Самоверовым предстояло ехать в деревню Тарасовка, что на пятидесятом километре Ярославской дороги.
Перед дальней дорогой Варвара Ивановна с сыном решила сходить в баню. Поскольку в бане был женский день Михаил Герасимович остался дома.
- Ничего страшного, я дома вымоюсь. Мне хватит одного ковшика горячей воды, - сказал он, провожая жену.
* * *
Банщица – соседка Самоверовых по бараку, посетителям не рада:
- Ты бы ещё ночью припёрлась, - ворчит она. – Я не железная, чтобы сутки напролёт печку топить.
- Нам пар не нужен, - миролюбиво отвечает Варвара Ивановна, предавая банщице 10 копеек за себя и 5 копеек за сына. – Мы тазиками обойдёмся. Не сердись, Матвеевна, мне обязательно нужно помыться: завтра еду брата хоронить.
- Вот те раз: брат-то молодой?
- Немного старше меня.
- Молодой, значит. И что случилось?
- Убило его: ехал в поезде в Москву, а со встречного состава доска свесилась и прямо ему в горло вошла, - Варвара Ивановна на себе показывает то место, куда вошла доска.
- Ай, я-яй! – крутит головой Матвеевна, - Вот, горюшко-то, какое! Надо же было такому случиться.
Глаза Матвеевны покрываются мечтательно пеленой:
- Хотя, с другой стороны, - рассуждает она, - секунда и нет тебя! Красота! Лично я не против так помереть - самой не мучиться и других не мучить. Как считаешь?
- Не знаю, может быть, - не уверенно соглашается Варвара Ивановна. – Ну, так мы пошли раздеваться?
- Идите, токмо не долго, а то я вас чертей знаю, как начнёте почём зря воду лить – не остановишь.
Стены небольшого предбанника плотно увешаны верхней одеждой посетителей. На деревянных лавочках приготовлено чистое бельё. Грязный кафельный пол устлан газетами. Варвара Ивановна с трудом отыскала свободное местечко. Под ноги она разостлала принесённую с собой газету, чтобы на ней раздеться.
В этот момент шумно открывается дверь моечного отделения. Вместе с клубами белого плотного пара в предбанник входит женщина. Вслед ей несётся из глубины бани голоса:
- Мать твою, зараза! Закрой дверь! Всё тепло выстудишь!
Женщина смеётся и со всей силы хлопает дверью. Удар сотрясает баню. Женщина бежит на цыпочках, взвизгивая в такт шагам:
- Опа, опа, опа!
На удар дверью показывается недовольное лицо Матвеевны:
- Что? Кто? Как не совестно! Ох, мать, сколько газет-то набросали! Ого, даже «Правду» не пожалели! Я вот сообщу, куда следует, будете знать, как «Правду» топтать. И хватит тут задницей вертеть – видишь: здесь ребёнок! – кричит Матвеевна на голую женщину.
Женщина смеётся.
- Матвеевна, да какой же это ребёнок? – говорит она – Посмотри, как он на мои сиськи глядит.
Женщина вешает полотенце и, сомкнув в кольцо руки над головой, как это делают балерины, встаёт в позу.
- Тьфу, ты, одно слово - шлында, - плюёт Матвеевна и уходит.
Варвара Ивановна смотрит на женщину с укоризной.
- Постыдилась бы! – говорит она.
- А нечего мужика в женскую баню водить.
- Да, какой же он мужик? Ему двенадцати нет.
- Эх, мамаша, нынче десятилетние мальчишки норовят на бабу залезть, а в двенадцать уже само собой. Гляди, как твой на меня смотрит! – смеётся женщина, показывая на Ваню пальцем.
Ваня сто раз мылся с мамой и никогда не обращал внимания на особенности женского тела. А сегодня с ним что-то произошло…, что-то странное, будто у него на глазах кто-то шторку отодвинул.
Он разглядывает голую женщину и не может оторвать от неё глаз, настолько она кажется ему красивой.
- Вань, ты это чего? Очнись! – испуганно говорит Варвара Ивановна и, схватив сына за руку, силой уводит в моечную.
Через пять минут они возвращаются. Варвара Ивановна тумаками гонит сына перед собой и кричит:
- Ах, ты, бесстыдник бессовестный! Ах, ты развратник малолетний. Вот, я расскажу твоему отцу, что ты тут учудил! Он тебе даст!
Продолжение - http://www.proza.ru/2013/03/06/998
или
Полный текст повести - http://www.proza.ru/2012/12/13/784