художественная литература».  Хотя, если можно не врать, лучше не врать.


Внук.

       Июнь 2013. Неожиданная оказия. Точнее, подарок. Съездили с Олей в Крым. Десять дней грелись на солнышке. Понырял. По горам, по скалам поползал. Мишку внука потаскал, в море побарахтаться он и без меня смог бы, а вот по горам по скалам… 

       По возвращении он пошёл в греблю к  Генералу - Лудилину Владимиру Николаевичу. Спортивный лагерь. Завтрак и обед. И я приобщился, в лодку сел. Сначала в одиночке попотел. На следующий день с внуком в двойке 5 км протилипали.  А через неделю и 6 км прошли. Вокруг башен, в Пскову зашли, показал внуку кремль с воды.  Через пару недель и за мост Александра Невского спустились, оттуда уже и Снетная гора видна. Может и приживётся.

      Июль 2013.  Первенство Северо-Западной зоны России среди юношей. Сева пришёл. Девятый десяток ему идёт.  Молодец. Хорошо держится. Наместников Саня на воду выходит, километры наравне со своими молодыми учениками нарезает. Кажется, перебирает. В его возрасте нагрузочки надо бы и сбрасывать. Велигура, уже не первый год второй тренер по каноэ, с сердцем проблемы, животик отрастил. Рядом мальчишка, сын, уже пятилетний.  Рябов старый шевелится. Обижается, что всё ставится на молодых тренеров. Показывает на толстую распустившуюся и уже как-то обабившуюся Кристину, выскочила из судейской будки покурить. Чему она может детей научить? Жаль. Хорошая девочка была.

     Наши выступают на уровне. Правда, уровень не бог весть. Заезд каноэ четвёрок. Всего две лодки. Питерские на настоящей заводской лодке и наши на творении Лудилина. На равных. Но Ленинградцы всё-таки на носик впереди.

      Оля распечатала «Чемпиона». Калининцев - Тверских хотел увидеть, подарить распечатку, но они «не в зоне»: Псков, Архангельск, Калининград, Новгород Великий, Ленинградская область. Тверь в центральном округе, ближе к Московской области. Надписал для Лудилина, теперь уже Мишкиного тренера.

20.08.13. Иду на автобус. Времени впереди часик, планирую забежать в Каверинскую библиотеку. В Ботаническом саду навстречу Валя Александрова, бывшая гребчиха байдарочница. С Татьяной Ивановой подружки «Динамовки», ещё по младшим юношам в Казань на Россию вместе ездили. Мы с ней зимой в поликлинике пересеклись. Я тогда благополучно после болезни восстановился. Вале пришлось делать аорто-коронарное шунтирование. Вены не могли найти подходящие, хорошо порезали. Вот она теперь заново шевелится, восстанавливается. Пока только пешочком ходит, но уже по часику в день и поболее. Библиотеку, конечно, отменил. Погуляли вместе, повспоминали. Умница. Дай Бог здоровья. На автобус до площади бегом. Разогнался, по ошибке вскочил в одиннадцатый номер. Хотя, какая ошибка. В заднем плафоне был квадратик с четвёркой, потом сверху вставили одиннадцать, четвёрка высунулась,  вот и получилось 114. Автобус завернул на Труда, я выскочил и вдоль развалин  крепостной стены на Леона Поземского, до шестой школы. Там на остановке  «114» по ходу пассажиров подбирает. Успел. Стою в автобусе, разогретый, потный, и думаю, счастливый я всё-таки человек. Шестьдесят пять скоро, а мне пробежаться километр – другой, только в удовольствие.
 
25.10.13. Олимпийский огонь в Изборске и Пскове. Сижу в деревне, смотрю в псковских новостях репортаж по ТV. Девчонки академистки. Черемисина. Cорокин Юрий Юрьевич, мой работодатель по калошам, депутат областной,  председатель федерации тенниса настольного. Никитин старший. Фамилии многих факелоносцев, их по городу почему-то всего семнадцать,  знакомы по жизни. И одноклассник Саня Голышев, главный по культуре, в экипировке спортивной. Зрелищно, для тех, кто помоложе, может, и неповторимо. Но меня особо не впечатляет, как-то и времени жалко на понты.  Дела-то  в стране пока не очень, в том числе и со спортом.

07.02.14. пятница 20-14. Открытие зимних олимпийских игр в Сочи. Один в деревне. Смотрю по ТВ. Какое-то тёплое чувство сопричастности. Всё так близко…
23.02.14. воскресенье День Защитника Отечества и день закрытия Олимпиады.

06.06.14. Сходил на воду. Второй раз в этом сезоне. Миша «рыбачит», больше на берегу сидит, чем ходит. Ленится. Да и врать продолжает, в том числе и тренеру. Трудно с гнильцой в наше время бороться. Но, ничего. Все вместе. Прорвёмся.
Саня Наместников лодку вынес, отмерил свои километров пятнадцать. Шестьдесят пять на днях исполнилось. Ходит с прибором, нагрузку по пульсу и давлению дозирует? Впёртый.
Велигура на берегу, за своими присматривает. Тут же и младший его вертится, пять лет уже.

10.07.14. Вот я уже и «М-65». Оля подала мысль об участии в соревнованиях 23.07. «Псковская ладья», на день города. Для массовости я вполне сгожусь.
24.07.14. Посмотрели на «Псковскую ладью». Выехал на автобусе с Робертом. Ожидание скрасили мороженым. Спустились по профсоюзной на набережную. Сообщение по ТВ накануне о сдаче набережной к дню города  оказалось очередным трёпом.
19.08.14. С Мишей в двойке впервые прошли десять километров, до устья Черёхи и обратно..  Боря Чувахин с сыном Ваней и я с внуком.
30.08.14.  У Миши соревнования. Катя взялась подвезти меня с Робертом. Подъехали как раз к заезду. С-1 500 м. Миша слева от Влада, начал неплохо, но зарулился и на Влада навалился, курс ему пересёк. По правилам снимать надо. Вторую половину красиво отработал, первый пришёл. Я аж прослезился. Вторым Влад, третьим Ваня Чувахин. Из девяти лодок семь финишировали, двое перевернулись.  Спрашиваю Рябова, из финишной будки выходит: - Снимать будете? – Маленькие они ещё.
01.09.14. Вчера утром Катя отвезла бабушку Наташу на берег Великой посмотреть на внука. С-1 200 м.  А потом и в двойке с Владом. Получилось.
Назад в деревню Наташу вернул Лёша. Он тоже болел за сына.  Вечером заехали Оля с Мишей. «На чебуреки». Привезли три грамоты за первые места.
      Оля выполнила задачу минимум. Сын – внук стал чемпионом области среди младших юношей. У меня в пятнадцать  лет только начиналось всё. А Мише только одиннадцать. И это самое начало. Хрупкое. Правильно сказал Рябов: «Маленькие они ещё». Аккуратнее надо.
      Осенний марафон. Младших пустили на 5000 метров. Вот так Миша! Секунду у Влада на финише он выцарапал. Финишировали из младших всего три  человека. Третьим был мальчишка от Велигуры.