Гвардия в огне.
Наступление генерала Безобразова.
В связи с остановкой наступления ЮЗФ («луцкого прорыва») под Ковелем, и принятием решения об организации там нового наступления, русская Ставка распорядилось перебросить войска Гвардии на Юго-западный фронт, в район реки Стоход.
Из гвардейских дивизий и корпусов была создана группа генерала В. М. Безобразова, возглавившего войска Гвардии по личному распоряжению императора Николая II.
Генерал Безобразов ранее командовал Гвардейским корпусом (с начала войны до конца августа 1915 года).
Несмотря на все неудачи и тяжелые потери, Безобразова любили в гвардейских частях, где он имел прозвище «Воевода».
Очень подробную оценку личности Безобразова дал его бывший подчиненный генерал Б.В. Геруа:
«Безобразов считал, что гвардию на войне нужно беречь для крупных задач и не трепать ее по мелочам. Это ему она была обязана выводом в стратегический резерв в 1916 году для приведения в порядок, почти напоминавший мирное время, и в настоящую численность военного времени. В Измайловском полку под Сморгонью, осенью 1915 г., после 2,5-месячной боевой страды насчитывалось менее 1.000 чел. (800-900) и 12 офицеров, а на походе к Молодечно — 5.000, при почти полном числе офицеров.
Без помощи благоволившего к «Воеводе» Государя меру эту едва ли удалось бы провести. Но Безобразов ее добивался и добился, напоминая, что гвардия не только «ударное» войско, но и оплот престола. Государь поддержал….
Каждый офицер знал, что может, если нужно, непосредственно обратиться к гвардейскому «батьке», который не откажет в искреннем к разумном совете, продиктованном житейскою мудростью, или в помощи.
Командовать гвардией, держать ее в руках и пользоваться общим ее доверием было нелегко: вокруг офицерства сплетались сложные петербургские влияния, в жизнь гвардии вмешивались Великие Князья, Двор, всяческие сановники и тузы, не говоря о дамских салонах с их маменьками и тетушками.
Угодить всем было невозможно, но Безобразов вел свою собственную прямую линию и не боялся наживать врагов на стороне. Их расплодилось во время войны много между Ставкой и Петербургом…
Из особенностей, напоминающих старину, помню необычайное число образков и крестов, которые Безобразов носил на груди, под рубашкой, на золотой цепочке. Это было собрание величиною с кулак. Оно было видно, когда Владимир Михайлович расстегивал китель и ворот рубашки, сидя в своем блиндаже в жару. И именно в жару этот металлический клубок на голой груди должен был давать себя чувствовать
Безобразов был хорошего здоровья и вынослив в свои тогдашние 59 лет, но начал сдавать на ноги и предпочитал сидеть, если это было можно. Поэтому, в случаях, когда генерал посещал полки, он никогда не спешивался без особой нужды и оставался верхом, разговаривая с людьми или с офицерами…»
Безобразову была подчинена мощная группировка лучших войск Российской империи, вся её Гвардия, а также корпуса, приданные для усиления.
«В Гвардейскую группу вошли 1-й (великий князь Павел Александрович, дядя императора) и 2-й (ген. Г. О. Раух) Гвардейские пехотные корпуса, Гвардейский кавалерийский корпус (ген. Г. Хан Нахичеванский). Также в состав группы были включены приданные для усиления удара опытные 1-й (ген. В. Т. Гаврилов) и 30-й (ген. А. М. Зайончковский) армейские корпуса, а также 5-й кавалерийский корпус (ген. Л. Н. Вельяшев) из состава 8-й армии.
В августе эта группа войск будет переименована в Особую армию (чтобы не давать этой армии, тринадцатой по счету, 13-й номер). Конечно, это была уже не та Гвардия, что выступила на войну в августе 1914 года. Потери гвардейских подразделений в 1914–1915 годах насчитывали десятки тысяч солдат и сотни офицеров, поэтому единственным средством для сохранения прежнего духа стало непременное возвращение излечившихся раненых бойцов обратно в свои полки.
Гвардия, последний раз участвовавшая в боях осенью 1915 года, горела желанием проявить себя. За зиму 1915–1916 годов войска были пополнены, обучены и морально укреплены», - отмечает М.В. Оськин в работе «Брусиловский прорыв».
«Июльское наступление по замыслу штаба Юго-Западного фронта должно было носить еще более ярко выраженный атакующий характер по принципу удара массой на узком участке фронта.
При этом в новой атаке на ковельском направлении должны были участвовать уже целых три армии – группа ген. В. М. Безобразова (четыре пехотных и два кавалерийских корпуса), 3-я армия ген. Л. В. Леша (четыре с половиной пехотных и один кавалерийский корпус), 8-я армия ген. А. М. Каледина (пять пехотных корпусов, одна кавалерийская дивизия).
Ясно, что такая масса пехоты не могла толпиться на узком участке фронта, поэтому сам удар на Ковель в лоб, через болотистую долину Стохода, была поручена как раз новообразованной группе ген. В. М. Безобразова.
Прочие же армии (3-я и 8-я) должны были обеспечивать главный удар с флангов. Войска 3-й армии – с северного фаса, войска 8-й армии – с южного.
Все три русские армии, вместе взятые, в своих ударных частях имели около двухсот пятидесяти тысяч штыков и сабель против ста шестидесяти тысяч человек у неприятеля.
Перевес сил малосущественный, если принимать в расчет артиллерийскую огневую мощь и саму местность, чрезвычайно способствовавшую обороне и малодоступную для наступления. Кроме того, русская авиация не сумела вскрыть расположения германских батарей, сосредоточенных под Ковелем. Причина тому – качественное и количественное превосходство германских военно-воздушных сил в небе над Ковельским укрепленным районом, где только авиаразведка могла дать исчерпывающие данные о неприятельской обороне», - подчеркивает М.В. Оськин.
1 июля 1916 года штаб гвардии выдвинулся из Молодечно по железной дороге на Юго-Западный фронт.
Генерал Б.В Геруа вспоминал об этом так:
«Войска направлялись на Луцкий его участок, а Безобразов, Игнатьев и я проехали в Бердичев на свиданье с Главнокомандующим, генерал-адъютантом Брусиловым.
Свидание это произошло 4 июля.
Начальником штаба у Брусилова был генерал Клембовский (бывший Измайловец), а генерал-квартирмейстером у него мой киевский сослуживец Н. Н. Духонин.
Совещание оказалось коротким, так как роль гвардии была предрешена. Ее сосредоточивали к западу от Луцка с целью развития успехов, достигнутых в этом районе 8-ой армией. Предполагали прорвать свежей ударной массой фронт противника на путях к Ковелю и овладеть этим пунктом, в то время как 8-я армия будет содействовать, наступая левее, на Владимир-Волынск.
Сообщив нам это решение, Клембовский и Духонин провели нас в оперативное отделение, где на большой стенной карте показали, на каких участках фронта гвардия должна была сменить понесшие потери и усталые войска. Это участок упирался почти за всем протяжении в р. Стоход с ее широкой болотистой долиной. На сухом месте, на правом фланге, к северу от реки, был расположен 3-й армейский корпус, который на время операции подчинялся Безобразову.
В заболоченных окопах по р. Стоходу стояли части 39-го корпуса Стельницкого, которые нам предстояло сменить.
С грустью и недоумением взглянули мы на поле нашей будущей атаки. Сначала открытая и плоская, как ладонь, полоса Суходольских болот, необходимость форсировать реку, а затем лесисто-болотистые дефиле, которые тянулись до самого Ковеля и которые можно было защищать малыми силами с достаточным числом пулеметов и орудий против превосходных сил.
Сомнениям нашим не дано было развиться и вылиться в спор, так как вслед за общими указаниями последовало со стороны Брусилова и его оперативного штаба прямое указание, — что делать.
Как бы решая задачу за Безобразова, Клембовский с Духониным указали нам и участок, на котором должен был быть произведен удар.
Это был как раз болотистый фронт левого фланга, где нам предстояло сменить 39-й корпус.
В распоряжение Безобразова давалось еще два корпуса (1-й армейский и 30-й), кроме двух своих Гвардейских и Гвардейского кавалерийского корпуса.
Tаким образом, получалась настоящая армия».
Напомним штатный состав пехотных корпусов и дивизий российской императорской гвардии.
Первая дивизия состояла из полков Преображенского, Семёновского, Измайловского и Егерского.
Вторая — из полков Московского, Гренадёрского, Павловского и Финляндского.
Третья — из полков Волынского, Литовского, Кексгольмского и Петроградского (быв. Санкт-Петербургского).
Четвёртая — из полков 1-го Стрелкового, 2-го Царскосельского, 3-го Стрелкового и 4-го Стрелкового.
1-я и 2-я дивизии составляли 1-й гвардейский корпус;
3-я и 4-я — 2-ой гвардейский корпус.
Третья гвардейская дивизия, в состав которой входил Кексгольмский полк, относилась к так называемой «Варшавской» гвардии, т.к. её постоянные квартиры в мирное время находились в Царстве Польском. В 1915 году Варшава была захвачена немцами, а запасные батальоны «Варшавской» гвардии были расквартированы в Петрограде.
Одним из полков, входивших в состав 3-й гвардейской дивизии, и был лейб-гвардии Кексгольмский полк.
О его участии в боях на Стоходе и поговорим.
Кексгольмский и Литовские полки принимали участие в походе 2-й армии генерала Самсонова в Восточную Пруссию в августе 1914-го года и понесли там тяжелейшие потери. Не слишком удачно действовала гвардия и в сражениях 1915 года. Как уже говорилось, в ноябре 1915 г. значительно обескровленные гвардейские дивизии по приказу Николая II были выведены в резерв.
В ноябре 1915 — июле 1916 г.г. российское военное ведомство потратило значительные усилия для восстановления боеспособности гвардии, как опоры престола и лучшей части русской армии.
Гвардеец – участник мировой войны вспоминал: «Несколько месяцев стоянки, в резерве, дали возможность гвардейским частям привести себя в блестящее состояние. Многочисленные раненые, закаленные в боях 1915 года, вернулись обратно в строй, и молодые, необстрелянные солдаты горели желанием не отстать от своих старших товарищей. Дух у всех был превосходный. Выучка и дисциплина не оставляли желать лучшего».
(Торнау С. А. С родным полком. – Берлин, 1923. С. 86.)
К июлю 1916 г. боевые части лейб-гвардии были пополнены и обучены. Командование считало, что ее боеспособность восстановлена.
Впрочем, окончательную оценку того, как НА ДЕЛЕ были подготовлены гвардейские части к новым сражениям, могли дать только результаты их боевой деятельности.
Личный состав гвардейских дивизий представлял собой грозную силу и насчитывал около 100 тысяч бойцов, во главе с 3200 офицерами.
Первоначально дата наступления была назначена на 10 июля, потом, вследствие испортившейся погоды, ее перенесли на 15-е число. Это, возможно, послужило одной из причиной последовавшего провала наступления.
Участник наступления под Ковелем, вспоминал, что перед гвардейцами находились австрийцы. Поэтому подготовка исходных плацдармов велась не столь тщательно, как перед 22 мая, и войска были уверены в успехе.
Однако, когда русские пошли в атаку, их встретили уже германские части, что и сказалось на количестве потерь: «…эти стойкие части заняли окопы буквально в ночь перед атакой. Очевидно, тут наше командование что-то проворонило. Имей место наша атака на два дня раньше, первый удар нам стоил бы гораздо меньших потерь, и дальнейший ход операции мог бы быть совсем другим». (Поморский-Толлер Н. П. Воспоминания гвардейского сапера. – Новый Сад, 1938. С. 133, 140.)
Ещё до начала наступления было ясно, что командование не сделало должных выводов из кровавых уроков сражений 1914-15 годов:
«…подготовка Гвардии к наступлению в 1916 году оставляла желать лучшего именно в тактическом отношении.
В. В. Вишневский, служивший добровольцем в лейб-гвардии Егерском полку (1-я гвардейская пехотная дивизия), вспоминал, что в период пребывания гвардейцев в тылу они готовились почти так же, как перед войной в красносельских лагерях.
В. В. Вишневский пишет: «Громадный опыт позиционной войны, которая велась у нас с осени 1915 года, оставался малоизвестным или почти неизвестным для свежих пополнений… Нам преподали новые тактические приемы за день-два до наступления на Стоходе, да и то бегло.
Только ротный получил книжку с инструкцией, на которой стоял штамп «Секретно».
Пополнения не умели уверенно действовать под огнем: в атаках, при прорыве многорядных окопных полос, перевитых проволокой со всех сторон и т. д.
Эти навыки как-то создавались на ходу, но их не умели передавать пополнениям. Зато мы утрамбовывали землю и идеально равнялись, не хуже, чем кадровики на юбилейных парадах в 1912 и 1913 годах» (Вишневский В. В. Собр. соч. В 5 т. – М., 1954. Т. 2. С. 741.)
Как бы там ни было, но верная воинскому долгу, русская гвардия пошла в наступление с потрясающим хладнокровием, проявив удивительное презрение к смерти и массовый героизм.
Генерал Б.Б. Геруа подробно описал диспозицию войск на поле боя:
«…на участке главного удара, отведенном для гвардии, — для атаки Ковеля «с юга» — предстояло сначала переправиться через Стоход, правда, проходимый вброд, но текший по широкой, мокрой долине, а затем втянуться в узкие проходы между болотами и лесами по направлению к Озеряне.
На правом фланге гвардейского фронта мы поставили 1-й Гвардейский корпус; на левом — 2-й, добившись от штаба фронта предоставления нам здесь лишних 4 верст по фронту, чтобы получить «кусочек» более сухого места.
Оба корпуса, в особенности 2-ой, были эшелонированы в глубину с расчетом образования достаточных резервов для поддержки и развития удара. Так как, несмотря на очень сильный состав полков (свыше 3.000 чел. каждый), каждый батальон при довольно растянутом фронте был на счету, я поднял вопрос о постановке на пассивном (по крайней мере, в начальный период атаки) участке Стохода, в исходящем угле нашего расположения, спешенной кавалерии. Ее было у нас более чем достаточно. Игнатьев поддержал меня, но Безобразов, живший идеей… об употреблении гвардейской конницы не иначе как в составе цельного корпуса, решительно этому воспротивился.
Пришлось лишиться двух семеновских батальонов и посадить их «наготове» в лесах на левом фланге 2-го Гвардейского корпуса.
1 армейский корпус и 30-й получили задачи наступать правее Ковельского шоссе, стремясь выдвинуться за Кухарский лес и выйти на это шоссе с востока, в связи с действиями гвардии. Местность на этом участке фронта — сухая и доступная — более благоприятствовала наступлению с прорывом, чем пришедшаяся на долю гвардии. Но армейские корпуса, не успевшие пополнить свои потери, стояли в меньшем численном составе.
Правее войск гвардии должна была наступать 3-я армия Леша (с которым Безобразов поссорился при отходе Гвардейского корпуса от Холма примерно год тому назад, и сложил свое командование). Левее — 8-я армия Каледина».
Артподготовка перед наступлением была слишком слабой для того, чтобы проделать достаточное количество проходов в заграждениях. Перед атакующими подразделениями расстилались обширные болота, сухие места на которых были заняты или простреливались противником. За болотами лежала река Стоход, которую предстояло форсировать и закрепиться на противоположном берегу.
Поначалу наступление развивалось успешно.
Генерал Б. Геруа вспоминал:
«К вечеру наша ближайшая задача — прорвать основную позицию противника — была выполнена. Оставалось на другой день довершить этот успех и развить его.
Днем в Рожище понаехало с тыла много всякого лишнего люда, движимого желанием до некоторой степени приобщиться к ожидавшимся «блестящим» победам войск гвардии.
Тут были корреспонденты, разные краснокрестные, думские и земские деятели : частью знакомые, частью новые лица...
После 5 час. дня эскадрилья немецких самолетов совершила первый налет на Рожище, как бы мстя нам за удавшийся удар. Бомбы причинили много вреда, хотя самолетов было всего шесть, а бомб 30: но у нас ничего в смысле убежищ еще не было сделано — или очень мало. Были хорошо спрятаны и прикрыты только наш телеграф и телефоны, но и то, кажется, поторопились с этим после первого налета.
В числе жертв был мой товарищ по Пажескому корпусу Юрий Михайлович Хитрово, в мирное время служивший, в придворном звании, по Министерству Двора и ставший во главе гвардейского краснокрестного передового отряда за несколько дней до нашего большого боя…
16 июля войска армии Безобразова продолжали бой, продвинувшись дальше на некоторых участках, но, к сожалению, продвижение это было «до отказа». Крупнее успех выпал в этот день на армейские корпуса. Впоследствии сделалось известным, что они сильно расстроили находившуюся против них 41-ю гонведную дивизию и совершенно уничтожили 31-й гонведный полк.
Гвардия имела накануне дело с 29-й австрийской дивизией и частями 19-й и 121-й германских дивизий.
За два дня боя были взяты трофеи: до 10.000 пленных, примерно поровну распределившихся между гвардией и нашим правым крылом, из них германцев — до 1.000 чел. нижних чинов и 19 офицеров. Австрийских офицеров взяли до 150. Среди разной добычи было много пулеметов, но самым существенным трофеем являлись 46 орудий, из них 17 большого калибра. Это показывало глубину проникновения в позиционный район неприятеля.
Но в тылу у него были заранее заготовлены укрепленные опорные пункты и позиции, которые он успел занять подошедшими резервами. Выгода внезапности удара исчезала. У нас все было введено в дело и для пробития этих новых «пробок» в глубине расположения противника не хватало собственных резервов. Штаб фронта, со своей стороны, не собирался нас поддерживать и помогать развить достигнутый успех.
В ограниченности его на участке гвардии, кроме трудной местности, играло роль полное отсутствие у нас тяжелых калибров артиллерии. Нечем было скоро и решительно разрушить, например, солидно укрепленную позицию у д. Витонеж, на левом берегу Стохода, или предмостное укрепление у Ловищенского дефиле. Мы докатились до этих «пробок» и остановились».
Первоначальный успех был достигнут в основном за счет усилий 2-го Гвардейского и 30-го армейского корпусов, вклинившихся во вражескую оборону.
Однако из-за нерешительности и тактических ошибок генерала В. Н. Безобразова достигнутый успех не был развит.
Выяснилось, что противник заранее пристрелял первые линии своих окопов расположенными в тылах артиллерийскими батареями, что позволило германской артиллерии безнаказанно громить занятые русскими гвардейцами траншеи и вдобавок успешно создавать огневую завесу между первым эшелоном атаки и резервами, чтобы не допустить подхода резервов.
Эта тактика оказалась большой неожиданностью для нашего командования.
Кроме этого «немцы успели перекинуть тяжелую артиллерию на направление ясно обозначившегося русского удара, и в боях 16–21 июля русские не смогли продвинуться ни на шаг, хотя Гвардия атаковала в полный рост, густыми цепями» – отмечает М.В. Оськин.
А.С. Маркин в работе «Лейб-гвардии Кексгольмский полк в 1917-18 гг.» рассказывает об атаках кексгольмцев:
«В час дня 15 июля 1916 года Кексгольмский полк имел честь первым из всей гвардии пойти в атаку, открывая наступление общим направлением на Ковель...
Кексгольмский полк в первый же день потерял более 55% солдат и 80% офицеров, но занял две линии окопов неприятеля.
Финляндский лейб-гвардии полк настойчиво и лихо шёл в атаку цепь за цепью, имея перед фронтом своих офицеров. Сотни людей падали под пулемётным огнём или тонули, сделав неверный шаг. От первой роты Финляндцев осталось 10 человек.
Гвардия сумела-таки создать несколько плацдармов на противоположном берегу Стохода. С упорством, достойным лучшего применения, русское командование в июле-сентябре 1916 года ещё четырежды (!) бросало свои лучшие войска в наступление на заведомо безнадёжном направлении. Только за один июль месяц 30 тысяч гвардейских солдат и офицеров выбыли из строя».
Одной из самых малоизученных тем в нашей историографии Первой мировой войны являются данные о потерях своих войск.
В ноябре 1917 года командир Кексгольмского полка полковник Верцинский направил начальнику штаба 3 Гвардейского корпуса рапорт, подводивший итог участию Кексгольмцев в Первой Мировой войне:
«Список солдат л-гв Кексгольмского полка убитых, раненых и без вести пропавших за период этой войны».
Проанализируем несколько цифр из этого документа:
14-17.08. 1914 г. (в это время полк участвует в трагическом наступлении 2-й армии Самсонова в Восточной Пруссии):
Убитых – нет, Раненых – нет, без вести пропавших -3081 чел, возврат – 198 чел.
Удивляет отсутствие убитых и раненых при таком огромном количестве пропавших без вести, не правда ли?!
На самом деле полк находился там в составе XXIII арм. корпуса ген. Кондратовича.
В районе Нейденбурга 15.08.1914 г. он имел жаркий бой с наступавшей немецкой пехотой, в ходе которого, разумеется, были многочисленные убитые и раненые.
Но количество их было неизвестным, т.к. после краха центральных корпусов 2-й армии Самсонова, остатки русских войск сдались в плен немцам. В том числе - и все оставшиеся в строю солдаты Кексгольмского полка, за исключением 198 человек, сумевших пробиться к своим. Причисление всех бойцов, о судьбе кого не было достоверных сведений, к «без вести пропавшим» было обычной практикой.
Полк пришлось тогда воссоздавать практически заново.
Первые сведения об участии, после этого, возрожденного Кекскольмского полка в боях относятся к поздней осени 1914 г:
05.11.-22.11.1914г.
Убитых – 136, раненых – 770, без вести – 552 человека.
Теперь - о потерях в ходе июльских боев 1916 года.
Цифры потерь Кексгольмского полка выглядят так:
15.07-20.07.1916 г.
Убитых – 181, раненых – 1593, без вести пропавших -247, возврат – 616 человек.
Это - самое начало наступления и самые тяжелые потери полка.
За 6 суток полк потерял 181 бойца убитыми и 1593 ранеными!!! Это – наивысший уровень потерь за всю войну.
Большое число «возврата», вероятнее всего показывает количество бойцов вернувшихся в родной полк, к началу боев, из отпусков и госпиталей, и демонстрирует высокий боевой дух гвардейцев накануне наступления.
21.07 -08.08.1916 г.
Учитых – 55, раненых – 431, без вести – 114, возврат – 78.
16.08-23.08.1916 г.
Убитых -9, раненых -28, без вести пропавших – нет и возврат – 10 человек.
Очевидно снижение интенсивности боев и числа потерь в эти периоды.
Последним «всплеском» тяжелых потерь стало участие кексгольмцев во второй попытке наступления войск Гвардии (уже осенью, под командованием генерала В.И. Гурко):
06.09 -10.09.1916 г.
Убитых – 53, раненых – 840, без вести пропавших – 746, возврат – 321 человек.
Бросается в глаза большое число «без вести пропавших» - 746 человек. Для наступательных боев это ОЧЕНЬ много (наивысший показатель за всю войну, не считая катастрофы августа 1914 г., когда пропал почти весь полк).
Скорее всего, изрядное число «пропавших без вести» за этот период просто далось немцам в плен. Это были первые грозные признаки разложения даже лучших частей русской армии.
Участник этого наступления дает следующую характеристику русских атак:
«После слабой артиллерийской подготовки, в час дня 15 июля гвардейские полки цепь за цепью, почти колоннами, двинулись вперед. Но о движении людей нормальными перебежками под огнем противника здесь приходилось только мечтать. Движение цепей шло очень медленно, ноги так засасывались болотом, что люди падали или вытягивали ноги из тины с помощью рук, дабы не оставить в болоте сапоги. Рукава реки оказались настолько глубокими, что офицеры и солдаты в них тонули. Не хватало санитаров для оказания помощи раненым и выноса их из боя, а здоровые расстреливались немцами, как куропатки… от полка осталось приблизительно около роты.
Здесь впервые… пришлось слышать, как рядовые солдаты посылали проклятия высшему начальству… В общем – умышленно или по неспособности – здесь для русской Гвардии наше командование вырыло могилу, ибо то пополнение, которое укомплектовало вновь состав полков, было далеко не Гвардией» (Военная быль. – 1966. № 80. С. 27.)
Сражение на Ковельском направлении закончилось взятием солдатами и офицерами лейб-гвардии Кексгольмского полка (3-я гвардейская пехотная дивизия из состава 2-го Гвардейского корпуса) местечка Трыстень, после чего русские уже ни на шаг не смогли продвинуться далее. Участник сражения впоследствии вспоминал: «С переходом через Стоход на участке 2-го Гвардейского корпуса вся Ковельская операция была, в сущности, остановлена. К немцам подошли резервы, наши же резервы были истощены, и на линии Стохода началась прежняя позиционная борьба, с той лишь переменой, что неприятель утратил тет-де-пон на левом берегу Стохода, а мы его приобрели на правом. Прорыв на Ковель не удался. Все жертвы, принесенные Гвардией, остались бесплодны» (Адамович Б. Трыстень. – Париж, 1935. С. 58.)
Наибольших успехов в этом сражении добился 30-й армейский корпус ген. А. М. Зайончковского, несмотря на тщательный отбор людей для гвардейских пополнений. Все дело заключалось в том, что Гвардию, выведенную в резерв после потерь Великого отступления 1915 года, обучали по канонам мирного времени, с минимальным опытом фронта.
«Бесчисленное количество рукавов разлившегося Стохода создали чрезвычайно заболоченную местность, поэтому по фронту Гвардия могла наступать не более чем всего десятью ротами. Остальные войска шли колоннами в затылок друг за другом, чем очень облегчали дело для артиллерии врага. В свою очередь, на этом направлении немцы имели три линии окопов, каждая из которых, в свою очередь, состояла из восьми рядов проволочных заграждений.
Надо отметить, что в ходе артиллерийской подготовки, несмотря на ее продолжительность в 7 часов (!), на большинстве участков не были уничтожены не только немецкие пулеметные гнезда, но даже, как следует, не были проделаны проходы в заграждениях из колючей проволоки. Фактически наибольших целей русская артиллерия добилась на фронте 1-й гвардейской дивизии.
Как выяснилось, подготовка нового прорыва неприятельского фронта резко отличалась в худшую сторону от того комплекса мероприятий, что был проведен на Юго-Западном фронте к 22 мая, перед началом Луцкого прорыва.
Солдаты атакующих войск, помимо воинского снаряжения, тащили на себе еще и вязанки хвороста для заваливания болотистых мест и доски для преодоления колючей проволоки. Такое «воскресение» тактики периода феодализма не могло пройти безнаказанно в современной войне, да еще в условиях наступления на ровной местности, насквозь простреливаемой пулеметным и артиллерийским огнем. В итоге вынужденно принятой под давлением местности самоубийственной в современной войне тактики ударная группа понесла громадные потери» - подчеркивает М.В. Оськин в своей монографии.
Очевидец приводит интересные данные о бое 498-го пехотного Оргеевского полка 125-й пехотной дивизии 39-го армейского корпуса 8-й армии 15 июля 1916 года. Дело в том, что 22–23 мая русская пехота наступала с плацдармов или через секреты, то есть так, чтобы сразу же оказаться впереди собственных проволочных заграждений.
Здесь же в ходе артиллерийской подготовки неприятельская проволока была разрушена. Но вот в собственных проволочных заграждениях перед атакой заранее проделали специальные проходы, и, как всегда, об этом мало кто знал.
Поэтому русские солдаты повисли на своей же проволоке, поэтому огромные потери приходились на преодоление собственной колючей проволоки.
Атака захлебнулась под германскими пулеметами, так как у русских солдат не оказалось даже шанцевого инструмента, хотя, казалось бы, начинался уже третий год войны.
Участник боя рассказывает: «Первым делом, конечно, следовало окопаться: хоть куда-нибудь засунуть голову. Старые солдаты все имели лопатки, у молодых же их почти не было, и они гибли, как мухи; одного за другим скашивали пули, а солдаты, беспомощные, как слепые котята, ничего не могли сделать, да и не знали, что делать. Однако и у тех, что имели русские лопатки, дело шло тоже не так легко.
Русские лопатки, вероятно, могут пригодиться в домашнем хозяйстве, но никоим образом не на войне и тем более в бою. Будучи прямоугольной и оканчиваясь тупым концом, лопата может разрезать дерн, если на нее наступить ногой, иначе вы ей ничего, кроме царапины на земле, не сделаете.
Мы это давно учли и во время Брусиловского наступления побросали наши лопатки и набрали австрийских [с заостренным концом], вполне соответствующих своему назначению» (Суворов А. Н. Тактика в примерах. – М., 1926. С. 32).
В конце концов, провал первого наступления Гвардии на Ковель осознали и в царской Ставке.
Генерал Геруа вспоминал:
«21 июля Безобразов, взяв меня, выехал в Луцк на совещание с Брусиловым. В этом совете, носившем вначале характер разноса, принимал участие и командующий 8-ой армией Каледин. Из трех стратегических «тузов» блистал быстротою суждений и схватки моложавый, сухой Брусилов. Остальные два были тяжеловаты, но в Каледине все же чувствовались и уверенность и опыт. Увы, Безобразову не хватало и этих качеств. Бедняга путался в цифрах и даже фактах и, начиная свои соображения фразой «ну вот это», не умел выпукло выразить свою мысль и убедить начальство. Быть может вследствие этого нам и было отказано в дополнительном корпусе для повторения удара — на этот раз на сухом, правом участке нашего фронта. Повторить разрешили, но приказали рассчитывать только на свои собственные силы и средства.
Нам, таким образом, ничего не оставалось как сделать крупную перегруппировку и собрать на правом фланге не менее трех корпусов….
В последние дни августа мы узнали, что Безобразов отзывается в Ставку, что его армия расформировывается и что вместо нее образуется новая, которой присвоили необычное название «Особой». Было ли это имя придумано потому, что армия являлась как бы преемницей Гвардейского Отряда или чтобы избежать номера 13 — неизвестно.
Не успела прийти телеграмма об этой перемене, как приехал на ст. Рожище командующий Особой Армией и объявил, что немедленно примет чинов «бывшего штаба войск гвардии». Это был генерал Василий Иосифович Гурко».
Интересна и ещё одна деталь из воспоминаний генерала Б.В. Геруа:
«Для должной постановки разведывательного отделения был вызван подполковник Рузский, набивший себе руку на этом деле. В частности, он принес с собой тонкости фотографической техники воздушной разведки и изучения ее результатов в «мастерской» разведывательного отделения. Область эта была новостью и налажена она была далеко не во всех штабах даже к концу войны, как мне пришлось лично убедиться впоследствии.
Разведывательное отделение раздвинулось так, что из квартиранта одной жалкой комнаты в Рожище превратилось потом в Луцке в хозяина двухэтажного особняка.
Приданы были армии и отряды самолетов, с которых можно было делать снимки неприятельских позиций. В масштабе французского фронта число наших самолетов казалось ничтожным, но все же это было лучше, чем прежнее «ничего».
Итак, К КОНЦУ 1916 года, после ДВУХ лет мировой войны, в лучших войсках царской России, её Гвардейской армии, наконец-то осознали необходимость аэрофоторазведки и начали заниматься её организацией…
Причины неудачи наступления группы ген. В. М. Безобразова в боях на Стоходе, были изложены генерал-квартирмейстером войск Гвардии ген. Б. В. Геруа в докладной записке от 1 августа. Он приводил следующие тактические причины провала наступления:
«1) Первоначальная постановка Гвардии (ударной группы) на таком направлении, которое, по условиям местности, могло обеспечить лишь незначительное продвижение (от верховья Стохода – ряд болотисто-лесистых дефиле, своего рода пробки, допускающей оборону с малыми силами).
2) Отход противника не на случайную, а на заблаговременно подготовленную позицию.
3) Слабость сил на правом фланге армии, чтобы развить успех там 30-го армейского корпуса немедленно после захвата плацдармов в излучине Стохода, и невозможность своевременно перевести туда направление главного удара.
4) Торопливость и скороспелость подготовки перед новой операцией после перемены плана (удар от упомянутого плацдарма), что при слабости тяжелой артиллерии и полном отсутствии самолетов разбило безупречный порыв пехоты о хорошо подготовленный узел обороны.
5) Тактические ошибки частных начальников, чаще всего объясняемые спешкой, особенно в бою 26 июля, веденном после скомканной подготовки» (Военно-исторический вестник. – 1960. № 16. С. 7.)
По итогам боев лейб-гвардии Егерский и Московский полки были сведены в батальоны. Именно здесь, в ожесточенных боях на ковельском направлении, царский режим потерял последнюю свою опору – Гвардию и ее офицеров.
С. А. Торнау с горечью вспоминал: «Результаты, достигнутые этим наступлением, и несколько германских орудий, взятых 2-м гвардейским корпусом, вряд ли могли компенсировать эти чудовищные потери. Подготовка нескольких месяцев стоянки в резерве была сведена на нет. От гордых, многотысячных полков, выступавших в бой 15 июля, оставалось в некоторых частях немного более половины» (Торнау С. А. С родным полком. – Берлин, 1923. С. 91).
В общем, итог июльского наступления войск ЮЗФ подвел генерал Б.В. Геруа в своих воспоминаниях:
«Теперь, когда самостоятельное, в армейском масштабе, употребление войск гвардии не принесло блестящих плодов; когда заданного им Ковеля они не взяли, оставшись почти на месте, можно было доложить Царю: «Вот видите, Безобразов со своей пресловутой гвардией ничего не сумели сделать»…
При этом нужно отметить, что ни в одной из армий Брусилова вo время июльского наступления всего Юго-Западного фронта не повторились удачи майско-
го — Луцкого — прорыва; наши ближайшие соседи, 3-я и 8-я армии, тоже не достигли никакого стратегического результата и поставленных им ближайших целей; в общем, весь фронт остался на прежней линии».
На фото: поле боя времен Первой мировой.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/02/413