Пишу уже пятую статью посвященную кризису либерального общества и тому общественному устройству, что идет ему на смену. И поумнел внезапно. Что я делал до сих пор: разбирал всякие «гадости», что либеральная власть с народом творит. А им нет числа, так всю жизнь можно на это потратить. Кроме того, «таким Макаром» я становлюсь в позицию обороняющегося: либералы мудрят – я отбиваю.
А в драке обороняющийся почти всегда проигрывает. И зарабатывает психологию вечного лузера. Важно ответить на извечный российский вопрос: «Что делать? Как жить?» Как жить честному человеку в либеральном обществе и оставаться человеком, что этому обществу противопоставить. Ведь либеральное общество планомерно воспитывает себе достойных «рабов системы» и очень нужно этому противиться. И начнем с уяснения основного закона развития личности и общества.
ОТРИЦАНИЕ ОТРИЦАНИЯ – ДВИГАТЕЛЬ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ И ОБЩЕСТВА
Так зачем же противится, вроде живем сыто и обеспечено? Затем, что либеральная идея полностью победила, уже Фрэнсис Фукуяма написал книгу «Конец истории», где провозглашает либерализм высшей и окончательной формой управления обществом. Но мы-то читали диалектику (учение о развитии) Фридриха Гегеля, и знаем, что ЛЮБАЯ ИДЕЯ ПРОГРЕССИВНА ПОКА ОНА (АНТИТЕЗА) ПРОТИВОСТОИТ ТРАДИЦИОННОЙ ИДЕЕ (ТЕЗИСУ). Сильные стороны антитезы, сильны потому, что противостоят слабым местам тезиса, но одновременно еще живой тезис сдерживает возможности их реализации. Баланс между тезисом и антитезой, золотая середина является залогом, поступательного развития. Одержав абсолютную и окончательную победу в умах, идея (антитеза) превращается в фарс, в нонсенс, ведь нечто проводимое в жизнь просто ради идеи ничем иным и не может быть, смысл антитезы противостоять тезису. Тогда антитеза становиться тезисом (отрицает его, поэтому и называется законом «отрицания отрицания»). Через некоторое время, люди видят, что: «хотели-то - как лучше, а получилось - как всегда», оглядываются назад в «золотые времена», выдвигают новую идею (синтез). Идея эта старается сочетать лучшие качества «нового» победившего и «старого» побежденного тезиса. Синтез становится антитезой к тезису, и пиная друг дружку они топают к новой победе антитезы и к очередному синтезу. Понятно, что в антитезе «сидит» порядочный кусок уже отвергнутого тезиса. Происходит возврат к давно невостребованным принципам и идеям. И таким образом мир идей развивается по восходящей спирали, с удержанием положительного опыта. Если бы удержания опыта не происходило, мир бы крутился по кругу, повторяя всего три фундаментальных состояния.
Подозреваю, что не все «въехали». Поэтому объясняю на пальцах, да простит меня Гегель! А после объяснения советую вернуться к «отрицанию отрицания». Например, рождается человек. И поначалу все знания о мире черпает из опыта родителей, бабушек и дедушек. Но постепенно в круг его общения входят сверстники, соседи, телевизор, интернет. Человек видит, что взгляды «предков» (тезис) не соответствуют реальному миру. Человек формирует собственный взгляд (антитезу), и начинается борьба. Почему заставляют учиться? Почему зимой нужно носить шапку и пуховик, который закрывает попу? Замшелые родаки. Заставляют по ночам спать, а не «тусоваться». Абсолютно не въезжают в разницу между iPhone3GS и iPhone5. А вот Машка! А вот Танька! А вот Петька! Скорее вырасти и жить самому как хочется (по антитезе). Писатели XIX века называли такую борьбу конфликтом поколений и очень эту тему любили.
Наконец, раньше или позже наступает самостоятельная жизнь, антитеза торжествует, становиться тезисом, но тем самым подписывает себе смертный приговор. Оказывается мир совсем не таков, каким пытался выглядеть. И собственный детский взгляд (антитеза) мог существовать лишь потому, что ему мешали развернуться взгляды родителей (тезис). А тут оказывается за все надо платить! Надо что-то кушать! Надо где-то жить! Петька, в отличие от меня, выучился и получает столько-то. А моя огромная зарплата кончается за три дня. И что с беременной Машкой делать? Волей не волей, происходит переосмысление взгляда (в детстве антитезы, а нынче тезиса). Родители, конечно, костные и «замшелые», но говорили отдельные здравые вещи, зря не слушал. Конечно, человек не копирует образ жизни родителей. Но серьезно подправляет (процесс синтеза) собственные взгляды и отношение к жизни, используя опыт поколений. На бытовом языке это называют взрослением. Взрослое отношение к жизни (теперь оно антитеза) начинает непримиримую борьбу с ошибками и заблуждениями молодости (теперь тезисом, бывшей антитезой).
Конечно, материальная сторона жизни налаживается. Но какой ценой! Где легкость, юношеские увлечения, порывы, стремления, замыслы. Я же рисовал! Я мог стать, скажем, ландшафтным дизайнером, творить! А сам продаю гипсокартон! А Танька! Куда Машке до нее! Не в деньгах счастье! Жизнь прошла мимо! В один прекрасный момент приходит решение: послать все к черту и начать жизнь заново. Взрослое отношение к жизни снова подправляется некоторыми «заблуждениями молодости», которые сейчас уже не кажутся заблуждениями (синтез). Психологи называют такую перемену взглядов – кризисом среднего возраста. А народ характеризует поговоркой: «Седина в бороду – бес в ребро!»
Результаты этого кризиса (очередного «отрицания отрицания») могут быть самыми разными, от ухода в отшельники до попыток переустроить мир путем новой революции. Возможно, спираль жизни раскручивалась бы и дальше, но в игру вступает уже физиология – силы уже не те. Чаще всего, кризис среднего возраста проходит и человек возвращается «во взрослое состояние».
Надеюсь, что теперь Вы совершенно другими глазами прочтете абзац про Гегеля. А мы еще капельку поговорим о «жизненном цикле» человека, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться, и пойдем дальше.
Язычество, как выяснилось, совершенно справедливо делило человеческую жизнь на четыре этапа, называя их кругами. До 24-х лет – детство и молодость, до 48-и зрелость, до 72-ух старость и дальше дряхлость или ветхость. Конечно, у конкретного человека эти вехи могут немного отличаться, но в среднем они кажутся правильными. И те синтезы, которые мы смотрели выше, приходятся как раз на языческие «вешки» с точностью 2-5 лет. Переход молодость-взрослость 24, взрослость-зрелость (у язычников старость) 48. Заметим, что старость у язычников это 48-72, и понятно, почему она так уважалась: второй переход, помудрел человек. А вот на счет уважения дряхлости вы ни у одного народа не найдете, а скорей наоборот, вроде: «Что старый – что малый!» Современные психологи и геронтологи с неохотой, но признают, что за 70-ю годами начинается деградация личности человека. Конечно, процесс этот индивидуален и для личности духовно богатой может быть долгое время незаметен, но он, собственно говоря, неизбежен и физиологичен. Именно эта категория людей основной корм для всяких мошенников.
Не случайно идеологи всех революций ближе к пятидесяти, а «солдаты» тех же революций до двадцати четырех. Средний возраст всегда нес основную трудовую нагрузку, и ему всегда было не до восстаний. А знаете, в каком возрасте забирали в солдаты при царе? В 23 года, то есть так чтобы служба, длиной в 25 лет, приходилась как раз на второй возраст (23+25=48!), и не приходилось офицерам, как сейчас, воевать не только с врагом, но и с малолетними нигилистами. Очевидно, что в старые времена психология возрастов четко понималась и учитывалась. Только либерализм внес сумятицу разрешив распоряжаться многомиллионными состояниями младенцам, выжившим из ума старикам и даже кошечкам покойных сумасшедших старушек. Из этого сделаем вывод на будущее: ПРАВА ДОЛЖНЫ БЫТЬ У ТЕХ, КТО МОЖЕТ ИМИ КАК СЛЕДУЕТ РАСПОРЯДИТЬСЯ.
Временные рамки переходов постоянны, какой век не возьми, а вот содержание конфликтов зависит от эпохи, от вопросов стоящих перед обществом. Чтобы в этом убедится можно перечитать того же Тургенева, его Инсаровы-Базаровы еще во времена моей юности смотрелись придурками, которые бесятся с жиру и решают проблемы не стоящие выеденного яйца. А Родя Раскольников со своим: «Тварь я дрожащая или право имею». Ему бы сейчас даже в детском саду объяснили, что бить даже вредную бабулю топориком - ай-ай-ай. Так что в корне не правы те, кто рассуждает о деградации человечества и тотальном падении нравственности. Нам ведь ответы на нравственные вопросы XIX века очевидны. И поэтому современные дети просто «не въезжают» в смысл произведения - о чем там автор, в чем проблема?
Когда некоторые люди застревают на самом первом этапе, остаются вечными детьми, из них получаются эгоистические, асоциальные личности. Такие как игроки, наркоманы, бандиты, бомжи. Застрять на этапе взрослости чревато депрессиями и алкоголизмом. Спасаясь от таких напастей – человек может, например, с головой уйти в работу, стать трудоголиком. Или искать экстремальных развлечений. Или просто зло на близких вымещать. Все это не здорово, поэтому важно своевременно менять антитезу.
А ЧТО ПРОИСХОДИТ В ОБЩЕСТВЕ? ИЛИ САМАЯ КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Примерно тоже происходит с обществом, и важно по исчерпанию позитивного потенциала очередной идеи, переходить к следующей на тот момент более прогрессивной. Самый страшный случай, если старый тезис дошел до ручки, а хорошей альтернативы (антитезы) нет. Тут любые бунты и братоубийства возможны. И наоборот, ЕСЛИ РОСТКИ НОВОГО ОБЩЕСТВА ОКРЕПЛИ ЕЩЕ В РАМКАХ ОБЩЕСТВА ПРЕЖНЕГО, ТО ПЕРЕХОД ОТ ПЕРВОГО КО ВТОРОМУ БУДЕТ ЛЕГКИМ И БЕЗБОЛЕЗНЕННЫМ. А еще думаю, теперь не нужно объяснять, почему я часто оглядываюсь на языческое общинное миропонимание: новое – синтез прошлого и настоящего, помноженный на исторический опыт и здравый смысл.
Карл Маркс выделял 5 общественно-экономических формаций: первобытнообщинный строй, рабовладение, феодализм, капитализм и коммунизм с социализмом в качестве начальной стадии. И говорил, что общественно-экономическая формация определяется развитием производительных сил общества. Такая классификация не соответствует реальной истории мира.
Маркс называл первобытнообщинный строй – первобытным коммунизмом и считал, что в нем действовал коммунистический принцип: «От каждого по способности – каждому по потребности». Однако уже Льюис Г. Морган, на которого ссылается Энгельс в работе «Происхождение семьи частной собственности и государства», делил «первобытность» на дикость и варварство – совершенно различные по устройству общества. Естественно предположить, что на ранней стадии дикости (по Моргану) люди жили в неструктурированном обществе, то есть недалеко ушли от законов звериной стаи. В таких племенах вождь, а точнее вожак, с группой сильных самцов экспроприировал все добытое племенем, элита поедала самое вкусное, а то, что осталось, по милости элиты делилось между прочими членами стаи, пардон, племени. Происхождение особой роли не играло. Да и пока не существовало института семьи, как его установишь? Хотя существовала некая профанация выбора вожаков, по сути, царило право сильного. Вроде бы все были равны, но кто-то был равнее. «Голосовать» против сильного – себе дороже. Думаю, что люди той эпохи представляли существующий порядок вещей единственно возможным. И многие в тайне мечтали выбиться в элиту, чтобы снимать «сливки». Понятно, что отсутствовали стимулы к труду, ведь распределение не зависело от его результатов, а всецело определялось благосклонностью начальства. Вам это ничего не напоминает?
Если нет, даю наводку. Только что Франция увеличила налоги на большие доходы до 80%, аж Депардье «сбежал» в российское гражданство. В странах «либерально-социалистической» ориентации, таких как Швеция, налоги уже давно зашкаливают до подобных величин. У нас Вам вряд ли платят больше 20% заработанного (см. «Все мы крысы ныряющие» http://www.proza.ru/2012/05/14/1658 ). Кроме того государство забирает себе всевозможные акцизы и НДСы, которые входят в цену любой покупки. Что это как не тенденция собрать весь произведенный продукт в казну, а оттуда «благодетельствовать народ» оставляя самые лакомые кусочки себе. Опять же выборы, как соревнование «тугости» кошельков. И элита, куда пропуском служат деньги, власть, связи. И мечты многих войти в элиту или хоть встать к ней поближе, где еще «сливки» без пальмового масла.
Понятно, что особых стимулов к труду нет. Ведь потребление от результатов труда зависит слабо. На этом отчасти погорел социализм – как нас учили первая стадия коммунизма. Кроме того эффективность использования ресурсов также не на высоте, не сам руководитель потом и кровью зарабатывал. Ну, барашка, курочку, вагончик с телевизорами, миллиардик, триллиончик туда-сюда, ерунда какая, собрали-то во много раз больше. И благотворителем за чужой счет быть тоже легко. А основная разница между либерализмом и коммунизмом, что коммунизм стремился контролировать товарные потоки, а либерализм – денежные. Последнее легче осуществить на практике. Таким образом, стадию дикости вполне можно назвать первобытным коммунизмом с лозунгом: «от каждого по способности – каждому как получиться». Тогда и либерализм в свою очередь можно охарактеризовать как дикость времен финансовых потоков, где роль физической силы исполняют деньги, власть и связи.
Человечество имеет обычай умнеть. И конечно люди стали задаваться вопросом, а почему от добытой мной утки, грудку сожрали жрец с вождем, а ножки их дамы. В одиночку оградить себя от принудительной экспроприации, безусловно, трудно. Поэтому естественное предложение: собраться всей родней, накостылять вождю и съесть свою утку самим! Объединиться в группы для отпора «благодетелям». А объединиться проще всего родственникам. Вероятно, отсюда ведет начало такая общность людей как род. Это несколько семей имеющих общего предка и ведущих совместное хозяйство. Тут и начинается эпоха варварства, а не с изобретения железа, как думали Морган с Энгельсом. Семейное хозяйство, да в отсутствие навязчивой рекламы, вещь очень рачительная и экономная. Зачем производить больше чем нужно роду. Появляется свободное время, можно и железо изобрести и животных одомашнить, чтобы еще меньше трудиться. Духовные поиски, дружба с соседями, воспитание детей - на все времени хватает. Все вопросы решаются общим согласием. Рай, да и только!
Но не все так просто. Пока варварство боролось с дикостью, были стимулы к единению в этой борьбе. Приходилось собственное «Я» загонять подальше во имя этого единства. А теперь, когда созданы родовые и даже племенные союзы, изгнаны все эксплуататоры это «Я» и вылезает. Ведь мое «Я» всегда лучше соседского. А коровы, нивы и земли, наоборот, у соседа жирней. Возникают обиды, терки между родами-племенами. Да и не все строем делают шаг в новое общество, и некоторые не прочь поживиться там, где вкусно и красиво. До поры обиды удается улаживать, договариваться. Но, в конце концов, доходит до вендетты между родами Монтекки и Капулетти и райские кущи уже изрядно поломаны бурей. И никто этим ребятам не указ, все же по согласию решается, то есть - никак не решается. Я туда пойду, а сюда не пойду. Враг топает уже по нивам и пастбищам, жжет деревни в непосредственной близости от Вероны. А ребята эти бьют друг дружке морду в темных переулках, причем уже никто и не помнит за что.
Люди умнеют: нужен третейский судья, чтобы разобрать спор. Да кто в те судьи пойдет, присудишь правоту Монтекки, заимеешь врагов в лице Капулетти. Присудишь Капулетти - наоборот. Признаешь ничью - получишь врагами оба рода. Да и проигравший вряд ли с решением согласиться. Нужен судья, который не только бы рассудил, но и при нужде сумел донести правоту решения проигравшей стороне так, чтобы желания спорить не возникало. Все к Вашим услугам за умеренную плату, вокруг бродят недобитые бывшие эксплуататоры, что сбились в стаи, и некоторые роды-племена, кому надоело ковырять малопригодную для обработки землю, и те и другие помаленьку грабят. А думаете, отчего Рюрика к нам позвали? Небольшой пиар - все услуги: поддержание порядка, суд, внешняя защита и как бонус победоносные походы на Царьград за импортными шмотками; и все это за какие-то 10% годовых. Спите спокойно люди добрые, пашите землю свою праведную, ничего не бойтесь, мы обо всем позаботимся. Выгодное предложение, мало кто устоит. Для несогласных есть мечи и секиры, для лучшего уяснения их собственной выгоды!
Так зарождается автократическое (самодержавное) государство. На первых порах все неплохо: внешние враги отбиты, внутренние бузотеры попрятались по щелям. Тишь да гладь да божья благодать! И всего за 10%. Примерно XIII веке, в истерзанной распрями, викингами и славянами Европе, сложилась такая ситуация. Так тамошние жители до сих пор зовут эту эпоху «золотым веком».
Но любая армия всегда мала и плохо вооружена для решения поставленных задач. И вот Гай Юлий Цезарь, въезжает на коне в Римский сенат (Верховный совет союза племен). Уважаемые консулы-сенаторы, 10% мало, сколько нужно буду определять Я – властитель Рима! А вас, ребята, оставляю на хозяйстве. А нужно все больше и больше. Вот уже вольные землепашцы бегут от поборов, труда от зари до зари, от насильственной мобилизации в армию тирана, с тоской вспоминая прежние золотые времена. Естественная реакция авторитарного правителя – привязать к месту, закрепостить, чтоб не бегали, а исправно платили. Чем больше территория, тем больше там народу трудится и соответственно больше добра в казну. Отсюда завоевания, колонии с экзотическим ширпотребом.
Но найдется выход хоть один из всех безвыходных положений! Мануфактура. Преимущества разделения труда: «я гайки делаю, а ты для гаек делаешь винты!» (В.В. Маяковский). Пусть все вручную или мускульной силой животных. Но зато каждый свою операцию – повышается производительность труда. Есть только три глобальных проблемы. Первая - спрос: сильные мира могут покупать эксклюзивные вещи – им ширпотреб не нужен. Крепостные плохие покупатели, они обобраны автократом и его приспешниками, денег у них нет. Вторая - трудовые ресурсы: весь народ приписан к хозяйствам, брать работников негде. И третья - правовой статус: мир в основном поделен и всякая мануфактура на земле определенного автократа. Тот не глуп, смекает: как корову с таким большим выменем и не доить?
Отсюда новая пиар акция: «Долой самодержавие! Свобода!», и как бонус: «Равенство! Братство!» Тиранов и их приспешников на плаху, кто успели первыми – надолго получили власть над миром. И тут понеслось как у Кубертена: «Выше! Дальше! Сильнее!» Паровозы, пароходы, автомобили, самолеты, газ, электричество и теплый ватерклозет. А главное по доступным ценам. Одним словом капитализм – первая и «прогрессивная» стадия либерализма!
Первая мировая война снесла последние три великие монархические империи в Европе. Но на счастье капитализму, в России образовалось социалистическое авторитарное государство. Которое долгое время «взбадривало» капиталистический мир, не давая ему окончательно победить, скатиться в либерализм и тем самым подписать себе смертный приговор. Возможно, некоторые мудрецы Запада уже тогда понимали важность наличия такого пугала. Ведь до Иосифа Виссарионовича, Советская Россия крепко дружила с США. Можно вспомнить песенку из кинофильма «Волга-Волга»: «Америка России подарила пароход…»
Период с конца 50-х (а в США с конца 40-х) по конец 80-х еще назовут «золотым веком» либерализма: короткая рабочая неделя, просторные жилища, изобилие качественных товаров, по нескольку автомобилей и телевизоров семье, относительно ранняя и достойная пенсия. То есть уровень жизни масс был, возможно, даже выше, чем уровень жизни большей части элиты при монархиях.
Как же капитализм исхитрился этого достичь? В основе, конечно, лежал рост производительности труда, на основе научно-технического прогресса. А умеренное налогообложение не убивало стимулов к труду. Например, в США до Рузвельта отсутствовали прямые налоги, государство жило только за счет налога с оборота, акцизов и таможенных сборов. И, между прочим, сводило бюджет без дефицита. То есть государство было вынужденно экономным в своих расходах и потому в целом эффективным. В конце 20-х годов мировой рынок контролировался Великобританией. И последняя не хотела пускать туда США. Производство в США росло, за счет роста производительности труда, а понятно оплата отставала. Кроме того люди экономили, так как тратили свои честно заработанные. Товаров стало много больше, чем спроса на них. Грянул кризис перепроизводства - Великая депрессия. Не находя спроса на свои товары предприятия сокращали производство и даже разорялись, увольняли рабочих, что еще сильнее снижало спрос.
Я бы сказал: да прекрасно! Давайте просто меньше работать при сохранении зарплаты. Упадет производство, и общество придет в сбалансированное состояние. Но буржуи во главе с президентом Рузвельтом решили по-другому. Нет, мы будем занимать «лишнее» безработное население на всяких общественных проектах: строительстве дорог, небоскребов. Стали выплачиваться пособия по безработице, выдаваться талоны на питание малоимущим. Чтобы платить пособия, зарплату и закупать материалы для строительства, Рузвельт впервые в истории Америки ввел подоходный налог. Но этого оказалось мало – правительство прибегло к государственным займам, надеясь отдать деньги после преодоления кризиса. Но конечно отдать не получилось, Штаты капитально сели на долговую иглу.
Чтобы замедлить рост госдолга приходится увеличивать налоги. Очевидно, что чем больше денег прокручивается через бюджет, тем менее эффективно они используются. Приходится снова увеличивать налоги. Такая ситуация во всех развитых странах мира. Либеральному государству денег много не бывает. Правительства соревнуются в благотворительности, создании новых искусственных потребностей в обществе. Вплоть до кастрирования бездомных собачек, будто они не зубами кусаются. Создаются мало внятные комитеты и комиссии по мониторингу и аудиту всего и вся. А оплачивают все, в конечном счете, трудящиеся занятые в материальном производстве.
Падение СССР и всеобщее торжество демократии означало начало конца либерализма. Не имея врагов и почти засыпав последние очаги авторитаризма «либеральными» бомбами, капиталистам уже стало не нужно никому доказывать, что при либерализме жить лучше, чем при социализме. По всему миру идет широкомасштабное наступление на уровень жизни и социальную защищенность трудящихся. Либеральный мир снова подходит к вопросу, с которого началась история: а где грудка от моей уточки?
ПРЕЛЕСТЬ РАВНОВЕСИЯ В ОБЩЕСТВЕ
Вот как лихо, на трех страницах машинописного текста раскрутили мы всю историю человечества. Схематично конечно. И только в экономической плоскости. А есть еще: идеологическая, социальная, культурная, религиозная, нравственная, наконец. И увидели воочию, что развитие мира идет по «гегелевской» спирали. И прав оказался не Маркс, а Морган, который верно выделил три стадии развития человечества: дикость, варварство и цивилизация. Современного либерализма он не разглядел, так как в XIX веке тот был еще в зачаточном состоянии.
По сути все правильно. Но названия мне не очень нравятся, слишком они привязаны к конкретной эпохе. Я бы обобщил и сказал, что общество может пребывать в трех состояниях: либеральном, общинном и авторитарном. Причем ни одно из них не является более прогрессивным, чем любое другое. Как в детской игре «Камень, ножницы, бумага», община отрицает либерализм, авторитаримз – общину, и сам он отрицается либерализмом. Ведь недостатки каждого общественного устройства являются продолжением его достоинств. Вот так крутиться колесо истории. Конечно, бывает движение вспять, но оно кратковременно и вызывается конкретными причинами.
На практике мы всегда встречаемся с некоторыми переходными формами обществ. В относительно чистом виде (в качестве тезиса) состояния общества могут существовать только ограниченное время, и вскоре гибнут свергнутые следующим состоянием (антитезой).
Заметим, что в стадии неокончательной победы общество использует лучшие черты двух общественных устройств сразу и это дает ему неоспоримые преимущества. Новая элита побаивается возврата к старому и поэтому вынуждена тщательно продумывать последствия и реакцию общества на свои решения. «Недобитые» институты прежнего общества играют роль противовеса и заставляют взвешивать действия на весах здравого смысла. Неспроста, неспешные китайцы усиленно консервируют состояние перехода общества от авторитаризма к либерализму и добиваются на этом пути заметных экономических успехов. То же можно сказать о Великобритании или Японии, которые все еще формально остаются монархиями и сохраняют отдельные институты авторитаризма.
Из этого следует, что теоретически наладить нормальную жизнь можно при любой форме организации общества. Для этого требуются: адекватность руководства, здравый смысл, здоровый консерватизм и объединяющая идея. И, возможно, что-нибудь еще.
Как уже говорилось, недостатки любого общественного устройства являются продолжением его достоинств. Сейчас мы не будем их разбирать, из-за того, что вопрос этот комплексный и выходит далеко за рамки экономики. Как-нибудь я к этому вернусь. А сейчас уясним, что главное противоречие либерализма лежит в сфере нравственности. Мы не такие уж сволочи, но несколько важных ориентиров уехало. Об этом я уже писал в статье «Наивная вера в добрый закон» ( http://www.proza.ru/2012/12/06/1632 ), и думаю, вернусь еще. Поэтому важнейший вопрос эпохи стоит так: либо мы останемся людьми, отстоим семью от либеральных происков, и тогда сумеем войти в очередной «золотой век», либо скатимся обратно в состояние стада и веками будем из этой ямы выбираться.
ГДЕ ВОЗНИКАЕТ РАБСТВО
И, чтобы не оставлять на потом, еще несколько слов об общественно-экономических формациях. Неверным оказалось и второе положение Маркса о производительных силах. Отнюдь не определяют они общественно-экономическую формацию. Скорее наоборот производственные отношения формируют «заказ» на определенную технику и технологии. Пахали деревянной сохой – быстро ломалась, сделали бронзовый плуг, потом железный, потом стальной. Повысилась производительность труда. Но как это влияет на формы и размеры присвоения продукта?
Или взять рабовладельческий строй. Мы наблюдаем рабство на юге США аж в середине XIX века! Какое там соответствие производительным силам. Уже паровозы вовсю бегают, пароходы Атлантику пересекают, телеграф работает. Все происходит в продвинутом капиталистическом государстве. Заметим, что в древнем мире рабство было распространено только в субтропическом поясе, причем и при общинном и при авторитарном укладе жизни. Севернее никакого рабства не существовало, хотя орудия труда примерно те же. Зато рабство вылезло в XX веке в виде лагерей Иосифа Виссарионовича (Сталина) и концлагерей Адольфа Алоисовича (Гитлера), при авторитарных режимах. Поэтому естественно предположить: рабство возникает там, где есть условия, где использовать рабский труд экономически выгодно.
ГЛАВНЫЙ ВЫВОД
В каком же обществе мы живем? А живем мы в обществе почти победившего либерализма, за которым, как Вы помните, следует общинное устройство общества. Сделаться неоспоримым тезисом, развернуться в полную силу, ему мешают «пережитки» социализма. Но их сила тает год от года. общинники разбирают Окончательная победа либерализма не за горами и поэтому он будет все сильнее поворачиваться к нам изнаночной стороной. Пока еще слабо пробивается идея собираться в группы для борьбы за грудку цыпленка, но это дело времени. И самое главное не сломать наш нынешний либеральный дом до срока, уж больно в России любят рушить «до основанья», «а затем» получается не очень.
На сегодня все. А следующий раз, напишу конкретно: КАК ЖИТЬ при либерализме и ЧТО ДЕЛАТЬ для сохранения человеческого облика и пришествия «светлого завтра».
Рисунок с сайта http://www.proshkolu.ru