начало здесь: http://www.proza.ru/2013/01/10/410
Глава 2.
- Бабушка, а батька вернётся?
- Как же нет? Вернётся!.. – Ольга тоскливо вздохнула. Ох, ещё в себе бы иметь такую уверенность… Когда-то она тоже ждала, мужа. И ничто не предвещало беды, да только случилось страшное – погиб муж, лютой, но глупой смертью погиб… Пошёл на поводу у дружины своей, жадностью обуянной, и казнил его народ древлянский, разорвав двумя деревьями надвое… А теперь вот ждёт сына.
- А почто он воевать ушёл?
- Мал ты, Владимир, ещё…
- Чего это мал-то?! – княжич сердито насупился, - Дядька Добрыня бает, совсем уж большой, мол. Он мне и лук-то настоящий сделал, и меч-то свой держать давал!
- И как?.. – на губах княгини заиграла немного грустная улыбка.
- Что?
- Удержал? Меч-то?
- Ну… - Владимир слегка замялся.
- Вот и говорю, мал ты ещё.
Владимир, изо всех сил стараясь казаться взрослым, махнул рукой.
- А!.. Бабы глупости одни бают! Дуры потому!
- А чего так-то?!
- А все мужики так бают!
- Мужики-и-и?
- Ага! - Владимир с озабоченным видом соскочил с высокой лавки, - Пойду! Дел-то ещё тьма-тьмущая!..
- Ну, поди, коли тьма-тьмущая-то… - Ольга, едва сдерживая смех проводила княжича до дверей.
Когда дверь за княжичем закрылась, Ольга посерьёзнела и задумчиво подошла к окну. Чужие они здесь, до сих пор чужие… Потому и что ни год, воюет Святослав: обороняет земли от печенегов, бьёт хазар. А не защищать границы, так разбегутся все племена, что взяты под руку Олегом, по своим углам, будут, как и прежде откупаться от степняков да дань платить каганам. И понять не хочет, неистовый язычник, что по христианской-то вере вся власть – от бога… Дружина ему, видите ли, доверять перестанет, коли крест он примет! С чего перестанет, ежели платить, как и раньше-то? Вся дружина ведь почти варяжская… Ох, успеть бы внуку все эти премудрости объяснить… Объяснить, что хоть и дед его, Игорь, и отец его, Святослав, потомки славянского правителя Гостомысла, но всё же варяги, и власть их только на силе варяжской дружины и держится. А вот Владимир… Он сын Малуши, а та – дочь древлянского князя Мала. Ещё когда за мужа мстила, древлян примучивала, думала Ольга об этом. Думала, и взяла в заложницы Малушу, одну из младших дочерей Мала. Так что, как ни крути, а свой уже Владимир этой земле, родной… И с этой стороны как раз хорошо, что Святослав веры языческой – с полным правом может Владимир наследовать ему… Ох-хо-хо-о-о… Как же тяжко это всё… Где же мудрости взять, чтобы разобраться во всём, со всем управиться?..
И Велеслав что-то давно не жаловал… Ох и шибко он Олегу помогал, хоть и сам тот не прост был, но советов волхва никогда не чурался. Ужель махнул рукой на них? Или сгинул уже?.. Ему ведь с Олегом годов-то вровень было… А, может, где и навещает он Святослава? Не здесь, не в Киеве, а в походе перехватывает… Волхв… Чурается её, крест принявшую… Ольга грустно усмехнулась. Крест, как и камни ихние – всего лишь символ…
***
Металлоискатель пиликнул слабенько и вновь затих. Лёня вполголоса чертыхнулся. Что за нафиг?! То ли что-то глубоко, то ли совсем ржавчиной съеденное. Хотя… чему тут, практически посреди поля ржаветь? Плуг какой-нибудь старый? Так опять сигнал не «железный»…
За каким лешим его в чисто поле понесло, Лёня объяснить себе даже не пытался. Просто в один момент потянуло этак слабенько, на самом пороге восприятия. А чего ж не побаловать шестое чувство? Жизнь-то такая, что всё больше логикой пользуешься…
И вот уже добрых часа полтора происходило топтание на одном месте. Другой бы давно плюнул и ушёл, но не Лёня. Тут тебе и упрямство непробиваемое, и азарт великий. «Пик!» И тишина… И снова: «Пик!..» Ладно хоть топтаться пришлось неподалёку от старой берёзы, аккурат в её тенёчке. А так бы на открытом солнышке хрен бы, наверное, кто столько выдержал бы…
«Да ну его!..» - дало трещину Лёнино упрямство, и он, выцарапав из полупустой пачки сигаретку, уселся под берёзой. Рука сама нашарила фляжку, в которой слабо булькнула тёткина бражка. Согрелась уже, но всё равно хорошо!..
«Эх, такие места пропадают!.. – взгляд мазнул по недалёкой деревне, пустым покосившимся избам, и устремился в окрестные поля, - Тишь, гладь да божья благодать…» Сколько бы раз не приезжал Лёня сюда, неизменно душу захватывал какой-то щемящий восторг. Хоть зимой, хоть летом, хоть в вёдро, хоть в дождь. Он и ехал-то сюда всякий раз, словно на крыльях летел. И, странное дело, как бы не топил он педаль газа в пол на обратной дороге, а всегда выходила она часа на два-три длиннее. Словно что-то держало его здесь…
«Жить бы тут да радоваться…» - текли ленивые мысли в одном русле. Да раньше, пожалуй, так и жили здесь. От власти далеко, работа, хозяйства в каждом дворе крепкие: хоть одна корова да десяток овечек обязательно. Да и то лишь у самых ленивых или немощных. А сейчас? Как они вообще тут живут? Леспромхоз развалился, другой работы нет. Ни связи, ни дорог… «Да как… Живём, хлеб жуём… - с грустной усмешкой ответила однажды тётка, - потихоньку, помаленьку…» И ведь без злости ответила, без обиды на судьбу или кого бы то ни было…
- А я тебе говорю, туда надо!.. – донеслось вдруг со стороны деревни.
Лёня, почуяв вдруг неясное беспокойство, затушил сигарету и чуть пригнулся. На краткий миг всего почувствовал, но… Бережёного, как говорится, бог бережёт, а небережёного конвой стережёт.
- А чо туда-то? – вопросил басом второй голос, и Лёня наконец смог увидеть обоих говоривших.
Невысокий, щуплый, если не сказать тощий, бритый наголо крючконосый мужичок уверенно шагал через поле, держа в руках какую-то бумагу. Карту, что ли? Следом за ним с невозмутимостью верблюда топал двухметровый амбал с огромным рюкзаком на плечах и длинным чехлом в левой руке. В правой руке у амбала была веточка, ошкуренным концом которой он задумчиво шурудил у себя во рту.
- Чо-чо! Через плечо!.. – огрызнулся тощий, - Видишь, тут же русским по белому написано: «Саженях около в ста от западной аколицы двор месного попа…» Документ ведь, мать его!
- Не, таких документов не бывает! – уверенно пробасил амбал, с минуту глубокомысленно пожевав веточку, и пояснил: - Документы такими словами не пишут. Как-то по-другому пишут, по-умному…
- На, смотри! – тощий ткнул бумагой в лицо амбалу, - «Полевая камисия Пермской губернии Юрлинсково уезду, двацатого дня сентибря месица года одна тыща девяцот двацать осьмово…»
- Я и говорю, чо за документ такой? «Двадцатого дня сентября месяца…»
- А ты что, много архивных документов видал в своей жизни? Да ещё того времени? Ты, может, историк у нас?! – вскинулся тощий, - Умник, блин, нашёлся!.. Времена-то какие были? – уже спокойнее продолжил он, - В таких вот комиссиях тогда самая что ни на есть бывшая нищета была. Как до революции ни хера не делали, так и после пальцем о палец шевелить не хотели. А в такую вот комиссию, в ЧК всякие – с нашим удовольствием! Суки!.. – тощий зло сплюнул, - Такие чекисты и писать-то через одного на третьего умели, и читали-то по складам, а туда же!.. А ты говоришь, документы умнее пишут!..
- Да ладно, чо ты?.. Чо разорался-то так? Того и гляди, кишку застудишь…
- Да у меня деда такая вот комиссия чуть со свету не сжила… Прикинь! Две овцы у него лишние в хозяйстве – всё! Кулак! Да ещё и казак к тому же. Так вот с Кубани и потопал пешочком сюда, на Урал… Короче! – оборвал свой рассказ тощий, - Заказчик бумагу дал и на карте пальцем ткнул.
- Бумагу дал… - с сомнением протянул амбал, - И бумага у него с архива, и карта. А чо сам-то тогда не ищет? Ехал бы да ползал тут! Мы тут…
- Некогда, говорит. Дел в приходе много, то, сё… И именно, что мы здесь, а он где-то там! Тебе кто сказал, что мы с ним делиться будем? Не нашли ничего, и Васей звали! За бумагу спасибо, конечно, но лохов учить надо!
О как! Значит подворье поповское тут было? Мельком удивившись, Лёня пригнулся ещё ниже и начал потихоньку отползать в сторону – парочка шла как раз к его берёзе.
- А ничо, что ты попа кинуть собрался? – с ещё большим сомнением спросил амбал и даже чуть приотстал, - Проклянёт ещё нафиг…
- Они не проклинают, - успокоил тощий, - они это… а! Они, короче, анафеме предают, во! Ха-ха-ха!.. А ты ведь не крещёный?
- Неа…
- Ну, так тебе и бояться тогда нечего!
Лёня под прикрытием высокой травы добрался до росших чуть поодаль кустов и затаился. Ребята-то, оказывается, по наводке работают, архивными бумажками пользуются. Интересно, спасу нет!.. Тощий с амбалом тем временем дошли до берёзы.
- Тут! – уверенно ткнул пальцем в землю тощий.
- Дык это… - амбал нерешительно оглянулся.
- Сам вижу!.. Да только, может, после той комиссии ни попа, ни двора его и не стало вовсе, а?
- Может… - пожал плечами амбал, - А чо ищем-то?
- Да хрен знает… Попик сказал, всё тащить. Но мы сперва сами поглядим, а потом уж решать будем, где раки зимуют, а? А несогласный кто, так можно и по-серьёзному поговорить…
Лицо тощего и до того-то словно прорисованное резкими штрихами, заострилось ещё сильнее и стало похоже на маску какого-то древнего жестокого божества. Лёне вдруг стало по-настоящему страшно. К тому же, он вдруг заметил, как тощий кинул в спину амбалу колючий неприязненный взгляд. Э-э-э, не поздоровится парню, если повезёт им найти что-то действительно стоящее…
Ничего не подозревающий амбал тем временем скинул на землю рюкзак и взялся за чехол… Хех! А ребята-то тоже с металлоискателем сюда пожаловали!..
***
- Царевна… - человек в чёрной монашеской хламиде почтительно склонился перед Анной.
Глаза под густыми чёрными ресницами сверкнули остро и зло.
- Ах, прошу прощения, багрянородная!.. – губы едва заметно скривились в язвительной ухмылке, а взгляд молниеносно пробежался по бревенчатым стенам княжеского терема. Ни ухмылка, ни взгляд незамеченными не остались, и глаза женщины полыхнули настоящей яростью.
- Вижу, тебе по нраву местное зодчество? Не хочешь познакомиться ещё с чем-нибудь деревянным? С колом, например?..
Все краски стремительно покинули лицо монаха. Казалось, от ужаса побелели даже глаза. Они все дикие в этой холодной стране! А самые дикие – их вельможи. И что, что царевна всего три года живёт среди них? Она – жена великого князя. Стоит ей хоть пальцем шевельнуть, нет, только глазом повести в его сторону, и молчаливые бородатые парни мигом и на кол посадят, и на лошадках покатают, сразу на нескольких: ногу на одной, руку на другой, а голова может и самостоятельно прогуляться, пешком. С этой дурной бабы станется!..
- Помилуй, царица!.. – мгновенно взмокший монах бухнулся перед Анной на колени.
Всё ещё хмуря брови, Анна порывисто вздохнула. О, как же ей не хватало этого! Здесь никто перед ней на колени не падает. В этой варварской стране даже толком не знают, как нужно выказывать почтение своему повелителю.
- Так-то лучше! Знай свое место, тля!.. – процедила Анна, тщательно скрывая удовольствие, - С какими вестями ты здесь, Лука? И почему на тебе это тряпьё? Помнится, ты – довольно знатный вельможа?..
- Чего не сделаешь, чтобы исполнить волю повелителя… - Луку всё ещё потряхивало, но силы подняться с колен он в себе нашёл. – А здесь я как раз затем, чтобы передать тебе его пове… э-э-э… - Лука испуганно прикусил язык, - его просьбу…
- Что может сделать несчастная женщина для своего венценосного брата? Что ЕЩЁ? Ему мало того, что я лишилась свободы и навеки оказалась заперта в этой дикой глуши? Лишь бы он мог пойти на поводу своей трусости, и ему не пришлось продолжать войну с Владимиром… Или ему мало того, что теперь этот самый Владимир, мой муж, воюет на его стороне? О чём ЕЩЁ у него хватает совести просить меня?!
- Это… Царица, это совсем незначительная просьба… - Лука вновь побледнел. И в Константинополе-то царевна отличалась взбалмошным характером, а здесь, похоже, совсем одичала… - Просто нужно выведать у князя кое-какую мелочь…
- Мелочь? – Анна прищурилась, - Это ради какой же мелочи знатный византийский вельможа вырядился в тряпьё и отправился прямиком в медвежье логово?
- О, взгляд царицы способен проникать в самую суть любой… - попытался было польстить Анне Лука, но был прерван резким приказом:
- Короче!
- Ну, может быть, это не совсем и мелочь… Хотя…
- Ещё короче!
- Я расскажу… Давно, лет сто почти назад, до Византии добрался один беглый раб. Как он попал в рабство, как оказался в услужении у тогдашнего князя тавро-скифов, Олега, теперь уже не узнать никак. Но дело в другом. Едва попав в Константинополь, он сразу попытался добиться аудиенции не абы у кого, а у самого императора! Понятное дело, к императору его никто не допустил (подумать только! Беглый раб – и к императору!), но в тайной палате допросили основательно. Там он богу душу и отдал, по-моему, да… Так вот! Палачу он рассказывал такие небылицы, что тому и пытать-то его было, наверное, совестно – кто ж умалишённых-то пытает? Их ведь жалеть надобно… - Лука слегка успокоился, и слова полились неторопливым потоком. – Небылицы и небылицы, но записано всё было самым аккуратным образом. Записано и убрано в пыльный угол. До поры! До той поры, пока все его небылицы не стали находить подтверждения. Сначала Олег объединил под своей рукой несколько крупных племён и пошёл войной на нас. Ты знаешь, сколько лет его щит висел на воротах Константинополя клеймом позора!.. Тогда первый раз вспомнили о рассказе бедолаги Феодора. А потом, после Игоря, князем тавро-скифов стал Святослав, отец Владимира. И тогда россказням беглого раба поверили уже окончательно…
- Да что ты всё вокруг да около ходишь?! – потеряла терпение Анна, - неровен час, увидят нас вместе, тогда обоим голов не сносить.
- Уже-уже!.. Феодор рассказал о том, что верховные языческие жрецы одарили Олега некоей чудесной вещью, которая даёт владельцу великую мудрость и знание грядущего. Вернее, они поручили ему эту вещь раздобыть, а в награду научили как и дали попользоваться. Потом, как сказал Феодор, эту вещь хотели надёжно упрятать. Но, судя по тому, как правил Святослав, племянник Олега, а потом и Владимир, эта вещь всплывала ещё как минимум дважды… Мы думаем, что Владимиру известно, где она хранится…
- И желаете заполучить её для себя! – с усмешкой закончила Анна.
- Для Византии! – с пафосом возразил Лука и зачастил: - Представляешь, как смогли бы мы упрочить её?! Мы могли бы создать величайшую за все века империю! Куда там Риму и Александру Великому!.. Мы, греки, могли бы править всем миром! А избранные управляли бы областями, превосходящими любую империю настоящего и прошлого!
Лицо Луки раскраснелось, глаза блестели. Похоже, всем своим существом он уже находился там, в прекрасном, великолепном будущем. Даже поза его стала позой если не императора, то князя.
- Почему же Олег не создал такую империю? – слова Анны окатили Луку ушатом ледяной воды, - Или Святослав? Три поколения было у руссов, чтобы сделать это…
- Да они же невежественные дикари, варвары! Они не могут помыслить себе, что мир не заканчивается за ближайшим лесом!..
- Ох и дурак же ты, Лука, если считаешь руссов глупыми!.. Я пожила здесь… Они… Они не глупы… Они не дики даже, они… Они просто другие…
- Может быть, ты и права, царица… - Лука уже вынырнул из своих мечтаний и стоял, смиренно опустив очи долу, - Даже наверное… Но тогда ведь просьба становится совсем пустяшной! – хитро зыркнул Лука, но тут же вновь потупил взор, - Выведать небылицу гораздо проще!
Анна, о чём-то задумавшись, всё же кивнула согласно. Слава богу! Лука мысленно перекрестился. Похоже ему удалось таки выполнить поручение Василия. Да вот только не один басилевс правит империей…
- Есть ещё одно дело, в котором ты очень могла бы помочь, царица…
Анна вздёрнула бровь – до чего же нагл!
- О, это совсем маленькая просьба! – Лука вскинул руки с раскрытыми ладонями и для убедительности показал двумя пальцами, насколько действительно мала его просьба, - Несколько наших братьев во Христе хотели бы понести слово божие по этим диким землям… Нельзя ли добыть для нас какую грамотку охранную?..
- Хорошо, будет тебе грамотка!.. – величественно взмахнула рукой Анна и направилась к своим покоям.
Лука мрачно, даже зло глядел ей вслед. Ох, и заставила же она его понервничать! Эх, была б его воля!..
- М-м-м, как хорошо, как сладко!.. – острые ноготки ласково поцарапали мужскую грудь, и рука вновь в сладком изнеможении откинулась на пуховую подушку, - Мой дикарь!.. Мой могучий варвар!..
Слова неродного языка срывались с губ поковерканные сильным акцентом, но в томном голосе звучала неподдельная страсть. Чёрные вьющиеся волосы беспорядочно разметались по подушкам, лицу, и сквозь них, словно из схрона, за князем наблюдали чёрные блестящие глаза.
Лучащееся самодовольством и нарождающимся новым желанием лицо Владимира немного омрачилось набежавшей вдруг думой.
- Мой повелитель не доволен своей женщиной?.. – тонкие пальчики легко пробежались по широкой груди, животу, опустились ниже.
Кошка! Сколько женщин согревали его постель? Сотни! Но лишь немногие были так же желанны… И ни одна не была столь искушённой в любовных утехах. Владимир отстранённо наблюдал за Анной, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как её искусные пальчики всё настойчивее пытаются взбодрить его плоть. Сейчас, на исходе ночи, сдерживаться было не в пример проще. Лёгкая тень недоумения, лишь на мгновение промелькнувшая во взгляде женщины, вызвала отчего-то немалое удовольствие.
- О, муж мой! Не юноша, но муж! Только зрелый муж власть имеет не только над разумом своим, но и над плотью…
Восхищённое воркование вызвало новую волну самодовольства. Словно сквозь толщу воды до него донеслись слова:
- А кто такой Велеслав?..
Слова донеслись, медленно-медленно, сквозь сладкую истому проникли в мозг… и вдруг взорвались холодными брызгами. Владимир резко отвёл руку жены в сторону.
- Откуда слышала ты это имя?
Глаза князя были абсолютно холодны. Анна испуганно дёрнулась, но Владимир пальцев не разжал и руки не отпустил. Умна зараза! Настолько умна, что с некоторых пор в важных делах князь стал прислушиваться не только к боярам… Но тут, девочка, ты оплошала. Не росла ты незаконным ребёнком, не училась сызмальства таким хитростям, которые и выжить, и стать выше всех помогают… Может, и хорошо, что не может она родить ему сына? Или прав был тот старик, что приходил однажды к их отцу? Владимир был очень мал тогда, но встреча врезалась в память намертво. Седой, как лунь, с бородой белее белого до пояса, старик не выглядел однако же немощным. Прямая спина, могучий разворот плеч… А глаза! На Владимира, случайно столкнувшегося со старцем возле княжеского терема, глянули пронзительно молодые и кинжально острые глаза. Старец остановился, задумался о чём-то на мгновение и вдруг спросил мальчонку мощным басом: «А не Владимир ли ты, княжий сын?» Владимир, застывший в восхищённом смятении, смог в ответ лишь кивнуть утвердительно. «Да, знаю о тебе… - пророкотал старец, - Вот что реку тебе, княжич! Три саженца возьмёшь ты из земли греческой. Но бесплоден будет один, ядовитые плоды даст другой, и лишь третий приживётся на земле нашей… И будет много пользы от него, но и многие горести…» Старец ещё раз глянул на Владимира, словно в самое нутро заглянул, и пошёл себе со двора. «А кто то был?» – спросил Владимир находившегося тут же пестуна, Добрыню, когда оторопь чуть отпустила. «Волхв… - с опаской оглянувшись на ворота, отвечал тот, - к князю нашему приходил… Велеславом назвался…»
«Бесплоден будет…» - эхом прозвучали отголоски воспоминания, и Владимир задумчиво провёл рукой по мягкому изгибу женского бедра. «Ядовитые плоды даст другой…» Уж не Юлию ли, жену Ярополка имел в виду старик? Но ведь это брат взял её от греков… А он? Он забрал её себе на правах победителя. Новые воспоминания нахлынули вдруг горячей волной.
«Бога ради!.. Бога побойся, Владимир! – хрупкая черноволосая женщина испуганно забилась в угол светлицы, - Брата кровь на руках твоих, а я – жена его!.. И плод его под сердцем ношу…» «Какого же бога бояться мне, женщина? – со смешком отвечал Владимир, - Того, что и за себя-то постоять не мог? А ты – никто теперь!.. Девка мне будешь приводимая!.. И Ярополка нет! И плода его нет! А и будет, так мой!» Схватив женщину за волосы, Владимир потащил её к широкому ложу. Та попыталась отбиваться, но тем лишь подлила масла в огонь. Владимир повалил её на застеленное шкурами ложе, рывком задрал сарафан… «Кликни… мужа… бога… кликни… - в такт резким движениям почти рычал Владимир, - зови… кричи… нет… их… нет!»
Кровь, разбуженная памятью, закипела, устремилась горячими ручейками в низ живота. Рука медленно, как будто задумчиво, запуталась в чёрных вьющихся волосах, пальцы крепко сжались в кулак… И вновь испуганно извивалась под ним плачущая гречанка, а в ушах тяжёлыми ударами звучало: «Зови!.. Кричи!.. Нет их!..»
- А теперь? Теперь куда?
Лука обеспокоенно заозирался. Вокруг, куда ни кинь взор, мрачной стеной стояли вековые великаны-деревья с замшелыми стволами. Его отряд из опытных воинов, переодетых монахами, сбился в кучу и выглядел ещё растеряннее своего предводителя.
- Дык эта… Пришли, вроде как…
Невзрачный мужичонка в лаптях и потёртой одёжке тоже глянул по сторонам, нашёл что-то глазами и утвердительно кивнул сам себе. Лука проклинал сейчас себя за то, что взял в проводники этого мужичка – не в пример дешевле других запросил он за свои услуги. Эх, нужно было к какому-нибудь торговому обозу пристать!.. Мужичонка тем временем, покряхтывая, сверзился с лошадки, отошёл на несколько шагов в сторону и вдруг оглушительно засвистел. В тот же миг со всех сторон затренькали тетивы, засвистели длинные тяжёлые стрелы. Некоторое время, совсем недолгое, мнимых монахов спасали латы, одетые под рясы, но невидимые стрелки поняли свою ошибку очень быстро. Через пару мгновений стрелы полетели чуть выше, прошивая насквозь шеи и головы так и не успевших обнажить клинки воинов…
Когда всё было кончено, проводник обошёл место побоища кругом, проверяя, не осталось ли недобитых, потом махнул рукой. Из леса тут же повыскакивали бородатые, дикого вида мужики в разномастной потрёпанной одежде и начали споро обирать убитых. Эх, гуляй рванина! Сегодня разбойничкам большой куш отвалился!..
***
- Так, давай-ка первым делом возле берёзы покрутимся! – тощий с начальственным видом окинул взглядом место будущего поиска клада, - Народ-то везде одинаковый – вечно норовит захоронку пометить как-нибудь…
- Давай у берёзы… - пожал плечами амбал, включая и настраивая металлоискатель.
Эх, хороша машинка!.. Лёня завистливо припомнил характеристики прибора, вычитанные в интернете. И под водой работать может, и чувствительность классная, и идентификатор мощный… А стоит, как «десятка» подержанная. Эх!..
Амбал тем временем разбросал по земле несколько старых монет и, по очереди поднося к ним шайбу датчика, понажимал кнопочки на блоке управления. Потом, удовлетворённо кивнув самому себе, собрал монетки в карман и принялся за дело. Тощий в ожидании результата занял совсем недавно облюбованное Лёней местечко, достал сигареты и, прикурив, начал было что-то толковать амбалу.
- Заткнись!.. – оборвал тот, - Не мешай работать.
- Ага… - послушно захлопнул рот тощий.
Вот чёрт! Лёня беспокойно шевельнулся в своём укрытии – слинять пока точно не получится. Он-то думал, ребята займутся сейчас поисками, и можно будет потихонечку, под прикрытием высокой травы отползти подальше. А не тут-то было!.. То, что сваливать нужно обязательно, Лёня не сомневался. Очень уж ему взгляд тощего не понравился. Если уж он по поводу амбала имел, похоже, не очень-то хорошие планы, то Лёней-то точно миндальничать никто не будет…
- Чо-то есть!..
Амбал аккуратно заметил нужное место, отложил металлоискатель в сторону и взялся за лопату.
- Чего там?! – тощий нетерпеливо подскочил со своего места и засуетился вокруг амбала.
- Медь, серебро… - перечислил тот, неторопливо подрезая дёрн на метровом пятачке, - Ну, это точно. Что-то, вроде, ещё проскакивало, но от этих сигнал слишком сильный, забивает. И неглубоко, вроде, на штык, не больше.
- Ну, ты, бля, помер совсем!.. – тощий едва не пританцовывал на месте.
- На! – амбал протянул ему лопату, - Может, у тебя шустрее получится?
- Да не, не, эт я так… - тощий попытался взять себя в руки.
- Вот и не шкни!..
Лёня тоже заёрзал на месте в нетерпении. Блин, и как он про метки-то не догадался?! Столько времени зря убил с непоняткой какой-то! А мужики вон раз, и роют уже!.. Лопата амбала глухо брякнула по дереву.
- Гля-ка… За столько лет не сгнило нифига!.. – амбал выровнял края ямы, придавая ей форму квадрата, - Листвянка, наверно…
- Дай я!.. – тощий, не дожидаясь, пока амбал уберёт из ямы остатки рыхлой земли, встал на колени и ухватился за что-то, находящееся в яме.
«Люк там, наверное… - домысливал Лёня то, чего не мог разглядеть, - Ага, точно!»
Тощий, всё так же стоя на коленях, с натугой потянул крышку люка вверх. Заскрипело старое дерево…
- Ха-х!..
Тощий словно бы подпрыгнул на месте, секунду постоял, выпрямившись, на коленях и медленно завалился на спину.
- Твою мать!.. – амбал отшатнулся назад и, не удержав равновесия, брякнулся на задницу.
Лёня привстал, пытаясь разглядеть, что же там произошло, и тоже невольно попятился. Тощий валялся на спине, раскинув руки и глядя в небо остекленевшими глазами, а из-под подбородка у него торчал конец толстого арбалетного болта. И с одного взгляда было ясно: отмучился мужик на этом свете…
Амбал, сделав несколько судорожных вдохов, чуть пришёл в себя, вскочил на ноги и, вытянувшись во весь свой немалый рост, медленно обозрел окрестности. Лёня пригнулся едва не до земли и затаил дыхание. Пронесло!..
- Пошукали кладики!.. – покряхтывая, бормотал амбал, подтаскивая тело тощего к открытому люку, - Извини, брат, но так всем проще будет…
Тело тощего с глухим влажным шлепком шмякнулось вниз. Замерев на пару секунд и ещё раз оглянувшись, амбал опустил крышку на место, забросал яму вынутой и аккуратно сложенной на кусок брезента землёй и тщательно пристроил снятый дёрн на место. Потом быстро упаковал металлоискатель и лопату в чехол, взвалил рюкзак на спину и, поминутно оглядываясь, торопливо зашагал к деревне.
«Мы пойдём другим путём!..» - пронеслось в Лёниной голове, и он, не спуская с амбала глаз, сделал ещё шаг назад. А в следующее мгновение земля из-под Лёниных ног куда-то пропала, и он начал проваливаться. «Кусты!.. Колодец!..» - только и успел подумать он, скрываясь под землёй.
***
- Это… Это не можешь быть ты!..
Измождённый внезапным недугом Владимир прищурился, потом для верности протёр глаза. Перед ним стоял гость из далёкого детства, всё такой же высокий, прямой, косая сажень в плечах… Только вот был он не сед, а русоволос, с густой, кучерявой бородой пшеничного цвета и совершенно молод. Васильковые глаза с улыбкой глянули на князя.
- Как это? Я и не я? Вот ты – это ты?
- Я… - сбитый с толку Владимир не нашёлся, чем возразить. Хотя… Может, стражу кликнуть? А поможет она, стража-то? Прошёл же парень прямиком в его покои, никто и не чухнулся… Да и прошёл ли? Парень ли? Навий сын…
А парень немного помолчал, потом, решив, видимо, что не гоже над больным человеком потешаться, сделался серьёзен и присел на край княжеского ложа.
- Внук я его… - парень ещё помолчал, - Не с добром я к тебе, князь…
Владимир беспокойно ворохнулся в сбитой, пропахшей немочью постели.
- Помнишь ли слова деда?
Владимир кивнул. Вся жизнь прошла, а старец так и стоял перед глазами, словно вчера виденный, и в ушах звучали слова, словно только слышанные.
- Понимаешь ли теперь, о чём те слова были?
Как не понимать? Правда, о прижившемся ростке Владимир понял только недавно, видя, как благодатна оказалась русская земля для греческой веры… И не верил он до последнего времени о плодах ядовитых, пока Святополк не восстал супротив него. Супротив кого?! Отца!..
- Нет, не твой то яд! – словно прочитал княжьи мысли парень. Лицо его вдруг исказилось стыдом и мукой, - Опоздал я, князь, задержался в пути… Не успел наказа дедова исполнить…
У Владимира внезапно закололо в груди. Не твой… А чей?! Борис!.. Сыночка!.. Величайшая надёжа и любовь отца-князя!.. Владимир приподнялся на ложе, пытаясь крикнуть, позвать людей. Гонцов! Гонцов слать! К Борису слать, чтобы берёгся. В Вышгород слать – извести отродье это сучье! Князь пытался издать хоть звук, но тщетно – горло перехватило так, что не получалось даже вдохнуть. И в глазах… В глазах стало совсем темно. Побелевшей рукой князь зашарил вокруг себя – кинуть хоть чего-нито, может, услышат?..
- Эй, люди! – спустя несколько минут из-за двери, ведущей в княжьи покои, высунулась лохматая голова в обрамлении густой бороды, - Худо князю! Отходит, чай!..
Дружинник, дремавший у дверей, от неожиданности отшатнулся и, зацепившись одной ногой за другую, шлёпнулся на задницу. Мимо него в дверь ломанулась толпа из бояр и похожих на чёрное вороньё монахов. И лишь семенивший последним служка недоумённо остановился и обернулся. Как это детина этот к князю попал? Но спросить было уже не у кого – подхватившийся на ноги дружинник бросился вслед за остальными, а тот самый детина широкими шагами удалялся по коридору. Монашек сморгнул и вдруг начал истово осенять себя святым крестом – в коридоре никого не было!
- Свят-свят-свят!.. Чур! Чур меня!..
- Говори!.. – новоиспечённый князь навис над бледным дрожащим монашком, - Говори! Или… - князь чуть мотнул головой, указывая на кое-как сваленные в углу искалеченные окровавленные тела. Даже родные не смогли бы, пожалуй, опознать среди этих трупов своих близких. Разве что по украшениям, что ещё оставались на мучениках – князь торопится, снять можно и позже…
- Нечистый! Нечистый то был! Вот те крест, князь-батюшко!.. – выпучив глаза и брызгая в волнении слюной, зачастил тот, часто-часто крестясь, - Как к князю пробрался, никто не ведает. А тут князь и помер! Нечистый, нечистый то был!..
Святополк досадливо сплюнул и поспешил на воздух. Трупы его не пугали, нисколько не трогали даже, но вот духота в застенке стояла невыносимая – несколько жаровен калили воздух с самого раннего утра. Выскочив на крыльцо детинца, князь подставил разгорячённое лицо свежему ветерку. Жидковатые, едва вьющиеся волосы прилипли к вспотевшему лбу, пот стекал ручейками и по спине, и по бокам. «Надо бы баню приказать… - мельком подумал Святополк и обратился мыслями к другому, более на сей час важному: - А не врали ведь, сучьи дети!.. Ровно сговорились все, одно твердили… Чёрт, мол, больше некому!..» Но знал он и другое – не только черти ходить так могут… Может, потом иначе будет, но сейчас княжий ли сын, боярский ли – все сызмальства воинскому делу обучаются. И знают, есть люди, дар которым великий даден. Может такой человек и глаз отвести, и в самое сердце вражеского стана пройти незамеченным… Не такой ли умелец и здесь побывал? Кто таков тогда? Такие люди пуще золота ценятся и известны все наперечёт. Да и не так много их, по пальцам перечесть можно… Кто?.. И приходил зачем? И делся куда? Надо бы отроков посмышлёнее в народ послать – глядишь, проведают чего…
- Значит говоришь, недоброе Святополк удумал?.. – юный княжич задумчиво подбросил в костёр сухих веток, - Как ты ведать о том можешь?..
- Ведаю, Борис, ведаю… И тебе, и Глебу участь страшная уготована… А хочешь, и ты верно обо всём узнаешь? Побежали со мной! К Глебу хоть, к Ярославу ли, а? Ярослав не тронет тебя, коли власть ему уступишь… Или ещё дале, туда, я откуда пришёл?
- Ты? А откуда ты пришёл? – глаза Бориса зажглись неподдельным интересом, - Говор у тебя наш, вроде… Да и знаешь ты всё…
- Племя есть такое – пермь… Не племя даже, народ. Далеко, на восход отсюда…
- На восход? Меря там, мурома… Вятичи ещё, болгары…
- А дальше ещё мари и пермь уж потом…
- А разве есть пути туда?
- Как нет? Новгородцы уж лет сто как туда ходят – торгуют… Побежали со мной? Вернёшься потом, когда всё успокоится… Да и я… Нет у меня сил больше дедову ношу нести!
- Что за ноша такая?
- Ох и тяжкая!.. Но рассказывать не могу. Вот коли со мной пойдёшь, да перенять согласишься…
- Не могу я с тобой идти… Не поймёшь ты… Ни по рождению не могу, ни по совести. Убегу, а Глеб как же? Да и не тронет нас Святополк, брат ведь он нам. А и тронет, так, знать, судьба такая… На всё воля божия, и не нам решать, быть чему…
- Да… Вижу, твёрд ты в своём решении. Что ж, быть, значит, по сему… А на прощание скажу тебе. Недолго Святополк вас переживёт. И подохнет на бегу, яко волк затравленный…
- Куда ты теперь? – уже в спину спросил Борис.
- К Ярославу пойду, может, он хоть послушает…
- Так и сказывал?
- Ага… - молодой дружинник утвердительно кивнул, - И ещё баял, мол…
- Что?! – Святополк впился глазами в его лицо.
- Мол, недолго тебе после Бориса с Глебом-то…
Вот оно как!.. Святополк зябко передёрнул плечами. Откуда он знать мог? Ведь князь себе, даже самому себе не признавался до конца в том, что задумал! А этот… Нужно найти его! Немедля! Найти и забрать то, что он Борису предлагал… А этого… Князь смерил дружинника взглядом. Слишком уж много знает он…