При тёплом свете керосиновой лампы Альтук чинила рубаху сына. Тихо напевая любимый мотивчик, она прилаживала заплатку на протёртый рукав самотканной рубахи. Еля старательно решала задачу по арифметике, примостившись с другого конца стола. В печке уютно потрескивали берёзовые полешки, весело освещая безмятежное лицо мамы. Альтук, вдев суровую нитку в иголку, заглянула в тетрадку с аккуратно исписанными столбиками цифр и одобрительно кивнула дочери. В эту минуту девочке казалось, что мама, наверное, всё-таки любит её и даже может быть гордится её успехами. Эта неожиданная мысль так понравилась Еле, что показалось на мгновение, будто весь дом наполнился счастьем. Сейчас мама принадлежала только ей, она рядом и от этого Еля повеселела.
Семейную идиллию нарушила возня в сенях. Шумной птицей в избу залетела тётя Раиса. Она не могла скрыть возбуждения и, сбросив тулуп, радостно затараторила.
– Альтук, знаешь Тимофея Никифорова из Вишнёвки?
- Знаю, как не знать. Глазастый такой, чернявый. Он же нынче был главным задавальщиком на конной молотилке. Работящий парень.
– На Пасху свадьбу сыграем! – игриво поправила платье на высокой груди Раиса.
Справной, как наливное яблочко, Раисе уже перевалило за тридцать. В своей деревне так и не нашлось для неё подходящего жениха.
- Вот и на твои прелести выискался охотник!Слава богу, хороший человек замуж берёт. Наконец-то и ты дождалась своего счастья.
Тёмные, как спелые вишенки глаза Раисы загорелись от удовольствия.
– Правда, он на пять лет меня моложе. Живёт с сестрой и братом.
– Мёд не портится, девка не старится. Это не беда. Муж должен быть по обычаю моложе жены.
– Альтук, ты ведь мне заместо сестры. Всю войну вместе, – неожиданно прослезилась Раиса. – После свадьбы придётся покинуть родное гнездо. Братишка замыслил родительский дом продать. На дрова в чайную сбыть. С аксаковскими торгашами уже сладились. И жена его рада удрать из колхоза. Они и угол сняли в районном центре. Там-то жисть полегче будет. Говорит, что сюда уж более не воротится. Пристроился шофёром на МТС*.
Слова золовки больно ранили сердце Альтук. Ведь когда-то она жила с Микки в этом доме, бегала босиком по просторному двору. Ей знакома каждая половица, каждая выбоина на высоком крыльце. В доме свекрови она была счастлива, зачала сыночка.
–Ничего не поделаешь, Раиса. По обычаю, дом достаётся младшему сыну. Григорий всю войну шофёром прошёл. До самого Берлина. Куда ему без машины. В деревне ведь только лошади.
– У меня-то нет никаких правов на этот дом. Хорошо, что мамушка-покойница не видит.
– Выкупить бы дом, да денег таких никогда не собрать. Ведь таких строений в деревне больше нет. Не дом, а крепость. Он бы ещё лет сто простоял.
Через неделю появился хозяин чайной из Аксакова. Раиса едва говорила по-русски, поэтому прибежала за помощью к Альтук. Богатый покупатель сделал распоряжения и укатил на санях. Родовое гнездо семейства Зубковых работники чайной разбирали две недели. Когда-то огромный дом на высоком фундаменте под железной крышей представлял теперь жалкое зрелище. На месте справного хозяйства сиротливо белели только камни фундамента и возвышались железные ворота, как памятник могущественному, но угасшему роду. Даже в каменном заборе соседи местами растащили плитняк. Пустоты в сплошной кладке зияли, как выпавшие зубы могучего, древнего старца.
Всю зиму работник чайной распиливал дубовые брёвна и увозил на санях в Аксаково. Альтук никак не могла примириться, что родительский дом её мужа пойдёт на дрова. Таких длинных, толстых и ровных дубов в округе отродясь не вырастало. Вот бы ей хоть одно такое и можно баню зачинать! Она иногда подсобляла мужику пилить толстенные брёвна, надеясь уговорить уступить ей хоть одно. Работник пилил и ругал последними словами хозяина, у которого поднялась рука такой дом разрушить.
– Благодарствую, хозяйка, за неоценимую помощь, – говорил он. – Сегодня завёзу тебе во двор несколько досочек, дверь от летней кухни и матку**. Авось в хозяйстве пригодится.
Альтук собрала на стол, поднесла ему вместо чаю стопку крепкого самогона.
– Спасибо тебе, добрый человек! Теперь можно баню поднимать. Только без мужской руки не осилить стройки.
Она перебрала в уме всех соседей, остановилась на Фёдоре Радионове, большом любителе париться. Как-то завела с ним разговор за кружкой чая. Подкладывая ему горячие ржаные лепёшки, .... сетовала:
– Хочу свою баньку. Надоело подлаживаться под соседей. В свой черёд натоплю баню Степана. Соседи набегут как саранча на готовое. Намоются-наплескаются. К приходу Пантелея и Полины ни воды, ни пара. Даже ополоснуться нечем после тяжелой работы.
Фёдор поддакивал, ещё не понимая, куда клонит соседка.
– В чужой баньке досыта не напаришься. Вон парторг Василий Никанорыч говорит, мол, как поставлю свою баню, натоплю горячо, никого тогда не пущу. Буду один париться, всласть!
– Фёдор, может, поставим баню на двоих? И тебе ближе. Не то, что сейчас, по хляби к Филипповым в овраг шлёпать. Тебе, как компаньону всегда первый пар!
– А давай! Вот по весне и зачнём, как снег сойдёт.
– Вот и сладили, - улыбнулась Альтук.
В конце июня во дворе Тимофеевых началась стройка. Вечерами до самой темноты слышались оживлённые голоса, смех, крики и даже песни. Мальчишки возили камни, глину, воду на двух ручных тележках. Чумазые, перепачканные глиной Еля и Таня маленькими ножками месили глину с соломой. Альтук подсобляла Фёдору выкладывать стены. Уже через неделю Полина мазала каменные стены и выравнивала их смесью из глины и соломы. Альтук радостно обходила будущую баню, оживлённо напевая любимую песню про комарика, а сама соображала, чем же будет крыть крышу.
– Фёдор, в Щелканке есть осинки, в ладонь шириной. Хорошо бы нарубить кругляков для крыши. Крышу сделаем односкатную, под небольшим уклоном. Сверху кругляки замажем смесью глины и соломы.
– Нарубим, привезём на двух ручных тележках. Вон у нас сколько помощников.
Соседи с интересом следили, как быстро поднимаются новые стены. Всем было очень любопытно, чем же будет крыть крышу дочка стражника. Солома-то нынче на вес золота, но она не унывала.
– Вырежем зелёный дёрн небольшими пластами. И будет у нас капитальная крыша. Такой крыше ни дождь, ни снег не страшны.
Еля никак не могла сообразить, как можно из дёрна слепить крышу, но проворно помогала маме. Целый день Пантелей и Полина мудрили, вырезая дёрн ровненькими квадратиками лопатой, возили его на тележке и подавали наверх. Фёдор укладывал плотно друг к другу «кирпичики» дёрна на мокрую смесь из глины, пока не покрыл всю крышу зелёным «ковром». Альтук натаскала воды с родника.
– Елечка и Танечка, вы самые лёгкие у нас. Поливайте дёрн, чтобы он как следует укрепился на глине.
– Ну, Альтук, ну выдумщица! – цокали языками от восхищенья одни соседи. – Это же надо, как придумала. Сомнительно, будет ли такая крыша тепло держать? – недоверчиво качали головами другие.
Пока они давали советы, обсуждали, как выкладывать каменку правильно, Альтук соорудила предбанник из плетенки, обмазала глиной, Фёдор настелил деревянные полы, нарубил из досок полок и лавки. Уже через месяц обновили новостройку.
На первый пар, как и полагается по обычаю, пошли Фёдор с сыновьями и Пантелей. Напарившись, намывшись, довольный Фёдор растянулся в улыбке.
– Добрая банька у нас получилась! Благодарствую, хозяюшка, что уважила меня и в компаньоны взяла.
– Наконец-то, от души попарился! – с блаженством присел на крыльцо разомлевший Пантелей, оттирая пот с лица полосатым полотенцем. – Каменку мама сладила славную, жар сухой, калёный! Еля, зови Таню и Полю. Ваш черёд идти!
Фёдор жадно пил воду и вытерев усы, сказал:
– Альтук, ну и мастерица же ты кашу из топора варить.
Альтук неспеша разоблачалась, наслаждаясь видом просторного предбанника, широких некрашеных половиц. Какое удовольствие быть хозяйкой. У Филипповых долго в парилке не посидишь, бегом помой детей, обмойся сама и марш домой. Другие соседи своей очереди дожидаются. Ну, теперь она наплещется вдоволь, напарится вволю. Никто ей не указ! Она любовна осмотрела каменные стены новой бани, которые слабо освещал тусклый свет фитилька. Шерстяная нитка, продетая через ломоть сырой картошки, медленно горела в стакане керосина.
– Господи, благослови, – плеснула Альтук воду на раскалённые голыши.
Горячий пар с шипеньем поднялся с каменки и заполнил баню свежим березовым духом, тело окутало приятной горячей волной. Напарившись свежим веником вволю, она вышла в предбанник, с удовольствием напилась свекольного кваса и разместилась на свежеструганной лавке.
– Вот оно – счастье, можно хоть руками потрогать, – блаженно потянулась она. – Не надо идти умоляться к соседям.
– Благодать-то такая, – расплетала неторопливо густую рыжеватую косу Полина.–
В своём дворе баня стоит.
– Сиди сколько хочешь! – вытянула стройные ножки Елечка, примостившись рядом с Полиной. – Никто не подгоняет!
– Теперь домой можно и голышом бегать, – хихикала довольная Таня.
О новой бане Тимофеевых судачили ещё долго. Первая зелёная крыша наделала много шума в деревне. Находчивости и сметливости дочери стражника удивлялись, завидовали. Необычная крыша стояла, летом радуя глаз зеленым бархатом, а осенью золотистой охрой. Зимой крыша из дёрна хорошо держала тепло.
* машинно-тракторная станция
** главное бревно, на которую опирается крыша
продолжение http://www.proza.ru/2014/05/16/620