Начало тут - http://www.proza.ru/2013/03/23/1842
Мы впервые входили в дом, который отныне должен стать нашим постоянным пристанищем. Теперь уже не придётся мотаться по офицерским общежитиям в разных гарнизонах и тесниться в общей кухне, деля её с посторонними людьми. И это не какая-то казённая квартира, это наш собственный дом! Вот уже открылась перед нами покрытая инеем дверь с заиндевевшей ручкой, и,
промёрзшие до костей, мы ввалились в дом вместе с клубами пара. Отец зашёл последним, неся высоко лампу.
- Раздевайтесь, проходите! - скомандовал отец, освещая дом керосиновой лампой с закопчённым стеклом.
- А электричества нету? - спросила мама.
- Даже не знаю, - ответил отец, - после 12 часто отключают. Но сейчас ещё наверно есть, сейчас включу.
Отец принёс откуда-то из темноты смотанный веночком кабель, повесил конец провода на гвоздь и покрутил лампочку в патроне. Вспыхнул яркий электрический свет, осветивший всю внутренность дома. Мы уже сбросили свою верхнюю одежду, повесили её на гвозди, забитые в стену, сняли валенки и принялись с любопытством разглядывать помещение. Перед нашими глазами предстала большая бревенчатая изба, посреди которой торчали две огромные печки. Сквозь огромные дыры в полу видны были скалоподобные фундаменты печей, уходившие куда-то глубоко в темноту подвала.
- Так ещё и полов нету? - удивилась мама, - как же так? А если кто-то свалится в подполье?
- А что поделаешь? - отвечал отец, - не успел застелить. Досок не было. Тридцатка была, но для пола такая доска тонковата, нужна сороковка. Заказал, привезли, но попробуй один со всем справься, тут и хозяйство, и то, и сё... Ничего, теперь все вместе возьмёмся за дела, и будут вам полы. Но пока что старайтесь осторожно ходить, не зевайте.
- Так дети ж провалятся в дырки! - беспокоилась мама.
- Не провалятся, завтра я все большие щели горбылями заложу - даже мышь не провалится, - заверил отец.
- Здесь ещё и мыши есть? – ещё больше забеспокоилась мама.
- Да откуда им тут взяться? - развёл руками отец.
В это время кто-то зашевелился, взвизгнул за печкой.
- А это кто там? - испугалась Ольга, прячась за маму. Мы с Витькой не испугались, а прошли дальше и увидели, что за печкой стоит большой ящик.
- Да это же Васька, наш кабанчик, - сказал отец, посмеиваясь, - вы его не бойтесь, он в ящике сидит. Там ещё куры сверху.
- Да ты что их в дом притащил? - возмутилась мама, - что же нам теперь с ними вместе жить, под одной крышей?
- Ничего, поживут пусть немножко. А куда их денешь? На мороз? Помёрзнут тут же! Сделаю сарайчик, тогда и переведу их туда, а пока... ну что тут поделаешь?...
Мама только вздохнула. Кабанчик Васька похрюкивал, повизгивал и вытягивал между досками свой розовый пятачок, словно улыбаясь. Тут ещё куры проснулись, стали хлопать крыльями и будто жаловались на что-то:
- Ко-ко-ко-ко... ко-ко-ко ...
Отец пригласил нас на "кухню" попить чаю. Зелёный эмалированный чайник стоял на плите и был ещё горячий. Мы попили чаю и стали укладываться спать. Возле печки, прямо на полу постелили матрацы, простыни, положили одеяла, а поверх одеял ещё и отцовскую шинель. Уставшие от дороги, согретые горячим чаем и теплом печки, мы уснули сразу же, как только головы наши коснулись подушек.
***
Проснулись поздно, когда солнце уже вовсю светило в окно. Отец уже раскочегарил печку и жарил на сковородке яичницу для всех на сале. Это был наш первый день в новом доме. Конечно же баба Лукерья пришла нас поприветствовать. Она так и жила в той маленькой времянке, прямо напротив нашего дома в пяти метрах. Бабка принесла нам козьего молока. У неё была коза, которая жила в старом сарайчике. А потом появился Колька, который нас радостно приветствовал:
- С приездом! З-з-здраствуйте, тёть Шура и дядь Ваня! Привет Оля, привет Витька! А Вовка к-к-как вырос!
Колька заикался, но был очень приветливым и добродушным. Улыбка не сходила с его лица. Вслед за Колькой появился Ванька. Ванька был одного возраста с Витькой и совершенно никого не стеснялся, то есть он выглядел абсолютно независимым. Так я узнал, что у меня кроме Ольги и Витьки есть ещё и двоюродные братья.
Оказалось, что они живут совсем рядом! Сразу же за времянкой бабы Луши, в соседнем старом доме жила наша тётка - тётя Ира с мужем дядей Ваней. И были у них сыновья - Толька, Вовка, Колька и Ванька. Так что мы пошли к тёте Ире в гости, где было много веселья и всё было совершенно необычным! В сенях у них стояла лестница, ведущая на чердак.
- А что там у вас? – спросил я Ваньку, а он ответил мне:
- Там у нас сеновал, я там сплю летом.
Сама изба была небольшая. Сразу же у входа была кухня, большая печь, стол, лавки. За печью была спальная половина.
***
На следующий день Ольга с мамой решили пойти к тёте Кате в гости. Они хотели, но в итоге мы пошли туда всей семьёй. На улице намело большие сугробы, поэтому впереди шёл отец, пробивая в снегу тропу, потом мама, за ней Ольга, а потом уже Витька и я. Мы обошли наш дом с другой стороны, по переулку, и вышли на соседнюю улицу, где с утра уже прошли машины и идти было гораздо легче по проложенной ими колее. Через сотню с лишнем метров мы пересекли большую трассу, по которой довольно часто проезжали грузовики. За трассой мы прошли ещё метров сто и повернули налево. Прошли мимо нескольких одноэтажных домишек, и пришли наконец-то к дому брата моего отца, к дяде Осипу. Ольга и Витька называли его дядей Осей.
У тёти Кати и дяди Оси мы провели весь день. Дядя Ося был весёлым, он постоянно шутил и весело подмигивал. Таня была их старшей дочерью, она была чуть старше нашей Ольги. Сын дяди Оси Сашка был старше нашего Витьки, и наконец младшая Галька была хотя чуть младше меня, но почему-то явно шустрее меня.
Последующие дни мы также встречались с нашими родственниками, которых тут оказалось так много, что я даже себе не предполагал!
Мы побывали у тёти Веры с дядей Лёшей, а у них две дочери - Любка и Надька, и ещё сын Валерка, который ещё меньше меня, такой же как Галька - дочь дяди Оси. Домишко у них совсем маленький, куда меньше нашего.
Мы ещё съездили на автобусе к дяде Пантелею, маминому брату, где жили ещё Зинка и Вовка ихний. Старшая дочь дяди Пантелея была уже взрослая, она уехала учиться куда-то далеко, аж в Ленинград! На цветной фотографии она улыбалась нам на фоне кремлёвской Спасской башни.
***
Маме врач выписал путёвку в дом отдыха «Тихоокеанский», и она уехала. Ольга осталась за неё, она готовила нам обед и ещё успевала делать уроки и учиться на 4 и 5. Но всё равно без мамы было скучно, и я всех донимал единственным вопросом:
- Когда мама приедет?
Мамы так долго не было, что я уже и привык к её отсутствию. Но вот однажды вечером на пороге появилась красивая женщина с чемоданом в руках. Она приветливо со всеми поздоровалась, Ольга бросилась к ней обниматься-целоваться, Витька тоже, но я к ней не подходил.
Я выглядывал из-за угла...Тогда мама сама подошла ко мне и взяла к себе на руки. И запах от неё тоже был незнакомый, чужой.
- Мама, Вовка тебя не узнал! - догадалась сестра. Она была права, я совсем не узнавал маму, я забыл как она выглядит... До этой поездки мама была всегда рядом, поэтому я особенно и не задумывался о том, какая она, ...а тут вот её не было целый месяц, и я совсем её забыл. Мне было как-то не по себе, стыдно и неловко. Но Ольга и Витька, они же её узнали! Тогда почему я не узнал?
В общем мне пришлось заново привыкать к маме... И всё-таки приезд мамы был большим праздником. Она привезла с собой вкусные шоколадные конфеты, зефир и пряники. Мама, хоть и неузнанная мною, всё равно была доброй и ласковой.
***
Праздничные дни с встречами и новыми лицами сменились буднями. Ольгу и Витьку отец устроил в школу, и я теперь один слонялся из угла в угол. Но когда все возвращались из школы, то мы втроём с Витькой и Ванькой резвились вовсю, играя в прятки, или ещё в какие-нибудь игры. Ольга тоже гонялась за нами, потому что мы ей мешали делать уроки. В общем мы носились, как угорелые вокруг печек, поднимая визг, и свинка в клетушке тоже повизгивала, а куры били крыльями и пытались взлететь. В нашем доме было просторно и существовало много мест, где можно было спрятаться. Доски, лежавшие вместо пола, скрипели и прогибались, а то и хлопали, если кто-то наступал на неправильный конец. Сквозь прорехи в полу зияла чернота подполья.
Отец уже устроился на работу на завод, и теперь рано утром он вставал и спешил на работу. Заводов в Арсеньеве было два и все мужики с нашей улицы работали на том или ином заводе. Большинство работало на "Прогрессе", где выпускались самолёты и вертолёты. На «Прогрессе» работали «курские», а на «Аскольде» - татары. Получается, что наш отец был «курским», а Иван Иванович – «татарином»... Заводской гудок, зовущий работников на трудовые свершения, был слышен и у нашего дома. Тысячи людей работали на заводе у станков, и в этом заключалась вся их жизнь. Вечером отец возвращался уставший с работы, ужинал, немного отдыхал, а потом брался за нескончаемое строительство нашего дома. Он постепенно укладывал широкие, прочные доски на пол, заменяя ими временные, которые предательски скрипели и прогибались под ногами. Мама каждый день готовила пищу, стирала, кормила и вытирала нам-детям носы. В общем все были заняты своими делами.
Закончив с полами, отец занялся планированием комнат. Они вдвоём с мамой раздумывали, где будет детская комната, где будут спать мама и Ольга, где будет гостинная, как поставить перегородки и где будут двери. Окончательно решив все проблемы планировки комнат, отец приступил к сооружению самих перегородок, которые преобразили всё внутри. Теперь вокруг печек уже невозможно было бегать, зато появилось больше возможностей спрятаться. Отец сколотил в огороде сарайчик, утеплил его опилками и перевёл всех наших домашних животных туда. Так у мамы и Ольги появилась своя комната, мы с Витькой тоже получили свою детскую комнату, а отцу досталась самая большая комната, где на столике он поставил большой приёмник, из которого доносились к нам из остального мира всякие новости.
После того, как всё пространство было перегорожено перегородками, в доме всё погрузилось в полумрак. Отец с помощью переносок пытался осветить тёмные помещения, поэтому теперь повсюду тянулись провода, свисавшие здесь и там как попало. Перегородки, сделанные из досок поставленных вертикально, пропускали свет от лампочки. И пробившиеся сквозь бесчисленные щели из соседней комнаты лучи, таким причудливым образом освещали тёмные углы комнаты, дощатые потолки, полы и бревенчатые стены, что всё вокруг казалось таинственным, сказочным.
Вечером бывало отключали электричество и тогда только сполохи огня в печке пробивали мрак. Дрова потрескивали в печи и вокруг царила тишина.
Этой зимой выпало много снега, и отец в огороде набросал большую кучу из снега, из которой получилась замечательная горка. Горку отец залил водой и вырезал ступеньки из снега. С огромным удовольствием катался я тут часами, и Витька с Ванькой тоже.
***
Воду домой отец вёдрами таскал из канавы. За огородом стояла старая банька, а за банькой начиналась канава, которая проходила через весь город. В канаве били родники, дававшие чистую и очень вкусную воду. Для того, чтобы грязь не попадала в источник, кто-то установил там ржавую бочку без дна, а сверху бочку закрывала деревянная крышка. Воду кроме нас из этого колодца набирали и наши соседи.
В баньке мы мылись по субботам или воскресеньям. С утра уже начинали топить печь, чтобы баня прогрелась хорошенько. Отец набирал холодную воду в бочку, и ещё на печке стоял большой баньяк с горячей водой. Обычно шли мыться ещё засветло, но брали с собой керосиновую лампу. В предбаннике и в бане было темно, так что лампа там была очень нужна. Отец пытался париться, но пару было мало. Всё в бане было закопчённым, пол был трухлявый и ноги иногда проваливались куда-то в грязь.
- Ничего, - успокаивал отец, - летом я полы перестелю и печку переложу. Баня будет как новая!
***
Зима пролетела, пришла весна. Растаяли сугробы, побежали ручьи и всё вокруг превратилось в болото. Наша улица выглядела словно кусочек деревни. Разнокалиберные заборы ограничивали её по бокам, а из-за заборов свешивались ветви деревьев. То тут, то там лежали сваленные кучей толстые брёвна. Улица была узкая, не было никаких придорожных канав. Любая заехавшая сюда случайно машина непременно буксовала в грязи, и шофёры, чудом выбравшиеся из всех этих ям и колдобин, клялись никогда в жизни больше не заезжать в это гиблое болото. Люди могли тут проходить только в сапогах.
В один из солнечных тёплых денёчков я вышел на улицу, опоясавшись ремнём. На ремне у меня висела настоящая кобура от отцовского пистолета. Я гордо ходил по улице возле дома, потом забрался на тёс, сложенный трехгольником во дворе. Моё дефиле не осталось незамеченным. У нас во дворе появились два подростка.
- Привет, пацан! – поприветствовали меня парни.
- Привет! – отозвался я, - только я не пацан, я – Вовка. Откуда вы взялись?
- Э, брат, Вовка, - улыбался один из них, - мы же соседи. Вон мой дом, напротив, я – Синцов Сашка, а это Степан. Я вот смотрю, у тебя кобура? Настоящая?
- Конечно настоящая! Это папкина, от пистолета.
- А пистолет где?
- Пистолет? Пистолета нету... В гарнизоне остался...
- Вовка, а давай меняться? Ты мне кобуру, а я тебе... я тебе противогаз.
- Не, я не хочу меняться.
- А два противогаза?
Тут я не нашёлся что сказать, а Сашка Синцов говорит:
- Ты подожди, я сейчас сбегаю за противогазами, не уходи...
Подростки мигом исчезли за штабелем тёса.
Я вообще-то не собирался домой, хотел ещё погулять. А эти опять тут, и двух минут не прошло.
- Вот смотри, какие классные противогазы!
Сашка Синцов расстегнул зелёные сумки с противогазами и вытащил оттуда две противогазные маски, от которых отходили длинные гофрированные трубки с большими цилиндрами фильтров на конце.
- Ну, снимай кобуру, дай на неё посмотреть, - скомандовал Сашка. Я покорно снял кобуру и протянул её ему.
- Ну, всё Вовка, будь здоров, - Сашка схватил кобуру, сунул мне охапкой противогазы и они со Степаном быстро убежали.
Я ещё всё также стоял с противогазами, а со школы уже шли Витька с Ванькой. Они увидели меня с противогазами и спросили:
- Откуда это у тебя?
Я им рассказал про Сашку Синцова со Степаном, а Витька с Ванькой принялись меня бранить. Витька вообще на меня набросился:
- Кто тебе позволил вообще брать отцовскую кобуру? Зачем ты сменял её на эти противогазы?
Ванька подлил масла в огонь: - Сашка Синцов тебя обманул. Ты мог бы эту кобуру на что-нибудь более стоящее выменять. Кобура – это вещь! А из противогазов что? Разве что рогатки из этой резины сделать...
Мама услышала шум и вышла из дома. Она увидела противогазы и сразу же велела мне идти и отдать эти гадкие противогазы обратно этому Сашке. Пришлось мне взять противогазы и идти к Синцовым. Витька с Ванькой пошли со мной. Калитка из синцовского участка выходила в проулок. Я подошёл к калитке и стал звать Сашку. Тот вышел и спрашивает неприветливо:
- Чего надо?
- Сашка, отдай Вовке обратно кобуру и забери свои противогазы, - сказал за меня Ванька.
- Не, не отдам, обратного обмена не будет! – Сашка показал фигу и молча удалился.
Не солоно хлебавши, мы вернулись домой с этими дурацкими противогазами. Когда пришёл с работы отец, то он выслушал эту историю, глянул на противогазы и сказал:
- Старые, грязные... Надо их выкинуть.
***
Мы с Витькой только выходили из дому после завтрака, а Ванька уже был на брёвнах, словно и не уходил никуда. На брёвнах перед нашим домом собирались мальчишки не только с нашей улицы, но приходили и с улицы Жуковского. Все бегали в основном босиком. Иногда играли тут же в волейбол камерой от футбольного мяча. Тут были Генка, Славка, Колька Савин и Валерка Удалов, Сивка, Толька Чёрный... Играли, играли, да забили мяч в синцовский сад. Валерка полез за мячом и забросил его нечайно на колючую сливу. Мяч прокололся об острый шип и сдулся. Пацаны окружили Валерку со всех сторон и принялись его отчитывать:
- Зачем ты, балбес, всю игру нам испортил? Кто тебя просил загонять мяч в колючую сливу?
- Да я же не нарочно, я нечаянно, - оправдывался Валерка, а пацаны вцепились в него мёртвой хваткой, - За нечайно бьют отчайно! Вот чтоб завтра же новую камеру купил!
Мне было жалко здорового, добродушного Валерку Удалова, который растерянно смотрел на своих товарищей, внезапно превратившихся в безжалостных врагов...
***
Целый день все мальчишки где-то пропадали, а вечером снова собирались на брёвнах. Я тоже выходил из дома с куском свежего чёрного хлеба, который мама полила подсолнечным маслом и посыпала солью. Это была такая вкуснятина! Я ещё не подошёл, а Ванька уже кричал издалека: - Дай сорок!
"Дай сорок" означало, что я должен поделиться своим бутербродом. Кто бы с чем не появился - с яблоком или пирожком, с куском колбасы, с печеньем или с чем-то другим вкусным, достаточно было крикнуть "дай сорок!" - и никто не мог уже отвертеться и лакомиться в одиночку своим деликатесом. Дай сорок - означало делиться с другими...
Витька Зернов вечером, отодвинул доску в плотном синцовском заборе и пролез сквозь образовавшийся лаз на нашу улицу. Витька был в старом кителе своего отца, полковника. Длинные рукава он закатил, но хоть сам китель волочился по земле, всё-таки Витька выглядел в нём очень геройски. Я тут же побежал домой и тоже явился в отцовском кителе. Витька наш тоже сбегал за другим кителем, а Ванька сбегал за засаленной телогрейкой. В прохладном вечернем воздухе так было теплее. Мальчишки сидели на брёвнах и рассказывали друг другу об увиденных фильмах и прочитанных книгах. Так вот и сидели допоздна, пока мама или отец не приходили и разгоняли всю ораву по домам...
***
Я прогуливался возле дома, поглядывая в даль улицы - не выйдет ли кто-то тоже гулять. Тут в заборе отодвинулась доска и в щели появилась светлая голова Ленки Зерновой.
- Что ты делаешь? - спросила она меня.
- Гуляю, - ответил я.
- Пойдём ко мне играться? - предложила Ленка, - полезай сюда!
Я пролез сквозь дырку в заборе и мы с Ленкой пошли через сад к ихнему дому. Ленка привела меня в комнату и стала показывать свои сокровища - куклы, игрушечная посуда. Тут мама её, тётя Вера, заглянула и предложила нам по стакану компота. Я пил компот и думал, что мне - мальчику не стоит играть в куклы и возиться с этой дурацкой посудой. Ленка куда-то выскочила на минуту и я быстро сунул аллюминиевую игрушечную поварёшку себе в карман. Зачем я взял её? Я сам не знал зачем, не играться же с поварёшкой... Нет, мне скучно было играться с маленькой девчонкой.
- Ладно, я пойду, - сказал я Ленке, - мне домой надо...
- Но как же, мы же ещё не поигрались, - разочарованно заморгала своими глазёнками Ленка. Но я только улыбнулся виновато, и вскоре уже искал эту щель в глухом заборе. Поварёшку я спрятал под крыльцом, да и забыл про ней вскоре...
***
Бабка Лукерья чаще всего находилась в своей обители с иконами и лампадами, но иногда сидела на лавочке возле своей времянки. Вот и на этот раз она по случаю тёплого дня вышла погреться на солнышке. А рядом с ней сидела и грелась на солнышке красивая чёрная кошка с белыми лапками и такой же белой манишкой.
- У бабы Луши кошка! - сообщил я маме, вбежав на кухню.
- Ну, кошка, ну и что? - равнодушно отозвалась мама. Ольга тоже с книжкой появилась.
- Вы не видели, а кошка такая красивая... Интересно, как её зовут?
- Так пойди и спроси, - посоветовала Ольга.
- У кого, у кошки? - удивился я, - разве кошки умеют говорить?
- Да не у кошки, балда! У бабы Лукерьи! - пояснила Ольга.
Я вышел во двор и подошёл к кошке.
- Бабушка, а кошку можно погладить?
- Да что её гладить? Возьми лучше пирожок скушай, - с этими словами бабка протянула мне тарелку с пирожками. Я взял один пирожок и стал есть, а другой рукой я осторожно погладил кошку.
- Бабушка, а кошку как зовут? - спросил я. Но бабка не поняла моего вопроса, и ответила как-то невпопад:
- А, Маруська... принесла.
Наверно бабке показалось, что я её спрашиваю про пирожки, откуда они взялись, вот она и ответила так. Но я решил, что Маруська - это имя кошки. Ольга подслушала мой разговор с бабкой и очень смеялась над тем, как мы с бабкой друг друга не поняли. Но всё равно с тех пор безымянная доселе кошка стала зваться Маруськой.
О какой именно Маруське говорила баба Лукерья, было не совсем ясно. Дело в том, что Марусек, кроме кошки было как минимум две. Одна Маруся жила в доме по соседству, со своим мужем Афанасием, и их огород вплотную примыкал к нашему. Эта Маруся была дочкой ближайшей бабкиной подруги - Косоручихи, которая тоже жила на той же Советской улице. Другая Маруся - это была Маруся Чёрная. Она жила на улице Жуковского, через один дом от Стороженко, но довольно часто забегала к тёте Ире, так что и до бабы Луши она тоже заходила. Чёрная - это по фамилии её первого мужа, а теперь она была замужем за Василием Скорым и по паспорту она должна была быть Марусей Скорой. Может быть потому, что у неё были жгуче-чёрные волосы, или по старой привычке, но её все вокруг называли Марусей Чёрной. И детей её - Бориса и Тольку тоже все звали Чёрными. Борис был постарше, его ровесниками и приятелями были Вовка Сергеев и Валентин Щупляк. Однако особенно известным среди местных пацанов был Толян Чёрный, который обладал общительным характером и замашками авантюриста. В дальнейшем, среди арсеньевской шпаны имя Чёрный звучало довольно авторитетно. Из-за популярности этой фамилии Чёрный дядя Вася Скорый для многих соседей также стал называться Василием Чёрным...
***
Однажды к нам пришёл электрик, дядя Коля, который жил по соседству, сразу за домом тёти Иры. Он деловито отмерял нужную длину провода, отрезал его от бухты и прокладывал провода во всех комнатах, навешивал патроны с лампочками и ставил розетки и выключатели. Выключатели отец где-то достал импортные, китайские. Они были не такие, как обычные, где надо было щёлкать рычажком. Вместо рычажка тут была верёвочка, которую надо было потянуть. Дёрни за верёвочку, свет и загорится... как в сказке! Дяде Коле пришлось попыхтеть, чтобы провести провода на веранду. Ему надо было залезть в узкую щель между крышей и потолком и проползти в темноте несколько метров. Однако у него был фонарик, так что он смог там сделать всё, что было нужно. Дядя Коля спустился вниз и вытер пот с лица:
- Ну, Иван, - сказал он отцу, - ты там гвоздей наколотил! Я чуть в ёжика не превратился...
- Я знаю, что там гвозди, да руки не дошли загнуть... Не поранился? – участливо спросил отец.
- Нет, но я там позагибал их не меньше сотни по ходу пьесы, - ответил дядя Коля.
***
После того, как были проложены провода во всех комнатах, отец привёз несколько вязанок дранки, таких длинных реек. Их нужно было прибить на стены и потолки для того, чтобы штукатурка хорошо держалась. Дранкованием занимались все, даже я. Первая дранка прибивалась наискосок, то есть по диагонали на всякую стену и перегородку, и параллельно ей через каждые 8-10 сантиметров прибивались другие дранки. А потом ещё перпендикулярно этим дранкам прибивались другие параллельные дранки. В целом прибитые дранки представляли собой красивую деревянную решётку. Зачем ещё штукатурить, когда и так замечательно? Конечно самые ответственные места дранковал сам отец. Он ещё придумал, как дранковать потолок: на полу он раскладывал дранки решёткой, наживлял их гвоздями, а потом всю решётку целиком прибивал к потолку. Процесс дранкования был довольно творческим, потому что были такие узкие места, куда целая дранка не влазила, или наоборот - одной дранки было мало. Так что надо было дранки подгонять, обрезать... Растянулось дранкование не меньше, чем на месяц. Возле печки на кухне и у голландской печи были оставлены прорехи с целью пожарной безопасности. Отец потом собирался заложить их кирпичами, но Ольгу эти прорехи раздражали. Ольга делала маме подарок к 8 марта, а мама готовила пищу на кухне, и мелькала в этих щелях. Ольга сердилась и кричала ей: "Мама, не подглядывай!"
***
Как-то само собой получилось познакомиться с Вовкой, сыном дяди Коли, который нам электричество проводил. Мы игрались сначала у меня, а потом пошли к нему. У Вовки была старшая сестра Танька и старший брат Славка. Тётя Клава, Вовкина мама, угостила свежим молоком. Я хотел было скромно отказаться, но тётя Клава сказала:
- Да ты только попробуй! Это же не магазинное молоко, а от нашей коровы. Попей, свежее, парное!
Такого молока я ещё не пил, так что пришлось попробовать.
Стояла сухая солнечная погода, грязь и лужи высохли, на деревьях набухли почки. Мы с Вовкой вышли из его дома, который был совсем крошечный по сравнению с нашим. На соседнем участке, в огороде, стоял мальчишка.
- Это Сашка! – представил мальчишку мне Вовка. А мальчишке он сказал: - Это Вовка, наш новый сосед!
Так я познакомился ещё с одним соседом. Сашка пригласил нас к себе домой, где мы игрались с какими-то пластмассовыми пирамидками. У Сашки была старшая сестра Галка и старший брат Вовка. Отца у него тоже звали, как Вовкиного – дядей Колей, а маму – тётя Аня.
- А ты откуда приехал? – спрашивали меня мальчишки. Я рассказал, что мы раньше жили в военном гарнизоне, что жизнь там была интересная, полная приключений. И тут я вспомнил, как смотрел в Красном Уголке телевизор и стал рассказывать ребятам про него:
- А вы знаете, есть такой небольшой ящик, в нём картины можно смотреть, кино всякое.
- Брехня! – сказал Сашка, - такого быть не может!
- Да, ты что-то заврался совсем, - поддержал Сашку Вовка.
Я пытался их переубедить в их заблуждении, но увидел, что это бесполезно и махнул рукой. До Арсеньева тогда ещё слухи о телевидении не успели дойти...
Но прошло месяца два-три и стало известно, что за трассой в ДЭУ, также в Красном Уголке, появился телевизор. На диковинку люди шли смотреть целыми семьями. Дым от цигарок стоял столбом, когда зрители плотно забивали тесное помещение. Не поверившие моему рассказу о «волшебном ящике» Сашка и Вовка теперь смогли сами убедиться в существовании телевизора.
Прошёл может быть год или два, и телевизоры стали продаваться свободно в магазине. Первым на нашей улице появился у наших соседей напротив, у Осиповых. Телевизор купил Сашкин отец и Вовкин отец тоже. Иногда я приходил посмотреть телевизор к ним, а иногда к тёте Ире, так как её муж Иван Иваныч тоже купил телевизор. Смотреть телевизор ходили целыми семьями, со своими стульями и табуретками. Это было своего рода характерное явление того времени.
***
Стоял тёплый весенний день, на безоблачном небе ярко сияло солнце. Отец снял зимние рамы и открыл окна. Мама протирала тряпкой стёкла окон, а отец уже работал в саду, орудовал граблями, копал землю, открывая спрятанные от морозов лозы винограда. Я крутился тут же, наслаждаясь солнцем и теплом. Из включеного радиоприёмника неслась мызыка.. Но вдруг музыка прервалась и диктор Левитан торжественным голосом произнёс:
Всем! Всем! Всем! Передаём сообщение ТАСС о первом в мире полёте человека в космическое пространство. 12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту!
Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич!
Мама высунулась из окна:
- Отец, слыхал что говорят?
Подошёл отец с граблями в руках: - Слыхал.
- А я как услышала голос Левитана, то аж что-то оборвалось внутри... Думала, что опять война началась...
А что такое случилось? Какой человек? - спрашивал я.
- А это, Вовка, в небо запустили спутник, а в нём человек, - пояснил отец.
Я задрал голову вверх и стал вглядываться в голубое небо, пытаясь разглядеть там этого самого человека. Однако ничего такого не увидел.
- Так где он? Почему я его не вижу? - спросил я отца.
- Так он уже пролетел, и теперь он уже далеко в космосе, наверно где-то над Америкой, - ответил он.
С полётом человека в небе мне не всё было понятно, но торжественность момента передалась мне от голоса Левитана и я заорал в восторге: - Ура! Человек полетел!
А по радио звучала праздничная музыка, которую снова и снова прерывало сообщение о полёте Юрия Гагарина в космос. Этот день ознаменовал новую эру в развитии всего человечества. После этого полёта все стали мечтать о полётах в космос.
Зазвучала по радио замечательная песня, написанная Владимиром Войновичем:
Заправлены в планшеты
Космические карты,
И штурман уточняет
В последний раз маршрут.
Давайте-ка, ребята,
Закурим перед стартом,
У нас еще в запасе
Четырнадцать минут.
Я верю, друзья,
Караваны ракет
Помчат нас вперед -
От звезды до звезды.
На пыльных тропинках
Далеких планет
Останутся наши следы.
Когда-нибудь с годами
Припомним мы с друзьями,
Как по дорогам звездным
Вели мы первый путь.
Как первыми сумели
Достичь заветной цели
И на родную землю
Со стороны взглянуть.
***
Отец взял меня на первомайскую демонстрацию. Народ шёл прямо по улице, вся Жуковская была полна людей. Мы пришли к заводу «Прогресс», где народ уже собирался в колонны. Люди держали в руках транспаранты, красные флаги, портреты известных людей, среди которых я сразу узнал Гагарина. Один дядька стоял с разноцветными шарами, которые колыхались на ветру и рвались в небо. Рядом с ним стоял баллон с газом, с помощью которого дядька надувал шары. Дети подходили с родителями и дядька вручал им по шарику. Мы с отцом подошли к нему, и дядька мне тоже дал один шарик. Отец нашёл людей из своего цеха и сказал им, что он сейчас придёт, надо только горло промочить. Мы с отцом зашли в заводскую столовую, где народу почти не было. Отец взял себе сто грамм и кружку пива, а ещё красную икру на блюдечке и вкусный сок для меня. Икра была очень красная и крупная. На вид она выглядела вкусной, но когда я взял её ложечкой попробовать, то она оказалась солёной и воняла рыбой. Так что от икры я отказался, тогда отец взял мне вкусное пироженное. Мы перекусили и вышли на улицу. Люди из цеха отца стояли всё там же. Они ещё долго стояли, но потом колонна двинулась. Мы шли по мосту над бассейном, а люди вокруг пели песни. Одни пели:
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек!
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.
Другие пели:
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля.
А когда мы проходили мимо трибун, то с трибун неслись громкие призывы к чему-то, а люди в колоннах поднимали вверх руки и кричали ура. В тот день звучало много слов о солидарности трудящихся, а так же упоминались Патрис Лумумба, Чомбе, Кеннеди, Руанда, Ангола, спутник, Никита Сергеевич Хрущёв, ЮАР, апартеид, Нельсон Мандела. Говорили про запуск в космос космического корабля с человеком на борту, про первого космонавта Юрия Гагарина, про Кубу, о Фиделе Кастро, о барбудос. С поднятыми вверх кулаками люди кричали: янки – руки прочь от Кубы!
***
Для меня в округе всё было неизвестным и незнакомым, зато мои друзья Вовка и Сашка давно уже жили тут, и поэтому они всех тут знали.
За Сашкиным домом жили Калугины, дядя Паша и тётя Маша. У них было две дочери: уже взрослая Рая и также довольно большая Катя. Рая была красавицей.
Напротив Калугиных жили Хлоповы, дядя Миша и тётя Дуся. И у них было две дочери - Ира и Нина. Ира была нашей ровесницей, а Нина - помладше. Ирка возле своего забора "строила" себе домик, выкладывая стены из ряда камешков. Вовка рядом тоже строил себе домик, так же выкладывая из камешков контуры комнат.
- Я буду Рая! - заявляла Ира, представляя себя красавицей Раей.
- А я буду Толик! - говорил Вовка, воображая себя элегантным Толиком.
***
Иногда мы ходили в кино. Сами мы так далеко не ходили, так как были ещё маленькие, но на какой-нибудь новый фильм мы ходили обычно со взрослыми или со старшими братьями и сёстрами. До клуба Восток надо было идти около получаса от дома. Билет на детские сеансы стоил 10 копеек. Кто-то из старших брал билеты и мы смотрели на экран, как завороженные, веря всему, что происходило на экране. Чапаев раскладывал на столе картошку, Анка строчила из пулемёта, беляки шли в психическую атаку – всё было таким интересным, что после фильма мы часами скакали на лошади-хворостине и размахивали саблей-палкой над головой, как Чапай...
***
Весной пришло время сажать картошку и другие овощи. Огород на нашем участке мы полностью засадили картошкой, морковкой, свеклой, луком, укропом и другими нужными овощами и зеленью. Но с учётом количества членов семьи и домашних животных, отец решил взять ещё огород от завода.
Завод в тот год предоставил распаханное поле за водокачкой, напротив птичника. Был назначен день жеребьёвки, и в этот день народ потянулся за город целыми семьями. Тут же на месте специальным приспособлением отмерялись участки, а люди тянули жребий, кому что достанется. Нам выпал участок с глинистой землёй. Мы там посадили картошку и кукурузу. Мама возмущалась:
- Да на этой земле ни черта не вырастет! Одна глина!
А тут ещё дядя Ося предложил нам землю на Моховой, это где-то далеко за селом Таёжкой. Там земля была получше. Мы и там посадили картошку, кукурузу, тыкву...
***
Было только начало лета, ещё только начали листьями покрываться кусты и деревья, накрапывал холодный противный дождик. Мы втроём - я, Витька и мама вошли в невысокое здание недалеко от завода "Прогресс", где уже толпилось много взрослых с детьми. Там надо было какую-то медкомиссию проходить, да заплатить 9 рублей за профсоюзную путёвку. Это потому что Витьку отправляли в пионерский лагерь. Я тоже хотел в лагерь, но мне сказали, что я маленький, таких туда не берут. "Вот подрастёшь, и через пару лет тебя тоже в лагерь пошлём!" - пообещала мама. Мне ничего не оставалось, как вздохнуть и молча согласиться. Толян Вакилов, живший недалеко от нас по улице Жуковского, спрашивал свою маму: - А девочки там тоже будут?
Ишь ты, "девочки"... У нас так не принято говорить, у нас говорят - девчонки... Девочки!... Прям такой культурный, девочки...
В общем тогда Витьку отправили в пионерлагерь, а с ним вместе поехал ещё и Ванька, наш двоюродный брат. А потом оказалось, что там Славка и Генка... В общем, все наши большие пацаны в лагере оказались. Мы, которые поменьше, им конечно дико завидовали. Мама всё волновалась и беспокоилась, как там Витька? Кормят ли их там, или голодом морят...
И вдруг стало известно, что в воскресенье в лагере "Салют" состоится День открытых дверей. Было объявлено, что родственники могут увидеть своих детей, посмотреть где они там отдыхают. К приезду гостей в лагере собрались провести торжественную линейку и футбольный матч. Тётя Ира нам эту новость принесла, мама тут же давай стряпать всякие пирожки и ватрушки, варить яйца, компот ... А на следующий день собрались мы автобусом ехать к лагерю. Да не тут-то было. Автобусы все шли уже забитые народом под завязку. Мама, тётя Ира и тётя Клава бегали от автобуса к автобусу со своими узелками и корзинками, но попасть внутрь было бесполезно. Народу ещё наверно на базаре набилось, как в бочку селёдки. Тогда стали ловить такси, но такси тоже были все заняты. Делать нечего, решили идти пешком. И уже от трассы далеко прошли, к птичнику подходили, как навстречу наконец-то пустое такси идёт. Тётя Клава остановила машину, спросила:
- Вы нас в лагерь "Салют" отвезёте?
А таксист, весёлый такой, отвечает радостно:
- Да хоть на Луну, если заплатите по счётчику...
Еле втиснулась в такси на переднее сиденье рядом с шофёром тётя Ира, а мама, тётя Клава и я удобно на мягком диванчике сзади устроились. Это тебе не в переполненом скрипучем автобусе ехать, а такси! Дорога-то по лесу вся в ухабах-ямах, а мы едем только покачиваемся, как лодка по волнам. Тёть Клава тихонько маме шепнула: "Смотри!"
И показывает на счётчик. А счётчик у таксиста щёлкает и щёлкает. Мама только вздохнула... Хорошо ещё ехать было недалеко, всего только рубль нащёлкал... Но однако, деньги большие, это не по шесть копеек на автобусе за билет...
Женщины были рады, что наконец-то добрались, расплатились с таксистом вскладчину и пошли по тенистой аллее к лагерю. А тут уже народу собралось со всего города. Все толпятся на футбольном стадионе, от которого вверх в сопку идёт огромная деревянная лестница. Над лестницей большими буквами написано: "Пионерский лагерь Салют". Лестница утопает в зелени деревьев, а по обе стороны, на ступеньках лестницы стоят пионеры в белых рубашках с красными галстуками. Народ галдит, шум стоит, все взрослые гадают, когда же наконец увидят своих детей, ветками от комаров отмахиваются. А комаров там - видимо-невидимо! И тут вдруг труба зазвучала, или горн. Сразу тихо стало! И сверху под бой барабанов, под звуки горна с красным знаменем спускаются пионеры строем с пионервожатой. А пионеры, стоящие вдоль лестницы на ступеньках, руки в салюте подняли над головой. Спустились эти со знаменем вниз, и пионервожатая высоким чистым голосом торжественно заговорила про лагерь, про то, как хорошо тут отдыхать, про всякое такое, чего и непонятно мне тогда было... Но ясно было, что тут здорово! Я очень хотел в лагерь! А потом под бой барабанов, под громкую музыку, шедшую из металических громкоговорителей, висевших на столбах, родственники пионеров стали подниматься по крутой лестнице вверх, аж доски ступенек скрипели под ногами. Там уже мы увидели и Витьку с Ванькой, и Славку с Генкой. Они вели себя тут будто взрослые, такие независимые стали пацаны, что аж завидно стало...
***
На нашей улице, выглядевшей пустнынной, стали возникать стройки одна за другой. По нашей стороне улицы тянулись от нашего дома домишки один за другим, но за домом Белитюков был большой пустырь до самого дома, в котором жил директор завода "Прогресс" Сазыкин. У Петра Белитюка был мотоцикл, жена и две дочери - Тонька и Алка. За Белитюками стали строиться Фадины. Из детей у них были старший Толька, Валя и младшая Нина. Их дом был напротив Поцепкиных, у которых были почти взрослый Петька и маленький Васька. За Поцепкиными жили Глуховы- учителя, а за Глуховыми была гостинница. Перед Поцепкиными затеял строительство Гарик, преподаватель музыкальной школы, у которого был сын Кузьма.
По другой стороне на нашу улицу выходили задние заборы проживавших на улице Жуковского, то есть от Синцовых до Хлоповых на нашей улице не было никаких домов. Но дома стали расти один за другим, как грибы. Построил дом бородатый дядя Фёдор Войтенко напротив Уколовых. У них с тётей Таней было много детей - старший Пашка, Людка, Галка, Наташка, Танюшка... По обе стороны от Войтенок стали также расти дома. Напротив нас начал строиться военный дядя Гриша Осипов. Лежавшие под забором брёвна попилили пилой дружбой и покололи, глухой забор разобрали и там началось строительство. Строительство шло быстрыми темпами. Вскоре уже стали заселяться в дом наши соседи. У них было двое сыновей – старший Вовка и младший Мишка.
Напротив Сергеевых стал строиться дом бабы Меланьи. Когда на стройке никого не было, то мы-мальчишки там играли. Все дома строили из брёвен, поэтому из обрезков-чурбанов легко было соорудить себе мотоцикл или машину. Наше воображение дорисовывало недостающие детали и мы носились на своих выдуманных мотоциклах по неведомым дорожкам, мчась в дальние страны...
***
Взрослые целыми днями пропадали на работе, но случались выходные и праздники. А праздники отмечались обычно очень весело. Вот к примеру, у тёти Иры собиралась вся родня, как со стороны тёти Иры, то есть все мы, так и со стороны Ивана Ивановича. Были тут и старики и молодёжь. За столом стоял весёлый гул голосов и звучал звон стаканов. Пили, песни пели, Иван Иванович играл на гармошке.
Вот и в тот солнечный день у тёти Иры в гостях была уйма народу. За столами насиделись, наелись, напились, и потянуло всех на свежий воздух. Старики сели на заваленку покурить да лясы поточить, а молодёжь с гармошкой выплеснулась на улицу под переливы гармошки. Девчата каблучками стучат, парни чечётку отбивают...
Выходят на улицу, и тут им на глаза попался "Москвич" дядь Лёшин.
- Вот это машина! - говорит одна девушка, - хорошо бы на ней прокатиться...
- Да нет проблемы, - отвечет ей подвыпивший парень, - чей это москвич?
- Лёшки это, да только он вам не даст на нём прокатиться, - ехидно заявила бабуля в цветном платочке.
- Как не даст?! А ну, дайте сюда этого Лёшку! - завопила девка с ярко накрашенным ртом. Дядю Лёшу тут же изловили две шустрые девицы и повели под руки к машине.
- Лёша, дружище! - обнял его подвыпивший парень, - дай нам проехаться на твоём автомобиле.
Девушки тоже запищали: - Лёша, прокати нас на машине, прокати нас на тракторе!
Дядя Лёша смущённо улыбался, а девицы закатили томно глаза и запели, жалобно завывая:
- Прокати нас, Петруша на тракторе! До околицы нас прокати!
- Ребята, да что вы в самом деле? Далось вам это.... надумали же кататься... Вы же все пьяные, - пытался увещить дядя Лёша назойливую молодёжь, но те вцепились в него мёртвой хваткой.
- Лёша, дружище, да я же ни в одном глазу! - клялся подвыпивший парень, - я же вообще не пью, ты же знаешь!
Девки стали одновременно уговаривать дядю Лёшу, и подняли такой галдёж, что дядя Лёша сдался. Он достал из кармана ключи и вручил их парню этому со словами:
- Смотри у меня, если что - ты отвечаешь за все последствия.
- Ну, Лёша, ну человечище! Дай я пожму твою мужественную руку! - вскричал парень, а девки вошли в такой раж и так завизжали, что дядя Лёша махнул рукой и скрылся за калиткой.
Как только дядя Лёша ушёл, тут же парень открыл дверь и величественным жестом пригласил девиц:
- Ну, давайте, полезайте в машину, сейчас прокачу вас с ветерком!
Девки с визгом бросились к машине, но пролезть в двери в их узких юбках было не таким уж простым делом. Наконец они набились во внутрь, и было их там, как селёдки в бочке. Их взлохмаченные причёски и потные, но счастливые физиономии торчали из окон. Парень тоже втиснулся за руль и повернул ключ зажигания. Но с первого раза мотор было взвыл и тут же заглох. Сидящие рядом с водителем две девицы принялись давить на пипикалку. Машина сигналила, гармонь играла, народ вокруг плясал. И вот опять загудел мотор... Тут я решился, запрыгнул сзади, схватился руками за запасное колесо, ногами встал на бампер. И в тот же миг машина дёрнулась и понеслась с огромной скоростью. Испугаться я не успел, потому что машина далеко не проехала. Дядь Лёшин москвич с разгону протаранил синцовский забор, свалил его на землю, проехал ещё пять метров и заглох, уткнувшись в ствол яблони.
Тут же я быстро соскочил с запасного колеса и спрятался за куст смородины. Народ уже бежал сюда сквозь проём в ограде. Кто-то кричал:
- Мальчишка на колесо прицепился? Неужели убился?
Незадачливый водитель вывалился из машины, и теперь стоял с дрожащими коленками, понуро склонив голову и ожидая пока подойдёт дядя Лёша. Девки выползали из машины на карачках, притихшие и тоже виновато смотрели на дядю Лёшу. Дядя Лёша молча забрал ключи у парня.
- Эх ты, водила...с Нижнего Тагила.., - сказал дядя Лёша, оглядывая погнутый бампер. Он сел за руль, но мотор завести не успел, потому что мужики взялись за передок и дружно вытолкали машину из синцовского сада. Воспользовавшись суматохой я выскользнул из сада никем не замеченный. Через несколько минут мужики уже стучали молотками, восстанавливая пострадавший от наезда забор. Мне так повезло, что меня никто не заметил... Вот если бы мама увидела меня, прицепившегося за запаску, то мне попало бы по первое число!
***
С приходом лета мы стали надолго убегать из дома на речку. Речка Халаза была мелкая и детвора могла там купаться хоть до посинения. На речку можно было попасть тремя способами: обойти ряд домов на улице Жуковского слева или справа, или же пройти через дворы частных владений. Слева надо было идти аж к мосту, это было далеко. А справа был пустырь, как раз напротив гостинницы и музыкальной школы. Иногда мы шли на речку тут, но бывало, что проходили сквозь дворы и огороды. У Вовки жил там дядя и Вовкины двоюродные брат Генка и сестра Наташка, так что его там пропускали без проблем, ну и меня с ним тоже. А у Сашки на Жуковского жила тётка, у которой были дочки Валька и Надька. С Сашкой я тоже проходил на речку без проблем. Иногда мы проскакивали и через участки других соседей - Шарлай, Котовых, Фроловых... Бывало, что собака обгавкивала, а иногда на нас набрасывалась хозяйка:
- Ходют тут всякие, огород топчут! Вот я вам покажу!
На речке из камней делали запруды и там можно было плавать, отталкиваясь руками от дна. Мы барахтались в воде целый день с другими ребятишками, забывая пойти домой пообедать. Посиневшие от купания мы брослись прямо на раскалённый песок или на камни и жарились там, как на сковородке.
***
- Ну, Вовка, хочешь в пионерский лагерь? - спросил как-то отец, вернувшись с работы.
- Конечно хочу! - сразу же отозвался я.
- Тогда готовься, завтра отправляем тебя в лагерь! - торжественно объявил отец.
- Ура!!! - заорал я в восторге, - К Витьке, в лагерь "Салют"?
- Нет, не в "Салют", туда тебе ещё рано, - охладил слегка мой пыл отец, - в городе организовали пионерлагерь для школьников и дошкольников. Я достал путёвку для тебя, завтра Ольга тебя туда отведёт с утра.
- А почему я? - высунулась из своей комнаты Ольга, - что, больше некому?
- Так ведь некому больше, - пожал плечами отец. Ольга вздохнула, зачем-то показала мне кулак и пошла к себе читать какую-то толстую книжку.
Утром сестра отвела меня в этот самый лагерь. Городской лагерь для детей располагался в восьмой школе. Тут уже собралось много детей разного роста и возраста. Ольга сдала меня пионервожатой, которая тут же поставила птичку в длинном списке фамилий. Когда все дети по списку были проверены и посчитаны, то пионервожатая со своими помощницами всех нас построила. Мы стояли строем, как взрослые, а пионервожатая рассказывала о том, какие интересные занятия нас ожидают. Нас ждали экскурсии по Арсеньеву, прогулки в парке, вкусные обеды в заводской столовой, разные игры и атракционы. После вводного слова нас повели попарно в парк. Там мы пришли на танцевальную площадку и играли в "Красную Шапочку - Белое Перо". Это когда с двух сторон стоит цепь детишек и все крепко держатся за руки. С одной стороны начинают скандировать:
- Красная Шапочка - Белое Перо, дайте нам Леночку, больше никого.
И эта Леночка отцепляется из связки и бежит, стараясь разорвать цепь из рук на противоположной стороне. Если разорвёт, то она может взять в плен одного или двух из этих растяп, которые не смогли выдержать напор этой девчонки. Но если Леночка повисла на руках, соединённых крепким дружеским захватом, если она не сумела разорвать цепочку, то она должна была остаться тут. Ну, вроде как в плен попала.
Девчонки обычно были слабые, и прорвать цепь между ними было плёвым делом. Но вот Людка Журавлёва держала свою подругу Хуторскую так крепко, что я не смог разорвать цепь между ними. Ну, они уже в школе учились, они большие были...
В обед мы пошли в столовую. Мы поднялись по лестнице наверх, а там уже столы были накрыты для нас. Воспитательница распределила всех за столики. Кормили очень вкусно. Был сладкий молочный суп с лапшой, картофельное пюре с котлетой и компот с сухофруктами. После обеда мы пошли в восьмую школу, где играли с игрушками. Так прошёл первый день в городском пионерлагере.
На следующий день я пошёл сам в лагерь. А что? Дорогу я знаю, не маленький. Вот только перед школой мне встретился мальчишка, который тоже был в этом лагере. Звали его Валерка Зарецкий. Я поздоровался с ним, а он неожиданно ударил меня кулаком в живот. От боли я согнулся, а от обиды слёзы брызнули из глаз.
- За что?! - спросил я Зарецкого сдавленным голосом.
- А просто так, - ухмыльнулся мальчишка и показал мне кулак, - только пожалуйся, будет хуже!
День прошёл вполне нормально, если не считать того, что меня терзала мысль об этом злом Зарецком. Из-за этого хулигана жизнь перестала казаться сплошным сказочным праздником. Надо было что-то предпринимать....Но что?...
***
Вечером я забежал к своим приятелям, Вовке и Сашке. Рассказал им про то, что попал в лагерь, рассказал о том, чем мы там занимаемся. Они ни в каком лагере не были, но ничуть не унывали, у них хватало занятий и дома. Я поведал им о своей проблеме с Зарецким.
- Вот гад! - возмутился Вовка, - только что ты так переживаешь? Завтра, если он опять полезет, дай ему сдачи! Он тебя ударил в живот и ты ему, он тебе по морде и ты ему по морде! Не теряйся там...
Утром этот Зарецкий опять поджидал меня у школы. И опять, не говоря не слова, он ударил меня в живот. Но я был готов к этому и выстоял, хотя было больно. Тут же этот Валерка получил от меня такой же удар в живот, которого он также не ожидал. Он скорчился, согнулся от боли, на глазах у него выступили слёзы. Он принялся ругаться и угрожать мне, но я посмотрел на него с презрением и сказал:
- Ещё раз полезешь, то так врежу, что мало не покажется!
С этого дня Зарецкий стал меня избегать и больше проблем с ним не было. Зато с другими мальчишками и девчонками я с удовольствием играл. Везде мы ходили парами, держась за руки. С Климом мы обычно шли по парку, также держась за руки, и фантазировали о каких-то кладах, машинах времени, воображая себя путешественниками.
Мы ходили на экскурсию на хлебозавод и смотрели, как мешают тесто, как пекут хлеб и булочки. Нас угостили там сдобными горячими булочками с хрустящими корочками, которые так вкусно пахли!
Целыми днями качались на качелях, или проводили время в прогулках по городу. Мы даже купались с жаркие дни в бассейне, но к вышкам для прыжков в воду нас не пускали. Пионервожатая следила, чтобы никто не забирался дальше полутора метров от берега, потому что там была большая глубина, а плавать никто из нас не умел. Была у нас одна парочка – Вовка Брежнев и его подружка Тезина, которые всегда ходили, держась за руки, даже тогда, когда никто у них этого не требовал. Они ходили всегда вместе, обнимались и даже целовались!
А ещё один был мальчишка Женька - своенравный, маленький, непослушный. Так этот Женька мог в любой момент выйти из строя и пойти куда глаз глядят. Воспитательница и пионервожатая были от него в шоке!
Я ходил в лагерь из дома пешком, и однажды увидел одного мальчишку из нашего отряда, который жил через дом от бревенчатой больницы. Это был Сашка Родионов. Мы теперь шли вместе до лагеря. Иногда я ждал пока он выйдет из дома. И тогда я видел его соседку, которая была какая-то необыкновенная, стройная и красивая. От Сашки я узнал, что это Бикузина.
Девочка была однако старше меня. И почему все красивые девчонки старше?....
***
За Фадиными опять началось строительство, там строил дом Сашкин дед, Подусенко. Он быстро выстроил домик, и во дворе у него появились ульи с пчёлами. А ещё у деда была огромная артиллерийская труба. Эту трубу Сашка у деда выпросил и забрал к себе домой. В трубу можно было разглядывать соседний участок. Труба так всё увеличивала, что и всё казалось совсем рядом. Ещё у трубы было колёсико, которое надо было покрутить, и тогда цвет изображения менялся на красный, зелёный, жёлтый, синий... Однажды я зашёл со стороны канавы, направляясь к Вовке. Но в огороде наткнулся на Вовкиного брата Славку. Славка устроилсся на травке и что-то разглядывал в ту самую артиллерийскую трубу.
- А, Вовка, ты как раз вовремя! - приветствовал он меня, - я у Сашки трубу взял на время...
- И что там видно? - поинтересовался я.
- Тут такое! Вон там Галка загорает, так там есть на что посмотреть! Смотри!
И я тоже приник к объективу подзорной трубы. Действительно, Сашкина сестра Галка загорала на коврике в огороде. Очень хорошо было видно!... Да, Славка в этом деле знал толк!
***
Огороды требовали прополки и окучивания. Мама с Ольгой вставали рано и будили меня тоже. Оставлять меня дома одного они не решались, поэтому брали с собой. Надо было попасть на утренний автобус, который шёл в сторону Моховой. Автобус этот был маленький с большим носом, а дверь в нём открывалась водителем с помощью длинного рычага. Автобус обычно был набит такими же огородниками с тяпками и мешками. Он долго и натуженно гудел, карабкаясь в гору. Зато с горы съежал быстро, только трясло очень сильно.
На Моховой мы выходили и шли через луг и лес к нашему огороду. Там мама разжигала костёр, и, когда сучья разгорались, бросала на них зелёные ветки. Тут же начинал валить синий удушливый дым, который должен был разгонять комаров. Комары налетали тучей и больно жалили. Они вонзали свои хоботки мне в тело и пили кровь. Ольга с мамой пололи или окучивали, а меня закутывали в тряпки и сажали у костра. Лёгкий туман струился, от него шла сырость и было холодно. Дым от костра ел глаза, комары свирепствовали, а я сидел в дыму и мучился от всех этих напастей. А потом выглядывало солнце, туман рассеивался и комары исчезали. Но тут же начиналась жара и прилетали оводы, которые жалили посильнее комаров.
После того, как мама с Ольгой перетяпали всё поле, а когда тётя Ира тоже уже закончила со своим огородом, который был рядом с нашим, мы садились в тенёчке и обедали. Потом мы шли к трассе, где ждали автобуса. Но автобуса долго не было, и мы пошли пешком. Мы шли по шоссе, которое протянулось волнами через сопки, разрезав надвое дремучую тайгу.
Я весело бежал впереди, за мной шла Ольга с сумкой, а мама и тётя Ира плелись сзади с тяпками н плечах. Тётя Ира, пыхтя как паровоз, без конца что-то рассказывала маме:
- Шура, а ты слыхала, что тут творилось? Ты себе только представь: эту дорогу строили заключённые! И их тут столько поумирало, что страх! Мы сейчас прямо по костям идём...
Я стал с ужасом присматриваться - не торчат ли из-под асфальта какие-нибудь кости.
А тётя Ира продолжала:
- Вот они тут киркой махали, а за ними охрана с ружьями надзирала. Как только кто чуть в сторону, так в него тут же стреляли... Да этим, что дорогу строили, им ещё повезло, а другим вообще досталось попасть в шахту или на урановые рудники. Оттуда уже никто живым не возвращался...
И тут мы заметили, что за нами идут два мужика. Откуда они тут взялись, было непонятно. Мужики поравнялись с нами, поздоровались и пошли себе дальше. Заметно было, что они выпившие, потому что они пошатывались.
Один из мужиков затянул песню:
- Ах эта девушка, меня с ума свела
Разбила морду мне, часы сняла!
Он обернулся и подмигнул нам.
Тётя Ира сказала маме тихонько: - Шляются тут всякие... Люди днём на работе, а эти разгуливают. Тунеядцы наверно...
***
Для того, чтобы форсировать отделку помещений, мы перебрались спать на веранду и в кладовку. В доме не оставалось ничего лишнего, полы были застелены длинными листами рубероида.
Отец пригласил бригаду штукатуров, и вот они пришли, в заляпанных робах, но весёлые и жизнерадостные. Штукатурами были четыре женщины. Работали они ловко и красиво, с песнями и шутками. На козлах стелили помост, ставили на него бадью с раствором и забирались сами наверх. Ловко орудуя мастерками, женщины забрасывали раствором решётку из дранки, и прямо на глазах рождалась под их руками ровная поверхность. Под штукатуркой спрятались все провода. Пёстрые, щелястые перегородки теперь выглядели массивными стенами и потолки тоже стали ровными и гладкими. Чёткие прямые углы и ровные геометрические фигуры. На потолке в зале вокруг лампочки женщины сделали украшение, похожее на круги от брошенного в воду камня.
Мне очень понравилось, как дружно и весело работали женщины. Они увидели, как я внимательно смотрю за их работой, и одна из них сказала, подмигнув:
- Что нравится? Вот вырастешь, то впомни, что есть такая профессия – штукатур! И работа интересная, нужная и платят за неё хорошо. Хочешь быть штукатуром?...
***
После того как штукатурка просохла, отец и мама развели известь и выбелили все стены и потолки. Пол был открыт и отмыт. После этого отец его проолифил и покрасил. И вот уже мы осторожно пробуем рукой – высохла ли краска. Первой запустили в дом кошку Маруську, потому что у неё мягкие лапки, и торжественно вошли вслед за ней, восторгаясь красотой, открывшейся нашим глазам. Белоснежные стены и потолки, синие косяки дверей и окна, коричневые полы – всё было ровным и ослепительно сверкало! Мы дружно заносили в дом кровати, столы и стулья, всякую утварь, мама вешала всякие шторки и занавески на окна.
На новоселье были приглашены родственники и соседи. Пришли Иван Иваныч с тётей Ирой, тётя Вера с дядей Лёшей, дядя Ося с тётей Катей, тётя Дуня с дядей Пантелеем, а также ближайшие соседи. Все удивлялись тому, какое у нас высокое крыльцо.
- Зачем вы так высоко подняли фундамент? – спрашивали отца.
- Да слышал я, что речка разливается, вот и сделал дом повыше, чтоб не затопило, - отвечал он.
- Речка-то разливается, но через трассу ещё ни разу не перелилась, - бурчали соседи, - и крыльцо какой высокое... это ж каждый раз подниматься на него...
Потом все разглядывали комнаты, дёргали на ниточки китайских выключателей, наблюдая за тем как зажигается и гаснет свет лампочки. Внимание гостей привлекло наше зелёное кресло, в котором все по очереди посидели.
- Трофейное? – спрашивали соседи.
Впечатление произвёл и огромный приёмник «Мир», а когда отец его включил на полную громкость, то все закрыли уши.
Застолье продолжалось довольно долго. Было много всяких салатов, винегретов, жареная рыба, варёная картошка, было вино и водка. Гости поднимали тосты за хозяев, за новый дом, пили и закусывали. Когда все уже хорошо захмелели, то стали собираться по домам. Сосед дядя Паша споткнулся на крыльце и полетел вниз по ступенькам. На беду в самом низу он ударился об железную решётку, которая служила для очистки подошв от грязи. Из разбитого лба дяди Паши хлынула кровь. Были принесены бинты и йод. Голову ему забинтовали. А дядя Паша пришёл в ярость, ругался, поносил и высокое крыльцо и железную решётку.
- Вы нарошно здесь эту железяку положили! Ноги моей здесь больше не будет! – кричал он.
Соседи ему поддакивали и с осуждением смотрели на отца.
***
Уже в самом конце лета началась уборка урожая на наших огородах. Отец с вилами подковыривал картофельные кусты, а все остальные собирали клубни, выискивая их руками в земле. К этой работе привлекли также и меня. После того, как выкопали всю картошку на приусадебном участке, наступил мой день рождения. Стол был накрыт в саду. На белой скатерти стояла кастрюля с варёной картошкой, а также стеклянный графин с домашним вином. Я пригласил на день рождения своих друзей Вовку и Сашку. Мы втроём сидели за столом.
- А не рано ли им пить вино? – спросила Ольга. Мама улыбнулась и шепнула ей:
- Да это и не вино, так – одно название. Там никакого градуса, как квас. И потом, Вовка копал картошку, как взрослый, так что имеет право.
Так что я сидел со своими друзьями за столом под деревьями, мы пили вино и веселились, как взрослые. Забегая вперёд, я должен констатировать, что хотя мы так вот рано попробовали вина, никто из нас не стал алкоголиком...
***
На уборку огородов за городом мы выезжали очень рано. Немножко дремали, пока тряслись в автобусе. Окончательно просыпались, когда шли к своему огороду по траве покрытой капельками росы. Бидончик с водой, сумка с бутербродами и с вареной картошкой были нашим завтраком и обедом. Выкопанную картошку раскладывали сушиться на земле, а потом собирали в мешки. Вечером приезжал отец после работы, помогал нам выкопать всё остальное. И наконец тогда, когда солнце уже закатывалось за бугор, приезжал дядя Ося на грузовике. Мы грузили мешки с картошкой, с кукурузой, тыквы на кузов, потом заезжали забрать урожай с огорода тёти Иры, и ехали на кузове домой. Разгружали всё в сумерках, пили горячий чай и радовались, что наконец-то вся работа позади.
***
Мы однажды пошли по грибы с дедом Подусенко. Я зашёл к Ваське Поцепкину, а тот куда-то собирается.
- Ты куда? - спрашиваю.
А Васька берёт в руки корзинку и говорит: - Мы с дедом Подусенко по грибы идём. Хочешь с нами?
Я всегда был готов идти куда угодно, лишь бы на одном месте не сидеть. Зашли мы с Васькой к деду, тот тоже взял корзинку, мне тоже дал небольшую корзинку и мы пошли. Прошли мимо нашего дома и пошли дальше. Шли по трассе, по самому краю дороги, а мимо проносились машины. Потом, не доходя до кладбища, мы свернули с дороги и пошли по дубовому лесу. Дед нам с Васькой показывал, где надо искать грибы, как выглядят сыроежки, подберёзовики, маслята, грузди. Грибов мы набрали немало, но дед потом сидел и выбрасывал из Васькиной и моей корзинок грибы, которые он считал несъедобными. Устали мы немного, но ходить по лесу было очень интересно. Всё время попадались всякие интересные штуки: то муравьи в муравейнике копошатся, то птицы разные чирикают...
Дома меня отругали за то, что я без спросу в лес пошёл, но грибы мама пожарила с картошкой. Однако грибы мне совсем не понравились, я их есть не стал. Собирать грибы было интересно, а есть почему-то нет...
***
С огородами было покончено. Отец договорился с Анатолием, братом дяди Лёши, поехать в тайгу за кишмишом. Анатолий жил вместе со своими родителями недалеко от нас, на Советской. Вот мы и поехали на его "Москвиче". Мы заехали далеко, к подножью горы где то на левом берегу речки Халазы. Ехали мы по лесной дороге, и вдруг я увидел хижины, которые были подняты высоко на деревянных сваях. У хижин находились какие-то люди и бегали ребятишки.
- Дядя Толя, - спросил я, - кто это?
- Сам не знаю, по виду вроде как корейцы... Может быть промышляют тут чем...
Домики на сваях остались далеко позади, а мы всё ехали и ехали... Ягоды мы тогда нарвали много, она была очень вкусной.
***
Пришла зима и мы с мальчишками целыми днями пропадали на канаве, катаясь там на санках с крутых склонов. Кататься с горки кроме ребят с нашей улицы, сюда приходили девчонки и мальчишки с соседней Советской улицы, огороды которых также выходили на канаву. Мы играли с ними в снежки. Барахтаясь в снегу, мы брали штурмом «крепость», с рёвом и визгом бросаясь вверох по склону на «противников». Те нас скидывали вниз и мы катились кубарем по склону. Хотя стоял жуткий мороз, лица наши пылали от весёлой игры. Снег попадал в валенки и за шиворот, таял там и стекал ручейками, но нам не было холодно.
***
Незаметно летели дни, промчался этот год и пришёл Новый Год. Отец принёс пригласительные билеты на ёлку в клуб «Восток». Мы пошли туда всей семьёй, скрипя валенками по снегу и дыша морозным воздухом. В ту же сторону шли и другие люди. Мы вошли в клуб, где всё было украшено разноцветными шарами и снежинками, свисающими с потолка. Витька встретил своих одноклассников и тут же удрал куда-то с ними. Из большого зала, где обычно показывали кино, гремела весёлая музыка. Мы туда и направились. Ряды кресел были сложены в одном углу, а посреди зала стояла большущая ёлка, вся увешенная яркими игрушками, блестящими шариками, и вьющимся разноцветным серпантином. Откуда-то со стороны сцены появился настоящий Дед Мороз – в красной шубе, в валенках, с длинной белой бородой, с тяжёлой палкой в одной руке и с мешком, который он держал другой рукой. В мешке явно было полно подарков! Дед этот , стуча палкой, обошёл ёлку со всех сторон и принялся громко звать Снегурочку. ..Или наоборот, сначала появилась Снегурочка?... И она стала звать Деда Мороза? В общем, Дед Мороз постучал палкой об пол и требовал:
- Раз, два, три! Ёлочка гори!
На ёлке тут же вспыхнули разноцветные лампочки и замигали. Дед этот со Снгегурочкой ещё что-то там затевали, но всё так запутанно было, да ещё эти зайцы принялись скакать вокруг ёлки, да медвежата, и снежинки всякие. Меня мама тоже подтолкнула:
- Иди, Вовка, к ёлке, там будешь в хороводе с другими детишками скакать.
А чего мне скакать? Я там никого не знаю... Но всё же я подошёл поближе, и какая-то девчонка, одетая снежинкой, схватила меня за руку, а за другую руку уцепился беленький зайчик и потащили они меня по кругу. Они скачут, а еле ноги волочу в валенках. Да, в валенках вокруг ёлки шибко не поскачешь... Эти все зайцы в белых тапочках, им легко скакать, а у меня валенок ногу стал натирать. А снежинка с зайцем за руки крепко держат, еле вырвался... Запыхавшись я сразу же к маме бросился:
- Мама, а когда будут подарки давать?
Подарки конечно же мы получили, на меня и на Витьку. А Ольга уже большая, ей подарка не дали. С Ольгой я прошёл в узкий зал, который был рядом с большим залом. Тут большие ребята и девчонки одевали костюмы, чтобы выступать на сцене. Одна девчонка узнала Ольгу и обрадовалась:
- Привет, Оля! С Новым годом! А мы сейчас будем выступать, вот костюм только одену...
Это была наша соседка с улицы Жуковского, старшая сестра Сивки и Кольки, которых я уже знал. Она всё пыталась прикрепить себе на волосы какую-то корону, сделанную из кортона и покрытую блестящей фольгой от шоколадки, но корона не хотела сидеть ровно, а всё сбивалась набок.
Когда мы пришли домой, то каждый открыл свой подарок. В кульке было яблочко, пахнувшее летом, печенье, тоже чем-то вкусно пахнущее, шоколадные конфеты и раковые шейки, ириски всякие. Но самое главное – там были мандаринки и апельсинки, наполнившие своим запахом весь дом. Они были такие вкусные, сладкие, прямо во рту таяли!
Дома у нас тоже была ёлка, настоящая! Отец принёс её прямо из лесу и поставил её в углу в специальную крестовину. Ольга откуда-то вытащила картонную коробку и принялась доставать из неё стеклянные шары, весёлые картинки, нанизанные на верёвочке. Были там выдавленные из картона рыбки и зверушки – белочки, зайчики, фонарики, самолётики. Всё это мы развешивали на ёлочные ветви . На верхушку отец надел большую красную звезду. Сверху набросали блестящего дождика и серпантина. Ёлка получилась не хуже, чем в клубе!
***
Снег только стаял и опять выпал, но весна уже чувствовалась. И тут самосвал выгрузил для Иван Ивановича дрова с пилорамы. Там были кубики, кружочки разных размеров, в общем как раз то, что мне вполне сгодилось бы в качестве игрушек. Колька позволил мне взять этих кубиков, но при этом шутя погрозил пальцем:
- Ты только всё себе не перетаскай, а то нам печку растапливать нечем будет.
И натаскал я себе этих деревяшек столько, что хватило на машинки, на кораблики, на домики и пирамиды. В общем игрушками я себя обеспечил на всё лето!
Но весна тянулась долго и лета всё не было. К тому же мне не везло: сначала я промочил ноги в луже и простыл, а потом и вовсе попал в больницу. Неизвестно почему, произошло у меня расстройство желудка. Отвели меня к врачу, а тот решил, что у меня дизентерия, и направил меня в больницу. В тот же вечер мама отвела меня в больницу, где с меня сняли мою одежду и выдали дурацкую пижаму и тапки. Медсестра отвела меня в палату, где были другие дети.
Утром померили температуру и дали таблетки. Пришлось глотать эти огромные таблетки. После завтрака я отправился смотреть, где тут что находится. В одних палатах были дети постарше, в других женщины...
Были тут специальные кабинеты, где находились врачи и медсёстры. В одном конце коридора находился большой холл, где стояли фикусы и пальмы. Там больные в халатах сидели и о чём-то разговаривали. Я тоже присел там на краешек кушетки. Но какая-то молодая женщина в цветастом халате накинулась на меня:
- Ты что тут расселся, засранец? Иди отсюда!
От обиды я вскочил и посмотрел этой женщине прямо в глаза. У неё была какая-то сногсшибательная причёска и выпуклые чёрные глаза. Она смотрела на меня со злобой, с ненавистью, уперев руки в боки. Словно она здесь была хозяйка, а я без спросу нарушил её царство... Мне было противно, и я ушёл в свою палату, где лёг на кровать и повернулся к стене.
Мне казалось, что я совсем одинок в этом мире, казалось никогда не кончится пребывание в этой больнице с такими вот злыми людьми, как эта тётка.
Но в палате кроме меня были другие дети, которые оказались весёлыми и даже озорными. К вечеру я с ними уже подружился, и мы вместе носились по коридору, не обращая внимания на окрики медсестры. И эта злая женщина не казалась такой уж страшной...
Не прошло и недели, как меня выписали из больницы. Оказалось, что диагноз мне поставили неправильный – никакой дизентерии у меня не было.
Мама сердилась на врачей и говорила:
- Тебе, Вовка, с этими диагнозами всегда не везёт. Тебе было около одного года, когда поставили диагноз дифтерит, и начали лечить тебя уколами. Сыворотку какую-то впрыскивали. Ты кричал, вырывался, такие болючие эти уколы были, а потом выяснилось, что никакого дифтерита у тебя не было. Но из-за ихнего лечения у тебя началась пневмония... Ох уже мне эти врачи!
***
Потеплело и началась снова огородная пора. В этот раз у нас был большой огород за корниловским мостом. Но весна хороша тем, что посадил огород и долгое время можно о нём не вспоминать, пока не придёт пора прополки. Однако лето было дождливое и меня опять отправили в городской лагерь. Только на этот раз не в восьмую школу, а было в парке, недалеко от клуба «Восток» небольшое здание, в котором была библиотека. Перед этим зданием стоял бронзовый памятник Ленину, окружённый плотной стеной из кустов акации. В здании был небольшой зал, где мы игрались с игрушками. Целыми днями мы гуляли в парке и катались на качелях. На обед мы ходили в заводскую столовую. Довольно часто мы ходили всем отрядом в кино, ведь клуб был совсем рядом. После просмотра фильма «Мы из Кронштадта» мы все воображали себя бравыми моряками и валялись в траве, воображая себе, что плывём в море...
Однажды прошёл слух, что будет организована поездка к источнику минеральной воды «Ласточка». Все хотели туда поехать, я тоже, но не всех взяли в поездку. Меня как раз и не взяли. Мне пионервожатая объяснила это так:
- Ты бледненький, слабенький, а дорога длинная. В общем тебя решили не брать. Но ничего, не ты один, тут ещё малыши остались, скучно не будет.
Я очень обиделся на то, что меня не взяли на «Ласточку». Я угрюмо просидел весь день в углу и думал о том, что вырасту и уеду куда-нибудь так далеко, что всем этим туристам даже и не снилось!
Однако лагерная жизнь пролетела быстро и я вернулся к своим друзьям на улицу. Тут нам и без лагеря было не скучно. Мы могли целыми днями играть в полуразрушенном гараже, который находился в углу обширного двора в музыкальной школы.
В дождливые дни мы с мальчишками заползали под веранду нашего дома и игрались там до той поры, пока не мы решили развести там костёр. Конечно же повалил дым из под веранды, баба Лукерья увидела дым и подняла тревогу. Мама сунулась с ведром под веранду тушить пожар и обнаружила нас там. После этого мне было запрещено залазить под веранду, а отец для верности заколотил досками все щели, чтобы я туда больше не смог залезть. А ещё мы играли на канаве. Мы там рыли в торфяных берегах норки и тоннели, пускали кораблики в ручье.
***
Однажды я в одиночку рыл всякие норки, потому что Вовки и Сашки не было. И тут появились какие-то взрослые: два дядьки и девушка. Мне сначала показалось, что они тоже играются. Какими-то железными пластинами они перегродили ручей. Когда вода полилась через специальную трубку, девушка поднесла к струе какую-то вертушку и стала что-то отсчитывать. Один дядька что-то записывал в тетрадь. После долгого наблюдения за этими людьми я подошёл поближе, чтобы разглядеть, чем же они там занимаются.
- А кто вы такие? Что вы тут делаете? - спросил я.
- Что интересно стало? - подмигнул дядька, который загрёб горсть чёрного ила из ручья и уложил эту грязь в беленький бумажный кулёчек.
- Мы гидрологи, - ответила девушка, - изучаем ваш ручей. Вот сейчас мы регистрируем необходимые параметры, чтобы установить сколько воды протекает в единицу времени, какова мощность потока...Понимаешь?
Я кивнул, хотя конечно ни черта не понял. Однако, чтобы хоть немного понять, что и зачем, я опять спросил:
- А зачем вы это делаете?
Дядька, который записывал что-то в тетрадь, многозначительно обменялся взглядами со своими спутниками и сказал:
- Канава эта выкопана специально для осушения окружающих болот. Мы проводим тут исследования для того, чтобы узнать динамику и уровень залегания грунтовых вод. Это необходимо для будущей застройки города. Но вряд ли ты, мальчик, это всё понимаешь...
Если ты такой любознательный, то учись хорошо в школе. А когда выучишься, то поступай в институт. Выучишься на гидролога или геолога, тогда всё поймёшь. Ты вот в каком классе учишься?
- Ни в каком, я ещё в школу не хожу, я ещё маленький...
Девушка и дядьки рассмеялись. Девушка подошла ко мне и протянула руку:
- Ну, держи пять! Выучишься, приходи. Мы тебе тогда всё расскажем и покажем.
***
Из Уссурийска приехали мамины братья – дядя Коля, дядя, Семён, дядя Петро. Дядя Пантелей с тётей Дуней тоже были с ними. Конечно же пришли и брат и сёстры отца – дядя Осип, тётя Вера и тётя Ира. И все конечно со своими супругами... В большой комнате был накрыт длинный стол и пир шёл горой. Сначала гремела музыка из патефона, усиленная нашим «Миром», а потом и все наши родственники сами стали петь песни. Маму кто-то попросил:
- Шура, спой черёмуху!
И мама запела:
Под окном черемуха колышется,
Распуская лепестки свои.
За рекой знакомый голос слышится,
И поют всю ночь там соловьи.
Голос у мамы был необыкновенный, она словно душой пела. Все сидели и слушали, как красиво она поёт.
А потом другие песни пели все хором, и в этом хоре всё равно выделялся мамин голос...
Иван Иванович удивлялся, глядя на меня, словно впервые увидел:
- Вовка ваш как вырос-то! Ай, молодец!
- А я уже считать умею! – похвастался я.
- Вот молодец! – радовался Иван Иванович, - а ну, скажи сколько пальцев у меня на руке?
- Пять!
- Пять? А вот сейчас проверим, - сомневаясь, сказал Иван Иванович и принялся считать, - Один, раз, два, три, четыре... Четыре! А ты говоришь пять...
Я озадаченно посмотрел на руку Ивана Ивановича. На ней было пять пальцев, но он только что считал, и у него получилось четыре....
А дядя Семён всё время рассказывал анекдоты. Откуда он их столько знал? Но если дядя Семён не рассказывал анекдот, то тут же наготове был анекдот у дяди Оси...
***
Однажды Ванька сказал:
- А давай на чердаке сарая переночуем? Тепло ведь как! Там сено лежит, мягко спать будет.
Идея переночевать на чердаке была поддержана Витькой и мной. Мы пришли к маме и заявили, что сегодня будем ночевать на сеновале. Мама пришла в ужас:
- Делать вам нечего? А если свалитесь и шеи себе посворачиваете?
Но мы упорно стояли на своём. Витька заверил маму, что никто не свалится, что у нас тоже есть голова на плечах. Тогда мама сама залезла по лестнице на чердак сарая, всё там рассмотрела и сказала, что просто на сене спать нам не позволит. Она дала нам старое ватное одеяло под низ, а мы сами постелили на одеяло простыню. Подушки конечно притащили. Каждому из нас дали по покрывалу и отцовскую шинель на ноги, если холодно будет.
Как обычно, мы бегали на улице допоздна, а потом попили чаю и полезли по лестнице на чердак.
Днём залазить было легко, а теперь было темно, ступенек не видно. А тут ещё козырёк выступал сильно и через него было лезть страшно, потому что трухлявая доска прогибалась...
Но мы всё же залезли и улеглись под покрывала. Отец заглянул к нам:
- Ну, что, орлы, спите?
Мы с восторгом ответили ему, что конечно же спим! Ведь тут было так удобно, пахло сеном и всё тут вообще было пропитано мраком таинственности и пыльным духом романтики.
А спать не хотелось ни капельки! Витька с Ванькой принялись вспоминать дни проведённые в пионерском лагере, а потом Ванька сказал, что не мешало бы покурить. Он достал откуда-то папиросу, спички и закурил.
- Эх, красота! - сказал он, усевшись на козырёк и болтая ногами в темноте. Папироса его светила, как светлячок в темноте.
- А где ты папиросу взял? - спросил я Ваньку.
- А.., у бати утащил, у него их много, он их не считает. А ты что, тоже хочешь курнуть? - спросил Ванька и протянул мне папиросу. Я взял у него папиросу и попробовал затянуться также как он. Но дым попал мне в глаза, в нос, и я закашлялся, задохнувшись. Витька взял у меня папиросу и тоже затянулся. У него получилось лучше, чем у меня. Дым вился кольцами, а перед нами горели на небе сотни ярких звёзд. Покурили и пошли спать.
- Как здорово здесь! - Говорил Витька, - теперь всё время будем спать тут на чердаке...
Рано утром нас разбудили голоса. Баба Лукерья обнаружила под лестницей свежий окурок папиросы и сообщила отцу об этом. А у нас ведь никто не курил, разве что отец иногда «баловался» махоркой. Отец велел нам спуститься вниз и предъявил нам этот окурок:
- Вы что же делаете, курцы? Вы хоть соображаете, что могли пожар устроить? Сено кругом, сарай из сухого дерева... Достаточно небольшой искорки, чтобы всё заполыхало! Кто курил? Сознавайтесь! Ты, Витька? А может быть Вовка?
- Дядя Ваня, - отвечал Ванька, понуря голову, - это я курил. Но я не на сене, я тут на козырьке сидел. А Витька с Вовкой тут ни при чём.
- Эх, выдрал бы я тебя, Ваня, да на то есть твой отец... Но запомните, курцы, я вам не позволю больше никогда и ни под каким видом ночевать на сеновале! А теперь, марш отсюда!
***
Жаркое лето с купанием в Халазе, со сбором смородины в саду и лазанием в соседский сад за грушами подходило к концу. Девчонки расчертили всю улицу в квадраты и играли в классики. Я тоже попробовал играть в классы. Кидать биту и прыгать по клеточкам было не трудно. Но когда там в клетках кто-то заводил себе «домики», то надо было перескакивать через эти домики. Через один домик ещё можно было перескочить, но через два уже не так просто было... Однако скоро нам всем предстояла более серьёзная игра, нас ждали настоящие классы. 1 сентября нам предстояло идти в школу. Первый раз в первый класс.
Продолжение тут: http://www.proza.ru/2013/04/29/1499