Изменения в общей политике и экономической политике государства, привели к изменениям и на заводе, где я работал. В государстве и обществе начались непонятные процессы, которые привели к рейдерскому захвату предприятия какой-то строительной фирмой. Завод почему-то залез в долги, не смог их выплатить и все ...
***
Не буду полностью идеализировать отношения между прошлым руководством и рабочими завода, но когда директор завода, идя по территории со всеми здоровался, а идя пешком на работу, останавливался, чтобы по дороге поговорить с кем-то о работе, или о домашних проблемах и заботах, то это о чем-то, таки, говорит. Философствовать о том, сколько в таком поведении было искренности, а сколько какого-то интереса, считаю некорректно.
Говорят, у американцев наигранная улыбка и наигранный интерес к чужим делам, которые их совершенно не касаются. «Как дела?», - Спрашивают они. «Окей!», - должен ответить человек, не вдаваясь в подробности и не загружая собеседника описанием своих проблем. Возможно оно у них и так. Однако, тебя заметили, к тебе обратились, тебе улыбнулись. Или лучше, когда проходят мимо, да еще и бросают какое-то оскорбление?
Как бы там ни было, но, сколько бы не было руководителей при моей памяти, и бывших директоров до того, как я пришел на завод - всех вспоминали по-доброму. Конечно, совсем идеализировать не стоит - бывало по-всякому.
С предпоследним директором завода у меня отношения складировались по-разному. Лично познакомились через неделю, после его вступление в должность. Я фотографировал свадьбу, куда был приглашен и директор. В курилке он подошел ко мне: «Слушайте, это Вы работаете у меня на заводе?». «Нет, - ответил я ему, - это мы с Вами работаем на заводе холодильников, только Вы директором, а я слесарем КИП и фотографом». Неформально познакомились, поговорили, посмеялись... Позднее, приходилось резко спорить с ним по производственным и другим вопросам... Прошло три года после его увольнения. Как-то мы встретились с ним на рынке и были искренне рады видеть друг друга.
***
Новый хозяин-директор дважды не ответил не мое приветствие, после чего я перестал его замечать. Я для него, таки, и вовсе не существовал, пока не возникали какие-то производственные вопросы, или ему от меня что-то было нужно.
С приходом новых, теперь уже владельцев - «реальных пацанов», нравственная атмосфера на предприятии резко ухудшилась. Началось с четко очерченного распределения: «Мы» - новые хозяева и «Вы» - все остальные. Возникло внутреннее недоверие между людьми. Поползли слухи о конспиративном сборе информации. Особый интерес вызывали данные о политических симпатиях и предпочтениях каждого работника. В практику общения вошло обращение на «ты», как к простым работникам предприятия, с которыми новое руководство точно «гусей не пасло», так и по отношению к ведущим руководителям отделов, с которыми вместе оно явно не собиралось «есть пуд соли» в будущем. Ранее я, имея особый статус на заводе и своё внутреннее понимание этикета - доверия к людям, позволял многим и даже настаивал так по-дружески к себе обращаться. При этом сам к руководителям разных рангов непременно обращался на «Вы». В данной же ситуации, однозначно отверг несколько таких попыток «тыканья», почувствовав при этом откровенное недовольство.
Ходили слухи и о смене стиля общения на производственных совещаниях. Нецензурный тон разговоров, на этих собраниях «заводской элиты» стал нормой, а послать на «три веселых буквы» какого-то специалиста, или обозвать его «представителем не традиционной сексуальной ориентации» не вызывало ни возмущения, ни возражений. Все стали материально зависимы и боялись быть уволенными, или выжатыми с предприятия.
А однажды, я случайно стал свидетелем эпизода, который, в моем понимании, перешел все возможные моральные и этические границы.
Если бы в Уголовном кодексе действовали на практике статьи, о нарушении чести человека, о клевете и об публичных оскорблениях, и при решимости кого-то отстоять свою честь - подав иск, то дело могла бы дойти и до суда.
Если бы все это было так, и если бы кто решился, то вступительное слово прокурора звучало примерно так:
«Ответчик (один из новых хозяев и руководителей), публично и откровенно утверждал, что имел половые отношения, как естественным, так и не естественным способом со всем женским коллективом планового отдела и отдела бухгалтерии.
Он также утверждал, что будет и впредь практиковать такие же половые отношения, естественным и не естественным способом, пока все работники, указанных выше отделов, а также других, названия которых не были озвучены, не будут работать так, как они должны работать.
При этом большинство из указанных выше лиц не возражала, или по каким-то причинам не решились отрицать, это публично озвученное заявление».
***
Озвученный эпизод совпал с моим добровольным увольнением с завода. Этот процесс проходил тяжело и скучно. Отпускать не хотели. Я был последним в отделе, и очень хотелось спихнуть на кого-то все, что было разбазарено и разбарахолено. А на кого же, как не на последнего.
По заводу прошел слух: «Вовчик увольняется, значит заводу конец ...».
В заявлении об увольнении я сначала написал: «Имею желание уволиться с завода по собственному желанию». К сожалению, после долгих уговоров в отделе кадров, заставил себя переписать на стандартную форму «прошу вас ...».
Они всегда хотят, чтобы все их обо всем просили, а они уже будут решать, удовлетворить просьбу, или нет.
Во время последней подписи, директору почему-то захотелось что-то мне такое «душевное» сказать: «Я понимаю, Вы уходите туда, где, вероятно, больше платят ...».
Мой трудовой стаж на заводе - 27 лет, но эти годы не меряются каким-то там формальным сроком для пенсии, или заработанными деньгами, что является главным в Их понимании.
Я не стал ему говорить, что мне с Ними просто стало скучно и неинтересно.
Я просто ушел.
2004.