Африканский калейдоскоп - 1 Реинкарнация

Владимир Микин
  КАЛЕЙДОСКОП ПАМЯТИ

Уважаемый читатель помнит, конечно, эту нехитрую, в общем-то,  игрушку, казавшуюся в детстве волшебной,  – калейдоскоп. Если его разобрать (чем обычно в детстве дело и кончалось), то обнаружишь, что чудеса, которые он являл, создавались тремя зеркальными полосками, сложенными в продолговатую призмочку. Внутри призмочки обнаруживались разноцветные стекляшки. И всё!

Однако это примитивное устройство при его жизни,  - до того,  как мы его сломали,  выдавало, - вы помните! – бесконечное количество замечательных картин, поражавших воображение не меньше, чем много позднее - картины Кандинского,  - не в репродукциях, разумеется, а на выставках, где они светились удивительным светом.

В памяти каждого человека в течение его жизни набирается великое множество разнообразных впечатлений. Это - разноцветные стеклышки жизненного калейдоскопа: радостные - желтые и красные, романтические - розовые, печальные -   голубые и синие, горькие – черные. Когда мы крутим калейдоскоп памяти, возникают картины. Иногда преобладают тона яркие и светлые, иногда – грустные, иногда – мрачные. Что поделаешь, - это картины нашей жизни в разные ее периоды, дни, часы и минуты.

Мы всю жизнь прокручиваем время от времени калейдоскоп нашей памяти. Стеклышки трутся друг о друга и от этого постепенно тускнеют. Поэтому картины пережитого теряют контрастность и яркость. Об этом нужно помнить людям, пишущим воспоминания. Несколько легче тем, кто имел привычку вести дневник, или хотя бы делать заметки в записной книжке о впечатлениях наиболее ярких:  они могут вставить в описания тогдашние, самые свежие и не затертые временем картинки из жизненного калейдоскопа.

Есть, правда, счастливцы, у которых стеклышки в калейдоскопе как бы  сделаны из особо прочного стекла. Они не тускнеют со временем, и картины прошлого возникают с первозданной отчетливостью и яркостью, стоит только покрутить калейдоскоп против часовой стрелки.

Лично мой калейдоскоп  - довольно примитивной конструкции: стеклышек накоплено много, но большая часть их потускнела. Конечно, надо бы часть стеклышек обновить, - так делают настоящие писатели, подмешивая к своим стеклышкам чужие, заимствуя их из памяти разных людей. Я  этого делать, увы, не умею. А посему – пишу про то, что было в действительности, слегка дополняя и подкрашивая возникшую в памяти зарисовку кисточкой воображения.

Итак, - кручу калейдоскоп назад, в конец 70-х прошлого века. Место действия – Алжир.

РЕИНКАРНАЦИЯ

Мы возвращались из стольного города Алжира в Аннабу. Я крутил баранку, а Костя, мой друг, «в миру» -  доцент Московского института стали, а в Аннабе – преподаватель тамошнего университета, - сидел рядом, развлекая меня разговорами о том о сем.

- Что ты думаешь о реинкарнации? – спросил Костя.
- Думаю, что Высоцкий прав, - хорошую религию придумали индусы.
- Ну, это само собой, - сказал Костя, - а вот ты, материалист закоренелый, - допускаешь, что она существует?

- Ты знаешь, - скорее нет, чем да.Факты, которые приводятся  в подтверждение ее существования,  - слишком пахнут сенсацией, и потому в них не очень верится. Для журналистов – это лакомый кусок, который они подсовывают  европейскому обывателю, а он – проглатывает этот кусок, не пережевывая.

- Пожалуй, ты прав, - заметил Костя,  – а жаль. Если бы каждый думал, что он получит следующую жизнь по делам его  нынешней, - чаще задумывался бы, как поступить  на очередной развилке.

- Кстати, о развилках, - сказал я.  Взгляни-ка в карту. Тут где-то должен быть поворот к обезьяньему ущелью.

ОБЕЗЬЯНЬЕ УЩЕЛЬЕ

Посетить непременно обезьянье ущелье нам советовали друзья, которые в нем уже побывали.  Они рекомендовали нам  прихватить с собой что-нибудь вкусненькое, да побольше, - для угощения тамошнего «населения».

Мы еще при выезде из столицы, из города Алжира, купили в деревенском магазинчике пару килограммов печенья, посчитав, что для первого знакомства этого будет достаточно.
По карте получалось, что мы повернули  именно  там, где надо, и приближаемся к цели. На всякий случай мы договорились, что Костя будет внимательно смотреть по правую сторону, а я – по левую, чтобы не прозевать въезд в ущелье.

Впрочем, вскоре  выяснилось, что просмотреть въезд было невозможно при всем желании: впереди дорога врезалась в поросшую лесом  скалу,  на левой стороне которой при въезде красовалась табличка, сообщающая о том, что мы въезжаем туда, куда стремились.

Другое наше опасение - по поводу того, что обезьян мы можем не увидеть – оказалось столь же неосновательным: на парапете по левую сторону разместилась живописная группа , численностью  никак не менее двух десятков лохматых симпатичных обитателей здешних мест.

Мы остановились  и направились к ним знакомиться.  Костя приветствовал присутствующих словами:
- Бонжур, медам зэ месье!

Народ безмолвствовал.  Компания не проявила  ни беспокойства, ни особенного ажиотажа по поводу встречи с делегацией советских специалистов. Мы поняли, что совершили ошибку, когда разглядели недовольную физиономию упитанного самца, сидевшего в центре, в  окружении кормящих матерей и смазливых  девушек. Это, совершенно очевидно, был глава принимающей  стороны.

Я направился к нему с пакетом печенья. - Бонжур, месье, - сказал я, доставая из пакета и протягивая ему печенюшку. Не удостаивая меня ответом, он протянул руку и отправил подношение в рот. Я протянул сразу две печенюшки,  и они исчезли в его пасти  так же молниеносно. Я понял, что так может продолжаться бесконечно, и решил опередить его, увеличив темп подачи продукта.  На десятой печенюшке его машина пережевывания забуксовала, однако он переложил очередную порцию в левую руку и снова протянул правую мне.

Костя наблюдал за процессом с нескрываемым интересом, подавая мне время от времени советы.

- Слушай,  хватит с него, - сказал он, - дай вон матери с ребенком.
Я протянул парочку печений сидящей рядом с мужем самке. Однако она взять печенье не успела:  супруг ухватил печенье раньше, и вдобавок отвесил обезьяне с детенышем увесистую оплеуху. Мы с Костей оставили понятный для обезьян французский и высказали пахану все, что мы о нем думаем, по-русски.

Он внимательно выслушал и протянул руку за добавкой. Далее события развивались так: я начал подавать ему печенье в ускоренном темпе, и скоро рот и обе руки обжоры, диктатора и нахала были, наконец, переполнены. Я сделал шаг к дамам, намереваясь приступить к их кормлению. И вдруг, продолжая краем глаза следить за главой семейства, увидел, что он четко отработанным и совершенно непринужденным движением молниеносно переложил печенье из рук в ухватистые пальцы ног, а освободившиеся руки, - сразу две, - протянул мне.

Не буду пересказывать подробно содержание нашей с Костей речи. Экспрессия, заключенная в наших выражениях и жестах, казалось, произвела на самодержца должное воздействие, и он милостиво позволил нам угостить и лучшую половину общества, а также малолетних детей.
Мы сели в машину и продолжили путь к родной Аннабе.

- Ну, что, - сказал Костя, - ты по-прежнему не веришь в возможность реинкарнации?
- А почему я должен в нее поверить? – спросил я.
- А ты знаешь, кто этот пахан? – спросил Костя.
- Хам, деспот, обжора и эгоист, - сказал я.
- Нет, - сказал Костя, - это Семеныч.

- ??
- Ты помнишь моего соседа, гаишника, который умер пять лет назад? Мы с ним как-то разговорились за бутылкой  о реинкарнации, и на мой вопрос, кем бы он хотел стать в будущей жизни, Семеныч сказал, что мечтает в следующей жизни  так же дежурить на дороге, только уже где-нибудь за рубежом, жить безбедно, обирая проезжающих,  и иметь кучу любовниц.  Понял?  И еще: когда ты садился в машину, он мне подмигнул.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2013/12/05/426