В начало http://www.proza.ru/2014/09/17/1623
Поблагодарив викария за столь интересный разговор, направилась к двери. На полпути вспомнила о своих знакомых призраках и обернулась.
- Мистер Аллен, знаете… Я верю в Бога, но при этом имею страшную способность – видеть и слышать мертвых. Я не хочу этого и считаю, что каждый раз принимаю участие в ужасном деле, общаясь с ними.
- Общение с миром духов – это действительно тяжкий грех. Но вы не виноваты в том, что с вами случилось. Ведь они сами вышли на контакт, так ведь? Вы не призывали их?
- Дух Кэтрин вышел сам, а старого лорда я позвала.
- Позвали, но не призывали? Вы ведь не использовали никаких приборов, инструментов, свеч?
- Нет, Кэтрин сказала, что он ждет меня в подвале, и я просто его позвала, когда не смогла найти.
- Выходит, что он тоже вышел на контакт сам, вы не тревожили его намеренно. Если духи это делают, значит, им требуется помощь. Им нужен кто-то, чтобы обрести покой. Если вы хотите от этой способности избавиться, попросите об этом Господа в своих молитвах.
- Спасибо, мистер Аллен, но сначала мне хотелось бы завершить дела до конца, выполнив их просьбы. Кстати, здесь мне тоже понадобится ваша помощь…
Я быстро рассказала ему об урне с прахом и о третьем графе Мэддингтоне, похороненном без соответствующего церковного обряда.
- Наверное, в России кремация не столь популярна, как в Англии? – внезапно спросил он. Неужели он заметил, что я слегка поморщилась, говоря о кремации?..
- Да, чаще всего хоронят тело, но количество сторонников кремации за последнее время резко возросло. А как вы к этому относитесь?
- Начну с того, что христианский обряд, основанный на слове Божьем, подразумевает предание тела земле, как свидетельство веры в воскресение из мертвых. Как христианин, я осознаю, что это самый правильный способ погребения. Но, как англичанин, я не против кремации. В Великобритании это тоже когда-то считалась дикостью. До тех пор, пока мы не осознали ограниченность пространства – остров-то у нас маленький. И теперь собственная могила стоит целое состояние, а вокруг так и трубят про экологическую опасность кладбищ. Со стороны англиканской церкви кремация может употребляться с чистой совестью, и по традиции мы развеиваем прах по ветру, чтобы дать усопшим людям вторую жизнь в виде растений или цветов. Или предаем прах земле.
- Или держите урну с прахом на каминной полочке… - задумчиво пробормотала я. – Этого мне никогда не понять…
- Мне тоже. Но это уже личное дело каждого. Что касается леди Мэддингтон, я точно знаю, что в нашей церкви была проведена соответствующая похоронная процедура, после чего ее тело кремировали. Поэтому моя помощь вам здесь не понадобится – лорду Мэддингтону только останется решить, что делать с прахом.
- Или спросить у Кэтрин… - еле слышно произнесла я и вздрогнула, осознав, что сказала об этом вслух. - А что делать с духом из подвала?
- Предлагаю пройти в церковь, где мы и уточним всю информацию.
- Что именно вы хотели там уточнить? – удивилась я.
- Дело в том, что эта церковь неразрывно связана с династией Мэддингтон. Здесь крестили, венчали, отпевали… Все это тщательно документировалось. При церкви находится их родовое кладбище. Поэтому мы можем изучить информацию обо всех захоронениях.
- То есть это здесь? – обрадовалась я. – Старый лорд говорил, что захоронен на родовом кладбище.
- Тогда это упрощает дело, но уточнить я хотел иную информацию. А сейчас я должен предупредить супругу, что нам следует отлучиться в церковь.
Покинув кабинет, мы стали свидетелями душевного разговора между миссис Аллен и миссис Белл. Они неторопливо пили чай, с улыбкой обсуждая повседневные темы. Том тихо играл в уголке, как и положено классическому английскому ребенку, воспитанному по правилу: «Дети должны быть видны, но не слышны».
- Вам понадобится моя помощь, мэм? – спросила миссис Белл, отставляя чашку в сторону.
- Не думаю, миссис Белл, спасибо. Мы скоро вернемся.
Ее мой ответ не разочаровал, а наоборот, обрадовал, - ей явно не хотелось покидать компанию дружелюбной миссис Аллен.
Выйдя из дома, мы повернули в сторону сельской церкви. Я решила не терять времени и продолжила наш разговор:
- Как вы считаете, мистер Аллен, старого лорда могли просто забыть отпеть?
- В те времена такого не могло произойти. Тогда все были очень набожными, не то, что сейчас. Единственная причина, по которой ему могли отказать в христианском погребении, - он был самоубийцей. И, если этот факт подтвердится, я тоже не смогу провести чин отпевания.
- Ну не знаю, - поежилась я. – Он не был похож на самоубийцу. Скорее на человека, который скончался от болезни.
- Ну вот это мы как раз и проверим.
Он открыл массивные церковные двери, и мы оказались под серыми сводами в приятном полумраке, наполненном множеством цветных бликов от витражей. Здесь царила таинственная атмосфера средневековья, наводившая на мысли о вечном, добром и божественном.
В церкви стояла удивительная тишина, и мне было стыдно нарушать ее стуком каблуков. Я поднялась на цыпочки и пошла за мистером Алленом аккуратно, будто крадучись. Миновав посадочные места, мы повернули направо и оказались в небольшой комнате, заставленной книжными стеллажами. В самом дальнем углу, за плотной шторой, находилась вертикальная витрина на тумбе, в которой и лежала нужная нам церковная книга. Она была такой древней, что даже викарий старался не делать лишних движений пальцами, а я и вовсе задержала дыхание, будто книга могла рассыпаться в прах из-за моих вздохов. Мистер Аллен спросил приблизительные даты, полный титул лорда и через десять минут внимательного изучения остановил палец на одной из строк.
- Вот, смотрите. Третий граф Мэддингтон. Скончался в 1850 году. Причина смерти – холера… Теперь понятно. В те годы была страшная эпидемия. Всех носителей инфекции хоронили кучей и как можно скорее, какое уж там отпевание…
- Будем искать его могилу?
- Это уже не столь важно. Отпевание – это молитва о душе. Мы проведем соответствующий чин в церкви.
- Спасибо вам огромное, мистер Аллен, я в огромном долгу перед вами.
- За все благодарите Бога, Маша.
- Отец Тео, а можно у вас… получить благословение? – аккуратно спросила я.
Взгляд викария стал еще теплее, и он благословил меня.
- С Божьей помощью у вас все получится. Главное – верить и молиться. Помните, что за свои добрые дела вы будете вознаграждены Отцом Небесным.
Я пожала ему руку, и мы вернулись за миссис Белл. Тепло попрощавшись с семьей викария, мы сделали несколько шагов к калитке, как мистер Аллен меня окликнул:
- Не судите лорда Мэддингтона, Маша. Мы не в силах контролировать других людей, но должны знать, как реагировать на те или иные поступки. Если он еще когда-либо совершит зло, намеренное или нет, нам нужно молиться о нем, об очищении его души и прояснении ума. Не забывайте этого. И… - он сделал небольшую паузу, внимательно посмотрев в мои глаза, - для меня будет большой честью венчать вас с лордом Мэддингтоном в этой церкви.
Я покраснела, растерянно глядя на удивленную миссис Белл, и ответила:
- Такой вопрос пока не обсуждался, мистер Аллен, но в любом случае спасибо за теплые слова.
Кивнув в знак прощания, я сдержанно улыбнулась, и мы продолжили путь. Вернувшись к нашим баранам, обнаружили недостачу. Ну ладно, что преуменьшать – на дороге топталось всего шесть овец. То ли самые преданные, то ли бескрайне наглые.
- Чем вы занимались, пока нас не было, мистер Арнетт? – подозрительно спросила я дворецкого, когда мы подошли. – Что вы сделали с бедными овцами?
Я перевела взгляд на реку в страшном ожидании увидеть улики в виде толстых мохнатых тел.
- О, мэм, вы действительно думаете, что овцы настолько глупы, чтобы не знать основ самообороны? – ухмыльнулся он.
- Тогда как вы объясните их таинственное исчезновение, мистер Арнетт?
- Они ушли, мэм.
- Вот так прямо взяли и ушли, мистер Арнетт? По-английски. Не попрощавшись, – я заняла защитную позицию, сложив на груди руки.
- Мне показалось, мэм, что одна из овец перед уходом просила передать вам благодарность за массаж. Хотя я могу ошибаться. Возможно, она просила меня сделать музыку тише.
- Какую музыку?! – одновременно вырвалось у нас с миссис Белл.
- Сейчас посмотрю, как она называлась, мэм… - произнес дворецкий, с прищуром вглядываясь в обложку диска.
- Дайте-ка мне, - попросила я и схватилась за живот, прочитав название группы, – «Rammstein». – Мистер Арнетт, вы понимаете, что навсегда сломали психику бедным овцам? Они же теперь будут блеять, заикаясь! Им теперь не то что травку кушать, а какать будет страшно! Я даже боюсь представить, что у его светлости в машине делает такая музыка…
- Кстати о покушать, мэм, - ловко перевел тему дворецкий, - у нас есть корзина с еще свежей едой. Изволите организовать пикник?
Это оказалось хорошей идеей, и вскоре мы уже сидели на покрывале в окружении шести бестолковых овец – то ли откровенно глухих, то ли слегка немецких.
- Миссис Белл, а вы верите в привидения? – спросила я, дожевав первый сэндвич.
- Ох, ну что вы, мэм, я уже не в том возрасте, - рассмеялась она. – Вот лет тридцать назад, когда я только начинала работать в поместье, ходил слух, что в подвале обитает призрак старого лорда Мэддингтона. Представляете, какая чушь?
- Еще бы, - улыбнулась в ответ и потянулась за вторым сэндвичем. – А его светлость когда-нибудь посещал службы в церкви?
- Регулярно, мэм. С леди Энн, своей матушкой. Сэр Робер – католик до мозга костей, - ответила миссис Белл. – Ох, мэм, как же они спорили, в какой вере крестить его светлость! Какое счастье, что покойный лорд Мэддингтон, упокой, Господи, его душу, перед смертью настоял на англиканстве. Никто не посмел пойти против его последней воли.
- И до какого возраста он ходил в церковь?
- Последний раз его видели в церкви на отпевании ее светлости, мэм. Он раньше был очень набожным человеком… В те времена можно было сказать с уверенностью, что его светлость действительно искренне верил в Бога.
Значит, подозрения викария оказались правильными.
Закончив пикник разговорами о погоде, мы сели в машину и поехали обратно в поместье. На этот раз дорога далась легче, потому что я совсем не чувствовала неуверенности или страха. У меня была цель – быстрее вернуться назад и телепортироваться в Лондон.
Ни моего отсутствия, ни появления Майкл не заметил. Я поднялась в спальню и, захватив шарф, перенеслась на Гарвард Роад. Мой гардероб в поместье был весьма скромным и включал только пару брюк, поэтому юбки, висевшие у входа в церковь, стали спасением. Я повязала на голову шарф и, перекрестившись, вошла внутрь.
Службу я решила отстоять до конца. Людей было на удивление много, и батюшка иногда переходил на английский. Это казалось необычным, но я полностью погрузилась в молитвы, не отвлекаясь ни на что. По щекам непроизвольно текли слезы, и от этого становилось легче. Душа будто очищалась, и я чувствовала необыкновенное тепло, растекавшееся по телу.
По окончании службы поставила свечи, заказала молебны за здравие и упокой и через неделю вернулась в церковь для исповеди и причастия. Храм был довольно уютным, и я радовалась этой частичке России в чужой и инакомыслящей стране.
Поговорить с Майклом пока не представлялось возможным. На все мои попытки он ворчал, бурчал, а то и вовсе меня игнорировал. В голове без конца звучали слова старого лорда о том, что дух Кэтрин живет в теле Майкла, и, пока она его временно не покинет, разговора не получится. После встречи с викарием я боялась в это верить и уж тем более думать о том, что призрака нужно будет вытравить. Подойти к Майклу и сказать: «Кэтрин, изыди, пожалуйста»? Ужас какой-то. Или покопаться в сундуке, раз она так ревностно относится к своим вещам? Но я отказалась и от этой идеи, снова засомневавшись в правильности своих мыслей.
Радовало лишь одно – призрак третьего графа в подвале больше не появлялся.
Так пролетела еще неделя. Ранним утром я спустилась в малую гостиную, попросив Арнетта подать завтрак. Пока пила чай, задумчиво глядя в окно, дверь отворилась, и на пороге появился Майкл. Он был все таким же печальным и задумчивым, каким я привыкла его видеть в последнее время, и сначала даже не заметил моего присутствия. Я громко поставила чашку на блюдце, и он поднял глаза. Такие красивые, такие любимые, только абсолютно пустые и отстраненные.
Он сделал шаг вправо, чтобы развернуться и выйти из комнаты, и я вскочила с кресла.
- Майкл! – окликнула в отчаянии. – Подожди! Пожалуйста…
Он остановился, сверля меня глазами.
- Пожалуйста, не уходи. Останься.
Он ничего не ответил и даже не пошевелился. Я аккуратно встала из-за стола, боясь, что в любой момент он может уйти, и медленно к нему направилась.
«Только не уходи, прошу тебя», - думала про себя, пока шла. И в этот момент я услышала в голове его голос: «Маша?!»
Остановившись от неожиданности, оглядела Майкла. Он продолжал стоять как изваяние, испепеляя взглядом, но голос, голос в моей голове не был чужим, не был грубым. Со мной говорил Майкл – мой родной, мой настоящий.
«Маша, что происходит?.. Я не могу ни подойти к тебе, ни ответить…»
Я растерялась, судорожно думая о том, что сказать. Ведь любое мое слово может стать последним. Я спугну его. И он уйдет. И, возможно, уже навсегда…
Сделала шаг. Остановилась. Он молчал, не сводя с меня глаз. Я подошла ближе и медленно протянула к нему руку. Он не отпрянул. Собравшись с силами, я нежно прикоснулась к его щеке. Он напрягся, в глазах появилось беспокойство.
- Не делай… этого, - процедил чужой Майкл, продолжая следить взглядом за каждым моим движением.
«Майкл, ты слышишь меня?»
«Что-то давит на голову, не понимаю…»
- Я прошу оставить меня в покое.
- Не могу, - тихо прошептала, продолжая гладить его по щеке.
- Я требую, чтобы ты прекратила и покинула мое поместье.
- Не могу, - повторила, запустив пальцы в его густые волосы.
- Прошу тебя… - в голосе появилась нотка боли.
- Не проси… - я обхватила его шею руками и прислонилась губами к его щеке.
- Могу я узнать… почему? – тяжело задышал Майкл, не сдвинувшись с места.
- Я люблю тебя, - тихо ответила, поцеловав пульсирующую на шее жилку. Дыхание Майкла участилось, мгновенно напряглись мускулы.
- Я не верю тебе, - выдавил он. Слова давались с трудом. Его одолевала внутренняя борьба. В глазах то и дело появлялись какие-то проблески, но взгляд все равно оставался холодным.
- Я люблю тебя, - повторила я. – Я люблю тебя. Я. Люблю. Тебя.
Я целовала его волосы, его щеки, его глаза, и повторяла, повторяла, повторяла... Люблю. Люблю. Люблю… И я готова была признаваться снова и снова, пусть даже целую Вечность, лишь бы он услышал. Люблю… Как иногда бывает тяжело произнести это простое слово. Всего пять букв. Пять букв, которые могут изменить твою жизнь, которые наполнят твой мир теплом и счастьем. Люблю. Я люблю тебя, Майкл.
Он дрожал. Его буквально колотило, но он молчал. Лицо искажали гримасы боли, отчаяния, страха, ненависти, но он не мог произнести ни слова.
Я почувствовала солоноватый привкус слез. Слез отчаяния, слез надежды, слез радости. Я люблю, и никто не сможет это у меня отнять.
Взяв его руки в свои, прижала к губам. Закрыла глаза. Поцеловала его озябшие пальцы и крепко вдохнула их запах. Запах океана. Запах Майкла.
Ты помнишь, как нам было хорошо? Мы любовались закатом, наслаждались шумом прибоя, зарывали стопы в песок, резвились как дети… А дельфины?.. Ты обещал, что они вернутся… А та жемчужина… Я так и не сказала тебе спасибо. Спасибо, любимый. Спасибо, что ты у меня…
Я не могла произнести слово «был» и разрыдалась, опустившись на колени. Я все еще держала его руку, но не сразу почувствовала, как крепко он сжал мои пальцы. Он протянул вторую руку и аккуратно приподнял меня с пола.
Его глаза… Эти прекрасные глаза излучали печаль, страдания и… любовь. Он обхватил мои запястья и притянул к губам, с надрывом целуя, после чего взял меня за плечи и прижал к себе, уткнувшись в облако волос. Со стоном вдохнул их запах и обнял меня еще сильнее.
- Я люблю тебя… - прошептал он.
Он вернулся. Он со мной.
Справа появилась Кэтрин. Она смотрела на нас с улыбкой и, кажется, даже не думала о возвращении в тело. «Берегите друг друга», - прошептала она и, махнув на прощание рукой, покинула гостиную через стену.
Мы долго стояли, обнявшись, и для нас не существовало времени. Мы, две половинки, снова были одним целым, снова вместе, снова счастливы. Мы ни о чем не думали и ничего не говорили, мы наслаждались миром, где нас окружали любовь, теплота и спокойствие.
Продолжение http://www.proza.ru/2014/09/23/1468