начало http://www.proza.ru/2013/07/19/1992
Глава 7
Самолёт и правда оказался с виду небольшой. Я не удержалась:
– Нас что, по одному перевозить будут?
Наверное, так все подумали, а вслух только я сказала. Вечно лезу со своей честностью!
Но внутри самолёт оказался совсем не маленьким. Во всяком случае, пригибаться не пришлось. Даже этим колоссам – Толику-Лёлику.
А ещё в самолёте пахло… вот вы знаете, чем пахнет в дорогих магазинах? Кожей, мехами, парфюмом? Ну, это понятно! Там пахнет богатством!
В самолёте пахло богатством!
Богатством пахли и два огромных джипа, которые наш гостеприимный хозяин прислал – встретить нас в аэропорту.
Ехать пришлось довольно долго. Почти три часа.
Мы подъехали к большим воротам из толстых железных прутьев. Наверху – что-то вроде пик.
Два вооружённых охранника, и с ними – огромный светло-коричневый пёс флегматичного вида.
Охранники поздоровались с водителями, но в машины всё же заглянули.
Я не поняла, куда мы попали. Машины ехали через небольшой городок.
Разноцветные одноэтажные дома. Заборов нет. Очень много красивых растений.
Пупс (он ехал с нами: наверное, считал, что за мной надо присматривать) объяснил:
– Здесь семьи обслуги живут. Вообще, всё это – можно считать, отдельное государство.
Потом – ещё одни ворота. Охранник на этот раз один, но тоже вооружённый и с неизменным псом.
Около огромного дома, больше похожего на замок, нас встречали.
Мужчина, одетый в яркую, разноцветную одежду, и три прелестные девушки, одетые тоже разноцветно и ярко.
«Вот, – думаю, – молодец наш хозяин! Хоть он додумался артистов пригласить! А то Пупс совсем художественную часть запустил!»
Я ждала, что мужчина сейчас будет петь что-нибудь из местного фольклора, а девушки пустятся в пляс. Даже собиралась тоже сплясать несколько «па». Чтобы показать, какая я демократичная и не лыком шитая…
Но пёстро одетый дядечка бросился обниматься с Пупсом, а девушки ограничились поклоном.
Это и оказался хозяин! Ну любит человек такую безвкусную пестроту. А главное – может себе это позволить!
А девушки… В общем, жены у него не было. А были вот эти три девушки и… пума! Тоже девочка. Пума, если кто не знает, – это горный лев.
Девушки очень молоденькие и миленькие. Не то что национальную – расовую принадлежность невозможно было определить.
Милые, нежные… и какие-то одинаковые. Я даже предположила, что хозяин, чтобы не заморачиваться, различает их по цвету. Одна была в одеждах жёлтых тонов, вторая – розовых, третья – светло-зелёных. Эти цвета придавали им ещё больше нежности. Просто райские птички.
А в доме нас встретила ручная пума. Я потеряла дар речи! Озабоченно смотрела, где эта зверюга, и по сторонам не разглядывала.
Пума всё время позёвывала. Не выспалась, блин! Она зевает, а я на её зубки смотрю.
За всю встречу я и одного слова не вымолвила.
Пупс потом сказал, что он теперь знает, как меня можно заставить молчать.
Я и тут промолчала!!! Это я-то!
Нашу компанию разместили в «гостевом домике». Кавычки хорошо видно? Если бы меня спросили, я бы сказала, что передо мной дворец. Средних размеров. Назвать это «гостевой домик» – форменное издевательство.
Здание было в два этажа. Но каких! Наверху апартаменты. Все в разном стиле. До последней мелочи! Одинаковыми были только огромные плазменные телевизоры.
А внизу… тут надо сделать паузу… Внизу – тренажёрный зал. Именно зал, не комната, электрическая сауна и бассейн. Уже этого достаточно, чтобы умереть не встать! Но видели бы вы тот бассейн!
Длина метров десять, ширина метра три. А с обеих сторон – аквариумы! Вдоль всего этого бассейна. За счёт зеркальных стенок и подсветки они казались бесконечными, а разноцветные рыбины – бессчётными!
Ныряешь – прямо в сказку! Такую красоту невозможно описать! Из бассейна не хотелось выходить. Хоть живи в нём!
Хозяин всего этого великолепия пришёл посмотреть, как мы устроились, в сопровождении своих райских птичек. Слава Богу, без пумы.
Забыла сказать, что он по-русски не говорил, зато свободно говорил по-украински. С этаким западно-украинским выговором. Наши люди в Голливуде!
Разноцветные птички очаровательно улыбались, но молчали как рыба об лёд. Валька, оказалось, знала испанский и пыталась с ними пообщаться. Молчат и улыбаются.
Я Пупса в углу зажала и допытываться начала. Ну интересно же! Нет, конечно, не почему их трое и зачем немолодому дядьке такие молоденькие – это как раз понятно. Но почему они молчат?!
– Пупсик, – спрашиваю, – он, что ли, им языки подрезал? – Пупс на меня посмотрел так, что нехорошо прямо стало… – Даже не думай, – предупреждаю его, – гад круглый, на эту тему! Я тебе буду по ночам в кошмарных снах являться и покоя не дам.
– Хорошо, что предупредила! – с чувством юмора у Пупса, слава Богу, порядок. – Нет, Алиночка, просто девочек он каждые два года меняет. Они вроде как по договору у него. Вот и предупреждены: молчать с чужими. Они за это место знаешь как держатся!
– За какое, – уточняю, – за какое, ты говоришь, они место держатся?
Пупс хохотнул, повернул меня и пониже спины шлёпнул.
– Пойду, – заявляю, – Вальке пожалуюсь, что ты меня сексуально домогался!
Он меня к себе притягивает, встаёт на цыпочки и на ушко шепчет:
– Алиночка! После ночи с Виолеттой меня самого можно сексуально домогаться!
А сам довольный, как слон!
Всё шло просто здорово. Я пребывала в полном восторге, чем очень радовала и Пупса, и, конечно, своего Юрочку (этого особенно).
Один раз, когда я плавала в чудо-бассейне одна, Юрочка нырнул ко мне, и мы занимались любовью прямо в воде. Как дельфины! И хотя всё пришлось сделать быстро, из опасения, что нас могут «застукать», я была в восторге.
А Юрочка нахально выразил сожаление, что я не могу в воде сделать ему минетик!
– Ты просто сексуальный маньяк! – возмущаюсь.
– Мой член ещё дрожит, кончая, а я опять хочу тебя! – отвечает он почти стихами.
Обнимаю его и нашёптываю на ушко обещание: устроить вечером праздник минета!
Сказочный отпуск получается.
В общем, всё было прекрасно, и даже я со своим развитым воображением не могла предположить, в каких событиях мне предстоит принять очень даже непосредственное участие…
Произошло всё, можно сказать, случайно…
Во владениях нашего гостеприимного хозяина были и электромобили. Наверно, на них охрана и обслуга разъезжали по территории.
Идея устроить на них гонки принадлежала Вальке. Виолетте этой недоделанной. (Хотя, по правде, я уже совсем и не злюсь.) В общем, гонки предложила устроить Валька. Хотела показать, какая она крутая водительница. Может, собиралась взять типа реванша. Ну, за тот проигрыш в бильярд.
Ни в чём другом у неё со мной шансов не было (кроме, конечно, дефиле). А тут, на машинках этих, шансов не было у меня. Я за рулём сидела раз пять, под наблюдением Юрки, и он сказал, что теперь понимает, почему учителя вождения такие деньжищи за обучение берут.
Но на этих электромобилях – две педали и руль. Как в луна-парке. И я рискнула.
Вины моей в том, что Валька с трассы вылетела и в дерево врезалась, не было.
Я к тому времени здорово отстала и особенно не рвалась уже. Но Валька, неугомонная, летела как ненормальная. Вот и получилось то, что получилось.
Собственно, пострадала только машина. Валька была пристёгнута, и шлемы у нас у всех были. Пупс настоял. Но она сильно ушибла ногу.
Ну, ушибла и ушибла. Ерунда. Пару дней полежать – и всё.
Я в толк не могла взять, почему все так переполошились.
Ну, Пупс – понятно. Но почему так испугался Гера? Почему у одного Толика-Лёлика, который Вальку на руках нёс в дом, было такое выражение лица, как будто случилось что-то непоправимое?
Казалось, несёшь на руках такую красавицу – радуйся, пользуйся моментом! Ах, да! Забыла. Но такая грусть – уже явно слишком! Идёт с выражением лица, как на похоронах (тьфу-тьфу, не дай Бог).
А самое главное – почему так встревожился мой Юрка?
Ну явно же ничего серьёзного не случилось!
А Валька вместо того, чтобы изображать очень больную, держит семенящего рядом Пупса за руку и буквально со слезами на глазах просит за что-то прощения! Они что, все с ума посходили?
Я, конечно, психанула. Поднялась к себе, одела купальник и собиралась уже спуститься к бассейну, поплавать среди рыбок, когда пришёл Юрка.
Делаю вид, что я его в упор не вижу, и только собираюсь гордо прошествовать мимо, как он ласково, но решительно берёт меня за локоток.
– Алинка, подожди. Разговор есть, – я фыркаю, но уж больно серьёзен, даже как-то напряжён мой Юрочка. Поэтому решаю сделать недовольное лицо, но выслушать. – Алиночка, девочка! – (Обалдеть! Что за подкаты? Ещё ж не вечер!) – У нас проблемы. Ты же в курсе: Виолетта ногу повредила.
– Валька! – поправляю я его.
Юра только отмахивается.
– Ну, пусть Валька. И теперь у всей нашей группы проблемы.
– В смысле, с медицинской страховкой? – ехидно интересуюсь.
– Вот только, пожалуйста, без твоих шуточек! – вдруг психует Юра (хорошо ещё, не сказал «дурацких»). – Я с тобой серьёзно говорю!
– Юрочка! – я сейчас просто масло масляное. – Ты себя сам слышишь? Ну ушибла Валька ногу. Ну полежит пару дней. Кстати, лёд надо приложить! В чём проблемы? Да ещё у всей группы?
– Приложили лёд! – бурчит Юра. – Но ей завтра вечером надо было… как бы тебе объяснить…
В дверь тихонько постучали.
– Войдите! – глядя мне в глаза, крикнул Юра и опять крепко взял меня за локоть.
Вошёл Гера, за его плечом маячил бледный и расстроенный Пупс. Гера был внешне абсолютно спокоен, разве что слишком серьёзен.
– Алиночка! – сказал он. – Нам надо с тобой серьёзно поговорить. Ты должна нас всех выручить, – я в этот момент почему-то думаю, что мне трудно серьёзно говорить с мужчиной, который видел меня раз сто почти голой… ну совершенно дурацкая мысль! – Ты сядь! – предложил Гера.
Вот это была хорошая мысль. Иначе я бы точно упала, когда услышала, что, собственно, им от меня надо…
– Мальчики! – мой голос явно дрожал. – Вы что, серьёзно? – поворачиваюсь к Юрке и добавляю укоризненно (на гнев просто нет душевных сил): – Значит, отдых? Я что, дура, да? – обращаюсь уже ко всем: – Я вам дура? Шпионы хреновы!
– Алиночка! – воркует Пупс. – Если бы не это происшествие с Виолетточкой, – я от расстройства его не поправляю, – ты бы ничего не узнала! И уже завтра ночью мы улетаем обратно, на нашу яхту, – (ага, на нашу! Особенно на мою). – Но вот теперь на тебя вся надежда!
– А почему не Ленка? – смотрю на Геру. Он вздыхает и разводит руками:
– Понимаешь, у нашего клиента вкус такой. Ему нравятся высокие грудастые девицы. И потом, у неё другая задача.
Охренеть! Значит, я для них, этих негодяев, которых считала своими друзьями, просто грудастая девица?! Ну ладно бы как-то по-другому высказались! Например, «высокая, длинноногая, с красивой грудью». А Леночка и правда, конечно, милашка, но миниатюрненькая, как фарфоровая статуэточка.
Про то, что и Виолетта, получается, тоже попадает под это определение, я как-то не подумала… хотя вряд ли меня бы это сильно успокоило. И про то, что у Леночки какая-то другая задача, я тоже пропустила.
А Гера, не предполагая о моих душевных переживаниях, продолжает:
– И потом, Леночка просто в обморок грохнется посреди операции – и всё!
Я, значит, не грохнусь? Мне, значит, доверие? Я – грудастая девица и понравлюсь какому-то типу. Значит, теперь что, надо прыгать от радости и гордости за оказанное доверие?
– Потом проси, что хочешь! – великодушничает Пупс.
– В смысле, если живой останусь? – кажется, ко мне возвращается моё привычное состояние духа.
– Хи-хи! – хором угодливо хихикает замершая в ожидании моего решения троица.
– Алиночка! – лебезит Юра (знает, что сейчас он в полной безопасности рядом с Герой и Пупсом). – Он должен сам выйти из зала. Ты его только в фойе выведешь – и всё! Всё! Мы же все там будем. С тебя, моё солнышко, и волосок не упадёт!
– У меня есть выбор? – смотрю на Геру. Тот отрицательно качает головой:
– Эту операцию готовили долго, если сорвётся…
– Ты просто создана для нашей работы! – и почему этот комплимент от Пупса особого восторга во мне не вызывает?!
Все разошлись. Юрка тоже побоялся остаться со мной один на один, но сейчас мне не до того.
Принимаю контрастный душ. Сильно растираюсь мягким полотенцем и, кое-как собрав мокрые волосы, иду к Вальке. Ну, к Виолетте этой.
Она лежит на кровати, бледная и расстроенная. Мне становится её жалко. Ну правда, я просто вредина. По большому счёту, она же мне ничего плохого не сделала. И мои на неё нападки – просто ревность и, приходится честно признать, зависть. Не сильная, но зависть!
– Как ты, Виолетточка? – голос мой полон сочувствия.
– Иди ко мне! – она протягивает руки, и я послушно сажусь рядом с ней на кровать. Виолетта обнимает меня и притягивает к себе.
– Спасибо, Алиночка! – шепчет она мне на ушко (я в этот момент думаю, что вот везёт Пупсу! Обниматься с Виолеттой чертовски приятно, и, кстати, если не смена, то расширение сексуальной ориентации – не такая уж плохая мысль!).
– Ой! Виолетточка! – шепчу в ответ. – Ты извини меня, ну, за подколки эти дурацкие. Я же не знала, что ты такая!
– Ладно. Не думай сейчас про это.
Виолетта отпускает меня и садится в кровати, откинувшись на подушки. Я сижу рядом и думаю, что дурацкие мысли всегда приходят в мою умную голову очень вовремя.
– Виолетточка! – продолжаю. – Я так не смогу, ну, как ты была должна сделать, – вздыхаю и признаюсь: – Боюсь ужасно.
– А вот бояться не надо! – она берёт меня за руку. – Всё изменят, специально под тебя. Так что твоё волнение будет даже кстати!
– Послушай! – нерешительно спрашиваю я. – А как же наше путешествие? Всё же по-настоящему вроде было.
Виолетта тихо смеётся:
– По-твоему, надо было ползком пробираться и по сторонам оглядываться? Всё и должно быть по-настоящему!
– А с Пупсом у тебя – правда?.. или типа легенды? – не удерживаюсь, чтобы не спросить.
– С Пупсиком всё по-настоящему! – улыбается Виолетта.
– А яхта? Яхта его или тоже…
– Ну какая разница? – Виолетта опять обнимает меня. – Не вникай. Постарайся понять: в этом деле по-настоящему всё! Просто это настоящее сегодня одно, а завтра будет другое…
Решаю, что потребую за своё участие мерс. Сказали же: «Проси, что хочешь». Хочу мерс! Папе подарю.
Когда я вернулась к себе, Юра сразу бросился навстречу.
Тяжело вздыхаю (сейчас я прима – и фигушки упущу возможность покапризничать!), сажусь в кресло и устало откидываюсь на спинку.
– Алиночка, ты что-нибудь хочешь? – угодничает Юра.
– Коньяк! – открываю один глаз и интересуюсь его реакцией. Он же знает, что я не пью. Но Юрка пулей летит к бару, звенит там бутылками и через несколько секунд приносит мне тёмно-янтарный напиток. Причём почти полный бокал!
– Выпей! – вздыхает он. – Сейчас это то, что нужно.
Долго, с наслаждением нюхаю аромат коньяка, потом залпом выпиваю его. Как лекарство. Говорю же: вообще-то я не люблю выпивку.
Опять блаженно откидываюсь на спинку кресла. В голове приятный шум. По телу – сладкая истома. Юрочка садится на корточки у моих ног и начинает массировать мне ступни.
Засыпаю.
Глава 8
Всё должно было произойти в шикарном ресторане.
Господин Синльон (во всяком случае, мне сказали, что его зовут так, и показали фото) обедал сегодня там. Передвигался по жизни этот важный господин всегда в сопровождении четырёх охранников. В ресторане два охранника оставались в фойе, а два других садились за соседний столик, чтобы не мешать своёму хозяину.
Откуда у наших были сведения о том, когда он придёт и за какой столик сядет, я, конечно, не знала. Возможно, просто через официанта узнали, на когда и какой столик для него заказан.
Но к приходу господина Синльона мы с Пупсом уже сидели за одним из соседних столиков и изображали влюблённую пару. Почти у входа сидел Гера, что внушало мне определённое спокойствие.
Моя задача – вывести Синльона из зала. К тому времени охранники, сидящие в фойе, будут «нейтрализованы» Толиком-Лёликом. Юра должен был позаботиться (именно так мне сказали: «позаботиться») о господине Синльоне.
Телохранители, сидящие в зале, не должны выходить следом за Синльоном, для этого они и делятся, чтобы не бегать, как собачонки. Но если они всё же пойдут за нами, ими «займётся» Гера.
Такая вот диспозиция. Меня в неё посвятили, чтобы я всё знала и не боялась неизвестности.
От этих «нейтрализовать», «позаботиться», «займётся» мне уже было жутко не по себе. И я ругала себя последними словами за то, что вляпалась в эту историю.
Но опять мои переживания никого не интересовали, или я так умело их скрывала? Меня только спросили, всё ли мне ясно?
Я сказала, что не понимаю, как можно быстро, а главное, тихо «нейтрализовать» тренированных парней-телохранителей, а самого Синльона захватить, но мне объяснили, что это уже не мои проблемы…
Вечером выяснилось, какая такая роль у Леночки. Нам же всем надо было изменить внешность, вот этим Леночка и занялась.
– И ты, Брут? – укоризненно, но почти спокойно спросила я свою подружку.
– Алиночка! – она клятвенно прижала руки к груди и сделала большие глаза. – Честное слово, я сама ничего не знаю. Ну, то, что надо будет всех гримировать, знала, конечно, а для чего – нет. Мне Герочка сказал не вникать. Ты мне веришь?
Устало машу рукой. Уже не знаю, кому тут верить… лучше действительно не вникать.
А Леночка и правда – мастер! После её весьма умелых стараний я себя сама не узнала. Великое дело – макияж, краска для волос и контактные линзы.
Во всяком случае, если всё же кто-то и даст моё описание, то замучаются меня согласно этому описанию искать. Я не шатенка. И цвет глаз у меня по жизни другой, и эти родинки, одна над верхней губой, вторая на левом плече, ближе к груди, – хоть и обалденно красивые, но, к сожалению, не мои.
А платье такое, что мужчины на лицо пристально смотреть не будут. Там и без того есть куда посмотреть!
С Пупсом всё значительно проще. Маленький паричок (волосы просто настоящие!) и усики. Я бы мимо прошла, не поздоровалась! Юра, Гера и Толик-Лёлик тоже на себя совсем не похожи.
…Синльон пришёл без опоздания. Я его сразу не увидела, потому что сидела ко входу спиной. Но Пупс мне кивнул, и я всё поняла. Пара высоких крепких парней проходят мимо нас и садятся за соседний столик. Уже без подсказки соображаю, что это и есть те два телохранителя.
Минут десять, которые кажутся мне вечностью, ничего не происходит.
Но вот Пупс вздохнул и едва заметно кивнул. Всё! Мой выход! На секунду зажмуриваюсь и пытаюсь вспомнить хоть какую-нибудь молитву. Ничего, конечно, не вспоминаю и решаю, что всё равно Боженька мне просто обязан помочь.
– Да пошёл ты! – ору звонко и с ненаигранной злостью. – Ты просто толстый, жадный и тупой гад! Только такая дура, как я, могла поверить такой скотине, как ты! – (уф! Пока всё почти по тексту).
Пупс вскакивает и делает вид, что пытается меня успокоить. Я тоже вскакиваю и визжу на весь зал:
– Убери свои мерзкие лапы! Подонок, – это уже отсебятина. Хватаю бокал и – хлесь! Прямо ему в лицо (это по плану).
Остановиться у меня, конечно, не получается, да, в общем, истерика с самого начала не была игрой. Хватаю вазочку с каким-то салатом и запуливаю этот салат Пупсу на белоснежную рубашку (это тоже явная отсебятина). Пупс уже не делает вид, он действительно взбешён. Похоже, мне удалось сделать всё очень реально!
– Истеричка! – орёт он. И тоже, как я, визгливо: – Дура сумасшедшая!
Потом семенит прочь из зала. Понятно, пошёл смывать с себя салат!
Я, тяжело и взволнованно дыша, оглядываю поле боя. Ресторан тут дорогущий, клиентов немного. Сейчас все взоры прикованы ко мне.
Подскакивает официант и на ломаном английском интересуется, всё ли в порядке. Я на чистом русском с удовольствием посылаю его к известной матери.
Дрожащими пальцами достаю из пачки сигарету. Первая ломается. Немного успокоившись, достаю вторую. Ищу зажигалку, естественно, не нахожу (это по плану). Поворачиваюсь к господину Синльону. Он смотрит на меня немного насмешливо, но заинтересованно (всё как надо).
– Простите! – обращаюсь к нему (на своём, довольно неплохом, английском). – У вас есть зажигалка?
Синльон с готовностью лезет в карман.
Сильно затягиваюсь и, поперхнувшись, начинаю кашлять. Тут уж я себя не жалею – кашляю до слёз.
– Вам чем-то помочь? – услужливо предлагает, видя мои проблемы, Синльон.
– Проводите меня, пожалуйста, мне надо в дамскую комнату, но не хочу по дороге столкнуться с этим подлецом! – преданно смотрю ему в глаза и добавляю: – Если, конечно, вы не боитесь… – типа, беру «на слабо».
– Ну, ему сейчас не до вас! – усмехается Синльон, но с готовностью встаёт и предлагает взять его под руку. То, что я сейчас вся дрожу и еле держусь на ногах, можно вполне объяснить пережитым только что скандалом.
Синльон что-то мне говорит, я, ничегошеньки не понимая от волнения, старательно киваю и цепляюсь за его локоть, чтобы не подкосились ноги.
Я точно знаю, что у меня на затылке нет глаз, но практически вижу, как за нами всё же тащатся телохранители. Когда они подходят к выходу, за ними направляется Гера.
Краем глаза замечаю Толика-Лёлика, понимаю, что и Юра где-то здесь, но я не хочу знать, что сейчас произойдёт. Не хочу! Заскакиваю в туалет. Успеваю добежать до кабинки, падаю на колени перед унитазом, и меня выворачивает наизнанку.
Потом плетусь к умывальнику, вялыми руками ополаскиваю лицо и стараюсь не смотреть в зеркало.
Через минуту, наверно, приоткрывается дверь туалета, и я с радостью слышу встревоженный голос Пупса:
– Алиночка, ты где?
Пулей вылетаю к нему. К моему удивлению, в фойе нет луж крови и трупы не валяются. Пупс вытаскивает меня на улицу и впихивает в машину. За рулём Гера.
– Всё нормально? – голос у меня дрожит.
Вместо ответа Пупс притягивает меня к себе и целомудренно целует в нос. Я в восторге душу его в объятьях и тоже без счёта целую в кругленькие упругие щёчки. Ура! Я это сделала!
Вообще, это был вечер поцелуев! Меня целовали все (кроме Толика-Лёлика. Нет, не по тому самому. Их просто не было. Мне сказали, что они сопровождают захваченного Синльона).
Глава 8
Я тоже целовала всех без разбора. Ленка умирала от ревности, но я поймала Геру, и ему пришлось лизаться со мной минут пять. Кстати, почему пришлось? Уверена, ему не было неприятно!
А ночью, как Пупс и обещал, мы вернулись на яхту.
В каюте я сразу побежала в душ. Потом потребовала романтический ужин. Юра сообщил, что скоро утро, а я возразила, что мне пофиг, хочу романтический ужин!
Он пошёл добывать антураж.
Я достала из чемодана красивое кружевное бельё. Это мой вклад в романтический ужин. Полюбовалась на своё отражение в зеркалах. Решила, что нормальная секс-ориентация мне всё же как-то ближе… Юры всё не было.
Делаю второй круг. Репетирую самые завлекательные телодвижения… Юра не возвращается.
«Вот скотина!» – возмущаюсь мысленно и, как есть, в кружевах, выхожу из каюты.
Вообще, далеко я идти и не собиралась. Но чего не ожидала точно, это того, что практически нос к носу столкнусь с Толиком-Лёликом.
– А мы как раз за тобой! – сообщил один из них (я их всё время путала).
Меня почему-то не удивило, что они пришли за мной, я им даже обрадовалась. Как же – соратники всё же!
Они подхватили меня под руки с двух сторон и, не успела я ничего подумать, буквально внесли в салон.
В салоне было темно, но вот послышался шорох, щёлкнул выключатель, и если бы сейчас небо обрушилось на землю, я поразилась бы немногим больше.
За столом сидел и весьма нагло улыбался мне господин Синльон.
– Привет, милая! – поприветствовал он меня на чистейшем русском.
Хорошо, что Толик-Лёлик продолжали меня держать. Я точно бы рухнула в обморок. Всё вокруг меня закачалось.
Воображение у меня – будь здоров. Но никогда оно ещё не трудилось с такой скоростью. В пару секунд я представила себе штук тридцать всяких вариантов.
Хотя, в общем, суть сводилась к одному: эти грёбаные братцы – предатели, на яхте измена, все убиты, и сейчас будут убивать меня. Я остолбенела практически в прямом смысле этого определения!!!
Один из предателей перехватил меня за обе руки – пошевелиться невозможно. Это простого мужика я вырублю на раз. А против таких амбалов у меня шансов – ноль!
Второй гад в это время завязал мне глаза. (Рот не затыкают, значит, кричать бесполезно!)
Мне слышатся какие-то шорохи, шепотки и даже хихиканье. Я, естественно, решаю, что это ангелы прилетели за моей душой и сейчас перешёптываются, ожидая, когда эта душа покинет красивое молодое тело.
На то, что хотя бы изнасилуют, перед тем как прикончить, надежды нет! Эти гомики лишают меня даже этого. Нет! Ну почему в свои последние секунды я думаю про всякую фигню? Хотя, а про что мне сейчас думать?
– Готово! – сказал один из моих палачей.
Меня отпустили, и я теперь стояла посреди салона в бессмысленных теперь уже кружевах и с повязкой на глазах.
– Да сними ты повязку! – насмешливо предлагает Синльон. (Вот как им не терпится покончить со мной!)
Медленно стягиваю повязку, из последних сил решив, что постараюсь умереть достойно. Хотя то, что я про них думаю, конечно же, скажу. Во всяком случае, сколько успею.
Всё! Отбрасываю повязку в сторону, набираю в лёгкие воздух для своего финального монолога и…
– Сюрприз!!!
Со всех сторон меня окружает вся наша ватага!
– Прикольное бельишко! – ехидничает Виолетта. – На распродаже брала?
Вижу всё происходящее, как в сюрреалистическом сне. Никак не пойму, злиться мне, плакать, смеяться, устроить истерику, дать кому-нибудь в морду… в общем, вариантов столько, что так сразу и не выберешь лучший. А может, я просто в ступоре?
Все ржут, все меня тискают, а я думаю: вот был бы позор, если бы я начала валяться на коленях и молить о пощаде!
Когда страсти несколько улеглись, меня усадили во главе стола, на место Пупса, и не просто рассказали, а торжественно сообщили, что всё это был просто розыгрыш!
Розыгрыш это был, мать моя женщина!!!
– Ну ты же сама искала во всём подвох! – давился довольным смехом Пупс. Вот мы тебя и разыграли!
Я в этот момент думала, что накрылся медным тазом мерс, который я намеревалась потребовать за своё участие в операции.
Господин Синльон, конечно, не был никаким Синльоном! Это ещё один из многочисленных друзей Пупса. В ресторане том всем присутствующим заплатили столько, что я могла бы жахнуть из базуки – и мне бы ничего за это не было! Короче, все живы-здоровы. А главное, моя совесть чиста, никто из-за меня не погиб и не похищен!
В общем, решаю не обижаться и с удовольствием разделяю всеобщее веселье.
Уже в своей каюте заявляю Юре:
– А знаешь, я совсем не в обиде! Даже лучше, что вы не шпионы! И что никого не убивали и не похищали!
Юра уложил меня в постель.
– Иди сюда! – зову его. Умираю – хочу трахаться! Наверно, послестрессовое состояние.
– Девочка моя! – Юра сейчас просто сама нежность. – Я на пару минут должен заскочить к Пупсу. Если уснёшь, обязательно разбужу, так и знай!
– Обязательно! – бормочу сонно. – Только попробуй не разбудить.
Меня ласково обволакивает сладкий туман.
Здорово, что всё оказалось просто розыгрышем. Ох и страху натерпелась! А интересно, почему они всё же настаивают, чтобы я не упоминала настоящих имён и не называла стран, в которых мы побывали? И нога у Виолетты действительно же разбита. Ой, ну какая разница! Чего я такая мнительная!
Последнее, что думаю, прежде чем окончательно провалиться в приятный сон: «О! Я знаю, как назову свои путевые заметки. Назову так: “История плохой-хорошей девочки”. Да! Это то что надо!»
P. S.
В это самое время в каюте того, кого наша героиня назвала в своём рассказе Пупсом, собрались остальные участники всех вышеописанных событий.
– Ну что, – спросил Пупс у Юры, – Алина ни о чём не догадалась?
– Всё нормально! – Юра вздохнул с облегчением. – Алинка даже рада, что так обернулось.
– Она хоть и блондинка, но не полная же дура! – ехидно заметила Виолетта.
– Алинка совсем не дура! – возмутился Юра.
– Большого ума я у неё что-то не зафиксировала! – гнёт своё Виолетта.
– Это у вас взаимно! – огрызается обиженный за свою подружку Юра.
– Виолетточка! – укоризненно сказал Пупс. – Зачем ты так?
– Да ладно! – махнула рукой Виолетта. – Спасибо ей, конечно. Не вовремя я с ногой этой… А она всё натурально сделала!
– Особенно с салатом! – хмыкает Пупс.
– Я же говорил, она нам может пригодиться! – гордится подружкой Юра.
– И спать веселее! – подкалывает Виолетта, но на этот раз беззлобно.
– Андрэ, как там наш гость? – безразлично спросил Гера.
Пупс (так называть нам его привычней) с удовольствием потёр руки:
– Я с ним предварительно переговорил, объяснил ему его перспективы, точнее, полное их отсутствие. Он деловой человек. Картель его наверняка уже ищет. Мы же всё обставили, как будто он устроил таким образом себе побег. Все счета и коды допуска у него. Будет сотрудничать, никуда не денется. Кстати, – обратился Пупс к лже-Синльону, – Влад, дальше главная роль твоя. Мы тебя завтра высадим в порту Икс, засветишься в банке, снимешь немного денег кредиткой клиента. В гостинице «забудешь» вещи с его отпечатками. Даже ДНК будет этого Синльона. Ну а за твою внешность можно не волноваться. Камеры наблюдения всё подтвердят. Только постарайся, чтобы твой голос нигде не записали. А так всё отлично. Даже Алинка, а она у нас девочка наблюдательная, ничего не заподозрила.
– Может, ей всё рассказать? – неуверенно спросил Юра, которого немного мучили угрызения совести перед любимой девушкой.
– Не думаю, может, потом как-нибудь. Надо всё обдумать, – нахмурился Пупс.
– Пусть хоть кто-то из нашей компании спит со спокойной совестью! – вздохнула Леночка.
– Ленок! – хмыкнул Гера. – Мы же с тобой про всё договорились!
– Кстати! Насчёт «спит», – спохватился Юра. – Я обещал её разбудить.
– Интересно, и зачем? – съехидничала Виолетта.
Леночка покраснела и преданно посмотрела на своего Герочку.
…В одной из секретных кают яхты размышлял над своей дальнейшей судьбой господин Синльон, банкир наркокартеля, обладающий бесценной информацией не только о наркотрафиках, но, что ещё важней, и о поставках оружия террористическим организациям.
А у себя в каюте безмятежно спала Алина. Через минуточку придёт Юра, разбудит её требовательными ласками и… и это именно то, что снится сейчас нашей плохой-хорошей девочке.
Конец