Тату

Соня Никольская
    Ах! Что делать? Мой ухажер такой проказник… сегодня н'е дал шагу мне ступить. Летал вокруг да около, под потолком, крича, как будто я глухая, что хочет, даже алчет во что бы то ни стало получше разглядеть меня… Ахах, проказник! На что ему сказала – кот слепой и лысый! Так он упал со стула неудачно – прям в угол, где лежала Глашка в коробке с хламом и тряпьем. Степаныч (это ухажер) чуть не оглох от душераздирающего крика – разинув рот, с похмелья орала Глашка в ухо бедному мужчинке, глаза зажмурив и на всякий случай сжав хоть маленькие, но кулачки. Степаныч отстранился, и снова неудачно, – задев локтем по подбородку вопящую девицу. И что тут было! (Небеса разверзлись). Тумаки летели градом величиной с куриное яйцо на лысую головушку Степаныча (ухажера и горе-жениха).
   Однако не прошло и дня, как он явился в чалме, в восточном платье. Представился, что, мол, вернулся, наконец, из дальних стран, и руку-сердце предлагает.
   Что ж, сбросив моську на пол, поднялась с дивана, протянула руку путешественнику для поцелуя, да левую (скажу я между нами), с которой, как пушинка, слетел прозрачный шарфик, оголив (тут мужчинка замер) на предплечье цветное, писанное разноцветной хной тату…
– Впервые вижу я такую красоту! – вдогонку паузе все ж крякнул Фердинанд (язык чуть не сломала), Фердинанд Степаныч (пора б представить!).
– Имеете в виду вы общий облик или, уж простите, конкретную, э-ээ, его часть? – чуть не прыснув смехом, подцепила.
– Бог мой, конечно, облик в целом… – сглотнув слюну, с трудом переведя горящий взгляд с тату на облик в целом. – Полина Павловна, – тут пауза была, – ваша красота ослепляет разом. Вы вся, как блоковская Незнакомка…
– Что вы говорите? – изумилась я.
– Милосская… Венера!
– С руками?..
– С руками, безусловно! Простите, не знаток, и в каком году велась не припоминаю реставрация драгоценнейшей скульптуры… В конце концов богине руки ни к чему, тогда как красоте земной, Полине Павловне, без рук никак нельзя, – тут Фердинанд Степанович осекся и вперил ошалелый взгляд на оголенные плеч'а.
– Полностью согласна, – упокоила по доброте душевной болтуна и проводила в залу. Все та же Глашка, сделав вид, что впервые видит гостя, разливала чай. Степаныч (не без усилья воли) прислугу, как подобает его чину, не замечал.
– Полина Павловна, – выпив чашку чая, начал он. – С тех пор, как встретил вас в известнейшем всем нам Ночном стриптиз клубе, лишен я сна, покоя. Скажу по правде, даже заболел.
– Серьезно?
– Ложная чахотка, не пугайтесь… Так вот, Полина Павловна, мужчина я в летах и в городе меня все знают.
– Конечно, знают. Вы сама скромность.
– Да, известный олигарх. Но я об этом неприметно, тихо. Нынче, знаете, не в моде афишировать себя. Народу мы известны лишь по слухам: какой доход, превысил ли такой-то, в общем, чернь и суета… Так вот, сударыня моя. Я долго думал. Не спал. Болел. Пришел единогласно к мненью, что люблю вас больше жизни. И милостиво вас, Полина Павловна, прошу составить пару мне. Стать, так сказать, моей законною супругой.
– Фердинанд Степанович, я, право, не ждала так скоро решения судьбоносного вопроса. Позвольте мне подумать (перстом застенчиво водя по линиям тату) три дня…
– Три дня?! – олигарх как будто бы привстал, потом изобразив улыбку умиленья, промолвил: – О да, мое дитя… Три дня… прелестно! За это время стану я на три нуля богаче.
               
1 января 2015


Продолжение поэтической миниатюры здесь - "Тату. Метаморфозы" http://www.proza.ru/2015/02/27/22




_____________________
На странице – фото Ксении Жук
Работы фотографа можно посмотреть здесь http://www.photodom.com/ru/member/DoKZ