В начало http://www.proza.ru/2014/09/17/1623
На следующее утро Майкл, взяв урну с прахом, отправился в Гринстоун. Вернулся через несколько часов в отличном расположении духа с букетом полевых цветов. Я растрогалась, как маленькая девочка, не понимая, что меня обрадовало больше – удачное завершение дел, его улыбка или букет, ставший первым в наших отношениях.
Когда я выбежала к нему навстречу, он подхватил меня на руки и закружил, тепло смеясь. Мы упали в мокрую после дождя траву и долго-долго дарили друг другу поцелуи, пока не закоченели и не побежали в дом. Мисс Коллинз приготовила безумно вкусный обед, и Арнетт намекнул, что вечером нас ждет настоящий пир. Слуги не выставляли напоказ своей радости по поводу возвращения хозяина, продолжая трудиться так же, как и раньше, но при этом каждый счел своим долгом удивить нас каким-нибудь сюрпризом. К слову, по дому были расставлены вазы с живыми цветами, а кое-где даже проведена небольшая перестановка.
Вернувшись в спальню, мы обнаружили новые шторы и покрывало нежно-бирюзового цвета. Комплект был подобран замечательно: комната стала значительно лучше – уютнее и теплее. Пока мы любовались новым текстилем и трогали ткань на ощупь, из ванной комнаты вышла миссис Белл и сообщила, что ванна готова. Мне показалось, или она подмигнула? В любом случае ванну мы не заказывали, так что это стало очередной приятной неожиданностью.
Мы не стали терять ни минуты, зная, что вода остывает очень быстро, и пошли купаться. Ванна была наполнена еще горячей водой и пахучей пеной. Для двоих она оказалась не столь удобна, как хотелось бы, тем более, с нашим ростом, но нам все же удалось как-то разместиться и даже расслабиться. Мы лежали, то разгребая, то сдувая пену с поверхности, и минут через пять я уже начала ощущать, что вода остыла. Еще бы – комната совершенно не отапливалась, и в ней было безумно холодно.
Пока Майкл добавлял в ванну кипяток, я в очередной раз с непониманием размышляла о том, какие же странные эти англичане. Их консерватизм иногда поражает до глубины души!
Начну я, конечно, с воды. В этом доме я не увидела ни одного смесителя! Что умывальники, что ванны, имели по два раздельных крана – с горячей и холодной водой. Ну вот зачем, скажите? Чтобы проводить гигиенические процедуры в таких условиях, мне пришлось брать уроки у Майкла. Докатилась – в двадцать пять лет я училась мыть руки! А, оказывается, все не так уж и просто: нужно заткнуть раковину пробкой, набрать туда воды, помыть в этой воде руки с мылом, а потом сливать и наливать воду столько раз, пока не смоешь с рук все мыло. А еще лучше – вытереть руки полотенцем сразу, после первого полоскания в мыльной воде.
Ну а как же купаться? Вот взять, например, эту ванну на ножках. Бесспорно, она подкупает своим антикварным видом, но функциональности лишена напрочь. В этой ванне не было душа! Как, ну как можно жить без душа?! Не всегда же есть возможность и время набрать ванну? Неужели они так воду экономят? Ну ладно, я понимаю, что, когда ты хочешь полежать в ванне, ты набираешь воду и тебе не важно, из одного крана будет течь вода или из двух. Но что делать, когда ты уже понежился и тебе нужно смыть намыленное? Очень просто – ничего. Вылезай намыленный и вытирайся полотенцем. И к мытью головы это правило тоже относится! Сначала я думала, что это просто особенность старой ванны в старом поместье, но Майкл меня разуверил, сказав, что для английских ванн два крана – это нормально. Этакая не выходящая из моды классика, весьма странная для нашего понимания.
По моей просьбе в ванной всегда стояли тазик и кувшин – я не могла мириться с таким безобразием. Майкл меня поддерживал: за двенадцать лет пребывания в Кастлфилд он настолько привык к душу и нормальному смесителю в умывальнике, что теперь удивлялся, как это он раньше не задумывался о том, что это намного удобнее.
Мы сполоснулись водой из кувшина и, наспех вытершись, мгновенно укутались в халаты и побежали в спальню греться. И там нас ждала очередная странность классического англичанина, привыкшего жить в доме без центрального отопления. Чем еще греться, как не грелкой? Да-да, на ходу запрыгнуть в ледяную кровать, прихватив с собой грелку. А лучше парочку. Иногда без грелки даже тело соседа по кровати (кем являлся Майкл последний месяц) не спасало.
А вообще в доме было порядочно холодно. Я бы сказала, убийственно, хотя до пара изо рта, правда, дело еще не дошло. Старые окна прекрасно защищали от дождя, но перед сквозняками были бессильны. Пока я не вылезала из постели с воспалением легких, Майкл обкладывал меня горячими грелками, и мне было так тепло и уютно, что я не могла даже подумать о том, какая погода меня ждет за пределами кровати.
По возможности я обедала в комнатах с камином, а таких в доме нашлось целых четыре. Приходилось напяливать по нескольку пар одежды, чтобы не умереть от холода. К счастью, у Майкла было достаточно свитеров и шерстяных носков, которыми я не преминула воспользоваться.
Майкл как-то заикнулся по поводу приобретения нескольких обогревателей, но из-за его загадочной болезни этот вопрос больше не поднимался. Нужно обязательно напомнить ему об этом сегодня. Приближалась зима, и холод в доме становился все ощутимее.
Миссис Белл поведала, что здесь, на юге Великобритании, достаточно мягкая зима, где температура редко падает ниже нуля, а снег выпадает нечасто и ненадолго. И пусть меня не удивляет, что сад поместья до сих пор радует изобилием цветов – трава здесь вообще всегда зеленая.
Но при этом зима для них остается зимой. Раз на улице холодно, то и дома должно быть тоже холодно – одевайтесь теплее и грейтесь у камина. А ходить по дому зимой, скажем, в халатике, для них считается настоящим извращением – для чего тогда существует лето?..
Да и вообще климат здесь, конечно, переменчивый. За день яркое солнце и дождь могли сменять друг друга несколько раз. А еще я была крайне удивлена, когда в один из ноябрьских дней обнаружила на улице настоящее лето. Солнце жарило так, что мне пришлось скинуть с себя все свитеры, оставшись в одной майке. Но на следующий день свитеры были вновь удостоены моего внимания, причем в большем количестве.
Возможно, есть еще много странностей, с которыми мне посчастливилось не столкнуться (или наоборот?), но моей психике хватало и этих. Но все равно мне здесь нравилось. Я понимала англичан, которые хотят вырваться из квартир и жить в своем собственном доме. Иметь камин, ходить туда-сюда по лестнице, ухаживать за садом, любоваться цветочками с чашкой чая в руках… Но, была б моя воля, я бы обязательно провела в доме центральное отопление, заменила всю сантехнику и вывезла на помойку старые гильотинные окна.
Как хорошо, что Майкл научил меня думать тише. А то бы слушал и диву давался – какая я нахалка. И традиции высмеяла, и хозяйкой поместья себя возомнила… Безусловно, я преследовала другую цель: сравнить наши культуры с позиции туриста, вот и все.
Если говорить о еде, разнообразием она не блистала. И, конечно, вины мисс Коллинз в этом не было. До знакомства с Англией я иногда устраивала себе слегка упрощенный английский завтрак – бекон с яичницей и свежими помидорами. Ключевое слово – «иногда», потому что каждый день я просто не могла есть яйца. Здесь же яйца были неотъемлемой частью завтрака, и мне пришлось привыкать, дабы не обидеть мисс Коллинз. Тем более оставлять еду в тарелке здесь тоже не принято. Ох уж эти традиции… И как жаль, что здесь нет собаки…
Завтрак подавался строго в девять, и первое время я не могла похвастаться отменным аппетитом, чтобы съедать такую огромную порцию. Миссис Белл обычно делала глазунью или омлет и добавляла туда пару сосисок, несколько ломтиков бекона и шампиньоны. Украшала все это свежими помидорами и белой фасолью в соусе. И, конечно же, добавляла два тоста и стакан апельсинового сока. Иногда она поддавалась импровизации и разбавляла сие уже достаточно калорийное блюдо жареным картофелем или заменяла сок чаем с молоком.
В общем, все шло к тому, чтобы я вернулась к утреннему бегу, который мы с Майклом практиковали еще в Кастлфилд. Я вставала в пять утра и делала безумное количество кругов по территории поместья. После этого меня ждала зарядка, растяжка и подтягивание на очень крепком дубовом суку. К девяти часам просыпался такой аппетит, что я съедала завтрак одним махом и иногда даже просила добавки.
Вы, наверное, спросите, а чем же я занималась в поместье все то время, пока Майкл пребывал в не совсем адекватном состоянии? У меня действительно было не так уж и много развлечений. Помимо игры в детектива, я погружалась в воспоминания о Майкле – с самого первого дня нашей встречи – о Кастлфилд, о тренировках… Я вспоминала о том, как он на меня смотрел, как защищал, как переживал… Я представляла его глаза, так удивительно передававшие любую эмоцию, его спокойный бархатный голос, его нежные и сильные руки… Все эти воспоминания, пусть и ненадолго, дарили радость, возможность снова оказаться в том мире, где мы с Майклом были счастливы. Это было прекрасно и одновременно тяжело, потому что каждая ночь, проведенная на одной кровати с чужим человеком, возвращала меня к реальности…
Чтобы окончательно не сойти с ума, я читала в библиотеке книги, общалась с чудесными служащими поместья, играла в дартс, обнаруженный в бильярдной, и гуляла по территории поместья, наслаждаясь умиротворенностью здешних мест. Для меня, как для художника-любителя, было счастьем перенести эти прекрасные английские пейзажи на холст, но мои картины получались настолько мрачными и депрессивными, что я оставила все попытки. А что касается интернета – мой смартфон остался в Кастлфилд, поэтому я не имела никакой связи с внешним миром. И, конечно, взламывать компьютер Майкла только ради всемирной паутины не хотелось.
Вот чего мне действительно не хватало в таком состоянии, так это лука. Наверное, это было единственным, что могло поднять мой душевный настрой и помочь на время забыть о проблемах. Я не сомневалась, что Майкл, обученный стрельбе с самого детства и вложивший в это искусство всю душу, не мог не иметь в поместье лука и стрел. Я пыталась найти хоть какой-то намек на стрельбище, но не обнаружила на территории ни одной мишени.
Слава Богу, Майкл снова со мной. Но желание пострелять из лука не исчезло. Наоборот, теперь я понимала, что могу спросить об этом напрямую. Майкл вопросу удивился, и в его глазах появилась необычайная теплота, - он искренне радовался, что я до сих пор разделяю его увлечение. И добавил, что сильно переживал, что я заброшу стрельбу после экзамена. Какие глупости! Лук стал частью моей жизни, и теперь я испытываю радостный трепет даже от одной мысли о том, как возьму его в руки и натяну тетиву.
Луки и стрелы (а луков было несколько штук!) он хранил в элитном сарайчике для Бентли. Там же нашлось несколько мишеней, которые мы могли повесить на стену, но Майкл предложил потренироваться на открытом воздухе. Мы ступили на тропинку, ведущую в небольшой лесок на соседнем холме, и вскоре очутились на том самом стрельбище, которое я так искала.
Окруженная густым лесом поляна, мишени, флажки и небольшой деревянный домик… Домик лесника.
- Майкл, ты жил здесь, когда сбежал от родителей? – изумленно спросила я.
- Да, - улыбнулся он, поддавшись ностальгии. – Я удивлен, что ты помнишь эту историю. Кажется, я рассказывал о ней вскользь.
- Достаточно, чтобы дать моему воображению разыграться не на шутку, - хлопнула его по плечу. – Оказывается, ты был так близко к своему дому!
- Да, это успокаивало моих родителей, но при этом я все равно имел возможность жить один. Хороший опыт… Ну что, тренировка, а потом экскурсия по местам моего юношеского обитания?
- Еще бы! – обрадовалась я и выбрала для себя подходящий лук.
Навыка стрельбы я не потеряла. Мне оставалось лишь приноровиться к новому луку и полностью погрузиться в процесс. Майкл стрелял по соседней мишени, то и дело меня подбадривая. После тренировки начались соревнования. Мной овладел щенячий восторг от мысли, что я буду мериться силами с самим Майклом ле Бланшем, все еще моим наставником и самым опытным стрелком в мире. Мы стреляли с разных дистанций, с разных позиций, и, если сначала для меня был важен сам процесс, то вскоре захотелось во что бы то ни стало победить.
Возможно, азарт немного мешал. Стремление одержать победу брало верх над спокойной и рассудительной стрельбой. Вовремя осознав свою ошибку, сконцентрировалась на процессе и машинально выполняла команды, отдаваемые Майклом. Когда он объявил, что соревнование окончено, невольно встрепенулась.
- Ну что, посмотрим результаты? – улыбнулся Майкл, подходя к мишеням.
Я направилась за ним, чтобы разглядеть, куда попали стрелы, но в этом не было необходимости – сердцевина каждой мишени пестрела кучей хвостиков. Наши результаты оказались практически идентичными, не считая моих первых стрел, выпущенных в состоянии азарта в «молоко».
- Ну что ж, весьма неплохо, - насмешливо произнес Майкл, вынимая стрелы из мишеней. – А, если не будешь забывать контролировать эмоции, то моя похвала станет более щедрой.
Я лишь пожала плечами и виновато улыбнулась, после чего принялась вытаскивать оставшиеся стрелы. Когда колчаны были укомплектованы, мы отправились в сторону домика. Перед тем, как туда зайти, Майкл провел меня по всем уголкам леса, с которыми так или иначе была связана его жизнь в течение полугода. Земляничная поляна, озеро, где он купался и ловил рыбу, родник, где набирал чистую воду, чаща, в которой собирал птичьи яйца и охотился. Здесь он рубил дрова, здесь находил грибы и лекарственные травы, здесь ставил силки, а здесь на досуге читал книги. Он рассказывал с таким интересом, что вполне мог бы выпустить толстый томик о своей лесной жизни, если бы не был таким скрытным.
Майкл помнил, что с домиком лесника у меня связаны не самые лучшие воспоминания, поэтому держал меня за руку и мысленно внушал спокойствие. Я кивнула, дав понять, что готова, и мы зашли в дом. Внутри он мало чем отличался от домика из экзамена, как будто их строили и оборудовали по одному принципу. Но все же здесь было уютнее и спокойнее. Возможно, потому что рядом находился Майкл. Он разжег очаг, и мы подсели как можно ближе к огню, чтобы согреться. Вечерело, и в домике вовсю господствовал ноябрьский холод. Как же мне сейчас не хватало грелки и чашки горячего чая!
Услышав мои мысли, Майкл взял котелок и вышел из домика. Через несколько минут он уже ставил на огонь котелок, наполненный водой. Заварив в нем какие-то пахучие травы, он разлил чай по чашкам и протянул одну из них. Просто поразительно, даже в какой-то полузаброшенной хижине имелся фарфоровый чайный набор. В нашей тайге чашка обязательно была бы алюминиевой, а для чая мы бы топили снег.
Мы прижались друг к другу спинами и, согреваясь вкусным горячим чаем, разговаривали обо всем. Что-то вспоминали, что-то фантазировали, и, конечно, не поленились удивиться английской погоде. Я рассказала, как угоняла его Бентли, про овец, которых распугал «Rammstein», и Майкл свалился на пол, захлебываясь от смеха.
- Майкл, зачем тебе Рамштайн? – с наигранной тревогой в голосе спросила я.
- Именно для этих целей, - продолжал смеяться он, придерживаясь за живот. – Хотя сначала я использую записанный на диск лай собаки.
- У тебя был еще и лай собаки?! Я в шоке!
- Ну не возить же мне собаку с собой, в конце концов!
- А у тебя была собака?
- Была, - с любовью произнес Майкл, прекратив смеяться. – Но она давно умерла. От старости. Если останемся в поместье, обязательно заведем собаку.
- Зачем тебе собака, если у тебя есть уже кошка? – игриво спросила я, накручивая локон на палец, но потом мое лицо посерьезнело. – А ты… ты серьезно хочешь, чтобы мы остались с тобой здесь? Но чем мы будем заниматься? Ты же понимаешь, что глупо всю жизнь скрываться от Винченти, не выходя из дома?
- Я не предлагаю скрываться. Я предлагаю тебе жить. Жить со мной.
- Майкл, я очень тебя люблю, но ты ведь понимаешь, что я не смогу сидеть сложа руки, находясь в поместье? Мне нужно работать, я хочу продолжать совершать добрые дела. Пусть без гильдии. Я найду другой способ помогать людям.
- И будешь снова подвергать себя опасности… Я же знаю.
- Майкл, это мое призвание, разве не ты пытался меня убедить? Я уже достаточно опытна и сильна, чтобы постоять за себя и дать отпор. Я ведь смогла обмануть Винченти и сбежать из плена! Ты что, хочешь, чтобы я всю оставшуюся жизнь сидела дома, занимаясь рукоделием?
Он хотел что-то возразить, но в дверь внезапно постучали. Мы переглянулись, мгновенно зарядив наши луки, и Майкл закрыл глаза, запустив сканирование.
- Все в порядке, - выдохнул он, опустив лук, и подошел к двери. На пороге появился запыхавшийся Арнетт. Он держал в руках какой-то клочок бумаги, который тут же протянул Майклу.
- С пометкой «срочно», милорд. Я предположил, что вы можете быть здесь.
- Спасибо, Арнетт, - положил Майкл ему на плечо руку в знак признательности. – Присядь, пожалуйста.
Арнетт, тяжело выдохнув, сел в кресло, и я налила ему чай, подозрительно посмотрев на Майкла. Он повернулся к нам спиной и развернул записку, после чего как-то странно вздохнул и запустил пятерню в волосы. Я сгорала от любопытства узнать, от кого послание и о чем, собственно, речь, и Майкл обернулся. Его лицо было то ли радостным, то ли слегка печальным, но в любом случае равнодушным он не остался.
- Майкл, не томи, что там? – нетерпеливо протараторила я, и он протянул записку.
Записка была короткой, а почерк – до безобразия знакомым.
«Все подозрения сняты. Приношу свои извинения. Возвращайтесь в Кастлфилд. Р.»
Это был почерк Рудо. Мы возвращаемся обратно. Мы возвращаемся!
Я закрыла лицо ладонями, пытаясь справиться с захватившими меня эмоциями, и из груди вырвался радостный стон. Майкл обнял меня, прошептав поздравления, но мне показалось, что не очень искренне. Он улыбался, но с натяжкой. Я понимала причину тревоги, но ничего не ответила. Просто сжала его руку и посмотрела в глаза с мольбой. Он долго не отводил взгляда, но в конце концов уступил.
- Хорошо. Будь по-твоему, - спокойно произнес, убирая выбившуюся прядь моих волос за ухо.
- Я всегда буду рада вернуться в поместье, если захочешь, - ответила я и прижалась к его груди.
Я снова займусь любимым делом. Мы возвращаемся. Мы возвращаемся в Кастлфилд.
Конец второй части (13.04.2014 г.)
Продолжение - третья часть трилогии "Живи. Прощай. Не забывай" http://www.proza.ru/2014/09/24/57