Сборник очерков «Если будете в ненависти жить».
***
РАЗДРОБЛЕННОСТЬ.
Еще в 1132 году, когда умер Мстислав, его брат Юрий заявил о независимости своего княжества, а затем всю оставшуюся жизнь боролся за свое достояние - и за Киев… он жаждал получить титул великого князя Киевского, и ему это удалось в конце концов, но какой ценой… Укрепляя свою власть, Долгорукий покорил Волжскую Булгарию, захватил земли по берегам Волги, завоевал Муром и Рязань, вел войны за северные территории с Новгородом (1135 год – два похода новгородцев на суздальцев, поражение новгородцев на Жабче поле, когда князь Всеволод Мстиславич бесславно «бежал с поля битвы впереди всех»… какой позор…).
Историки однозначно утверждают, - княжение Долгорукого это момент полного определения раздробленности на Руси. В результате многочисленных междоусобных войн откалывались и дробились княжества, из удельных, то есть зависимых, стремясь стать суверенными государствами. И наконец сам Киев перестал быть фактическим центром государства… времена Киевской Руси канули в прошлое.
Подсчитано, что в период с середины XI века по середину XII междоусобицы происходили в среднем раз в два года, а самые длительные занимали по 10-12 лет кряду. Кроме того, пограничные области постоянно становились жертвами набегов недружественных соседей. Черниговское и Переяславское (южное) княжество страшно страдали. Святослав Ольгович черниговский говорит, что у него города пустые, живут в них только псари да половцы. Владимир Глебович Переяславский говорит, что его волость пуста от половцев. Рязанское и Муромское княжества терпели также от половцев и других окружных варваров, Киевскому княжеству также много доставалось от них, а Волынскому, Туровскому, Полоцкому и Новгородскому доставалось от литвы и чуди. При этом Новгород воевал с соседями практически беспрестанно, после него больше всего военных невзгод выпало на долю Киева, а меньше всего междоусобные распри задевали Центральную Русь – Суздальщину. Здесь давно разгаданный секрет преуспевания и последующего усиления и возвышения этих земель, с переносом столицы и митрополичьего престола. В то время, как другие земли, южные, западные, разорялись в ходе военных действий, страдая и от своих, и от соседей, дальняя лесная глубинка жила тихо, мирно, хозяйствовала, приторговывала помаленьку, охотно принимала у себя несчастных обездоленных беглецов из пострадавших областей… толстела, богатела и все смелее глядела в будущее…
В конце концов вместо единого Русского государства (Киевской Руси) образовалось примерно 15 княжеств, соответствующих прежним союзам племен, имевшим свои центры, - это Киев, Чернигов, Полоцк, Новгород, Переяславль Южный, Смоленск, Новгород-Северский, Ростов Великий (позднее – Владимир на Клязьме) и Суздаль, Галич, Владимир-Волынский, Муром (Рязань), Туров (Пинск).
Любопытно, что название «Русская земля» в основном оставалась в то время за Киевщиной, - все остальные княжества, земли, чаще именовались по своей принадлежности к городам или по племенам, которые их населяли… Суздальская земля, например, была еще и краем вятичей, а новгородцы оставались новгородцами и ходили на вятичей войной. Однако "Русь, русский" также уже представляли собой и обобщенные понятия, благодаря чему в Слове о полку Игореве могла появиться та пронзительная фраза, которую переводят так: «О, Русская земля, ты уже за холмом»…
Каждая крупная область стремилась заиметь и свою епископскую кафедру, причем уже на исходе XI века (то есть примерно через 50 лет после смерти Ярослава) таких епархий на Руси существовало уже девять и их центры находились в крупных городах: в Белгороде на реке Ирпени (придворное владение Киевских князей, Белгородский епископ являлся заместителем Киевского митрополита), в Новгороде Великом, в Турове (с примыкающим к нему Пинском), в Полоцке, в южном Переяславле Русском (ныне Хмельницкий), в Ростове Великом, в Чернигове, в Юрьеве на реке Росси (ныне Белая Церковь) с прилегающим Каневом и во Владимире-Волынском.
Стоит отметить, что сепаратизм, если он еще не дошел до абсурда, может быть полезен. Утверждая свое могущество, местные князья отстраивали свои города, возводили в них грандиозные каменные соборы… дань, не выплачиваясь центру, оседала в их казне и расходовалась на нужды их земли, где развивались культура и ремесла… не только князья и духовенство, но и их народ были культурными образованными людьми… чего стоит в этом плане поголовная грамотность Новгорода Великого, где целый пласт в раскопах археологов засыпан средневековыми берестяными грамотками, исписанными совершенно частными по содержанию письменами… Итак, положительный аспект – не только Киев, но и другие города становились подлинными жемчужинами русской земли… К сожалению, для того, чтобы уцелеть в бурном жизненном море, этого было мало. Прекрасные города, населенные развитыми, умеющими мыслить и выражать свои мысли на письме людьми, обладающими многими знаниями и высоким чувством собственного достоинства, опытными отважными воинами, искусными ремесленниками, предприимчивыми купцами, красивыми умными женщинами, оказывавшими большое влияние не только на частную, но и на общественную жизнь, - эти города пали под ударами сплоченного, опасного врага, не сумев даже в момент смертельной опасности объединить свои силы. Историки утверждают, что если бы на Русь не нахлынули татары и страшная беда не заставила русских людей стремиться к новому объединению, причем любой ценой, князья растерзали бы русскую землю до такой степени, что ее уже и завоевывать было не нужно – да никто и не пришел бы на пустыри и развалины, где уже нечего было взять, а если бы пришел, то не встретил никакого сопротивления…
Помимо всем известного нашествия татар как одного из ужасающих последствий процесса разобщения, противостоять которому в этих условиях не было ни сил, ни желания, Русь потеряла для себя впоследствии свои исконные южные области – Киевщину, Галицию, Волынь, и области западные – нынешнюю Белоруссию, а также утратила выход к Черному морю, которое в старину называлось Русским, и выход к Балтийскому (Варяжскому) морю. Поражения XIII и XIV веков были прочно заложены в веке XII-ом.
В связи с трудностями военного времени жизнь страны была, конечно, во многом парализована. В частности, Новгород потерпел большие убытки, поскольку у него не было мира ни с Суздалем, ни со Смоленском, ни с Полоцком. Начались проблемы с продовольствием, цены на хлеб и прочие продукты первой необходимости подскочили вверх. В общем, обретенная свобода, разрыв с Мономашичами и попытка альянса с их противниками Ольговичами обошлась господам новгородцам весьма дорого. В связи с этим новгородцы сочли за лучшее поменять политические ориентиры и снова обратились к Мономашичам, только не к Киевским, а к Суздадьским (поскольку эти две линии уже разошлись между собой), а Святослава Ольговича выгнали, в 1038 году, даром что он распинался и перед новгородским архиепископом, и перед новгородскими боярами и даже женился на новгородке, и позвали на княжение старшего сына Юрия Долгорукого, Ростислава. Святослав Ольгович отправился в Киев, но его схватили по пути смоляне и «стерегли» в Смядынском монастыре, а его молодая жена-новгородка (с маленьким сыном Олегом, вероятно) находилась в это время в монастыре святой Варвары в Новгороде. Заключение Святослава продолжалось до тех пор, пока не состоялось примирение его старшего брата Всеволода Ольговича с Ярополком Владимировичем Киевским, после чего смоляне отпустили своего пленника, новгородцы вернули ему жену, а брат сделал его князем Курска и Новгород-Северского. Между тем война возобновилась, новому Курскому князю пришлось немедленно включиться в нее и воевать за Переяславль Южный с одним из сыновей Мономаха, Андреем Добрым, причем неудачно – он был разбит. В своих военных предприятиях Святослав традиционно для его семьи опирался на помощь половцев (хан Саимьчуга и другие). В 1139 году Юрий Долгорукий приехал в Смоленск и отправил послов в Новгород, надеясь с помощью новгородцев организовать масштабный поход на Киев, но новгородцы не поддержали эту идею, причем тут же рассорились со своим князем, сыном Долгорукого Ростиславом, и тому пришлось спешно ретироваться к отцу в Смоленск, а своевольный город на Волхове, пошумев на вече, решил, что Ольговичи не так плохи, и опять позвал к себе уже знакомого новгородцам Святослава Ольговича… к тому же он ведь был женат на новгородке… Святослав Ольгович оставался князем в Новгороде до 1141 года, но не смог ужиться с горожанами, заявив старшему брату о своем желании уйти отсюда. Всеволод Ольгович, новый великий Киевский князь, предложил новгородцам замену брату, но Святослав, не дождавшись дипломатического решения вопроса, из-за возникших у него в Новгороде осложнений еще прежде сбежал в Стародуб, затем побывал у брата, желая выпросить еще какие-нибудь волости, не слишком преуспел и ушел в свои владения – Курск и Новгород-Северский.
Вот этот-то Святослав Ольгович, князь южного города Новгород-Северского, и стал в конце-концов союзником Долгорукого в затяжной междоусобице. Это его князь Юрий пригласил однажды к себе на пир в Москву… 1147 год… тот самый «обед силен», с которого начинается официальная история великой столицы России… и это ведь хорошее начало – не война, не убийство, не кровь, не горе и плач, а обед, пир, дружеская встреча, удовольствие, радость… может быть, поэтому Москва так усилилась в будущем… весьма символично… Юрий и Святослав, упрочивая свой союз, поженили своих детей, правда, в виду острой политической ситуации не дождавшись, когда жених и невеста дорастут до брачного возраста… так детьми и окрутили… канули в прошлое времена Ярослава Мудрого, законы которого запрещали родителям насильно женить и выдавать замуж своих сыновей и дочерей… отцам уже некогда было ждать, когда их взрослые сыновья найдут себе невест по сердцу, а взрослые дочери соизволят протянуть руку своим страстным обожателям, слагавшим в их честь пламенные любовные висы… не за горами были и московские терема, куда мужчины прятали своих жен… ведь не от хорошей жизни, а желая охранить, уберечь в годину бесконечных бедствий и испытаний, как главное семейное достояние, подлинное сокровище… а потом это вошло в обычай, и правнучки гордых и свободных киевских королев стали затворницами, пленницами в собственных домах, рабынями отцов и мужей… жизнь становилась темнее и суровее…
Святослав Ольгович – отец Игоря и Всеволода Святославичей, героев Слова о полку Игореве… вот до каких времен мы добрались…
ВСЕВОЛОД II ОЛЬГОВИЧ (ЧУРИЛО). 1139-1146.
ИЗЯСЛАВ II МСТИСЛАВИЧ (СВЕРЧОК). 1146-1154.
ИГОРЬ ОЛЬГОВИЧ – ЗА ГРЕХИ ОТЦОВ. 1146-1147.
И найдутся враги на врагов,
И покроются мантией мхов
Камни новых и новых гробниц.
Это умерли те, кто готов
Был скакать перед строем полков
День и ночь, повергая всех ниц.
И, оплакав утрату утрат
В темной церкви у царских у врат,
Сто одежд поменяв на одно одеяние мниха,
Знай, что лихо не будет без лиха.
Но познавший едва ль будет рад-
Зло дробится стократ…
После смерти Ярополка Владимировича его место занял было его следующий по старшинству брат Вячеслав (третий сын Мономаха), но оказался изгнан Всеволодом Ольговичем, втянувшим страну в новую междоусобицу… и Мономашичи снова воевали с Ольговичами, а также грызлись между собою. Митрополит Михаил снова влез в распрю и снова пострадал, после чего должен был «отъехать» в Константинополь… многим приходилось тогда несладко… Всеволод Ольгович, прототип Чурилы Пленковича из русских былин (Чурило – Кирилл, а Кирилл – крестильное имя Всеволода Ольговича), держался в Киеве только благодаря тому, что и Мономашичи были разъединены враждою, и его родные и двоюродные братья также не ладили меж собой, он же достаточно ловко лавировал между ними, пускаясь на хитрости и обманы… а там и умер, в 1146 году, «уплаканный киевскими бабами»... говорят, этот толстый, длинноносый, лысый и уже старый (где-то лет 60) князь был большим, так сказать, сластолюбцем и вообще предпочитал развлечения государственным делам, при этом почем зря притесняя своих подданных… Наследовать бабнику и разбойнику Чуриле по распоряжению усопшего должен был его следующий по старшинству брат, князь Игорь Ольгович. Но киевляне, хотя вначале и заключившие с Игорем «ряд», как это было положено при вступлении нового князя на престол, затем выступили против него, – они не видели в Ольговичах своей законной династии, считали их узурпаторами и Игоря принять не хотели… он прокняжил в Киеве всего две недели… Здесь начало страшной истории этого несчастного князя, кровавой жертвы на алтаре… Законной династией для Киева были Мономашичи. Через несколько дней после смерти великого князя Всеволода Ольговича киевляне позвали на киевский стол внука Мономаха, Изяслава Мстиславича («Ты – наш князь, а Олговичевъ не хочем!»). Это было сделано, однако, также в обход закона, не по старшинству – Вячеслав Владимирович, дядя Изяслава («стрый» - дядя, брат отца), был старше и имел больше прав. Однако неприятности новому великому князю доставил не он, а его брат, второй изяславов «стрый», Юрий Владимирович Долгорукий. С этого времени сложились предпосылки к непримиримой борьбе Юрия с племянником, при этом Юрий как бы отстаивал свои законные права, более весомые, чем у Изяслава, хотя и менее значимые, чем у Вячеслава… Что же касается самого Изяслава Мстиславича, то ему согласно летописному преданию принадлежит оригинальная формула, с блеском и в полном соответствии с духом времени подменяющая «правду» престолонаследия: «Не идет место к голове, но голова к месту». Достаточно цинично, вообще-то говоря. Вот этим и он сам, и другие князья с тех пор и занимались – старались занять завидное место, не слишком утруждая себя размышлениями о соблюдении законности…
Чтобы завладеть Киевом, Изяслав Мстиславич пошел войной на Игоря Ольговича, поддерживаемого братьями. Ольговичи оказались разбиты и бежали, причем в разные стороны… кто куда, одним словом… Святослав Ольгович бежал с малой дружиной в Чернигов, чем и спасся… Игоря же захватили в плен среди каких-то болот в устье Десны, где увяз его конь, заковали в цепи, отвезли в Переяславль Южный и посадили в поруб… в порубе, в этой страшной тюрьме пленник вскоре заболел и чуть не умер. Сын покойного Всеволода II, племянник Ольговичей - Святослав Всеволодович, принимавший участие в военных действиях своих дядей, бежал в Киев и укрылся в монастыре Святой Ирины, там его схватили, но Изяслав Мстиславич его простил, потому что этот юноша являлся также и его племянником, сыном его сестры Марии Мстиславны. Святослав Всеволодович – один из героев Слова о полку Игореве, только уже достигший почтенного возраста… тот самый «великий Святослав», изронивший свое «золоте слово»…
13 августа победитель Изяслав Мстиславич торжественно въехал в Киев, был встречен колокольным звоном и толпой народа во главе с духовенством и в тот же день прошел обряд интронизации в Святой Софии. Вскоре, став великим князем, он санкционировал выборы в митрополиты (вместо уехавшего Михаила) монаха Клима Смолятича – без санкции Константинопольского патриарха. Клим принадлежал к анти-греческой партии церковников, с его избранием получившей перевес над греческой партией. Поскольку епископы сомневались, можно ли поставить митрополита самим («Нет того в законе, чтоб ставить епископам митрополита без патриарха, а ставит патриарх митрополита»), то Онуфрий, епископ Черниговский, предложил поставить нового митрополита главою Святого Климента, киевской святыней, по примеру греков, которые ставили рукою Святого Иоанна. Епископы согласились, и Клим был посвящен. Один только Нифонт Новгородский упорствовал до конца, за что терпел гонение от Изяслава, но получил признание от константинопольского патриарха. Это тот Нифонт, который вначале был настроен против Святослава Оьговича, а потом, ввиду гибкой политики князя, подружился с ним.
Междоусобица, начавшаяся в 1146 году, была длительной и упорной. В ней участвовала масса народу, все воевали со всеми… здесь были Ольговичи и их двоюродные братья – Давыдовичи, Мономашичей представляли братья-Владимировичи и их племянники Юрьевичи и Мстиславичи с сыновьями, тут же старались прочие сватья-братья- зятья, причем члены одного клана воевали иной раз со своими, а те бежали за помощью к недавним врагам… также не оставались в стороне городские вече… в дело активно вмешивались ради своих политических устремлений и благодаря родственным связям с русскими князьями половцы (родня и союзники Ольговичей, родня и союзники Мономашичей… разные ханы, поддерживавшие разные стороны) и венгры (в летописях угры, союзники Изяслава Киевского, на младшей сестре которого Ефросинье женился венгерский король Геза II… заключались и нарушались договора, крестоцеловальные клятвы становились пустыми словами, а крестовые грамоты - просто ничего не стоящим хламом… на полях сражений сходились военные отряды, сверкали шлемы и кольчуги, звенели мечи, на снег зимой и на траву летом лилась горячая человеческая кровь, погибали воины, оставляя вдов и сирот… разорялись и сжигались деревни, села, города… захватчики – те или иные – грабили, насиловали, уводили в полон… летописи пестрят текстами примерно такого содержания: «и раздрася вся Русская земля… дружину его иссече и разграби…и села пожгоша… и мног полон взят… паки крамола бысть в них не мала»… эти тексты сопровождают иллюстрации, рисующие страшные картины массового кровопролития и даже самоубийств доведенных до отчаяния людей… крамола-то истинно не мала была… таковы были жизненные реалии… иногда вот так подумаешь – как человеческому роду удавалось вообще выжить, благодаря чему… что-то есть в людях такое, жизнестойкое, не такие уж они слабые, люди, и телесно, и духовно… есть запас задора и оптимизма, есть способность надеяться, прощать, любить… созидать красоту… уцелевшие погорельцы возвращались на пожарища, отстраивали дома, снова сеяли хлеб, снова рожали детей… молились богу, возводили церкви… Господи, спаси люди твоя и сохрани достояние свое… но даже божье терпение не безгранично…
Стоит отдельно отметить вмешательство в русские дела венгров. Это только кажется, что Мадьярское королевство находилось далеко от Русской земли, а интересы у них лежали в разных плоскостях, отнюдь… тогда границы проходили гораздо ближе, а интересы пересекались… Венгрия во времена Владимира Мономаха являлась недружественной Руси державой, в 1099 году венгры предпринимали военные похода на Русь (в 1099 году они потерпели поражение под Перемышлем). Однако с соседями не только ссорятся, с ними пытаются договориться. Следствием таких договоренностей являлись династические браки. В недавнем прошлом дочь Владимира Мономаха Евфимия вышла замуж за венгерского короля Кальмана Книжника, к тому времени вдовца… брак оказался отчасти неудачным, король его расторг, но, с другой стороны, благодаря временному союзу с неверной русской красавицей завладел Закарпатьем…
Кстати говоря, раз об этом зашла речь, хочется отметить, что личность Кальмана I весьма любопытная… он прославился государственным складом ума и глубокой ученостью… его ставят в один ряд с Ярославом Мудрым, а ведь Ярослава Мудрого современники сравнивали с библейским мудрецом Соломоном… даже то, что оба они были хромы (Ярослав охромел, получив в молодости травму на охоте), их сближает… и на ум приходит еще один великий хромец – Тамерлан, тоже далеко не последний из государей… загадочные параллели…
Венгры сыграли свою роль в борьбе Изяслава Мстиславича Киевского с его соперниками. Сын короля Гезы II и русской княжны Ефросиньи Мстиславны (в Венгрии эту даму звали королевой Фружиной), племянник Изяслава Мстиславича Киевского, Бела III соперничал с Галицким князем Ярославом Осмомыслом. До открытой войны не доходило, но отношения оставались враждебными. После смерти Осмомысла венгры воспользовались случаем и завладели Галичем, но удержаться там не смогли, однако продолжали принимать весьма активное участие в делах Галицких и Волынских князей, причем межгосударственные отношения по прежнему скреплялись браками… Помимо короля Кальмана Книжника и Гезы II, в родстве с венгерскими монархами посредством женитьбы состояли князь Галицкий Роман Мстиславич Великий, женившийся на венгерской королевне, и его сын Даниил, венгр наполовину, которому венгры помогли уцелеть в междоусобице после гибели отца и затем вернуть отцовское наследство. Своего сына Льва Даниил также женил на венгерке.
В русских былинах встречается персонаж, именуемый Дюк Степанович – это реально существовавшее лицо, венгерский герцог Стефан, брат короля Гезы II, приводивший на Русь в помощь Изяславу Киевскому венгерские войска… и венгерских рыцарей встречали в Киеве как дорогих гостей, устраивали для них пиры и турниры («игрища»), на которых гости и хозяева мерялись силой и щеголяли молодецкой удалью, так что киевлянам было на что поглазеть: «дивяхутся уграм множеству и кметьства их и комонем их (рыцарству их и коням их)», - венгры, угры, как их звали на Руси, черноволосые и смуглые потомки гуннов, славились своей кавалеристской выучкой и искусством фехтования, так что на турнире, надо думать, блеснули… Для Изяслава Киевского венгерское войско являлось серьезным подспорьем в борьбе с его противниками.
Бежав из-под Киева в Чернигов, Святослав Ольгович, князь Новгород-Северский, брат низложенного и плененного Игоря, обратился за помощью к своим племянникам Изяславу и Владимиру Давыдовичам. Те заверили его в своей дружбе, и Святослав Ольгович поехал в свой Новгород-Северский и Курск – собирать войска. Между тем Давыдовичи за его спиной (они «играли душой», как сказано в летописи об их вероломстве) решили захватить Святослава Ольговича обманом и выдать его Изяславу Мстиславичу в доказательство своей к нему безусловной лояльности. Однако намеченную жертву предупредили об этом заговоре, Святослав не попал в ловушку и, затворившись в своем удельном Новгород-Северском, обратился за помощью к Юрию Долгорукому.
Кстати, Долгорукий и Святослав (а по возрасту они были ровесниками, оба родились где-то в начале 1090-х годов) приходились друг другу свояками по первой женитьбе на родных сестрах, дочерях хана Аепы – оба эти брака устраивал Владимир Мономах, отец Юрия и двоюродный дядя Ольговичей, когда после своих победоносных войн с половцами заключал с ними мир. Браки с половчанками для обоих князей остались уже, правда, в прошлом – как уже говорилось, Святослав Ольгович в 1037 году женился снова, на новгородской боярышне, а Долгорукий где-то в начале 1040-х годов заключил второй брак с греческой царевной… больше, чем родство по бывшим женам, их сплачивали политические устремления… обстоятельства просто толкали их в объятия друг к другу… Вот так это и произошло – союз двух князей, северо-восточного и южного, сделавший возможным для летописца поместить в своей книге сообщение о пире в городке Москва на одноименной речке, в самой глубинке русских северо-восточных земель…
К этому времени Юрию Долгорукому удалось заключить мир с половцами, договорившись о ненападении и взаимовыручке. Он провел два съезда с половецкой верхушкой в Каневе и Зарубе, при этом рядом сконцентрировав большие военные силы, чтобы демонстрация войска подкрепила его требования и сделала более заманчивыми предложения. В степи у Долгорукого были родственные связи благодаря его первой женитьбе на половчанке, он их, конечно, использовал. Между тем Изяслав Киевский послал Давыдовичам войско и своего сына Мстислава и благословил их идти на Святослава Ольговича в Новгород-Северский. Давыдовичи все исполнили и осадили город, где от них оборонялся их дядя. Между тем Юрий Долгорукий тоже собрал войско и был готов выступить на Киев. Тогда Изяслав Мстиславич сам пошел с войском к Новгород-Северскому, а князя Рязани Глеба Ростиславича подговорил выступить против Юрия Долгорукого, с тем, чтобы помешать ему придти на помощь Святославу Ольговичу.
Глеб Рязанский приходился Ольговичам и Давыдовичам родственником, что называется, по прямой, поскольку принадлежал к Святославичам, только происходил из другой ветви, от Ярослава, младшего сына Святослава Ярославича и его второй жены принцессы Оды (так что в князьях Рязани текла немецкая кровь), а женился Глеб на Смоленской княжне – Ростиславне, дочери Ростислава Мстиславича, брата Изяслава Мстиславича Киевского (то есть его жена была племянницей Изяслава). По жене он и входил в коалицию Изяслава Киевского, но его удел, Рязань, располагался между землями враждующих партий – он был самым южным по отношению к Северо-Восточным землям и самым северным по отношению к южным княжествам - Киевщине, Черниговщине, Галиции, Волыни. У Глеба было сложное положение…
В общем, Юрий Долгорукий должен был заняться войной с Рязанью, а к Новгород-Северскому в помощь Святославу Ольговичу послал сына Ивана с отрядом. Рязань, дерзнувшая напасть на владения Юрия Долгорукого, поскольку ориентировалась на Киев и просчиталась, была разгромлена войсками Долгорукого под руководством его старшего сына Мстислава и второго сына Андрея. С тех пор Рязань надолго подпала под влияние Суздальской земли. Пока Юрий Долгорукий воевал с Рязанью, его сын Иван скоропостижно умер, а Изяславу Киевскому и Давыдовичам удалось взять город Путивль, одно из владений Святослава Ольговича. Путивль долго сопротивлялся, но вынужден был поверить крестовой клятве Изяслава Киевского, что в случае сдачи жителям не причинят вреда. Изяслав сдержал клятву и только сменил в Путивле прежнего посадника на своего, а также разграбил путивльский двор Святослава Ольговича, видя в этом свою военную добычу (вместе с примыкающей к нему церковью Вознесения, не побрезговав таким святотатством) и набрал множества добра, в том числе завладев рабами в количестве 700 человек. Этот грабеж летопись подробно описывает. Окрестности пострадали сильнее, чем город, в частности, было разграблено и княжеское село Игоря Ольговича, томящегося в тюрьме, и там добыча была так велика, что ее не смогли вывезти и сожгли вместе с дворцом и всеми хозяйственными постройками. При таких делах Святослав Ольгович понял, что не сможет удержать Новгород-Северский, и, вконец разоренный, бежал на северо-восток к Юрию Долгорукому, с женой и детьми, с остатками дружины. В погоню за Святославом Ольговичем бросился Изяслав Давыдович, с тремя тысячами дружины, но Святославу удалось отбиться – Изяслав Давыдович у Карачева был им разбит и отброшен, после чего он бежал дальше, враги его больше не преследовали и вернулись в свои земли, занявшись дележом добычи: Изяслав Мстиславич Киевский оставил за собой имущество и рабов Игоря Ольговича, Давыдовичи получили Новгород-Северский и другие земли Святослава, а имущество Святослава и его рабов союзники поделили пополам. В это время Святослав Ольгович в устье реки Протвы на Оке был торжественно встречен людьми Юрия Долгорукого, которые передали ему богатые дары тканями и мехами («дары многы паволокою и скорою и жене его и дружину его одари повелику») и предложение продолжить совместные военные действия.
Была уже зима, настал 1147 год.
Когда великий князь Изяслав Мстиславич вернулся в Киев, ему передали просьбу пленного Игоря Ольговича, который просил милости – позволить ему посхимиться перед смертью («Брат! Се болен есть вельми. А прошю у тебя пострижения. … не чаю собе живота»). Изяслав разрешил ему выполнить это намерение и велел «вырубить» его из поруба («И тогда, послав, повеле над ним поруб розъимати. И тако выяша ис поруба вельми больного и несоша у келью…»). Игорь был полумертв, не мог ни есть, ни пить, ни двигаться, но вне тюрьмы оправился, и его перевели в Киев, где он принял схиму в монастыре Святого Феодора.
Святослав Ольгович согласно предложению Долгорукого отправился по санному пути вверх по Протве воевать Смоленскую область (так как Смоленский князь Ростислав Мстиславич был братом и союзником Изяслава Киевского). Он дошел до верховий Протвы и взял один из тамошних городов (Голядей или Ладогощ). Юрий Долгорукий в это время пошел на север к Новгороду, взял Торжок и завоевал всю Мсту – самую богатую из новгородских областей. На обратном пути к Суздалю Юрий шел через Волок Ламской и по дороге пригласил Святослава Ольговича, возвращавшегося с победой из Смоленщины, в свое княжеское село – Москву… «Приди ко мне, брате, в Москву!.. буди ко мне на Москву!» Вот красноречивый комментарий русского историка Забелина, его стоит процитировать: «Москва тем и стала сильною и опередила других, что постоянно и неуклонно звала к себе разоренные русские земли на честный пир народного единства и крепкого государственного союза». Конечно, сказать так можно только по прошествии долгого времени, за которое все акценты, все точки над «и» оказались расставлены определенным, ныне отлично известном нам образом… тогда, в 1147 году, пир в Москве означал всего лишь встречу двух князей, ведущих совместную войну против других своих знатных родственников… один потерял все и надеялся вернуть достояние с помощью союзника, а другой мечтал о верховной власти… они провели удачный поход, обогатились за счет врагов и им было что праздновать.
Святослав Ольгович прибыл на встречу с малой дружиной, выслав вперед себя сына-мальчика, княжича Олега, который привез в подарок князю Юрию драгоценный мех пардуса (барса). За Олегом приехал и сам его отец. Подробности встречи союзников в Москве приводит летописец Святослава Ольговича, Поликарп. Это было 4 апреля, в пятницу на пятой неделе Великого Поста, накануне праздника Похвалы Богородице. На утро другого дня Юрий устроил для Святослава тот самый знаменитый «обед силен», на котором десятилетний князь Олег Святославич был сосватан с дочерью Юрия и его первой жены-половчанки, Еленой Юрьевной, тогда девятилетней. Свадьба состоялась в 1150 году, по достижении женихом возраста 13-ти лет и невестой возраста 12-ти лет. Династический брак, что поделать.
Выше уже упоминалось, что Святослав Ольгович первым браком был женат на сестре жены Юрия Долгорукого, дочери половецкого хана Аепы, однако будучи князем в Новгороде, Святослав, уже, видно, овдовевший, женился вторично на новгородке, дочери Новгородского посадника Петрилы. Если бы матери Олега Святославича и Елены Юрьевны были сестрами, княжич и княжна не могли бы пожениться. Так что Олег, зять Долгорукого, и другие, младшие, сыновья Святослава, Всеволод и Игорь, – дети не половчанки, а новгородки и половцы только по бабушке. Зато сам их отец был вылитый половец. Описания его внешности не сохранилось, зато нам известно, что у его старшего брата Всеволода был длинный нос, а у его самого младшего сына, тоже Всеволода - типичный орлиный (то есть крючком). Кроме того, благодаря летописцу, мы знаем, как выглядел его брат Игорь – смуглый, темноволосый, худощавый. Примерно так, скорее всего, выглядел и Святослав. (Позднее, правда, летопись говорит о том, что князь был «тяжел» телом – к старости он, видно, раздобрел). Долгорукий был полной противоположностью своему союзнику и свату – большой и толстый, при этом белокожий и рыжий. Занятная парочка. Зато Олег Святославич мог унаследовать материнские черты, она-то ведь была северной славянкой, а вот в дочери Долгорукого Елене Юрьевне должна была сказаться греческая кровь ее матери… В общем, все это были мало похожие друг на друга люди, сведенные вместе общей судьбой.
Далее Святослав Ольгович совместно с сыном Долгорукого Глебом двинулся войной на племянников. На помощь ему пришли половцы: «половцы мнози, уеви (братья матери) его». Под угрозой новой войны противоположная Юрию и Святославу коалиция переругалась внутри себя, достигнутые договоренности оказались разорваны. Они все были склонны к тому, чтобы «играть душою»… Список взаимно нарушенных договоров выглядит так:
Святослав Всеволодович, после разгрома под Киевом в августе 1146 года пытавшийся найти убежище в Ирининском киевском монастыре, схваченный, но прощенный Изяславом Киевским из-за родственных связей и воевавший далее на его стороне, нарушил договор, попросив для себя у Изяслава Чернигов в обход братьев-Давыдовичей. Изяслав в свою очередь нарушил договор по отношению к братьям-Давыдовичам, во-первых, обещав Чернигов Святославу Всеволодовичу, а во-вторых, потребовав у Давыдовичей второй раз целовать ему крест и провоцируя их этим на резкий ответ. Киевское вече дважды нарушило договор с Изяславом, во-первых, отказав ему в помощи против Долгорукого для Давыдовичей и вынудив его порвать договор с этими последними, а во-вторых, расправившись с Игорем Ольговичем, ныне монахом, хотя Изяслав убивать его, по крайней мере явно, и не собирался, - то есть киевляне не послушались своего князя, которому целовали крест. Убийство Игоря Ольговича – еще одна провокация киевлян, направленная на то, чтобы договор великого князя с Давыдовичами оказался аннулирован. Между тем Давыдовичи в долгу не остались и тоже нарушили договор с великим князем, и тоже дважды, во-первых, попытавшись за его спиной договориться со Святославом Ольговичем, а во-вторых, отказавшись подтвердить свою клятву на верность Изяславу Киевскому повторно. Давыдовичам против Святослава Всеволодовича помогли половцы (своих прямых родственных связей в степи у Давыдовичей не имелось), возможно, потому, что об этом постарался Юрий Долгорукий, которому было выгодно стравить врагов между собою… летопись упоминает, что Долгорукий платил половцам золотом… действия Долгорукого вообще выдают в нем большого хитреца, мастера интриги, ходы которого не единожды заставали его врагов врасплох…
Теперь – более детализировано.
Ввиду подхода Святослава Ольговича с суздальским войском Давыдовичи заметались – попытались одновременно заключить мир с дядей Святославом, обещая отдать ему его княжество, Новгород-Северскую землю, и в то же время обратились за помощью к Изяславу Киевскому. Святослав Всеволодович, решив, что момент благоприятен, поскакал в Киев к Изяславу и вот тут-то попросил у него Чернигов в обход двоюродных братьев –Давыдовичей. Его просьба о Чернигове в пересказе летописца звучит так: «Отче! Пусти мя к Чернигову наперед (то есть вперед двоюродных братьев) – тамо ми жизнь вся». Трогательно звучит, не смотря ни на что… как все перепутано бывает в жизни… Святославу Всеволодовичу тогда было 25 лет, он еще хорошо помнил детство, проведенное в Чернигове. Изяслав отнесся к его просьбе благосклонно, дал ему войско и отправил к Чернигову. Между тем было ясно, что Долгорукий вот-вот выступит в поход со всей силой и что отдельными отрядами дела не сделаешь. Изяслав Киевский решил объединиться с братом, Ростиславом Мстиславичем Смоленским и также обратился за помощью к киевскому вечу. Однако киевляне, равнодушно относившиеся к войне на Черниговщине, не хотели идти воевать против Долгорукого за интересы Давыдовичей. Изяслав должен был выступить в поход без них, а к Давыдовичам отправил послов, требуя от них подтверждения прежней клятвы верности. В Киеве вместо себя Изяслав оставил брата, молодого Владимира Мстиславича (сына Мстислава-Гарольда Великого от второго брака с новгородкой, имевшего прозвище Мачешич – сын мачехи). Давыдовичи, к которым прибыл посол Изяслава Киевского, ввиду обещания последнего отдать Чернигов Святославу Всеволодовичу, оскорбились и отказались вторично целовать крест. Посол Изяслава бросил Давыдовичам прежние крестоцеловальные грамоты, что означало разрыв отношений. Как раз в это время в дело вмешались половцы, которые помогли Изяславу Давыдовичу против Святослава Всеволодовича. Узнав о неудаче своего посольства к Давыдовичам, великий князь Изяслав отправил в Киев к брату Владимиру, митрополиту Климу и киевлянам посла с известием о кознях Черниговских князей и о том, что теперь уже речь идет не о помощи Давыдовичам, а о помощи против Давыдовичей, так как в связи с последними событиями его планы изменились, и он теперь идет на Чернигов и зовет с собой киевлян. Киевляне восприняли призыв великого князя Изяслава ополчиться на Давыдовичей с энтузиазмом («если же на Олгович, то готовы идти хотя и с детьми!» - в данном случае под Ольговичами понимались все потомки Святослава Ярославича, сына Ярослава Мудрого), и вот тут-то родилась идея расправиться со всеми Черниговскими князьями (Ольговичами, Давыдовичами) вообще. Однако под рукой оказался только один князь из проклятой династии, Игорь Ольгович, правда, низложенный, ныне монах к тому же… ну, тем хуже для него…
*********
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/06/17/1492
Содержание сборника: http://www.proza.ru/2014/06/17/1550