ГЛАВА 3.
СТРЕЛЬНИКОВ-СТАРШИЙ.
Потом грянула буча.
Пришёл папа Миши Стрельникова в свою группу. Не обнаружив сына и не получив внятного объяснения его отсутствия, пошёл прямиком к заву. А та – ни сном, ни духом о происшедшем – была в Главке. И завертелось!
Валова умудрилась вывернуть ситуацию так, что Риманс предстала в её изложении чуть ли не похитительницей ребёнка! Если б ни медсестра Ольга и Надежда – не сносить бы Марине головы.
Больше всего всех удивил… Мишутка!
Недоумевающий родитель поднялся в младшую группу в сопровождении зава, замзава и кастелянши.
Ребёнок, едва увидев папу, радостно заговорил с ним: бойко, чисто, понятно!
Пока начальство пыталось разобраться в ситуации, всё рассказал отцу сам!
Начальники, не раздувая скандала, удалились, оставив решение за родителями, а провинившуюся санитарку вызвали завтра «на ковёр».
Только тогда она осталась в раздевалке с отцом Миши наедине, впервые лицом к лицу.
Надежда была в игровой с другими детьми, украдкой следя за коллегой сквозь окно в стене.
– Добрый вечер. Меня зовут Марина.
Сама представилась опешившему мужчине, несколько выбитому из привычной колеи непонятным событием.
– Мишутка с детьми уже выпил чаю с баранками, силы набрался. До кафе-мороженое дотерпит, – увидев удивлённое лицо отца, мягко рассмеялась. – Сын Вам всё расскажет по дороге, как только вы окажетесь вне стен сада. Ему нелегко сегодня пришлось, но мальчик достойно справился с ситуацией. Правда, Мишка? Теперь ты просто обязан вырасти таким же огромным, как папа! Обещаешь? Никак не меньше!
Мишаня засмеялся громким озорным смехом, затараторил что-то…
Девушка, поцеловав малыша в щёчку и попрощавшись до завтра, ушла в группу, оставив отца наедине с безостановочно говорящим сыном. Улыбнулась: «Поговорят, посоветуются, переживут событие в семье, а завтра сообщат о своём решении».
Утром была нимало удивлена, когда Мишутка, гордый и довольный, пришёл в младшую группу, ведя за собой смущённого отца. Что-то говорил ему, весело рассказывал продолжение истории, начатой, видимо, ещё дома, а Стрельников-старший был молчалив, невнимателен и откровенно рассеян.
Поздоровавшись, Мари ласково обняла Мишку, быстро раздела и отпустила к ребятам.
Несколько оторопевший мальчик взглянул на непривычно молчащего папу, озадаченно постоял минутку и… ушёл, увидев подбодряющую улыбку воспитательницы Нади.
– Привет, Мишутка! Ребята, он вернулся! Ура!
Дети кинулись навстречу, окружили, загалдели…
– За Мишу не переживайте: присмотрим, накормим, приласкаем, – Марина шутила, пытаясь вывести из стойкого ступора высоченного мужчину. – Какие-нибудь особые привычки, склонности, особенности в еде у сына не обнаружатся?
Тщетно. Его трудно было сдвинуть с точки, даже головы не поднимал, смотря себе под ноги.
– Как относится к дневному сну? Поспит или сможет посидеть в игровой, поиграть в тишине самостоятельно? Предпочитает одиночество? – не отступалась – нужна была информация из первых уст.
– Спит с удовольствием, – очнувшись, негромко заговорил низким приятным голосом. – Ест всё подряд, привычек нет, как и особенностей. Да, одиночка, спокоен…
Наконец, поднял голову и посмотрел в женские глаза как-то по-особенному, словно нырнув в омут с головой.
– Сын вчера перед сном всё рассказал, Марина. В подробностях!
Заволновался, осип голосом, сделал шаг навстречу, не обращая внимания на суетящихся малышей и родителей вокруг: разгар приёма.
– Это правда, что он в Ваших руках заговорил?
– Да, так получилось, – тихо ответила, отчего-то смутившись, покраснев тонким нежным лицом.
– Видите ли, сын не разговаривает с чужими людьми, только с домашними, понимаете? А если быть честным – лишь со мной, – серые лучистые глаза мягко сияли и ласкали, смущая и заставляя её опускать зелёный взор долу. – А тут, в Ваших руках, он сам заговорил! Как?..
– Здесь может быть много вариантов: испуг от дождя, чужие люди, тембр моего голоса, другая обстановка в группе…
Вздохнув, подняла лицо выше, навстречу серым глазам, тепло улыбнулась, отчего они как-то дрогнули, распахнулись шире, стали глубокими и манящими, будто цепляющими, тормозящими мысли и чувства. Постаралась не отвлекаться, взора не отвела – любила борьбу характеров.
– Возможно, подкупило моё клятвенное обещание, что он обязательно вырастет? Или просто пришло время высказаться? Теперь держитесь, люди! Будем его учить молчать! Следите за своим языком! – обернулась к родителям, вздёрнула бровь с вызовом. – Сдаст ведь!
Услышав последние слова, рассмеялись все, кто был в детской раздевалке: и малышня, только что пришедшая в группу, и их родители, и сам виновник веселья Мишутка, который уже некоторое время крутился рядом и помогал Марине заводить детишек в группу.
Отец смеялся тоже, но то, как это делал, вогнало и её, и его в ярую краску. С высоты двухметрового роста разглядывал новенькую сотрудницу так пристально, что Мари захотелось провалиться на месте или убежать, скрыться от странных пронзительных глаз! Стихнув, ощутимо ощупывал ими её лицо, пухлые губы, зелёные глаза, высокие скулы и аккуратный подбородок, задержал взгляд на выбившихся из-под косынки светлых волнистых локонах волос, тонкой детской шее и ключицах…
Приход маленького Саши Грушина прервал мужской «глазной» обыск и спас ситуацию.
Малыш радостно вцепился в Марину и… прогнал от себя мать прочь: «Ди! Сам!»
Галина облегчённо выдохнула и тут же исчезла, крикнув: «Ты золото, Мариш!»
Быстро раздев Сашу, на руках понесла в группу, попрощавшись до вечера со Стрельниковым-старшим и другими посетителями.
Мишаня, прокричав отцу: «Пока, пап! До вечера!», ринулся за ней в игровую, вцепившись в концы завязок рабочего белого халата, как слонёнок за хвост мамы!
Стрельников минуту постоял, потрясённо хлопая глазами, усмехнулся и, переступая через малышей, как дядя Стёпа, прощаясь, покинул раздевалку.
Надежда присматривала за детьми, доверив Марине утренний приём, и с волнением ждала продолжения разговора, начатого вчера.
– Да… Мариш… похоже, не услышала ты меня. Продолжаешь воротить дела дальше! – смеясь, встретила её подколами. – Не успела разгрести вчерашнее, завела новое громкое дело!
Хохотала, негодная, а с нею и вся малышня за компанию, на радость мордашкам и животикам.
– Со вчерашним ничего и не было – сами отцепились, когда разобрались, – спокойно ответила.
Улыбаясь, отпустила с рук Шурика:
– Поиграй, Ёжик.
Набычившись, буркнул:
– Похая!
Поплёлся на стульчик в углу комнаты, обиженно отвернулся.
– А на счёт нового… Не пойму тебя: о чём ты? – наблюдая за Грушиным, продолжала разговор.
– Да уж… Одно отцепила, а второй так зацепился!.. – Надя не хотела угомониться – не время. – Как бы тебе это боком не вылезло, – посерьёзнела, подошла ближе, стала говорить тише. – Ты хоть знаешь, кто он? Где работает? И, вообще, кто все они, Стрельниковы-Винниковы?
– Нет. Зачем? – Мари легкомысленно пожала плечами. – Главное – здоровье и безопасность ребёнка. А они, прежде всего, родители. Понятно? Больного мальчика. Это важно. Отношения только на уровне заботы «об их болезном дитяти», как говорит моя соседка Катерина, – внимательно посмотрела в глаза. – Исключительно.
– Ох, Маринка, – покачала белокурой головой Надя, – чует моё сердце, что завязнете вы с ним по ушки в общей заботе «об его болезном сынушке», аки в грязи свинушки! И по души…
Внезапно поперхнулась, покраснела, тяжело вздохнула – дурное предчувствие толкало ногой. Заметив недоумение в глазах девушки, пояснила:
– Да ёжику же понятно, что он «запал» сразу и безвозвратно! Я в таких делах секу почище якутского шамана! – ухмыльнулась нахально, забавляясь бурным стыдливым румянцем Мари. – Не заметила, как пожирал тебя глазами?! Тогда, ты слепая! – расхохоталась.
Подхватив кастрюльки, побежала за завтраком на раздачу под громкий шутливый крик малышни: «Ку-шать хо-тим!»
Вымыв ручки воспитанникам, Марина рассадила их за столиками, повязала салфетки, всё прокручивая в уме разговор с папой Миши.
«Ну да, смотрел, но такое случается всегда со всеми мужчинами. Молоденькая, свежая, вот и пялятся. А вдруг Надя права? Господи, да я с мужем живу, как на пороховой бочке, того и гляди, придётся разводиться, а тут новая напасть! Вот только поклонников под боком не хватало для полного счастья!»
Дети отвлекли вопросами, просьбами и требованиями внимания.
Рабочий день отодвинул все переживания на задний план.
Самое удивительное – не вызвали «на ковёр»! Это была загадка.
В подсознании Марина знала отгадку, только она не нравилась. Очень. Могла стать ступенькой в развитии ситуации, которую совсем не желала. Вздохнула, передёрнулась в тяжёлом предчувствии чего-то нехорошего.
«Не до шарад, тем паче – новых чувств. Не время. Пора разобраться с мужем решительно. Для свежих симпатий наступит ещё момент. Не теперь».
…Знала б в тот момент, что жизнь уже всё решила по-своему, наверное, уволилась бы из детсада и ушла в другое место.
Жаль, мы не провидцы, не можем всего предусмотреть заранее, предугадать, постараться избежать нежелательных течений в реке жизни. Вот и хлебаем потом…
Тот день стал первым днём Большой Любви в беспокойной жизни Мари Риманс. И пожизненной мукой, карой.
Судьба крепко взяла в руки нити сердец Марины и Стрельникова, чтобы вдоволь позабавиться, от души дёргая за них сверху…
Май 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/05/14/1275