Начало тут - http://www.proza.ru/2013/04/02/2097
Вьётся белая тонкая нитка
По ковру зелёных полей.
Это тропка от школьной калитки,
Каждый день я шагаю по ней.
Тропинка первая моя,
Веди от школьного порога,
Пройди все земли и моря
И стань счастливою дорогой!
Тропинка, тропинка,
Тропинка школьная моя.
(детская песня о романтике школьного пути)
***
Если я просыпался рано, то заставал тот миг, когда радио тоже просыпалось. Звучала по радио приятная, тихая мелодия. Под эту музыку было приятно потягиваться, зевать, смотреть на движущиеся тени за занавеской. Это музыка называлась «Рассвет на Москве реке» композитора Мусоргского. В это время отец собирался на работу и завтракал. А потом начиналась «Пионерская зорька». Трубил горн, звонкие, задорные детские наполняли всё пространство жизнью и оптимизмом. Пионерские песни звучали одна за другой. Пели про звено:
По улицам шагает веселое звено;
Никто кругом не знает, куда идет оно;
Друзья шагают в ногу, никто не отстает,
И песни всю дорогу тот, кто хочет, тот поет.
Если песенка всюду поется,
Если песенка всюду слышна,
Значит, с песенкой легче живется,
Значит, песенка эта нужна!
Пели про чибиса:
У дороги чибис, у дороги чибис,
Он кричит, волнуется, чудак:
"Ах, скажите, чьи вы, ах, скажите, чьи вы
И зачем, зачем идёте вы сюда?"
Не кричи, крылатый,не тревожься зря ты,
Не войдём мы в твой зелёный сад.
Видишь, мы, ребята, мы - друзья пернатых
И твоих, твоих не тронем чибисят.
Пели про то, как хорошо жить в нашй стране:
Эх, хорошо в Стране Советской жить!
Эх, хорошо Страной любимым быть!
Эх, хорошо Стране полезным быть,
Красный галстук с гордостью носить!
Меряй землю решительным шагом,
Помни твёрдо заветы отцов,
Знай один лишь ответ -
Боевой наш привет:
Будь готов! Будь готов! Будь готов!
Будь готов всегда, во всём,
Будь готов ты и ночью и днём!
Чем смелее идём к нашей цели,
Тем скорее к победе прийдём!
После «Зорьки» начинались детские радиопостановки. Смешной Дон Кихот воевал с мельницами и с котами.
На турнире, на пиру и на охоте
Ходят слухи об отважном Дон-Кихоте!
Ла-ла-ла-ла-ла-ла!
Ла-ла-ла-ла-ла-ла!
Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла,
Ла-ла-ла-ла!
Служит имя Дульцинеи мне оплотом,
Неразлучна Дульцинея с Дон-Кихотом
Ла-ла-ла-ла-ла-ла....., - пел Дон Кихот.
- Мииии-яу! Мяу! Мииии-яу! Мяу!!! - орали коты, будто их за хвост тянули.
Коты мяукали прямо-таки душераздирающе, а Дон Кихот вдохновенно пел песню о своей возлюбленной Дульсенее...
Вечером добрый сказочник говорил: «Здравствуй, дружок! Я сейчас расскажу тебе сказку...»
Сказки также исполнялись артистами и сопровождались музыкой. Стоило закрыть глаза и ты погружался полностью в мир сказок. Да, в общем-то наше детство мало чем отличалось от сказки. Мы-дошколята целыми днями играли и веселились. И никаких забот, никаких дел. Дни тогда были длинными, а ночи короткими...
Сестра с братом учились в школе, и мне казалось, что у них жизнь веселее. Я стоял у калитки и ждал, когда они вернутся из школы. Если погода была хорошая, если на улице не было луж и грязи, если вокруг всё зеленело и цвело, то мимо нашего дома проходили и какие-то другие школьники. Однажды мимо прошла целая стайка девушек в школьной форме, в белых передниках. Они шли не спеша, весело о чём-то говорили, а одна из них была точь в точь похожа на девушку из фильма «Прощайте голуби». Та, которая была медсестрой и говорила: «Больной, снимите штаны. Я сейчас Вам укол сделаю!». А парень тот стеснялся, и всё не решался снять штаны... Ольга шла со школы с Толиком Митрофановым, своим одноклассником, который жил в конце улицы, перед трассой.Толик приветливо махал мне рукой и шёл себе дальше. Витька с Ванькой даже не заходили домой, а бросали портфели за калитку и куда-то бежали по своим срочным делам. Ольга тут же садилась делать уроки, а мне опять не с кем было поиграть... Тогда я бежал на улицу к своим друзьям.
Летом Ольга с Витькой в школу не ходили, у них были каникулы. Но лето клонилось к осени, и всё чаще заходили разговоры о школе, о том, что настала пора и мне пойти в школу.
- Тебе надо записаться в школу, - сказала как-то сестра Ольга.
- Записаться? Я же писать не умею..., - ответил я.
- Ладно, так и быть, придётся пойти с тобой в школу, - вздохнула сестра, - пусть тебя там научат.
И пошли мы с ней записываться. Она идёт себе спокойно, а меня кошки на душе скребут - а вдруг не запишут? Скажут, что уже все места заняты...
***
В школе я уже был. Та, восьмая, где я был в городском лагере - не считается. А в нашей, пятой, я побывал ещё прошлой осенью. Время такое было - уже не лето, но ещё и не совсем холодно. Но мне как раз пальто зимнее купили, потому что моя любимая шубка совсем изодралась при катании с горок. А в школу мы пошли, потому что ученики в Ольгином классе поставили спектакль по книге "Тимур и его команда". На премьеру пригласили всех родителей. Вот и мама с отцом тоже собрались идти, и меня с собой взяли. Пришлось одеться во всё чистое, да ещё в новом пальто! Мы вышли из дому и пошли на Жуковскую, потому что на нашей улице грязи по уши.
- Смотрите, как я бегать умею! - крикнул я, решив похвастаться приобретёнными за лето способностями. И я побежал, но поскользнулся и упал прямо в лужу.
- Горе ты моё! - сказала мама, поднимая меня за шиворот.
- Фу, грязный, как свинья! - презрительно скривила губы сестра.
- Молодец, показал! Бегать умеешь... падать ещё не научился, - добавил отец, - Эх ты, комонавт, Герман Титов прямо...
Пришлось возвращаться домой, и мама быстро полотенцем с водой замыла грязь на пальто.
Школьный спектакль
Зрители сидели прямо в классе, на партах и на стульях, а перед чёрной доской шёл спектакль. Мальчишка с красным галстуком, Тимур, смело разговаривал с наглым хулиганом Мишкой Квакиным. За спиной Квакина стояла высокая, мрачная Фигура. Фигуру я сразу узнал - это был Серёжка Коростылёв, Ольгин одноклассник и наш сосед , чей дом стоял как раз напротив злополучного переулка, в котором я так неудачно влетел в эту дурацкую лужу. Серёжка был высокий и имя Фигура ему очень подходило.
- Здорово, комиссар! - говорил Квакин.
- Здорово, атаман! - отвечал Тимур.
Мишка Квакин вытащил из-за пазухи яблоко: - Угощайся, белый налив!
- Ворованные? - поинтересовался Тимур, надкусывая яблоко и тут же выплёвывая, - кислятина!
- Какие есть...
Тимур смотрит в упор на Квакина и говорит: - Квакин, запомни, если ты на заборе увидишь нарисованную звезду, то лучше беги оттуда сразу, будто тебя кипятком ошпарили.
- Это ещё почему? - возмутился Квакин.
- А по качану... Ты передай своей шайке, что этот разговор у нас с вами последний. Если что, то накостыляем вам по шее, мало не покажется! В общем, объявляем вам ультиматум!
С этими словами Тимур развернулся и вышел в дверь. Серёга Коростылёв молчал, но его фигура и без слов выглядела очень многозначительно... Только когда Тимур вышел, он спросил у Квакина: - Мишка, что такое ультиматум?
Квакин пожал плечами: - Не знаю... Наверно бить будут...
***
Так что в школе я уже бывал, и приблизительно знал, где она находится. Сейчас стояла жара, никакой грязи, а только пыль поднималась столбом от проезжающих машин. За горбольницей мы повернули направо. Потом шли мимо бараков по дороге, и ещё раз направо свернули. А там уже совсем рядом... Школа располагалась в одноэтажных бараках. Мы пришли к самому крайнему, рядом со стадионом. На стадионе какие-то мальчишки играли в футбол. У входа в барак сидела седая женщина за столом. Сразу видать, что тётка очень умная, потому что в очках, и глаза за очками очень внимательные. Ольга с ней поздоровалась, а та сразу догадалась:
- Брата привела в школу записываться?
В общем записала она в тетрадь мои имя и фамилию, наш адрес. А тут ещё дядька подходит в комбинезоне. Он до этого в моторе грузовика копался, который стоял рядом с большим сараем. Руки грязные, в руках карбюратор.
- Пополнение прибыло? - весело спросил он, - как учиться будешь?
- На четыре и пять! - бодро ответил я. «Откуда я взял эти четыре и пять? И вообще, кто меня за язык тянул? А вдруг не выйдет у меня ничего?»
- Молодец, намерение хорошее, - сказал дядька и обратился к седенькой женщине, - опять карбюратор полетел. Надо новый выписывать...
- А кто это, шофёр? - спросил я Ольгу шёпотом.
- Это наш учитель по труду, Григорий Павлович. Он ведёт также кружок по обучению езде на машине.
- Ух ты, здорово! - обрадовался я, значит и нас научат на машине ездить?!
Уссурийск
Перед самой школой мы поехали в Уссурийск. У мамы в Уссурийске жили три брата – Петро, Семён и Николай. Петро и Николай шоферили, а дядя Семён был художником. Вот мы и поехали на поезде к ним в гости. Мы остановились у дяди Коли, который жил то ли на Пушкинской, то ли на Некрасовской. Мы только приехали, и я вышел на улицу погулять. Прошёлся немного и вернулся, зашёл в калитку и иду к крыльцу. Подхожу, поднимаю голову, и вижу, что на крыльце сидят какие-то чужие люди. Дядька, тётка, большие мальчишки. Они смотрят на меня и улыбаются. В расстерянности я стал озираться. Двор был вроде тот же, такое же крыльцо, такой же дом... Но куда девались Зинка, Витька, дядя Коля, мама? Ведь они только что были во дворе... Меня охватил ужас, я понял, что я заблудился...
- Проходи, малыш, не стесняйся! - подбодрил меня парнишка. А я не понимал: куда проходить? Кто они такие и почему они сидят на дяди Колином крыльце? Где все наши?
- А где дядя Коля и тётя Вера? - робко спросил я.
- Ах вот оно что, - догадалась женщина, - мальчик наверно перепутал вход. Да ты не бойся, мы не кусаемся, мы всего лишь соседи.
Она улыбнулась, взяла меня за руку и повела обратно на улицу. Мы прошли с ней совсем немного и подошли к другой такой же калитке. Уже от калитки я увидел Зинку и Витьку во дворе. Оказалось, что по всей улице стояли такие вот одинаковые дома, да каждый дом к тому же был разделён напополам перегородкой. Таким образом в каждой части дома жили разные семьи. У каждого был свой двор, своё крыльцо... И все эти домишки и дворы были похожи друг на друга, словно близнецы! Так что я просто перепутал калитку и попал к соседям. Ну, с кем не бывает?
***
А потом мы ночевали у дяди Коли, но не у нашего дяди Коли, а у брата тёти Веры. Утром я проснулся и не понял где я. Я пошёл куда-то, какой-то кирпичный коридор, полутьма... Никого нет, ни мамы, ни Витьки... Я испугался и уже собрался заплакать, но тут в коридор вышел дядя Коля, у которого были симпатичные усики.
- Ага, проснулся уже! А я только собирался тебя будить.
Оказывается все уже давно проснулись и уже сидели на кухне. Мне показали где умыться, и я тоже принялся за завтрак.
Этот дядя Коля был киномехаником и мы пошли с ним смотреть новый фильм в кинотеатр "Россия". Фильм назывался "Поющая пудреница". Там конечно всё было слишком непонятно, всё запутанно, но ясно было, что это фильм про шпионов. И всё заключалось в этой самой пудренице, которая по сути была миниатюрным передатчиком. С высоты «двухтысячных» эта пудреница выглядит обыкновенной мобилой, но в то время - пудреница эта была чудом техники.
***
Тётя Вера была моей крёстной, у неё была старшая дочь от первого брака Рая, и ещё две дочки: Зинка - моя ровесница и Светка - помладше. Зинка была заводная, она знала кучу всяких игр. Тут же во дворе она стала нас с Витькой учить играть в Пекаря. Какая-то ржавая консервная банка из под горошка, толстая палка... Сбивать палкой эту банку, что-то чертить на земле... Я ничего не понял, а Витька с Зинкой играли вовсю, аж банка гремела. Потом мы поехали к дяде Семёну, он жил в Нахаловке, возле железной дороги. У него был свой дом, а во дворе его дома поставили длинные столы, и народу за столами сидело очень много. Причём все родственники со стороны мамы. Песни они красиво пели, много песен было украинских. А мне кто-то дал конфет и я их ел сколько хотел. Конфеты назывались «Школьные».
Первый раз в первый класс
Перед школой я выучил стишок:
Утром рано Филиппок в школу к нам стучится
- Открывай пошире дверь, я пришёл учиться!
Мне конечно же купили новый портфель, чернильницу-непроливашку (которая на самом деле ещё как проливалась!), ручку и перья, карандаши, резинки, тетрадки разные – в линейку, в клетку и в полоску. И конечно же к первому сентября отец меня подстриг, оставив только чубчик (мода такая была). Одели меня во всё новое, однако никакой ученической формы у меня не было, и как выяснилось вскоре – у всех мальчиков в школе не было определённой формы. Разве что рекомендовалось одевать белую рубашку или пришивать белый воротничок. Штаны были самые обыкновенные, то есть брюки или шаровары. А вот у девчонок была форма. Все девчонки одевали коричневое платье и чёрные фартуки. В праздничные дни фартуки были белые. И ещё у девчонок были чулки и бантики на косичках. А у мальчишек были только чубчики... В общем, отправили меня чистеньким и отглаженным, пожелав хорошо учиться и слушаться учителей.
В школу мы пошли втроём - я, Вовка и Сашка. Мы пошли не так, как ходили с Ольгой записываться, а другой дорогой - мимо 25-го магазина, по Советской, потом в небольшом проходе возле одноэтажного белого больничного здания, потом направо, дальше налево по улице Арсеньевской и там уже школа. Во дворе было полно детей, все празднично одеты, девчонки в белых фартуках. Всякие пионеры, пионервожатые... Горн хрипит, барабаны стучат... Нас всех построили у забора и кто-то стал говорить о том, что первое сентября - это праздник, что мы пришли туда, где нас научат читать и писать, помогут найти дорогу к знаниям. Нас всех проверили по списку, построили попарно и велели взяться за ручки. Мне в пару досталась маленькая незнакомая девчонка, которую звали Нина Шаповалова. Передо мной стоял мальчишка, у которого сзади, в шее торчал какой-то жук. Как он туда только вгрызся?
- Эй, - окликнул я мальчишку, - тебя как зовут?
Мальчишка обернулся: - Иваном меня зовут, я - Ваня Иванов.
- Слушая, Ваня, у тебя на шее какой-то жук сидит...
- Знаю, это клещ...
- Клещ! Энцефалитный? А почему он такой здоровый? И почему ты его не вытащишь?
- Здоровый, потому что он крови моей напился. А вытаскивать его нельзя, а то хуже будет... Врач сказал, что клещ сам должен отвалиться.
- Прекратили разговоры! – скомандовала молодая женщина, - внимание все сюда! Я – ваша учительница, зовут меня Нина Ивановна. А вы все вместе – первый «Б» класс. Сейчас мы все пойдём в класс, где познакомимся поближе.
В классе стены были свеже выбелены, а парты пахли краской. Нина Ивановна рассадила нас всех за парты и стала вызывать по списку одного за другим. Выяснилось, что в классе у нас семь или восем Вовок! А ещё были близнецы Сашка и Наташка Щербинины, Валька и Вовка Гусельниковы. Когда я был в дошкольном лагере, то там тоже были близнецы, два брата. Но те близнецы были похожие, а мои новые одноклассники - не очень... Ребята с нашей улицы - Вовка Уколов, Сашка Сергеев и Ирка Хлопова тоже оказались в нашем классе. Колька Фролов тоже. Ванька, Виталька, Танька, Валерка, Генка, Любка – столько разных имён и лиц! У нас в классе была даже второгодница! Апухтина была выше всех в классе ростом и выглядела совсем взрослой. Самое интересное, что она жила как раз напротив школы! Тут стоило задуматься: если такая вот улыбчивая девушка, живя в паре шагов от школы, не смогла перейти во второй класс, значит учиться будет нелегко. Эх, как бы самому не остаться на второй год в первом классе...
Конечно же мы все перезнакомились, тем более что шли со школы вместе и разговаривали обо всём. Первый день в школе пролетел как один миг, а потом начались занятия, то есть суровые будни.
***
Дали нам в самом начале задание на дом: рисовать палочки, квадратики, кружочки. Причём рисовать не ручкой, а простым карандашом. Почему простым, а не красным? Так было бы красивее... В общем нарисовал я этих палочек сколько надо, а потом взялся за круги и квадраты. Нарисовал и задумался – а ведь так скучно получается, лучше было бы в этих кругляшах поставить две точки, и палочку так и так. Вышла рожица смешная! Я во всех кружках нарисовал эти рожицы – вышло очень смешно! А сестра Ольга спрашивает: - Ну, сделал домашнее задание?
Я ей показал, а она рассердилась и отчитала меня: - Так делать нельзя! Тебе за такую работу двойку поставят! Бери сейчас же резинку и стирай!
Пришлось мне стирать все рожицы и обводить заново кругляши...
Школьные будни
Путь к знаниям начался с изучения букв... Но буквы учили не все сразу, а по одной-две, и учение растянулось надолго. Мы учились читать по слогам: «Ма-ма, мы-ла, ра-му», Мы не ра-бы, ра-бы не мы!».
Наша учительница Нина Ивановна заболела, и вместо неё приходили то одна, то другая чужие учительницы. Они всё время путались в том, какую букву мы проходим, и поэтому приходилось каждый раз повторять всё снова. Это мне очень надоело. С немалым трудом мы всё же одолели букварь. Читать я научился так, что мог прочесть любое слово без выговаривания слогов, то есть строчил, как пулемёт. Но от нас требовали читать только по слогам. Было противно слушать эти «ма-ма мы-ла ра-му», «мы-пы гу-гу...». Прямо в сон клонило от тоски....
Зато на переменках было весело! Как только уборщица брала в руки колокольчик, так все тут же просыпались и неслись во двор, где девчонки тут же начинали прыгать через скакалку, а мальчишки гоняться друг за другом.
По утрам в хорошую погоду вся школа строилась на стадионе и мы делали зарядку – поднимали то одну руку, то другую, то правую ногу, то левую, крутили головой и прыгали на месте.
А иногда строили все классы в дворе или в коридоре, и директор школы, Зоя Ивановна Груздева, объясняла всем правила поведения в школе. Нельзя было сорить, шуметь, хулиганить, портить парты и так далее.
В классе за шалости бывало учительница ставила в «угол». Когда я был маленький, то меня иногда тоже ставили в угол. Мне тогда становилось так одиноко, так обидно. Я стоял в углу, глотая слёзы, и думал, что вот возьму и умру прямо тут, в углу. И потом буду лежать в гробу с гордым видом, а все вокруг, ломая руки от горя, станут причитать:
- Да что же мы такое натворили?! Зачем мы поставили его в угол? Ну, подумаешь, разбил он эту вазу с цветами... Эта дурацкая ваза сама по себе неуклюжая, нефельтикультяпистая, так что туда ей и дорога! Чёрт с ней, с вазой... Эй, Вовка, всё, вставай! Мы тебя прощаем....
В общем в углу для меня было стоять страшным наказанием. А тут ставят за баловство то одного, то другого, даже девчонок... А они стоят себе в углу, посмеиваются... Им даже там в углу веселее получается, чем всем остальным...
Но вот однажды, на такой вот «линейке» Зоя Ивановна велела выйти перед строем Кашлака. Этот Кашлак был парнем хулиганистым, любому мог щелбана дать или затрещину просто так... Не знаю, в каком он классе учился, может быть в седьмом...
Зоя Ивановна объявила всем нам, что Кашлак этот неисправим, что на все замечания он не реагирует, не слушается, грубит, поэтому было решено на педсовете исключить его из школы. Исключить из школы! Это прогремело как гром среди ясного неба!
- Всё, Кашлак, - сказала Зоя Ивановна, - ты свободен, уходи! Вон из школы!
И Кашлак пошёл мимо нас вразвалочку, коренастый, широкоплечий, с дурацкой блуждающей улыбкой на круглом лице.
Я, как и все остальные, был ошарашен. Вот так просто выгнали из школы! А что же ему теперь дальше делать?
Мы спросили учительницу:
- А куда теперь Кашлак денется?
- Да никуда он не денется, - ответила учительница, - пойдёт работать на завод. А если там не сумеет, то отправят в деревню коровам хвосты крутить! В общем, мотайте себе на ус...
***
Но, невзирая на крутые меры, некоторые ученики продолжали хулиганить. Некоторые здоровые лбы из старших классов обижали нас первоклассников. Они могли дать пинка, затрещину, толкнуть или обозвать. Вот и меня начал терроризировать один мальчишка из третьего класса. Он меня толкал и тянул, в общем мучал. И тут к нему подошёл мальчишка побольше и дал моему мучителю хорошую затрещину. Тот сразу за голову схватился:
- За что?
А этот мальчишка ухмыльнулся и сказал: - Маленьких обижать нехорошо!
Заступником оказался Сашка Шаповалов, старший брат той самой девчонки, с которой мы вошли первого сентября первый раз в первый класс, держась за руки. Было удивительно то, что Шаповал за меня вступился, потому что он со своим другом Алькосом и с братом Петькой были ещё те хулиганы... Кстати, Алькос этот был братом нашей второгодницы... Почему он за меня вступился? Может быть из-за того, что знал, что я с его сестрой Нинкой в одном классе учусь? А может быть потому, что он знал, что у меня есть сестра Ольга. А Ольга была старшеклассница и красавица...
***
После школы мы бросали дома портфели, переодевались, быстро съедали обед и собирались обычно где-то на брёвнах. А после того, как темнело, мы играли в прятки во дворе музыкальной школы.
Считалочки всякие были:
Катилася торба с высокого горба.
В этой торбе хлеб, соль, пшеница.
С кем ты хочешь поделиться?
Или эта:
Шел поп через мост
Поймал курицу за хвост
Эта курица была
Алексеева жена
При этом говорящий считалочку держал ладошку вниз, а все вытягивали под неё свои указательные пальцы. На последнем слове ладошка резко сжималась, стараясь поймать чей-нибудь пальчик...Кого поймали, тот и курица, тому и водить.
Или эта:
На золотом крыльце сидели
царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной...
Кто ты будешь такой? Говори поскорей. Не задерживай честных и добрых людей!
Или эта:
Вышел месяц из тумана
Вынул ножик из кармана
Буду резать, буду бить -
Всё равно тебе водить!
Тут на каждом слове рука считающего отсчитывала по кругу каждого, и последний становился водящим.
Водящий начинал считать до десяти или до двадцати, уткнувшись в ствол дерева или в стену:
- Раз, два, три, четыре, пять... я иду искать!
Все конечно уже попрятались и сидели тихо. Кто в кустах, кто за забором, кто за углом, кто за деревом... Водящий отходил от своего дерева и внимательно озирался по сторонам, приглядываясь - а не шелохнутся ли кусты, а не высунет кто-то нечаянно голову. Только водящий кого-то заметит, то тут же бежит к дереву и стучит по нему: - Вовка, я тебя застукал, можешь вылезать!
Водящий идёт в другую сторону, а кто-то успевает за его спиной пронестись ветром и застукаться.
Если кто-то был в опасности, то ему кричали:
- Топор, топор, сиди как вор!
А когда водящий в поисках спрятавшихся уходил далеко от того места, откуда он начал водить, то тому, кто мог опередить водящего, кричали: - Пила, пила, лети, как стрела!
И вот ты бежишь со всех ног и хлопаешь по дереву: - Туки-туки!
Кого последнего застукали, тот водит.
Клуб Восток
В клуб "Восток" мы обязательно ходили на новые фильмы. Помню на фильм "713-й просит посадку" народу было в кассу столько, что никак нельзя было пробиться за билетами. Давка ужасная у кассы, ругонь, кто-то лез без очереди, некоторые даже дрались. Причём в этой давке и мальчишки и девчонки участвовали. Давились уже полчаса, а кассу ещё даже не открыли. Наконец-то кассу открыли и начали давать билеты. Я с нашими пацанами тоже лез вперёд, к кассе, но меня всё время оттирали, отпихивали локтями, и я снова оказывался за спинами атакующих кассу. Очередь конечно была, но очередь была сама по себе, а те, что лезли без очереди - сами по себе.
Кто-нибудь подходил к кассе издалека и видел своего дружка. Он кричал ему: - Волоха, привет! А кино про чё?
Невидимый Волоха отвечал приятелю сдавленным голосом, пыхтя от напряжения, так как из последних сил рвался сквозь плотную толпу к кассе:
- Кино - во! Про самолёт!
- Подумаешь, про самолёт... Если бы про шпионов...
- Да конечно же про шпионов! Они там пилотам снотворного насыпали, а люди летят себе... И вдруг самолёт начинает падать... в общем - обалденный фильм!
- Волоха, на меня возьми билет! Нет, два билета!
Очередь тут же огрызалась: - Ага! Щас! А может сразу три?! Мы тут с утра занимали, а эти сразу хотят билетик... Фигушки!
После получаса давки потный и красный выбирался из очереди от кассы наш «гонец». В руке он судорожно сжимал помятые билеты. Мы бросались занимать места, но было ещё рано, контроллёры ещё не начали впускать в зал. Мы решили посмотреть какая ж теперь давка у кассы, а касса была сбоку здания. И вот мы повернули за угол и обалдели: у кассы никакой давки не было, только две девчонки с бантиками спокойно брали билеты.
- Может быть уже все билеты разобрали? – предположил кто-то из наших.
- А давай, спросим, ради интереса, - сказал Ванька. Он подошёл и спросил у кассирши, - билеты на десять часов уже разобрали?
- Нет, ещё есть, - ответила кассирша.
Ванька почесал затылок: - Тогда я не понимаю... Какого лешего мы тут давились в очереди сорок пять минут? Мы же могли спокойно подойти и взять без всякой давки...
А фильм и в самом деле был увлекательный! После взлёта с аэродрома экипаж самолета стало клонить ко сну, и это привело к тому, что самолёт полетел дальше без управления...
Такая же давка была на фильм Граф Монте-Кристо. Там вообще всё таинственно было, приключения всякие. Дядьку этого посадили в тюрьму ни за что, а там дед с бородой к нему в камеру приполз по подземному ходу. Дед этот рассказал дядьке про сокровища на острове, да вскоре помер. А молодой этот деда на своё место в камере перетащил, а сам залез в мешок вместо покойника. И сбросили его с большой высоты в море в этом мешке. Но у дядьки был нож, которым он мешок распорол и выплыл из глубины. Волны в море большие, но дядька добрался до берега. Нашёл он сокровище на том острове и принялся мстить всем, кто его в тюрягу укатал. Знаменитый французский артист там играл, Жан Марэ.
А какие сражения развёртывались у кассы, когда показывали "Гусарскую балладу"! Сам поручик Ржевский не устоял бы перед девчонками, которые рвались к кассе... Три тысячи чертей!
Октябрята
В октябре нас приняли в октябрята. Говорили, что принимать будут не всех, а только тех, кто учится и ведёт себя хорошо. Со всех однако собрали по пятнадцать копеек, чтобы купить всем одинаковые значки. Две девчонки из нашего класса собрали по пятнадцать копеек и мы стали ждать дня приёма в октябрята. Девчонки эти любили выпендриваться возле доски перед всем классом, ну прямо артистки... Но когда был уже близок этот день, то эти девчонки куда-то пропали. Наверное их родители куда-то переехали и девчонок перевели в другую школу. В общем наши денежки пропали. Пришлось опять собирать по 15 копеек. Но теперь деньги собирала уже учительница, чтобы надёжно было. Но у нас ведь учительницы так часто менялись, что всего можно было ожидать... О нашей первой учительнице, Нины Ивановны, не было никаких вестей... Как в воду канула!
В назначенный день нас всё же приняли в октябрята в торжественной обстановке. Всем выдали значки – красные звёздочки с кудрявым маленьким Лениным в кружочке. Весь класс разбили на звенья, назначили звеньевых и санитаров. Санитары ходили с белой повязкой с красным крестом на рукаве и проверяли у всех чистоту рук и ногтей. С пионервожатой мы выучили поговорки и правила:
«Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут
Октябрята — смелые ребята, любят школу, уважают старших.
Октябрята — будущие пионеры».
В газетном киоске специально для октябрят продавались журналы с иллюстрациями «Весёлые картинки» и «Мурзилка». Октябрятами называли потому, что именно в октябре 1917 года произошла Великая Октябрьская Социалистическая Революция.
Нам пионервожатая сказала, что мы-октябрята, как бы внуки дедушки Ленина. Кстати, улица, на которой мы живём, то есть наша улица Социалистическая, она тоже названа в честь революции. Пионервожатая повесила на стену большую картину, где был изображён мордатый поп, сидящий у самовара. Все стали шептаться и хихикать, показывая пальцем на этого попа. Учительница подошла к пионервожатой и стала рядом с ней, держа указку в руке.
- Ребята, эта картина называется «Чаепитие в Мытищах», на ней вы видите нищего на костылях и мальчика в лохмотьях. Они голодны, но вряд ли им тут дадут хотя бы корочку хлеба... Мальчик этот наверно не умел ни читать, ни писать. Большинство детей в царской России вообще не ходили в школу и были неграмотными. Они работали с утра до ночи за жалкие гроши, и даже не ели досыта...
А вот ещё картина, «Бурлаки на волге». Несчастные, оборванные, голодные люди вынуждены за чашку жидкой похлёбки тащить за собой на верёвке тяжёлую баржу против течения.
- Вот так было до революции. И такая беда была по всей России до Ленина. Россия до революции была отсталой аграрной страной, с забитым, безграмотным, с закабаленным, болеющим и голодающим трудовым народом. Только царь с дворянами, фабриканты и заводчики, то есть паразиты, жировали, присваивая себе результаты труда всего населения. К 1917-му году из-за бессмысленной мировой войны, в сельском хозяйстве и в промышленности ощущалась нехватка рабочих рук, выросли цены на продукты. Завшивевшие в окопах, голодные солдаты дезертировали с фронтов. Народ был возмущён создавшимся положением, назревал бунт, и царь отрёкся от престола. Однако, сменившее царя временное буржуазное правительство также не в силах было справиться с хаосом и развалом. Вот тогда большевики во главе с Лениным взяли власть в свои руки для того, чтобы построить первое в истории человечества государство, где нет больше эксплуатации человека паразитами, где всем детям предоставлено право учиться и и свободно развиваться. Так что теперь вы-октябрята можете быть уверены в том, что безграмотными не останетесь, что нищими по миру с протянутой рукой ходить не будете. Наша страна обеспечит каждому из вас место за школьной партой. Все вы обязательно закончите школу и сможете продолжить учёбу в техникуме или в институте. Или же вы получите рабочую профессию и будете работать на нашем заводе «Прогресс», где выпускают самолёты. А может быть вы станете строителями и будете строить новые школы и жилые дома... Главное, что вам открыты все дороги, вы можете приобрести любую профессию, стать геологами, лётчиками, моряками, космонавтами, учителями. И вам, нынешним октябрятам, будут покоряться бурные реки, вы будете искать руду, выращивать пшеницу. Никому из вас не придётся нищенствовать, никому из вас не грозит ужас безработицы... А ведь в капиталистическом обществе по-прежнему есть нищие и неграмотные люди, по-прежнему за рубежом любой из рабочих в любой момент может оказаться безработным, его вместе с семьёй могут выбросить на улицу из квартиры, за которую ему нечем заплатить после потери работы...
***
Да, у нас в СССР совсем другая жизнь была. В космос летели один за другим космические корабли. Вслед за Гагариным полетел Герман Титов на ракете «Восток-2». Уже на следующий год взлетели один за другим сразу два космических корабля, «Восток-3» и «Восток-4» с Андрианом Николаевым и Павлом Поповичем. Они даже пошли на сближение в космосе!
Значок на груди был ярким и красивым, а нашего Витьку и Ваньку уже приняли в пионеры и у них теперь на шее висели ярко-красные галстуки.
Новогодний карнавал
Пришла зима, покрылось всё вокруг глубоким снегом. Мороз разрисовал узорами все окна. Узоры были такими витиеватыми и замысловатыми, что трудно даже вообразить. А потом этот лёд таял, и стекал на пол струйками воды. На подоконики мама положила полоски материала, с которых вода капала прямо в специально подвешенные на гвоздиках стеклянные баночки. Когда баночки наполнялись, то мы выливали воду из них в помойное ведро.
Перед Новым Годом объявили, что всем надо прийти в школу на ёлку в маскарадных костюмах. Девчонки конечно же все как одна, стали шить воздушные костюмы снежинок и принцесс. А Вовка решил одеться зайчиком. Тётя Клава сшила ему беленький костюмчик из простыни. Дажи ушки белые свисали, как у настоящего зайца!
- Эх, - вздохнул Вовка, - мне бы кусочек белого меха, чтобы хвостик сделать.
Тогда моя мама вспомнила, что у нас где-то есть шкурка белого кроличьего меха. Конечно же нашли ту шкурку и дали Вовке. Вовка очень обрадовался.
- А у тебя какой костюм будет? – спросил он меня, собираясь лететь к себе домой.
- Не знаю, - пожал я плечами, - у меня есть маска кота... Вот если бы мне ещё хвост кошачий...
- Так у нас есть как раз такой хвост, какой тебе нужен! – воскликнул Вовка, - пойдём к нам, сейчас мы для тебя тоже хвост сообразим!
Вовка конечно же тут же показал тёте Клаве шкурку белую.
- Мамка, я Вовке хвост пообещал, - известил её Вовка.
Тётя Клава была рада, что для Вовки хвостик нашёлся, поэтому она вышла из дома и через пять минут вернулась с большущим хвостом, который она без колебаний вручила мне. Это был не кусочек шкурки, а именно хвост!
- Это от нашей коровы, - пояснила тётя Клава. Я остолбенел...
- Как это от коровы? Вы прямо так его и отрезали?... Как же теперь ваша корова без хвоста?
- Да это не от Зорьки, - успокоил меня Вовка, - это от другой коровы, её уже давно у нас нету...
Слава богу, а то я уже подумал, что из-за меня корове только что отрубили хвост... В общем я тут же побежал домой с настоящим коровьим хвостом! Мама мне пришила хвост на шаровары, и костюм кота у меня вышел - что надо! Даже кошка Маруська что-то мявкнула, увидев меня с хвостом и в кошачьей маске...
На ёлку в школе мы шли среди сказочно покрытых снегом кустов и деревьев, из труб домишек вился сизый дым... По дороге длинный хвост всё время путался под ногами, мешал идти. И так снегу намело, а тут ещё этот хвост...
- Эй, пацан! – окликнули меня какие-то старшеклассники, стоявшие у калитки при входе в школу, - что это у тебя меж ног болтается?
В школе было тепло, вокруг всё было украшено снежинками, гирляндами, свисавшими с потолка, ветками ёлочными. Мы разделись и направились к ёлке. Ёлка стояла в классе, из которого вынесли все парты. На ёлке висели всякие шары и игрушки, разноцветные лампочки, блестящий дождик, серпантин. Народу было много, потому что не только наш первый «Б», но и ученики с «А», «В»... тоже были тут. Снегурочка, как водится, поймала несколько Снежинок, и давай они все звать Деда Мороза. Мы тоже стоим и кричим: - Дед Мороз! Дед Мороз!
И вот слышим, стучит кто-то громко, и входит в дверь Дед Мороз в шубе, в шапке, с мешком и с палкой, которой он стучит об пол.
- Здравствуйте, дети! Добирался я к вам с Далёкого Севера на оленях, через заснеженную тайгу...
С первых же слов мне стало понятно, что это никакой не Дед Мороз, а чья-то учительница, потому что говорил это «дед» женским голосом. Получается, что настоящего Деда Мороза почему-то не смогли пригласить к нам на утренник...
Дядька какой-то стал играть на баяне, и все принялись водить хоровод вокруг ёлки. Мы с мальчишками тоже присоединились к хороводу. Я со своей маской кота и с хвостом чувствовал себя неплохо. Весело было петь со всеми новогоднюю песенку:
В лесу родилась елочка,
В лесу она росла,
Зимой и летом стройная, зеленая была.
Зимой и летом стройная, зеленая была.
Метель ей пела песенку:
"Спи, елочка, бай-бай!"
Мороз снежком укутывал:
"Смотри, не замерзай!"
Трусишка зайка серенький
Под елочкой скакал.
Порою волк, сердитый волк, рысцою пробегал.
Порою волк, сердитый волк, рысцою пробегал.
Зайчишкам было хорошо скакать под ёлкой, и Снежинки порхали ... И мне было тоже весело сначала, даже не взирая на ненастоящего Деда Мороза. Всё было замечательно, пока все не заметили мой хвост. Я не знаю, что такое нашло на этих внешне безобидных детишек, одетых в разные карнавальные костюмы, но почему-то каждый непременно хотел потянуть, подёргать меня за хвост. Некоторые так сильно тянули за этот хвост, что мне было трудно вырваться... Дёргали так, будто хотели оторвать, но мама крепко пришила хвост к шароварам, и оторвать его никто не смог. Но штаны с меня чуть не стащили... Как я возненавидел тогда свой хвост! Мне стало жалко бедных котов, которых вот так же хватают за хвост и тянут...
Еле дождался, когда раздадут подарки и поспешил домой. Этот новый год оказался для меня сплошным разочарованием: и Дед Мороз ненастоящий, и хвост ... Ах, нет. Хвост был настоящий, но мне от этого было не легче...
Старый Новый Год
Кроме празднования Нового Года существует ещё традиция отмечать Старый Новый Год, который наступает в ночь с 13 на 14 января. Это тот же Новый Год, только по старому стилю. А отмечали мы его так. Мы рисовали сажей на лице бороды и усы, одевались в старые шубы или пальто, вывернутые наизнанку, подпоясывались длинными кушаками и шли с мешками «колядовать» по соседям.
Всё наше «колядование» сводилось к тому, что мы доставали из кармана горох или пшено, и широким жестом рассыпали его по полу, приговаривая при этом:
- Сею, сею, посыпаю, с Новым Годом поздравляю!
Соседи давали нам конфет, а то и рубль и выпроваживали из дому: - Вот вам, кушайте! Только не сейте больше!
Катание на санках
Так что времени горевать о каких-то хвостах у меня не было. Новогодние подарки, плюс к тому всё то, что мы наколядовали... И впереди все новогодние каникулы! Дома тоже стояла ёлка, которую мы сами украшали игрушками, которые ждали этого праздника целый год в кладовке. Повсюду снегу намело, мороз настоящий свирепствовал, но, невзирая на трескучие морозы, мы одевались потеплее, на ноги натягивали валенки, хватали санки и шли кататься. В канаве нам уже было тесно, поэтому мы пересекали трассу и шли мимо ДЭУ в гору, в сторону кладбища. Там были великолепные спуски, где можно было катиться на большой скорости несколько минут, пока не врежешься в забор. Кроме нас там катались мальчишки и девчонки с других районов города, даже с других школ. Большие мальчишки тоже катались тут, но они всё больше на лыжах. У нашего Витьки всякий спуск имел даже своё название. Там, где от высоковольтной опоры склон шёл к трассе – это была «Тарелка», а спуск к забору ДЭУ назывался «Клюшкой»... А может быть и наоборот... Но какая разница, если мы скатывались и там и тут... На большой скорости мы летели на санках с горы, плюхались в сугроб и изваливались в снегу. Домой возвращались мокрые от снега, замёрзшие, но очень довольные.
Фонтанка
Учительницы у нас постоянной не было. То одна с нами занималась, то другая. Однажды нас пришла учить наша соседка – Вера Алексеевна Зернова. Вера Алексеевна рассказывала нам про Ленинград, про блокаду.
В то время каждый день по радио звучала песня про Фонтанку:
Не изменяя веселой традиции
Дождиком встретил меня Ленинград.
Мокнут прохожие, мокнет милиция,
Мокнут которое лето подряд.
Дождь по асфальту рекою струится,
Дождь на Фонтанке и дождь на Неве,
Вижу родные и мокрые лица,
Голубоглазые в большинстве,
Голубоглазые в большинстве.
Вера Алексеевна сердилась:
- Нашли про что петь! Про Фонтанку...Ну, разве что там Аничков мост с этими конями... Но видели бы вы, какая это грязная речушка... А они так поют про неё, будто это красота неземная... Тьфу!
За Верой Алексеевной после уроков заходил её муж, полковник, очень похожий на полководца Александра Суворова. Он тоже был из Ленинграда.
А у нас дома был патефон, и на пластинке была сказка про Бармалея. Там так начиналось:
Маленькие дети!
Ни за что на свете
Не ходите в Африку,
В Африку гулять!
В Африке акулы,
В Африке гориллы,
В Африке большие
Злые крокодилы
Будут вас кусать,
Бить и обижать,-
Не ходите, дети,
В Африку гулять.
В Африке разбойник,
В Африке злодей,
В Африке ужасный
Бар-ма-лей!
Он бегает по Африке
И кушает детей -
Гадкий, нехороший, жадный Бармалей!
В общем детишек там пытались запугать, чтобы они в Африку не ходили, но
...папочка и мамочка уснули вечерком,
А Танечка и Ванечка - в Африку бегом,-
В Африку!
В Африку!
Вдоль по Африке гуляют.
Фиги-финики срывают,-
Ну и Африка!
Вот так Африка!
Оседлали носорога,
Покаталися немного,-
Ну и Африка!
Вот так Африка!
Дети эти были бесстрашные:
"Нам акула Каракула
Нипочём, нипочём,
Мы акулу Каракулу
Кирпичом, кирпичом,
Мы акулу Каракулу
Кулаком, кулаком!
Мы акулу Каракулу
Каблуком, каблуком!"
Испугалася акула
И со страху утонула,-
Поделом тебе, акула, поделом!
Бегемота детишки защекотали, и тот давай звать на помощь Бармалея:
"Бармалей, Бармалей, Бармалей!
Выходи, Бармалей, поскорей!
Этих гадких детей, Бармалей,
Не жалей, Бармалей, не жалей!"
Бармалей явился и показал Ванечке и Танечке, где раки зимуют! Тут они поняли, что им хана и стали просить пощады у Бармалея:
"Милый, милый Бармалей,
Смилуйся над нами,
Отпусти нас поскорей
К нашей милой маме!
Мы от мамы убегать
Никогда не будем
И по Африке гулять
Навсегда забудем!
Ну, в конце появился добрый доктор Айболит, и этот доктор крокодила натравил на Бармалея.
Повернулся,
Улыбнулся,
Засмеялся
Крокодил
И злодея
Бармалея,
Словно муху,
Проглотил!
...
Но в животе у Крокодила
Темно, и тесно, и уныло,
И в животе у Крокодила
Рыдает, плачет Бармалей:
"О, я буду добрей,
Полюблю я детей!
Не губите меня!
Пощадите меня!
О, я буду, я буду, я буду добрей!"
В общем пожалели дети Бармалея и взяли его с собой в Ленинград.
Этот Бармалей в конце говорил:
- Как я рад, как я рад, что поеду в Ленинград!
Интересно наверно там, в Ленинграде... И Лидка в Ленинграде живёт. Не зря наверно она туда уехала...
Эх, побывать бы в Ленинграде! Может быть и Фонтанка эта не хуже нашей Халазы? Хотя Халаза наверно всё же чище ... Вера Алексеевна же сказала, что в Фонтанке одна грязь... А в Африке наверно всё же лучше! Там крокодилы, бегемоты, слоны и носороги... Там на деревьях висят спелые бананы и другие вкусные фрукты...
Первые книжки
Учёба продолжалась, мы семимильными шагами изучали Букварь. Получается, что все буквы мы уже прошли, но мы всё повторяли пройденное, топтались на месте. Однако читать мы уже умели, поэтому однажды нас всех построили и повели строем записываться в школьную библиотеку.
Нам всем дали по маленькой, тоненькой книжке, и библиотекарша пояснила, что с книжками надо обращаться бережно, не рвать их, не рисовать на страницах чёртиков и каркули, не ляпать на страницы книжек кляксы, мороженное и так далее. Мне досталась книжка про «Серебряное копытце», у других была такая же книжка или другая. В книжке было написано про девчонку-сироту, да про кошку. Взял сироту к себе жить охотник. Однажды пошли они в лес, а там козлик водился, у которого копыто было серебряное. Топнет козлик копытом о землю, и тут же как искры из под копыта всякие самоцветы, красивые камешки вылетают.
Ну, я конечно не слишком раздумывал о содержании этой сказки, я хотел поскорей прочесть книжку, чтобы пойти в библиотеку, чтобы взять другую книжку. Там столько всяких книг было!
Так что я взял одну книжку, потом другую, а потом узнал, что можно брать домой сразу две-три книжки. Таким образом я перечитал уже много книжек, пока другие всё ещё про серебряное копытце читали.
Сдаю в очередной раз книжки библиотекарше, а она вдруг заметила, что карточка моя уже закончилась. У других только одна книжка записана, а у меня карточка с обеих сторон вся исписана. Бибиотекарша глянула на меня поверх очков и состроила недоверчивую физиономию:
- Эй, а не слишком ли ты быстро читаешь?
Она взяла в руки одну из книжек, которые я уже прочитал и говорит: - А ну-ка, расскажи о чём написано в этой книжке...
Это ж надо, такой каверзный вопрос... Я уже и забыл про что там. Прочёл и забыл... Ну, о чём может быть написано в тонких детских книжках? Глупости всякие... В общем я не смог ответить, и библиотекарша велела взять книжки ещё раз домой и хорошенько перечитать.
- Ты только вид делаешь, что читаешь! – заявила она, - вот я в следующий раз спрошу о содержании этих книжек, и попробуй только мне не ответить!
Это я-то не читаю?! Я вид делаю?... Да как она только посмела так обо мне подумать?! А ещё интеллигентная с виду женщина, седенькая и в очках... Обиженный я пошёл домой. Пришлось ещё раз перечитать эти книжки... Но сдавать книжки я сразу не пошёл, неприятно было снова выслушивать нотации от библиотекарши. Через неделю я пришёл сдавать книжки, и она наверно забыла про меня, потому что не спрашивала уже о прочитанном. А может быть ей было некогда? Книжки я теперь старался выбирать потолще, они дольше читаются... Но билиотекарша опять «наехала»:
- Эти книжки не бери, это для третьего класса. Тебе такие ещё рано читать! Бери только для первого и второго классов с этого стеллажа.
В общем , пришлось выбирать книжки потолще только тут, а на толстые книжки на других полках - хоть не гляди..
Дома на этажерке у нас лежали разные книжки. Одна из них называлась «Васёк Трубачёв и товарищи». Мне эта книжка так понравилась, что я прочёл её пятнадцать раз! Там про то, как после войны дети школу ремонтировали. Очень они учиться хотели... Истрепалась книжка сильно, но она была моей самой любимой. Наверно потому что в ней было написано про таких же мальчишек и девчонок, какими мы были... А потом в библиотеке я случайно наткнулся на первые части повести о Трубачёве. Оказывается в начале они ещё до войны учились, а потом пошли в поход и война в это время началась. Пришлось им выбираться по лесу к нашим. Такие приключения!
***
Однажды я узнал, что можно записаться в другую библиотеку, в Доме Пионеров, который находился недалеко от клуба «Восток». Это то самое здание в парке, спрятанное среди деревьев и кустов, с бронзовым Лениным перед входом, куда я ходил в «городской лагерь» до школы. Книг тут было много и никто не ограничивал меня одной жалкой полкой с тонкими книжонками. Тут можно было брать любые книжки, какие хочешь! Я конечно же выбирал такие, где были красивые картинки. Так я выбрал и эту, с заманчивым названием «Алиса в стране Чудес». Картинки там весёлые, наверняка вещь стоящая!
Когда дома я раскрыл эту книжку и принялся читать, то был очень разочарован. Вместо ожидавшихся захватывающих приключений и чудес в книжке ничего нельзя было понять. Какие-то глупости... Я честно пытался понять хоть что-нибудь, заглядывал в середину и в конец, но не находил нигде разумного повествования. В общем плюнул я, и отнёс книжку обратно в библиотеку.
Родительский день
Сначала была пасха. На пасху мама напекла пасочек в печке, сделала варенец. Ещё коржики и ватрушки, хворост хрустящий. Сварила яйца и покрасила разным цветом. Были зелёные и синие, которые красились маканием в кастрюльку с горячей водой, где находились пачкающиеся тряпки соответственного цвета. Больше всего мне понравились яйца, которые красились шелухой от лука.
Было принято ходить на пасху в гости и биться яйцами. Тот, чьё яйцо выдерживало удар, забирал в качестве трофея треснувшее яйцо себе. Яиц было много, потому что куры у нас у всех неслись хорошо, а мама к тому же специально накопила яиц для пасхи. В это воскресенье все здоровались между собой прямо как шпионы с паролем и отзывом. Первый говорил: «Христос воскрес!», а ему отзывались: «Воистину воскрес!»
После этого мужики непременно лезли к девкам целоваться... А те не имели права уклоняться, потому что такой обычай...
А ещё после пасхи было принято посещать кладбище и поминать умерших родственников. Через полторы недели после пасхи народ с утра тянулся в гору, на кладбище. Там на могилы усопших приносили крашеные яйца и другую закуску. Прямо на бугорок могилы стелили белую скатерть и уставляли её принесённой едой. Потом садились все вокруг и поминали умерших. Пили водку, закусывали. Бабы плакали, а то и вовсе завывали, что-то бормоча. Это называлось голосить и причитать ...
Отец ещё накануне родительского дня отправился на кладбище с лопатой, чтобы поправить могилки и памятники. Вернулся он очень поздно, уже темно было.
- Пап, а тебе не страшно было на кладбище? – спросил я отца.
- Нет, не страшно, - ответил отец, - там же все свои... С отцом своим поговорил...
- Как?! – вытаращил я глаза, - как ты с дедом разговаривал, разве он не умер?
- Умер, - согласился отец, - но всё равно я с ним поговорил.
- И он тебе отвечал?
- А как же? ... Конечно отвечал...
Я был поражён! Оказывается можно разговаривать с умершими! Раньше я об этом не слыхал...
И вот утром мы вместе со всеми жителями города пошли по шоссе в гору. На самом верху, на перевале справа находился вход на кладбище. Перед входом сидели какие-то люди с мешками. Тут были мужчины и женщины разных возрастов, даже мальчишки и девчонки. Проходящие мимо люди бросали им мелкие деньги, давали в руки крашенные яйца, куличи... А эти нищие складывали всё в свои мешки.
- Папа, это нищие? – спросил я тихонько, - им кушать нечего?
- Да какие это нищие?! Это просто бессовестные люди, - ответил отец, глянув на этих нищих с презрением.
Почти в самом начале кладбище, на центральной дорожке стоял памятник лётчикам, с пропеллером. Мы пошли дальше, напрямик между могилок, где люди уже садились поминать. Вокруг на могилках стояли кресты или памятники с красными пятиконечными звёздами. Мне на глаза попались пара могил, где на памятниках вместо звезды красовались жёлтые полумесяцы.
- Папа, а это что такое? – показал я отцу пальцем. Отец посмотрел на меня строго и сказал:
- На кладбище пальцем показывать нельзя! А могилы эти татар. Так они хоронят, потому что они мусульмане.
Ещё немного и мы пришли. У деда Алексея на могиле стоял деревянный крест, а у Вали – памятник со звездой. Памятник был выкрашенный свежей красной краской. Если бы Валя была жива, то у меня была бы ещё одна старшая сестра. Но она погибла. Её сбил на машине пьяный шофёр. Витька тогда был совсем маленький, Ольге было всего четыре годика... А меня тогда ещё не было...
Когда подошли тётя Ира с дядей Ваней, дядя Ося с тётей Катей, тётя Вера с дядей Лёшей, то все устроились прямо на земле вокруг могилок и началась поминальная трапеза...
Некоторые люди так здорово поминали, что потом бродили среди могилок, как неприкаянные, аж до сумерек. И наверно и спали тут же на могилках... С голоду они тут не умерли бы. После поминок на каждой могилке оставалась водка в рюмках, коржики, крашенные яйца и конфеты...
Траурная процессия
Время от времени обычное течение жизни прерывали звуки траурного марша. Дети и любопытные мамаши тут же высыпали со всех сторон на тротуары. По улице Жуковского двигалась похоронная процессия. Впереди медленно ехала машина с открытыми бортами. На кузове стоял гроб с покойником. Возле гроба сидели ближайшие родственики и маленькие дети. Вслед за машиной шли другие родственники, близкие и друзья. Музыканты духового оркестра тоже шли пешком и время от времени играли траурный марш, типа Шопена. Но это был не Шопен, это было наверняка произведение какого-то местного арсеньевского таланта. Это я могу сказать точно, потому что разбираюсь в музыке... Всё-таки моё детство проходило вблизи музыкальной школы, ведь пока мы там играли в гараже в пятнашки, до нас долетали звуки фортепиано и пение с уроков сольфеджио... Музыканты играли душевно, особенно мне нравилось, как бьют в большой барабан, и как здорово звенят тарелки литавр... Музыка гремела так, что могла разбудить даже мёртвого! Так что в нашем городе никак не могли случайно похоронить уснувшего летаргическим сном. А ведь такие случаи бывали! Вечерами, сидя на брёвнах, можно было услышать десятки таких ледянящих кровь историй про впавших в летаргический сон. Одна девушка двадцать лет пролежала в таком сне. Когда она проснулась, то была по-прежнему такой же молодой, а все её сверстники так постарели, что она их даже не узнала... А другую девушку по ошибке похоронили, но она ночью выбралась из могилы и пошла домой... Когда она там появилась, то все от страху чуть не умерли! ...
Процессия двигалась мимо, а зрители на тротуаре шушукались меж собой:
- Слушай, кума, не знаешь, кто это помер? - спрашивала тётка в кухонном переднике, стряхивая с рук муку и прилипшее тесто.
- Понятья не имею - вздыхала кума, - но человек наверно хороший. Смотри сколько людей за гробом идёт...
В их разговор вмешивалась какая-нибудь вездесущая бабка, которая им рассказывала не только про то кто это помер, кем он работал и где жил, но к тому же сообщала о покойнике такие подробности, что и сам покойник наверно очень удивился бы. Но это конечно только в том случае, если лежащий в гробу не утратил способность удивляться...
- Все мы там будем, - философски заключал худой очкарик с портфелем, - на "шестом участке" для всех места хватит....
- Царство ему небесное! - крестились старушки и вздымали взоры к небу...
Да, похороны были таким событием, которое так или иначе касались каждого. Смерть и похороны - это неизбежное завершение жизни каждого человека. Никто ещё пока не избежал смерти... Но вот какой след оставил человек на Земле, что будет с его душой в потустороннем мире и если ли вообще что-то там, после смерти? - эти вопросы наверно чаще всего встают перед нами в тот момент, когда мимо нас движется траурная процессия.
***
Становилось всё теплее, уже цвело всё вокруг и пчёлы жужжали на клумбах во дворе школы. Откуда-то из домов по соседству доносилась песня, которую пел Джордже Марьянович – «Лалели». Он пел не по-нашему про тюльпаны, а мальчишки уже вслед за ним пели эту песню переделанную по-смешному:
Лалели, лалели,
купила старуха гантели..
Одна рука, одна нога
На нитке висит голова!
Пикировка
У нас весна начиналась с того момента, когда отец ставил у окон длинные плоские ящики с землёй, и мама сеяла в них помидоры и огурцы. Ещё снег лежал и метели выли, а у нас уже пахло землёй и через некоторое время появлялись первые всходы. Потом рассада подрастала и мама занималась «пикированием». Я раньше думал, что пикируют только самолёты в ходе атаки на военные объекты, но оказалось, что можно «пикировать» и помидоры... Процесс «пикирования» заключался в том, что крошечные растения рассаживали по другим ящикам, чтобы им не было тесно. А когда на улице стаивал снег и приходило тепло, рассаду высаживали в парники. Парники утеплялись зимними рамами, снятыми с окон, а на ночь закрывали какой-нибудь попоной. Таким образом рассаду сберегали от неожиданных заморозков. Уже в мае помидоры и огурцы высаживались на грядки. Рядом с каждым кустом помидоров втыкалась палка, к которой подвязывался куст, потому что стебли помидоров были довольно хрупкие. Для огурцов делались шпалеры, по которым огурцы сами заползали, забрасывая свои усики. Нам приходилось поливать помидоры и огурцы, набирая тёплую воду из бочек. А потом надо было натаскать с канавы воды, чтобы наполнить эти бочки до верху.
Зато потом такие вкусные помидоры и огурцы вырастали! Помидоры были как обыкновенные круглые, красные, так и сортовые. Были вытянутые и нежные «дамские пальчики», розовые «хабаровские», огромные и мясистые «бычье сердце»... Огурцы были с пупырышками, тоже очень вкусные. Летом мы обычно забегали в огород, срывали два-три помидорки, огурчик, хватали кусок хлеба и бежали опять на речку. Этого было достаточно, чтобы утолить голод.
Летние каникулы
Наступило лето и начались летние каникулы. Теперь мы были не какие-нибудь малыши, мы закончили первый класс, умели читать и писать, да ещё и считать. Нас теперь мама могла послать за хлебом или за сахаром, и мы самостоятельно расплачивались в магазине. В магазине продавались маленькие брикеты какао и кофе, которые стоили 7-10 копеек за штуку. Купишь такой брикет и грызёшь его, а он такой вкусный! Или взять «Детскую муку», она в небольшой коробочке. Берёшь эту муку чайной ложечкой и ешь, или просто из коробочки тихонько высыпаешь на язык. Тут главное не дышать в этот момент, а то если дунешь, то перед тобой сразу же клуб белой пыли, а если вдохнёшь воздух, то эта мука забивает все дыхательные пути. Хуже всего когда мука сразу в рот и в нос со вздохом попадает. Тогда задыхаться и чихать начинаешь... Но если всё нормально, то мука такая вкусная!
А Вовке и Сашке их мамы делали шипучку. На чайную ложечку с содой они капали немного уксуса и бросали в стакан с водой. Из воды тут же шли бульки, как в лимонаде. Я тоже попробовал, но мне не понравилось – уксусом отдаёт, а я уксус не люблю.
Как я научился плавать
Летом мы обычно бегали повсюду в трусах и босиком. Чаще всего мы пропадали на речке, потому что было жарко, даже вылезать из воды было неохота. Иногда мы ходили купаться в бассейн, потому что мы уже не какие-нибудь малявки были... В бассейне было очень глубоко. Кто-нибудь из больших пацанов заплывал метров на десять от берега, и там погружался в воду, вытянув вверх руки. Обычно он уходил под воду вместе с руками.
- Ну, как, достал дна? – спрашивали его с берега. А пацан отрицательно мотал головой: - Не достал!
Вот какая там была глубина. Но мы на глубину конечно не лезли, потому что плавать не умели. Мы плескались у берега, там где было мелко, где-то по колено. Мы ползали в воде, как крокодилы, воображая себе, что мы плаваем. Вокруг копошились десятки таких же как мы «пловцов», а на берегу лежали и сидели на песочке загорающие. Людей на бассейне было так много, что казалось что весь город собрался тут. Гвалт, шум, крики, плеск воды, брызги...
Однажды, я как обычно барахтался в воде и увидел, что с работы идёт отец. Он шёл, держа свой велосипед за руль и поглядывал на бассейн.
- Папа! – закричал я, - я тут!
Отец остановился и стал вглядываться в кишаший людьми пляж, пытаясь разглядеть меня. Я выскочил из воды и подбежал к нему.
- Что ты тут делаешь, Вовка? – спросил отец.
- Да мы тут купаемся с пацанами... Папа, а я плавать умею! – сообщил я отцу с восторгом.
- Умеешь плавать? – удивился отец, - кто же тебя научил?
- Никто, я сам, - улыбался я.
- Сам научился? А ну, давай посмотрим, как ты плаваешь, - сказал отец. Он положил велосипед на песок, разулся, закатал штаны до колен и вошёл в воду.
- Хорошая водичка! - сказал отец, - ну, показывай, как ты плаваешь.
Я упал в воду и принялся перебирать руками по дну. У отца при виде сверху вниз должно было создаться впечатлдение, что я плыву в мутной воде. Но отец сразу догадался, каким образом я «плыву».
- Э, - говорит отец, - так ты же не плывёшь, а руками по дну ходишь... Нет, так дело не пойдёт. Иди-ка сюда.
Я подошёл, а отец взял меня своей огромной ручищей за живот, а другой за ногу, и тут же, не говоря ни слова, зашвырнул меня наверно метров на четыре-пять от берега. Как только моя голова вынырнула из воды, я сразу понял, что дна под ногами у меня нету! Колотя руками по воде, я видел передо мной огромный бассейн. В ужасе я вывернулся в воде и увидел, как далеко от меня берег. Отец стоял спокойно по колено в воде и смотрел на меня. От страха, что я прямо сейчас утону, я стал колотить руками и ногами, и заметил, что я не тону, а плыву. Я плыл! Подо мной была глубина, но я не тонул! И мне уже было не страшно, хотя немножко воды я всё-таки хлебнул с непривычки и от неожиданности.
- Папа, я плыву! – кричал я, полный восторга.
Вот так я научился плавать по-настоящему. С этого дня я уже не перебирал руками и ногами по дну, а плыл. Я смотрел, как плавают другие, и учился плавать «по-собачьи», «в размашку», «по-морскому».
Научившись плавать, мы с мальчишками теперь бегали к вышке, чтобы там нырнуть с настила. С самой вышки, даже с самой нижней, прыгать было страшновато.
Жизнь на веранде
Кроме купания по-прежнему приходилось ходить на городы, полоть и окучивать. А ещё надо было собирать ягоду. У нас в саду, за деревьями, росло три или четыре ряда малины. Да ещё ряд малины тянулся вдоль забора по обе стороны от сарайчика, где держали мы кабанчика и кур. Рано утром мы вешали себе на шею стеклянные банки, обвязанные тесёмкой, и шли собирать красную ягоду. Малина была очень вкусной, но одно дело - её есть, а другое дело - собирать.
- Ну, варенье-то вы любите зимой кушать, - говорила мама, когда мы пытались отвертеться от сбора ягоды. То же самое было со смородиной. Мы садились на маленькие скамеечки возле кустов и собирали ягоду прямо в ведро. Ягоды было много. Из собранной малины, а так же смородины мама варила вкусное варенье на печке, которая стояла прямо во дворе. В аллюминиевом тазу растапливался сначала сахар с небольшим количеством воды, а потом уже засыпалась ягода. Варенье бурлило и изливалось с пеной , словно лавовые потоки вулкана. Летом печь в доме мы не топили, и вся пища готовилась на этой печке во дворе. Вечером разогревали ужин на электроплитке. Зато в доме всегда было прохладно, какая бы жара не стояла на улице. Готовое варенье разливалось по банкам, банки закупоривались и составлялись в подполье на хранение. В подполье всегда было прохладно, невзирая на окружающую жару. Мы с Витькой с самого начала лета, как только становилось тепло, перетаскивали свои кровати на веранду. На стене тут висела огромная политическая карта мира и можно было часами разглядывать её и удивляться причудливым очертаниям материков, читать названия морей, стран, рек.
***
В июне опять были сообщения ТАСС о новых запусках в космос. Сначала на «Восток-5» полетел Быковский, а через сутки запустили корабль с первой в мире женщиной-космонавтом, Валентиной Терешковой! Нигде в мире такого не было. Женщины в некоторых странах вообще никаких прав не имели. Они там были людьми второго сорта. А тут женщина летит в космос! Конечно же и нашим тётушкам с их хозяйством, готовкой и посудой это было тоже трудно вообразить. Эти два «Востока» так же сближались в космосе, как и летавшие перед ними. ..
Художественный свист
В разных играх, да и вообще, чтобы привлечь чьё-то внимание, надо было уметь свистеть.
Пару пальцев рот и разбойничий свист - это легко. Но однажды на Жуковского я увидел мальчишку, который шёл себе по тротуару, размахивая руками, и свистел. Он как-то смешно надувал щёки, но свист получался что надо. Можно было догадаться, что это какая-то мелодия. В кино конечно же иногда кто-то свистел. Мне очень понравилось как в песне из фильма "Путь к причалу" красиво свистят. Там ещё слова такие:
Если радость на всех одна, на всех и беда одна,
Море встает за волной волна, а за спиной - спина.
Здесь у самой кромки бортов, друга прикроет друг,
Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг.
А мы с Коляном стояли как раз на другой стороне улицы. Мальчишка помахал Коляну, тот ему в ответ тоже.
- Кто это? Ты его знаешь? - спросил я Кольку.
- А, это Вовка Клюев, - ответил Колька.
- Слушай, Коль, а как это он свистит?
- Да это же просто, - ответил Колька, - надо только надувать щёки и держать губы трубочкой.
Колька тут же засвистел. Я тоже попытался. Сначала шипение какое-то вышло и слюни полетели, но потом я тоже свистнул. Конечно, так как Вовка Клюев у меня сразу не получилось, но постепенно я всё же научился неплохо свистеть без помощи пальцев.
"Королевство кривых зеркал"
В клубе "Восток" шёл новый фильм - "Королевство кривых зеркал". Там началось всё с того, что девочка Оля не слушалась свою бабушку, капризничала, ленилась, но однажды она увидела своё отражение- Яло в зеркале. А тут ещё кошка разбила банку с вареньем... Девочка погналась за кошкой и переступила из реальной жизни в Зазеркалье... Вдвоём эти две девчонки - Оля и её отражение - Яло окунулись в мрачную атмосферу Зазеркалья, где понятия Добра и Зла были перевёрнуты и вся жизнь вывернута наизнанку. Противостоял обману мира Кривых Зеркал один лишь зеркальщик Гурд, который упорно делал обычные, нормальные зеркала. За это его заковали в тяжёлые цепи и заточили в высокую башню, которую охраняли стражи-великаны. Но пионерке Оле и её подружке-отражению Яло удалось перехитрить коварных и злобных Нушрока, Абажа и Анидаг. Они достали ключ от башни и спасли Гурда, которому грозила гибель. Когда я смотрел этот фильм, то мне девчонки эти казались большими, а Гурд вообще был таким серьёзным парнем...
Но конечно же это были маленькие дети... Только странным образом эта сказка оказалась пророчеством... Через каких-то тридцать лет Королевство Кривых Зеркал накрыло нас всех, словно медным тазом... С той поры вся наша страна живёт в перевёрнутом мире... Но тогда всё было ещё впереди...
Второй класс
Лето со всеми купаниями, сражениями и прочими приключениями, почему-то пролетало так быстро, словно его и не было... Не успела кожа на спине облезть от загара, как уж осень подкралась. Опять надо было идти в школу. Впрочем в школе тоже много интересного: там всегда чему-то новому учат, там наши одноклассники. Интересно было узнать, как они провели это лето. Первого сентября опять было построение во дворе школы, но только уже других первоклашек напутствовали перед тернистым путём знаний. Мы уже чувствовали в школе, словно дома. В классе пахло свежей краской. Исцарапанные и изрезанные перчинными ножами крышки парт теперь выглядели как новые. Наши одноклассники все подросли за лето, загорели. Интересно было на переменках послушать рассказы о том, кто куда ездил, где побывал. Ребята с Береговой рассказывали, что они побывали в Москве и ходили в Мавзолей Ленина. Мы хоть и не бывали нигде, но тоже неплохо провели лето. Нам тоже было о чём рассказать.
Однажды, когда было ещё довольно тепло, мы решили пойти в воскресенье всем классом за город, чтобы посмотреть на живую природу. После долгого препирательства, куда именно пойти, было решено забраться на самую высокую сопку в округе. Сопка называлась так же как и речка – Халаза. Эта огромная гора возвышалась над городом, словно вулкан над городом Помпеей. Нам учительница показывала эту картину. Там люди в страхе бегут в разные стороны, а из горы идёт чёрный дым и льётся лава. Неизвестно, у кого в голове возникла эта идея, совершить восхождение на огромную коническую гору, однако практически весь наш класс - первый «Б», поддержал эту мысль. Тьфу! Какой там первый? Мы же теперь во втором «Б»! Мы теперь большие и идём куда хотим, даже вон на эту высокую гору...
Восхождение
Без пятнадцать восемь я уже был на месте. Школьный двор был непривычно пуст. Школьные бараки, окружённые желтеющими тополями, дремали этим воскресным утром в полном безмолвии. Появилась Олечка:
- Ещё никого нет? – удивилась она.
Как это никого, а я?...
Вот как только её увидел, как сердце сразу же сильнее забилось и стало будто светлее. Олечка была одета в спортивный красный костюмчик, на голове торчали две маленькие светлые косички.
Раздались звонкие голоса и с разных сторон во двор школы стали подходить к нам другие: Юрка Пирог с Вовкой Воропаевым, девчонки с Береговой – Танька Попова, Валька Гусельникова, Любаша Скуднова и мальчишки – Генка Колесников, Валерка Синдюков, Коря, Щеря, в общем все остальные... Сестра Серёги Письменного всех собрала, построила, посчитала.
- Ну наверно все желающие в сборе, - сказала она, - подождём ещё минут пятнадцать и пойдём.
Хотя во дворе школы был только наш класс и то не в полном составе, но этого оказалось достаточным, чтобы прогнать прочь тишину и наполнить всё вокруг криками, шумом и писком.
Одна Танька Попова со своим пронзительным голосом чего стоила, а её сосед Валерка Синдюков ничем от неё не отставал. Да и все остальные пытались друг другу что-то рассказать и пытались перекричать друг друга.
Так как больше никто не появился, то все расхватали свои рюкзачки, вещевые мешки и сумки, лежавшие в куче у забора, и пошли по улицам дремавшего ещё городка в сторону сопки Халазы.
Мы шли под предводительством нашей вожатой, старшей сестрой Серёги Письменного. Эта сопка, или гора возвышалась над всей округой на десятки километров и манила к себе чем-то таинственным. Сначала все шли гурьбой, распугивая всех птиц какофонией своих детских голосов, но потом шествие постепенно растянулось на десятки метров. Вперёд вырвались мальчишки, которые гонялись друг за другом, баловались, дурачились. Девчонки шли, без конца болтая языками и держась под ручки. Некоторые девчонки шли с сестрой Серёги Письменного, а она им что-то интересное рассказывала. Она была почти взрослая, наверно уже в пятом классе училась, конечно она много знает... А я шёл - то посерёдки, прислушиваясь к обрывкам разговоров, то впереди, то сзади, разговорившись с кем-то о каких-то пустяках. Впрочем где идти и с кем, мне было всё равно, потому что все вокруг были одноклассники и друзья. Казалось, что все в городе тоже отправились на природу. Кроме нас, растянувшихся цепочкой по зелёной обочине, по дороге проезжали люди на «Победах» и на «Москвичах», или на мотоциклах и на велосипедах. Шли и пешком в соломенных шляпах какие-то дядьки и тётки. За трассой миновали ряд маленьких домишек, и дальше пошли поля и луга. Девчонки с сестрой Серёги Письменного принялись петь песни. Над зелёным лугом задорно зазвучали девчоночьи голоса:
А ну-ка, песню нам пропой веселый ветер,
Веселый ветер, веселый ветер!
Моря и горы ты обшарил все на свете
И все на свете песенки слыхал.
Спой нам, ветер, про дикие горы,
Про глубокие тайны морей,
Про птичьи разговоры,
Про синие просторы
Про смелых и больших людей!
Кто привык за победу бороться,
С нами вместе пускай запоет:
Кто весел - тот смеется,
Кто хочет - тот добьется,
Кто ищет - то всегда найдет!
А сестра Серёги Письменного как раз похожа на этого Роберта из фильма «Дети капитана Гранта», из которого эта песня, ну прям точь в точь такое же лицо! Под песню шагать было весело и легко. Казалось, что мы тоже идём исследовать какой-то неизвестный мир. Вокруг было тепло и как-то празднично... Прошли мимо птичника, а за птичником дорога поворачивала направо, а затем опять прямо к сопке, но теперь дорогу уже со всех сторон обступал лес, и справа шумела по камням горная речушка Халаза. И полчаса не прошло, как мы уже дошли до пионерского лагеря Салют. Мой брат Витька был в этом лагере. Ох и здорово наверно там!
Каких-то ещё триста-пятьсот метров по дороге, и мы свернули с дороги налево, на заросшую травой дорогу, которая была проложена вдоль просеки ЛЭП. Посреди просеки через определённые расстояния возвышались металлические опоры, на которых висели толстые провода. Но к самим опорам пройти было невозможно, потому что всё вокруг поросло колючими кустами. А ещё тут попадались кусты красной ягоды, притягивающей взгляды увесистыми гроздьями. Это была рябина, которая на вкус оказалась противной и горькой. Ещё торчали то там, то сям какие-то пушистые метёлки, с которых свисали сосульки льда. Вот как тут ночью холодно бывает. Даже лёд! Начался подъём по довольно пологому склону. Дорога была почти прямой, но нужно было смотреть под ноги, а не то можно было споткнуться о поваленное дерево, о корни, влететь в лужу или поскользнуться на скользкой грязи. Ну и промоины всякие, ямины, камни разные. Среди обычных булыжников разной формы и размеров попадались чёрные или тёмно-серые плоские пластинчатые камни, которые при ударе раскалывались и расслаивались на ещё более тонкие пластинки. Это были алевролиты, как я узнал позднее. Кроме алевролитов и песчаников на сопке других камней не попадалось. Впрочем откуда нам было знать про камни... Вот Гайдар, тот всё знал. Откуда такой умный мальчик завёлся в нашем классе? Пока мы все пытались с трудом читать по слогам сакраментальное: «Ма-ма мы-ла ра-му», Гайдарёнок уже давно не только знал все буквы, но наверняка читал даже не предназначенную для его глаз взрослую литературу. Об этом красноречиво говорили огромные очки с толстыми стёклами и большая круглая голова, из которой свешивался его язвительный язык, которым он без конца что-то вещал, и которым он кому-то постоянно перемалывал кости. Однажды в классе после пересказа Ванькой Ивановым какого-то отрывка, учительница (она же мать Гайдарёнка), утомлённая нудным Ванькиным бормотанием и тягостными паузами, вдруг заявила:
- Кто может охарактеризовать, как Ваня только что нам рассказал про собачку (...уточку, поросёнка... не помню о чём там речь была)?
Тут Гайдарёнок тянет руку. Гайдарёнок, это потому что всех как-то было принято называть. Кого-то по фамилии называли, у кого-то кличка была. Щербинина Сашку звали Щерей, Сергея Коргуна – Корей, Письменного Сергея – Письмо, Сашку Грушевского – конечно Грушей, Олечку Щупляк – Щукой, Витьку Жилина – Жилой, Галку Афанасьеву – Афоней, Валерку Синдюкова – Синдюком...
Подымается значит Гайдарёнок с парты и начинает чесать, как по писанному, к тому же ритмично махая рукой в такт своим словам :
- Ваня говорил вяло, невыразительно, запинался, тянул слова. Он не пользовался яркими определениями, и рассказ получился у него серым и скушным.
Ванька и так сидел бледный и весь в поту, а после гайдаровской оценки у него ещё и уши запылали. Бедный Ванька... Добрейший, безобидный и безотказный Ванька, на которого невозможно было даже рассердиться. За что Гайдарёнок так на Ваньку со своими определениями? На нашего Ваньку, которого с пятого класса мы стали называть Ванькой в кубе, потому что он был не просто Ванька, а Иванов Иван Иванович.
Впрочем, я отвлёкся от темы. Гайдарёнок конечно был очень умный, как Знайка из приключений о Незнайке, но в движениях далеко не такой шустрый и ловкий, как все остальные мальчишки.
Зато он шёл в окружении девчонок и что-то им рассказывал, а девчонки слушали его с открытыми ртами.
Но вот мы дошли до тропы, которая отходила вправо от просеки и вела круто в гору. Вот тут-то и началось настоящее восхождение. Тут сразу стало идти очень непросто, потому что тропа была скользкая, каменистая и очень крутая. Вокруг была тайга, высокие деревья, среди которых попадались мохнатые ели и высокие кедры. Тут уж всем было тяжело, все пыхтели, как паровозы, пот катился по щекам, рубашки прилипли к спинам. Долго мы карабкались вверх, пока совсем не выбились из сил.
- Всё, привал! – донеслось по цепочки откуда-то снизу. А мы как раз добрались до места, где находился естественный колодец. Вправо от тропы между громадных валунов оказался источник с вкусной ледяной водой. Из ямки глубиной около полуметра можно было черпать сложенными ладонями и наслаждаться этой чудной влагой. Нужно было только отбросить в сторону упавшие жёлтые листья.
- Идите сюда, здесь вода! – стали мы звать тех, кто ещё оставался внизу. А они уже хотели делать привал где-то там. Потому что им уже было лень шевелить ногами, потому что они устали, из сил, видишь ли, выбились...Лентяи! Мы стали им орать про то, какая здесь вкусная вода, тогда они нехотя, но всё же все вылезли к нам, к источнику. Попили воды, повеселели. Развели костёр, повалил дым, который стал всем есть глаза. Но постепенно костёр разгорелся, дыму стало меньше. Все устроились, кто как мог поудобнее и принялись кушать, кто что взял с собой из дому, делясь друг с другом по-товарищески. Вода из источника оказалась как нельзя кстати. Такой вкусной воды никто и никогда в жизни не видел и не пробовал. Да и всё вокруг было таким необычным и таинственным. Окружавшая нас тайга с огромными кедрами, толстые лианы, плетущиеся среди стволов и уходящие вверх. А с лиан свисали гроздья дикого винограда и и зелёные продолговатые ягоды. Виноград оказался кислым, а вот эти зелёные ягоды очень даже вкусными, сладкими, спелыми.
- Это актинидия, - авторитетно заявил Гайдарёнок.
- А я слышал, что эта ягода называется киш-миш, - возразил я.
- Киш-миш, как же... Это в простонародье, а по-научному актинидия, - упорствовал Гайдарёнок.
На кедрах висели шишки. Достать их на такой огромной высоте было невозможно. Мимо нас откуда-то сверху, с вершины, проходили какие-то большие мальчишки, у которых были полные мешки шишек. Они бросили нам несколько шишек. Все принялись колотить шишки, пытаясь извлечь из них вкусные орешки. Но не тут-то было. Шишки были смолянистые, смола приставала к рукам, а орешки сидели в шишках туго и выцарапать их оттуда было совсем не просто. Мы бросали шишки и в костёр, чтобы смола выгорела, к тому же жаренные орешки были очень вкусные.Перемазанные в смоле и в саже от костра, все счастливые сидели на мху под деревьями и грызли орешки.
Внизу, сквозь лёгкую дымку, виднелся весь город, насколько можно было его увидеть среди вечно-зелёных лап елей и кедров. Через весь город от Камышовой горы протянулась трасса. Перед трассой несколько рядов-улиц с квадратиками крыш небольших домишек. За трассой, вдоль улиц Жуковского и Увальной ряды таких же домишек. Больница из трёх-четырёх бревенчатых зданий, бараки, где живут люди, и наши бараки в которых располагается наша пятая школа. Восьмая школа в трёхэтажном современном здании, клуб Восток, парк и завод «Прогресс», районная больница на улице Островского и проспект Горького.... В общем не так уж много домов и домишек, потому что большую часть пространства занимают огромные пустыри, и основная часть пустырей – это торфяные болота и непролазно-непроезжая грязюка. Со всех сторон город обступают поля, тайга и леса. Вдалеке змеится река Даубихе, в которую впадает наша мелкая Халаза.
После отдыха лень было ползти ещё выше, не всем уже хотелось добраться до вершины. Однако лично я и несколько мальчишек были настроены идти до самой вершины. Нас пытались отговорить, сестра Серёги Письменного была против:
- Всё залезли на сопку и хватит, пора домой. Не ходите вверх, там ничего интересного.
Но кто же нас остановит? Полезли выше, невзирая ни на какие уговоры. Нам может быть тоже не очень хотелось после отдыха, после того как покушали лезть вверх, но азарт первооткрывательства уже полностью захватил наши души и заставил с упорством карабкаться по становящемуся всё круче склону. Тропа стала совсем узкой, иногда приходилось протискиваться между стволами деревьев, а лезть вверх тоже становилось всё труднее. Надо было искать надёжное место куда поставить ногу, чтобы нога не соскользнула с мокрого, скользкого камня, чтобы не посыпался по ногами грунт. Но вот уже среди чащобы леса забрезжил яркий свет, крутизна стала меньше. Вместо леса на довольно плоской вершине росли кусты и кедровый стланик. Огромное пространство тут занимали каменные поля – курумники, как называются каменные осыпи. Камни были серые, покрытые лишайниками и мхом. Идти по ним было неудобно. Среди поля этих камней возвышалась телевизионная вышка. Она была невысокая, каких нибудь 20-30 метров. Едва мы вышли на открытое пространство, как на нас разгорячённых подъёмом набросился пронизывающий холодом порывистый ветер.
Мы с Коляном Фроловым вдвоём дошли до вышки, и с этой самой высокой точки огляделись во все стороны. Отсюда город Арсеньев казался совсем небольшим с разнокалиберными квадратиками шиферных крыш. Зато обступавшая его тайга не имела границ, она простиралась во все стороны до самого горизонта. За сопкой оказалось ещё много других сопок, которые громоздились одна за другой, близкие - зелёные, дальние - синеватые... Это были отроги хребта Сихотэ-Алинь. Насладившись видом и просторами тайги и сопок, мы начали спуск с горы. Спускаться было не менее тяжело, чем подниматься в гору. Того гляди поскользнёшься и скатишься, свалишься вниз, и костей не соберёшь. Приходилось очень осторожно, шаг за шагом, цепляясь за все кусты, сползать на «пятой точке». Наконец добрались до наших. Всем уже надоело сидеть тут, нас ожидая. Кто-то нам завидовал, а Гайдарёнок принялся нас отчитывать за то, что мы оторвались от коллектива:
- Вот вы полезли в гору, а сестре Серёжи Письменного за вас отвечай... Вот если вы там себе шею свернули... Как вам не стыдно!
- Конечно, лучше бы тебе шею свернуть.., - пробормотал я негромко про себя. Не знаю может услышал он, а может надоело ему нас «песочить», но отвязался от нас Гайдарёнок.
Попили ещё водички из колодца и начали все вместе спускаться с горы. Всё же вниз идти веселей. Вскоре вышли на просеку, а там с песнями и, делясь о впечатлениях этого воскресного дня друг с другом, вышли на дорогу. Домой вернулись все уставшие, но радостные и довольные. А погода весь день стояла тёплая, словно и не осень, а весна опять пришла...
***
Позже, через несколько лет, я в одиночку даже почти бегом забегал на сопку Халазу по дороге- серпантину, которую специально построили для того, чтобы обслуживать техническому персоналу новую телевизионную вышку. Новую вышку построили высокую - выше старой раза в три! А с вершины сопки открывался уже совсем другой вид на город. Исчезли пустыри-болота, на их месте возникли новые микрорайоны. Белые коробки многоэтажных домов простирались от аэропорта и тянулись повсюду целыми массивами, утопающими в зелени деревьев.. Вместо бараков теперь стояли большие, многоэтажные дома с детскими площадками. Новые магазины, детские сады, ясли выросли среди былых топких болот и пустырей за каких-то 10-15 лет. Теперь это был настоящий город.
А тогда, в начале шестидесятых двадцатого столетия страна только закончила восстановление разрушенного войной, и только собиралась начать грандиозное строительство. Мы тогда ещё даже не мечтали и не знали, что в пятый класс мы придём учиться не в старые бараки-развалюхи, а войдём в просторную новую трёхэтажную школу со специально оборудованными кабинетами. Мы не знали, что город наш разрастётся вверх и вширь новыми улицами, многоэтажными домами, новыми детсадами, школами и кинотеатрами. Перед нами тогда, как открывшиеся с сопки таёжные горизонты, открывалась безбрежная и неизвестная жизнь. Много было у меня потом таких вот восхождений на разные вершины, сотни километров маршрутов по безлюдной тайге..., но восхождение на эту сопку было самым первым и самым запоминающимся.
В тайгу за шишками
Прошла неделя или две, и опять в воскресный день я собираюсь в тайгу. Мужики на нашей улице решили поехать за шишками. Наш сосед, дядя Федя, знал, что в районе старых заброшенных золотых приисков полно кедровых шишек. У кого-то был знакомый шофёр, который согласился отвезти туда всех желающих на грузовой машине. Я, Витька и другие мальчишки с нашей улицы тоже поехали за шишками вместе с нашими отцами. Мы сидели прямо в кузове, на неудобной лавке. Машина проехала мимо птичника, а потом дорога нырнула в лесок, и ветви деревьев, склонившиеся с обоих стронон на дорогу, хлестали мужиков по лицу. Проехали лагерь «Салют», из-за деревьев видна была водная гладь бассейна на речке. Проехали то место, где мы свернули, чтобы подниматься в гору. Доехали до пионерского лагеря «Смена», а за этим лагерем дороги уже вовсе не было. Большей частью машина ехала вдоль речки или по самой речке.
За нами нёсся кто-то на мотоцикле «Кашке», и этот кто-то тоже влетал на мотоцикле в речку, только брызги разлетались в разные стороны.
Доехали до приисков. Тут стояли ветхие домишки, часть которых давно были заброшены, но в некоторых жили какие-то древние старухи. У дяди Феди тут была дача, избушка, небольшой огород.
Оставили машину тут, а в избушке сложили взятые с собой съестные припасы, чтобы ходить по тайге налегке. Перешли на левый берег Халазы и полезли в гору. Тут уже попададись кедры, но маленькие, без шишек. А вот когда перевалили за гору, то там уже обнаружили высокие, толстые кедры. Некоторые мужики попробовали лезть на кедр, но это было непростым занятием. Пашка, сын дяди Феди, легко забрался на кедр и принялся сбрасывать сверху шишки. Витька тоже полез на кедр и стал сбрасывать шишки вниз. Я стал их собирать, но Витька замахал на меня руками: - Это мои шишки!
Я стал оглядываться, чтобы найти такой кедр, на который мне не страшно было бы залезть. Но тут дед Подусенко подозвал меня и заговорщицки зашептал на ухо:
- Пойдём, я покажу тебе, как шишку добывать надо.
Мы с ним вернулись на вершину, вернее на гривку. Тут было много довольно тонких кедров, но шишки на них тоже были.
- Вот смотри, - сказал дед Подусенко, - беру камень и кидаю его на дерево.
С дерева тут же посыпались шишки! Я тоже взял большой камень и шарахнул им об дерево. И у меня поучилось! Шишки теперь летели и летели сверху, а мы их собирали в мешки. Ну, у меня был небольшой мешок, чтоб его как рюкзак на плечи одевать, а у деда большой – в таких картошку обычно с огорода возят.
Набрали мы шишек тогда очень много, и ещё много кишмиша было. Вкуснятина!
Долго мы потом выковыривали из шишек орешки...
Торф и корни
Нам, мальчишкам, всегда хотелось стать поскорее взрослыми. Взрослые отличались от детей тем, что они могли курить. Не все конечно курили, но те, кто хотел, те курили. Они так красиво держали в зубах папиросу и выпускали струю дыма, что хотелось поскорее вырасти, и тоже вот так выпускать струйки дыма и кольца.
- Айда на речку, - предложили мне Вовка и Сашка, - там из берега корни торчат. Пацаны наши их курили.
Мы утащили тихонько на кухне по коробку спичек, пошли на Халазу и стали искать подходящие корни. Сырые корни гореть не хотели, да и вообще было непонятно, как из них может пойти дым. Но нам всё же удалось найти сухой корень, через который можно было всасывать воздух. Подожгли и стали втягивать в себя горький дым.
- Фу, какая гадость! - плевались Вовка и Сашка.
Дым был горький и противный, совсем не то, что махорка, которую мы с Витькой как-то утащили у отца, чтобы попробовать.
Накурившись этой гадости, мы пошли домой. Когда я пришёл домой, то меня взяли в оборот:
- Ты где был?
- На речке с пацанами, а что?
- А то, что у Глуховых перед домом кто-то запалил кучу с торфом. Глухова видела, как ты с мальчишками мимо кучи торфа проходили, так что она думает, что это вы зажгли торф. Глуховы этот торф еле потушили, но там дымится ещё.
Я стал уверять, что никакой кучи мы вообще не заметили, но тут мама говорит:
- А ну-ка, дыхни!
Пришлось дыхнуть.
- Да от тебя же дымом пахнет! Всё ясно, значит ты подпалил этот торф. Вон как надышался дымом... Сознавайся сейчас же!
Но как я мог сознаться в том, чего не совершал?
Потом пришёл отец с работы и взял в руки ремень, но бить не стал, а принялся уговаривать:
- Вовка, скажи правду, сознайся, и тогда я тебя даже пороть не стану.
Мама тоже требовала, чтобы я сознался. А что я мог им сказать? То, что мы с пацанами курили корни на речке? Так за это ещё сильнее влетит...
- Ну, скажи, как дело было? - подбадривал меня отец, - шли вы мимо кучи с торфом, да? Подошли к ней поближе... Ну?
- Подошли поближе..., - повторил я еле слышно.
- Вот! Ну, а дальше ты достал что?
- Что? - спросил я.
- Спички достал из кармана..., - подсказывал отец. Он повернулся к маме и сказал: - Ты, мать, смотри, спички подальше от этих гавриков прячь. То он пожар под верандой устроил, а сейчас эта куча торфа... Ну, достал значит ты спички и чиркнул.
- Чиркнул..., - неслышно повторил я.
- Загорелось тут же, так? - нетерпеливо похлопывал ремнём себя по руке отец.
- Загорелось...
- Но ты огонь конечно потушил, так?
- Потушил...
- Ну, вот, теперь всё понятно, - обернулся отец к маме, - он зажёг спичку, торф стал гореть, но Вовка попытался его потушить. Но это же торф, его так просто не потушишь. Он тлеет себе и сразу этого не поймёшь... Когда они ушли, то подул ветерок, и торф стал опять разгораться...Ну, ладно, Вовка, раз ты честно сознался, то пороть тебя не буду. Но чтобы впредь - ничего подобного! И спички в руки больше не бери!
Курцы
Стояли последние тёплые деньки осени. Мы сидели на крылечке с Витькой и грелись на солнышке. Пришёл Ванька:
- Греетесь? А покурить у вас ничего нету?
- А что папиросы у дяди Вани? Кончились?
- Не, он их что-то прятать стал... Ну, где ваша махорка, про которую вы мне как-то рассказывали?
- Я знаю где! - сообщил я.
- Ну, так тащи сюда, - велел Ванька, сейчас мы будем козьи ножки крутить.
Козьи ножки? Это было здорово!
Я пошарил в кладовке и нашёл махорку. Витька уже сбегал в дом за газетой и мы втроём пошли за курячий сарай. Там нас никто не видел. Ванька мастерски скрутил из полосок газеты три самокрутки, набил их махоркой с помощью сломанного прутика малины. Сначала прикурил Ванька. Он затянулся и приятный сизый дым защекотал в носу. Мы с Витькой тоже прикурили. Витька закашлялся, я тоже.
- Ничего, это с непривычки, - подбодрил нас Ванька.
Накурились мы тогда от души!
А дома мама учуяла от нас дым и стала выпытывать, где это мы накурились. Пришёл отец с работы и тут же взял в руки ремень. Пришлось сознаться, что мы взяли его махорку.
- Ладно, - сказал отец, - значит курить надумали?
Я думал, что он нас сейчас же отстегает ремнём, но отец взял две маленькие скамеечки, на которых мы обычно сидим, собирая смородину, и поставил скамеечки на кухне. Нам с Витькой он велел сесть друг напротив друга, свернул каждому по огромной козьей ножке и сунул их нам в зубы. Взял спички и дал нам прикурить. Было почему-то неловко, стыдно очень и страшно. На глаза навернулись слёзы. Но отец спокойным голосом говорил:
- Давай, прикуривай, давай! Что там за сараем курить? Не стесняйтесь, курите тут, а мы с матерью посмотрим...
Сидим мы с Витькой, друг напротив друга и курим... А слёзы катятся из глаз, я кашляю, Витька тоже, дым по всему дому столбом...
- Курцы! - смотрит на нас отец из-под бровей и ухмыляется, пощёлкивая своим офицерским ремнём.
С той поры желание курить, и этим быть похожим на взрослых, у меня улетучилось надолго.
Задача с гранатом
Однажды Валерка Синдюков предложил мне пойти к нему домой, чтобы сделать домашнее задание.
Мы с ним пошли по дороге и тут видим, как целая куча девчонок с визгом гоняется за каким-то мальчишкой и тузит его портфелями.
- Ого! Досталось пацану! – посочувствовал я несчастному.
- Так это же девчонки с нашего класса! – воскликнул Валерка, - и гоняются они за Воропаем!
Я пригляделся, точно! Вовка Воропаев пытается удрать, а девчонки с нашего класса со всех сторон осыпают его ударами. Прямо хлещут его портфелями, как веником в бане.
- Надо его выручать, - сказал я.
- Что ты?! – махнул рукой Валерка, - если мы влезем, то и нам достанется. А Воропай сам виноват, допрыгался...
- А что он такого натворил? – спросил я.
- Понятья не имею, но раз уж наши девчонки так на него набросились, то есть за что...
Тут Вовка Воропаев наконец-то вырвался из круга и дал стрекача. Девчонки грозили ему вслед кулаками...
- Ну, вот, он и без нас справился, - констатировал Валерка. Мы пошли дальше. Он жил на Береговой в двухквартирном коттедже, точь в точь в таком же, как наш дядя Коля в Уссурийске. Эти коттеджи тянулись по обе стороны улицы Жуковского и по Береговой до самого базара.
Мы уселись за стол в Валеркиной комнате и раскрыли тетрадки с книжками. Примеры были простые, мы их решили быстро. Там надо было что-то сложить и отнять... Потом взялись за задачу, в которой из деревни Гадюкино в село Козявкино отправился пешеход, а из Козявкино в Гадюкино такой же пешеход, но на велосипеде. В задаче требовалось узнать, где они встретятся, если известно... Да ни черта там не известно... Тут ещё кто-то стал стучать в стенку...
- Кто это?
- А, это Танька Попова, она через стенку живёт... Она думает, что я ещё за уроки не брался, а мы уже почти всё сделали...
Валерка пошёл на кухню и притащил какой-то овощ.
- Хочешь гранат? - спросил он меня, разрезая этот овощ ножом. Про гранаты я знал только, что бывают лимонки и гранаты с ручками.... Гранат съедобный был мне неизвестен. Я попробовал пару красных зёрнышек... Нет, мне гранат не понравился.
- А где ты его взял? - спросил я Валерку, - на огороде у вас растёт?
- Не, гранаты растут где-то на юге. А мне их приносит мамка с работы, она в ресторане "Восток" работает.
А ещё она бананы приносит и персики...
Бананы я помню. Продавались в киоске возле 25-го магазина. Зелёные такие, а язык от них так же вяжет, как от этого граната... По мне куда вкуснее наши огурцы и помидоры!
Груша
В классе у нас ребята были в общем-то дружные. Ну, иногда баловались. Девчонка у нас была в классе, Дмитриева, так та царапалась, как кошка. Теперь, всякий раз, когда вижу певца Андрея Макаревича, я вспоминаю эту Дмитриеву, потому что лицо у неё точно такое же... Задавак и выбражуль у нас в классе совсем не было, разве что некоторые любили повыпендриваться. Но так, чтобы драться в серьёз, так такого сначала не было... Но однажды я пошёл с Грушей, который жил на соседней Советской улице. Дождик как раз прошёл, а Вовка с Сашкой уже убежали домой. Ну, думаю, чего мне одному идти, да ещё по нашим лужам. А на Советской всё же гравием улица засыпана, там грязи нет. С проулка мне от Советской совсем рядом... С Грушей мы зашли куда-то сначала на болото, где здоровые пацаны играли в зоску. Пацаны эти грязно ругались матом и чуть было нас не побили, но узнали Грушу и трогать нас не стали. Дошли до дома Груши, и тут он вдруг, ни с того ни с сего ударил меня под дыхло. У меня аж в глазах потемнело, а Груша улыбнулся и пошёл к себе домой, как ни в чём ни бывало.
На следующий день в школе я на перемене стал спрашивать, почему он так меня ударил, а Груша только ухмыльнулся и опять ударил меня в живот. После этого он нанёс мне ещё целую серию ударов. Было больно и обидно. Главное было непонятно, почему это он меня колотит?
На большой перемене Груша помахал мне, типа: "Идём!"
Я быстро засунул букварь под кофту и вышел в коридор. Груша опять - бац мне кулаком в живот. Но он не знал про букварь... И тут я ему тоже в живот ударил. Груша согнулся пополам и вытаращил на меня свои глаза в недоумении. А я готов был теперь ему отплатить за прошлый раз, и стал его колотить. Груша пытался увернуться, но ему хорошо попало от меня.
- Всё, всё, хватит! Сдаюсь! - сказал он. После этого он мне рассказал, что его отец научил боксу. Но теория теорией, но в боксе нужна практика... Вот и выбрал он меня для отработки ударов... Выбрал наверно как самого безобидного и безответного... Но с этого дня Груша больше на мне упражняться не рискнул...
Жилин
Жилин, он же Тоша, был наверно самым крупным крупным мальчишкой в нашем классе. Чем-то на медведя похожий. Он всегда улыбался, даже тогда, когда кому-то просто так щелбана давал. И ко мне тоже стал привязываться: то щелбана даст, то подножку поставит. Ну, а я не вытерпел и стал с ним драться. Тут, прямо в классе, при всех. Тоша здоровый, но драться толком не умел, это не то что Груша. В общем досталось ему от меня, после этого он больше ко мне не лез...
Мы потом читали рассказ про Жилина и Костылина, как они в плен к чеченам попали на Кавказе. Чечены хотели получить выкуп за каждого. Держали их то ли в яме, то ли в сарае. Костылин написал письмо родственникам и ждал, что те внесут за него пять тысяч рублей, а Жилину денег ждать было неоткуда, поэтому он рыл подкоп и готовился к побегу...
Наш Жилин был не такой, наш больше был похож на Костылина...
Проскуряк
С первого сентября во втором классе у нас наконец-то появилась постоянная учительница, Лидия Дмитриевна. Были также новые ученики – Валерка Букреев и Проскуряков, которых звали все Букреем и Проскуряком. Букреев принёс как-то большущий расплющенный гвоздь.
- Это я его на рельс положил, а потом поезд по нему проехал!
Гвоздь выглядел замечательно! Я попросил Букрея, чтобы он и мне такой гвоздь расплющил...
Возле нашей школе был пришкольный участок, где старшеклассники занимались выращиванием овощей. Но нас туда не пускали, чтобы мы грядки не потоптали. Мы обычно на переменках толпились с торца барака, откуда, из-за заборчика, был виден этот участок. Там солнышко грело и ветра было меньше. Пацаны обычно там играли в зоску. Зоска – это клочок мохнатой шкуры от шубы или от шапки. На кожу нашивали тяжёлый грузик из свинца. Ногой надо было «выбивать» много раз эту зоску. Учителя ругались и говорили, что от этой зоски может появиться грыжа. Но никто никакой грыжи не боялся, никто не верил в страшилки про грыжу. В общем все пацаны играли в зоску... Только Проскуряк не играл, он рисовал, усевшись на завалинку. Проскуряк рисовал хорошо. Он и на уроках всегда что-то всё рисовал, а на переменках прямо на глазах так быстро рисовал кошек, собак, слонов, что все прямо диву давались. Ну, и конечно же мальчишки из старших классов подошли и спрашивают:
- А голую девчонку можешь нарисовать?
Так этот Проскуряк тут же нарисовал такую сногсшибательную девчонку, что у старшеклассников челюсти отвисли. Один из этих старшеклассников похлопал Проскуряку по плечу и сказал:
- Да ты парень талант! Если кто-то будет тебя обижать, то сразу мне скажи... Я любому за тебя рога обломаю.
- Эй, тебя как там? Проскуряк? – вылез ещё один из старшеклассников, - а рубль ты нарисовать можешь?
- Слушай, ты что не слышал, что я только что сказал? – повернулся к этому первый старшеклассник, - не вздумай со своим рублём пацана донимать, а то, сам понимаешь...
- Да я что? Я только спросил..., - стушевался спрашивавший про рубль.
- Рубль? – переспросил Проскуряк, - рубль нарисовать конечно можно, но лучше рисовать сразу десятку...
Рубль – это тоже были деньги... Мы уже умели считать и знали, что на рубль можно было взять 33 стакана лимонада с сиропом, только сначала нужно было разменять его на троячки... А если по копейке, то сто стаканов газировки!
На рубль можно было 50 раз позвонить из телефона-автомата, но надо было разменять для это рубль на двушки. На рубль можно было 10 раз сходить в кино в клуб «Восток».
На рубль можно было купить аж 100 коробков спичек!
Хрущёвские дефициты
На рубль можно было купить шесть с половиной булок чёрного хлеба. Кстати за хлебом меня посылали довольно часто. Хлеб был нужен для того, чтобы чем-то кормить нашего Ваську, в смысле поросёнка. Чёрный хлеб был самый дешёвый, но с ним в последнее время случались перебои. То его ещё не привезли, то уже разобрали... За хлебом постоянно образовывалась очередь, хвост которой или вился по всему магазину или выходил аж на улицу. Стоишь в очереди, и непременно кто-то без очереди лезет.
- Эй, ты что? Самый умный? Не видишь, тут люди стоят в очереди?
- Да я только спросить..., - оправдывался лезущий без очереди, но вскоре он уже тащил пару булок хлеба мимо очереди...
- Больше двух булок в одни руки не отпускать! – требовали стоящие в очереди у продавщицы, видя как некоторые тащат сразу по пять булок хлеба. Всем хлеба конечно не хватало...
Вскоре кроме дефицита хлеба стала ощущаться нехватка и других видов продуктов питания. Причиной дефицитов в газетах называли засуху. Очереди возникали за маслом, за сахаром, за молоком, за мясом... Для того, чтобы купить самое необходимое, люди вынуждены были стоять в огромных очередях. Причём каким-то указом была введена норма отпуска мавсла, мяса и так далее продуктов на одного человека. Так что для того, чтобы купить масла на всю семью, надо было явиться в магазин всей семье. Это называлось «на душу населения»... В нашем небольшом 25-м магазине народу набивалось столько, что негде было яблоку упасть! Ещё бы, ведь в очереди за тем же сливочным маслом нужно было стоять всей семье. Так что все мы - мама, отец, Ольга, Витька и я толкались и давились в магазинной давке, потому что все другие семьи с детьми точно также толпились и давились в тесном помещении. Началось это осенью, но и зимой продолжалось. В морозные дни дверь в магазин практически не закрывалась, потому что кто-то входил, а кто-то выходил, и в магазин без конца врывались клубы морозного пара. Тут же у магазина стоял вечно пьяный Серёжа Кудряшов, в фуфайке одетой на голое тело. Все вокруг мёрзли от лютого мороза, а ему было хоть бы хны...
За водкой тоже была очередь, потому что это был хлебный продукт, а вот за шампанским или за коньяком никакой очереди не было!
Потом ввели карточное распределения на ряд продуктов, то есть мука и крупы стали выдаваться жителям населённых пунктов по спискам раз в месяц в строго ограниченном количестве. Дефицит привёл также к повышению розничных цен, особенно на хлеб, мясо и масло.
Люди конечно же были недовольны, ругались с продавцами и между собой. Иногда доходило до драки. Однако и весной следующего года и даже в начале лета по-прежнему приходилось стоять в бесконечных очередях, то за хозяйственным мылом, то за мукой, за крупой, за подсолнечным маслом, керосином. Правда теперь все эти дефициты стали «давать» не в самом магазине, а со двора. За магазинными воротами не видно было длинной очереди, которую занимали ещё до открытия магазина. Причём очередь занимали так, что даже не знали, что сегодня будут давать – крупу или муку. Но так как нужно было и то и другое, то так и этак надо было стоять хоть за чем. В магазинном дворе стоять в очереди было удобнее, потому что можно было и не стоять, а сидеть, устроившись на пустом деревянном ящике из-под какой-нибудь карамели. И хотя теперь отпускали продукты уже не по предъявлению «души населения», а по карточкам, всё равно надо было тут торчать под палящими лучами солнца или под противным мелким дождиком, потому что мама говорила:
- Подождите, вот сейчас начнут давать и муку и крупу, а как я одна это всё до дому дотащу?
В общем приходилось ждать до бесконечности, а иной раз аж до самого вечера!
По радио про дефициты не упоминали, а больше говорили о небывалых удоях молока, о битве за урожай, о перспективах посева кукурузы – царицы полей. Только известные в то время юмористы, Тарапунька и Штепсель шутили о дефицитах и очередях. Тарапунька спрашивал Штепселя: - Ты как успел сегодня взять молока?
А тот ему: - Увы, не успел...
- А я и в магазин не ходил, а бидончик полный!
- Как это?
- Да подставил бидончик под радио, оттуда и налилось...
После шутки про это молоко из радио Тарапунька и Штепсель надолго пропали... Говорили, что их посадили за критику властей.
***
Во власти в то время был Никита Сергеевич Хрущёв, который успевал везде: сокращать армию, грозить Америке кулаком, стучать башмаком по трибуне в ООН, распространять кукурузу, бороться с культом личности Сталина ...
Углубляя конфликт с Соединёнными Штатами Америки, Никита декларировал курс на «добрососедские отношения» с капиталистическими странами. Хрущёв вроде бы стал налаживать отношений с Югославией, но при этом испортил отношения с ближайшим соседом – Китаем.
Нам конечно тогда было неизвестно о том, что ещё летом 1962 года по прямому указанию Хрущёва было очень жестко, с использованием оружия пресечено выступление новочеркасских рабочих. Рабочие тогда возмутились резким снижением расценок и возникшими дефицитами. Но какое дело было Хрущёву до всех этих рабочих, которые не вписывались в его глобальные реформы...
С кукурузой Хрущёв вообще дал маху. После первого года эксперимента был собран высокий урожай, и кукурузой стали засаживать огромные площади. Однако никто не учёл то обстоятельство, что эта культура истощает землю и с каждым годом урожайность падает. На российских северных просторах кукуруза и вовсе не вызревала. За короткое лето едва успевал сформироваться початок, так что самой кукурузы не было. Да что там кукуруза... Хрущёв зажёгся идеей догнать и перегнать Америку по в производству мяса на душу населения. При этом он ополчился на «частный сектор», на личные подворья людей, державших свиней, коров, кур... Драконовские меры с высокими налогами и отсутствие кормов для домашних животных привели к тому, что большое количество скота было вырезано, из-за чего на следующий год поголовье уменьшилось в разы...
***
12 октября на многоместном космическом корабле «Восход» в космос полетели сразу три комонавта – Владимир Комаров, Константин Феоктистов, Борис Егоров.
Впервые в истории экипаж совершал полёт без скафандров. Впервые была применена система мягкой посадки. Длительность полёта составила одни сутки 17 минут. За это время корабль 16 раз облетел земной шар. Несмотря на небольшую продолжительность полёта, космонавты стартовали при Хрущёве, а докладывали о результатах полёта уже Брежневу, поскольку на следующий день после их посадки Хрущёв был смещён.
14 октября 1964 года Пленум ЦК КПСС сместил Хрущева со всех постов. Знаменательно, что рьяно боровшийся против культа Сталина, Хрущёв совмещал посты Первого секретаря ЦК КПСС, и Председателя Совета Министров СССР. Культ самого Хрущёва рос как на дрожжах. По газетным статьям выходило, что только на Хрущёве всё в стране держится. Хрущёв оказывается был и самым мудрым генералом в войну, и все успехи и достижения в стране без него были попросту невозможны... Осуждавший репрессии в сталинское время, Хрущёв в то же время являлся одним из самых ярых чиновников, осуществлявших эти репрессии. Провозгласивший срок построения коммунизма к 1980 году Никита Хрущёв в последствии в своих мемуарах сознался в том, что даже ничуть не верил ни в какой социализм...
По тому вреду, который он успел нанести коммунистической идеологии и советской экономике, Хрущёва скорей всего можно отнести к врагам советского народа, нежели чем к непонятым народом реформаторам...
После смещения Никиты Хрущева во главе партийно-государственного руководства страны был поставлен Леонид Ильич Брежнев.
В то время можно было услышать частушку с такими словами:
«Жили были три бандита: Гитлер, Сталин и Никита»...
С Гитлером всё понятно... Но Сталина записал в «бандиты» Никита Хрущёв, бессовестно извратив историю, исказив исторические факты и оболгав великого человека, сумевшего в короткий срок построить новое бесклассовое общество и поднять из руин экономику России. Неужели люди поверили чудовищной лжи о «тиране» Сталине, невзирая на исторические свершения и достижения, позволившие выстоять стране и народу в жесточайшей войне против гитлеролвского фашизма? Так что сам он – бандит, этот Никита...
Если задуматься, то вообще непонятно, каким образом этот невежа, тщеславный, вспыльчивый и непоследовательный Никита Хрущёв ухитрился пробраться на самую вершину власти? И не просто так у власти он находился, он так «похозяйничал», что сумел довести некогда мощную аграрную страну до того, что возник дефицит хлеба. Как говорил известный британский политик Уинстон Черчилль: «Чтобы оставить Россию без хлеба, надо быть очень талантливым человеком...»
Какое счастье, что тогда в стране нашлись здравые люди, сумевшие раскусить хитрого Никиту и отстранить его от руководства СССР.
- А чтоб ему пусто было, этому Трёкалу кукурузному! – говорили люди в сердцах, когда закончился наконец-то период правления Хрущёва.
С приходом к власти Леонида Ильича Брежнева, кукурузу перестали выращивать даже там, где она давала прекрасные урожаи. Но на нашем огороде она росла, так как это был хороший корм для кур и свиней. Мама варила кукурузу и нам. Это было такое вкусное лакомство!
Помню анекдот тех времён. Внук спрашивает бабушку:
- Бабушка, а Ленин хороший или плохой?
- Хороший, внучек.
- А Сталин хороший или плохой?
- Плохой, внучек...
- А Хрущёв?
- Хрущёв? ... Как умрёт, так узнаем...
***
Что тогда было в Арсеньеве? Единственный 40-квартирный дом назывался "сорокашкой", а вокруг были одни маленькие домишки и бараки. Двухэтажных домов было мало, и построены были они ещё при Сталине. При Никите строительства почти никакого не было, если не считать строительства маленьких домишек, таких как на нашей улице. В области торговли продуктами царил дефицит, хаос, огромные очереди. Только по радио лилось молоко рекой, о чём Тарапунька и Штепсель шутили, что под радиоприёмник надо подставить бидончик и тут же он станет полным от молока.... В очередях стояли и давились целыми семьями, на всё было норма, где позволялось не более двух буханок хлеба в одни руки... Когда сняли Никиту, то в магазинах настало изобилие, и цены не повысились. Прямо на глазах вырастали целые микрорайоны, по сути выстроился целый город на месте обширных пустырей и болот. Мы вскоре узнали, что для нас строится новое современное здание школы. Стойки развернулись по всей стране. И люди стали улыбчивее, приветливее. Одеваться стали красиво, потому что в магазинах по доступным ценам стало можно купить элегантные костюмы и платья отечественного и импортного производства. Если раньше при Никите стирали в ванне с тёркой и куском хозмыла, то теперь в каждой семье появилась стиральная машина. Телевизоры, бывшие недавно редкостью, теперь пришли в каждый дом. Появились холодильники, магнитофоны, электричество стало гореть круглые сутки, а не до 24:00, как раньше. Те достижения, что при Хрущёве были достигнуты, скорей всего произошли не благодаря, а вопреки его усилиям. Страна при Хрущёве продолжала развиваться по инерции, благодаря огромному потенциалу. Прогресс, достигнутый ещё при Сталине, невозможно было просто остановить, задержать. Никита оклеветал Сталина и Берию, присвоил себе их свершения и сделал немало для того, чтобы ослабить нашу страну. После того, как его сняли, стали говорить о том, каким волюнтаристом он был, что он якобы неграмотный и неотёсанный... вроде как не знал, как надо правильно строить социализм. Вроде как он и не виноват совсем... Хитрый он был, хитрый и коварный хорошо законспирированный враг!
Романтика шестидесятых
Воздух шестидесятых был пронизан духом романтики. Молодёжь ехала на целину за высокими урожаями, а затем с энтузиазмом отправлялись ребята и девчата в тайгу. Столько замечательных песен сопровождало их в пути!
Это была эпоха песен в исполнении Майи Кристалинской. В фильме «Девчата» звучала песня о старом клёне:
Старый клён, старый клён,
Старый клён стучит в стекло,
Приглашая нас с друзьями на прогулку.
Отчего, отчего,
Отчего мне так светло?
Оттого, что ты идёшь по переулку…
Романтика дальних дорог была бы неполной без таких песен, как эта:
Чуть охрипший гудок парохода
Уплывает в таёжную тьму.
Две девчонки танцуют на палубе,
Звезды с неба летят на корму.
А река бежит, зовет куда-то,
Плывут сибирские девчата
Навстречу утренней заре
По Ангаре, по Ангаре!
А какая замечательная песня о Карелии:
В разных краях
Оставляем мы сердца частицу,
В памяти бережно, бережно, бережно
встречи храня…
Вот и теперь
Мы никак не могли не влюбиться,
Как не любить
Несравненные эти края.
Долго будет Карелия сниться,
Будут сниться с этих пор
Остроконечных елей ресницы
Над голубыми глазами озёр...
А какую грусть навевала песня про одинокую гармонь?
Снова замерло все до рассвета,
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно на улице где-то:
Одинокая бродит гармонь.
То пойдет на поля, за ворота,
То обратно вернется опять.
Словно ищет в потемках кого-то
И не может никак отыскать...
Каждый день по радио звучали эти и другие красивые песни и на душе от них становилось светлее, и жить с песней было радостнее и веселее.
Велосипед
У Сашки был трёхколёсный велосипед, у Вовки был "Москвич", где надо было педали крутить, а у меня не было ни того, ни другого. Но это были всё детские игрушки, а не настоящие средства передвижения, ведь мы уже выросли, и нужно было учиться ездить на двухколёсном велосипеде. Но детского велосипеда ни у кого из нас не было, поэтому приходилось учиться ездить на взрослых велосипедах. Однако на мужском велосипеде наших ног до педалей не хватало, поэтому оставался один только способ езды - "в раму". Левая нога ставилась на педаль нормально, а вот правую надо было просунуть в раму, чтобы попасть на другую педаль. Ездить таким образом было неудобно, но что ещё оставалось делать?
Однажды я залез по лестнице на чердак, когда там отец развешивал для сушки кукурузу.
Это такая высотища! А лестница стоит почти отвесно, лезть наверх было страшно. И потом с лестницы надо было пролезть по выступающему далеко козырьку. Оттуда если навернёшься, то шею наверняка свернёшь... Но я всё же залез. В углу лежал разобранный велосипед. Колёса висели на крюке, а на раме было написано не по нашему "Diamant".
- Пап, а что это за велосипед? Трофейный?
- Нет, не трофейный, это мой старый велосипед, - ответил отец.
- Так что же он тут валяется? Давай его спустим вниз, а то мне ездить не на чем.
- Тебе ездить? Да ты же не умеешь.
- Научусь!
- Ну ладно, так и быть. Спускайся вниз, я тебе сейчас спущу всё на верёвке.
Спускаться с чердака было ещё страшнее, чем туда залезть. Но всё прошло нормально.
Отец спустил вниз велосипед по частям, и собрал его в тот же вечер. После этого мы вышли на улицу, и отец стал меня учить ездить. Главное было в том, чтобы крутить педали и держать при этом руль прямо. Пару раз я свалился, но принцип езды освоил. Мне не нужно было ездить в раму, потому что велосипед этот был дамский, и перекладины, которая обычно всем мешает, тут не было. Та что на велосипеде я выучился ездить без проблем. Но кататься на нём удавалось не всегда, потому что тот велосипед, на котором отец ездил до этого на работу, сломался, и он стал ездить на этом Диаманте.
Вечеринка на веранде
Однажды Ольга устроила вечеринку со своими одноклассниками у нас на веранде. Весь хлам вынесли в кладовку, остался только наш приёмник «Мир» на небольшом столике. Парни с Ольгиного класса поставили на него небольшой проигрыватель и использовали наш «Мир» в качестве усилителя. Всё так гремело! А музыка у них была сногсшибательная! Например «Чёрный кот»:
Жил да был чёрный кот за углом.
И кота ненавидел весь дом.
Только песня совсем не о том,
Как не ладили люди с котом.
Говорят, не повезёт,
Если чёрный кот дорогу перейдёт.
А пока наоборот
Только чёрному коту и не везёт.
Ещё была песня про Софию:
Помню Болгарии - садов благодать, -
Словно хрустальная, над ними синева...
Городу Софии хочу я сказать
Солнцем согретые, душевные слова:
София, София, София! Ты навек
Любовь моя!
Но самой обалденной была песня Селена, которую исполнял итальянец Доменико Модуньо.
Он так здорово пел:
- Селена эли, а!.....!!!
Позднее появилась пластинка, на которой квартет "Аккорд" на этот же мотив пел такую песню:
Луна на небе, ах,светят звезды с вышины,
Ты говоришь мне, ах, что свалился я с луны,
Пусть это будет так, я с луны свалился, пусть..
Но что ты станешь делать,
Если я туда вернусь?
Летит 20-й век, в небе крыльями звеня,
Уйдет ракета вверх,
На луну умчит меня,
Ты понапрасну жди ,
Всю планету обойдешь,
Ни в Азии, ни в Африке меня ты не найдешь..
Селена!
Как здорово парни и девушки танцевали твист у нас на веранде! А ещё они танцевали танго в полумраке, когда звучали чарующие медленные мелодии.
А певец Жан Татлян пел о весне:
Ах что с тобой, город мой?
Ты поешь и смеешься.
Я б сегодня не пел –
Виновата капель.
Ах, чудеса, чудеса:
Вся земля в звонких брызгах, -
Зачерпни и попей!
Ах, капель, ах, капель!
Звенит капель целый день с утра,
И влюбляться давно пора.
В том, что город такой теперь,
Виноваты весна и капель.
Стиляги
Весной вся школа опять была экстренно выстроена во дворе. Директор с завучем и группа старшекласников стояли в центре. Старшеклассники стояли тихо, понурив головы. Вероятно это их ожидала какая-то экзекуция. Однако на хулиганов они не были похожи. Прилично выглядели парни и девушки... Но Зоя Ивановна своим зычным командирским голосом развеяла все сомнения:
- Вы посмотрите на них! И это советские школьники... Какие на них брюки? Узкие дудочки, в которые им приходится по утрам втискиваться с мылом! А девушки? Знаете, как называются такие причёски? Я у мамы дурочка!!! Не стыда, не совести! Вот выгнать бы вас за это всё из школы!... А ведь выпускной, восьмой класс! Какой пример вы показываете своим младшим товарищам? Ну, держитесь, если ещё раз кого-нибудь увижу в таком вот виде – исключу из школы! Чтоб с завтрашнего дня все выглядели по человечески! Чтоб никаких дудочек, бобочек, дурочек!
Сражение на саблях
И опять начинались летние каникулы, которые длились целых три месяца!
Мы теперь часто ходили в кино. Собиралась ребятня со всей улицы и шли мы в клуб «Восток». Мы стремились не пропустить все самые интересные фильмы, особенно про войну, про шпионов и про прочие приключения.
Насмотревшись исторических фильмов о мушкетёрах, мы тоже устраивали сражения на саблях. Мы вырезали из толстых ивовых прутьев сабли, и лихо «фехтовали» на канаве.
- Только, чур, без заколов и зарубов! – предупреждал кто-нибудь из нас, и мы «сражались» понарошку. Вовка сказал, что он Атос, Сашка у нас стал Арамисом, а я был Д`Артаньяном. Но Атос с Арамисом почему-то думали, что я - Портос. Да какой же с меня Портос? Тот был толстый, здоровенный, а я был худой.... Нет, больше, чем на Д`Артаньяна я не тянул... Так бы мы и «бились без заколов и зарубов», но однажды на речке Халазе собралось целое войско мальчишек всех возрастов, чтобы устроить большое сражение на саблях. . . Верховодил тогда Игорёк, который жил в бревенчатом двухэтажном доме возле 25-го магазина. В том доме ещё Танька Третьякова жила, симпатичная такая, кучерявая...
Начали с того, что все стали сравнивать свои сабли, вырезанные из ивовых прутьев. Те, у кого сабля была слишком длинной, она тут же укорачивалась. Слишком тонкие и слишком толстые сабли тоже отбраковывались. Вместо забракованных сабель тут же вырезались новые. Разобравшись со стандартом оружия, мы все разделились на две части: на мушкетёров и гвардейцев кардинала. Главным у гвардейцев был Игорёк, а у мушкетёров – Генка. Нам повезло, что мы попали в мушкетёры. После этого обе группы удалились в разные стороны, чтобы наедине придумать тактику и стратегию.
- Непонятно, куда эти гвардейцы подевались? – размышляли мы, обшарив все кусты. Потом мы перешли на другой берег Халазы и вылезли на высокий уступ. Тут повсюду были чьи-то огороды, но в стороне «кругленьких» домиков начинался лесочек, тянувшийся наверно до самого аэродрома. Мы дошли до этого лесочка и вышли на поляну. И тут, с воплями и криками на нас набросились со всех сторон «гвардейцы кардинала». Толян, наш сосед, оказался среди гвардейцев, он махал саблей прямо перед носом и больно колол этой палкой прямо в живот. Мы отбивались изо всех сил, а те как сумасшедшие больно били палками по рукам и ногам, кололи и рубили. Это была жестокая битва с «заколами и зарубами», с разбитыми носами и с ругонью. Сражение на саблях закончилось дракой и потасовкой, причём каждая сторона обвиняла другую в чрезмерной жестокости. Получив «боевое крещение» в этом сражении мы почувствовали себя настоящими мушкетёрами!
Луки и стрелы
Кроме сражений на саблях, мы ещё делали луки и стреляли стрелами. Всё шло от старших мальчишек. Кто-то из них увидел какой-то фильм или книгу прочёл про индейцев, оттого он загорелся идеей сделать лук и стрелы. Стоило одному появиться с луком на улице, как все остальные тоже бросались на речку в поиске подходящей ветки для лука. Тетива делалась из прочного шпагата. Для стрел подходили только длинные, тонкие, очень прямые ветки. Наконечники стрел делались из жестянок от консервных банок. Некоторые делали оперение из куринных перьев... Стрела летела на несколько метров и впивалась в дерево. Никто не стрелял из лука по людям, потому что это было очень опасно. С луками мы бродили среди зарослей на речке и воображали себя индейцами...
Зооцирк
Известие о том, что в город приехал цирк-шапито и зоопарк, разнеслось мгновенно по всему городу. Мы конечно же сразу побежали посмотреть. На пустыре, напротив базара, царило столпотворение! Фургоны и вагончики стояли как цыганский табор, а над ними на глазах вырастал огромный брезентовый шатёр. По улице вели слона, милиционер махал своей полосатой палкой, останавливая транспорт. За слоном шёл верблюд. Их вели за недостроенный ещё дощатый забор, где уже стояли клетки и вольеры для зверей. Любопытные мальчишки пытались хоть одним глазком посмотреть на тигра и льва, на зебру... Все пацаны были тут. Чёрный рассказывал посмеиваясь про верблюда.
- Верблюда сейчас заводили, а Витька-Крокодил стал дразнить этого верблюда... Так верблюд чего-то там жевал-жевал, а потом как плюнет Витьке в рожу! Витька весь в пене!!! Ой, не могу!
- Да где он сейчас?
- Кто, верблюд?
- Да нет, Витька- Крокодил...
- На Халазу побежал, умываться!
Крокодилом кое-кто называл Витьку Зернова, наверное за его широкую, добродушную улыбку, при которой обнажались чуть ли не все зубы...
Вскоре по всему городу развесили афиши, которые приглашали желающих прийти на цирковое представление.
Конечно же мы пришли и смотрели, как гимнасты крутятся на кольцах, бросают и ловят тяжёлые гири.
Клоуны с красными носами смешно ходили и спотыкались. Дама с маленькими собачками показывала зрителям школу. Она писала на доске какой-нибудь пример и требовала от собачек его решить:
- Мими, сколько будет дважды два?
Собачонка с бантом на шее гавкала четыре раза, чем производила на всех огромное впечатление.
- Какая умная собака! А наш Серёжка, балбес, наверняка бы ошибся и гавкнул бы неправильно,- говорила маленькая девчонка своей подружке.
Другие собаки ходили на задних лапах и танцевали...
Возле клеток с тиграми, львами было больше всего народа. Удивительно было видеть и зебру, косулю. Но самыми озорными и беспокойными были конечно же обезьяны. Они качались в вольерах, прыгали и скакали, строили всякие смешные рожи. Дома мы все пытались делать фокусы и ходили на самодельных ходулях. Я пытался дрессировать кошку, но из этого ничего не вышло...
В общем, зооцирк принёс в нашу жизнь много радости и незабываемых впечатлений. А потом всё так быстро свернули и увезли, что даже не верилось, что недавно на пустыре напротив базара происходила вся эта сказка...
Третий класс
В конце августа у меня как обычно был день рождения. Пришли мои друзья, всё было весело. Ещё ждал нас компот и праздничный пирог, но мы вышли на крыльцо и дурачились там. Шум, крики, смех... И надо же было такому случиться, что я потерял равновесие и свалился с перил вниз. В испуге я тут же вскочил на ноги, но правая рука моя при этом безжизненно повисла. Наступила тишина, все молча смотрели на меня, а я стоял с злополучной рукой бледный, как смерть. Когда выяснилось, что что-то не так с моей рукой, то побежали к соседям по звонить по телефону в Скорую Помощь. Приехала «скорая» и меня повезли в травмпункт. Травмпункт оказался справа в том проходе, через который мы обычно шли в школу, если идти по Советской. Молодой врач осмотрел мою руку, пощупал, распросил о причине травмы и заявил:
- Это, братец, вывих у тебя. Сейчас я его вправлю.
Тут он неожиданно дёрнул руку, меня пронзила резкая боль, но прямая рука теперь смогла сгибаться.
Врач смазал мне царапины йодом, перебинтовал руку и соорудил из бинта перевязь, в которую вставил руку.
Мне стало конечно легче, но дело этим не закончилось. Рука опухла после вывиха, и мне назначили процедуры. Тем временем начался новый учебный год. Все мне сочувствовали насчёт руки, а некоторые даже завидовали:
- Хорошо тебе, никакие диктанты не страшны, ни контрольные. Достаточно сказать, что рука болит и писать поэтому не можешь.
Им легко было завидовать, а тут ведь правая рука... Я же не левша какой-то... А с рукой вообще проблемы начались, так как оказалось, что на локте образовался какой-то хрящ.
- Эх, надо было с самого начала разрабатывать руку, - морщился хирург, - и какой балбес тебе руку вправлял? Врач, в травмпункте? Да у него у самого наверно обе руки левые... Нда, надо тебе походить на процедуры и разрабатывать надо руку каждый день!
И началось хождение на процедуры. Приходилось ехать на автобусе с мамой на четвёртый участок, где мою руку подвергали воздействию ультравысоких звуковых частот, электрофорезу и парафиновым окутываниям. По дороге к больнице мы проходили мимо милиции, которая располагалась в таком же бараке, как и наши школьные бараки. На скамеечке перед милицией сидел милиционер в тёмно-синей милицейской форме и грозно оглядывался по сторонам. Я сразу же спрятался за маму.
- Ты чего? – удивилась мама.
- Милиционера боюсь, – прошептал я.
- Почему? Неужели он такой страшный?
Я промолчал. По рассказам наших пацанов выходило, что милиционеров следует остерегаться... Кто знает, что уних на уме?
Процедуры и знахари
Пока я ходил по процедурам, в школе стали происходить перемены. Учеников стало так много, что перед директором возникла проблема – как втиснуть в помещение к тем 30 ученикам, что были, ещё человек по десять? Решено было добавить ещё два класса – «Г» и «Д». Новые классы стали формировать из «лишних» учеников классов «А», «Б» и «В». Меня тоже перевели из «Б» в «Д». Мои друзья Вовка и Сашка остались в «Б», а я со своей рукой на перевязи попал в общество незнакомых мне ребят. Болезненное состояние из-за этой руки, ощущение покинутости и несправедливости... Почему именно меня перевели, а ни кого-то другого? Наверно потому что у меня проблема с рукой? Писать я толком не мог. Это было действительно царапанье, как «курица лапой». А тут как назло «Прописи»! Тут нужно красиво выводить каждую букву, всякий раз макая ручку в чернильницу, а у меня рука не сгибается... Тройки и двойки в дневнике... А с рукой никаких улучшений не происходило, невзирая на все эти процедуры. Однажды к нам домой зашла тётя Ира и говорит:
- Вовка-то как у вас мучается... Надо его к бабкам сводить, да и мамка тоже так думает.
- Какие ещё бабки? – горестно вздохнула мама, - тут врачи ничего поделать не могут... А что неграмотные бабки могут?
- Да ты, Шура, забудь про этих врачей, - не сдавалась тётя Ира, - шибко они все грамотные, да толку никакого. Сводите Вовку к бабке-знахарке, она там всякие травки знает и заговоры...
Так как от всех медицинских способов не было никакого улучшения, то было решено отвести меня к «бабкам».
С бабками тоже поначалу никакого изменения я не увидел. Одна бабка выглядела сташной ведьмой. Она шипела и шептала что-то, свечкой коптила, да плевала через левое плечо.
- Ну, как Вовка, что нибудь чувствуешь? – спрашивала мама. Я отрицательно качал головой.
Бабки все жили в маленьких избушках за трассой в маленьких домишках от аэропорта до Халазы. То одна бабка, то другая, то дед-знахарь... Но ничего у них не получалось. Уже была глубокая осень, стало холодно и рука стала болеть пуще прежнего. Но однажды мы, теперь уже вдвоём с отцом, поехали к очередной знахарше. Эта женщина вовсе не была похожа на тех ведьм, у которых мы уже побывали. Седенькая, средних лет, с доброй улыбкой она выслушала от отца историю про мою руку и кивнула:
- Я вылечу его.
В эмалированный таз она налила тёплой воды, положила туда серебрянный крест и велела мне окунуть в этот таз руку. Она свои руки тоже опустила в этот таз, стала ими водить вокруг моей руки и что-то шептала при этом. И прямо сразу я почувствовал, что боль уходит из руки, что стало лучше.
Ещё раза два мы приходили к этой бабке, но было уже ясно, что образовавшийся на локте наростень уменьшается, что рука стала свободно шевелиться. Так что, благодаря этой знахарке, рука стала выздоравливать. Мы сходили ещё и к хирургу и показали ему мою руку.
- Вот! Вот видите, как хорошо помогли вашему мальчику процедуры! Наверно электрофорез помог?
Мама честно рассказала хирургу про то, как меня водили на все процедуры, но улучшения от них не было. А потом знахарка помогла мне выздороветь.
- Вздор! Этого не может быть! – поморщился хирург, - какая-то бабка, знахарка... Как вы можете только верить этому? Ведь двадцатый век на дворе!
Врач конечно же не мог поверить в чудо, которое может творить простая знахарка без медицинского образования. Но я поверил, потому что это чудо случилось не с кем-то, а именно со мной...
И со школой мы тоже разобрались. Отец пошёл и потребовал перевести меня обратно в «Б» класс. Рука у меня уже почти совсем прошла, и жить стало веселее. Однако почерк у меня с той поры так и остался далёким от совершенства. Из-за этого почерка я постоянно получал оценки ниже, чем того заслуживал.
Кошка
У нас в Арсеньеве был у "Колхозного рынка" ресторан "Восток". Но туда народ не ходил, потому что там всё было слишком дорого. В ресторан этот ходили какие-то приезжие, командировочные, а местные люди и не заглядывали даже. А вот на Халазе, между двумя заводами, «Прогрессом» и «Аскольдом», стояла харчевня "Три пескаря", куда люди непременно с работы заглядывали. Это была небольшая забегаловка, довольно уютная. Наверно потому уютная, что там мама работала официанткой. Мама с буфетчицей тётей Петровской вдвоём создали там уют, повесили красивые занавески, салфетками всякими и кружевами всё украсили. Туда люди приходили не пьянствовать, а отдохнуть душой. Для всех там находилось доброе слово и дружеская улыбка. Мама всегда приносила с собой что-нибудь вкусненькое, поэтому наша любимая кошка Маруська заранее выходила её встречать почти к автобусной остановке. Мамы ещё нет с работы, а кошка уже сидит на перекрёстке и ждёт её...
***
Кошка наша иногда надолго пропадала, а потом появлялась. После этого у неё рождались котята. Но котят она в доме заводить не хотела, поэтому котята вырастали совершенно дикими где-нибудь на чердаке сарая. Поймать такого дикого котёнка было невозможно. Они шипели, царапались и убегали.
***
Отец обычно натаскивал воды полный бак, да ещё вёдра ставил полные, чтобы маме хватило на приготовление пищи, на мытьё посуды... Вот однажды он зашёл в дом с полными ведрами воды, а кошка развалилась прямо у него на пути и дремлет себе. Отец на неё и наступил. Как он её только не раздавил?
- Итить твою мать! – выругался отец, расплёскивая воду. Испуганная кошка от дрёмы ещё не пришла в себя, как тут же получила пинка от отца.
***
Но что там кошка... В другой раз отец нёс полную охапку дров, а тут мама как раз открыла погреб, чтобы картошки достать. Да только она пошла включать переноску в розетку, как тут отец с дровами. Так он с теми дровами в погреб и влетел.
Отец так ругался, что никакая цензура этого воспроизвести не сможет...
Как только кто-нибудь открывал половицы погреба, чтобы достать оттуда баночку огурцов или варенья, так кошка тут же туда ныряла. Иногда заметишь там в темноте, как светятся её зелёные глаза, а иногда вообще не видишь, что она в погреб сиганула. Кошка-то чёрная, её во тьме не видать.
Но потом сидишь, букварь изучаешь, а из-под пола доносится жалобное мяуканье.
Надо было опять поднимать половицы, открывать лаз, чтобы кошку вызволить из подполья...
Кошку вызволить из подполья – это мелочи... А вот каково было мне, когда я зимой в мороз лизнул ручку двери. Она так аппетитно выглядела, словно эскимо! Язык конечно намертво прилип к дверной ручке... Пришлось ручку поливать кипятком из чайника...
***
Но язык это что – мелочи... Однажды наша кошка меня по лицу царапнула. Я её наверно за хвост тащил, а она вдруг лапой как тяпнет! А там когти острые! И хотя меня тут же йодом помазали, всё же какая-то кошачья зараза попала и началось заражение... Кошачий лишай что ли... В общем я так заболел, что мама меня на санках на перевязки возила. И уколы болючие в попку кололи. Недели полторы наверно в школу не ходил.
***
Наша кошка иногда притаскивала рыбу. Непонятно откуда, но появлялась она с большой рыбой в зубах уже у нас во дворе. Один раз она притащила крупного чёрного сомика. Сом был ещё живой! Мы отняли рыбку у кошки и сварили уху. Уха вышла замечательная! Но откуда кошка брала эту рыбу? Мы ломали себе головы: неужели кошка сама рыбу ловила? Однако в Халазе такой рыбы не водилось, это точно. Но не на Даубихе же она ходила рыбачить...
Потом как-то случайно выяснилось, что кошка таскала рыбу у Зерновых, которые были заядлыми рыбаками и ездили рыбачить на озёра...
Шапка
Вообще я тогда попал в какую-то полосу невезения. Сначала рука, а потом мне купили новую шапку. До этого я ходил в старой "серобуромалиновой", то есть в детской шапке непонятного цвета. Девчонки в таких ещё ходят... А тут с пришитым козырьком и с ушами, мохнатая - настоящая мальчуковая!
В тот день мы всем классом пошли в кино, в клуб "Восток". Не только наш класс, но и другие классы тоже. Билеты на этот раз обеспечила наша школа для всех. Но кроме нас в зрительный зал набилось каких-то мальчишек. После сеанса все повалили из зала в открытые двери. Толпа напирала со всех сторон. И тут я почувствовал, что кто-то сорвал с меня шапку! Я быстро оглянулся назад и увидел какую-то нагло ухмыляющуюся рожу. Но тут меня толкнули в спину и я вылетел на улицу. Я стал искать взглядом среди потока публики ту наглую рожу, но не нашёл. На улице лежал ослепительно белый снег, стоял мороз и дул ледяной ветер, а я стоял без шапки и на глазах моих навернулись слёзы. Но может быть шапка валяется где-то под креслами в зрительном зале? Я бросился обратно и едва успел, потому что контролёрша уже закрывала на крючок выходные двери.
- Тебе чего? - спросила она меня.
- Шапку потерял, - пролепетал я и стал ползать на четвереньках, пытаясь разглядеть под сиденьями что-нибудь похожее на мою шапку. К поискам подключилась и контролёрша. Но шапки не было нигде. Пропала новая шапка! Что мне теперь делать? Я заревел...
Контролёрша взяла меня за руку и повела в фойе.
- Вот, представьте себе! - обратилась она к другим женщинам, которые находились там, - у мальчишки с головы шапку сдёрнули!
- Так уж и сдёрнули? Может быть просто свалилась с головы, да ногами запинали, - усомнилась другая контролёрша. Пошли ещё раз искать, включили в зале свет, выглянули на улицу. Шапки не было нигде.
- Ты из пятой школы? - спросила меня ещё одна женщина, - вы сейчас всем классом смотрели кино?
Я только кивнул, вытирая слёзы, которые сами собой катились из глаз.
- Вот что, - решительно сказала эта женщина, - сейчас мы с тобой пойдём в школу, а там кто-нибудь сбегает к тебе домой и принесёт другую шапку. Я обмотаю тебя своим платком, чтобы ты уши не отморозил. А у меня густые волосы, да воротник подниму...
В общем, обмотала эта женщина мне голову тёплым платком, прямо как девчонку... Но куда было деваться? На улице ветер, метель, мороз...
Привела меня женщина в школу, в учительскую и рассказала учителям о случившейся со мной неприятности...
Пришлось мне снова носить старую "девчачью" шапку, пока не купили мне другую мальчуковую...
***
18 марта 1965 года был запущен в космос «Восход-2» с двумя космонавтами на борту, с Павлом Беляевым и с Алексеем Леоновым. Леонов тогда впервые вышел в открытый космос в скафандре.
Паводок на Халазе
Наверно оттого, что резко потеплело и зарядили дожди, наша речка Халаза из невзрачного ручейка превратилась в бурный мутный поток. Река вздулась и разлилась. Люди толклись на берегу и смотрели на широкую реку, по которой мимо них несло брёвна, снесённые заборы, какую-то мебель.
- Полчаса тому назад корова тут проплывала, - поделился увиденным мужик в фуфайке, - а у нас все огороды затопило. Ещё немного и вода через порог хлестать будет. Картошку в погребе тоже затопило...
- Эй, смотрите! Дом плывёт! – заорали пацаны.
И в самом деле, посреди потока покачивался скособоченный деревянный сруб с крышей, покрытой толем. Дом проплыл мимо скрылся в дали.
- Непонятно, как это дом мог до сюда доплыть, - размышлял дядька в очках и в шляпе, - а как же мост?
Выходит, что мост смыло?
- А может баню у кого-то снесло? - предположил мужик в фуфайке.
- Не, я тут поблизости каждый дом знаю, - говорил мужик в очках, - этот дом откуда-то из-за трассы. Значит вода снесла мост, иначе дом этот не проплыл. Мост не дал бы...
- Да как же теперь без моста? – заволновалась тётка с бидоном, - а люди, которые с аэропорта, как им теперь с работы и на работу?
- Ещё немного, и эти круглые дома тоже смоет, - мрачно заключил мужик в фуфайке. Это выглядело весьма вероятным, так как вода подступала почти вплотную к «кругленьким» домишкам, стоявшим на пригорке.
- Хорошо Петюне, - вздохнул Витька, который стоял тут же, - ему сегодня в школу не идти... Везёт же!
Петюней Витька называл почему-то своего однокласника, Витьку Шумакова, который жил как раз в одном из этих круглых домишек, которые теперь были отрезаны от всего мира мутным потоком. Сестру Петюни Таньку Витька называл Катей. Танька училась в нашем классе. И в самом деле она в школу не пришла в этот день, да и вообще её почти целую неделю не было...
А потом дождик прекратился, уровень воды в речке стал падать. Мост на трассе не снесло, но вода размыла дорогу и снесла часть моста. После паводка этот старый деревянный мост покосился и движение на нём осуществлялось с большими ограничениями для транспорта. Вскоре рядом со старым мостом развернулось строительство нового железобетонного моста, такого, что никаким потоком не смыть!
Старьевщик
Весной по улице Жуковского ходил старьевщик. Он менял старые вещи на всякие красивые безделушки и игрушки. Я видел, как люди несли старьевщику старые пальто, какие-то тряпки, а старьевщик взвешивал их на безмене и давал какие-то предметы, которые нужны были этим людям. Некоторые не хотели ничего, и тогда старьевщик отсчитывал им монеты... У старьевщика в его тележке были всякие игрушки, машинки, паровозики, куклы... Это же любую игрушку можно легко заполучить, если сдать ему какую-нибудь ненужную одёжку.
- Мама, там дядька меняет на старые вещи... у него игрушки всякие есть. Давай я свою шубку ему отдам?
- Да как же так? Свою любимую шубку? Неужели тебе её не жалко? – улыбалась мама.
- Да вот смотри, - говорил я, с трудом напяливая на себя эту шубку, - рукава короткие, мех весь вылез...
- Ну, как хочешь, твоя шубка, - пожала плечами мама, - а зимой в чём на санках кататься будешь?
- До следующей зимы я ещё больше вырасту, и шубка на меня вообще не налезет! Какие там ещё санки...
Взял я свою старую шубку любимую, всю потёртую, лысоватую местами, и понёс старьевщику, надеясь отхватить машинку красивую. Только он уже ушёл куда-то. «Эх, - думаю, - надо было сразу бежать, а не спорить с мамой»... Но вон он, оказывается во двор к кому-то заходил. Я со всех ног бросился к старьевщику и протянул ему свою шубку. Старьевщик взвесил её безмэном и дал мне шарик надувной за три копейки.
– Как, это всё? - со слезами на глазах спросил я. Тогда старьевщик, что-то ворча себе под нос, сунул мне в руку ещё маленькую керамическую свистульку.... Я тогда был разочарован и обижен до глубины души. Да как же это так?! Я ещё вполне мог бы минимум год ходить в своей любимой шубке, хотя бы на санках и на лыжах кататься зимой, а тут, мою любимую шубку, в которой я прошёл через битвы в канаве, проехал в ней все горки... Ну, почему этот старьевщик так низко её оценил?... Я смотрел ему вслед со слезами на глазах, а старьевщик пошёл себе дальше, толкая перед собой тележку, увозя с собой мою шубку и красивые игрушки, которые, как оказалось, мне были совершенно не доступны...
Калина
В том бараке, где находился кабинет директора, на стене в коридоре висел стенд, на котором были выписаны обязанности советского школьника:
«Каждый учащийся обязан упорно и настойчиво овладевать знаниями для того, чтобы стать образованным и культурным гражданином и принести как можно больше пользы Советской Родине.
Прилежно учиться, аккуратно посещать уроки, не опаздывать к началу занятий в школе.
Беспрекословно подчиняться распоряжениям директора и учителей.
Быть почтительным с директором школы и учителями.
Быть вежливым со старшими, вести себя скромно и прилично в школе, на улице и в общественных местах.
Слушаться родителей, помогать им, заботиться о маленьких братьях и сёстрах.
Дорожить честью своей школы и своего класса, как своей собственной.
За нарушение правил учащийся подлежит наказанию, вплоть до исключения из школы».
Казалось бы простые правила и совсем нетрудно их придерживаться, но... то ли не все читали эти правила, то ли не считали нужным их придерживаться. В памяти ещё оставался исключённый за нарушение дисциплины Кашлак, а тут опять все были построены в коридоре по случаю злостного нарушения дисциплины Калиной. Опять звучала гневная речь Зои Ивановны и её резкий вердикт:
- Исключить!
Калина, понурив голову, прошёл мимо нас и вышел за дверь. В глазах его стояли слёзы...
Хулиганил? Да, хулиганил... Маленьких обижал? ... Обижал... Нарушал правила, грубил учителям, пререкался с директором... Не знаю, хоть он и нарушитель, но мне его всё же было жалко...
Толька - двоюродный брат
Мама сказала, что старший сын тёти Иры,Толька, пришёл из армии. Незадолго перед этим Иван Иваныч с пилорамы снова выписал обрезки всякие круглые и квадратные, и я конечно притопал к этой куче с коробкой из-под обуви. Выбираю себе кубики, прямо как в магазине, а тут Толька в военной форме, с погонами, значки всякие на груди:
- Эй, пацан, ты чего тут у нас дрова воруешь?
Я поднялся с корточек, смотрю на него и вспоминаю. Перед армией он был худой и тихий, а теперь здоровый такой и грозный. Его тогда провожали, гулянка была. На гармошке играл кто-то вальс Амурские волны...
- Здорово, Толька! - поприветствовал я его.
Толька пригляделся ко мне:
- Вовка, это ты что ли?
- Я.
- Вот как ты вырос! Молодец! Это кем же ты мне приходишься? Племянник?
Я к тому времени уже разбирался в родстве, поэтому ответил:
- Я - твой двоюродный брат!
- Э, чёрт! В самом деле, ты же Ольгин брат... Что-то я запутался тут у вас на гражданке...
- А ты в армии служишь? - спросил я Тольку
- Не, я отслужил уже... в танковых войсках. Танкист я, понимаешь? Вот видишь у меня тут танки на погонах?
- А ты мне дашь такой танк? - спросил я своего большого брата.
- Конечно дам! Знаешь что, Вовка, пойдём к нам, я тебе свои армейские фотографии покажу. И танк дам!
И я пошёл с ним, и Толька показывал мне свои фотографии, где он на танке. На одной фотографии было написано "Шикотан". Оказывается Толька служил на острове Шикотан. Непонятно было, как он на этом острове мог развернуться со своим танком. Остров почему-то представлялся совсем маленьким, с пальмой посредине...
Вечером конечно же собралась вся родня, чтобы отпраздновать приход Тольки из армии.
Опять играла гармошка, пели песни, плясали...
Теперь я часто приходил к тёте Ире. Нет, не потому, что Толька пришёл из армии, а потому что они купили телевизор. У всех уже наверно телевизоры были, а у нас не было.
Я ходил смотреть телевизор к Сашке, и к Вовке, но к тёте Ире было ближе. К тому же тётя Ира была родной тёткой. Я после школы приходил и спрашивал:
- Тётя Ира, я телик посмотрю?
- Да иди, смотри. Сам включай и смотри, а то мне надо готовить для моих мужиков...
Я устраивался поудобнее на лежаке и смотрел все передачи подряд:
про битву за урожай, про шахтёров, выдающих на гора уголь, про рыбаков, вытаскивающих трал в море, полный серебристой рыбы, про космонавтов... Мне не важно было какая передача идёт: "Люди, события, время" или беседы о здоровом образе жизни, главное - чтобы видеть всё это многообразие мира. А то у нас на улице всё давно приелось. Ну, что ещё делать в дождливую погоду?
Толька на первых порах после армии решил хорошо погулять. То он где-то подрался, то пьяный домой вечером вернулся. Однажды он побил зачем-то Павлика, который жил тоже на нашей улице. Павлик этот был толстым дядькой, который пришёл к Тольке и требовал извинений. Павлик одел чёрные очки, чтобы скрыть тот безобразный синяк, который ему поставил Толька. Толька однако извиняться не стал, а вытолкал Павлика из хаты.
Тётя Ира Тольку ругать стала: - Ну, что же ты делаешь? Зачем ты нас перед соседями срамишь?
А тут ещё целая компания нагрянула. Человек десять крепких парней пришли и стали стучать в калитку:
- Толян, выходи!
Толька глянул на них из-за занавески и фигу им показал.
- Ага, сейчас... ждите...
- Толян, выходи, а то хуже будет!
Но здоровый танкист Толька и не думал выходить. Он только стоял за занавеской и сжимал кулаки...
- Шо ты там натворил, Толя? - спросила тётя Ира, - ты видишь, шо это за бандиты... Убьют, и всё...
Толька молчал, а парни на улице выкрикивали угрозы. И тогда тётя Ира сама вышла из хаты. Она подошла к калитке с большой чугунной сковородкой и сказала:
- Идите отсэда, а то как звездану!
Компания тут же стушевалась и ретировалась...
А Тольку тем же вечером взяли в оборот дядя Ваня с тётей Ирой, и так его отчехвостили, что Толька стал как шёлковый и вскоре надумал жениться.
Свадьбу сыграли быстро и весело. Невеста его Валька в белой фате, Толька был был в чёрном костюме. Майя Кристалинская пела с пластинки:
То ли встречу, то ль не встречу,
То ль найду свою судьбу, то ли нет.
То ли утро, то ли вечер
Принесут мне долгожданный ответ.
Я не скрою, всей душою
Я хочу тебя увидеть, найти.
За хорошей за мечтою
Никогда я не устану идти.
Всегда со мной
Голос твой и взгляд задумчивый твой.
Всегда со мной
Ты любимый мой, невстреченный мой.
И ещё одна песня звучала тогда:
Ночь была с ливнями,
И трава в росе.
Про меня "счастливая"
Говорили все.
И сама я верила,
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.
После свадьбы Толька стал говорить своему отцу, что хочет дом построить. Иван Иванович задумался и говорит:
- А что же ... участок у нас большой, отведём тебе половину. А дом построим шлаколитой, это быстрее, чем деревянный.
И началась стройка. Сначала срубили несколько слив в саду, потом разметили на земле контуры будущего дома. Вырыли котлован и начали сколачивать опалубку для фундамента. С речки привезли на машине кучу гравия и песку. Нам с пацанами этот песок как раз пригодился бы. Из песка легко было строить замки... Но нас прогнали, а песок стали перемешивать с цементом, подливая воды. В опалубку Толька и Иван Иваныч укладывали крупные камни и засыпали гравием, потом добавляли раствор... В общем фундамент был готов, после чего приступили к возведению стен. Тут тоже использовалась опалубка из досок, которую тщательно вымеряли, подгоняли... С ТЭЦ привезли гору шлака. И стали заливать в опалубку смесь шлака с цементным раствором. Стены выросли прямо на глазах. Это было ещё интереснее, чем смотреть телевизор.
В общем дом для Тольки с его молодой женой Валькой был построен очень быстро. Печник сложил печь, а Иван Иванович установил в этой печи котёл и провел по всем комнатам трубы, которые под окнами были подведены к чугунным батареям. Иван Иваныч работал в бригаде по установке водопроводов и обогрева, так что для него такая работа была привычной. Небольших домишек было полно, и многие хотели провести себе для обогрева современное центральное отопление. На этой работёнке дядя Ваня зарабатывал немалые деньги...
Снова школьная линейка
Когда всех опять выстроили во дворе школы, то каждому было ясно, что опять что-то случилось. На этот раз физрук вошёл через другую калитку и на руках у него лежал какой-то мальчишка. Лежал и не шевелился.
- Убили! – прошелестело по рядам.
Зоя Ивановна подошла к физруку и своим громовым голосом произнесла:
- Вот, полюбуйтесь! Наш ученик, Баранов. Мертвецки пьян! Это как же надо было напиться, чтобы дойти до такого состояния! Позор на всю школу!
Все вздохнули с облегчением и зашептались:
- Так значит он живой!
- А из какого он класса?
- Эй, разговорчики там! – прикрикнула Зоя Ивановна, - Имейте ввиду, подобных явлений в нашей школе мы больше не допустим! Вот придёт в себя этот Баранов, мы его вызовем на педсовет. Возможно речь пойдёт об отчислении из школы. А теперь, марш все по классам!
Приём в пионеры
В третьем классе нас принимали в пионеры. Пионервожатая нам сказала, что принимать будут не всех, а только тех, кто учился без двоек и вёл себя хорошо. Так что никто толком не знал, кто из нас достоен принятия в пионеры, потому что почти все в своё время получали двойки и все получали замечания от учительницы за поведение. Но вот наступило 22 апреля - день рождения Владимира Ильича Ленина, и нас всех построили во дворе школы. Из школы вынесли красное знамя ребята и девчата в красных галстуках, под барабанную дробь и дуденье горна.
Кто-то прочитал стишок о галстуке:
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного.
А под этим знаменем
В бой идут бойцы,
За отчизну бьются
Братья и отцы.
Как повяжешь галстук,
Ты – светлей лицом…
На скольких ребятах
Он пробит свинцом!..
Пионерский галстук –
Нет его родней!
Он от юной крови
Стал еще красней.
Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного!
А потом мы все дружно повторяли слова клятвы: «Я, юный пионер, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия».
Старшеклассники повязали нам галстуки, опять прозвучал горн и барабанная дробь, унесли знамя в школу. Мы стояли, подняв руки в салюте, а потом пошли в класс.
Теперь я стал читать с полным правом газету «Пионерская правда», которую отец выписывал нам с Витькой. Помню интересная повесть печаталась там с продолжениями – «Ночной орёл».
Летчик Иван Кожин был сбит немцами, и когда выздоравливал неожиданно почувствовал в себе способность к левитации. Иван, находясь в тылу у фашистов, в оккупированной Чехословакии, включился в борьбу. Он летал по ночам и наводил на фашистов ужас, своими неожиданными налётами. Для партизан и подпольщиков это была огромная помощь.
Ещё была повесть «Голубой лангуст» про шпионов. Нам с Витькой как раз купили китайское тёплое бельё «Дружба» голубого цвета, и когда мы одевались в его, то отец смеялся: «Вот они какие – голубые лангусты!»
Ещё отец выписывал местную газету «Восход» и центральную приморскую - «Красное Знамя».
Ольга выписывала себе газету «Тихоокеанский комсомолец». Газеты можно было и просто купить в газетном киоске, они стоили по 2 копейки, некоторые – 3 копейки...
19 мая, в День Пионерии, для нас-пионеров были открыты бесплатно двери общественного транспорта. В автобусе можно было ездить сколько хочешь и не брать билет! Даже на самолёте можно было бесплатно летать. Я тоже, вместе с другими, кружил над родным городом на самолёте АН-2. Внизу змеилась река Даубихе, зелёные лоскуты полей были расчерчены параллельными прямыми, среди тайги вздымались сопки. С непривычки чуть-чуть кружилась голова и подташнивало, но это было так здорово! Все пионеры в этот день гордо ходили в своих красных галстуках!
О городе Арсеньеве
«город мой Арсеньев, зимний и весенний...»
В начале 60-х наш небольшой город сверху выглядел приблизительно так: под огромной горой, в большой ровной долине были разбросаны небольшие, частные домишки. Долину, ближе к горе, пересекала трасса государственного значения. От трассы в меридиональном направлении выделялись две заметные улицы. Если стать лицом на север, то справа под невысокой гривой горы протянулась улица Увальная (позже переименованная в улицу Победы), а слева – улица Жуковского, названная так в честь Жуковского Николая Егоровича (1847—1921), русского учёного в области механики, основоположника современной аэро- и гидромеханики. Это кажется он однажды сказал своим студентам:
- По законам аэродинамики, майский жук летать не может, однако летает, по тому, что законов аэродинамики не знает!
Наш город из-за одного из главных предприятий - авиазавода "Прогресс" был тесно связан с авиацией. С 1963 года на заводе стали выпускать «Пчёлку», то есть самолёт АН-14. Выпускались ещё планеры и спортивные самолёты. Ежедневно над городом кружили вертолёты и самолёты, которые выполняли порой фигуры высшего пилотажа, а мы-мальчишки смотрели прищурившись в небо и мечтали тоже стать лётчиками.
Улица Жуковского поворачивала направо возле другого завода, который носил имя "Аскольд" , а там уже Октябрьская шла в направлении к станции. Город назывался Арсеньев, а станция называлась Даубихе, как и река, которая ограничивала город в его северной части. Станцией служил небольшой бревенчатый домишко, мимо которого иногда с шумом, дымом и паром пыхтели паровозы, тянущие за собой составы с лесом или грузовые вагоны. Пассажирский поезд тогда с Владивостока ходил всего раз в сутки. Утром шёл на село Варфоламеевку. А позже поезд стал ходить ещё дальше – до села Чугуевки. Вечером этот же поезд возвращался и шёл обратно обратно на Владивосток. Машинистом на паровозе тоже наверно здорово было бы стать! Ту-ту! Чух-чух-чух! И пошёл поезд по шпалам: тык-дык, тык-дык, тык-дык, тык-дык... Это как песня:
"Ты лети, лети, моя машина,
Эх, как много крутится колес!
И какая чудная картина,
Когда по рельсам мчится паровоз!"
Но я отошёл в сторону от главной нити своего повествования. Увальная была улицей так себе, какой-то второстепенной, но асфальтированной всё же. А вот Жуковского была и асфальтированной, и с фонарями на ажурных металлических столбах, и с удобными тротуарами, да и вообще тут и магазины и всякие общественные места были под боком. Тут тебе и городской парк с бассейном, и Дом Пионеров, и клуб «Восток» и стадион. Бассейн являлся удобным и самым притягательным местом для городских детишек, которые там всё лето плескались, стоило только удрать из дому. Тут и вышки для ныряния были и настилы с лестницами. А ведь достаточно было поставить плотину на пути небольшой таёжной речушки Халазы, чтобы появился такой замечательный бассейн. Через плотину к авиазаводу вёл мост, по которому шёл автотранспорт и пешеходы. Улица Жуковского тянулась вдоль речки Халазы, которая в паводки становилась опасным бурным грязным потоком,совершенно непроходимым. Халаза разливалась и затапливала огороды и погреба тем жителям, которым посчастливилось жить на берегу. Хотя обычно в речке воды было по колено, а то и по щиколотку. На улице Октябрьской тоже был асфальт...
Наша улица, Социалистическая, как бы втиснулась между улицами Жуковского и Советской. Советская была шире, там не было асфальта, зато там были кюветы, и дорога была отсыпана гравием. А на нашей улице не было ни асфальта, ни гравия, ни кюветов. Зимой это была ровная дорога с тропинкой посредине между сугробов, а летом это была сплошная зелёная лужайка, от забора до забора, но как только таял снег, то тут бежали ручьи, как им вздумается, затапливая всё вокруг, создавая лужи и болото. Если машина заезжала на нашу улицу в мокрую погоду или в дождь, то она обязательно застревала в грязи. Посреди улицы была выбита машинами колея, но иногда машины садились в грязь по самое брюхо и их приходилось вытаскивать тягачём... Ну, а в сухую погоду улица наша благоухала от запаха цветов, потому что у всех росли в садах яблони, груши, сливы, вишни, смородина, клубника, да и просто цветы всякие. Возле нашего дома нашу улицу перерезал проулок, с дорогой даже более раздолбаной, потому что по ней ездили машины с сахарной свеклой или с какими-то тяжёлыми грузами. Тех, кто жил от этого проулка до самой трассы по нашей улице, мы не очень-то знали. Зато от проулка и до 25-го магазина все были своими, здесь все друг друга знали, как облупленных.
Улица Социалистическая
Улица наша не доходила тогда до 25-го магазина, так как путь ей преграждала музыкальная школа. Поэтому улица поворачивала у забора музыкальной школы и выходила между забором этой школы и забором гостиницы, прямо у большого вяза, на улицу Жуковского, как раз напротив большого пустыря, за которым через речку по мостку можно было попасть к «кругленьким» домишкам.
Этот вяз был мощным, в три обхвата. Интересно, что точно такие же вязы выращивают как зелёные стенки для украшения. Но там прутики, а тут такое дерево огромное, неохватное. Интересно, сколько же ему было лет? Может быть под ним когда-то давно останавливался знаменитый путешественник Владимир Клавдьевич Арсеньев, имя которого сейчас носит город. Его проводник Дерсу Узала разжигал костерок в окрестностях деревни Семёновки, ставил чайник на перекладину и говорил:
- Однако, насяльника, носевать будет под деревом. Дерево холосый, доздик не просыбёт. А то Дерсу устал, амба!
- Ну, что ты, Дерсу, нам бы ещё полста вёрст сегодня пройти, да вон на ту большую гору залезть, чтобы оглядеться..., - увещивал проводника Арсеньев.
- Э, насяльника, Дерсу сейсяс мало-мало покемарит, а потом залезет на этот высокий дерево... И там увидит, куда ходи, а куда не ходи... Зачем тот сопка больсой лазить? ...
Если бы улица наша не была преграждена музыкальной школой, вернее старым гаражом, которым никто уж и не пользовался, то до 25-го магазина можно было бы пройти прямо. А за 25-м магазином улицу перегородили бревенчатые корпуса городской больницы. А ещё дальше на север до самого базара, так там вообще никакой улицы не было, а тянулись ряды бараков. В бараках жили старожилы, которые построили завод и работали на нём. Здесь люди жили по каким-то непонятным другим людям барачным законам, веселились и горевали, ругались и мирились. Это ежедневно происходило у всех на виду, как своего рода спектакль с воплями, с матом, с песнями...На подходе к стадиону "Восток" и к парку был базар, при входе в который на воротах было написано "Колхозный Рынок".
На базаре всегда что-нибудь продавали, но народу в будни было совсем мало. Зато в базарные дни там было вообще не протолкнуться среди скоплений народа. За базаром от Жуковского отходила асфальтированная улица Островского, которая вела к Краевой больнице. А от Краевой больницы, кирпичного трёхэтажного здания, вела улица в северном направлении, которая называлась проспект Горького. Она тоже была асфальтированная, там стояли двухэтажные оштукатуренные дома с балконами, тротуары по краям. А на пересечении проспекта Горького с улицей Калининской, на кольце, стоял памятник писателю Горькому, у которого в руках была здоровенная палка.
За базаром однако опять появлялась улицы Советская и Социалистическая и шли они до Садовой.... Дальше их не было, потому что за 8-й школой тянулись болота до самой Октябрьской. Да и вообще болота в городе занимали немалую часть в начале 60-х....Были ещё Дворец и стадион Авангард на четвёртом участке....
Но вернёмся на нашу улицу. Музыкальная школа была не единственной достопримечательностью не только нашей улицы, но и всего города. Дело в том, что тут же находилась гостиница. Построенные какими-то сказочными мастерами гостиница и музыкальная школа являлись не просто деревянными сооружениями, а образцами художественной архитектуры. Всякие разноуровневые помещения, винтовые лестницы, острые крыши, башенки – это было словно в волшебном городке! А вокруг росли причудливой формы дикие деревья с бояркой и с яблочками-дичкой, на которых кроме того круглый год зеленели кусты омелы.
Однажды мы этой яблочки набрали много-много! Витька, Ванька, Толик и Славка залезли на деревья и сбрасывали оттуда веточки с яблочками, а мы внизу их подбирали. Но яблочки были хоть с виду и красные, но ещё зелёные. Так мы пошли к Толику, и его мать в духовке запекла яблочки. После этого они стали мягкими и сладкими. Мы тогда обожрались этими яблочками!
Возле музыкальной школы жили инженеры с нашего завода, а напротив гостиницы жил директор завода Николай Сазыкин, в огороде которого вздымалась высокая радиоантенна, этакая ажурная конструкция из алюминиевых трубок. Дочка директора завода была одноклассницей моей сестры Ольги. С Ольгой учились в одном классе и сыновья инженеров – Вовка Тихонов и Юрка Бологов.
На нашем отрезке улицы Социалистической в начале шестидесятых годов было совсем мало дворов. Начиная от нашего дома, следующим был дом моей тётки Иры, за ним домишко друга Вовки, потом дом друга Сашки, потом усадьба Калугиных, дальше Белитюки, за ними начали строиться Фадины, за ними дед Сашки - Подусенко, а за Подусенко был дом Сазыкиных. Дальше жили инженеры Бологовы, да Тихоновы. Инженер Леонов жил уже по улице Жуковского за "Музыкалкой". Однако это всё по правой стороне улицы. А по левой у гостиницы жила учительницы Глухова, затем в направлении к нам Поцепкины, затем учитель музыкальной школы Гарик с сыном Кузькой, дальше Хлоповы, потом был какой-то пустырь, на котором бабка Меланья с дедом стали дом строить, за Меланьей Борода-Фёдор обосновался. За Бородой бабка Витьки Зернова, а за ними Осиповы.
В самом начале 1960-х не было ещё ни Осиповых, ни бабок, ни Фёдора, ни Меланьи, и музыкант Гарик с Кузькой позже появились. На нашу Социалистическую простирались огороды тех, кто жил на Жуковского. Напротив нас был сад Синцовых, огромный по размерам и поражающий теми видами растениями, которые там буйно произрастали. Синцов был своего рода местным Мичуриным, который увлекался разведением винограда, диковинных фруктовых деревьев, занимался селекцией и выведением новых видов растений. С сада на нашу улицу свешивались огромные ветви шелковицы, мы с удовольствием лакомились её плодами, похожими на ягоды малины. Ещё там было полно груш, яблок, а лозы винограда манили своими аппетитными обильными гроздьями. Но лазить в сад никто не решался, потому что ходила молва, что у Синцова там на всякий случай были взведены стрелы самострелов.
Канава
Одной из особенностей нашей улицы было то, что прямо за банькой на нашем огороде начиналась канава, которая не только разделяла собой улицы Социалистическую с Советской на задних дворах, но и вообще проходила через весь город. Такая канава была только у нас, а не на каждой улице, как где-то там в Средней Азии арыки... Это была ирригационная канава, которую вырыли с целью освободить территорию города от болот, осушить болотистую долину. По обеим берегам канавы вынутый грунт тянулся в виде невысокой острой насыпи, с тропинкой, по которой мы-мальчишки ежедневно бегали. Отец углубил источник, который бил на дне канала, поставил над источником деревянный короб, прорезал в торфе ступеньки, и мы стали таскать из этого колодца воду домой для питья, для полива огорода и для бани. Почти у всех тут были свои импровизированные колодцы. Однако процесс осушения тогда был ещё в самом начале, и торфяные кочкастые болота были непроходимыми и не пролазными. Берега канавы обросли травами и кустами, пройти там мог не всякий, но для нас-мальцов это был полигон для игр и развлечений. Летом мы рылись в торфяных берегах, вырывая причудливые ходы, запутанные тоннели. Это занятие захватывало так, что забывали пойти пообедать. Тогда мама приходила на канаву, отчитывала за неявку на обед и грозила больше не пустить играть в канаву. Ещё мы пускали кораблики по ручейку, который бежал по канаве. Или рыли землянку в откосе канавы... А зимой мы катались на санках или на фанерках с крутых склонов канавы, лепили снежных баб, строили крепости и сражались за крепость с «советскими», то есть с ребятнёй с улицы Советской. Наши битвы были весёлыми, но изматывающими. Только долезешь снизу канавы наверх, как тебя сбрасывают, и ты опять скатываешься вниз в глубокий снег... Морозы были под сорок, но мы всё равно барахтались в снегу, и было даже жарко и снег таял на наших разгорячённых лицах.
Зима не долго продолжалась, каких-то три месяца, а остальное - считай лето! Ягоды, купание в речке, игры в казаков-разбойников, в прятки....
Летом канава почти высыхала, и в колодце воды почти не стало. Да и вода уже не годилась эта для питья. Для поливки огородов, для душа вода ещё подходила, но для питья она была слишком мутной и отдавала болотом. Да ещё какие-то букашки в ней плавали. Иван Иванович вырыл у себя в саду глубокий колодец, и теперь мы стали ходить с вёдрами в этот колодец за питьевой водой.
Пионерский лагерь
Пришло время мне ехать в пионерлагерь. Конечно же в тот самый "Салют", где Витька с Ванькой уже побывали. Погрузили детей в автобус, автобус тронулся . Мы помахали нашим мамам в окошко, огляделись и уткнулись в окна. Никто никого ещё не знал, вокруг были незнакомые лица. А ехать-то совсем недалеко. Выгрузили нас за шлагбаумом, повели на " линейку". Стоим, кто с рюкзаками, кто с чемоданами. Перед нами выступили директор лагеря и старшая пионервожатая, которые пожелали нам хорошо отдохнуть и набраться сил. После чего нас разбили на отряды и повели в павильоны. В дощатом павильоне стояли железные кровати, строго и красиво заправленные. Тёмно синее одеяло, а поверх по диагонали простыня белая и подушка углом стоит... Кто где хотел, там и занял себе кровать и тумбочку. Только устроились, как пришла девушка, которая сказала, что она наша пионервожатая. Она нас построила и повела в столовую. В столовой, на открытой дощатой терассе под крышей нас накормили всякими вкусными вещами. Пюре картофельное с подливкой и котлета, какао очень вкусное с осадком наполовину. Осадок - это самое вкусное в какао! Конечно, дома такие вкусные вещи только по праздникам, да и то не всегда. А ещё совсем недавно приходилось стоять в длинных очередях не только за вкусненьким, но и за чёрным хлебом... Время было такое. Никита Сергеевич Хрущёв по радио каждый день обещал изобилие, а в реальности очень трудные времена наступили.
***
После праздничного обеда директор лагеря и старшая пионервожатая ознакомили нас с распорядком дня, рассказали какие кружки нас ждут, чем мы тут можем заняться. После этого все побежали записываться в разные кружки. Я тоже хотел в какой-нибудь кружок записаться, в авиамодельный например... Я туда сунулся, а меня один неприятный тип прямо на пороге остановил:
- Эй, малец, ты куда? В наш кружок уже запись закончена, мест больше нет... Иди вон в «живой уголок»...
Поплёлся я в «живой уголок», а там одни девчонки. Ёжика рассматривают, чего на него смотреть? Колючий, а морда как у нашей чушки и глаза хитрые... Кролик там в клетке, траву жрёт без остановки... Не понравилось мне там. Ткнулся в «умелые руки», там тоже уже штат набрали. А куда ещё?... Пошёл я в библиотеку, долго ходил между книжными полками, наконец выбрал книжку про приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка...Про приключения очень люблю читать, а тут ещё моряк!
Однако книга показалась мне дико скучной, нудная какая-то у него жизнь была на необитаемом острове. Вот если бы я попал на необитаемый остров, то я бы там вообще на ушах ходил! А вот идея этого дядьки вести дневник мне понравилась. Правда у меня не было тетрадки для дневника и ручки... В общем я несколько раз пытался начинать читать, но чтение никак не шло. Не было на это настроения и времени. Так книга и пролежала весь лагерный сезон в тумбочке.
***
Да какие книги тут вообще могут быть, потому что куда интересней было бегать по окрестным лесам с другими мальчишками, пытаясь найти что-то необыкновенное... Окружавший нас дубовый лес был девственно нетронутым, тут росли всякие цветы, ягоды, папоротник, а ещё совсем немного дальше начиналась вообще дикая тайга, полная опасностей в виде медведей, тигров, рысей и прочих зверей. Главное было - вовремя успеть на линейку, где нас аккуратно пересчитывали, а всё остальное время никто нас не контролировал. Кто-то пропадал весь день в кружках, кто-то слонялся по лагерю, кто-то книжки читал, а я и ещё Колян и Шурик убегали на речку купаться, хотя купаться без пионервожатых было строго запрещено. Вода в бассейне была ледяной, но мы всё равно купались. Лето же, как не купаться, ведь стояла жара! А ещё мы рыскали в поисках змей по просеке, которая тянулась за лагерем вдоль высоковольтной линии. Едва мы выбрались от лагеря по размытой дороге вверх к просеке, как обнаружили домик и ульи. Это была пасека. Мы туда тоже было сунулись, но сначала на нас пчёлы напали, потом собаки обгавкали и в довершение всего пасечник вышел с ружьём и пригрозил сообщить в лагерь, если он нас тут снова увидит. Больно нужна нам его пасека...
Физрук нам однажды показал, как ловить змею с помощью ветки с развилкой на конце. Так что змей мы научились ловить легко. Ещё мы уничтожали змеинные яйца, мы нашли их в трухлявой колоде.
***
А однажды мы с утра ушли по речке далеко, к заброшенным домишкам бывших золотых приисков. У Шурика там бабка жила.
- Давай сходим, я у неё денег возьму на буфет. Бабка не жадная, она мне трояк наверняка даст! - уговаривал нас с Коляном Шурик.
А я на этих приисках побывал ещё раньше. Мы тогда ездили туда за шишками на машине. Мужики собрались со всей улицы и нас мальчишек с собой взяли. Шишек кедровых тогда мы набили много!...
А на этот раз камни мы на речке колотили, хотели золото найти в камнях. Раз золотые прииски, значит золото должно тут непременно быть! То, что я рассказал про золото, Коляну и Шурику понравилось. Всю дорогу шли мы вдоль русла речки и колотили камни один об другой, разбивая их вдребезги... Но золота мы не нашли, да и бабку нашего приятеля не застали. Видно было, что недавно кто-то картошку полол на огороде, но на двери полуразвалившейся избушки висел замок.
- Наверно бабка в город подалась, за хлебом. Она всегда на неделю-две набирает хлеба, сахару, соли, спичек..., - предположил Шурик.
Итак - ни золота, ни трёх рублей, а вот шишек, то есть нагоняй могли получить, потому что дорога длинная и на линейку мы опоздали. Нас пропесочили за отсутствие, всё допытывались где мы были. Мы конечно не сказали куда ходили, а соврали, что наблюдали за муравейником тут же неподалеку. От нас отстали... А вечером было кино на большом экране в столовой. Столы убрали, стулья поставили рядами и все с замиранием сердца смотрели, как Чапаев несётся с шашкой наголо навстречу белякам. Кино показывали нам часто, в основном кинокомедии и детские фильмы. "Полосатый рейс" был самым смешным фильмом.
***
Там же в столовой показывали через пару дней спектакль "Три поросёнка". Жутко захватывающе зрелище! Волк был такой страшный! После спектакля меня чего-то понесло за столовую, и там я увидел этого самого волка, который откинул свою волчью маску на затылок, курил папиросу и жаловался нашей лагерной поварихе:
- Надоела мне эта волчья жизнь, махнуть бы сейчас во Владивосток, на море!
Посмотрел я на него, такого вот в гриме, затягивающегося папиросой, с мешками под глазами, и показался мне этот дядька совсем не страшным, а каким-то обыкновенным, простым...
В общем, я увидел искусство с другой стороны и несколько умерил свои зрительские чувства. Я до этого чересчур ненавидел Волка и чрезмерно переживал за этих глупых Поросят, которые не хотели строить себе приличное жильё... А теперь я больше сочувствовал Волку, ведь ему так хотелось на море! Я тоже хотел на море... Правда я никогда ещё моря не видел, только в кино. Но там наверно здорово! Волны, чайки, корабли, матросы клешами метут тротуары...
***
Когда шёл дождь, то все валялись на койках и размышляли на всевозможные темы. Самой животрепещущей темой была футбольная. В первую смену, то есть перед нами, в этом самом отряде был мальчишка, который здорово играл в футбол.
- Вот если бы он был у нас в команде, то мы бы запросто выиграли у первого отряда! - мечтательно говорил один из наших завзятых футболистов, которого звали Петров. Петров оказывается и в прошлую смену был в лагере, в этом же отряде.
- Да как он может быть в нашей команде, он же в прошлую смену был, а не сейчас, - вздыхал другой такой же футболист. Однако оказалось, что супер-футболист всё таки вернулся в отряд.
- А что там в городе делать, скука! - говорил он, размещаясь на свободной койке. С этого дня началась усиленная тренировка наших футболистов. Они пропадали на стадионе до самого вечера и приходили оттуда грязные, но довольные. Они там в дальнем углу жили своей жизнью, дурачились, вспоминали про какую-то "надувную удочку" и дико ржали. Все остальные не знали почему те там ржут, но тоже смеялись...
***
А вечерами наша пионервожатая читала нам вслух книжку про пограничника Карацупу. Находчивый, неутомимый пограничник Карацупа со своим верным псом Ингусом обнаруживал нарушителей , несмотря ни на какие их ухищрения. Как эти шпионы не изголялись, но Карацупа их ловил и сдавал куда надо... Я вспомнил, что девчонка по фамилии Курлышкина, из параллельного «В» класса, пела про Алёшку, который нашёл пуговку на дороге и помог поймать шпиона...
Коричневая пуговка валялась на дороге.
Никто не замечал ее в коричневой пыли,
Но мимо по дороге прошли босые ноги,
Босые, загорелые протопали, прошли.
Ребята шли гурьбою по солнечной дороге,
Алешка шел последним и больше всех пылил.
Случайно иль нарочно, он сам не знает точно,
На пуговку Алешка ногою наступил.
Он поднял эту пуговку и взял ее с собою,
И вдруг увидел буквы нерусские на ней.
Ребята всей гурьбою к начальнику заставы
Бегут, свернув с дороги, скорей, скорей, скорей!
***
Вообще, судя по этим историям про Карацупу, на нашу землю без конца лезли шпионы по одиночке и толпой, но проникнуть им никогда не удавалось. В общем зря они пытались у нас шпионить...
А потом мы уже почти засыпали и кто-нибудь начинал рассказывать какую-нибудь страшную историю. То про "пёструю ленту", где змея выползала в спальню и смертельно кусала несчастную девушку, то про японское кладбище где-то недалеко от города.
- Там, на этом кладбище, лежат самураи прямо с саблями! - уверял кто-то в темноте спальни.
А ещё поздно вечером мы пробирались в спальню к девочкам и выдавливали на их спящие лица зубную пасту из тюбика. Впрочем они делали то же самое. Утром смешно было видеть, как вымазанные в зубной пасте мальчишки и девчонки бегут к умывальнику...
***
Воспитательница у нас была самая красивая из всех воспитательниц! Звали её Лидия Викторовна. Она была стройная и привлекательная. У неё были весёлые, восторженные глаза, белые зубы, алые губы и красивая фигура. В неё нельзя было не влюбиться! Однажды мы с ней пошли в поход. В столовой нам выдали на весь день сухой паёк: всяких консервов, хлеба, дали котелки, ложки... Сложили мы в рюкзаки еду, палатки, и пошли лесом по тропке, мимо кладбища городского, по гривке над нашим городом и вышли аж к большой реке Даубихе. Там на берегу мы устроили привал. Наши рыбаки с удочками сразу же пошли ловить рыбу. На костре поджаривали хлеб на палочках, пели песни. А потом рыбаки пришли без улова, и мы уху сварили из консервы "Сайра". Девчонки конечно варили... А Лидия Викторовна всю дорогу пела песню про каких-то молодых -влюблённых, у которых были уста сахарные, которые любили друг друга и целовались в уста сахарные. А потом у них родились детишки, у которых тоже были уста сахарные. И у ней у самой, у Лидии, были красивые губы, а за зубами ровные белые зубки. Вот такие наверно эти уста сахарные...
В лагере было здорово! Только жаль, что не всё лето длился лагерный сезон, а всего лишь один месяц.
Сёстры Киселёвы
Но лето продолжалось, солнце и тут пекло немилосердно. Но летом тоже не всегда только солнце и веселье. Случалось, зарядят дожди и тогда сиди дома, носу на улицу не высовывай, потому что там грязно, холодно, сыро...
А когда погода была хорошая, то в какие мы только игры не играли... В испорченный телефон, в мах-не-промах, в лапту, в вышибалу, в прятки, в пятнашки, в казаки-разбойники... Иногда даже с девчонками скакали в «класики» и прыгали через верёвочку.
Сидим мы однажды на брёвнах, которые лежали у забора синцовского сада. Скучаем, дерёмся потихоньку. Тут к нам подходят две девушки. Одна постарше, лет 15-16, а другая такая, как Витька с Ванькой. Та, что постарше в чёрной юбке, белой блузке с комсомольским значком и говорит:
- Здравствуйте, ребята! Меня зовут Люба Киселёва. Я и моя сестра Вера тоже живём на Социалистической, только ближе к трассе. У нас там по соседству почти нет детей, тем более наших ровесников. Поэтому давайте дружить с вами, а?
- Как это дружить? – удивились мы. Вернее Ванька, мой двоюродный брат, который отличался всегда независимостью и спокойствием, озвучил наше удивление, - да, ладно, мы не против, только как это мы дружить будем? ...
- И зачем это нам? – добавил Ванька, подозрительно сощурившись.
- А давайте играть вместе будем! – включилась в разговор сестра Любы, Вера.
- Во что играть, в карты что ли? – усмехнулся Ванька.
- Да, ладно тебе, - набросились мы на него, - давай поиграем!
А Верка эта оказалась заводной и знала множество всяких игр. Через пятнадцать минут уже казалось, что мы всегда тут играем с Веркой и Любой в увлекательные игры. И в те, что мы знали, и в другие, раньше нам неизвестные. Играть было весело, о скуке забылось. То мы играли в садовника, игра в которого начиналась словами: "Я садовником родился, не на шутку рассердился. Все цветы мне надоели, кроме"... розы, тюльпана и так далее.
Или эта игра: "Я монах в синих штанах! Пришёл за красками..." Продавец-ведущий интересовался:
– За какой краской?
Называлась краска - синяя, красная, зелёная, оранжевая, а мы тут все, то есть каждый, какой-нибудь краской являлись...
В общем игр этих было всяких, а потом ещё и мяч притащили, в волейбол играть. А к вечеру стали в лапту играть, в мах не промах.
Уличный пионерский отряд
В общем день прошёл очень даже интересно. На следующий день погода хмурилась, но сёстры Киселёвы опять пришли. Однако едва мы принялись за наши игры, как загремел гром на небе, упали первые капли, а затем дождь как врезал!
- Давай к нам! - крикнул Витька, и мы все побежали к нам на веранду. Наш дом стоял на высоком фундаменте, к входной двери вела крутая лестница, а за дверью был коридор, из которого налево дверь вела в кладовку, прямо дверь – в дом, направо дверь вела на веранду.
Летом мы с братом всегда перебирались спать на веранду, стены которой были обшиты вагонкой. На той стене, что примыкала к срубу дома, висела огромная политическая карта мира. Вдоль стен мы ставили свои кровати, посреди у окна стоял столик с громадным радиоприёмником "МИР" рижского завода ВЭФ. Мощность приёмника и чистота звука были для того времени необыкновенными. Если включить его на всю мощь, то всё вокруг ходуном ходило, а слышно было даже на улице Жуковского. Если быть точным, то окон на веранде у нас не было. Оконные проёмы были «временно» закрыты деревянными щитами, которые сверху висели на петлях. Мы подпирали щит снизу метровой палкой, упирая в подоконник, и наслаждались свежим воздухом, да и лазили через это окно в сад и обратно много раз в день. Вот тут на веранде мы и продолжили наши игры, прерванные внезапным дождём. Ну и разговаривали о том, о сём. Люба и говорит:
- Давайте организуем уличный пионерский отряд! Будем устраивать концерты, помогать старшим, как Тимур с его командой, будем в кино вместе ходить, в походы. А то все девчонки и мальчишки сидят каждый себе дома, скучно... А вместе будет весело!
- Ну, в походы, это хорошо!- согласились мы сразу.
- А бабкам помогать, как Тимур, это не пойдёт..., - засомневался Ванька.
- Почему нет? – удивилась Люба
- А потому что бабки тут такие, что лучше к ним не лезть, а то они тебя веником!
- Ха-ха-ха! – расхохотались мы. В самом деле, соседки наши были не то чтобы бабками, но были такими вредными , что помогать им совершенно никому не хотелось.
- Ладно, помогать не будем, но тогда устроим концерт! – предложила Люба, - вот кто из вас что-нибудь умеет - петь, танцевать, рассказывать стихи?
Тут все наперебой стали предлагать концертные номера. Я тоже думал-думал, но так и не придумал ничего.
А мама у плиты что-то пекла, и тут нам большущую миску с коржиками принесла:
-Кушайте, ребятки! На здоровье!
А ещё поставила на стол банку клубничного варенья. Мы быстренько сбегали за кружками и ложками, поставили чайник на стол и принялись пить чай с коржиками, не прекращая обсуждать будущий концерт.
- Я тоже хочу в концерт! – пищал я сбоку, но Витька с Ванькой отмахнулись от меня, типа - ты ещё маленький. А они сами только на два года старше меня...
А ещё Люба предложила для нашего отряда придумать эмблему и песню, с которой наш отряд всем отрядам будет отряд. Долго ломали головы, сыпались всякие предложения одно смешнее другого. Но остановились наконец на эмблеме – завязанный красный галстук и красная звезда посерёдке. Тут же сделали эскизы, вырезали эмблемы из толстой чертёжной бумаги, раскрасили акварельными красками. Получилось, как в магазине, даже лучше! И отрядной песней выбрали песню с такими словами:
"По нашей армии всегда,
Всегда равняются отряды.
Пятиконечная звезда.
И красный галстук рядом!"
Долго мы ещё в тот вечер обсуждали программу концерта и другие планы на лето. Было весело и увлекательно!
Следующая неделя прошла в репетициях и поиске новых артистов для нашего концерта.
Серёга
Когда на нашей улице стали строить дома, то все эти стройки в нерабочие часы превращались в наши площадки для игр. Никто нас оттуда не гнал, так что мы там играли в прятки, в войну, или просто сооружали себе из обрезков досок и чурбанов "мотороллеры", "мотоциклы" или даже "автомашины". Даже просто так лазить среди строек было нашим самым любимым развлечением. Но вот когда бабка Меланья со своим дедом напротив Сашкиного дома наконец ускорили строительство дома, нас со стройки тут же прогнали, а к бабке Меланье стали приходить все её многочисленные внуки. Одним из этих внуков оказался Серёга, он был нашим ровесником. Серёга хромал на одну ногу, поэтому тут же к нему прилепилась кличка Хромой. Нельзя сказать, что у всех нас были клички, но бывало и такое... Впрочем Серёга не обижался на эту обидную кличку, потому что был парнем не злобным, а наоборот - общительным и весёлым. Он знал уйму интересных вещей, так как перечитал множество книг, о которых даже ребята постарше ничего не слыхивали. И он всегда делился своими познаниями, причём язык у него был подвешен идеально, а рот практически не закрывался. И слушали его все с открытым ртом, который сам собой открывался от постоянного удивления. Серёга был просто ходячей энциклопедией! Однако Серёге приходилось не сладко, потому что мы, как цыгане, на месте не сидели, нам надо было куда-то бежать, карабкаться , прыгать, а он не хотел от нас отставать. Так что ему приходилось за нами поспевать, хромая и прыгая подобно кенгуру. Кроме Серёги Хромого у бабки Меланьи были ещё внуки Женька и Олег. Олег был парень серьёзный и вполне адекватный, но в наши игры не подходил, так как был на года три-четыре моложе. А вот Женька, тот вообще был отчаянный забияка и драчун. Я ему:
- Ну, Женька, привет! Как жизнь? А он мне в ответ: - Дурак ты и уши холодные!
Я уже хотел дать ему по балде, да Серёга удержал: - Да не обращай ты на него внимания ! Он же маленький... Это его Толян подучивает, балбес великовозрастный...
И в самом деле, Женьке было года 3-4, а нам с Серёгой по 11, мы уже почти взрослые были...
А Толян, родственник Серёги, был парнем с виду вполне нормальным, неплохо сложенным, с крепкими мышцами, с орлиным носом и волевым подбородком на мужественном лице. Кроме того он был любителем выпить и завзятым драчуном.
А ещё у него была жена молодая, с тёмно-каштановыми волосами, стройная и красивая.
Вот однажды Серёга улучил момент, когда эта красивая женщина пойдёт в душ и ухитрился подглядывать за нею, пока она купалась. Об этом Серёга нам рассказывал с величайшим удовольствием.
- О, какая женщина! Какие сиськи! - захлёбываясь от впечатлений, рассказывал радостный Серёга. Летний душ возле почти каждого дома в наших окрестностях обычно представлял грубо сколоченную из горбылей будку, на верх которой ставили бак с водой, с бака вела трубка с краном, на конце которой обычно прикрепляли лейку или просто консервную банку с дырочками, из которой брызгали струйки воды. Щелей и дырок от сучков там было больше чем достаточно, в которые Серёга хотел было таким же "макаром" подглядывать за своей двоюродной сестрой Наташкой. Однако та его заметила, и так отдубасила, что всякое настроение за ней поглядывать у Серёги совершенно пропало.
***
- Да ну её! – говорил Серёга, потирая шишки и синяки, которые ему наставила Наташка, - было бы на что смотреть. Кожа да кости....
А Наташка была действительно стройной и худенькой, высокой, светловолосой. Про таких говорят – настоящая блондинка. Она была какой-то не такой, как все. На нас она смотрела не то что бы свысока, а просто мимо, как будто и не замечала. Наверно друзья её вредного братца Серёги были для неё такими же вредными и посторонними, как и он сам... Да и старше нас она была на года три...
Вот эту Наташку тоже пригласили участвовать в концерте. Наверно Верка нашла и уговорила, больше некому. Верка была настойчивой, у неё не отвертишься. Забегая вперёд скажу только, что Верка ещё в школе занялась парашютным спортом и прыгала с парашютом безо всякого страха. Не всякий мальчишка рискнёт вот так с парашютом прыгать...
Концерт на улице
Итак, в одно прекрасное летнее утро, мы развесили повсюду самодельные афиши:
"Внимание! Сегодня на улице Социалистической состоится концерт художественной самодеятельности. Приглашаются все желающие!"
Сами мы все в белых рубашках по такому случаю, с эмблемами, наколотыми булавками на груди. За нашим забором, в проулке на зелёной поляне отец выкосил густую траву, мы притащили сюда стол, скамейки, стулья и табуретки. К двум часам дня стали подходить люди, соседи, наши отцы и матери... И дети тоже. Мы даже не ожидали, что так много людей соберётся!
И начался концерт. Мы спели хором песню про пятиконечную звезду и красный галстук, а Ванька на гармошке аккомпанировал. Брат Витька показал пантомиму "на рыбалке". Он, поплевав на невидимого червя, насаживал того на невидимый крючок. Потом Витька забрасывал невидимую снасть и ловил невидимую рыбу. И где он только такому выучился?! Талантливо так, все хлопали дружно. Ванька спел про Чуйский тракт, где был самый отчаянный шофер Колька Снегирёв. Колька этот влюбился в какую-то Раю на Форде, а сам наверно на каком-то АМО ездил. Рая эта над Колькой издевалась, и в шутку пообещала:
- Если Амо Форда перегонит, значит Раечка будет твоя!
Эх, дуралей этот Колька, дал себя вовлечь в гонки с нею и разбился на горной дороге вдребезги, бедолага. На могилу ему положили весь разбитый, помятый штурвал...
Каких только номеров не было на нашем концерте!... Разве что не было индийского танца. Я несколько раз видел у нас в городе этот танец в исполнении одной девчонки. Она под музыку из кинофильма "Господин 420" танцевала какой-то невообразимо сложный танец, причём изгибалась и извивалась как змея. В песне ещё слова такие были:
Разодет я как картинка,
Я в японских ботинках,
В русской шапке большой
И с индийскою душой!
Помню стоит одна толстая тётка, смотрит на этот индийский танец, семечки лузгает беспрестанно и вдруг говорит:
- Так она ж без костей!
А другая, такая же необъятная тётка: - Да ну???
- Ну разве ж можно с костями так выгибаться?
- И вправду! – согласилась её подруга.
...В общем выходит наконец эта Наташка. Она-то с костями, помню ключицы у неё выступали... Вышла и запела:
Стоит средь лесов деревенька.
Жила там когда-то давненько,
Жила там когда-то давненько
Девчонка по имени Женька.
А голос у неё такой чистый, такой сильный и рвущийся куда-то в высь, что сразу наступила абсолютная тишина. Только голос её выводит:
Мальчишечье имя носила,
Высокие травы косила…
Высокие травы косила,
Была в ней веселая сила.
И вроде это и не Наташка вовсе, а сама та Женька стоит перед нами и поёт эту песню, а в её голосе звучит необъяснимая тревога:
Завыли стальные бураны,
Тень крыльев легла на поляны…
Тень крыльев легла на поляны,
И Женька ушла в партизаны.
Вот оно как, оказывается война... а начиналось-то всё мирно...
В секрете была и в засаде,
Ее уважали в отряде…
Ее уважали в отряде,
Хотели представить к награде.
Ну, конечно! Конечно, она дала там фашистам "прикурить"! Молодец Женька! А Наташка поёт дальше и в голосе её слышится печаль:
…Висит фотография в школе –
В улыбке – ни грусти, ни боли…
В улыбке – ни грусти, ни боли.
Шестнадцать ей было, не боле.
Ей Богу, наверно не у одного меня слёзы в этот миг на глаза навернулись... Погибла значит девчонка... как жалко!
Стоит средь лесов деревенька.
Жила там когда-то давненько,
Жила там когда-то давненько
Девчонка по имени Женька.
Когда Наташка спела и поклонилась перед людьми, то сначала стояла тишина, только некоторые украдкой смахивали слёзы, а потом раздались такие аплодисменты, что птицы в саду с шумом взлетели стаей в небо. А на Наташку все смотрели, как на ангела, который только что слетел с неба и сообщил всем долгожданную благую весть.
Вот такой концерт состоялся в середине 60-х годов на нашей улице. Это был такой праздник на нашей улице!
Поход на реку Даубихэ
Лето было в разгаре и мы стали подумывать, что бы ещё такого сотворить.
- А давайте в поход пойдём? - предложила Верка. Эта идея всем понравилась и мы принялись её обсуждать. Во-первых, надо было решить куда пойти. Но тут решение пришло быстро. Конечно же надо было пойти на речку, только не на Халазу, где в это время воробью по колено, а на Даубихе.
- Пойдём в сторону Корниловского моста, - говорил Витька, - а там на месте пройдём по берегу и выберем хорошее место, чтобы было где покупаться и рыбу половить.
- Да, - кивнул Ванька, - нужно будет удочки приготовить, донки, крючки, поплавки, червей накопать...
- И ведро надо взять эмалированное, чтобы уху варить, а ещё не забыть миски, ложки, - добавила Верка.
- Записывать надо всё, чтобы ничего не забыли, - сказала Люба и тут же принялась записывать всё по пунктам в толстую тетрадь.
- Если с ночёвкой идти, то где раздобыть палатки? - озадачил всех Витька.
- Насчёт палаток я постараюсь договориться в школе, - ответила Люба, - но если с ночёвкой, то надо будет спрашивать разрешение у родителей. Вы это имейте ввиду!
Палатки в школе Люба получила без проблем. Она официально была командиром уличного отряда, её заместителем был Толик Фадин, а Валя Фадина была библиотекарем. Как только все узнали о предстоящем походе, то желающих пойти в поход отбою не стало.
Сёстры Киселёвы после концерта в глазах родителей стали настолько уважаемыми, что с ними в поход с ночёвкой отпустили всех, даже всех девчонок - Нинок, Тоньку с Алкой...
И вот в один прекрасное солнечное утро мы все, навьюченные рюкзаками, топорами, удочками, вёдрами, одеялами и палатками, тронулись в путь.
Мы шли пешком по обочине дороги, а мимо проносились автобусы и машины. От аэропорта до перевала шли хотя и в горку, но довольно быстро. А потом вниз ноги сами бежали. С трассы свернули на грунтовую дорогу и пошли вдоль зелёных лугов. На лугах росли всякие цветы, и девчонки с восторгом бросались ко всем этим пеонам и лилиям.
Когда уже оставалось рукой подать до Корниловского моста, произошла какая-то непонятная история. Все растянулись вдоль дороги, шли болтая о том- о сём, кто-то пел песни, а вот Тонька стала как вкопанная и стоит.
- Подождите, - остановила нас Люба, увидев отставшую от всех Тоньку, - С девочкой что-то случилось...
Люба вернулась назад и стала разговаривать с Тонькой. Вернее Люба что-то ей говорила, а Тонька в ответ только отрицательно мотала головой.
- У нас проблема, - сказала Люба, когда мы подошли поближе, - я не знаю почему, но Тоня отказывается идти дальше со всеми.
- Ну и пусть она идёт домой, если не хочет, - беззаботно сказал Ванька, ковыряя босой ногой придорожную пыль.
- Увы, я этого не могу допустить, чтобы Тоня в одиночку пошла домой, я ответственна за неё и за всех вас...
- Ну, и что нам теперь делать? - спросил Ванька, - будем няньчится с этой дурой Тонькой? А как же поход?
Подошли и другие ребята, все загалдели, узнав о том, что Тонька ни с того ни с сего упёрлась и дальше идти не хочет.
Эта Тонька - ещё та артистка... Я помню, что какой-то фильм прошёл по телеку. Там девчонка была по имени Ванда. В том фильме бывших беспризорников в специальной школе в цивилизованный вид приводили. Был там ещё Игорь Чернявский - тоже из беспризорников, но франт и авантюрист. Девчонка Ванда в него влюбилась. И Ванда та была какой-то полькой... Вот Тонька и говорит: "Я - Ванда!" И всё, она тут же стала этой Вандой. А у Ванды той вечно какие-то «заскоки» были... Ну, точно как у Тоньки... А вообще, у нас так принято было: допустим Ирка говорит: "Я - Рая!"
И всё, всем понятно, что это не Ирка уже, а красавица Рая. Или Вовка говорит: " Я - Толик!" Понятно, что Вовка в этот момент не Вовка, а Толик. Или когда мы на канаве играем и я кричу: "Я - Чапай!" ... В этот момент я - Чапаев с шашкой в руке и на белом коне, а не так, как некоторые думают, что я с палкой и на хворостине. А когда я кричу: "Я - Д`Артаньян!", то я тут же становлюсь знаменитым мушкетёром, в руке у меня уже шпага, а подо мной Россинант... Конь так называется...
Это артистам надо переодеваться в костюмы, приклеивать усы и бороды, одевать парики и вживаться в роль по методу Станиславского, а нам ничего такого не надо было. Достаточно заявить всем, кто ты есть - и больше у окружающих никаких вопросов не возникало.
Но сейчас было непонятно: то ли Тонька - это придурочная Ванда, то ли ещё какая дурь ей в голову пришла. Эта Тонька однажды состроила ехидную физиономию и говорит: "Пацаны, пацаны... Вы хоть знаете, что это слово значит?"
Мы конечно уши на макушки и ждём, что она нам поведает... А Тонька продолжает:
"Пацан по-польски - поросёнок!"
И сразу всем стало понятно, что Тонька опять вошла в образ Ванды... Иначе откуда бы ей ещё знать польский язык?
В общем Люба уговорила Тоньку пойти со всеми до речки, но ночёвка при этом категорически отпадала. Так и сидела Люба с вредной девчонкой на берегу, и они о чём-то тихо беседовали, пока мы ставили палатки, купались, загорали.
На Даубихе было много брёвен, прибитых к берегу, с них было удобно нырять.
Ванька, Витька и ещё кто-то пошли ловить рыбу. Поймали несколько штук всякой мелочи и принесли свой улов с гордым видом. Девчонки быстро сварили уху на костре, и мы с удовольствием наелись этой вкуснятины!
Повалялись немного в палатках, помечтали о настоящих походах, куда конечно же надо брать не всех подряд, не всякую мелкоту... И конечно же никогда не брать в поход таких вот противных, вредных девчонок. Вообще непонятно было, отчего Тонька упёрлась? Может быть её кто-нибудь обидел?
Нам Люба потом объяснила:
- Тоня очень ранимая, у неё наверно детство было тяжёлое...
А что, вполне может быть... Дядя Петя, Тонькин отец, вечно пьянствовал со своими дружками и гонял девчонок с ремнём в руках неизвестно за что. Дружки его были все в татуировках, с бандитскими мордами...
В общем мы собрали палатки, вымыли миски и ведро. Ну, ведро так закоптилось на костре, что его не отмоешь... Окунулись ещё раз напоследок и пошли обратно в город.
***
Пришла осень. Жан Татлян пел о ней в щемящей сердце песне:
Рассвета россыпи, уходят месяцы,
Далёкой осенью с тобой мы встретились.
Но дни прошедшие не возвращаются,
Мечты сбываются - и не сбываются!
Любовь растаяла в тумане льдинкою,
А мне оставила седую грусть...
Осенний свет пробил листву,
Над нами листья летят в синеву,
Осенний свет - к чему слова,
Осенним светом полна голова,
Осенний свет - к чему слова,
Осенним светом полна голова.
Вечные каникулы
В "Пионерской правде" печаталась повесть с продолжениями про вечные каникулы. Мальчишке там одному очень нравилось ходить на ёлки и получать подарки. В общем подвернулся ему случай осуществить самое заветное своё желание. Дед-Мороз сказал мальчишке, словно Золотая Рыбка: - Выполняю твое желание: ты получишь путевку в Страну Вечных Каникул!
И мальчишка этот попал туда, где ёлка была каждый день, каждый день дарили подарки... Неделя за неделей, месяц уже прошёл... Надоело уже всё, хочется в школу, учиться, но каникулы-то не кончаются...
В общем мальчишка этот был сыт по горло этими каникулами, и теперь хотел учиться и жить как все нормальные дети, а не кататься как сыр в масле... Наверно только полные придурки могут бесконечно лентяйничать, бить баклуши и развлекаться. Не может быть всё время только праздник, нужно и дела всякие делать... А то ведь от безделья ничего кроме скуки не получится. Как говорится: «Делу – время, потехе – час!»
Похожий случай был с Ивашкой, который нашёл горячий камень в болоте. Мы читали о нём на уроке.
На камне было написано, что ежели кто отнесёт этот камень в гору, то начнёт жизнь с начала. Ивашка только начал жизнь, ему камень был ни к чему. Он привёл к камню старика. Старик был весь в шрамах, хромой... В общем ему этот камень был наверняка необходим... Но старикан повёл себя странно, он решительно отверг предложение Ивашки - наать жизнь заново.
- Нет, не потащу я камень в гору, - заявил старик, - я хромаю, у меня шрамы, старые раны ноют... Но я прожил такую интересную жизнь, что ни на какую другую не променяю. Я сражался с врагами, у меня были верные друзья... Если я теперь стану молодым, то все надо мной смеяться станут...
В общем старик наотрез отказался от того, чтобы начать жизнь заново. Тут у нас дискуссия и разгорелась, даже на перемене продолжили спорить. Одни костерили Ивашку за то, что зря он к этому старику с камнем подлез... Другие ругали старика за вредность...
Всё же непонятно было, почему старик отказался от того, чтобы ещё раз прожить жизнь? Ведь ему предоставлялся шанс прожить новую жизнь не в нужде, не больным, не в царских тюрьмах и ссылках, а в справедливой социалистической стране. Он мог бы выучиться, стать инженером, конструктором, в космос полетел бы... А он сидит себе на завалинке с костылём и ударяется в воспоминания... Нет, тут что-то не так...
Внеклассное чтение
В классе, во время уроков, все сидели на тех местах, которые назначила для каждого учительница. Причём она сажала непременно за одну парту мальчика и девочку. Пересаживаться на другое место было нельзя. Я хотел бы сидеть с Вовкой или Сашкой, но меня посадили за одну парту с Танькой Самохваловой. С девчонкой сидеть – это мука. Не поговорить о чём-то толком, не побаловаться. Потянешь её в шутку за косичку, а она бац тебе по башке книжкой или вцепится в чуб... Танька была девочкой крупной, а рука у неё была тяжёлая... В общем мы с Танькой периодически дрались, а потом мирились. Ну, какая война может быть, если сидишь за одной партой? Никуда ведь не денешься, как с подводной лодки...
Самым любимым уроком у меня, да и у всех ребят, было внеклассное чтение. Внеклассное – это только называлось, ведь мы из класса никуда не отлучались. Просто читали по очереди какую-нибудь книжку. Книжку давала учительница или кто-то приносил с собой интересную книжку. Читали сказки, смешные и интересные рассказы. Читали все по-разному: одни читали по слогам, запинаясь, другие куда-то торопились, глотали окончания слов, третьи читали вроде и правильно, но без выражения, скушно...
Я читал неплохо, но лучшим чтецом была Танька Самохвалова. Она читала так, что заслушаешься! Голос у неё был необыкновенный... Обычно, после прочтения нескольких абзацев разными учениками, книга неизменно переходила в Танькины руки, и тогда все устраивались поудобнее и развешивали пошире уши. После того, как мы перечитали все сказки Андерсена, братьев Гримм, Бажова и так далее, мы взялись читать книгу про Гулю Королёву «Четвёртая высота». Гуля эта была доброй, озорной девочкой. Она была очень живой и талантливой, снималась в кино. А потом началась война и Гуля пошла на фронт воевать против фашистских захватчиков. И Гуля погибла... Вражеская пуля оборвала яркую жизнь в самом расцвете.
Мы потом сидели и долго не могли прийти в себя... В сказках было всё иначе, там добро всегда побеждало зло, смекалка помогала справиться со всякими злыми кознями, из самых страшных опасностей герои выходили живыми и невредимыми. А тут вот такая безрадостная концовка... Было жаль Гулю и других, погибших в борьбе за Родину.
- Эх, - вздыхал кто-нибудь, - а всё-таки какое тогда было героическое время... Не то, что сейчас... То революция, то гражданская война, то отечественная...
- Да, Гуле и этим всем пионерам-героям здорово повезло, - поддерживал его другой, - Не то, что нам... Сидим вот за партами, скука смертная... Никакой тебе войны, ничего такого, чтобы можно было бы себя проявить...
- Да, - говорил третий, - вот если бы нас туда, на фронт или в партизанский отряд, то мы показали бы всем, где раки зимуют!
- Точно! И тогда бы эшелоны под откос пускали...
- Из автоматов тра-та-та-та!
- И гранатами ба-бах, ба-бах!
- И тихо так подползти к немецкому штабу и мину заложить под крыльцо. Часовой пока из конца в конец в тулупе дойдёт, а мина уже на месте. А ты в кустах тумблером щёлк – и всё вдребезги, ба-бах! И бегом в лес, в землянку...
- А там на печке гречневая каша с маслом, чайник булькает...
- Угу, и каратели в дверь прикладом стучатся: «Эй, партизанен, яйко, млеко, сало давай!Шнель! А не то мы будем немножко стрелять!»
Тут все конечно смеются...
***
В клубе «Восток» шёл фильм про пацанов-беспризорников, как они эшелоны с беляками под откос пускали. На месте диверсий они оставляли куски белого материала, на котором было написано - «Армия Трясогузки». Белогвардейцы в страхе и в ужасе, колчаковская контрразведка с ног сбилась в поисках подпольщиков, которые диверсии устраивают. Большевики тоже головы ломают: откуда вдруг такая мощная организация появилась? А оказалось, что все диверсии творят три пацана – Трясогузка, Мика и Цыганёнок. Они устроились в подвале сгоревшего дома, откуда и делают свои боевые налёты. А в подвале в том чего только нету! Там всякой жратвы на целую дивизию – колбаса, консервы всякие...Бочки с порохом...
Наверно каждый пацан хотел бы так повоевать против буржуев, как эти беспризорники...
***
Однажды к нам в класс пришёл киномеханик из клуба «Восток», Виктор Фабуляк. Он рассказал о том, как интересно быть киномехаником, и предложил пойти на экскурсию к нему в клуб. Ещё он сказал, что все желающие могут записаться в кружок юных киномехаников, а для кружковцев кино в клубе будет бесплатно. Так это же здорово! Мало того, что на интересный кружок запишут, ещё и кино можно смотреть сколько влезет! Сразу много желающих оказалось. Пошли мы после занятий в клуб. Вход в будку киномеханика был с той стороны, где обычно выходят после сеанса, напротив стадиона. К будке вёл крутой железный трап, как на корабле. Хватаясь за перила, мы забрались наверх, открыли дверь и вошли в тесное помещение, уставленное жестяными цилиндрическими банками, в которых лежали бабины с фильмами. Виктор стоял у узкого окошечка рядом с проекционным аппаратом. На голове у него были наушники. Когда мы все вошли, то он снял наушники и стал нам рассказывать про работу киномеханика:
- Снять фильм – это конечно сложно. Надо написать сценарий, подобрать актёров на роли, одеть их в костюмы, выучить текст... А потом начинается съёмка, много дублей. Отснятую плёнку проявляют и из неё монтируют фильм. Готовый фильм рассылается по всем клубам и кинотеатрам. Только для демонстрации фильма мало специальной аппаратуры... Нужен кто-то, кто будет этот фильм демонстрировать для зрителей. Если взять любого человека с улицы, то он не сможет даже зарядить правильно плёнку в аппарат... А плёнка, если что не так – рвётся, может пропасть звук...
- И тогда в зале кричат: «Сапожник! Кино давай!», - засмеялись девчонки.
- Вот-вот! Так что тут без специалиста-киномеханика никак нельзя. Вы должны знать, что фильм обычно состоит из нескольких частей. Важно не перепутать их, а то зрители сначала увидят конец, затем начало, а на закуску – середину... Пока ещё не кончилась первая часть, киномеханик должен подготовить к показу вторую часть, включив вовремя второй аппарат. Части эти надо сразу же перематывать, чтобы они всегда были в исходном состоянии.
Виктор сделал небольшую паузу и глянул в окошечко, после чего продолжил:
- Ну, вот фильм уже кончился. Сейчас я покажу вам, как надо заряжать плёнку и перематывать части.
Он подошёл к аппарату и вставил бабину с первой частью фильма для следующего сеанса в зажим наверху и вытянул большой конец плёнки.
- Это ракорд, пустая плёнка, которая специально приклеивается к фильму, чтобы заряжать плёнку в лентопротяжный механизм. Вот берём мы ракорд и заводим его так, вот сюда, потом так, сюда, тут огибаем... Вот так вот, всё просто...
Виктор ловкими движениями пальцев, словно фокусник, заправил аппарат плёнкой, только я, как большинство наших ребят ни черта не понял, как это он запутал эту плёнку... Самый конец ракорда он закрепил на пустой бобине, которая находилась на своей оси.
- А ещё имеются стержни, которые благодаря электродуге дают мощный источник света, - говорил Фабуляк..., - их надо вовремя менять, так как они сгорают.
- Витя, а когда ты кино смотришь? - спросила Валька. Фабуляк жил на их улице, поэтому девчонки называли его просто по имени. Виктор пожал плечами:
- Да я, если честно, кино и не смотрю. Конечно, я постоянно поглядываю в окошечко, чтобы знать как всё идёт. Но в сюжет фильма обычно не вникаю.... Нет, если что-то очень интересное, какой-то новый фильм, то я смотрю. Даже бывает сижу в зале, а сменщик тут...
- А я думала, что киномеханик сидит в будке и смотрит одни и те же фильмы по много раз подряд. Думаю: ну, как ему это только не надоест? - смеялась Валька.
Фабуляк дал всем покрутить ручку для обратной перемотки бабин, а потом провёл нас всех в зрительный зал. Бесплатно! Шёл фильм про нашего разведчика Кузнецова "Сильные духом". Откуда он так хорошо научился говорить по-немецки, что немцы его всюду за своего принимали? Ходил он в немецкой форме и добывал всякие секретные данные для наших. И главное ничего не боялся!
На следующее занятие в кинобудку пришло всего четыре человека. Казалось бы чего там - кино бесплатно смотри, да ещё интересной профессией можно овладеть... Но наверно сложно показалось всё это многим: заряжать плёнку, перематывать... Виктор показал нам, как склеивать плёнку на специальном приспособлении, как её обрезать, зачищать перед склейкой. Там надо было ещё так склеить, чтобы звуковая дорожка не перевернулась... Мы все тренировались заряжать плёнку в лентопротяжный механизм. Там сам чёрт ногу сломит... А у Кольки Фролова очень хорошо выходила зарядка плёнки со всеми этими петлями... Как он только не запутается?...
Потом я пропустил пару занятий, а когда опять появился в будке киномеханика, то Колька уже вовсю самостоятельно управлялся с аппаратом. На голове у него красовались наушники, и он смотрел в окошко на экран.
- Чего пришёл? - хмуро спросил меня Фабуляк, - Я всех, кто пропустил занятия, вычеркнул из списка. Так что ты свободен...
"Подумаешь, вычеркнул из списка, - думал я, спускаясь вниз по трапу, - больно надо было смотреть кино через дырку... Лучше возьму билет и увижу всё во весь экран!"
Но всё же было завидно тому, как Кольке хорошо удаётся роль киномеханика...
В лесу прифронтовом
Мы разучили с Лидией Дмитриевной песню «В лесу прифронтовом» и выступили на праздничном концерте в клубе «Восток». Все постарались одеться по-военному, погоны из картона пришпиливали булавками на рубашки, на головы фуражки форменные одевали или пилотки. Некоторые были в шапках с красными ленточками. Все выглядели как партизаны, и только я был одет, как настоящий военный. Мама для меня перешила старую отцовскую гимнастёрку, даже погоны были! Я хотел как у отца большие майорские звёзды, но отец скзал, что мне такие звёзды ещё рано. У него были ещё маленькие звёздочки, лейтенантские, и я теперь выглядел как настоящий офицер. Фуражка с кокардой, пистолет за поясом игрушечный. Сапоги у меня были свои, кирзовые. Начистил их до блеска... Эх, зря я тогда отдал Сашке Синцову кобуру от отцовского пистолета. Сейчас бы ещё и кобура настоящая была...
Мы сидели на сцене, словно бы у костра и пели:
С берёз неслышен, невесом
Слетает жёлтый лист,
Старинный вальс "Осенний сон"
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.
Под этот вальс весенним днём
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг,
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет,
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
Интермедии
Не знаю, как получилось, но на всех утренниках и концертах всегда выступали я и Танька Самохвалова. Лидия Дмитриевна нам давала роли, которые мы заучивали и репетировали. А потом мы играли с Танькой всякие сценки перед публикой. Это были всё смешные интермедии, и зрители просто за живот хватались от смеху. Ну, казалось бы что ещё нам-артистам надо? Только наслаждайся апплодисментами и восторженными криками. Но мне почему-то показалось обидным, что только мы с Танькой выступаем, а другие – нет. Однажды я так и высказал всё Лидии Дмитриевне:
- Почему только я и Танька выступаем, а другие нет? Это же несправедливо! Что мы – лысые? Я так не хочу, пусть и другие разыгрывают сценки, эти самые интермедии!
- Эх, Вова, Вова, - вздохнула учительница, - если бы другие могли так играть, как вы...
Однако вскоре Лидия Дмитриевна придумала, как сделать так, чтобы все тоже участвовали в спектакле. Она взяла за основу книжку о Незнайке и раздала всем роли. Каждый получил свою роль. Белка стал Гуслей, Воропай – Шпунтиком, короче были у нас теперь Винтик, Ворчун, Кнопочка, Цветик, Пулька, Пончик и так далее. Все стали готовиться к спектаклю, делали костюмы и учили небольшие роли. Спектакль мы показали во Дворце Пионеров, на четвёртом участке. Самое интересное, что в этом спектакле Незнайкой был не я. Я вообще был Самоделкиным, а Самоделкин и вовсе не из той сказки...
Сбор металлолома
В школе было объявлено, что все классы будут принимать участие в сборе металлолома. После уроков мы собрались и пошли искать всюду всякие ржавые железки. Чтобы легче было с этой тяжестью управляться, я одолжил у тёти Иры тележку. Все ржавые железяки, которые я натаскал к нам за сарай, тоже пошли на тележку. Я давно уже собирал разные детали от машин, ржавые обода, глушители, карбюраторы... Думал, что насобираю всяких железяк, а потом сделаю из них настоящую машину... Глупость конечно... В школьном дворе, там где футбольное поле, каждый класс складывал свою кучу железяк. Мы прикатили тележку с метеллоломом, а наши с Береговой тоже уже тащили всякие ржавые тазы и поломанные велосипедные рамы. Мы поехали ещё раз на нашу улицу за железяками. Вовка нашёл там большой чугунный люк от водопровода в гостиничном дворе. В гостиннице шёл ремонт, и всё там выглядело заброшенным и бесхозным. Вовка отбил себе этой тяжёлой железякой ногу. А люк этот наверно килограмм сто! Вызвали скорую... В общем, энтузиазм, который возник поначалу, после инцидента с Вовкиной ногой сошёл на нет... Как мы ни старались, но в соревновании по сбору металлолома мы всё равно не победили. Победителем в сборе металлолома стал кто-то из другого класса, у которого отец привёз на ихнюю кучу целый самосвал железяк... Говорят, что победителю дали путёвку в пионерлагерь «Артек»!
Строительство новой школы
Мы заканчивали четвёртый класс. Последнее время всё чаще возникали разговоры о том, что школу переведут в новое здание, которое строится на улице Садовой. Однажды мы пошли с Лидией Дмитриевной на экскурсию, чтобы посмотреть, как движется строительство. Школа была ещё не совсем готова. Стоял только кирпичный корпус здания, которое выглядело на плане, как аэроплан с крыльями. Мы поднимались на второй и третий этаж по лестницам, на которых ещё не было перил. Повсюду штабеля кирпичей и всякий строительный мусор... Ещё не проводили электропровода и не штукатурили... После экскурсии мы засомневались, что с нового учебного года всё будет построено, что завезут мебель... Девчонки придерживались мнения, что школу будут сдавать по частям. Половину сразу введут в эксплуатацию, а другую половину будут постепенно достраивать.
- Всех в новую школу не возьмут! – уверенно говорили они, - только тех, кто хорошо учится и у кого с поведением проблем нету. А остальные будут продолжать учиться в бараках, особенно двоечники и хулиганы...
- Да что вы такое говорите? – отвечала им Лидия Дмитриевна, - всех возьмут в новую школу! И построят всё в срок, вот увидите!
Строилась не только наша школа, но и вообще по всему городу шла большая стройка. Новые дома вырастали на большой площади от Калининской до Садовой. Строилась также новая первая школа, вместо той, бревенчатой...
Живые и мёртвые
В центре города был построен кинотеатр Космос. Он был огромный, с двумя кинозалами: с Красным и Голубым. И тут ещё новый фильм в нём шёл, широкоэкранный – «Живые и мёртвые». Мы с Витькой пошли смотреть это кино впервые в новом кинотеатре. Зрительский зал был очень большим. Мы сели на свои места и стали ждать. Свет медленно гас. Сначала был киножурнал, а после него на огромном экране начался фильм. В фильме военный корреспондент, с фамилией как у нашего соседа, Синцов, узнаёт о вероломном нападении фашистской Германии, находясь в отпуске на юге. Он конечно тут же едет в Москву, а редактор газеты отправляет Синцова на фронт. И тут всё идёт не так, как в других фильмах, где наши всё время бьют врагов... Синцов этот попадает сразу же в окружение, откуда ему приходится выходить с боями бок о бок с другими солдатами. Встречаются ему бодрый танкист Иванов, на котором вся Россия держится, комбриг Серпилин, остановивший немецкие танки на участке, который он оборонял. Выходя из окружения они наткнулись на небольшую группу наших пограничников, которые отступали от самой границы с 45-миллиметровой противотанковой пушкой.
«Старшина девятого отдельного противотанкового дивизиона Шестаков доложил комбригу, что является в настоящее время старшим по команде, выведя с боями оставшуюся материальную часть из-под города Бреста.
- Откуда, откуда? — переспросил Серпилин, которому показалось, что он ослышался.
- Из-под города Бреста, где в полном составе дивизиона был принят первый бой с фашистами, — не сказал, а отрубил старшина.
Наступило молчание...
Серпилин смотрел на артиллеристов, соображая, может ли быть правдой то, что он только что услышал. И чем дольше он на них смотрел, тем все яснее становилось ему, что именно эта невероятная история и есть самая настоящая правда, а то, что пишут немцы в своих листовках про свою победу, есть только правдоподобная ложь и больше ничего...
Серпилин снова посмотрел на артиллеристов:
- Говорят, и снаряды у вас есть?
- Один, последний, - виновато, словно он недоглядел и вовремя не восстановил боекомплект, сказал старшина.
- А где предпоследний истратили?
- Тут, километров за десять. - Старшина ткнул рукою назад, туда, где за лесом проходило шоссе. - Прошлой ночью выкатили к шоссе в кусты, на прямую наводку, и по автоколонне, в головную машину, прямо в фары дали!
- А что лес прочешут, не побоялись?
- Надоело бояться, товарищ комбриг, пусть нас боятся!...»
С большим трудом, с потерями, вышли из окружения, знамя полка вынесли, но воинскую часть отправили на переформирование. Перед этим потребовали, чтобы все сдали трофейное оружие. Отправили их в тыл, а тут немцы прорвались... Фашисты безжалостно давили безоружных красноармейцев гусеницами танков, расстреливали в упор из пулемётов и автоматов... Те, кто успел, бежали в лес. Опять выходили из окружения... Фильм рассказывал о тяжёлом времени, когда наша армия отступала.
***
Фашистские войска дошли до самой Москвы, но не смогли взять город. Наши войска отбили их от столицы, и потом долго сдерживали напор вражеских сил на всех направлениях. Когда накопили достаточно сил, то погнали врага по всем фронтам. Одним из значительных сражений стала Сталинградская битва. Сражение под Сталинградом длилось с середины июля 1942 по 2 февраля 1943 года и закончилось разгромом крупной группировки немецких войск. Потери обеих сторон в этом сражении превысили два миллиона человек. Победа в Сталинградской битве стала переломным моментом в ходе всей войны, после которого последовали освобождение оккупированных территорий Европы и окончательная победа над Третьим рейхом в 1945 году.
День Победы
Ко дню Победы мы подготовили небольшой концерт для родителей.
Ольга Щупляк с Валькой Гусельниковой спели туристическую песню про манную кашу:
Снова нас ведут куда-то и неясен на маршрут.
Видно горы виноваты – не сидим ни там, ни тут.
Снова в горы, и по тропам с рюкзаками за спиной…
Груз под силу лишь Циклопам. Мама, я хочу домой!
Дома все же как-то лучше, ну а здесь придется нам
Целый день бродить по кручам, по ужасным ледникам.
Будем лазить постоянно по веревке основной.
И питаться кашей манной. Мама, я хочу домой!
А потом они ещё спели про кружку:
Эх,подружка,моя большая кружка!
Полулитровая моя!
Поишь меня,поишь меня горячим чаем,
За что тебя,за что тебя я уважаю -
Эх,подружка,моя большая кружка,
Полулитровая моя!
Кто-то рассказывал стишок, кто-то пел. Я, к примеру, исполнил песню из кинофильма «Тишина» про безымяную высоту:
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат...
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте -
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда...
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.
Он не забудет, не забудет
Атаки яростные те -
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте...
У меня как раз голос «ломаться» начал, возрастные изменения происходили в организме... В общем я так эту песню исполнил, что женщины в слёзы ударились. Сидят за партами и плачут... Тут конечно не только в голосе дело, ведь у всех ещё были живы в памяти страшные годы войны, многих война затронула напрямую. Почти в каждой семье были фронтовики, и погибшие на войне. Мой дядя Григорий, брат отца, погиб где-то под Лугой в начале войны. Мама всё время вспоминала, какой он был красивый, стройный и весёлый. Он работал на МТС. Любую поломанную машину, тактор или мотоцикл дядя Гриша мог перебрать и всё работало, как часики. Играл на гармошке и на гитаре, красиво пел. В общем был первым парнем на селе! Но пошёл на фронт и погиб. В похоронке, которую получила баба Лукерья, было написано: «Ваш сын, Симоненко Григорий Алексеевич погиб в боях за Родину, проявив мужество и героизм...»
Дядя Осип, брат отца, два раза был в окружении, пробивался к нашим с оружием в руках, был ранен, прошёл всю войну.
***
Однажды заехал к нам дядя Петро, мамин брат, который жил в Уссурийске. И что-то речь у них зашла про войну.
- Ты бы рассказал, Петро, про войну, ты же до Берлина дошёл, - сказала мама. Дядя Петро задумался, видать пережитое пронеслось у него перед глазами. И уже собрался он что-то рассказать, но не смог. Рыдания содрогали его плечи, из глаз покатились непрошенные слёзы. Видать такого хлебнул дядя Петро, что и рассказать было невозможно. А он после окончания войны ещё год оставался в Германии, возил на грузовике какие-то секретные трофеи.
***
Когда у нас был огород на реке Даубихе, то мы заезжали к дяде Ивану в Корниловку. Там он нам ещё один огород выделил, из своего поля. Работал дядя Иван в колхозе и повёз он нас на телеге за село, показывать огород. Одна рука у него была как неживая, и я спросил:
- Дядя Ваня, а что у вас с рукой?
Дядя Иван посмотрел на свою руку, как на чужую, будто первый раз видел... На глазах у него были слёзы. Он сказал:
- Танк мне гусеницей руку отдавил, сволочь!
***
Когда началась война с Японией, то даже мама принимала участие. Она заряжала пулемётные ленты патронами для пулемётах на самолётах. Мама вспоминала, что однажды началась повсюду стрельба. В гарнизоне все выскочили на улицу, полуодетые.
- Что такое случилось? Что за стрельба? – задавали все один вопрос. А кто-то предположил:
- Может быть японцы десант высадили?
- Война закончилась! – закричал кто-то, - только что по радио передали: Япония капитулировала!
Все стали обниматься друг с другом, все плакали от счастья...
Но я никогда не слышал от тех, кто прошёл войну никаких рассказов про войну. Дядя Осип с отцом бывало сидят целый вечер за столом, выпивают по чуть-чуть водки, и спорят о каком-нибудь квадратно-гнездовом способе посадки картошки... Но про войну, про окружение – ни слова...
***
Бабушка Лукерья, вечно закутанная во всё чёрное, в таком же чёрном платке... Но она наверно не всегда была такой, не всегда была нелюдимой... Сидит целыми днями в летней кухне, в этой времянке, Богу молится... А ведь они с дедом Алексеем ещё до революции пустились в далёкие странствия из Черниговской губернии. Из неведомой деревни Понебель они уехали к чёрту на кулички, и где они только не побывали! На Курильских островах, на Сахалине, на Камчатке. Баба Лукерья научилась там говорить по-японски, работая с японцами на крабовом заводе... А потом уже в Приморье родился мой отец. Деда забрали на первую мировую войну, где он попал в плен к румынам... Дед бежал из плена, прячась среди высокой кукурузы. Вернулся с войны домой, партизанил против интервентов и устанавливал советскую власть в Приморье. Они потом уезжали жить под Благовещенск, в село Калиновку, где отец учился, а потом вернулись в Приморье... И детей у них было немало – отец, тётя Ира, тётя Вера, дядя Гриша, дядя Владимир, дядя Осип...
***
Иногда к бабе Лукерье приезжала сестра из Владивостока, баба Софья. Она шла с достоинством по улице в красивом светлом платье, на высоких каблуках. Её седые волосы были уложены в современную модную причёску. На шее было колье, в ушах серьги, на руках перстни. Выглядела баба Соня строгой и элегантной. Рядом с бабой Лушей они смотрелись очень контрастно. А ведь это были сёстры, обе родившиеся в прошлом, девятнадцатом веке. Только одна была светской дамой, а другая – религиозной фанаткой. Наверно и баба Лукерья могла быть такой же, как баба Софья, если бы не война, если бы не похоронка на её сына Гришу... А у бабушки Сони всё было в порядке: её сын Анатолий сначала был военным переводчиком, служил в Японии. А потом он и вовсе стал дипломатом, был направлен военным атташе во Вьетнам. У Анатолия было два сына. Отец порой приводил его нам в пример:
- Учитесь хорошо! Вон, как мой брат Анатолий Гордиевский... Дипломат, атташе... Всего сам достиг! И только потому, что хорошо учился!
***
Когда приходил день Победы, то фронтовики одевали свою военную форму, или же на штатскую одежду вешали свои медали и ордена. Они шли на митинг в центре города, где все вспоминали, как шли к той победе через огромные потери, через ужасы смертей... Но они победили, невзирая на поражения и отчаяние в первые два года войны. Выстояли, выбили врага с оккупированной территории и задавили его в самом логове!
Нам повезло родиться после войны и не знать ужасов той войны, нам повезло расти в мирной стране, где нам было обеспечено безоблачное небо над головой и возможность бесплатно учиться. По радио часто звучала песня:
Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
Над ширью пашен и полей,
И у берёз, и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
Что под березами лежат,
И вам ответят их сыны,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские войны.
Не только за свою страну
Солдаты гибли в ту войну,
А чтобы люди всей земли
Спокойно ночью спать могли.
Спросите тех, кто воевал,
Кто нас на Эльбе обнимал...
Мы этой памяти верны,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские войны...
Если бы в той войне победили фашисты, то вряд ли мы вообще родились, а если бы и родились, то в школе нас учили бы только одному - как стать послушными рабами.
***
Нам повезло, но не всем повезло так, как нам. У нас регулярно проводились политинформации и мы знали, что творится в мире. Во Вьетнаме уже который год шла война... Вьетнам с прошлого века был французской колонией. После окончания второй мировой войны, вьетнамский коммунист Хо Ши Мин во главе повстанцев захватил Ханой и другие крупные города. Франция в ответ на это ввела в Индокитай экспедиционный корпус и с 1946 года пыталась подавить освободительное движение во Вьетнаме. Однако справиться с вьетнамскими партизанами французы не смогли, поэтому с 1950 года на помощь французскому корпусу пришли США. А на помощь Хо Ши Мину конечно же пришли ближайшие соседи Китай и СССР. Партизаны разбили французских оккупантов, но ситуация зашла в тупик. США к этому времени уже оплачивали более 80% расходов этой войны. Вице-президент Ричард Никсон рекомендовал применить бомбардировки тактическими ядерными зарядами. Но в июле 1954 года было заключено Женевское соглашение, согласно которому территория Вьетнама временно разделялась по 17-й параллели на Северный Вьетнам и Южный Вьетнам , в котором заправляли французы и американцы.
Марионеточный режим в Южном Вьетнаме, представленный прозападно ориентированным кланом, являл собой тиранию в одной из худших форм. В Южном Вьетнаме процветала коррупция и беззаконие. Те, кто противились режиму, были упрятаны в тюрьмы, свобода слова запрещена. Однако «демократы»-американцы на всё это закрыли глаза, им надо было любым путём задавить «красную угрозу» в самом зародыше. В 1961 году в США президентом стал Джон Кеннеди. После победы коммунистов в Китае США рассматривало события во Вьетнаме как часть коммунистической экспансии. Между тем в Южном Вьетнаме стали образовываться партизанские отряды - вьетконг, боровшиеся против марионеточного режима. Они получали поддержку Северного Вьетнама. Джон Кеннеди был полон решимости отразить «коммунистическую агрессию» в Юго-Восточной Азии, и в декабре 1961 года в Южный Вьетнам были переброшены первые регулярные подразделения Вооружённых сил США. 3 тысячи военных советников в 1961 году увеличились за три года в восемь раз! Более чем 24 тысячи вооружённых американских солдат были брошены против мирных вьетнамцев. Правление Джона Кеннеди было ознаменовано и другими значительными внешнеполитическими напряжённостями: неудачная высадка в заливе Свиней на Кубе, Берлинский кризис, Карибский кризис. Необходимо отметить, что неоценимую услугу оказал антикоммунистам и прочим буржуям никто иной, как Никита Хрущёв. Его нападки на «культ» Сталина, а также вывернутая наизнанку борьба с внутренними врагами, преувеличенный масштаб репрессий – всё это оказалось на руку организаторам «нового крестового похода» против всего коммунистического. Затеянную Хрущёвым борьбу со «сталинизмом» иначе, как предательством трудно назвать. Однако, посеявшему ненависть к коммунизму Никите, приходилось воевать против зверя, разбуженного им же. Он не мог отказать в помощи Китаю, Корее, Вьтнаму, так как это выглядело бы явным предательством. От окончательного предательства идеалов социализма, от предательства народа его удерживала наверно недавняя память о том, как расправились в Италии с диктатором Муссолини...
Поддержка марионеточного режима «демократами» из США обернулась полномасштабной войной против суверенного Северного Вьетнама. Из-за амбиций заокеанских «миротворцев» обстреливались и бомбились с воздуха мирные города и деревни. И войне этой не было конца...
Во второй мировой войне мы с американцами были союзниками, а теперь фактически оказались по разные стороны баррикады. Против войны во Вьетнаме выступали люди во всём мире и в самой Америке. «Демократы»-американцы к тому времени ещё не «переболели» расизмом. Там по-прежнему относились к гражданам с чёрной кожей, как к людям второго сорта, как к «недочеловекам». В этом они ничем не отличались от гитлеровских фашистов. Расисты задавали тон в стране, устраивая Ку-Клу-Клановские шабаши с судами Линча, где зверски расправлялись с неграми. Боровшийся за права негров и против войны во Вьетнаме, Мартин Лютер Кинг в 1963 году произнёс свою знаменитую речь «У меня есть мечта» («I have a dream») у подножья монумента Линкольну, которую слушали около 300 тысяч американцев. В этой речи он требовал расового равноправия.
Движение за равенство в правах приняло огромные масштабы и Джон Кеннеди вынужден был пойти на уравнение негров в правах с белыми...
Забегая вперёд можно заметить, что во Вьетнамской войне было взорвано более 14 миллионов тонн взрывчатых веществ, что в несколько раз больше, чем во время Второй мировой войны на всех театрах боевых действий.
Чтение на церковно-славянском
Я сидел на крыльце и читал "Пионерскую правду". Тут неожиданно подходит баба Лукерья с какой-то книгой и говорит:
- Вовка, ты я вижу уже читать можешь?
- Да, баба Луша, уже выучился! - улыбнулся я.
- Так вот почитай мне, внучок, а то глаза мои совсем не видят... Вот тут..., - и баба Лукерья показала мне где надо прочесть.
Стал я читать, да чувствую, что хоть буквы вроде знакомые, да непонятно всё как-то написано...
- Баба, я не понимаю ничего, - сознался я, отдавая книгу обратно.
- Ничего, ты почитай, а я пойму, - сказала баба Лукерья и попросила меня ещё почитать. Странно было читать что-то непонятное, но потом мама мне объяснила:
- Это баба давала тебе священное писание почитать, а оно на церковно-славянском языке...
Христианство
Нас в школе учили, что Бога нет. Мы, как пионеры, все были атеистами. И дома у нас никогда не было ни икон, ни лампад. Но однажды отец купил интересную книгу, которая называлась «Забавное Евангелие». Написана книга была живым языком, а повествовалось в ней о жизни Иисуса Христа. Там говорилось о пророке Илье, о царе Ироде, о Иосифе и Марии. Автор Лео Таксиль критиковал в этой книге устои христианской религии, но рассказ о Иисусе у него получился таким живым, что можно было поверить в существование этого необыкновенного парня Иисуса. В «Евангелии» рассказывалось о расправе над невинными младенцами по приказу царя Ирода, о том, как Иосиф с Марией на осле бежали из Назарета в Вифлеем. Говорилось о рождении младенца в хлеву и о трёх волхвах, которые пришли издалека ведомые звездой... Я прямо видел этого энергичного парня, который бродил по свету в сопровождении своих приятелей-апостолов. Иисус запросто творил чудеса, он мог накормить пятью хлебами и пятью рыбами пять тысяч человек, вода у него превращалась в вино, а мёрвтые оживали. «Талифа куми! Лазарь, встань!» - велел Иисус своему приятелю, который умер ... И Лазарь вставал из гроба... Иисус мог ходить по воде и относился ко всем по-братски. Слава о нём распространялась по всей стране, но коварные первосвященники подвели Иисуса под уголовную статью. Иисуса предал в руки римлян его апостол Иуда, и Иисус предстал пред судом прокуратора Иудеи Понтием Пилатом. Римлянин Пилат сжалился над ним, и хотел даже пощадить бунтовщика. Он предложил толпе пощадить одного из приговорённых к смертной казни. Но народ пощадил бандита Варравву, и требовал непременно расправиться с Иисусом. Народ конечно был сбит с толку этими фарисеями... Народу всегда морочат мозги всякие жулики и проходимцы, а попы в этом не исключение... Иисуса распяли, он умер, а затем воскрес...
Прочитанное мной в детстве «Забавное Евангелие» позволило мне быть в курсе всех тех событий, которые изложены четырьмя евангелистами. Теперь я уже знал, что именно празднуется верующими на Рождество, на Пасху... И даже если Иисус никогда не существовал, для меня он по-прежнему остаётся живым персонажем увлекательной книги, написанной талантливым французом.
Коза
Наша баба держала козу в маленьком сарайчике, на чердаке которого мы однажды ночевали. Иногда коза находилась в небольшом загончике, который примыкал к этому сараю. Но летом коза довольно часто жила в большом сарае, который стоял справа от нашего крыльца. В том сарае висел лошадиный хомут, наверно ещё от лошади нашего деда. Осенью там сушилась картошка, там складывали тыквы и там же солили капусту. Капуста была очень вкусная!
Летом в сарае было прохладно, козе там было хорошо. Баба иногда выводила козу на поводке попастись на улицу. А иногда отец посылал меня на речку, чтобы я нарезал для козы свежих ивовых прутьев. Для козы это было лакомство. За это коза давала мне вкусное козье молоко...
Весна на третьем километре
Оставалось совсем немного до последнего звонка, а там каникулы. После летних каникул нас ждала новая школа и расставание с Лидией Дмитриевной. Тёплым весенним днём мы пошли вместе с ней всем классом за город. Дошли аж до третьего километра, где находилась воинская часть. Там сидели мы на лужку и грелись на солнце. Девчонки собирали одуванчики и плели из них венки, чтобы одеть их на голову.
Мальчишки бегали за майскими жуками и тащили учительнице то ландыши, то ещё какие-то цветы.
- Ах, ландыши! – восклицала Лидия Дмитриевна, - а вот это - незабудки.... Вот закончите четвёртый класс, пойдёте в пятый и забудете обо мне...
- Ну, что Вы, Лидия Дмитриевна! – запищали девчонки, - Мы Вас не забудем никогда! А почему Вы не можете быть с нами в пятом классе?
- Увы, я учительница младших классов, - вздохнула Лидия Дмитриевна, - а в старших классах нужно другое образование. Там у вас будут разные предметы, и каждый предмет будут вести разные учителя.
Чтобы преподавать в старших классах надо учиться, а я уже слишком старая для этого...
- А сколько Вам лет? - спросил в лоб кто-то из мальчишек.
- Мне уже 26 лет, - грустно сказала Лидия Дмитриевна.
Двадцать шесть лет! В моём понимании это было очень много! Наверно и другие мои одноклассники думали также: « какая же она старая - наша учительница!»...
- Но мы же Вас ещё увидим? – с надеждой спрашивали девчонки.
- Конечно, мы обязательно ещё увидимся, - улыбнулась учительница, - заходите ко мне в свободное от уроков время, забегайте на переменках. Я всегда буду вам рада!
Цветной телевизор
Кузен Толька не пошёл работать на завод, как все мужики на нашей улице, а устроился в воинскую часть на третьем километре на сверхсрочную службу. Однажды, когда я бежал по улице, гоняя палочкой обод от велосипедного колеса, Толька окликнул меня:
- Вовка, иди сюда! Хочешь цветной телевизор увидеть?
- Конечно хочу! А где?
- А меня, - подмигнул Толька, - заходи, увидишь сам.
Я прошёл к ним в зал. У них было почти такое же расположение комнат, как у нас. Только печки-голландки не было, в вместо неё под каждым подоконником стояли чугунные батареи центрального отопления. Толькина жена Валька нянчилась с маленьким Сашкой.
- Привет, Вовка! – поздоровалась она, - садись, смотри наш цветной телевизор.
Толька включил телик, я уселся на стул и уставился в экран. Там в самом деле всё было цветное, но не по настоящему. Всё вверху было голубым, в середине - красным и жёлтым, а внизу – зелёным. Они просто приклеили на экран прозрачную цветную плёнку, а я-то размечтался... Я думал, что телевизор действительно показывает в цветном изображении, а это был всё тот же чёрно-белый телик с дурацкой цветной плёнкой...
Рыбалка на Халазе
Наш сосед, дядя Федя, или как его называли взрослые – Фёдор, был рыжим и борода у него была рыжая. Не какая-нибудь бородёнка, а бородища! Все мужики брились или ходили не бритыми, но бороды обычно никто не носил. А вот у него была борода, из-за которой его за глаза называли Фёдор-борода. Бороду Фёдор не сбривал, потому что был верующим. Он как-то рассказывал, что из-за веры пострадал. Вера его запрещала брать в руки оружие, поэтому он отказывался от обязательной военной службы, за это его и посадили в тюрьму. А ещё он не мог работать по субботам из-за веры, поэтому все его прозвали «субботником». Фёдор на «субботника» обижался:
- Ну, какой я вам субботник? Я не субботник, а адвентист седьмого дня!
Кто такой адвентист, было вообще непонятно...
Однажды, наш сосед дядя Федя, он же Борода, пообещал показать мальчишкам, как ловить рыбу и как мыть золото. Всем это было интересно, поэтому на Халазу вместе с Фёдором вышла целая орава ребят разных возрастов.
Мы все прошли к речке возле "кругленьких" домов. Перед мостом там была обширная коса, поросшая небольшим кустарником, который я обычно срезал для бабиной козы. Там Борода, как его называли пацаны меж собой, достал из рюкзака молоток и принялся колотить камни.
- Смотрите, - говорил он нам, показывая свежие обломки камней, - вот это гранит, а вот это кварцевый прожилок. В таких вот кварцевых жилах встречается золото. Но на золотоносную жилу выйти очень непросто. А вот россыпное золото найти легче.
Фёдор вытащил из рюкзака небольшую лопату и маленький тазик. Он стал копать прямо тут же, и накидал гравия с камнями в тазик. С тазиком он подошёл к речке и стал отмывать что-то в тазике. Отбросил большие камни, ещё побултыхал камешки в тазике, ещё, ещё. В конце концов на дне осталось совсем немного песку. Фёдор поковырял пальцем серый песок в тазике и выплеснул всё в речку.
- Нет, тут золото нам не попалось, но если мы пройдём к приискам, то наверняка что-нибудь нам попадётся. А по дороге мы будем рыбку ловить. Ну, что? Идём?
- Идём конечно! - кивали мальчишки. Фёдор достал из рюкзака небольшую сеть и показал, как её надо держать, где прижимать и как с ней двигаться. Тут же этот бредень опробовали и пошли вдоль речки, приглядываясь - нет ли где приличной рыбы. Мальки конечно были, мы с Вовкой и Сашкой их ловили тут с помощью стеклянной банки, в которую ложили немного хлеба для приманки, а в крышке было небольшое отверстие... Потом приносили пойманных мальков кошке. Кошке они очень нравились...Тут водились небольшие вьюнки, гальяны и семидыры. Но теперь мы шли не за мальками, а за настоящей рыбой. Однако прошли мы до моста, но рыбы всё не было. В районе водокачки были глубокие ямы, но там мы тоже ничего не поймали. И прошли вдоль речки уже до лагеря "Салют", ещё дальше в верховья речки. В бассейне конечно с бреднем ничего не поймаешь, так что мы пошли ещё дальше, выискивая глубокие ямы.
Когда попадалась такая яма, то большие пацаны с бреднем в руках лезли в воду, прямо в кедах и штанах. Они кричали другим:
- Эй вы там, пошерудите там в кустах чем нибудь.
Те пацаны, которые были своего рода загонщиками, палкой баламутили воду, кидали камни, стараясь спугнуть из под кустов невидимых глазу рыб. Я тоже старался выгнать рыбу из укрытия...
- Вон она! - кричал кто-то истошным голосом, - вон пошла! Вот такая рыбина!!! Гони её в сетку!
Все тут же бросались в то место, куда показывал глазастый рыбак, и вода там аж бурлила от ударов палок по воде, от топанья обутых и босых ног. Все орали так, что у бедной рыбы барабанные перепонки лопались, и ей наверняка становилось страшно...
- Ура! Поймали! - радовались все, когда из сетки извлекли небольших рыбок. Фёдор подошёл и сказал:
- Хариуза словили, а вон тот - линок! Это неплохо! А мелочь-то эту выбросьте, пусть живёт ещё...
Окрылённые успехом, пацаны с новой силой ринулись прочёсывать нашу речку Халазу, которая в то время была где-то по колено. Пойманную рыбу тащили на снизке.
Фёдор время от времени ковырял камни в речке лопатой и промывал их тазиком.
Когда дошли к приискам, то количество рыбы оказалось достаточным для того, чтобы сварить уху.
Вода в речке была ледяная, все даже замёрзли немного, пока шли по воде. Одежда была мокрая, обувка тоже. Все развесили по кустам одежду сушиться.
На костёр поставили ведро, за которым сходил Фёдор на свою дачу. Он принёс с собой пару картошек, соль, луковицу и буханку хлеба. Рыбу почистили и бросили в ведро. Вскоре мы уже ели вкусную уху, обжигаясь от нетерпения. Есть пришлось по очереди, потому что на всех была только одна алюминиевая миска и две ложки.
Фёдор всё же отмыл за всё время пару жёлтых крупинок. Он показал нам их:
- Вот оно, золото.
Мы с любопытством рассматривали эти жёлтые песчинки.
- Маловато что-то, - заметил Чёрный.
- Мал золотник, да дорог! - усмехнулся Фёдор.
Домой возвращались уже не по речке, а по пыльной дороге. Устали от этой рыбалки, как собаки!
Снова в лагерь
Я опять поехал в пионерский лагерь, и опять попал в тот же третий отряд. В нашем отряде как назло не было почти никого с нашей школы, были ребята с восьмой, с девятой, с первой, а с нашей пятой было пару мальчишек, но с других классов. Я даже не знал с кем мне тут дружить. Сначала хотел подружиться с братьями Васильевыми. Один из них был крепкий и спокойный здоровяк, а другой весёлый и хитрый, вёрткий как уж. Я было к ним потянулся, а они разыграли со мной такую шутку: здоровяк меня толкнул, а шустряк сзади согнулся за моей спиной. В результате я через него полетел и ударился головой об землю. После этого желание с ними дружить у меня пропало. Хотел подружиться с Карташовым, но тот был в каком-то другом мире... Однажды ребята почему-то ополчились на Карташова, и братья Васильевы даже его прямо поколотили. Мне хотелось его защитить, но ведь Карташов сам отказался от моей дружбы, с какой стати мне лезть в драку на его защиту? А вот Витька Левандовский и его приятель Саша были добродушными и с ними можно было поболтать о чём угодно. Ещё был один мальчишка, который пел песню, у которой был припев - орайдарайда, орайдарайда, орайдарайда, орайда!
А Олег, с нашей школы, с параллельного класса, подошёл к нашему лагерному аккордионисту Мартьянову и говорит: - Сыграйте, пожалуйста, Карусель!
Мартьянов был дядькой сдержанным, неразговорчивым. Он только подмигнул нам с Олегом и начал перебирать клавиши на аккордеоне. Из под клавиш полилась живая музыка! Это было что-то! Такой игры на аккордеоне я больше нигде не видел и не слышал, разве что много лет позже в Париже, по пути в Версаль... Тогда цыгане заскочили в электричку, и как заиграли!...
***
По лагерному радиоузлу транслировали разную музыку, песни. Помню Эдуард Хиль пел:
Адресованная другу,
ходит песенка по кругу,
потому что круглая земля!
А ещё был популярный шлягер "Каникулы любви", сёстры-японки пели, здорово. Самым замечательным моментом в их пении была вибрация в их голосах,... а ощущение такое, будто их палкой по спине колотят...
Ну, и конечно аккордеон звучал у нас почти каждый день! Аккордионист Мартьянов играл очень виртуозно, прямо нет слов...
***
Однажды совершенно неожиданно в наш лагерь "Салют" нанесли визит воспитанники городского военно-спортивного лагеря. Для встречи с ними нас всех построили на стадионе. И тут они вдруг появились. Стройной колонной, чеканя шаг, на стадион вышли такие же как мы ребята. По возрасту там были и постарше даже наших из первого отряда, но были и такие как мы. С удивлением я узнал в самых задних рядах марширующих ребят своего одноклассника Вовку Богданова. Все ребята были одеты в одинаковую форму, пошитую из серовато-белого хлопчато-бумажного материала: шорты и рубашки со всякими карманчиками, погончиками. Все аккуратно и коротко пострижены. А главное - на плече они несли настоящие карабины! Ихний старший, высокий мужчина с тонкими усиками и с бакенбардами, похожий на иностранца, скомандовал:
- Стой!
Колонна остановилась.
- Направо!
- Смирно!...
В общем начал он командовать, а ребята чётко выполняют команды, поворачивают и лихо с карабинами всякие упражнения выделывают. И Вовка Богаданов тоже! Пригляделся я к другим мальчишкам из этого отряда... Ёлки-палки! Да это же все самые хулиганы из нашего города! Только выглядят они сейчас совсем по другому: серьёзные лица, на хулиганов совсем не похожи...
Потом старший их скомандовал:
- Вольно!
И обращаясь ко всем нам сказал:
- А сейчас наши курсанты покажут вам примеры ближнего боя, продемонстрируют поединки в борьбе и в боксе...
Чего только они нам не показали! Это было здорово! И боролись они и бились в перчатках! Все им просто завидовали! И форма красивая и вообще они такие подтянутые, ловкие! Вот тебе и шпана...
Затем вперёд вышел директор нашего лагеря, пригласил их всех к нам на обед. Пока эти курсанты ещё обедали, ихний старший сидел на лавочке возле столовой и говорил нашей старшей пионервожатой:
- Да, ребята трудные, самые запущенные... У многих из них по несколько приводов в милицию... Да вот втянулись, вижу интересно им... Опять же дисциплина...
После обеда ребята из военно-спортивного лагеря сразу же построились в колонну, карабины на плечо и помаршировали прочь....
Наверно все мальчишки в лагере им завидовали, а девчонки смотрели на них огромными глазами и с открытыми ртами...
***
Интересно, что наш отряд состоял из мальчишек и девчонок, только дечонки жили в другом крыле павильона. Между нашими спальнями был тамбур, где иногда в дождливые дни мы все собирались и перебрасывались парой слов. Девчонки были всякие, противные и заносчивые, плаксы и ябеды. И только одна была совсем другая. Она была с косичками, вся какая-то тугая и румяная. Звали её Наташа. С ней можно было разговаривать о чём-нибудь, как с мальчишками. Наташа была весёлая и красиво пела. Вот эту песня она пела так, что у меня в груди что-то щемило:
"Я теперь вспоминаю, как песню,
Пионерии первый отряд,
Вижу снова рабочую Пресню
И веселые лица ребят.
Красный галстук из скромного ситца,
Первый сбор, первый клич: "Будь готов!"
В синем небе я вижу зарницы
Золотых пионерских костров.
Спой песню, как бывало,
Отрядный запевала,
А я ее тихонько подхвачу.
И молоды мы снова,
И к подвигу готовы,
И нам любое дело по плечу!"
Жаль, что она была с другой школы... Из восьмой...
***
Наш третий отряд назывался - "отряд пограничника" и мы шефствовали на пограничной заставой. Мы ездили к пограничникам на заставу с концертом. Стихи читали вслух, песни пели... Наташа конечно пела песню про красный галстук из ситца. А мы все пели хором пионерские песни.
"Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры - дети рабочих.
Близится эра светлых годов.
Клич пионера: "Всегда будь готов!"
И другие песни, про космонавтов:
"Мы на всех планетах будем -
космонавты мастера,
никогда мы не забудем
пламя нашего костра!
Весело, весело, ты костёр гори,
все пути-дороги наши светом озари!"
Наши номера встречали дружными апплодисментами и одобрительными возгласами. И опять играл Мартьянов на аккордеоне, и все слушали его, затаив дыхание. А Лидия Викторовна, наша пионервожатая, объявляла номера, шутила и улыбалась. От неё невозможно было глаз отвести... Потом солдаты-пограничники прибегали в наш лагерь в самоволку, чтобы увидеть ещё раз нашу пионервожатую, такая она была красивая!
Лагерная жизнь в лесу, совсем рядом с нехоженной тайгой, была с романтичным налётом. Повсюду звучала песня «за туманом» Юрия Кукина:
Понимаешь. это страннно, очень странно,
Но такой уж я законченный чудак.
Я гоняюсь, я гоняюсь за туманом,
И с собою мне не справиться никак.
Люди сосланы делами, люди едут за деньгами,
Убегают от обид и от тоски.
А я еду, а я еду за туманом,
За туманом и за запахом тайги.
Понимаешь, это просто, очень просто,
Для того, кто хоть однажды уходил.
Ты представь, что это остро, очень остро -
Горы, солнце, пихты, песни и дожди.
И пусть полным полны набиты мне в дорогу чемоданы -
Память, грусть, неразделенные долги.
А я еду. а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.
Часто по радио звучала песня «Геологи» в исполнении Ирины Бржевской:
Я уехала в знойные степи,
Ты ушел на разведку в тайгу,
Над тобою лишь солнце палящее светит,
Надо мною лишь кедры в снегу...
А путь и далек и долог,
И нельзя повернуть назад...
Держись, геолог!
Крепись, геолог!
Ты ветру и солнцу брат!
На прощанье небес синевою,
Чистотою студеной волны,
Голубою заветной Полярной звездою
Поклялись в нашей верности мы...
Хорошо наверно геологам... Ищут руду, нефть... Всюду они ездят, куда-то карабкаются...
Вообще время в лагере пролетело очень быстро. В последний вечер недалеко от стадиона развели огромный костёр, физрук стрелял из ракетницы, все пели песни, девчонки почему-то плакали.
***
Домой я вернулся совсем другим. Мама и папа заметили что я повзрослел, поправился. Как было не поправиться, если три-четыре раза в день кормили. Всё было вкусным и разнообразным, а аппетит на свежем воздухе был волчий. Если не наелся, то всегда можно было взять добавки. Даже поговорка в нашем лагере была такая: "Салют" - добавки дают! Да я и сам почувствовал, что я уже совсем другой стал... вырос немножко... Кстати, после лагеря я стал быстро расти и обогнал всех мальчишек в нашем классе по росту.
***
Однажды у мамы на работе я увидел телефон и телефонный справочник. В справочнике я нашёл фамилию Наташи Н. и стал ей звонить. Удивительно, но именно Наташа подошла к телефону! "Алло, кто это?" - спросила она. А я молчал, ничего не говорил. Слов не находил, потому что сердце колотилось... Несколько раз так звонил...
Через много лет, в городском парке, в прекрасный летний вечер, я случайно встретил эту самую Наташу. Она была с подругой. Мы уже давно закончили школу, я учился в то время в институте.
"Слушай, это ты тогда мне звонил? - спросила неожиданно Наташка. "Почему ты не отвечал?"
Краска смущения залила моё лицо, щёки запылали...
Вот таким глупым я был тогда ...
Опять свадьба
... Совсем немного времени прошло после Толькиной свадьбы, пришёл из армии его брат Вовка. Опять гулянка, гармошка аж разрывается от музыки. Вовка с армии пришёл красивый, и конечно же тут опять свадьба. Верка у него тоже красавица – глаз не отвести! Вовка от Ивана Ивановича, своего отца, требует дом, как у Тольки.
- Батя, я тоже хочу дом, как у Толяна. И чтобы он тоже рядом был...
- Вовка, да как же я тебе тут ещё один дом воткну? Места же нету! Да ладно, не ной, будет тебе дом, только в другом месте...
Дом построили уже не рядом, а у речки Халазы, за трассой. Туда молодые и перехали вскоре.
Магнитофон
Захожу я как-то к Вовке Уколову, а уних из открытого окна музыка несётся.
- Что это у вас там такое? - спрашиваю.
- Мы магнитофон купили! - радостно объявил Вовка, - заходи в хату, послушаешь!
Захожу, смотрю стоит большой приёмник, а сверху на нём две большие бабины крутятся. Магнитофонная лента проходит сквозь щель, и по дому разносится разудалая песня под бренчание гитары.
- Это блатные песни, - пояснил Вовка, - Ножкин, Клячкин, Высоцкий и ещё кто-то.
Я про таких певцов ни разу не слышал. И песен таких под гитару не слышно было по радио, а тем более по телевизору. Вот например песня про заборы:
...Чтобы в речке искупаться,
Чтоб облазить лес и горы,
Только к ним не подобраться,
Ведь кругом одни заборы!
Кирпичные, здоровые
заборы трёхметровые,
Досчатые, брусчатые,
почти километровые,
И нет дороги и пути,
И ни проехать, ни пройти,
Из за заборов, вот беда,
Природы не видать!
Зачем человеку заборы?
Заборы рождают споры,
Заборы мешают людям,
Когда ж мы ломать их будем?..
Здорово дядька про заборы поёт! Ну, всё как есть. Понаставили везде заборов, вон на речку никак не пройдёшь, обходить надо за километр...Или вот эта песня:
...как назло,
Нам все с начальством не везло.
Вот, скажем, первый – старикашка,
Тот нас все время обижал:
Выговорами унижал,
То вдруг расценки понижал,
То увольненьями пужал –
Короче, нас совсем прижал.
Ну, мы, конечно, возмущаться начали,
Хотели было с жалобой идти.
Нам нового начальника назначили,
Сказали, что уж лучше не найти.
А начальник-то, надо признаться,
Оказался любитель приврать,
Очень, братцы, любил потрепаться
Да с трибуны очки повтирать.
Ну, мы, конечно, возмущаться начали,
Хотели было с жалобой идти.
Нам нового начальника назначили,
Сказали, что уж лучше не найти...
Все знают, что начальники только такие и бывают... Только раньше про них песен не пели... Или про кладбище:
Вот, к примеру, захочется выпить вам,
А вам выпить нигде не дают,
Все стыдят да грозят вытрезвителем,
Да в нетрезвую душу плюют.
А на кладбище так спокойненько,
От общественности вдалеке
Все культурненько, все пристойненько,
И закусочка на бугорке...
Точно так и есть! Особенно на Родительский день – и выпивка и закуска на бугорке...А вот про быт:
На лето переехали на дачу.
Здоровую овчарку завели,
Чтоб эту дачу не уперли, значит,
И нас бы заодно не унесли.
Красивая собака, дорогая –
Ведь украдут же, ясно дураку.
Не спит собака, дачу охраняет,
И я не сплю – собаку стерегу.
Снова быт, снова быт, быт заедает,
И как с ним быть, как с ним быть – прямо и не знаю.
Ну, это Михаил Ножкин пел... А Высоцкий этот вообще, такие песни, самые блатные:
До Воркуты идут посылки долго,
До Магадана несколько скорей,
Но там ведь все, но там ведь все
Такие падлы, суки, волки,
Мне передач не видеть, как своих ушей.
Мать моя , давай рыдать, давай думать и гадать,
Куда, куда меня пошлют,
Мать моя, давай рыдать, а мне ж ведь в общем наплевать
Куда, куда меня пошлют.
И вот уж слышу я, за мной идут,
Открыли двери, сонного подняли,
И вот сейчас, вот прям сейчас меня куда-то повезут,
А вот куда, опять паскуды не сказали.
Мать моя , давай рыдать, давай думать и гадать...
Или вот:
Сегодня в нашей комплексной бригаде
Прошел слушок о бале-маскараде.
Раздали маски кроликов,
Слонов и алкоголиков,
Назначили все это в зоосаде.
- Зачем идти при полном при параде?
Скажи мне, моя радость, христа ради! -
Она мне: - Одевайся!
Мол, я тебя стесняюся,
Не то, мол, как всегда, пойдешь ты сзади.
- Я платье, говорит, взяла у Нади,
Я буду нынче как Марина Влади!
И проведу, хоть тресну я,
Часы свои воскресные
Хоть с пьяной твоей мордой - но в наряде...
А про рыжую шалаву:
Что же ты, зараза, бровь себе побрила,
Ну для чего надела, падла, синий свой берет?
И куда ты, стерва, лыжи навострила,
От меня не скроешь, ты, в наш клуб второй билет.
Знаешь ты, зараза, что я души в тебе не чаю,
Для тебя готов я днем и ночью воровать,
Но в последне время чтой-то замечаю,
Что ты мне стала слишком часто изменять.
Если это Колька или даже Славка,
Супротив товарищей не стану возражать,
Но если это Витька с Первой Перьяславки,
Я ж тебе ноги обломаю, бога душу мать.
А тут вообще сказка:
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след,
Дуб годится на паркет, так ведь нет -
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили все дубы на гробы...
Ты уймись, уймись, тоска у меня в груди,
Это только присказка, сказка впереди...
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх Вертопрах,
Добрый молодец он был - бабку-ведьму подпоил,
Ратный подвиг совершил, дом спалил...
И все песни такие вот хулиганские, блатные, не обычные...
В общем слушали мы, развесив уши, и понимали, что на смену древним патефонам и радиолам пришло новое поколение звуконосителей. На наших глазах менялся мир...
Футбол
В футбол мы могли играть даже без мяча, достаточно было пустой консервной банки. Могли гонять эту банку с воротами и без, вдвоём, втроём, впятером... Но лучше конечно было погонять настоящий мяч. Иногда мы пинали мяч во дворе музыкальной школы, иногда на нашей улице. Но самым удобным было играть в футбол на большом пустыре на улице Жуковского. Там собирались пацаны со всей округи, забивались в землю палки, обозначающие ворота, и вся орава делилась на две команды. Начиналась игра. Нападающие получали пас и рвались к воротам, но им ставили подножки, сбивали с ног и отнимали мяч. Кто-то бил по воротам, но всё время мазал.
- Мазила! – кричали ему.
- Пас на меня! – кричал Чёрный.
Одни бегали босиком, у других были кеды, а третьи бегали в ботинках или сандалях. Тем, которые босиком доставалось. То башмаком на ногу наступят, то «подкуют» нечаянно. Но в любом случае все были довольны тем, что побегали за мячом, что падали на траву, спотыкаясь. Азарт был необыкновенный. Нам с Витькой мама даже гетры купила, специально, чтобы мы в футболе ноги не сбивали...
Парашютисты
Над городом постоянно кружились самолёты и вертолёты. На авиационном заводе проводились испытания готовых машин. Но иногда на небе появлялись белые купола парашютов. Мы тогда смотрели из-под ладони в небо, как они летят, влекомые потоками воздуха. Песня ещё такая была:
Твёрже шаг, ребята,
По земле советской мы идём.
В десанте служим мы крылатом,
А тут нельзя не быть орлом.
Нам парашютистам привольно на небе чистом.
И все ребята на подъём,
Задирам мы совет даём:
Шутить не следует с огнём!
В тот день особенно много было прыжков с парашютом. Прыгали по одному, по два, втроём, группой. Иногда это были затяжные прыжки... Но вот мы заметили, что один парашют плохо раскрылся. Мы залезли на крышу сарая, чтобы лучше видеть. От парашюта отделилась тёмная точка и стремительно понеслась к земле. И только перед самой землёй вроде бы открылся купол запасного парашюта. Мы тут же побежали к аэродрому. Неслись как угорелые. Одним махом перескочили мост на Халазе возле «кругленьких» и побежали по тропке. Преодолели луга, лесок перед аэродромом и выбежали на зелёное поле, где взлетали и садились самолёты. На краю этого поля стояла белая машина скорой помощи и группа людей. Большим белым покрывалом лежал на зелёной траве парашют с кровавым пятном, а вокруг столпились люди. Мы подбежали туда, тяжело дыша.
- Что случилось? – спрашивали мы, а высокий парашютист погнал нас оттуда.
- Идите ребята, здесь нельзя находиться посторонним.
- А что с парашютом? – не успокаивались мы.
Парашютист печально вздохнул и сказал: - У неё стропы перехлестнулись... Ну, она решила сесть на запасном... И запасной тоже заело... Открылся только перед самой землёй, но было уже поздно... Идите отсюда, ребята, без вас тошно... А ведь она была инструктором по парашютному спорту!
До нас дошло, что только что на наших глазах погибла парашютистка... Она была совсем молодой девушкой.... Она погибла, а жизнь вокруг продолжалась...
***
Мы делали маленькие парашюты из носовых платков или кусков материи. На стропы из шпагата навешивался грузик. Парашют складывался, и сильным взмахом мы закидывали парашют в воздух. Оттуда он плавно и медленно спускался на землю. Иногда парашют повисал на проводах... И тогда приходилось сбивать его оттуда, кидая по нему камешки.
Стрельба из рогатки
Наверно не было таких мальчишек, которые хоть раз не стреляли из рогаток. Конечно же и мы делали рогатки. Для рогатки нужна была хорошая резина. Лучше всего подходила для этого резина от противогаза. Я с сожалением вспоминал о тех противогазах,которые выменял на кобуру у Сашки Синцова. Жаль, что их выбросили... Для рогатки резина от них очень пригодилась бы... На речке довольно легко было найти куст с развилкой, подходящий для рогатюльки. Ножом срезались эти рога, потом закреплялись проволокой концы резинки. С другой стороны на резинках был прикреплён кожанный лоскут. В этот лоскут вставлялся камешек, резинка оттягивалась и камешек летел прямо в цель... Хотя, если честно, то доставалось больше по пальцам... Ой, как больно! Но тренировки, стрельба по пустой консервной банке, делали искусство стрельбы из рогатки более безопасным. Вскоре мы уже пытались попасть в воробья. Но слишком уж мелкая цель эта серенькая и шустрая птичка... Попробуй в него попади... А Славка нам и говорит:
- В воробья всё равно не попадёте. Идите лучше на фазанов поохотьтесь. В лесочке возле аэродрома этих фазанов - видимо-невидимо!
Мы конечно тут же туда и отправились. По пути на Халазе мелких камешков набрали полные карманы, чтобы там не искать. Подходим к аэродрому, а там всё в мелком кустарнике. Где тут этих фазанов искать? Разбрелись мы по кустам, ищем... И вдруг из-под ног фыр-фыр-фыр! Рябая курица выскочила, пролетела четыре метра и опять в кусты нырнула.
- Фазан! - кричит Вовка, - Стреляй!
- Вот эта курица и есть фазан? - уточняю я.
- А ты тут ещё других видишь? Или тебе павлинов подавай? - съехидничал Вовка.
- Не знаю, я вообще не представлял себе, как эти фазаны выглядят, - пояснил я, - теперь хоть знать буду, что это курица такая.
Фазанов тут было много. Не меньше часа мы гонялись за ними по кустам, исцарапали себе физиономии, но подкрасться к ним близко не получалось. Стрелять издалека из рогатки было бесполезно, учитывая густоту кустарниковой поросли. Так что при всём нашем желании, в нашей большой охоте на фазанов нам так и суждено было остаться без трофеев. Ни пуха, ни пера...
Так что мы не повредили ни воробьям, ни фазанам, ни этим самым чибисам...
У дороги чибис, у дороги чибис,
он кричит, волнуется чудак!
Чего волноваться, мы хоть и с рогатками, но всё равно в тебя не попадём, так что не тревожься зря ты!
Интересно, а какой он, этот чибис? Может быть он на фазана похож?
Опасное оружие
После того, как рогатки нам надоели, мы занялись «пугачами и поджигами». Самое примитивное огнестрельное оружие - это пугач. Сплющенная с одного конца медная трубка, гвоздь, резинка, сера от спичек - это и есть пугач, оглушительно бабахающий. Поджиг - это усовешенствованный пугач, с пропилом в трубке...
Но что там пугачи и поджиги по сравнению с взрыв-пакетами, которые делались из смеси марганцовки с магниевой стружкой. Вот где бабахало!
А ещё мы однажды пошли за патронами на военный полигон. В лагере я с пацанами там побывал, и вот теперь мы с Вовкой и Сашкой пошли туда втроём. А дорога туда через лес... Туда как-то сразу дорогу нашли и всяких пуль насобирали. Озирались всё, как бы нас кто не заметил. А вдруг там часовой сидит в кустах?
А вот на обратном пути мы заблудились. Шли мы, шли, а потом увидели, что сбились с дороги. Вовка с Сашкой были уверены на 100 процентов, что мы идём неправильно.
- Куда ты нас завёл, Сусанин? - набросились они на меня.
- Да всё нормально, сейчас выйдем, - успокаивал я их, хотя и сам сомневался, что мы идём в правильном направлении.
Но потом у меня включилась интуиция и я пошёл просто через лес, ориентируясь по солнцу. И ведь вышли мы всё-таки!...
С нашими патронами мы пошли на речку только на следующий день, потому очень устали от дальнего похода. На Халазе мы вырыли ямки в крутой береговой дамбе, как это делали раньше мальчишки постарше до нас. Мы развели костерок в вырытой ямке. Когда огонь разгорелся, мы бросили в огонь патроны и быстро побежали в укрытие, то есть за ближайшую корягу, лежавшую на берегу. Ждали, ждали, и уже собирались выйти из укрытия, как начали взрываться патроны один за другим.
- Бах-бабах! Вжик! Бах!
Дождались пока перестанут взрываться патроны и вышли посмотреть на остатки костра. Костёр полностью прогорел, а патроны куда-то разлетелись. Мы даже не нашли ни одного осколка... Получается, что осколки могли разлететься далеко и попасть случайно в нас. И коряга в таком случае нас вряд ли бы спасла...
Да, опасное это было «развлечение». У меня оставались ещё патроны, но я больше не стал испытывать судьбу. Я зарыл их в огороде за сарайчиком, в котором жил наш кабанчик... А потом забыл про них...
По Халазе на баллонах
Я однажды пришёл к дяде Осипу и попросил дать мне баллон от машины.
- Зачем это тебе? – спросил дядя Осип.
- По речке с пацанами хотим проплыть, - ответил я ему, - поэтому нужен большой баллон.
Дядя Осип сказал, что дома у него таких больших камер нету, а на работе он завтра что-нибудь поищет. В общем через день я опять пришёл к нему, и дядя Осип выкатил мне большущий баллон уже хорошо надутый:
- Вот тебе, Вовка! Там дыра была, и я её завулканизировал, так что плыви, куда хочешь!
Вовка с Сашкой тоже раздобыли себе баллоны, поэтому мы тянуть не стали, а пошли на речку, катя перед собой чёрные баллоны. В плаванье мы собрались налегке – босиком, и только обычные трусы составляли наши костюмы... Конечно хотелось бы тельняшку одеть, но где её взять?
Возле «кругленьких» мы спустили свои плавательные средства на воду и отчалили от берега. Воды в речке было немного, наверно по колено. Поэтому баллон иногда несло по течению, но местами мы натыкались на камни.
- Плыла качалась лодочка по Яузе реке! – запел Вовка. Мы спомнили фильм «Верные друзья», про то, как там три друга плыли на плоту.
- Не по Яузе, а по Халазе, - поправил я, - и главное в рифму!
- Чья майка?! Чья майка! – орали мы, подражая Робертино Лоретти.
Даже вот на такой спокойной и мелкой Халазе было немало преград. Волны, камни, брызги. Мокрые, кожа вся в пупырышках, колени изодраны об камни. На спине плыть было вроде бы удобней, но тогда ты не видел куда тебя несёт речка. А на животе было не совсем удобно, потому что трудно было удержать равновесие... Мы плыли долго, а вместе с тем всё плавание вместилось в один миг – в миг незабываемого восторга, который ещё называют счастьем. Когда доплыли до бассейна, то мы не стали заходить туда на своих баллонах. Мы замёрзли и жутко проглодались, поэтому вытащили баллоны из воды и покатили их домой. А солнце тут же нас высушило и согрело.
Мы катили баллоны по раскалённым от солнца асфальтовым тротуарам, и воображали себя бывалыми капитанами, только что вернувшимися из кругосветки. Мы конечно же могли и дальше поплыть, но надо было ещё проплыть через весь бассейн, а там плотина...
А то сплавились бы до того места, где Халаза впадает в реку Даубихе... А потом по Даубихе течёт до впадения в реку Уссури. Уссури впадает в Амур. Амур впадает Татарский пролив, который соединяет Охотское и Японское моря. Напротив устья Амура находится северная часть острова Сахалин...
Вон куда могли бы уплыть..., но мы проглодались, и поэтому кругосветное путешествие было пока отложено ...
Продолжение тут:
http://www.proza.ru/2013/06/04/1499