ГЛАВА 9.
РАВНЫЕ ПО СИЛЕ.
– Руки! Люди вокруг! – испуганно выдавила и постаралась вывернуться.
– Не вертись, Маринка. Я лишь хочу облегчить тебе боль в спине.
Алексей слегка сжал руки на её тонкой талии и, воспользовавшись тем, что на минуту замерла, стал как-то по-особенному надавливать на точки спины, крестца, талии и позвоночника.
– А людей уже нет вокруг. Не волнуйся, любимая…
– Дома… Окна… – прошептала, уплывая куда-то вместе с уходящей болью.
…Очнулась у Лёши на коленях в раздевалке группы.
Сидели на стуле возле регистрационного стола.
Прижимая всем телом, обвил свою талию её ногами. Жадно целовал лицо, шею, ключицы, плечи и полуобнажённую грудь, одной рукой придерживая, другой гладя бедро с громким стоном и страстным хрипом.
Мари же не было на земле: то ли от нечеловеческой не проходящей усталости, изнурения, то ли от невероятных, диких, моральных и физических нагрузок, выпавших за последние полгода, то ли от невыносимой, губительной, ежесекундной борьбы между душой и телом – пропала. Оболочка стала невесомой, эфемерной, воспарив над истощённым, истерзанным невзгодами телом, и висела, словно воздушный шарик, привязанный тонкой прочной стальной проволокой. Будь на её месте простая нить, в тот момент оборвалась бы и улетела. Просто ушла в небытие, попрощавшись с маленьким тельцем юной худенькой женщины на руках обожающего её мужчины, который потерял голову. Совсем.
Чудом что-то почувствовав, с трудом очнулся от угара желания, опомнился.
Теперь внимательно взглянул в расфокусированные, расширенные, неподвижные и пустые зрачки. Вскрикнул, быстро встал на ноги, посадил её на стул, привёл в порядок их одежду. Протянув руку к графину с водой, налил её в стакан. В нерешительности постоял мгновенье, колеблясь, помедлил, резко выплеснул прохладную воду в белое, без единой кровинки лицо, на котором не краснели, а синели губы.
– Маришка… Очнись, родная… Слышишь меня? Не пугай, – голос задрожал, стал растерянным. – Пожалуйста, посмотри на меня, Мариш… Мариночка… Маринка!
Схватил за острые плечики, встряхнул сильно и жёстко, нерешительно стал похлопывать по щекам. Тщетно.
Её глаза были открыты, дыхание ощущалось явно, а сознание не возвращалось. Осознанными оставались только слух и нечёткое зрение, как потом ему расскажет.
…Пришла в себя от резких болезненных пощёчин и запаха нашатыря.
– …Слава богу! Как ты меня напугала!..
Положил на стол клочок ваты, поднял Мари со стула и, сев, посадил на свои колени.
– Всё. Это предел, понимаешь? Больше здесь не работаешь. Найду другую работу для тебя, – в страхе за девичью жизнь становился диктатором. – Когда отпуск?.. Вспомнил, кажется, в августе. Отлично. Достану путёвку в санаторий, подлечишься, а я за это время всё устрою, подготовлю условия…
– Нет, – едва слышно прошептала.
– На что именно твоё «нет»? – прижав к мощной груди, так же тихо спросил, насторожившись. – Уточни-ка, милая.
– На всё.
– Не понял, – ещё тише, напрягся. – Почему, Мариш? Не отмалчивайся. Объясни, прошу. Так просто не отвертишься и не надейся. Я страшно боюсь тебя потерять, это понимаешь?! – стал медленно «заводиться», прибавляя и децибелы. – Не я только что потерял на целых полчаса сознание!
Поднял рукой посиневшее личико навстречу глазам в густых длинных ресницах. Глубоко окунаясь в зелень, пытался рассмотреть подноготную, разобраться в чувствах, но увидел только спокойствие и непреклонность. В глубине же его зрачков плескался настоящий страх и… пожар.
– Если б ни знания – пришлось бы вызывать «неотложку». Спасибо работе – всему учат.
– И как «выключить» женщину тоже? – не смотря в глаза, задала вопрос, который очень мучил.
– Да. Но не в этом случае. Клянусь, единственная, – наклонившись, поцеловал так, что стало понятно: не лжёт. – На улице лишь попытался снять спазм спинных и тазовых мышц. Любая более-менее опытная массажистка подтвердит. Сам испугался, когда стала практически сразу оседать. Едва успел подхватить, внёс в группу.
Прижал сильнее, вспомнив страх и сладость, страсть и ужас тех минут, вздрогнул от нахлынувшего наслаждения, облегчения и ощущения безвоздушного полёта: «Это был высший пилотаж! Никогда такого ещё не испытывал!»
– Прости. Чуть не потерял контроль…
Задрожал, захрипел, застонал, жадно целуя голову, медленно спускаясь огненной дорожкой к щекам, шее, ключицам, груди.
– Остановись! Не заговаривай зубы. Ушли от темы. Мой ответ «нет» на всё. Это моя жизнь, мне и разбираться.
Решительно разжала руки парня, встала с подозрительно удобных колен.
Украдкой горько вздохнула, задавив слезливую атаку, постаралась закрыть плотную «штору» на сознании и укрыть мысли: «Лишь теперь начала понимать, что Стрельников не просто служит в органах ГБ. Он там значимая фигура с неординарными способностями, значит, слишком дорог Системе: не отпустят с миром!
Передёрнувшись в жутком предчувствии правоты, зажала эмоции и это “Ааа…”, стала думать о текущем моменте:
– Игры закончились, Машук. Пора трезветь. Не хочешь убить – отступись».
Держа мысли за «стеной», справилась с отчаянием, продолжила разговор:
– В отпуск поеду домой к дочери. Пока же попытаюсь опять подать заявление на развод.
Услышав, вскочил и схватил её за плечи, резко развернув, как куклу.
– Что? Ты ещё не разведена?! Но как?.. Ты же уже подавала? В чём заминка?
– Я совершила ошибку. От безысходности. Когда ты пропал, не подав даже весточки… – глаза наполнились слезами, вспомнив ужасное время беспросветного отчаяния и одиночества, – твои старики не преминули в разговоре упомянуть, что вы с женой в свадебном путешествии. Мол, тогда не получилось, теперь удалось. Вот и забрала заявление из нарсуда. Когда забирала, судья презрительно усмехнулась и предупредила, что следующее примут только через три месяца. А заберу и тогда – в районный суд могу больше не соваться. Мол, пусть городской разбирается, – покраснев, отвернулась, вырвавшись из мужских рук. – Какой смысл подавать? Ты счастливо и «бетонно», как Надя выражается, женат, а любовницей не буду. Ни за что! Не обсуждается – так воспитана, прости. Азия. Молочное родство с мусульманами. А теперь иди, Лёша. К семье и сыну. Благодарю за помощь. Спасибо, что оказался рядом, – смолкла, прикусив губы.
Стоял, словно громом поражённый, и тупо смотрел в девичий затылок. Почему-то не мог переварить слова, будто давился ими. По мере усваивания, становился бледнее и бледнее.
Видела это в отражении зеркала, висящего в углу раздевалки: вскинул негодующе голову, почесал макушку странным забавным жестом сзади затылка на лоб, взъерошив густые русые волосы, став юным и потерянным. Мари захотелось обернуться, кинуться, прижаться, потерять голову… Одёрнула, обругала себя последними словами, взяла чувства под контроль. Сообразив, что он ещё не всё понял, продолжила экзекуцию.
– Эта работа мне всегда нравилась, ею и живу. Дети – моя душа. Отсюда уйду только вперёд ногами, – криво улыбнувшись, не дала ему и рта раскрыть, покачав отрицательно головой. – Прошу, выслушай! И пойми правильно: у каждого из нас столько «прицепных вагонов», что просто не свернуть с уготованной колеи – каждому своя. Виталик просветил, растолковал доходчиво и откровенно. Даже слишком. Тогда и поняла: не судьба. Так и быть. Иншалла.
Опять поднялись слёзы и «Ааа…». Захлебнулась душевной болью и горечью: «Пора в отпуск: спастись и спасти. Надо». Справилась, стала закруглять беседу.
– Старайся держаться от меня подальше, Лёша. Будет лучше для всех. Оставь в грязи, нищете и темноте – по мне ступенька. С неё не шагнуть в небеса – проверено и доказано давно. Ты просто размечтался, поверил в химеру. Жаль, но это не сказка с красивым концом. Нет. В нашей нищей жизни больше драмы в ходу. Грязные и гадкие, тёмные и злобные. Нет в них ни на гран благородства и тяги к свету. Не тот уровень существования. Ты на верхнем этаже живёшь – вижу и сознаю прекрасно. Вот и потянулась глупо к теплу и солнцу… Жизнь кое-что напомнила и вернула на место. Не ропщу – юдоль. Спасибо за надежду. За каплю волшебства. Теперь пришла пора проснуться и оглянуться. Вспомнить, где я и каков мой мир. У тебя свой. Обособленный и недосягаемый. Чужой. Они никогда не пересеклись бы, если б ни Мишенька. О нём не переживай: не оставлю, не сдамся, вытащу, сколько б тебя не было в стране и как долго. Он мой воспитанник, я за него в ответе. Сможете, попытайтесь поместить в специнтернат, хотя… Учитывая, как реагирует на смену людей и обстановки… Прости за предложение. Я не специалист, совершенный неуч, как бы не навредила доморощенными психологическими экспериментами, – запнулась, осипла, смолкла.
Задохнулась от слёз, с которыми всё труднее становилось справляться.
«Нервы никудышные! Пора домой на юг, к истокам, к земле. В грязь и нищету, в прах, ненависть и презрение, на самое дно – по происхождению. Что и предназначено. Ниже лишь ад. Я буквально в метре от его врат. Ещё шаг…»
Алексей опомнился, обескуражено посмотрел на склонённую головку и поникшие плечики Мари. «Услышав» её мысли, безмолвно закричал от той невыносимой боли, что сквозила в них: «Несчастная, потерянная, раздавленная девочка! Ни малейшего просвета! Ни мысли о будущем! Приговорила себя…»
Нервно вздохнул, сделал два стремительных шага, схватил за тонкие плечи, развернул, притянул в сильном объятии.
Вновь едва не потеряла сознание – ноги подкосились мигом.
Подхватил на руки и совершил непредсказуемый поступок: посадил на регистрационный стол. Длинной ногой подтянув стул, сел и уткнулся любимой в колени, обняв бёдра руками.
Не могла никуда деться, прижатая к столу в районе ног. В панике покосилась на часы и в окно.
«Никого, – грустно усмехнулась, смотря в пустой двор сада. – Ну да, скоро девять. Все гуляют в “Коломенском”, на набережных Москва-реки. Дышат свежим вечерним воздухом, радуются жизни и жаркому лету, обилию летних кафешек с неизменным мороженым и освежающими коктейлями из соков и фруктов. Надувают детишкам воздушные разноцветные шары, собирая их в большие пёстрые букеты. Громко смеются и переговариваются со знакомыми, передают приветы и приглашения на ближайшие выходные, сговариваются целыми семейными “обозами” съездить к кому-нибудь на дачу за город. Только у нас с Лёшиком всего этого не будет. И никогда бы не было. Была и будет невыносимая душевная боль и настоящая, нерастраченная, взаимная, но такая невозможная любовь.
Из глаз хлынули слёзы. Мысли радости не добавляли, лишь ранили сильно.
– Тупик. Выход – оторвать Лёшу раз и навсегда. По живому! С кровью! И немедленно…»
– …Нет! Даже не думай об этом, любимая! – так вскрикнул!..
Вздрогнула, сообразила: «В отчаянии “открыла” мысли. “Услышал”! Телепат! Настоящий!» Постаралась закрыться, не думать вообще.
– Не оторвёшь, а разорвёшь! Сама же понимаешь, единственная! – страстно целуя ноги и колени, руками ласкал бёдра, ягодицы, спину. – Только не это… Давай, поступим так, – на миг очнулся от чувственных ощущений, оторвавшись через силу от пьянящего, желанного до боли и исступления тела. – Оставим разговор на время. Притормозим, – грустно улыбнувшись прямо в глаза, повторил её «фирменное» словцо. – Прошу, умоляю, давай завтра выберемся куда-нибудь на природу? Только вдвоём: ты и я. Можешь выбрать место. Даже людное, – тихо и поражённо прошептал в девичьи колени, опустив горящее лицо. – Если переживаешь, поедем в чужой район, где нас точно не узнают, – прохрипел.
Обхватил длинными руками бёдра под белым медицинским халатом, сомкнул пальцы на крестце, проникая неуловимым движением под кружево трусиков, теряя волю и разум.
Положила руки сверху, остановила изыскания, не промолвив ни слова, чем и отрезвила.
Виновато поцеловав колени, вернул руки на бёдра.
– Не откажи в такой малости – побыть на людях вдвоём. Я так соскучился по тебе, любимая…
Говорил одно, а глаза, кожа, губы и тело другое. Мысленно давно «брал» Мари прямо на столе в тесной раздевалке детских яслей, а рядом, через несколько домов, жила его законная семья и единственный сын. О нём сейчас не желал помнить. Нет.
Перед ним сидела та, которая уже десять месяцев владела мыслями и телом, заставляя гореть в мучительном чувственном огне, затмевающем разум и трезвомыслие, присущие ему; вынуждая краснеть от стыда за допущенные промахи и ошибки на серьёзной ответственной работе.
Там уже не раз «ставили на вид» за рассеянность и ляпы, допущенные в делах. Пока всё сходило с рук. Спасал близкий друг, но негласный. В Конторе это не приветствовалось, только рабочие отношения.
Горько усмехнулся, вспомнив: «С таким “ремеслом”, какие друзья? Все у всех на виду, все про всех знают, все на всех “стучат” и за всеми следят, – задохнулся от ужаса и ледяного озноба. – Чёрт… а что, если за мной “ходят”? Или за Мариной?»
Похолодев от мысли, очнулся от сладкого дурмана и плена телесного наваждения. Медленно разжал руки, нежно проводя по наружной стороне бёдер любимой, с радостью замечая и ощущая кончиками чувствительных длинных пальцев, как задрожала и затрепетала от ласки, покрылась крупными «мурашками», что превратили чудесную бархатную кожу в «гусиную»: толстую, жёсткую, колючую. «Услышал», как пытается справиться с возбуждением, крича в уме от сладкой пытки: «Ааа…».
«Да, я это знал с самого начала, с первой встречи: Мариша – моя женщина, половинка, второе “я”! И что бы ни говорила – тоже сходит по мне с ума, и давно. Не отпущу, не потеряю, не позволю отгородиться от любви! Если условие быть рядом – развод, разведусь. Видимо, так суждено. Девочка оказалась с сильным и властным характером. Как у меня! Вот тебе и кроха. Не скажешь по виду. Лишь я чувствовал в ней это, хоть и старалась “закрывать” сознание. Не помогло ей. Мой “дар” во сто крат сильнее!
Теряя разум от её неповторимого особенного запаха, стал целовать колени, изо всех сил отвлекаясь на другие мысли.
– Сознаёт ли сама, что не простая женщина? Что способности в ней тоже присутствуют? Скорее всего, нет. Мистика. Даже в этом равны! Так просто не бывает! Не могут столько совпадений быть случайностью. Это судьба.
Улыбнулся счастливо и радостно, забылся, опять любовно-ласково обнял длинными руками бёдра, чувственно провёл ладонями по округлостям наверх до талии, целуя через ткань животик и верх холмика.
– Как прошептала: “Иншалла”? Да, родная, всё в руках Бога, а мы ему немного поможем. Равные. Настоящая пара. Мы одной крови, единственная. Моя чувственная радость. Мой воздух и дыхание. Мы нашли друг друга, узнали сквозь века! Чудо и есть. Я тебя не потеряю, клянусь…»
Май 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/05/27/1528