ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
«В моем распоряжении – последние сутки. Счет пошел на часы», – это было первым, о чем я подумал проснувшись.
А вторым, о чем я подумал, было: «Однако как интересно устроена жизнь! Если мне не удастся найти выход, в высоких кабинетах Космофлота обязательно скажут, что мое само-отверженное отношение к делу непременно станет примером для других. А если выход найти удастся, там ведь этого никогда не скажут…»
Впрочем, времени размышлять о подобных философских парадоксах у меня сейчас не было. «Мил! – вспомнил я. – Надо попытаться выяснить, что с ним. Как бы все же верхов-ный жрец не решил отыграться на нем…»
Я вышел из Большого дома и быстро зашагал к яме для ожидающих наказания. Но едва это место оказалось в пределах моей видимости, я понял, что спешить некуда: рядом с ямой заняла позицию группа воинов. И хотя они сидели или полулежали в позах весьма вольных, на этот раз все были при оружии.
На душе стало поспокойнее: пустую яму охранять не станут. Значит, жрец, как я и предполагал, раньше времени против Мила предпринимать ничего не собирается. Зато вооруженный караул недвусмысленно свидетельствовал: о ночной отлучке Мила известно не только мне и Ясне. И, значит, причину вчерашнего визита верховного жреца я определил абсолютно верно. Знать бы еще только, откуда ему стало об этом известно… Впрочем, независимо от того, узнаю я об этом или не узнаю, данный факт заставлял серьезно задуматься о необходимости быть впредь максимально осторожным в своих словах и действиях. Но кто бы мне мог сказать, в каких действиях…
И тут, оттеснив все прочие мысли, на передний план опять вылезла связка «леталка-Ясна». И опять я почувствовал, что выход – и для меня, и для Ясны, и для Мила – каким-то образом должна открывать именно эта связка. В ней недостает лишь третьей составляющей, которая и является, собственно, ключом к выходу. И на данный момент самое важное для меня – отыскать этот ключ.
…Едва я возвратился в Большой дом, как передо мной предстала шеренга стряпух – наступило время завтрака. Я отыскал взглядом Славну и увидел, что ее просто распирает потребность о чем-то мне сообщить. Понятно, что и в этот раз я подозвал ее продемонстрировать свою стряпню последней, когда остальные стряпухи покинули Большой дом.
– Повелитель, – быстро заговорила она, как только мы остались вдвоем, – рано утром к нам приходил посланец верховного жреца. Он сказал, что жрец на сегодняшний день отменил табу, запрещающее передавать в чужие руки то, что оставил недоеденным мой господин. И еще он сказал, что после утренней трапезы мы все будем должны отдать ему недоеденное тобой… Только знай, самый добрый из повелителей: у жреца ничего не выйдет. И тебе не надо бояться его злого колдовства. Потому что мы не дадим ему твою пищу. Мы снабдим его объедками, которые оставят воины…
Я молчал, сосредоточенно размышляя, может ли Славна быть причастной к визиту, который вчера мне нанес верховный жрец. Пусть она не донесла, пусть неосторожно кому-то проговорилась… «Нет, – подсказывал здравый смысл. – Если бы донесла – нарушившего табу ни за что не допустили бы в Большой дом. Если бы проговорилась – сегодня в числе стряпух не было бы ее самой. Осведомители жреца, похоже, выследили Мила, когда он уже возвращался из Большого дома».
Но сильнее всего подкупало в Славне ее наивное стремление сделать все, что в ее силах, чтобы защитить меня от нависшей беды – злого колдовства, которое задумал совершить верховный жрец. Милая славная Славна, если бы ты знала, как благодарен я тебе! И прости меня за то, что сейчас ты не услышишь слов благодарности: мне нужно быть предельно осторожным.
– Женщина! – сказал я громко. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Не досаждай властелину – ступай к своему очагу.
– Мы все равно сделаем так, как я сказала! – с обидой в голосе произнесла Славна и, как положено, пятясь задом наперед и кланяясь при каждом шаге, покинула комнату.
Ладно. Если завтра я не пополню собой пантеон местных божеств, отношения со Славной мы как-нибудь наладим.
Однако каков верховный жрец! Рано же я подумал о его капитуляции! Выходит, вовсе не смирился он с необходимостью допустить меня до церемонии уподобления богам. Наоборот! Понял, что мне известно о нем то, чего ему очень не хотелось бы афишировать, и пуще прежнего хочет избавиться от меня, пока я не возведен в ранг богов. Уже не открыто – как со злостным крушителем вековых установлений племени, – а тайно, исподтишка, пустив в ход арсенал своих магических средств. Ну и пусть себе колдует на доброе здоровье – мне ведь от этого не станет ни жарко, ни холодно…
И тут я осекся. Доброго здоровья, хотя бы и мысленно, желать ему очень не хотелось. И даже не потому, что он, как выяснилось, по-прежнему настроен расправиться со мной. Гораздо сильнее меня вывело из себя то, что этот ревнитель устоев, оказывается, способен запросто разорвать узы, которыми соединила нас скрепленная кровью клятва. А ведь в его системе нравственных координат не может быть ничего священнее таких уз! Выходит, высокие слова жреца о верности завещанному дедами его дедов – лишь лицемерная демагогия святоши, завеса, прикрываясь которой, он считает себя вправе думать и действовать, исповедуя совсем иные принципы. И, значит, есть веские основания думать, что происшедшее с Ясной – отнюдь не единственное из его черных дел и, скорее всего, далеко не самое страшное прегрешение против им же утверждаемых канонов. Да, такой не остановится ни перед чем…
Однако это открытие недолго занимало мои мысли. В мозгу вдруг словно что-то сверкнуло – и непостижимая игра ассоциаций четко, словно на блюдечке, поднесла наконец решение самой главной загадки. Я внезапно понял, что же должно стать тем ключевым звеном, которое требуется добавить к связке «леталка-Ясна», чтобы боги племени не дождались в моем лице пополнения своих рядов.
Каким же простым оказалось это решение! И неужели я в самом деле так туго соображаю, что его поиск потребовал столь долгих и напряженных размышлений?
Но как бы то ни было, теперь я знал, что нужно делать.
(Продолжение http://www.proza.ru/2014/06/20/1188)