Сборник очерков «Если будете в ненависти жить».
***
«яко мьститель есть Богъ и взищеть крови неповиньнаго»
Ипатьевская летопись.
Об убийстве киевлянами Игоря Ольговича – отдельно.
Стоял месяц сентябрь 1147 года. Когда Изяслав Мстиславич по ходу дела временно покинул Киев, в его отсутствие и в связи с новой военной угрозой там началось народное волнение.
Дело заключалось в том, что Давыдовичи начали пересылаться со Святославом, помирились с ним и договорились заманить к себе Изяслава Мстиславича, но их замысел не удался и стал к тому же достоянием гласности. Вот тут-то Изяслав через послов приказал созвать в Киеве вече и объявить народу о кознях Черниговских князей, а киевляне вспомнили об Игоре Ольговиче, представителе ненавистного им клана… причем, как считают исследователи, вспомнить это им помогли… кто-то в толпе сказал, что Игоря Ольговича, хоть ныне он и монах, могут опять поставить на великое княжение, как некогда при сходных обстоятельствах князя Всеслава Полоцкого… «и много зла тогда было граду нашему»…
Собравшаяся на вече толпа закричала, что Игоря надо убить: «А се Игорь – ворог нашего князя и наш не в порубе, но в святем Федоре. А убивши того Чернигову поидем по своем князи! Кончаимы же ся с ними!»
Князь Владимир Мстиславич, замещавший брата в Киеве, и митрополит Клим стали отговаривать собравшихся, утверждая, что великий князь этого не велел, что им поручено Игоря сторожить, но их не слушали. Огромная толпа ринулась от Софии к Федоровскому монастырю, где находился Игорь Ольгович – «и поидоша оубивать Игоря».
Владимир Мстиславич верхом пытался опередить их, чтобы предотвратить это бессмысленное кровопролитие… «и Володимиръ вседъ на конь погна, и народи идяхоу по мостоу. Онъ же не мога ихъ миноути, оувороти коня на право, мимо Глебовъ дворъ… Игорь же оуслъшавъ поиде въ црковь святого Федора, и въздохноувъ из глоубины сердца скроушеномъ смиреномъ смысломъ, и прослезився»…
Владимир не пробился сквозь толпу и в результате предпринятого им объезда оказался возле ворот монастыря уже после того, как киевляне выволокли Игоря Ольговича из церкви, где он молился, узнав, что его идут убивать… «Они же оустрьмишася на нь, яко зверье сверьпии, и похътиша по обаю на обедни и, въ церкви святого Федора»… говорят, Игорь попросил у киевлян попа для причастия перед смертью, но народ кричал ему в ответ: «Когда вы с братом Всеволодом жен и дочерей наших брали на постели и домы грабили – тогда попа не спрашивали!»…
На Игоре разорвали его монашескую мантию и принялись избивать, но тут вмешался подоспевший наконец Владимир Мстиславич… «и срете и Володимиръ въ вратех манастырьских и рече Игорь възря на нь: «Охъ брате камо мя ведоут», и скочи Володимиръ с коня и … река Киянам (киевлянам): «брате моя не мозите сего створити зла ни оубиваите Игоря, и доведе и Володимиръ воротъ матери своея, и тоу начаша Игоря оубивати, и оудариша Володимира бьюче Игоря. Михаилъ же виде то, и скочи с коня, хотя помочи Володимироу. Володимиръ же вмча и во дворъ матере своея, Игоря хороня и затвори ворота»…
У ворот монастыря Владимир соскочил с коня, заставил отпустить Игоря и с большим трудом, одев его своим княжеским «коръзномъ», причем горожане взялись было бить и его тоже, довел до двора своей матери, ввел внутрь и захлопнул ворота… княжеское корзно, алый плащ – на Руси видимый символ принадлежности к княжескому роду, который должен был вызывать почтение в окружающих, признание высшей власти своего обладателя…
Но авторитет князя и его регалий действовал недолго, озлобленный народ, избив пришедшего князю на помощь боярина Михаила (летописец пишет, что с него сорвали золотой крест на цепочке, «а в нем гривна золота»), вломился и в новое Игорево убежище, высадив ворота… Игоря снова схватили… «и тако народ двигноушася, и выломиша ворота и тако побиша. Игорь же побиваемъ рече: «Владыко, в роуце твои предаю тебе духъ мои, прими в миръ твои душю мою». Безаконнии же немилостивии побивше, и обнажили тело его, наго оставиша и поверзъше оужемъ за ногы, оуворозиша е, и еще живоу соущоу емоу р;гающеся црьскомо и (священному) телоу, и волокоша и съ Мьстиславля двора чересъ Бабинъ торжекъ на княжь дворъ и тоу прикончаша и. Тако скончаша и, Игоря князя сына Олгова, бяшеть бо добрыи и поборникъ очьства своего, в р;це Божии преда духъ свои, и съвлекъся ризы тленьнаго человека, и в нетленьноую, и многострастьноую ризоу оболкъся… и тако к Богу оиде… и отоуда възложиша и на кола и везоша и на Подолье на торговище и повергоша пороуганью»…
Еще живого Игоря привязали за ноги веревкой к лошади, проволокли от Мстиславова двора через Бабий Торжок до княжеского двора, там только прикончили, взвалили обезображенный окровавленный труп на дроги, отвезли на Подол на Торговище и кинули на поруганье… «безаконнии несъмыслении, ослеплении оцима своима ведоуще яко мьститель есть Богъ и взищеть крови неповиньнаго».
Некие сострадательные люди («члвеци же благовернии») прикрыли нагое окровавленное тело убитого своими одеждами и пришли к князю Владимиру, чтобы обо всем рассказать. Владимир Мстиславич послал на торг тысяцкого, и тот от имени князя попросил отдать тело для погребения – «и приеха види повержена Игоря мртвого, и рече: «Се оуже Игоря есте оубили, ать похороним тело его». Кияне же рекоша: «Не мы его оубили но Олгович, Давидвича и Всеволодичь, оже мыслили на нашего князя зло, хотяче погоубити льстью, но Богъ за нашимъ княземъ, и святая София». И повеле тысяцкои взяти Игоря, и вземше и положиша въ цркви святого Михаила. На тоу ночь Богъ прояви над ним знамение велико, зажгошася свече вси над ним въ цркви тои. Наоутрея же шедше Новгородци поведаша митрополитоу, митрополитъ же запрети да никомоу же не поведять но повеле потаити такоую благодать Божьу явленную над ним. Соуботе же свитающи посла митрополитъ игоумена Онанью святого Федора, и приеха игоуменъ види нагого, и облече и, и опе над ним обычныя песнь (отпевание) и везе на конець града в манастырь святомоу Семеоноу, бе бо манастырь отца его, и деда его Святослава, тамо положиша»…
Тело Игоря сначала положили в церкви Святого Михаила, где, согласно преданию, ночью над ним чудесным образом сами собой загорелись все свечи… но когда об этом донесли митрополиту, тот, учитывая ситуацию в городе, запретил рассказывать о чуде.
У Олега Святославича и его второй жены-половчанки была дочь Мария и четверо сыновей – Всеволод, Игорь, Глеб и Святослав. Брак его был заключен в начале 80-х годов, старший Всеволод родился где-то около 1084 года, так что Игорю на момент смерти могло быть больше 50-ти лет… но точно это неизвестно. Он был женат, его жена находилась вместе с семьей его брата Святослава. О детях сведений не имеется. В общем, биография князя Игоря Ольговича очень коротка – был младшим сыном в семье, любил охотиться, читать книги и петь в церкви («муж храбрый и великий охотник к ловле птиц и зверей, читатель книг и в пении церковном учен»), как брат великого князя по завещанию последнего должен был взойти на киевский престол… и вот что из этого получилось…
Игорь Ольгович, в крещении Георгий, в иночестве Гавриил, был похоронен на окраине Киева в наследственном дедовском монастыре Святослава Ярославича – Симеоновом («бе бо монастырь отца его и деда его Святослава, тамо положиша»), в субботу, на раннем рассвете, на другой день после его убийства. Говорят, во время похорон страшная гроза привела в ужас киевлян, народ изумился и слезами раскаяния желал хоть как-либо умилостивить гневное небо… такова поздняя легенда…
Несколько лет спустя младший брат Игоря, Святослав Ольгович, после смерти трех старших братьев оставшийся старшим в роду, перенес его останки в Чернигов, в кафедральный Спасо-Преображенский собор – семейную усыпальницу Ольговичей. Долгое время в Киево-Печерском монастыре сохранялась икона, перед которой Игорь Ольгович молился в час своей страшной насильственной кончины - икона Богородицы, «Игоревский образ», согласно преданиям прославившаяся как чудотворная. День празднования Игорева образа Богородицы – 5 июня. Игорь Ольгович почитается православными в лике благоверного. Святой благоверный князь Игорь Черниговский. Дни его памяти – 19 сентября (новый стиль – 2 октября) – день убиения, 5 (18) июня – день переноса мощей в Чернигов.
Любопытно, что до страшного поворота своей судьбы, до вынужденного, в виде особой милости разрешенного пострижения в монахи, он был не слишком рьяным христианином: «Чин священнический мало почитал и постов не хранил. …Егда же в монастыри был под стражею, тогда прилежно уставы иноческие хранил, но притворно ли себя показуя или соверешенно в покаяние пришед, сего не вем, но что бог паче весть совести человек»…
В иконописной традиции Игоря изображают в княжеской шапке и княжеском платье, с крестом в руках, ничего похожего на портретное сходство тут, конечно, и не было, и нет, хотя словесное описание его внешности в летописи приводится: «Ростом был средний и сух, смугл лицом, власы над обычай, как поп, носил долги, брада же уска и мала»… среднего роста, худощавый, смуглый, длинноволосый, с узенькой бородкой… у этого русского князя мать была дочерью половецкого хана… ну да не суть важно, наверное…
Согласно церковному канону, грехи отцов падут на голову детей… отцом Игоря был Олег, которого не зря назвали Гориславич, причинивший русской земле много зла, зачинщик междоусобных войн…
Летопись обвиняет: «Видите сами, колико Олег Святославич, не храня данной роты, воевався со братиею, приводя половцев, государство разорял и колико тысяч Христина в плен оным неверным предал. И хотя он много собрал, но сам по смерть покоя не имел и всегда от всех быв ненавидим, боялся. Но ныне видите, что с детьми его делается – не мстит ли бог на них неправды отцовы?..»
Изяслав Киевский получил вести о событиях в Киеве и об убийстве Игоря Ольговича в устье реки Супоя… «И рече Изяслав своей дружине: «То мне есть порока всякого от людий не уйти. Тем есть речи – Изяслав велел убити! Но тому бог послух, яко не велел, не научил…»
Историки неоднозначны в оценке того, не люди ли Изяслава подстрекали киевлян к убийству прежнего великого князя, то есть Игоря Ольговича, который оставался соперником Изяслава даже в иноческом чине, - с одной стороны, убрать его было для Изяслава хорошо, с другой стороны, отвратительное злодеяние марало имя Изяслава… как бы там ни было, теперь от семьи Ольговичей остались только Святослав Ольгович и юный Святослав Всеволодович, сын его брата Всеволода Ольговича и сестры Изяслава, Марии Мстиславны.
От Супоя Изяслав двинулся к Переяславлю, на соединение с войском брата, Ростислава Смоленского, который со своей стороны уже выступил в поход и начал войну. Два брата, Изяслав Киевский и Ростислав Смоленский соединились около Черной Могилы (вблизи Чернигова). Давыдовичи в это время стояли на реке Суле.
К началу зимы Изяслав Киевский и Ростислав Смоленский разорили 4 города и Черниговскую землю, но Чернигов брать не стали и вернулись в свои владения. Так закончился 1147 год.
(2012 г.)
*********
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/06/17/1506
Содержание сборника: http://www.proza.ru/2014/06/17/1550