ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.proza.ru/2012/12/18/1148
КОНДРАТ: КРОВНАЯ МЕСТЬ!!! ИЛИ «ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ!» КАЗНЬ САМОЛЁТОВ! ЧАСТЬ 20, на фото справа крайний.
Мы учились летать на истребителях по системе ДОСААФ(Добровольное общество содействия Армии, Авиации и Флоту). Зимой мы учились в городе, а ранней весной нас выводили в лагеря на полёты.Был среди нас курсант Кондратьев- «хохмач» по жизни, но всё это он делал не специально- так получалось. Коротко мы его звали –Кондрат.
После того, как я вылетел самостоятельно (см.Мой первый полёт) в нашем экипаже произошли чудесные перемены. «Астраханская вобла» стала , как говорится – тише воды и ниже травы. Человеком стала. Если бы не знать, как она себя вела раньше и не только по отношению ко мне, то можно бы даже сказать, что она не плохая женщина. На «предполётной подготовке» она говорила вполголоса, без всякого энтузиазма и не смотрела никому в глаза… Вообще никому, даже любимчику Жене. И Женя как-то притих, испуганно смотрел на эту переменившуюся «воблу» и на меня. В воздухе она себя вела так же, можно сказать даже апатично. Равнодушно показывала новые фигуры пилотажа и смотрела из кабины на землю. Ещё такая перемена произошла- со мной по одному полёту почти каждый день стал летать замкомэска Невзоров. Он ничего не показывал нового, видимо считая не вправе вмешиваться в чужой процесс обучения, а только проверял, что нового мне дала «вобла». А ведь раньше он со мной ни разу не летал. Где-то примерно через неделю или побольше после «предполётной», когда нам до ужина остаётся около часа свободного времени, меня прямо из беседки в присутствии «воблы» вызвал дневальный к замкомэска. При чём он прибежал запыхавшись и сказал, что я должен явиться в лётной форме, готовым к полёту на основную стоянку. Это был шок для всех! У «воблы» челюсть отвисла, да и у меня, короче, - у всех! Но вопросы излишни – надо выполнять, тем более, что дневальный сказал мне – быть через 15 минут на «основной стоянке». Невольно глянув в сторону «основной» мы с удивлением увидели, что над нашей « приводной радиостанцией» вращается антенна. У меня перехватило дыхание от предчувствия чего-то выходящего за рамки обычного и я помчался в палатку переодеваться.
Подбегая с планшетом и шлемофоном к стоянке, я ещё издали увидел, что вокруг самолёта командира с номером «01» кружится, осматривая его, техник. Невзоров стоял рядом с самолётом.
На подходе я одел шлемофон, поднёс руку для доклада, но он махнул рукой: «Отставить.»и обратился к технику:
-Мы улетим, а ты сходи в столовую скажи, чтобы для одного курсанта ужин оставили. Хороший ужин! Он на боевом задании!- с хитринкой и юмором глядя на меня, сказал Невзоров и добавил: Секретном!
-Слушаюсь!- ответил техник, а у меня мозги от догадок чуть не съехали набекрень.
Мне замкомэска сказал:
- Садись в заднюю кабину! Ты пассажиром будешь! В управление не вмешивайся! Ясно?
-Так точно!
Взлетели.Невзоров приказал:
-Разверни карту, чтобы у тебя железная дорога была вся перед тобой от Рабочего посёлка до Заплавного. Я пройду на малой высоте, а ты смотри, где вблизи насыпи железной дороги лежат кучи неиспользованной щебёнки. Отмечай на карте, смотри пути подхода, отхода на грузовой машине. Это задание действительно секретное. Никому ни слова! Ясно?
-Так точно!
-Нам нужно машин пять щебёнки для бетонирования площадок под новые реактивные самолёты. Потом нам всё дадут, но мы скоро будем встречать первую партию десять самолётов, а стоянки нет. Поэтому будем воровать. Ты будешь воровать!- засмеялся он- Дадим тебе ЗИЛ с шофёром и команду штрафников, у кого наряды не отработаны и по вечерам после ужина - это ваша задача. Ты отвечаешь за выполнение! Разгильдяев не жалеть! Докладывать мне! Сам не работай! Обнаружу мозоли – накажу! А главное, чтобы никто из курсантов не заподозрил, что мы воруем. Ясно?
-Так точно! Но это действительно я уже вижу, что это брошенные кучи, заросшие!- сказал я отмечая на карте по ориентирам кучи.
-Хорошо! Будем считать, что так!-усмехнулся замкомэска.
-Ещё раз пройти?-спросил он когда мы прошли участок дороги с начала до конца.
-Да!- ответил я- Хочу ещё дороги посмотреть!
-Насчёт дорог мы ещё покружимся! Ты отмечай все кучи, а из них выбирай потом, чтобы легче подъехать.
Я всё отметил: дороги, кучи щебёнки и предложил:
-Я заметил переезд через железную дорогу.Можем и с той стороны кучи прихватить.
-Нет! На переезде бывает милиция, а нам лишние вопросы не нужны, хоть мы и не воруем, как ты говоришь! И вообще, на асфальт не выезжать. Пробирайтесь окольными путями. Завтра начинайте.
-Слушаюсь!
Вдруг замкомэска направил самолёт в пикирование добавив обороты и спросил у меня:
-Ремни хорошо затянул? Щас похулиганим! – и вдруг пошёл прямо на наш палаточный лагерь увеличивая скорость в пологом пикировании. Мне бы показалось, что он хочет приземлиться между рядами палаток, если бы не максимальные обороты. На высоте метров пятьдесят он перевернул самолёт вниз кабиной и на максимальной скорости промчался над лагерем, потом вывел в нормальное положение, взмыл в небо в боевом развороте, выполнил его и опять в пикирование, но, уже убрав газ, стал планировать на посадку на ВПП. Я глянул в сторону лагеря - вся наша голопузая команда стояла за палатками, глядя на наш самолёт, сияя голыми торсами в лучах закатного солнца.
На другой день пять «штрафников» и я на нашем бортовом ЗИЛ-130 поехали первой «ходкой» за щебёнкой. Среди « штрафников» и «брат-Кондрат».
Слежавшаяся щебёнка поддавалась туго. Я понял, что кроме лопат нам нужен или лом или кирка, чтобы сначала «вспушить» щебёнку, а потом её легче было бы брать лопатами. Замкомэска Невзоров, отправляя нас, построил, приказал мне выйти из строя, назначил меня старшим и ответственным за погрузку и доставку, предупредил меня, что я командир этого «отряда особого назначения» и, если он обнаружит у меня мозоли, то следующим «штрафником» буду я. Я сказал ему:
-Товарищ подполковник, у меня всегда мозоли. Могу предъявить, посмотрите. Сейчас от перекладины – я на ней день встречаю и провожаю. А вообще не белоручка. Если будет необходимо для выполнения задания, то я тоже возьму лопату и сам потом вам доложу об этом.
Я тогда вообще-то сказал это для форса перед ребятами, но получилось именно так. Я взял штыковую лопату забрался на кучу, обрушивал её вниз, а ребята совковыми лопатами брали щебёнку и кидали в кузов машины. Так что не знаю, кому было легче – всем было «хорошо».
Присели отдохнуть. Кондрат, как и я не курил. Вздохнув он прошептал мне:
-Мне бы сейчас мой табельный «ПМ», я бы его не пожалел… Подкараулил бы в одном укромном месте и шлёпнул бы.
-Кого? –спросил я удивлённо.
- Валеру -«Бегемота» ! Это он меня заложил по самоволке последний раз. Он всех закладывает, обо всех докладывает. Пристроился у комэска водителем мотоцикла и для него ни подъёма, ни отбоя не существует. Хвалится, что они с комэска за раками ездят в пойму. Вот там он и докладывает обо всём и обо всех. Жаль, что комэска не брезгует такой информацией. Как у нас хозработы, он сразу собирается и идёт мимо работающих ребят, якобы, мотоцикл мыть, хотя он чистый. Приходит после отбоя, говорит, что с комэска по делам ездили! Хорошо ты его тогда завалил, поймав на приём. В открытую он боится пакостить, а изподтишка – продолжает.
-Не пойман – не вор! Это ты подозреваешь…
-Нет! Точно знаю!
-Ну, если точно, то можно его же методами ему устроить такую жизнь, что он поймёт за что, но не поймёт кто. Значит ты ему негласно объявляешь войну?
-Кровная месть! Расскажешь? Ведь доброе дело для всех сделаем!
-Хорошо, но не сегодня. Сегодня нам не скучно и так…
- Так ты говоришь пять машин надо загрузить и в день по машине? Значит все машины мои…
Пять нарядов- пять машин. Вот повезло. Убить – «Бегемота» не жалко!
-Не убивай! Я тебе все хитрости из «общажной» моей жизни передам, как сделать ему жизнь невыносимой.
Задание мы выполнили, но все пять машин щебёнки действительно достались Кондрату и к концу недели у него в душе накопилось к «бегемоту» столько отрицательных чувств, что он стал меня донимать вопросами каждый день.
-Ладно. Слушай меня внимательно.Ты слышал, «бегемот» хвалился, что он у техников взял клей для подклейки самолётного перкаля. Тапочки он клеил.(кстати, мы в это время уже переселились в новую казарму и ликвидировали палаточный лагерь). Так вот клей стоит у него в тумбочке, а тапочки под кроватью. Утром по команде подъём он прыгает в тапочки, потому что физзарядку мы делаем в тапочках. А что будет, если эти тапочки ночью этим клеем приклеить к полу?
-Фантомас! С меня причитается! Гениально! А ещё?
-«Бегемот» к отбою, как правило, не бывает на месте. Сетку кровати снимаешь с крючков грядушки, а грядушку в это время тормозишь ногой. Опускаешь сетку кровати на крючки, но не в зазор, как положено, а сверху и не дыша отпускаешь. Как только он сядет на кровать или ляжет…Ты понимешь, что будет?
-Здорово! А если с двух сторон так сделать? С обеих грядушек снять сетку с крючков?
-Можно. Потому что вторая грядушка, которая в голове, она прислонена к стенке. Но она может по голове врезать «бегемоту»- засомневался я..
-У меня кровная месть! Грядушка его не убьёт! Для башки «бегемота» не такую грядушку надо! Зато грохоту будет! Отпад !- Кондрат довольно потёр руки, - а ещё?
-Ты видел на чердаке нашей казармы уложен утеплитель – стекловата? Ты знаешь, как она колется, если попадёт на тело. Несколько дней чесаться будешь!
-Ну знаю. Дальше что?
-Возьми брезентовую рукавицу, слазь на чердак, возьми кусочек стекловаты и спрячь где- нибудь за казармой в траве и рукавицу и стекловату, а после отбоя, когда он задержится с комэска по делам, как он говорит, ты ему под одеяло потряси и разложи. Он ложится спать, когда свет в казарме уже выключен…
-Ой! Фантомас! Ты мне жизнь осчастливил! Мне хочется всё сразу ему сделать. А ещё?
-Ты видел в ТЭЧ у техников стоит коробка с шариками от подшипников? Возьми выбери мелких, как дробь и насыпь ему ночью в сапоги. После физзарядки на построение в столовую он оденет сапоги. Сразу через портянку может быть и не почувствует, а если пойдёт… Придётся переобуваться. А он с сапогами не в ладах, потому что у него толстые икры.
-Ну, спасибо, Фантомас! А ещё?
- Возьми ночью зашей ему рукав по шву или в плече или в запястьи. Тоже гарантировано, что на завтрак он опоздает.
-Здорово! А ещё?
-Остановись! Ему и этого хватит, Кондрат!
-Вот посмотри на эти мозоли, Фантомас! Я ему по гроб жизни этого не прощу! Спасибо тебе!
Я не думал, что Кондрат будет способен на «подвиги» после погрузки, разгрузки пятой машины и, конечно, не ожидал ничего плохого, как и все задремавшие или уснувшие после отбоя. Грохот железа и стон Валеры-«Бегемота» могли поднять и мёртвого. Когда перепуганный дневальный включил свет в нашей половине казармы, то видеть картину происшедшего без смеха было невозможно. Валера поднимая свою полную тушу с кроватной сетки, лежащей на полу, выбирался из- под грядушек кровати, накрывших его с ног и с головы. На наш смех пришли курсанты из второй половины казармы , находившейся за входом и постом дневального и добавили хохот. Поскольку «Бегемота» все недолюбливали за его хамское отношение, то все были очень довольны происшедшим и благодарны тому, кто это сотворил. Валера встал, разглаживая ушибленный грядушкой лоб и произнося угрозы в нецензурной форме тому, кто это сделал. Старшина, видимо, доложил о происшествии комэска и он появился в казарме через пять минут, но Валера уже успел собрать свою кровать. Ему почему-то помогал Женя из нашего экипажа - любимчик нашей «воблы». Хотя странно, но факт.
Командир почему-то задал глупейший вопрос:
-Кто это сделал!? – и все опустив головы и отвернувшись стали расходиться.
Валера сказал во всеуслышание:
-Я сам узнаю, кто это сделал и голову оторву собственноручно!
-Следи за словами!- сказал недовольно комэска.
-Если ещё кто-нибудь, что-нибудь, - я лично… -воспротивился Валера здравому смыслу, но комэска его перебил:
-Молчать ! Ложитесь спать! Я сам разберусь!
Валера, сопя, стал раздеваться. Комэска несколько раз прошёлся по казарме, ищущим взглядом посматривая на курсантов, а Валера—«Бегемот» пошёл в умывальник с мыльницей и полотенцем. Комэска приказал дневальному выключить свет и ушёл, не дожидаясь, когда помоется «Бегемот», потому что в казарме был полный покой, хотя никто не спал, но каждый собирался заснуть с приятными впечатлениями. Но, не тут-то было….
«Бегемот» вернулся из умывальника, развернул «конверт» одеяла с простынёй, расстелил одеяло, чуть – чуть посидел, призадумавшись и очень сильно скрипя кроватной сеткой, улёгся на постель… Он повернулся на другой бок, почесался, опять прилёг, опять перевернулся, вскочил, сел на кровати и стал чесаться с нарастающей активностью и вдруг он застонал:
-Ой! – потом погромче:- Ой!!! – наконец он заорал: - А-а-а-а –а !!!- и помчался на улицу, продолжая рёв.
Комэска был в казарме через пять минут. Включили свет, обследовали со старшиной постель «Бегемота» и поняли, что на ней имеются частицы стекловаты. Пока Валера-«Бегемот» мылся в летнем душе холодной водой, старшина заменил ему постель, застелив лично под контролем комэска. Продолжая чесаться, Валера вернулся из душа, стуча зубами от холода. Уже никому не угрожая, он улёгся измученный под одеяло и почёсываясь попытался заснуть. Ну, и мы, конечно, тоже, довольные расплатой, а я еще, удивлённый активностью Кондрата.
Подъём!- прозвучало совсем не к стати. Все были не выспавшиеся, но опять послышался грохот и «мать-перемать», то есть нецензурщина, голосом Валеры-«Бегемота». Его тапочки, в которых он выходил на физзарядку, оказались приклеенными к полу и он не ожидая того, упал сначала на тумбочку лицом, потом на пол на колени.
У нас уважительной причины не было, как у «бегемота» и мы побежали в туалет и на физзарядку. Вернувшись назад к казарме, мы всей голопузой командой остановились ошарашенные такой картиной: Валера –«бегемот» сидел босиком на деревянных ступеньках казармы и плакал, размазывая кровь из под носа. Перед ним лежали сапоги с размотанными портянками и рассыпанные с две пригоршни стальные шарики…. На коленях лежала гимнастёрка, которую он не смог надеть. Рукава были зашиты и в плечах и в запястьях!
После завтрака, прямо у столовой объявили построение второй эскадрильи, то есть нашей.
Комэска прошёлся перед строем, очень внимательно вглядываясь в наши лица. Очень серьёзно, или мне показалось, посмотрел мне в глаза. Я выдержал, но кажется, стал поднимать вверх свои брови со знаком вопроса и комэска перевёл взгляд…не на следующего курсанта, а в землю, и так задержался, о чём-то подумав, а потом пошёл со своим «сверлящим» взглядом дальше . Вернувшись к середине нашего строя он спросил:
-Эскадрилья готова к полётам?
Старшина с красными глазами заметался перед строем и командиром, потом подбежал к комэска, вскинув руку:
-Так точно, товарищ подполковник!
-А я так не считаю! – заорал комэска- Курсант Жучков (фамилия изменена) получил травму по чьей-то вине. Пока не представите мне виновника - полётов не будет!
Старшина опустил руку в растерянности и такой же растерянный взгляд направил на наш растерянный строй…
Наступила минута молчания.
Я почему-то ощутил, что всё происходящее напрямую касается меня и я обратился:
-Товарищ подполковник, разрешите обратиться?
-Обращайтесь.
-Я не имею отношения к происшедшему, но знаю, краем уха, что курсант Жучков подозревается в «стукачестве». Так что это может быть не один виновник, а много. Тот, кто укажет вам, тот очень сильно рискует здоровьем. А нам ЧП не нужны. Предупредите курсанта Жучкова о неправильном поведении и вопрос исчерпан. Мы хотим летать.
-Так это вы зачинщик?! – заорал командир,- Вы забыли с какими потугами вы у нас вылетели?Так вы можете вылететь в другую сторону! Как там вас, товарищ Фантомас!
Я помню, что у меня кровь отлила от лица куда-то вниз и по-моему даже ушла в землю…
Я повернулся спиной к командиру, поднял руку под козырёк(а был в подшлемнике) и спросил:
-Товарищи курсанты! Я что –то организовывал против Жучкова?
-Нет!- нестройно, но громко сказал строй.
Я повернулся к комэска и спросил:
-Разрешите стать в строй?
-С-с-тановитес-сь… - как-то по змеиному, прошипев, ответил комэска, недобро глядя на меня.
Я стал в строй. Комэска повернулся к замкомэска Невзорову, стоявшему, чуть поотдаль за спиной и недобро наблюдавшему за происходящим:
-Я приказываю, после ужина гонять эскадрилью строевым с песнями до самого отбоя!
Невзоров в это время курил и когда комэска к нему обратился, он как раз только затянулся сигаретой. Выпустив дым себе на грудь, Невзоров повернулся спиной к комэска, подошёл на шаг к урне, бросил сигарету, вернулся, стал на вытяжку, поднял руку под козырёк и сказал негромко, но слышали все:
-Товарищ подполковник! Я у вас зам. По лётной части! Для экзекуций найдите других! Я тоже подполковник! А курсанту Фантомасу, извиняюсь- Крупатину, вы собирались сегодня перед строем объявить благодарность за выполнение секретного задания, если я не ошибаюсь.- и повернувшись спиной, без разрешения ушёл.
Отлетали мы в этот день нормально. «Бегемот» не летал- врачи не допустили по высокому артериальному давлению.
После столовой ко мне подошёл Кондрат, спросил:
-Ты видел, какая морда у «бегемота»? Как у меня после цыганской лошади. Так ему и надо! Я знаю, что это «бегемот» хлестнул лошадь бляхой! Спасибо, Фантомас!
У меня было очень плохо на душе. Я чувствовал, что добром это ЧП не кончится и был прав.
После предполётной подготовки «вобла» как-то с улыбкой глядя на меня сообщила:
-Леонид Васильевич! (она никогда так меня не называла)Сейчас будет партсобрание . Ваша явка обязательна!
Я был единственным курсантом, членом КПСС, потому что был на Тракторном заводе Начальником Штаба Комсомольского Прожектора и чисто по убеждению в причастности к «великому делу» вступил в КПСС. Когда мы прибыли на лагерные сборы на аэродром, как-то прошёл шумок о том, что я «Член КПСС», но об этом быстро все забыли, кроме моей инструкторши, у которой при виде меня выделялась желчь или ещё что-то…
Я прибыл на партсобрание с недобрым чувством, но в этом было что-то похожее на готовность победить на ринге. Я бы сказал даже не готовность, а, как-бы, обязанность, потому что иначе быть не могло. Собрание происходило на веранде штаба эскадрильи, где стояли столы по числу инструкторов. Принесли стулья из штаба первой эскадрильи для коммунистов техников и преподавателей, ну и для меня…
Собрание открыл секретарь парторганизации преподаватель – ветеран войны, избрали председателем собрания почему-то комэска. Он объявил, что на повестке дня один вопрос- ЧП в казарме курсантского состава и прямо « круто с виража» заявил, что поскольку у нас среди курсантов есть один член партии, то в первую очередь с него и спрос. И ещё он сказал:
-Он наверное забыл, как мы его выпустили в полёт!
У меня ёкнуло внутри: Вот как лихо! При этом комэска бегло обвёл всех взглядом.
-Правильно, правильно! Совершенно верно! Это от него всё исходит! У нас и в воздухе скоро будут ЧП! - затараторили с места, как две « курицы» « вобла» с подружкой. Вообще-то я не знал, что «вобла» тоже член партии. Я бы иначе реагировал на её матерщину в воздухе. Это было второе партсобрание с начала полётов, но на первом «воблы» не было. Комэска, как председатель собрания, должен был сделать им замечание, за реплики с места, но он даже кивнул им. Но вдруг с места подал голос Невзоров:
-Извините, председатель, но я не услышал в повестке, что рассматривается персональное дело!
-А вам никто не давал слово!- попытался заткнуть его комэска.
Но тут подал голос тоже с места секретарь парторганизации Иван Миронович:
-Вообще-то, меня тоже удивляет постановка вопроса! На курсанта Крупатина, выходит, возложены какие-то воспитательные функции?
-Я не понял! Это что выступление что-ли?-возмутился комэска.
-Ну, считайте, что выступление, коль вы так повели собрание – одним даёте слово с места, другим не даёте, -он встал и продолжил- Может быть я ошибаюсь, но тогда поправьте меня, эскадрильей командуете вы, значит с вас в первую очередь спрос за все ЧП.
-Дайте слово!- не попросил, а потребовал Невзоров, - И попрошу вести протокол! -, кстати «воблу» назначили секретарём собрания ,- Надеюсь предыдущее выступление тоже будет записано?
Комэска ,как-то, нехотя сказал:
-Ну, пожалуйста!
-Я полностью присоединяюсь к ранее сказанному! Это мы с вами в первую очередь ответственны за атмосферу в эскадрильи и я лично с себя эту ответственность не снимаю. И по поводу того, что курсант Крупатин не вовремя был допущен к самостоятельным полётам , это тоже наша с вами ошибка и вы лично её исправили, а теперь говорите об этом, как вроде мы одолжение сделали этому курсанту. Я полагаю, что курсанта Крупатина можно бы отпустить с собрания, если он куда-то торопится и поговорить подробнее о создавшемся положении.- при этом он с намёком посмотрел на меня и дополнил,- Мы вас в ваше отсутствие обсуждать не будем.
Я встал.
-Да, да! Нет возражений отпустить курсанта…. Э-э-э…коммуниста Крупатина?- спросил комэска у собрания.
-Он вас ещё не просил об этом!- напомнил Иван Миронович.
-Да.Я прошу собрание отпустить меня,-сказал я и продолжил, - но я скажу два слова, так как имею право и обязан довести до сведения коммунистов то, о чём я уже сказал командиру перед строем. Если собираетесь искать крайнего в этом ЧП, то крайний сам курсант Жучков, который противопоставил себя коллективу и пострадал он возможно не от одного обиженного. Было бы хуже, если бы ему устроили «тёмную». Тогда ещё и милиция занималась бы разборкой, а не только мы. А поставил он себя выше коллектива с помощью командира, который его приблизил к себе, а он этим спекулирует. Я всё сказал, вообще-то, но добавлю, что глядя на командира эскадрильи и мой инструктор строит такую-же политику в экипаже, приближая одних, уничтожая других. Можно удалиться?
Почему-то не дожидаясь слова председателя, собрание хором и активно с места загудело:
-Можно! Можно!-а кто-то даже сказал, - Спасибо за вашу позицию! – по -моему это был инженер эскадрильи.
На другое утро «вобла» опоздала на предполётную и пришла какая-то растрёпанная с бешенными глазами. Заходя в беседку нашего экипажа она с порога…. Да нет. Она ещё подходя к беседке уже сверлила меня взглядом, а потом, проходя мимо меня, смотрела на меня искоса, как будто боялась, что я её укушу. Села за стол и смотрела на меня наверное с пол-минуты, каким-то взглядом шизофреника, а потом спросила:
-Ну, что? Так и будем в Фантомаса играть? Это ваша работа?- при этом она вынула из кармана пистолет «ТТ» и положила на стол. Все были ошарашены, и даже привстали с места, но быстро поняли, что это муляж , хотя и старательно, но слепленный из битума.
-Я не понял. Вы о чём? Что случилось?- спросил я.
-Хватит врать! Надоело! Это всё ваших рук дело!
-Что я вам врал? Приведите хоть один пример!- возмутился я. Она не ответила.
На этом разговор закончился. Прошла предполётная, прошли полёты. Лишь к вечеру мы узнали от инструкторов и техников, что произошло с нашей «воблой» и почему она опоздала на предполётную и пришла «не в себе». Потом ещё Кондрат мне рассказал подробности.
У нас за казармой в траве осталась от стройки бочка строительного битума. От жары битум стал мягким и кое-кто рукодельный делали из него всякие фигурки, а кое-кто пистолеты разных марок. Кондрат сначала сделал фаллос и пришёл ко мне.
-Фантомас, я предлагаю твоей «вобле» подарок сделать. Она с подружкой, с командиром звена в одной комнате живут, утром спят, окно открыто. Я когда цветочки поливал заглядывал к ним утром. Положить на тумбочку «вобле» - вот хохма будет!
-Ты с ума сошёл! Она сразу на меня подумает! Не смей!-возмутился я.
-Эх, жалко! Зря старался! А такой красавец!
-Со своего лепил?-спросил я.Посмеялись и он говорит:
-Я его на «ТТ» переделаю. У меня был «ТТ» табельный – это вещь. Потом «ПМ» выдали, но это игрушка.Стой! Я придумал! «Вобла» по утрам бегает, спортом занимается. Ей Невзоров однажды сказал –не тарахти костями мимо моего дома, а она сказала ему-желаю вам подавиться папиросой.
Так вот, я мельком сказал Кондрату, зачем меня приглашала «вобла» на партсобрание.Я сказал, что «вобла» со своей подружкой хотели съесть меня, но Невзоров не дал.И Кондрат решил за меня отомстить без моего согласия.
Кондрат рано утром подошёл к окну комнаты «воблы» и «командирши» со стороны сада, убедился, что «вобла» ушла на утреннюю пробежку, а подружка спит. Он отодрал москитную сетку в углу, положил на тумбочку командирши свой «ТТ» из битума, просунул в дырку пузырёк с красной тушью, полил на подушку командирши возле головы и последние капли покапал на её лоб. Она спросонья от щекотки мазанула рукой по лбу и продолжила утренний сон. «Вобла» вернувшись с пробежки , увидев «натюрморт с пистолетом» (это Кондрат так сказал), чуть не «гикнулась», выскочила на улицу с криком –Помогите! Командирша спросонья услышав её крик тоже выскочила на крыльцо сзади орущей «воблы», спрашивает- Что случилось? А «вобла» увидев её рядом с «окровавленным» лбом, спрыгнула со ступенек и с душераздирающим воплем помчалась по аллее, как антилопа….
Потом её на полчаса врачи задержали на предполётном медосмотре, потому что давление зашкаливало!
Вечером после ужина к нам в казарму пришли комэска и зам. Невзоров. Витя Шейкин как раз играл на гитаре, а несколько человек вокруг сидели и слушали. Витя играл на гитаре только «Танец маленьких лебедей» и «Полонез Огинского», которые выучил по нотам, не имея слуха. Дневальный скомандовал- «Встать!» - с опозданием, так как тоже стоял за спиной у гитариста-наряд вне очереди обеспечен.
Командир сказал: «Вольно!» и подошёл к гитаристу Вите- «Ну,ну! Продолжайте! Хорошо получается!» и Витя продолжил. Только Витя закончил играть, как послышалась от входной двери команда: «Встать!Смирно! Зашёл полковник- начальник нашего Учебно-авиационного центра.Подошёл, сказал: «Вольно. Докладывать не надо.» Командир эскадрильи, будто продолжая начатый разговор, без перехода сразу стал выдавать мысль:
-Ну, вот смотрите, какие вы хорошие ребята, а кто же это «варфоломеевскую ночь» устроил своему же товарищу?
Все, опустив глаза замялись, натужно задышали, поглядывая друг на друга. А комэска продолжил:
-Ведь вы же должны сознавать, что вы не какая-то там пехота – споткнулся, упал, поднялся, дальше пошёл- у вас страшная техника в руках, которая угрожает вашей жизни и чужим жизням, если допустить ошибку! Вы должны беречь моральное состояние друг- друга, уважать друг друга.
Вдруг заговорил Витя Шейкин:
-Товарищ командир! Вот вы и научите Жучкова уважать товарищей. Он не знает, что это такое.Он может только бояться того, кто сильнее.
Для всех было удивлением, то что Витя Шейкин, стеснительный деревенский парень так смело и справедливо высказал комэске.
Наступило молчание. Комэска метнул взгляд на полковника и увидел, что тот внимательно смотрит на него.Потом комэска вздохнув, сказал:
-Да-а-а! Что-то подобное я уже слышал!- и посмотрел на меня, хотя я стоял поотдаль. Он прошёл между кроватями к кровати Жучкова, сидевшего на кровати с распухшей мор… лицом, тот встал. Комэска сказал: Сидите!, - тот сел. Комэска посмотрел на тапочки Жучкова, так и стоявшие приклеенными к полу, спросил:
-А почему же тапочки наоборот стоят, не по ходу?
-А я сплю головой не к тумбочке, а наоборот, чтобы во сне не стукнуться об тумбочку. Утром я встал, ноги в тапки и хотел к тумбочке за пастой, щёткой, ну и упал на тумбочку…
-Видимо клеил тот, кто знает, что вы спите наоборот, - сказал комэска.-Давно так спите?
-Так мы переселились-то из палаток недавно…
-Ну, и кто же отклеивать будет тапочки?- спросил командир, оглядывая окружающих.
-А их не отклеишь! Это же перкалевый клей!- сказал Жучков.
-Пусть останутся, как памятник в назидание будущим поколениям!- сказал Кондрат. Командир зыркнул недобро на него, Невзоров прикрыл улыбку рукой, а полковник сказал:
-Ну, ладно! Будем считать, что из этого все извлекли урок и продолжения не будет. Могу я надеяться? –спросил он.
-Да, конечно, товарищ полковник, мы же свои люди- сочтёмся!- за всех ответил Кондрат.
-Ну, хорошо!-улыбнувшись, сказал комэска, и обратился к Вите Шейкину, -Ну, сыграйте ещё что-нибудь.Душевно у вас получается!
-Товарищ командир, я же только две вещи знаю «Полонез» и «Лебедей»-взмолился Витя.
-Нет! –вмешался Кондрат,-Если ты постараешься, то для Жучкова можешь сыграть «Мы жертвою пали!»,- по казарме прошёлся хохот, «бегемот» опустил голову, пряча заклеенную пластырем переносицу.
-Курсант Кондратьев, а вы что нам можете сыграть?-спросил с сарказмом, с издёвочкой комэска,- ночной спектакль, это ваша постановка?
-Нет! Товарищ командир, я фокусы могу показывать! Хотите, покажу? Я сейчас, только на минуточку отлучусь, подождите. А ты, Витёк, ещё раз «Полонез» сыграй- товарищ полковник не слышал! – и Кондрат помчался в бытовку. Я догадался, что он хочет показать. Я ему недавно рассказал во время перекура фокус с подвохом: нужно взять две одинаковые консервные банки. Без свидетелей закоптить хотя бы спичкой донышко у одной, остудить, потом выйти перед публикой и предложить участие в фокусе. Объяснить оппоненту условия и смысл фокуса: я беру одну банку себе в руку. Видите-она пустая. Вам даю вторую банку-тоже пустую, но сразу при вас кладу в неё спичку. Вы держите банку одной рукой перед собой на уровне груди, не переворачиваете. (секрет в том, что отдаёте оппоненту банку с закопченным дном и он не должен об этом догадаться, поэтому предупреждаете, что банку не переворачивать, иначе спичка выпадет) . После проведения ряда специальных движений эта спичка, якобы, должна переместиться из банки оппонента в банку фокусника. Объяснить оппоненту, что он должен в точности повторять ваши движения свободной рукой. Оппонент обязан строго смотреть вам в глаза, не сводить взгляд, не отвлекаться.Не обращать внимание на возгласы, смех окружающих наблюдающих, потому что им захочется испортить наш фокус. Не обращать внимание, чтобы ни говорили. Начинать фокус, потирая свободной рукой сначала боковые стенки своей банки, потом плавно перенося руку от банки к своему лицу, поглаживать свои щёки, следить, чтобы оппонент строго повторял ваши движения. Сделать это потирание боковой поверхности раза три, то есть щёк с обеих сторон, потом лба, но подносить ко лбу осторожно, обходя область глаз, чтобы в поле зрения не попала ладонь руки. Последних три раза, нужно протирать свободной рукой донышко банки (у вас оно чистое, а у оппонента –закопчённое).После донышка вы потираете собственные щёки чистой рукой, а оппонент – закопченной. В этот момент нужно набраться мужества, обозлиться на себя, чтобы не засмеяться, потому что оппонент старательно повторяя ваши движения оставляет на лице следы копоти и все начинают смеяться. Потереть донышко, потереть одну щёку. Ещё потереть донышко, потереть другую щёку, старательно потереть ещё и потереть собственный лоб, потом в заключение провести всей пятернёй сверху вниз ото лба до подбородка, ну и пора бросать банку и спасаться бегством, чтобы не побили…
Готовиться к «фокусу»лучше с помощником . Я оглянулся – все слушают музыку Вити Шейкина и пошёл в бытовку к Кондрату.
Зайдя, я спросил, с кем он хочет шутить.
-С «бегемотом», естественно!
-А если откажется?
-Да нет! Он много воображает о себе! Я на этом и сыграю!- ответил Кондрат. Банки Кондрат приготовил заранее и закоптил донышко у одной, как нельзя лучше. Кондрат вышел из бытовки, я пока остался. Он начал выступать, объяснять условия фокуса, поближе подбираясь к Жучкову.
-Мне нужен серьёзный товарищ, чтобы не испортить фокус и очень внимательный, потому что движения мои надо выполнять в точности, не ошибиться! Ну, кто желающий?
Никто не шевельнулся. И вдруг Кондрат, как будто его осенило:
-Вот! Валера! Самый серьёзный у нас человек! Чтобы не сказали потом, что я «лажу» гнал! Давай! Валера!
Жучков опустил голову и мотнул ею отрицательно:
-Нет! Я сегодня не в форме…
-Валера! Ну, чуть – чуть постарайся для общества! Хоть раз!
И Валера стал поднимать голову, распрямляя плечи, но вдруг раздался голос комэска:
-Ладно! Кондратьев! Не трогай его! Мне-то ты доверяешь? Давай я буду участником, меня ты не проведёшь! Это я тебе гарантирую!
Кондрат опешил и замычал:
-Да… Э-э-э товарищ командир, а если не получится?
-Со мной получится!- уверенно сказал комэска, - Давай банку! Клади свою спичку!
-Товарищ командир, только дайте слово, что не обидитесь, ежели, как что . – замямлил Кондрат.
У меня, правда, тоже что-то закипело внутри…
-А-а! Факир был пьян и фокус не удался! Так кто из нас пьян? Ты или я? Давай всё будет в норме!-настаивал командир.
Кондрат, обеспокоенно мельком глянул на меня и приступил к сеансу…
-Банка на уровне груди, кладу в неё спичку на ваших глазах. Не опрокидывайте банку, в точности повторяйте мои движения не торопясь!- он потёр боковые стенки, потёр одну щёку, потёр ещё боковую стенку, потёр другую щёку, потёр ещё стенку, потер лоб… Курсанты не дыша наблюдали за действиями обоих.
Полковник, стоя чуть в стороне, одел фуражку на самый нос, чтобы лампочки не отблёскивали в глаза и, приоткрыв рот внимательно наблюдал за движениями обоих – подполковника и Кондрата. И вот Кондрат потёр донышко своей банки, комэска повторил, Кондрат потёр свою щёку. Комэска тоже… Вот тут точно все перестали дышать, так как, щека комэска, стала чёрной. Кондрат ещё потёр донышко своей банки. Комэска потёр донышко своей банки. Кондрат потёр другую щёку и комэска потёр другую щёку. Все были онемевшими от того, что происходило на их глазах. У полковника очень сильно отвисала челюсть. Я посмотрел на остальных – тоже самое! У Вити Шейкина пальцы от напряжения побелели на грифе гитары, как отмороженные!
Кондрат потёр ещё донышко, потёр свой лоб, комэска тоже… И Кондрат провёл по лицу сверху вниз, бросил банку на пол и кинулся бежать из казармы. Комэска растерянно глянул ему вслед, потом в банку и расстроено сказал:
-Ну, вот! Не получилось! Хреновый фокусник - Кондратьев! Спичка на месте!
Вдруг во всеобщем оцепенении грянул хохот полковника и Невзорова, а потом всех курсантов.
Комэска ничего не понимая, вдруг увидел, что у него рука в саже. Развёл руками среди хохота – мол, откуда? Невзоров , продолжая хохотать подошёл взял его за рукав и потащил в умывальник. Комэска ничего не понимая продолжал показывать ему банку и спичку , доказывая, что фокус не получился и не мог понять зачем хохочущий Невзоров толкает его в умывальник. Когда он вышел из умывальника хохот прекратился, а полковник сидел отдыхая.
Однако он посмеиваясь напомнил нашему комэска:
-Товарищ подполковник! Но ты помнишь, обещал не обижаться!
-Помню! – сказал он глупо улыбаясь, однако погрозил пальцем Кондрату, спрятавшемуся за спины курсантов.
Перед сном Кондрат сказал мне:
-Всё! Фантомас! И за тебя и за себя! Кровная месть свершилась!За всё отплатил с твоей помощью, правда мне сдаётся, ещё ваш Женя-любимчик "воблы" грешит стукачеством, но наверное выводы из этого сделает.
Л.КРУПАТИН, МОСКВА,2009
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.proza.ru/2012/07/16/621
(Сборник "О любви с улыбкой!")
(Сборник "Лётные, военные!")рисунок автора, рец.0
"КОНДРАТ: ПОЖАР - СОН ВЕЩИЙ?" или "ПЕРВЫМ ДЕЛОМ, ПЕРВЫМ ДЕЛОМ САМОЛЁТЫ!"
Мы учились летать на реактивных истребителях по системе ДОСААФ(Добровольное общество содействия Армии, Авиации и Флоту). Зимой мы учились в городе, а ранней весной нас выводили в лагеря на полёты.Был среди нас курсант Кондратьев- «хохмач» по жизни, но всё это он делал не специально- так получалось.
На выходные нас отпускали домой в город, но предложили двоим желающим оставаться на выходные в лагере для охраны палаточного городка и поддержания уровня в нашей водонапорной башне. Остался Кондрат и ещё один из нашей эскадрильи - Серёга. При этом Кондрата очень интересовал вопрос – входит ли в сухой паёк шоколад. Убедившись, что входит- согласился.
Разъехались курсанты, уехали инструктора, техники и, наконец, уехали командиры. Кондрат помчался в посёлок, чтобы пригласить в лагерь свою подругу с подругой для Серёги и купить что-нибудь к столу. Вернулся Кондрат быстро и радостный. Оказывается его подруга может сегодня сама пригласить их в гости и для Серёги тоже будет подруга. Бабка, у которой снимает квартиру подруга Кондрата Наташа, уехала с ночёвкой к родственникам. Ну, естественно, хоть частный дом не квартира, но лучше, чем палатка и музыка всё-же…старенькая радиола с виниловыми пластинками.
Договорились с ВОХРАМи, охранявшими самолёты и городок персонала, пообещали им бутылку портвейна, чтобы посматривали на лагерь, если залают прикормленные там, но не привязанные собаки.
По пути загрузились закусками и спиртным,шоколадки были свои. Подошли постояли за углом, получив условный сигнал по одному, соблюдая конспирацию от любопытных соседей, прошли в калитку. Познакомились, разгрузили сумки на стол. Серёга изъявил желание помогать девочкам накрывать, а Кондрат занялся радиолой. Сначала он включил вилку радиолы в розетку,нажал кнопку пуск и изучил пластинки, которые привезла с собой из города подруга Наташа и принесла с собой её подруга Света. Остался доволен репертуаром, но вдруг заметил, что освещения в шкале радиолы нет. Потыкал ещё кнопки, никакого звука не добился, но вдруг ему показалось что, пахнет чем-то горелым. Сначала он пошёл к девочкам, спросил не у них ли что-то горит. Они ответили что нет и Наташа пришла с ним в зал, где стояла радиола. Вдруг она вскрикнула и бросилась на колени перед радиолой, схватив стоявший на полу утюг и оторвала его вместе с половой краской. Кондрат сообразил и хоть с опозданием выдернул из розетки вилку утюга, которую он перепутал с вилкой радиолы. С красным от смущения лицом он вынес утюг на улицу, отчистил палочкой свежую краску от утюга пошёл в дом. Наташа была страшно расстроена, она боялась, что бабка выгонит её с квартиры. Наташа и Света работали в этом посёлке на консервном заводе и учились в его базовом техникуме. Кондрат предложил поменять местами радиолу, стоящую в простенке между двух окон, с большим цветком фикусом, стоящим в углу в большой тяжёлой кадке. Наташа согласилась, накрыли кадкой с фикусом пятно от утюга, радиолу в угол передвинули и получилось даже лучше, чем было. Когда сели за стол, Кондрат вроде бы пошутил, что ему сон приснился прошлой ночью и снился ему какой-то страшный пожар, но хорошо, что сегодня без пожара обошлось. Шутку никто не принял, но чуть попозже разговор всё же завязался, спиртное взяло своё. Барьер растаял, стали танцевать и не заметили, как время перевалило за 12 и пора было собираться восвояси. Уходили так же без шума, по одному. Шли не опасаясь, так как были не в форме, а в лётных куртках, а патруль в этом посёлке был редкость.
Выйдя из посёлка глянули вперёд на лесопосадку за которой был расположен лагерь и аэродром и обмерли…. Отнялось всё! Руки, ноги, даже речь…хотя кричать хотелось- над лесопосадкой, там где был лагерь и аэродром, озаряя чуть ли не полнеба стояло зарево пожарища!
- Вот твой вещий сон!- прошептал Серёга- На хрен я с тобой связался, Кондрат?- и бросив сумку с портвейном с места рванул, как стометровку, хотя до лесопосадки было метров 500… Кондрат не отставал. Они бежали побив все мировые рекорды. Вот край лесопосадки…. Силы на исходе…. В груди тоже пожар… всё последний поворот, за последнее дерево….!
Ноги подкосились… Оба упали на четвереньки и смотрели во все глаза на зарево, не веря своему счастью… Пожар был за аэродромом, за железной дорогой проходящей по задней границе аэродрома. Там была свалка завода РТИ- Резинотехнических изделий.
Оба стояли на четвереньках хрипло дыша и смотрели поочерёдно то на пожарище, то друг на друга. Серёга вдруг издал какой-то звук, то ли смеясь, то ли плача, Кондрат тоже захихикал нагнув голову:
-Серёга!Это ж бракованые презервативы на свалке горят!
Подняться на ноги не было сил. Они сели на тропинку и хохотали, как два сумасшедших. Вдруг к ним с лаем бросились из лагеря собаки.
Подбежав поняли, что это свои и стали облизывать им лица, а они сидели на тропинке, хохотали и уворачивались от собачьей преданной любви…
ПОСТСКРИПТУМ:
Бдительная охрана проснулась от песни:
-Первым делом, первым делом самолё-о-ты!
Ну, а девушки, а девушки потом!...
Пригодилась всё-таки бутылка оставленная впопыхах в кювете.
Поняли они тогда, как верна истина, заложенная в этих словах песни!Господь Бог их предупредил, а мог бы наказать...
Л.КРУПАТИН, МОСКВА, 2009 г
КАЗНЬ САМОЛЁТОВ!КОНЕЦ ПОЛЁТОВ! армейская быль
Леонид Крупатин
(Сборник "Лётные, военные!")
Владимир Высоцкий написал песню «Я ЯК-ИСТРЕБИТЕЛЬ» уже после того, как я отлетал свою программу на ЯК-18-У. Я помню, что услышав эту песню, я был поражён тем, как этот поэт, далёкий от душевных переживаний лётчика, смог ощутить, то, что ощущаю я по отношению к самолёту и, извините, … что самолёт ощущает по отношению к лётчику и не только к нему, но и к технику, который вкладывает в него свою душу.
Вы знаете о том, что икона ценна не тем, что она старая по возрасту (так её ценят дельцы-антиквары и хищники от антиквариата), а тем насколько она «намолена», сколько душ человечьих вложили в неё свои страдания и надежды!
Вот так же и самолёт, носивший в своём, сначала бездушном чреве, а потом приобретший частицу душ, вложивших в него свои страдания и надежды и от того обретший душу, как «намоленная» икона, обретает свой положительный заряд и становится одушевлённым!
Как это смог ощутить и передать Высоцкий я не знаю, но он смог!
Когда мы ещё заканчивали лётную программу на ЯУ-18-У к нам на аэродром пригнали новенькие реактивные учебно-тренировочные самолёты Л-29 чехословацкого производства.
Под них мы всё лето готовили на основной стоянке бетонные площадки, совмещая это с полётами. Кто по очереди, а кто и вне очереди, как наш драгоценный Кондрат («Кондрат-кровная месть!»), отрабатывая наряды.
На будущий год мы должны были продолжить обучение уже на этих красивых «птичках» похожих профилем на дельфина.
На торжественном построении нам вручили красные военные билеты с записью: «Налёт на ЯК-18-У - 40 часов 31 минута» ВУС (военно-учётная специальность) – пилот, с присвоением воинского звания "сержант". После этого нас отпустили по домам (у кого они были), а я с Кондратом по собственной воле, но выполняя задачу, поставленную перед нами командиром эскадрильи, оставались на выходные в лагере для охраны жилой территории и подкачки воды в водонапорную башню. Это был последний выходной, потом ещё неделя на подготовку лагеря и аэродрома к переводу на зимний режим и всё. Зиму будем в городе готовить теорию на Л-29. Это была суббота. Курсанты после полётов в приподнятом настроении, уехали домой – обмывать окончание. У нас с Кондратом тоже было намечено «мероприятие» - ждали в гости к себе в лагерь своих подружек. Инструктора уезжали следующим рейсом и последним рейсом - высшие командиры и техники. Автобус за инструкторами вернулся, они бодро уселись и автобус уехал. Поскорей бы вернулся! Нас этот вопрос очень волновал. Чем раньше все уедут, тем раньше мы приступим к реализации собственного плана.
Вдруг, мы услышали запуск самолётного двигателя на основной стоянке, ещё один запуск, то есть второй! Что это? Неужели кто-то лететь собрался? Взгляд на антенну приводной станции- нет!
Привод не работает, значит никто никуда не летит. А в чём же дело? Выходим с Кондратом из лагеря за пределы хозпостроек и видим выруливающие на аэродром два самолёта, при чём – один первой эскадрильи, второй нашей эскадрильи. В самолётах, естественно, техники, так как лётчики уже уехали. Непонятно! Что это?
Самолёты отрулили примерно метров за пятьсот от основной стоянки, остановились, развернулись друг другу навстречу, помедлили и ринулись друг на друга лоб в лоб! Это было жутко видеть! Перед, казалось бы, неминуемым столкновением они чуть - чуть притормозили, отворачиваясь и промчались друг мимо друга, вскользь ударившись консолями, но тут же развернулись, сильно юзя, на 180 градусов и опять ринулись друг к другу, но сильно разворачиваясь в движении, пытаясь подойти друг к другу сбоку или сзади и потому закружились в вальсе, скрываясь в пыли. Слышно было, что они сбросили газ, ожидая, когда осядет пыль, потому что потеряли друг друга из виду. Едва осела пыль, как взревели двигатели и опять пошло кружево вальса, но они сообразили, едва их накрывало облако пыли, они стали вырываться из него, чтобы продолжить это наземное самолётное побоище. Вдруг, мы видим, в очередной раз, они выскакивают из облака пыли, один за другим и задний, доворачиваясь в стремительном движении, рубит винтом хвост другому!.. Брызги осколков! Но летит и кусок винта – одна лопасть таранившего самолёта, а он продолжая двигаться, очень сильно подпрыгивал на передней стойке от бешеной вибрации и по мере замедления вращения, всё выше и выше, пока стойка не рухнула и самолёт, едва не скапотировав (не перевернувшись на кабину) ткнулся носом в землю и всё стихло.
Мы с Кондратом ощутили такое состояние, как будто это мы были в кабинах и это с нами произошло. У нас даже мышцы были напряжены и устали от жуткого перенапряжения. Нам было всё равно даже то, какой эскадрильи самолёт победил, едва не лишив жизни техника. Потом мы краем уха узнали, что это было по сговору наших «высоких» - кто-то поспорил, а техники согласились, участвуя в сговоре. Естественно, в те советские времена речь о деньгах была не мыслима – ящик коньяка с проигравшего! Видимо, это было без ведома начальника ВУАЦ, но не дойти до него не могло.
Через полчаса мы опять услышали с основной стоянки странные звуки: тяжёлые удары плашмя о грунт и иногда страшный треск. Мы опять выбежали за хозпостройки….
Техники складывали шасси самолётов на земле. Некоторые самолёты резко плюхались на землю брюхом, а некоторые оставались на одном, не убранном шасси, ломая с треском плоскость крыла- консоль. Это было жутко, но то, что мы увидели дальше…. Это была изуверская казнь! По хвостовым частям беспомощно лежащих самолётов вдоль всей стоянки, ревя, как чудовище, шёл гусеничный трактор! Трещали лонжероны, как струны лопались расчалки, казалось кричали в небо разинутые в ужасе кабины самолётов! Хотелось побежать! Остановить! Но мы видели стоящих с опущенными головами наших старших командиров, снявших фуражки и, уходящего в фуражке, полковника- начальника ВУАЦ, наверное отдавшего приказ … о казни! Может быть ему тоже стало жутко видеть эту экзекуцию...
Хорошо, что инструкторов – лётчиков отпустили, иначе не обошлось бы без скандала!
Хотя и сними разговор короткий: Кругом! Шагом марш!
Встречу с подружками мы отменили… У нас были поминки.
Светлая Вам Память! Дорогие наши «Яшки»!
Л,КРУПАТИН, МОСКВА, 2010 г.
КОНЕЦ!!!
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ЧАСТЬ 21
НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД Я УЖЕ ЛЕТАЛ НА РЕАКТИВНЫХ УЧЕБНО-ТРЕНИРОВОЧНЫХ Л-29 ЧЕХОСЛОВАЦКОГО ПРОИЗВОДСТВА, НО ЭТОМУ ПРЕДШЕСТВОВАЛИ БОЛЬШИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ.
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.proza.ru/2012/12/19/1963
ЛЮБОВЬ И ВРЕМЕНА ГОДА! – ПРОЗА-2 рец.0
ЛЮБОВЬ И ЗИМА!проза 2
МОЯ ЛЮДКА СЕРЁЖКУ УВЕЛА? УРА!
Работая на Волгоградском Тракторном заводе в 1966-67 годах и, проживая в том районе, я встречался с девушкой Людой. Она проживала с родителями, а у неё была старшая сестра замужем и с ребёнком – сынишкой 5-6 лет, которые проживали в другом городе. Муж её был лётчик гражданской авиации, летал на АН-2 –«кукурузнике». Слышал я от Людмилы, что она разводится со своим лётчиком, потому что он загулял с «молодухой» - десятиклассницей, приехавшей из села в их город поступать в институт. Звать сестру было Лидия. Зимой она вернулась в Волгоград с шестилетним сынишкой и с вещами, доставшимися при разделе. Мы её встречали на вокзале и перевозили в двухкомнатную кооперативную квартиру, которую она купила для постоянного жительства. К тому времени достроили мою кооперативную квартиру, я сменил место жительства и стал проживать в том же районе не далеко от квартиры Лиды. Мы с Людмилой заходили к ней в гости. Когда я проживал на Тракторном, у нас с Людмилой была общая подруга Ольга, у которой жених был в армии и скоро должен был «дембельнуться». Когда я переехал в другой район, то с Людмилой мы стали общаться пореже. Когда вернулся Ольгин «дембель»-Серёжа, она нас на радостях приглашала, ну, и мы там отметили это событие неплохо. Одно только я заметил, что моя подруга-Людмила, как-то слишком «выпендривается» перед Серёжей. Она была довольно стройная девушка, повыше меня ростом, хотя я выше среднего, а Серёжа был повыше её, в то время как Ольга была малышка – Серёже до подмышки. Ну, поскольку редко мы стали встречаться, то после этого вечера мы не виделись недели две. Вдруг звонит мне на работу Ольга со слезами в истерике:
-Лёньчик! Забери свою Людку! Она, курва, у меня Серёжку увела!
Я был ошарашен и поскольку разговаривать по рабочему телефону я на такую тему не мог, сказал, что вечером к ней приеду и разберёмся. Я приехал не с пустыми руками, посидели с Ольгой и с бутылочкой. Она плакала, рассказывала мне всё, что случилось, а я её успокаивал, ну и остался у неё до утра. Потом бывал у неё несколько раз, но месяца через полтора я пришёл к ней в гости, а у неё за накрытым столом «дембель»-Серёжа. Ольга выглядела очень смущённой и плохо скрывала свою радость от «пришествия блудного жениха». Меня она пригласила за стол. После первой стопки Серёжа обратился ко мне:
-Я, Леонид, хочу извиниться перед тобой и перед Ольгой! Я большая свинья! Если можете, то простите, но я понял, что без Ольги я не могу! Верни мне Ольгу, Леонид…
Я глянул на Ольгу. Она смущённо смотрела в стол и я понял, что она тоже любит своего Серёжу.
А Серёжа продолжал:
-А с Людмилой, Леонид, я честно тебе скажу – я активности не проявлял! Я просто не устоял! Она меня увела, как телёнка! Я очень сожалею о своей слабости и очень виноват перед тобой!
Я ответил:
-Я доволен случившимся! Это была проверка на «вшивость» всех здесь присутствующих. Людмила остаётся Людмилой, но уже не моей. С Ольгой разбирайтесь сами – простит она тебя, это дело её. А вот она перед тобой не виновата! Она испытание выдержала, хотя я пытался растопить её сердце…
Это надо было видеть, какими счастливыми и благодарными глазами смотрели на меня Ольга и Серёжа, потому что они хотели верить в мой обман. Я до сих пор уверен, что бывает ложь, а бывает «святая ложь», потому что Ольга и Серёжа были счастливы пока я имел о них информацию. А на свадьбе у них я был «тамадой» и посвятил им хорошие напутственные стихи.
Людмилу они на свадьбу не приглашали.
ЛЮБОВЬ И ВЕСНА!
КОЛГОТКИ СНАСТЬ БРАКОНЬЕРА! ЖЕНИСЬ НА МОЕЙ МАМКЕ!(отрывок из романа «Неравнодушье,как диагноз!» ч.3)
После размолвки с Людмилой зашёл я как-то в гости к старшей сестрёнке Людмилы Лидочке. Сынишка её меня знал и встретил радостно. Я пожаловался Лидочке на происшедшее с Людмилой, на что она отреагировала страдальчески, неподдельно сокрушалась. Я объяснил, что примирения быть не может и сказал, что хотел бы уйти с Тракторного завода, так как ездить туда на работу совсем не с руки, особенно по сменам. Лидочка рассказала мне, что в общем-то мы с нею коллеги по электричеству и что она может мне предложить работу в её институте Волгогипроводхоз, но зарплата там маленькая. Её туда взяли старшим инженером, а меня, скорее всего, возьмут техником проектировщиком, но, если покажу себя, то меня повысят до старшего техника. Я чувствовал, что у неё есть какое-то беспокойство, что приглашая меня к себе на работу, она всё-таки побаивается рекомендовать меня. Я попросил её не рекомендовать меня и сделать вид, что мы не знакомы. Она это предложение встретила с заметным удовольствием.
Принимая меня на работу, как электромонтёра с большим практическим опытом монтажа и эксплуатации электроустановок и имеющемуся в дипломе «пять» по черчению, начальник Электротехнического отдела попросил меня нарисовать какую- нибудь электросхему по памяти. Я сказал, что, если он даст мне время примерно с час, то я могу ему нарисовать принципиальную схему автоматической механической, металлообрабатывающей лини ЛМ-85 или 86 или ЛМ-107 Минского производства. Он испугался и сказал, чтобы я нарисовал что-нибудь попроще и я предложил ему схему реверсивного пуска электродвигателя. Он страшно удивился, когда я это сделал на его глазах и рассказал последовательно, как она работает, а потом он сказал:
-Чтобы вы могли у нас работать, надо запомнить одно главное условие! Вы должны всё забыть из того, что знаете и никогда ничего не применять из головы. Ваши знания должны заменить вот эти каталоги, которые стоят на полках. Если вы что-то включили в проект, то обязательна ссылка на вот этот каталог. В случае чего, авария или травма, отвечать будет тот, кто включил этот узел, или операцию в данный каталог, но не вы и не я, который за вас несёт ответственность.
Вот так я и стал проектировать насосные станции для сельского хозяйства Волгоградской области
Однажды шеф отправил меня в новое здание нашего проектного института для уборки мусора. Направляли из каждого отдела по одному, по два человека. Лидочка сама вызвалась составить мне компанию, сославшись на то, что устала от проектной нагрузки и хочет развеяться. Там, мы с Лидочкой, глядя на противоположный весенний берег Волги решили в выходной сделать «вылазку» на природу. Естественно, я предложил взять с нами её сынишку Женьку, на что она с радостью согласилась.
В пятницу мы договорились после работы встретиться у фонтана на Аллее Героев, потому что Лидочка должна была на проспекте Ленина встретить кого-то из своих родителей с сыном Женькой. Она была одета повседневно, как на работу- в своих знаменитых колготках-сеточкой и миниюбке. С собой она взяла сумку со спортивным костюмом и продуктами, хотя я говорил, что ничего брать не надо, потому что отдал деньги на продукты и шашлык другу Мишке с его невестой Таечкой.
Мы ждали Лидочку с сыном не долго. Ещё за десять метров, увидев меня, Женька бросился бежать вперёд с криком:
-Дядя Лёня! Привет! - и крепко, из всех своих силёнок пожал мне руку. Я познакомил маму и сына с Мишкой и Таечкой и мы пошли на дебаркадер, чтобы переправиться на теплоходе через Волгу. На той стороне, на пристани Краснослободска мы остались на берегу, а Мишка поехал на автобусе к своему другу-рыбаку, чтобы он отвёз нас на моторной лодке в уютное место и забрал нас там, когда скажем. Ждали долго, примерно с час. Женька весь измаялся и донимал меня всякими вопросами. Женщины о чём-то разговаривали, а я ублажал Женьку, как только мог. Купил мороженое ему, срезал в аллейке зелёную кленовую веточку, сделал ему свисток и уже собирался попробовать сделать свирель, но появился Мишка и мы пошли грузиться в моторную лодку. Ехали красиво в закатных лучах солнца вниз по течению с ветерком позади острова Голодный по руслу Старой Волги, потом свернули в неизвестную для нас протоку- ерик, незаметный для несведущего глаза и поехали по этой узкой протоке, в которой эта лодка даже развернуться не могла. Ехали на малом газу, а потом и совсем рыбак выключил мотор и стал отталкиваться веслом. Нам по лицам и головам ласково проползали косы цветущих ив. Аромат кружил голову. Уставшие от мотора уши стали улавливать птичьи голоса. Глаза женщин сияли, а у Женьки – почти выскакивали из орбит от избытка счастья и впечатлений. Рыбак остановился и приказал нам выгружаться в том месте, где ерик был пошире и соединялся протокой с прудом или озером.
-Вот там можете и купаться и рыбалить и раков ловить. Никто вас не побеспокоит и дно безопасное. Завтра после обеда я к вам заеду. Если не надоест, то останетесь до послезавтра.- и уехал, оставив нас в красоте и тишине.
-Дядя Лёня! Пошли рыбу ловить! У меня две удочки!
-Женя! Надо лагерь разбить, палатки установить, костёр развести, а потом уже заниматься рыбалкой!-возразил я.
-Лёха! Я сам всё сделаю! Занимайся с пацаном!- сказал Мишка.
-Ну, хорошо! Спасибо! – сказал я, хотя уже порядком устал от Женьки.
Лидочка взяла спортивную форму и пошла за кусты переодеваться.
-Сейчас я переоденусь и займёмся с Таечкой ужином!- сказала она.
Только она скрылась за кустами, как раздался её испуганный крик. Я мгновенно бросился туда, а за мной и все остальные. Лидочка стояла в высокой траве по колена провалившись в какую- то топь, оставшуюся от весеннего разлива. Подав ей руку я с трудом вытащил её из грязи. Её моднейшие колготки были в чёрном пойменном иле.
- Переодевайся здесь. Мы отвернёмся! Что же ты, не зная брода…- сказал я ей.
Она стонала глядя на свои колготки, а Женька, шепелявя беззубой прорехой, сказал:
-Терпи коза, а то мамой будешь!
Мы захохотали и спросили у мамы, кто его этому научил, а она рассказала, что когда у него зуб болтался на ниточке, он плакал и не давал маме его выдернуть. Она ему и сказала: «Терпи казак – атаманом будешь!» Он это понял по-своему и запомнил, как понял.
-Женя!- сказал я, - Надо срочно развести костёр! Сейчас мама помоется холодной водой и её надо будет отогревать! Собирай сухие палки вокруг, но в переделах видимости. Никуда за кусты не отходи!
Женька принялся поручение выполнять с большим рвением и я быстро разжёг костёр, пока Лидочка помыла ноги и колготки в протоке.
Я сказал с юморком:
- Лидочка!Иди переодевайся вот за тополем.Кто на тебя смотреть будет? Кому ты нужна?
Женька сразу возмутился, не поняв мою шутку:
-Мамка моя красивая!И попка у неё круглая!..
Мы упали от смеха, а Лидочка красная от смущения, как помидор, пошла переодеваться в спортивный костюм за ствол толстого тополя. Колготки она повесила сушить недалеко от костра, а сама села к костру греть ноги и руки от ледяной весенней воды. Миша подошёл к Лидочке с бутылкой водки и сумкой с харчами:
-Выпейте, пожалуйста, сто граммов водочки для сугрева, чтобы была гарантия от простуды.
-Нет-нет! Я одна не могу, да ещё и водку.
-Мы можем и поддержать! Да, Лёха?- спросил он.- Таечка, подходи! Перекусим немного, а потом и делом займёмся!
-Не Лёха, а дядя Лёня! – грубо возразил Женька.
-Извиняюсь! – сказал Мишка, - Значит – дядя Лёня!
Мне было приятно, что пацан так зауважал меня, но меня не покидала какая-то тревога… «Мы ответственны за тех, кого приручили…» - всплыло в памяти. А-а! Хемингуэй! Да-а-а…
Мы «перекусили», то есть «подзакусили» и занялись каждый своим делом: Мишка с Таечкой устанавливали палатки, Лидочка стала готовить суп на разожжённом мною костре, с перспективой, что на нагоревших углях потом поджарим шашлык. Мы с Женькой занялись самым ответственным делом: рыбалкой. Дело в том, что только мы с Женькой насадили по всем правилам червя и я помог ему первый раз забросить удочку в протоку, ведущую к пруду, а сам повернулся к своей удочке, Женька вдруг обеспокоенно сказал:
-Дядя Лёня! А он утонул…
-Кто? – спросил я.
-Поплавок!
Я глянул на его поплавок и скомандовал:
-Тащи!
Женька дёрнул удилище и на крючке под водой что-то серьёзное задёргалось, а потом заплескалось на поверхности. Женька с перепугу стал отступать назад, споткнулся и с маху сел на попу, выпустив удочку. Я подхватил её и выдернул на берег таранку весом на полкило. Женька закричал звонко на весь лес:
-Мама! Я рыбку поймал!
-Что же ты так кричишь? – спросил я, - Ты же теперь всю рыбу предупредил, что здесь опасность!
Женька замолчал, растерянно оглядываясь вокруг. Прибежала на крик Лидочка, а потом и Мишка с Таечкой. Мишка закрутился на месте:
-Ой! Я тоже рыбалить хочу! Сейчас закончу с палатками и тоже!
-А я сейчас раколовки попробую поставить. Я же купил в магазине три штуки!-сказал я, - Сейчас я насажу нового червя нашему главному рыбаку и вы посмотрите за ним. Я пойду три палки выберу для раколовок. Что-то у меня нет желания бродить в весенней воде без подготовки.
Я не успел найти палки, как Женька поймал с помощью Лидочки ещё такую же таранку. Потом судака и наколол об его колючку палец. Теперь опять ему пришлось сказать:
-Терпи казак! Атаманом будешь!
Мишка тоже начал рыбалить и тоже поймал две хорошие рыбины. Пришлось мне чистить рыбу и переваривать наш суп на уху. Так мне и не пришлось порыбалить, хотя хотелось вспомнить детство. Ужин был просто чудо! Пели песни. Мы с Мишкой запели нашу лётную, а Лидочка вдруг её подтянула и повела запевалой на удивление Мишки. А я вспомнил: муж-то у неё тоже лётчик, поэтому она и знает лётные песни. Мы фотографировались у костра на Мишкин фотоаппарат «Полароид», который выдавал сразу готовые фотки. Лидочка категорически отказалась быть на одном фото вместе со мной.
-Я не хочу, чтобы случайно на работе узнали, что мы были вместе!-сказала она шёпотом.
Спать женщины решили от нас отдельно и Лидочка хотела Женьку положить с собой в женскую палатку. Однако Женька категорически отказался и сказал, что спать будет спать в «мужчинской», а не в женской палатке. Перед сном он меня просто «забодал» всякими «почему» и я уже взмолился, теряя сознание:
-Женя! Всё остальное утром!
Утром я вспомнил о раколовках. Выполз я тихо-тихо из палатки, чтобы не разбудить Женьку.
О!Какая прелесть в утреннем лесу! Что творили птицы! Ивы, вербы, цвели своими жёлтыми дымчатыми кисточками с едва уловимым нежным запахом именно прибрежной растительности, а тополя, хоть и отцвели, но такой распускали аромат своими кисло-сладкими листочками, что голова кружилась.
Я пожалел, что Лидочка спит, но вспомнил про раколовки. В одной был большой рак, в другой- маленький, а в третьей ничего не было и приманки – хлебных горбушек тоже не было. Надо было ночью попробовать проверить раколовки, а я проспал. Вдруг, я услышал какой- то подозрительный плеск, как - будто рыба в сетях запуталась. Я подошёл к протоке соединяющей пруд с нашим ериком и увидел, что по нему из пруда выходит вода в наш ерик и рыба валит по протоке, как будто боится опоздать. Я разделся до трусов, перебрёл наш ерик, вышел на берег возле протоки в руке с раколовкой и стал ею выбрасывать на берег рыбу, какая попадалась под руку. Я вспомнил, что в детстве у меня была такая ситуация, когда ГЭС уменьшила сброс воды на нижний бьеф и уровень стал падать, а в результате стала уходить вода из сообщающихся водоёмов и, конечно, же с рыбой. Я оглянулся на палатки. Надо разбудить Мишку. Я не стал кричать, а ещё раз перебрёл на наш берег через ерик и… вдруг увидел висящие на ветке Лидочкины колготки! Вот, то, что нужно! – подумал я, - А что с ними случится? Они капроновые! Прочные!
Я быстро срезал два колышка, заточил внизу поострее, оставил торчащие пенёчки от веток, перебрёл опять на ту сторону и воткнул колья в дно протоки, зацепив за торчащие пенёчки пояс колготок, оставив квадратный вход для рыбы. Я стоял перед этим входом и легко направлял рыбу в колготки руками. Минут через пять у меня заломило ноги от ледяной воды. Я хотел выйти, оставив колготки «на автопилоте», но колья стали валиться по течению и я понял, что колготки уже полны рыбой. Я снял колготки с кольев и потащил их в воде, потому что поднимать было тяжеловато. На своём берегу я всё-таки подхватил колготки под низ и выбросил на берег, определив вес примерно в полтора ведра рыбы. Я замёрз окончательно и понял, что если не согреюсь срочно, то обязательно заболею. Я, оглянувшись на палатки, снял плавки, выжал, оделся и собрался пробежаться, но вдруг из кустов, как привидение вышел в брезентовой куртке улыбающийся, как Дед Мороз мужчина, но с недобрым взглядом.
-Это что же за снасть такая интересная? С двумя ногами? Рыбе ноги приделали?- спросил он зычным голосом со смехом, - Такого я ещё не видел!
-Потише! – сказал я, - Люди спят! Что вам нужно?
-Оформить протокольчик на браконьерство и штрафчик выписать!- сказал он, снимая с плеча полевую сумку. Тут я увидел, что у него сзади на ремне даже большая кобура с торчащим… кажется наганом. Из палаток полезли сонные мои друзья и с Лидочкой во главе подошли к нам на берег.
-Что тут происходит?- спросила Лидочка с ужасом глядя на колготки, но, по-моему, не узнавая их, потому что форма у них была совсем не напоминающая колготки.
-Да вот мы опустили твои колготки, чтобы прополоскать, после того как ты в болото провалилась, а в них рыба набежала! А вот дядя говорит, что это браконьерство и собирается нас за это оштрафовать!
-Это мои колготки? – с ужасом воскликнула Лидочка. – И кто же до этого додумался?
-Да рыба сама додумалась! Мы-то здесь ни при чём!- «запустил я дурочку», как говорил Аркадий Райкин.
- Не-ет! – пропел дядька, - Сказки мне не надо рассказывать! Всё это я изымаю, как вещественное доказательство браконьерского промысла!
-И колготки мои? – возмутилась Лидочка, - Да я их за последние чеки в валютном магазине покупала! Не отдам!
-Это я не отдам! – сказал дядька. – Иначе я не докажу факт браконьерства!
Мишка вдруг вышел вперёд:
-Я сейчас сфотографирую вот это вместе с вами и дам вам фотографию прямо сейчас! У меня фотоаппарат «Полароид». Только колготки отдайте, потому что это не снасть, как вы считаете!
-Хорошо! – сказал дядька, - Только и вы станете со мной на фото и распишетесь с указанием адресов.
- На фото буду только я одна с вами! Мои колготки, значит я браконьер! Остальные ни при чём!- сказала Лидочка.
Я от неожиданности дёрнулся, чтобы возразить, но она, косо глянув на меня, сказала:
-Молчи! Потом объясню!
Мишка сфотографировал мужика и Лидочку с колготками почти полными рыбы. Мужик посмотрел, остался доволен и стал оформлять протокол. Лидочка вытряхнула из колготок рыбу и стала их осматривать, кидая на меня уничтожающие взгляды. Вдруг из палатки выполз Женька и покачиваясь как пьяный спросонья, ничего не понимая подошёл к нам.
-Доброе утро!- сказал я ему.
-Доброе утро!- ответил он, - А кто это рыбы столько поймал? – спросил он оглядывая всех.
-Да вот мама колготки полоскала в воде, а в них рыбка напрыгала!- сказал я.- Только вот дядя рыбнадзор забирает эту рыбку, потому что нельзя колготками рыбку ловить….
Женька, распахнув глаза и рот закричал:
-Дядечка! Не забирайте мамину рыбку-у-у!- при этом слёзы из его глаз брызнули как из огородного поливальника, - Дядечка отдайте мамину рыбку-у-у! – плакал Женька.
Лидочка бросила колготки, схватила Женьку в объятья:
-Успокойся пожалуйста! Не нужна эта рыбка! Я же не ловила её! Она сама!
-Не-е-ет! – рыдал Женька, Это мамина рыбка! Дядечка! Отдайте мамину рыбку!
Всем хотелось улыбаться над такой сценой, но переживания ребёнка был настолько откровенными, что улыбки у всех были очень кислыми. Дядька перестал писать и сказал:
-Да перестань ты! Возьми вон сазанчика самого большого себе и успокойся!
Женька подбежал, схватил этого сазана килограмма на два и прижал к себе в обнимку.
-Ты что делаешь! Ты же костюм испачкал! – вскрикнула Лидочка и бросилась к сыну. Но тут сазан, махнув хвостом, так стукнул Женьке между ног, что он бросил сазана и схватился за место между ног, опять заливаясь слезами.
-Чего он дерётся-а-а!
Мужик расхохотался и сказал:
-Ладно! Бог с вами! Не буду я штрафовать вас и рыбу свою забирайте! Но на работу я вам сообщу, чтобы там вас обсудили и приняли меры общественного воздействия!
-Лучше оштрафуйте! А на работу не надо!- сказала Лидочка.
-Нет, чтобы оштрафовать, надо вас ко мне на пикет везти, рыбу завешивать, а у меня сейчас транспорта нет, а без транспорта с ребёнком далеко будет. Распишитесь и всё! Больше не ловите колготками рыбу!
Мужик ушёл. Лидочка сполоснула колготки с мылом, рассматривала, нюхала, а я сидел на пеньке и, виновато посматривая на неё, отвечал на бесконечные вопросы Женьки, который носил и носил ко мне рыбу по одной и спрашивал:
-А эта как называется?
Колготки были абсолютно целыми, но настроение у Лидочки пропало окончательно. Не заметила она красивого утра, вкусной ухи, отличного шашлыка. Мне она объяснила, почему подставила себя. Потому что на работу однозначно милиция и рыбнадзор сообщает. Если сообщат, что я ловил рыбу женскими колготками типа сетки, то все сразу сообразят – чьи это колготки, а нам сплетни не нужны, хотя все знают, что она разведённая с мужем.
Рыбу, которая чувствовала себя хорошо, Женька по нашей просьбе отпустил назад в протоку, а несколько штук присолили, насколько хватило пачки соли. Ближе к вечеру приплыл на лодке наш знакомый рыбак, спросил – не останемся ли ещё на сутки, но мы уже «наотдыхались».
Рыбак пожалел, что на этот случай не оставил нам записку для рыбнадзора, потому что он является общественным помощником рыбинспекции СКУР (Северокавказского Управления Рыбнадзора).Но теперь уже «поезд ушёл». А по поводу явления с нашествием рыбы нам рыбак подтвердил наше предположение по поводу деятельности ГЭС. Видимо ГЭС снизила сброс воды и уровень воды в Волге сильно упал. Мы пробирались по нашему ерику с трудом, цепляясь днищем за отмели и молодую поросль камыша.
На работу через неделю пришло сообщение рыбинспекции о нарушении правил рыболовства Лидией Николаевной Сотниковой(фамилия изменена). Шеф задержал нас после работы, объяснил, что это собрание коллектива, посадил рядом с собой профорга за секретаря собрания и с умильной улыбкой зачитал нам сообщение. После хохота прошедшего в кабинете как шквал он задал вопрос Лидочке:
-Мадемуазель Лидия Николаевна! Расскажите нам, поделитесь опытом, как можно колготки применять для ловли рыбы?
-И мужиков тоже!.. – «гыгыкнул» с места Пётр Петрович, но мельком глянув на меня и увидев, что я поднимаюсь с места, он привскочил с испугу с места без подготовки и сел назад уже мимо своего стула на пол, чем вызвал ещё шквал хохота.
Когда утих хохот, Лидочка улыбаясь ответила:
-Ну, в общем, я хотела постирать в речной воде колготки, чтобы они немного подсели, а рыба, как известно, женского рода, и, видимо, толк в хороших вещах понимает. Несколько штук оказались в колготках, что рыбинспектор расценил как браконьерство.
-А что же? – уточнил шеф, - Мужчин рядом с вами не было, чтобы заступиться?
-Был мужчина! Он и заступился! Мой сын! Поэтому меня не оштрафовали, а только передали на суд общественности. Жду вашего справедливого приговора.
-Предлагаю ограничиться советом! – с ухмылкой сказал шеф, - Применять колготки для ловли мужского пола, как заметил Пётр Петрович! Вы действительно применили их не по назначению!
Если бы по назначению, то и рыбнадзор в них попал бы! – хихикнул шеф, а все поддержали.
-Спасибо! Учту! В протоколе так и напишете?
-Да! Напишем, что предупредили за применение колготок не по назначению.
Мы ехали в трамвае с Лидочкой. Она приблизилась ко мне и спросила:
-Ты когда к нам в гости зайдёшь?
-Сын спрашивает? - спросил я.
-Я спрашиваю!- сказала она.
-Когда пригласишь… - ответил я кажется растерянно.
-Приглашаю!- сказала она, почему-то покраснев, - Отметим удачное окончание браконьерской путины.
-Сынуля дома? – спросил я.
-Нет! – ответила она, - А моё общество тебя не устроит?
-Устроит!- сказал я, коснувшись губами её красивого ушка, от чего она ещё больше покраснела и прислонилась ко мне. Я почувствовал, что в ней как в электроприборе высокого напряжения вибрирует мощное магнитное поле.
Это поле, как взорвалось, только мы захлопнули за собой дверь её квартиры. О том, что мы смертельно голодные и что мы собирались что-то отметить, вспомнили часа через два. Лидочка с ужасом взглянула на открытое окно:
-Окно забыла закрыть! У подъезда бабки, а я, наверное, кричала? Я давно не была с мужчиной! Прости!
-Я не помню!- сказал я и, встав с постели, подошёл спиной к зеркалу, считая царапины Лидочкиных ногтей.
-Я кажется выполнила сегодня постановление собрания коллектива?-с иронической усмешкой спросила она.
-Добросовестно!- ответил я, - Можешь завтра доложить!Я свидетель!И доказательства могу предъявить...
Лидочка заткнула мне рот жарким поцелуем.
ЗАКОЛОБРОДИЛО В ПРИРОДЕ!
Заколобродило в природе!
Сильнее солнце пригревает!
И на лужайке, ещё сонный,
Медведь прищурившись зевает!
Остановить процесс не в силах-
Весна в душе! Весна в стихах!
Как бродит кровь весною в жилах!
Не утонуть бы нам в грехах…
Как понесёт нас… Вот беда!
Не отказали б тормоза…
А то вдруг солнце тучи спрячут
И грянет буйная гроза!
Блеснул разряд и гром грохочет!
Как неожиданна гроза!
Да не юзи ты! Осторожней!
Плавнее жми на тормоза!
С весною спорить бесполезно!
Придёт ведь всё равно она!
И вскружит голову плутовка,
Как кружка терпкого вина!
Л.Крупатин. г.МОСКВА,2010 г.
ЛЮБОВЬ И ЛЕТО!
ЖЕНИСЬ НА МОЕЙ МАМКЕ!
А я тогда стал чаще захаживать в гости к Лидочке и очень подружился с её сынишкой – шестилетним развитым пацаном. Особенно его подкупало то, что я летчик и летал на истребителях и буду вскоре опять летать. Он заметно переживал разрыв с отцом. Рассказывал мне, как он летал с отцом на самолёте, и отец делал ему из привязных ремней своего кресла и соседнего подобие сиденья и он летал , как «третий» пилот. А однажды отец давал ему взлететь на самолёте, только чуть -чуть помогал. Летом он захотел съездить к отцу в гости. Лида согласовала по телефону со своим «бывшим» и он согласился, хотя был не в восторге. Лида отвезла сына к папаше и вернулась. Вроде бы договаривались, что сын едет к папе на месяц, но через неделю сын позвонил и стал проситься назад к маме. Пока подобрали возможность отправить сына к маме в сопровождении знакомых, прошла ещё неделя.
Мы с Лидой встречали сынулю – Женю на вокзале. Он тепло обнял и чмокнул в щёчку мать, а потом так радостно и с прыжка кинулся мне на шею , обняв даже ногами, что я даже засмущался, но он горячо зашептал мне на ухо, шепелявя прорехой в переднем ряду зубов:
- Дядя Лёня! Зенись на моей мамке! А?
Я чуть не упал… Мать услышала что-то и переспросила:
-Чего? Чего вы там шепчетесь?
И сын отклонившись от меня, повернул к ней в слезах лицо и даже закричал на мать:?
-Я хочу, чтобы он женился на тебе! Я не хочу того папку! Пусть он катает свою институтку на своей этазерке! Она сидит в самолёте на моём месте!- рыдал пацан. Мать закрыв глаза, побледнев, пошатнулась и я подхватил её под руку, хотя сам чувствовал себя не лучше… а на нас обратили внимание посторонние, пытаясь вникнуть в происходящее. Усадил я маму с сыном на лавочку, сходил за водой и мороженым. Вернувшись увидел их сидящих в обнимку, залитых слезами. Я сел рядом с Женькой, положил ему руку на голову и попросил меня послушать:
-Женя! Давай говорить как взрослые мужики! Это сейчас в тебе говорит обида! И ты пытаешься сейчас что-то сделать в отместку своему папе. Но ему нужно оставить возможность исправить его ошибку! Потому что он для тебя навсегда останется отцом и я уверен, Женя, что и мама его любит. А с папой произошло временное затмение. Его институтка закончит институт и плюнет на него и он приползёт к вашим ногам. И я уверен, что ваша обида со временем пройдёт, хотя осадок останется навсегда. Он ведь ваш родной. А я не имею права пользоваться вашей ситуацией и лезть в трещину, которая образовалась в вашей душе. Я могу только смягчить боль, которую причинил вам отец. Но исправить эту ошибку должен он сам! И это случится.
Я был прав! Случилось так, как я говорил. Мама и сын были мне благодарны. Должен быть мне благодарным и тот «блудный пёс», но я с ним не встречался.
Я бывал в гостях у Лидочки в присутствии Женьки, но вели мы себя при нём очень сдержанно. А бывал и без него… Я купил маленькую пластинку на 33 оборота в минуту, на которой была песня «Три года ты мне снилась», но в исполнении не Марка Бернеса, а в исполнении югославского певца Джордже Марьяновича. Очень душевно он исполнял и подкупал небольшой акцент в произношении. Я записал эту песню на магнитофон и взял кассету к Лидочке. Ей тоже эта песня очень понравилась, она как раз только появилась в эфире и была очень модной. Молодёжь уже не знала эту песню в исполнении Марка Бернеса и восприняла её как новую. Как мы радовались с Лидочкой, что открыли друг друга для себя. Я был на «седьмом небе» от счастья. Она тоже и не скрывала этого, Эта песня для нас стала гимном!
Однажды я был в гостях у Лидочки, сидел на кухне, пил чай с оладьями и с вареньем. Зазвонил дверной звонок. Женька открыл дверь и радостно воскликнул:
-Тётя Люда! Привет! Мама! Тётя Люда приехала!
Это была сестрёнка Лидочки - Люда – моя «бывшая». Увидев меня за столом, очень округлила глаза и с нервной дрожью в голосе спросила:
-А ты-то чего здесь делаешь?
-Чай пью с вкусными оладьями! – ответил я, а Женька выскочил вперёд и сказал:
-У нас с дядей Лёней дела серьёзные, «мущинские»! – и потащил к себе в комнату.
Чуть позже Людмила зашла в комнату, где мы с Женькой на полу мастерили самолёт и сказала:
-А я пришла пригласить сестру на мою свадьбу!
-Ой! Как я рад за тебя!- ответил я почти искренне.
-А ты не придёшь? Я приглашаю! Мне будет приятно!
-Я заочно буду рядом с тобой! Спасибо! Не смогу!
-А ты здесь плотно, я вижу, обосновался!Вообще-то так не честно!- сказала она так же как и вначале с нервной дрожью в голосе.При этом лицо её было неестественно красным.
-Я не знаю, что ты имеешь в виду.- сказал я улыбаясь, - У тебя превратные понятия о честном и нечестном. Но Бог тебе судья! Так же как и мне!Удачи тебе в браке!
ЛЮБОВЬ И ЛЕТО!-2
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.proza.ru/2011/07/07/1197
СБОРНИК "УЖАСЫ!!!"
(Сборник "Приключения!")
(Или, как я чуть не стал пограничником)
ВСТУПЛЕНИЕ:
Нет! Я тебя не обманул!
И ты меня не обманула!
Тогда с тобой мы не ошиблись.
О встрече память не уснула…
Я верю -ты меня любила,
Так же, как я тебя любил!
Жаль- это было мимолётно-
Пожар в душе уже остыл…
Но вот тогда с тобой в любовь
Мы окунулись с головой!
И никогда я не забуду:
Моя была ты! Я был твой!
Л.КРУПАТИН
Мы летали по системе ДОСААФ на винтовых истребителях ЯК-18-У. По окончании полётов нашим самолётам устроили жуткую казнь - переехали трактором и пригнали новенькие реактивные чехословацкого производства истребители Л-29 типа «Дельфин». Это были 1966-1967 годы(читайте: « Казнь самолётов»). Нам сказали, что зиму мы будем учить теорию, а весной будущего года будем летать на этих чудо-птицах! Перед началом обучения мы должны пройти опять ВЛК-врачебно-лётную комиссию. А за лето по месту жительства должны пройти электрокардиограмму сердца, чего не было перед ВЛК на винтовые самолёты. Для меня было, как гром среди ясного неба, заключение терапевта по электрокардиограмме: «Не годен!». Я пришёл в военкомат, расстроенный, а мне ещё и добавили неприятности, сказав, что призовут меня на срочную службу, так как лётная программа мною не окончена. Тут же мне предложили поехать сдавать экзамены в Алмаатинское Пограничное училище КГБ. Я сказал, что там на экзаменах математика, а я заканчивал 10 классов в вечерней школе рабочей молодёжи параллельно с окончанием ПТУ по специальности электромонтёр по монтажу и эксплуатации электроустановок, поэтому уверенно завалю математику в Пограничном училище. Мне говорят: «А вдруг повезёт? Всё-таки высшее образование получишь, а на самолётах ты получил бы только свидетельство о том, что ты пилот – истребитель и одну звёздочку. Если не сдашь, то ничего не потеряешь. Зато «на халяву» весь Советский Союз посмотришь. Четверо с лишним суток в одну сторону ехать до Алма- Аты.»
Уговорили. Я перед отъездом встречался с моими «летунами» и пожаловался, что самолёты мне «не светят». Ребята очень расстроились, поскольку военная служба очень сближает, а уж лётная и подавно, тем более, что я был как-то на особом счету у наших «летунов».(См.»Мой первый полёт!»). Мне Витя Шейкин предложил пойти и сделать электрокардиограмму заново, только он будет под моей фамилией. Однако я, подумав, отказался.А вдруг это раскроется…
Да и вообще я не был сторонником каких-то махинаций.
И, в результате, я приехал в Алма-Ату, в Высшее Пограничное училище КГБ. Вот это был сбор национальностей! Прибалты, грузины, украинцы, татары, белорусы, все средне-азиатские национальности и северные народности…. Короче – весь Советский Союз!
Были такие заковыристые фамилии, что при перекличке вызывали массовый хохот, но больше всего и непонятно почему, хохотали при оглашении фамилий : Беридзе и Месеридзе.
Нас поделили по списку на отделения, взвода, роты и эскадроны. Было три эскадрона на трёх этажах казармы абитуриентов. Я, как всегда во втором эскадроне, второй роте, втором взводе, но в первом отделении, потому что был назначен замкомвзвода, а ещё я был запевалой и полтора месяца пел: «А нам чекистам привольно под небом чистым…» .Командиром взвода был назначен высокий подчёркнуто стройный, с выпяченной грудью и красовавшийся собою Славик – из местных и, как я узнал позже, -«балерун» учившийся в консерватории на балетмейстера. Мы быстро с ним сошлись, потому что, как мне казалось, его заинтересовало то, что я был уже с военной подготовкой и с военным билетом, где значился налёт на истребителе, была парашютная подготовка, на спортплощадке я показал кое-что, чего никто не делал даже из спортсменов, а именно: вис на перекладине на бицепсах – перекладина за спиной и в таком положении раскачка и вращение, то есть «солнце» с висом на бицепсах, более 30 оборотов, при этом делал стойки в вертикальном положении в верх ногами уже при окончании вращения. Этим я «срубил» всех – считай «посланцев всего Советского Союза!» Показал, что Сталинград и Волгоград – не победимы!(См.http://www.proza.ru/2011/07/07/1197)
Мне казалось, Славика интересовало то, что я из Волгограда- исторического места и вообще как-то мы сошлись настолько, что он предложил мне в самоволку, убеждая, что это совершенно безопасно и у него всё на этот счёт предусмотрено и девочек у него в Алма-Ате – море. Кстати, это он выбрал меня своим замом.Не знаю всем ли было предоставлено такое право, но он такое право имел видимо потому, что был сыном какого-то большого военного начальника – военкома города или области.
Без пятнадцати десять по местному времени перекличка. В десять отбой, а в одиннадцать часов вечера нас под забором училища ждала машина с водителем. Как я понял, это была служебная машина отца Славика. Водитель оставлял нас в условленном месте на проспекте Абая, а в два часа ночи он должен был нас там же забрать и доставить в училище. Нас ждали в кафе девочки, которые готовы были Славика «скушать» прямо не запивая, а он с ними вёл себя очень свысока, со всеми вроде бы заигрывал, но ни одну из них не выделял. Я так и не понял с кем из них он в конце-то концов «услаждается». Со мною он их так знакомил, что выходило будто я ему обязан и тем, что я лётчик, как он меня представлял и то что я из Волгограда и то что я поступаю в училище и то, что я обязательно поступлю, как он говорил, потому что он эти вопросы уже все « протанцевал». Девочки мною тоже интересовались, но я загадочно молчал и лишь иногда к месту рассказывал анекдоты и почему-то всегда они были новыми для нашей компании, что очень было в мою пользу. А ещё я знал много песен Высоцкого, которого тогда знали только «из-под полы». Это был 1967 год. Ещё я плясал «шейк» и «твист» так, как никто из их компании не плясал, даже Славик, хотя он демонстрировал с одной девицей прямо-таки акробатические элементы «рок-н-ролла», который крутили на большом музыкальном центре и он был записан подпольно «на костях», то есть на рентгеновских плёнках. Несмотря, что это в открытую было тогда запрещено, но Славика все знали и ему было всё можно. Ели в основном шашлык жареный на саксауле и без хлеба. На рубль четыре палочки настоящего бараньего шашлыка и пятьдесят копеек стоил трёхлитровый графин пива… Попадали мы в училище в полтретьего утра, перед рассветом, а в шесть утра подъём и мы все три эскадрона, около пятисот человек-абитуриентов бежали два километра на гору Коктобе и назад. Многим это было не под силу, но не мне. Хотя, признаюсь честно, тоже было очень тяжело! Так я и не понял, что тяжелее – бежать на гору или под гору… После завтрака мы брали учебники и шли в сад «готовиться» к экзаменам, а фактически спать. На экзамене по немецкому языку я получил пять, потому что я его в восьмом классе сдал на пятёрку, а потом читал художественные книжки и газеты на немецком. Но вот математику я сдал на твёрдую двойку. Было неприятно, но сожаления о том что я не поступил- не было. Было неосознанное ожидание возвращения домой. Признаться я очень соскучился домой. Тут уже мы сразу спланировали прощальный вечер и даже, я хотел уйти в самоволку до отбоя попрощаться с «мадемуазель Нинуш», которую мне так представил Славик, и с которой мы довольно таки сошлись за полтора месяца и я был просто счастлив, что судьба нас свела. А вообще-то свёл нас Славик, как обещал, заманивая первый раз в самоволку. Я ещё спросил его тогда, мол, одну из своих бывших отдаёшь? А он сказал, что ради хорошего друга он от сердца отрывает лучший кусочек! У меня было какое-то неосознанное чувство тревоги за то, как мы будем расставаться. Славик зачем-то уверял Нинуш, , что я обязательно поступлю в училище и не позволял мне выражать сомнения об этом в присутствии Нинуш. Она была метиска. Отец-казах, мать цыганка и тоже – актриса местного масштаба. Нинуш была очень красивая, работала балетмейстером с подростками и сама в русском театре подрабатывала балериной в массовых сценах и подрабатывала в ресторане цыганскими песнями и танцами на торжествах высокопоставленных особ. Она была разведенной и у неё был ребёнок. То есть была она довольно таки по жизни занята, но для меня время находила. Была она старше меня на шесть лет, то есть ей было 25 лет. О своём разводе она мне подробно не рассказывала, но иронически усмехаясь говорила, что её хотел кто-то из высокопоставленных «загнать в золотую клетку», но для казахов и цыган вольный ветер предать невозможно. Она была весьма известной, и видимо опасаясь сплетен не хотела очень со мной афишироваться. Однажды мы с нею ездили на «джайляу» - предгорные луга Алатау, где мощно был развит туристический бизнес даже в советские времена. Нинуш одевала черные очки и полупрозрачную чадру, чтобы её не узнали и в кафе садилась спиной к залу.
В основном наши вечера, хоть и скромно, но финансировал я и это Славика весьма устраивало, а кроме того, он как-то умел «раскручивать» девочек, потому что вокруг него крутились девочки, которым он обещал перспективу поступления в консерваторию, хотя мне это казалось враньём. Этот вечер финансировал Славик и мне он сказал, что он хочет меня проводить достойно, а фактически я видел, что это он праздновал своё поступление, хотя я знал, что для него оно было совсем не целью… Для него было целью с помощью этого поступления «отмазаться» от армии и получить высшее образование за счёт авторитета папочки.Консерватория не освобождала его от службы в армии. Он это даже не скрывал от меня и говорил ухмыляясь, от чего мне было как-то не по себе. Папа своего сына «отмазать» не мог, поскольку это было слишком наглядно. Потом папа, как я понял, не одобрял будущую профессию сына. Это был семейный конфликт.
Нинуш присоединилась к нам поздно и пришла очень грустной, но какой…!. Она уже знала по телефону от Славика, что я не поступил. Она зашла в кафе, как царевна из волшебной сказки, в наряде каком-то среднем между цыганским и казахским, но в тёмно вишнёвом гипюре и вся в золотистых монистах и нитях жемчуга. На голове всё-таки была казахская тюбетейка, расшитая золотом. Я вышел из-за стола, опередив Славика, хотя он не очень торопился. Я подвёл её к своему месту, где держал свободным место для Нинуш. Она немного выпила, отказывалась танцевать , хотя Славика явно «разбирало и распирало» изнутри от чего-то.В общем-то было ясно от чего! Потом Нинуш отошла с одной из наших девочек к фортепиано, чуть -чуть тихонько побренчали, подстраиваясь и Нинуш взяв микрофон вышла в центр нашего банкетного зала. Девчонка заиграла вступление и у меня сладко заныла душа – это была мелодия «Три года ты мне снилась.» которую давненько пели Марк Бернес, Владимир Трошин, а последнее время её оживил в оригинальной оранжеровке югослав Джордже Марьянович….
Так как её исполнила Нинуш, хотя это мужская песня,..- это было что-то! У всех навернулись на глазах слёзы и не потому, что слёзы лились у неё по смуглому цыганскому лицу с казахским разрезом глаз, и не потому, что она с микрофоном подошла ко мне и обняла меня и заставила меня запеть с нею припев: «Как это всё случилось? В какие вечера? Три года ты мне снилась, а встретилась вчера!»- голоса наши не подготовленные, не слаженные, так звучали естественно и душевно, что я видел по глазам сидящих за столиками – они «улетают» вместе с нами!-« Не знаю больше сна я! Мечту свою храню ! Тебя, моя родная, ни с кем я не сравню!» и у меня тоже покатились слёзы и последние слова: «… подошла нежданная, самая далёкая, самая желанная!»- я закончил публичным нежным долгим поцелуем… Кто-то сдуру крикнул: «Горько!», но ему хлопнули по башке и он умолк. Я видел много восхищённых и завистливых глаз, потому что моя защитного цвета, но репс с лавсаном рубашка хорошо смотрелась рядом с её платьем! Да и я сам был ничего…
Только мы присели, вдруг Нинуш глянув на входную арку оживилась. Я глянул и увидел знакомого аккордиониста, который аккомпонировал Нинуш в ресторанах и других заказных мероприятиях.Я понял – это был заказ Нинуш. Она встала из-за стола, а аккордионист сразу сделал вступление и Нинуш выйдя на середину зала приняла позу в паузе.Музыка на миг замерла, но вдруг сорвалась вместе с Нинуш в огненном танце, таком огненном, что казалось с концов золотистых монист и с жемчужных нитей срывались, то искры, то брызги. Вот Нинуш в танце пролетая мимо нашего стола с вазой апельсинов, схватила в танце один апельсин и спрятала его в своём декольте, вдруг у неё появилась в правой руке красивая финка с золотой ручкой и Нинуш кружась возле меня и изображая в танце безысходную боль страданий от разлуки, выпятив бюст, ударила себя финкой в грудь, естественно – в апельсин и оставивив финку торчать, под возглас ужаса публики стала, так же недалеко от меня, кружась в танце, клониться на мостик и я поняв, подхватил её тело на руки и продолжил кружение. Замедляя кружение, я медленно опускал её ноги на пол, а остановившись, вынул нож из её груди и прильнул к её губам!
Публика визжала от восторга.
Мы сели с Нинуш за столик обнявшись, ни на кого не обращая внимания. Она успокаиваясь своим красивым ножичком – миниатюрной финкой типа «лиса» с золотой фигуркой девушки, держащей на голове золотой шар, медленно, задумчиво шинковала на тарелке дольку огурца.Я вздохнув предложил ей посидеть ещё полчасика и тихо смотаться к ней домой. Её пятилетний сын с бабушкой и дедушкой отдыхал где-то на «джайляу» и она, если не считать её постоянные «гастроли» при чём всё время в разных местах, была в общем-то свободна. Она кивнула и предложила выпить. Мы вдвоём с нею подняли стопки, но вдруг между нашими стопками появилась третья. Это был улыбающийся Славик:
-За что пьём?
Я ответил неохотно и не сразу:
-Ну, мы за своё…
-Ну, и я за ваше! Разве не я виновник того, что вы встретились, или вы мне за это не благодарны?
Мы с Нинуш переглянулись и вдруг одновременно тяжело вздохнули, от чего Славик нехорошо захохотал, но почему-то задержав свой взгляд на красивом ножичке Нинуш.
-А,можно тебя на минутку? –спросил меня Славик.
Я извинился перед Нинуш и сказал, что я вернусь быстро.
Мы вышли на улицу к центральному входу и Славик, как-то сразу, нагло глядя мне в глаза, спросил:
-Ну, я повторяю вопрос, разве это ничего не стоит, то, что я тебе такую чувиху подкатил?
Меня здорово покоробило слово «чувиха», но я помнил, что именно это он мне и обещал, когда тащил в самоволку и я на это согласился.
-Знаешь что, дорогой Славик? Я попрошу тебя Нинуш чувихой не называть. Она для меня не чувиха. И ещё я тебе скажу, что я тоже чего-то стою и она это тоже оценила. А ты, как я понял, ничего даром не делаешь! Я правильно понял? Ведь ты это хочешь мне втемяшить?
-Ну, такая наша «селяви»!- оскалился в улыбке Славик.
-И что же ты хочешь?
-Попроси у неё финку с золотой девушкой себе на память – она тебе не откажет! Она мне нужна! - у него при этих словах глаза заблестели, как стеклянные. Правда, я тоже при этих словах внутренне остекленел от его наглости. Переведя дыхание я сказал:
-Это очень дорогая вещь! Даже, если бы она мне дарила, я бы не взял, потому что кроме базарной цены у неё другая цена есть. Ей сделал её отец по её просьбе и при этом она особую клятву дала отцу по поводу этого ножа. Это семейная реликвия, ценности базарной не имеющая.Поэтому забудь! Это во-первых, а во вторых, ты мне обещал с гарантией, что я поступлю в училище и даже Нинуш в этом убеждал. За чем? И я тебе должен быть за это благодарным?
-Ну ты должен был хоть тройку-то получить! Тогда я бы конечно помог вне конкурса тебе прорваться!
-Ты мне очень помогал получить тройку! Спасибо за участие в подготовке!- и я пошёл от него назад. Вернувшись я сел к Нинуш, но заметил, что она ещё чем-то взволнована и смотрит на компанию кавказцев сидевших за столиком в углу. Они кажется были знакомы со Славиком, потому что он как-то с ними перемигивался и иногда подходил. Они как-то искоса поглядывали в нашу сторону и криво усмехались. Я спросил у Нинуш, в чём дело? Она глухо прошипела:
-У-у, шакалы! Финку мою хотят зажать!
-Как зажать?-не понял я.
-Вот тот кудрявый подошёл попросил посмотреть, как только ты ушёл. Сказал попробует как она режет мясо и ушёл с финкой за столик.
Меня сразу вроде как «накрыло» возмущением, но я вдруг спохватился и подумал о Славике, как о возможной помощи в решении этой проблемы. Я глянул на вход и увидел, что он как раз входит в зал и почему-то быстро стрельнул взглядом в нашу сторону и в сторону кавказцев. Мне показалось, что с финкой произошло с его ведома. Но тогда зачем он сам со мной заговорил о финке? Несогласованность? Или самостоятельный интерес?
Я подошёл к Славику и сказал:
-Так! Финка ушла! И ты знаешь куда! Если ты её не вернёшь без крови, то кровь будет! Понял?
Он видимо всё сразу понял, потому что без моего намёка он посмотрел на столик кавказцев, но на его лице заиграла такая растерянность, хотя до этого он старательно изображал из себя хозяина положения. Он, запинаясь, стал мямлить:
-Да не лезь! Это у неё свои счёты какие-то! Не вмешивайся!..
Я перебил его:
-Я сказал! Я вмешаюсь, но ты будешь бедный! Я тебя точно отблагодарю!
-Ну…Сейчас я…- сказал он и вдруг развернувшись ушёл из зала.
Я вышел вслед за ним на улицу, но не увидел его нигде… Куда он растворился я не понял.
Вернувшись к Нинуш я сел рядом и сказал:
-Что-то я не понял. Славик вроде бы обещал помочь решить вопрос, но куда-то исчез.
Нинуш криво усмехнулась:
-Помочь? Да это его хахали-трахали. Он у них в руках. Я тебе говорила, что ему девушки нужны только, чтобы за нос водить и раскручивать их на «бабки».
У меня в прямом смысле челюсть отвисла. До меня дошёл смысл низости Славика. Это он знал интерес своего круга к этой финке и решил по своей инициативе решить вопрос в их пользу, а они не веря в его возможности решили это в наглую.
-Рустам!-крикнула Нинуш, - Иди сюда!
Сидящий спиной кудрявый с усмешкой развернулся, посмотрел на Нинуш, медленно встал и с надменной походкой, руки в брюки, вразвалочку пошёл в нашу сторону, с издёвкой глядя только на неё, как бы не замечая меня.
-Положи финку вот сюда, где взял!-сказала жёстко Нинуш.
-Какую финку? Ты что оружие носишь?- с издёвкой спросил тот.
Нинуш резко хлестнула ему звонкую пощёчину и схватив за грудки притянула к себе, но этот самый Рустам схватил её за волосы, прошипев:
-Ах, ты с-с-ука!- размахиваясь другой рукой для удара, но я так резко влепил ему в глаз, что он, отпустив Нинуш сделал несколько шагов назад, держась за лицо, но не упал. Из-за его стола быстро выскочили ещё трое и бросились ко мне. Я схватил со стола шестидесятисантиметровый шампур из нержавейки и замахнувшись ждал их приближение. Они остановились, но проходя мимо позвали меня выйти на улицу или в туалет. Я спрятал за спину шампур и пошёл за ними. Они пошли в туалет. Двое зашли, а двое хотели пропустив меня, оказаться сзади меня, но я выхватив шампур, заставил их тоже зайти впереди меня. Зайдя я сразу заметил над собою толстую двухдюймовую трубу, проходящую на высоте больше двух метров, а так как двое хотели кинуться на меня, я выставил перед собою шампур готовый для удара и шёл на них. Они пятились, покуда было возможно, а потом я подпрыгнул, схватившись за трубу, двумя ногами ударил сразу двоих, заваливая их на двоих задних, но тут же понял, что труба очень горячая и я с неё сразу упал, ошпарив ладони, но труба тоже под моим весом и от моего удара лопнула впереди меня на стыке, ударив струёй кипятка в противоположную стену, заливая упавших противников. Они с воплем бросились на меня, а я бил их по одному и отшвыривал назад под кипяток. Наконец они в диким рёвом ринулись на меня с такой силой отшвырнув меня назад на кафельную стену, что я треснулся затылком и осыпая на себя кафель, упал на пол. Я помню, что эти кавказцы не выскочили из туалета, а почему-то влетали назад и падали на меня, всё пригружая и пригружая меня своим весом, так, что мне стало страшно! Чьи удары их встречали на выходе я не понял…Я уже задыхался под их весом и не мог закричать, а под меня подступал крутой кипяток… Я кажется потерял сознание, а может быть и нет, потому что помню, что меня тащили из туалета, потом бросили, потому что тех, кто тащил тоже стали бить, а потом меня опять тащили, но уже на руках защёлкнулись наручники в положении – руки за спиной, а потом нас везли в «уазике», потом заводили в клетку – «обезъянник», где уже было много народу и некоторые сидели даже на полу. Потом нас по одному выводили, обыскивали, со спокойных снимали наручники и записывали данные – у кого были документы – по документам, у кого не было – со слов. При этом я не заметил ни одного кавказца из тех с которыми дрался.
Я сказал, что приехал в командировку в воинскую часть. Номер назвал «от фонаря» фамилию назвал: «Папиндюлькин!»
Милиционер – казах в звании сержант, в кирзовых сапогах, не знавших гуталина и поэтому рыжих на носках очень растерялся перед моей фамилией и сказал:
-Слушай! Папин, мамин – дулкин! Иди сам напиши! А?
Мне кто-то тихо сзади сказал:
-Не ходи! И спину свою никому не показывай! У тебя вся спина в крови – начнут раскручивать…
-Я тебе продикутую!-сказал я,но в это время зашёл во входную дверь капитан пограничник русский по обличию, какой-то весь лощёный, как с обложки журнала, даже форменные туфли у него блестели, как мокрые и остановился в двух шагах от стола, где сидел казах-сержант. Сержант с любопытством посмотрел на капитана и не вставая неуверенно сказал:
-Драстити… вам кто?- потом поправился, - Вам кому?
Капитан воззрился на этого сержанта так, будто хотел его проглотить и фигура у него изогнулась, как у кобры перед броском. В это время из внутренней двери вышел милиционер- казах с погонами «старлея», увидел эту сцену и заорал на сержанта:
-Встать, баран!- и тут же капитану,-Здравия желаю, товарищ капитан! Извините! Слушаю вас!
Сержант вскочил, пытаясь заправиться под ремень и отдавая честь то одной рукой, то другой…
Капитан с презрением отвернулся от него и отработанным движением подал «старлею» своё неразвёрнутое удостоверение небрежно двумя пальцами. Тот развернул, прочитал очень внимательно, шевеля губами и вытаращив глаза вытянулся и опять отдал честь капитану:
-Я вас слушаю! Можно доложить начальнику?
-Нет! Я проездом! Послушаю, как вот это «чмо» работает! Пусть продолжает!
-Продолжай!- приказал «старлей» сержанту и тот присев почему-то на краешек табуретки вдруг вежливо сказал мне:
-Пазалиста! Парадиктуй фамилия…
Я сказал, вообще-то растерявшись перед капитаном и «старлеем», что совсем не говорило о том, что теперь пройдёт «на дурака»:
-Па-!
-Па-!- повторил сержант и написал.
-Пин-!-сказал я.
-Пин-!- сказал сержант и написал.
-Дюль-!- сказал я.
При этом капитан смотрел на меня искоса и улыбался одними глазами.
-Дул-!- сказал сержант.
-Дюль!- сказал я.
Сержант дрожащей рукой что-то написал.
-Продолжайте!- сказал капитан и отдав честь повернулся и вышел, а «старлей» быстро подошёл к сержанту и дал ему затрещину по затылку, что-то проорав по-казахски, ушёл опять откуда пришёл. Сержант поднял упавшую с головы на пол фуражку, одел на голову и повернулся ко мне:
-Повитори пожалиста ищё!
-Па-пин-дюль-кин!- продиктовал я.
-Ага!- сказал сержант, - Силедующий!
Я нашёл место в «обезъяннике», протиснувшись спиной к стене, пощупал рубашку на спине. Она была как кожаная, видимо пропитанная кровью. Я пощупал больное место на затылке, но в волосах была только шишка – крови не было. Да! После того, как я упал, кто-то кого-то бил. Значит кто-то был на моей стороне. Потом до меня кого-то тащили через меня, а потом меня. Странно! Вот тогда наверное меня и полили чьей-то кровушкой. Руки у меня ещё саднили от горячей трубы, которая оборвалась на стыке под напором в сторону нападавших.Ничего не понимаю, хотя не очень-то был пьян, но ведь я был один. Славик, сволочь, растворился, да он видимо с ними был заодно. Финку жалко! А может быть и хорошо, что её не было у меня. Меня стало клонить в сон. Время было уже больше двух часов ночи. Я задремал сидя на полу… Вдруг послышался какой-то переполох, кое-то зашевелился, а кто-то даже вскочил. Я ещё сидел на полу, но мне показалось, что пол подо мной зашевелился. Сержант от стола бросился бежать в сторону входной двери, потом вернулся открыл запор на двери «обезъянника» и опять бросился бежать крича:
-Замлатрусания! Замлатрусания! Захады на улиса!
При этом все сломя голову кинулись из клетки наружу и на улицу. Помню, что «лампочка ильича» в коридоре качалась! Вот это да! Землетрясение! Некоторые без остановки бросились в открытые ворота к проезжей части и я за ними. Сержант вслед кричал:
-Захады строиса!- увидев меня закричал,-Папин-Мамин, ти куда? Строиса!
Я пробежал до первого переулка и свернул с улицы в темноту.
Я уже можно сказать «вышел на финишную прямую» трусцой направляясь в училище.Толчков землетрясения больше не ощущалось.Как потом я узнал - это было два с половиной балла. Землетрясение меня и спасло. Я бежал по тротуару в тени деревьев. Машин на улице не было, но одна всё- таки проехала в попутном со мной направлении, почему-то затормозила и сдав назад затормозила напротив меня.
-Садись попутно!-кто-то крикнул из машины. Я посмотрел с опаской и увидел в машине, кроме водителя ещё двоих. Все, и водитель тоже, были примерно одинакового возраста, чуть постарше меня, славянской внешности, в гражданской опрятной одежде, выглядели располагающе. Я неуверенно подошёл к машине и сказал:
-Да мне тут рядом! - хотя ещё было два квартала до училища, а синее, алмаатинское небо уже заметно светлело.
-Садись! Садись! Ночной спортсмен!- усмехнувшись сказали из машины и я сел на заднее сиденье, где был один сидевший. Подъезжая к училищу, машина затормозила, будто угадав моё желание. Водитель спросил:
-Здесь?
-Да, да! Спасибо!
-Пожалуйста! -очень вежливо мне ответили из машины и поехали дальше. Вдруг я удивился тому, что машина остановилась у КПП училища, оттуда вышел один человек и зашёл в калитку. Я подождал минуты две, находясь в полном сомнении. Думал – перелазить ограду или нет. Ведь сейчас меня задержат, если эти «благодетели» меня «вложили». Тут я увидел, что тот, кто заходил в КПП, вернулся , заглянул в машину, что-то сказал и пошёл назад в КПП, видимо отпустив машину и она уехала. Делать нечего! Да и терять-то мне уже нечего!
Я перелез и пошёл вдоль ограды в конец двора училища, где в саду протекал арык, чтобы застирать кровь на рубашке. Я был совершенно не уверен, что у меня что-то получится без мыла, но попытаться надо. Я очень удивился, когда увидел при свете ещё горящего фонаря, что кровь отстирывается. Рубашка была у меня из искусственного шёлка с лавсаном. Повезло! Я её выжал и одел прохладную на своё уставшее тело, а спину ещё саднило от кипятка. Только вышел на тротуар к казарме, как меня издали увидели и узнали почему-то стоящие группой курсанты, среди которых - был Славик, и закричали, позвав по фамилии:
-Бегом к командиру эскадрона!
Я очень удивился такому раннему подъёму, чуть пробежал трусцой, хотел идти в казарму, но в тот момент подполковник-командир нашего эскадрона абитуриентов вышел мне навстречу, подошёл, с любопытством и возмущением глядя на меня:
-Вы задались целью добавить мне седины?!- с возмущением глядя на меня спросил он,- Так мне уже дальше некуда седеть! –потряс он совершенно седые свои виски.
Я молчал, не зная что ответить. А он продолжал:
-Почему вас разыскивает весь эскадрон на построение по тревоге в виду стихийного бедствия?
Ах! Я теперь понял… В виду землетрясения была эвакуация из здания, а потом перекличка. Славик с-сучонок оказался на месте! Успел… на машине. Меня бросил.
-Виноват! Я в саду ночевал, было душно. Я даже рубашку в арыке мочил!-сказал я.
Подполковник протянул руку, пощупал и уже мягче сказал:
-Командира взвода можно было предупредить! Хотя вам запрещено покидать казарму!
-Жалко было будить. Да я и не думал там спать. Уснул неожиданно.
Со ступенек казармы дневальный закричал:
-Товарищ подполковник! Вас к телефону срочно!
Подполковник повернулся и пошёл в казарму, а ко мне, как ни в чём ни бывало, с протянутой рукой и с улыбкой направился Славик:
-Ну, ты молодец! Хорошо выкрутился!
Я сделал вид, что не заметил его руку и отвернувшись пошёл в казарму, подумав: А что он имеет в виду? Где я «выкрутился» - здесь или там, где его дружки меня хотели «замесить», а может быть и «замочить»?
На входе меня вдруг неожиданно встретил подполковник и опять удивлённо глядя на меня сказал:
-Вас вызывает к себе начальник… Но я ему ещё о вас не докладывал… В чём дело? Вы ещё что-то натворили?
Я растерянно посмотрел на подполковника и пожал плечами.
Он мотнул головой и сказал как-то с сочувствием:
-Однако! Ну, ежели что, рассказывайте, как есть! Кто-то видимо доложил! Извиняйтесь!
-Да мне ничего не грозит!-сказал я подполковнику, - Я на отчисление –двойка по математике!
-Ах! Вот как? Жаль, жаль… Ну, выполняйте!
И я пошёл в главный корпус. На моих, вернее, моего погибшего отца часах «Победа», было половина шестого утра. При чём же тут генерал в такую рань? Ах! Его же тоже по тревоге, из-за землетрясения вызвали. Да он и сам приедет ! Кто его будет вызывать?
В пустых коридорах гулко отдавались мои шаги.Вот приёмная… Дверь открыта… В кабинет тоже дверь открыта. Заглядываю… Генерал смотрит прямо на меня… Я спрашиваю:
-Извините! Можно?
Он вздохнул, встал и на выдохе сказал:
-Проходите, присаживайтесь волгоградский разбойник… Папиндюлькин, - и как-то хмыкнул, прохаживаясь по пустому месту позади своего кресла.
Я был сражён и сел на один из стульев придвинутых к т-образному столу, отодвигая почувствовал, что стул очень тяжёлый.
-Вы учиться у нас хотите? В нашем училище?- спросил он прямо, но стоя ко мне боком и развернувшись вполоборота.
Я попытался встать, но тяжёлый стул не хотел отодвигаться, а генерал сказал:
-Сидите, сидите! Вы же ещё не курсант и у нас непринуждённая беседа. Так как?
-Я двойку получил по математике…
-Ну, двойка ничего не решает, если есть другие достоинства. Мы к вам за полтора месяца присмотрелись и уточнили кое-что.История-пять! Иностранный –пять! Сочинение –за содержание пять, за грамотность – три, но ошибки несущественные.
-Да я проверить не успел. Слишком длинно расписался, не мог мысль закончить.
-Однако закончили! И мысль очень достойная. Сочинение хоть в стенгазету помещай! Имеете военную подготовку, пилот-истребитель, парашютист.
Характеристики у вас не дутые – мы проверили. Коммунист, по заслугам, а не выскочка. Комсомольский прожектор Волгоградского тракторного завода возглавляете!
-Возглавлял…
-Да!-подтвердил генерал.-Артист народного драматического театра, за короткое время две роли получили и помощник старейшего заслуженного режиссёра, а живёте среди заключённых условно-досрочно освобождённых и среди них, как говорится «шишку держите».
Я усмехнулся и мотнул головой:
-Просто уважают…
-Это на нашем языке!- поправил генерал,- А у них свои «понятия».
Я кивнул.
Генерал продолжил:
-Ведь в позапрошлом году, когда с вами несчастье случилось, вы обгорели на заводе, а «зэка» к вам, как к родному каждый день ходили в больницу полтора месяца.
-Вот это информация!- удивился я.- Это за всеми так?
-Да нет! Не за всеми.За некоторыми. И я признаюсь, вы попали в поле зрения случайно и я заинтересовался вами. А интерес мой лично был к вашему другу Вячеславу Наливайко. Или он вам не друг?
Я смотрел на генерала вытаращив глаза. Он меня удивлял и удивлял!
-Удивляетесь? Я могу вас ещё долго удивлять. Я вам задаю вопрос о Вячеславе ещё и потому, что сегодняшняя ночь вам, видимо, открыла на него глаза? Да?
У меня признаться начинали закипать в голове мозги. Я смотрел и не знал, что ответить. Было такое впечатление, что генерал был в том кафе, где я так неудачно попрощался с Нинуш.
Генерал перестал ходить по пустому участку за креслом и остановился оперевшись на спинку руками. Глядя мне в глаза, он медленно словно взвешивая каждое слово сказал:
- Мне этот Славик был навязан свыше и я не мог отказать, потому что у нас иерархия в армии преобладает. Но он не должен учиться в нашем училище и я поручил старшекурсникам вести за ним наружное наблюдение в качестве стажировки. Мне нужен был на него компромат по его сексуальным отклонениям в ориентации. Так попали с ним в поле зрения и вы. Поэтому я узнал о вас всё, что мог.И даже то,что мать «Заслуженный учитель школы РСФСР», что отец был в плену и что бежал дважды и сидел в тюрьме после войны. Даже место рождения вашего, как говорится: концы в воду - затопили вашу родину донской водой, Цимлянским морем. Вы нам подходите.Ваши самоволки были у нас под контролем. А кто в самоволки не ходил? И я ходил.Это место, где вы с Наливайко прыгали через забор нам всем известно и мы там поймаем того кого нам нужно и тогда когда нужно.Поломанную вами трубу с горячей водой в кафе спишут на землетрясение.Кстати уже по радио сообщили, что от землетрясения единственный ущерб - это порыв трубы горячей воды в кафе "Алатау" на проспекте Абая. Так что без нас всё устроилось. А в истории с Наливайко вы вышли вполне положительно, хотя и с нашей помощью. Можем взять вас кандидатом до декабря месяца. Подготовим вас по математике и позволим пересдать вступительный экзамен. Такое в порядке исключения допускается. А вот у меня вопрос? Почему вы решили расстаться с авиацией?
-Это не я решил! Это она решила – авиация… Вроде бы по здоровью не прохожу – кардиограмма показала гипоксию миокарда. Но окончательно ещё не всё потеряно. Хочу попробовать ещё раз пройти. Может быть в космонавты не гожусь, а что-нибудь пониже и потише для меня найдётся. Я признаться очень соскучился домой и не представляю, как можно пять лет здесь учиться. Я ведь проживая в Волгограде, каждый праздник домой ездил к матери, сестрёнке, бабушке. А вот сейчас, особенно сегодня ночью произошёл перелом, отчасти и из-за Слави… Вячеслава. Я не хочу его видеть. Тем более сознавать, что я останусь на его месте…
-А все ли вы не хотите видеть?-спросил генерал и вдруг он отодвинул в сторону на своём столе папку с моими документами и на зелёном сукне, как в сказке я увидел сияющую в лучах настольной лампы финку Нинуш с золотой девушкой. Я был сражён наповал и сидел, как парализованный… До меня медленно стало доходить: кто меня подвозил к училищу, что за капитан заходил в милицию, почему влетали назад в туалет ошпаренные кавказцы и штабелем ложились на меня и кто зашёл в КПП вперёд меня. Я смотрел на финку, как загипнотизированный и молчал.
-Финка не является оружием и её можно вернуть хозяйке.- сказал генерал.И спросил:Хочешь это сделать сам?
Вспомнив, что днём Нинуш очень занята и я её просто не найду, а до вечера я не хотел оставаться в Алма- Ате я отрицательно мотнул головой. Генерал вроде как поняв мою мысль сказал:
-Правильно! Там тебя могут пасти твои ночные оппоненты.-но увидев, как я дёрнулся, он понял, что подсказал мне не нужную мысль.
-Нет! Нет!Не волнуйся! Я поручу ребятам отвадить этих горных орлов от твоей подруги навсегда. Если едешь домой, то езжай спокойно.Верь мне! Понял?
-Спасибо! Товарищ генерал!- я встал и в это время заиграл по радио Гимн Советского Союза.
Генерал вытянул руки по швам и я тоже.Слушая гимн, у меня такое творилось в душе, что чуть не навернулись на глаза слёзы.Да не от мелодии, а от того, что я уже не увижу Нинуш... Мы с минуту так стояли, потом генерал дал команду: «вольно» и подошёл протянув руку. Мы крепко пожали друг другу руки и он сказал:
-До девяти утра у вас есть время подумать, отдохнуть после бессонной ночи.Я подполковнику скажу, что подъём вас не касается.
-Спасибо, товарищ генерал, но у меня просьба. Можно я к финке приложу записку для хозяйки.
-Можно! И даже правильно!- сказал он серьёзно.-Держи! – протянул он мне бумагу и ручку.
Я написал: «Милая Нинуш! До свидания! Мой адрес: г.Волгоград-47, ул. 62-й Армии, дом 14 кв.10. Телефона пока нет. Буду рад. Целую нежно.Леонид.»
Свернул листок солдатским треугольником и положил под финку на зелёное сукно стола.
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)
Л.КРУПАТИН, АЛМА-АТА 1967 г.МОСКВА,2009 г
Я собрался идти в казарму, но спускаясь по лестнице я вдруг сообразил, что утром перед бухгалтерией будет столпотворение. Ведь уезжать будут больше половины не сдавших. Я нашёл дверь бухгалтерии и уселся перед нею в кресле, что бы быть первым в очереди. Задремал, естественно, но услышал шаги в пустом коридоре… Открыв глаза увидел перед собою генерала, вскочил, вытянулся перед ним.
-Извиняюсь за беспокойство, - сказал он, - Значит решили бесповоротно?
-Так точно! Хочу домой! Смертельно!
-Ну-ну! Удачи вам! Счастливого пути! – и ушёл. Я повздыхал, вспомнил песню «Три года ты мне снилась!», которую мы пели с Нинуш, а главное, что эта песня сотворила со мной… Она потащила меня домой. Незадолго перед отъездом в Алма- Ату мы дома купили новую радиолу «ВЭФ-радио» и несколько пластинок.Одна из них была с песней «Три года ты мне снилась!» в исполнении югослава Джордже Марьяновича на русском языке с небольшим милым акцентом.
Поэтому, когда Нинуш исполняла с моим участием эту песню, слёзы у меня полились ещё и от тоски по дому: матери, сестрёнке, бабушке… И, признаться, устал я здесь в Алма-Ате душою в неизвестности и в общем-то без цели!
Уснуть мне больше не удалось, потому что за мной стали занимать очередь товарищи по несчастью, а может быть и счастью … Как знать? Хоть бы землетрясение не случилось! Хочу домой так, что бегом побежал бы! Но случилось другое…
Удивлению моему и разочарованию не было предела, когда в бухгалтерии, выдавая мне «по воинскому требованию» бесплатный билет на поезд сказали, что поезд завтра в два часа дня… А у меня ни копейки денег и я сейчас утром уже хочу есть… В столовой мне сказали, что сегодня я ещё могу питаться, но завтра всё! До свидания. Я прикинул мозгами – ведь ещё четыре дня пути до Волгограда, даже больше! Занимать я не привык, да и не у кого! Нинуш и Славик?.. Не пойдёт: ни то, ни другое!
Значит так! На железную дорогу! Искать вагоны под разгрузку! Я в этом был ас!
Прошёл всю железную дорогу от Алма-Ата-1 до Алма-Ата-2 и нашёл единственный вагон, гружёный бутылками минералки-боржоми под потолок и бутылки без ящиков, слоями,переложенные древесной стружкой. Я такого способа транспортировки раньше не видел.
Но меня наотрез отказались принять в команду, где уже было восемь человек и работали они уже более часа. Я стал просить принять меня, сказал, что не пожалеют, так как я имею большой опыт разгрузки и даже сейчас я имею очень ценное предложение для ускорения и облегчения работы. Команда остановилась на перекур и все стали смотреть на меня с интересом и один «мордатый», как сказала бы моя бабушка, спросил:
Ну, говори, какое предложение? –хитро прищурив узкие казахские глаза, открывая бутылку боржоми о борт грузовика.
-Сначала пообещайте, что возьмёте меня в команду!- сказал я.
-А может нам это не подойдёт? – ухмылялся «мордатый»
-Подойдёт! Я же говорю, что у меня опыт!
-Ну, ладно! Говори!- упирался тот, а остальные молчали.
-Не слышу слова джентльмена!- не сдавался я.
-Возьмём!- сказал «мордатый».
-Не слышу слова остальных! Или он у вас здесь старший в команде?
-Да нет! – ответил один, - Здесь каждый сам по себе!
-Тогда почему ты за всех отвечаешь? Или ты только за себя?
-Ну, да!- ответил «мордатый».
-Так! Давайте по честному! Все согласны?
-Согласны! – вразнобой сказали все.
-Слушайте!Вы говорите, что работаете больше часа, а в вагоне ещё «конь не валялся». Ведь вы ещё проход не освободили! Вы хотите двое суток выгружать? Сколько машин у нас в ходу ?
-Одна! Поэтому так медленно! Эта минералка для военторга! Там солдаты разгружают машину! А им сам знаешь – «не спеши выполнять команду иначе последует другая».
-Кто руководит разгрузкой, с кем вы договаривались?
-Щас приедет мадам «колобок».
-Дело в том, что такими темпами мы будем разгружать даже всю ночь, а не только день. Нужна вторая машина.
-Так там не успеют, а машина стоять будет!
-Это не наша проблема, как там! Что в Советской армии солдат мало? Мозгов мало – это точно.
-Так мы не управимся! Из- за нас стоять машина будет!
-Управимся! Вы не подумали об организации работы. Половина команды накладывает бутылки на протянутые две руки второй половине команды и те таскают в два раза больше бутылок за одну ходку чем , сейчас накладывая одной рукой на другую и прихватывая пару бутылок свободной рукой. Получится ящик воды за одну ходку. И меняться через десять ходок и при этом будет учёт, кто сколько ходок делает, чтобы не было «филонов».
Согласились со мной и меня взяли. Через двадцать минут машина была полная. В стружке было много осколков от боя бутылок. Осколки врезались в руки. Водитель уехал, но мы передали ему наше требование, чтобы там организовали вторую машину и обеспечили её разгрузку.Чтобы нам прислали рукавицы. С порожней машиной приехала мадам-колобок.
-Кто тут у меня командует? – завизжала она прямо с подножки машины.
-Мы командуем!- сказал за всех я.-Даёте работу, обеспечьте условия. За то что мы сидим, вы платить не собираетесь, а наше время денег стоит.
-Не нравится – уё…. Отсюда!- сказала она, - Другие прибегут, разгрузят!
-А вот так с нами разговаривать не надо, а то я сейчас за ваш счёт возьму такси и к генералу смотаюсь! – сказал я.
-Откуда ты такой грамотный нашёлся? Что ж ты вагоны с алкашами разгружаешь, если такой грамотный!
-Не ваше дело! Ваше дело организовать работу, потому что вам в ночь надо будет охрану вызывать на вагон или освещение организовывать!
У «колобка» судя по глазам пыл прошёл и зашевелились трезвые мысли. Вторую машину с моим участием мы загрузили за полчаса и почти не устали, потому что менялись, разнообразили нагрузки. Я посоветовал команде не приседать и не расслабляться, особенно не пить воду, так как она очень расслабляет.
-Да пошёл ты!- сказал «мордатый», открывая очередную бутылку и разваливаясь на траве под вагоном. Минут через двадцать пришла другая машина и мы её загрузили за полчаса. Через пятнадцать минут пришла первая машина и через полчаса мы её отправили. Время перевалило за полдень. Желудок подсасывало всё круче и круче. Команда стала шевелиться всё слабее, а «мордатый» еле ползал и после ухода машины просто падал, выпивая бутылку воды.
Я сделал ему замечание, что он нас подводит. Ведь я предупреждал, что будет плохо! Вода расслабляет.
-Да пошёл ты…! – сказал он и при чём в этот раз он сказал, куда посылает меня. Я не глядя на него, сориентировавшись боковым зрением дал ему в лоб открытой ладонью и он сел с маху на задницу. Следя за ним опять же боковым зрением, я увидел что он поднимает пустую бутылку, бьёт об край вагона и с огрызком «розочкой» идёт ко мне. Я сыграл «расслабуху», вздохнул опрешись одной рукой об вагон, вроде для отдыха, не глядя на него, но только он подошёл на расстояние вытянутой ноги, я изо всей силы дал ему ногой в выпуклый живот. Он сначала упал на спину, проехав по траве, потом перевернулся на четвереньки и долго рыгал чистой минеральной водой. Когда подошла следующая машина, он не стал работать, сидел держась за живот. Потом я про него забыл, а потом обратил внимание, что его нет! Но вместе с ним пропала моя клетчатая спортивная сумка и моя «военная» рубашка…
Кто-то из команды показал в какую сторону он пошёл и я побежал туда. Я увидел мелькнувшую вдалеке за пакгауз фигуру в зелёной рубашке, Побежал туда! Уже подбегая к углу, я увидел, что из-за угла вылетает в падении «мордатый», взмахивая в воздухе моей сумкой. Я осторожно вышел из-за угла. Двое ребят, постарше меня удалялись повернувшись спиной ко мне.
Один через плечо оглянулся на меня и улыбаясь помахал мне рукой, Второй тоже оглянулся и улыбаясь кивнул мне. Это были ребята – «погранцы», сдававшие зачёт « по наружке» , которые ночью меня подвозили к училищу после землетрясения. Я поднял сумку, заставил «мордатого» снять мою рубашку, которая на нём не сходилась на пузе, проверил документы и хотел добавить ему за подлость, но он взмолился, подняв руки. Мне стоило большого усилия не наказать его, но ему досталось хорошо от тех ребят-пограничников. Спасибо им! Спасибо товарищу генералу!
Вагон мы заканчивали разгружать уже в сумерках.
Мадам –«колобок» долго считала деньги. Я попытался выяснить наконец-то, как договаривались об оплате. Никто мне ничего определённо ответить не мог, потому что «колобок» тоже им ничего определённого не говорила, а вокруг, да около.
-Так!- сказала она, - Подходите! Получается по пять рублей , считай на две бутылки водки каждому!
Ребята из команды по - разному отреагировали на это, кто с усмешкой, кто с удивлением, но безропотно.
-Подождите!- сказал я, - А почему так много? Вы что «тимуровцев» из нас делаете?
-Будешь выступать – я из вас «декабристов» сделаю и вообще ничего не получите. Щас милицию вызову и вас на этой же машине и доставят куда надо!
Ребята стушевались, начали меня сзади незаметно дёргать.
-Нет! Дорогая! Не отправишь! А вот я тебе «харакири» точно сделаю! У меня все документы в порядке! Паспорт! Военный! И билет по воинскому требованию. У меня полдня есть завтра до поезда, так я буду первый на приёме у Наливайко Николая Петровича! И он меня точно примет!
Расклад будет не в твою пользу!
«Колобок» заметно стушевалась, потому что видимо знала фамилию и должность отца моего не состоявшегося друга-педика!
-Ладно! Хватит! Я договаривалась вот с тем, с «мордастым», а он ушёл.
- Так вот хоть его долю раскидай на всех, тогда действительно ребятам будет по две бутылки!
-Мы договаривались на восемь человек! А вы (после того, как я перешёл с нею на «ты» она стала разговаривать со мной на «вы») девятый . – не сдавалась «колобок».
-Я возьму сколько дашь, но скупой платит дважды. Наливайко спросит сколько ты положила в карман.- сказал я.
-Ну, чёрт с тобой! Я тебе отдам пять рублей! Делите, как хотите, хоть перегрызитесь! У меня мелочи нету!
Мы получили и пошли на вокзал делить деньги, потому что все магазины были уже закрыты . Трое отказались идти на вокзал, чтобы «не светиться» перед ментами и даже сказали, что в общем-то я заработал «премию», указывая на мои изрезанные осколками бутылок руки, больше чем у других, потому что я ходил чаще, чем другие, тем самым, не давая никому «филонить» .
На вокзале оставшимся четверым я отдал по рублю, оставив рубль себе. Я позволил себе выпить бутылку боржоми на вагоне уже вечером, а днём, моя бутылка стояла у стенки вагона и я только полоскал рот боржоми, как на полётах под строгим взглядом фельдшера. Да я и до полётов знал, что в тяжёлой работе вода - враг. «Мордатый» это всем доказал. А сегодня после машины боржоми я думал, что никогда в жизни больше не посмотрю в его сторону.Заблуждался, однако.
На вокзале в буфете я увидел варёную утку. Прикинул по цене – вроде бы должно хватить моих денег. Хватило на утку, буханку белого хлеба (чёрного там не было) и немного осталось сдачи – на чай в поезде. По своему состоянию я понял, что прилюдно я есть не смогу, потому что челюсти мне сводили голодные судороги и наверное взгляд у меня был, как у голодного волка. Ко мне опасно было подходить – мог укусить нечаянно.
Я перешёл через все пути, ушёл за складские пакгаузы, где начинался частный сектор. За пакгаузами были заросли конопли выше роста человека. По-моему тогда и не знали, что это наркотик. Я повалил коноплю в одну сторону, сделал из неё логово, развернул утку и стоя на коленях стал есть, забывая при этом дышать. Я решил: сейчас съем половину, завтра пообедо-завтракаю оставшимся, а в поезде лягу на верхнюю полку и буду спать. Я знаю по «общажной» жизни - сон лучшее средство от голода.
Съесть я смог только одну ножку и при этом почти полбуханки хлеба. Глаза мои стали закрываться от усталости. Я завернул утку в газету, засунул её под коноплю, лёг и потерял сознание.
Пробуждение было прекрасным! Надо мной сияло солнце. На стоящей вкруг меня конопле была роса. Через забор частного сектора на меня мило смотрели красивые яблоки и я вспомнил: Ал- мА- Ата! Но, сегодня домой! Утка у меня есть! Пора с нею поздороваться!
Пытаюсь подняться… О-о-о! Тяжёленький я после вагона боржоми. Кости гудят, мясо от костей отстало, поясница скрипит, порезанные руки саднят… Всё-таки я поднялся, тупо смотрю на какую-то промасленную, жирную газету перед собой, которой вчера не было… И вдруг, соображаю, что в эту газету вчера была завёрнута моя утка! Бросаюсь в изголовье…Пусто!
Убежала утка с одной ногой! Скорее всего кошки спёрли, а может быть собаки. Человек не стал бы разворачивать на месте. Да и сумку прихватил бы… Так почему же обглоданные кости утки лежат на газете? Трава примята... Сидели ели двое,не четвероногие, не опасаясь, что я проснусь.
Я нарвал десятка два яблок через забор, полбуханки хлеба у меня есть – переживу! Главное – сегодня домой!
- Поезд стал на перрон за полчаса до отправления.У меня был плацкартный вагон, в этом купе я был один. Сел пока у окна, невидящим взглядом я смотрел на перрон с успокоенной душой: всё - домой! Если в последние минуты землетрясение не случится, то потом мне уже не страшно. На поезде убегу.
Время было минут пять до отправления у меня в купе пассажиров не прибавилось. Ну, и хорошо. Откроют туалет – пойду помоюсь и спать!
Вдруг мне показалось, что перед окном прошла заглядывая какая-то знакомая фигура и вдруг она, как-бы, спохватившись вернулась… Передо мной была Нинуш! О! Боже! Я бегом рванул с места на перрон! Выскочил из вагона! Мы с Нинуш бросились друг другу в объятья! Она плакала и причитала: Спасибо тебе за всё! Спасибо… Спасибо…Спасибо!
-Спасибо тебе, что ты есть на свете!-сказал я- Я верю, что мы не потеряемся! Нинуш, милая! Проводница стояла растерянная и смотрела на нас удивлённо … Нинуш увидела мои изрезанные осколками стекла руки:
-Это что?- спросила она, -После той драки?
-Да нет! Это я вчера целый день вагон разгружал. Кстати, тебе должны твою финку отдать!
-Уже вернули! Поэтому я здесь! Поэтому я узнала, когда ты уезжаешь!- продолжала плакать она.
Вдруг я обратил внимание, что справа происходит какая-то заваруха. Какого-то кавказца удерживает с заломленной рукой парень из тех «пограничников»-студентов. Вдруг я обратил внимание, что с другой стороны идёт настоящая драка. И опять же «погранцы» лупили кавказцев, которые видимо с двух сторон пытались подобраться к нам с Нинуш… Один из «погранцов» крикнул мне:
-Зайди в вагон! Кончайте прощание! Мы её проводим!
-Нинуш ! Милая! Прости! Счастливо тебе!
-Ой! Я же тебе на дорогу собрала! Там сумка у меня в машине! Как же теперь?
-Ничего не нужно! У меня всё есть! Пока, золотко!
Я зашёл в вагон, один из «погранцов» потащил Нинуш за руку от вагона. Я зашёл в вагон, увидел удаляющуюся с перрона Нинуш, машущую на прощанье рукой и вдруг… увидел Славика с перекошенным от злобы лицом он стоял выглядывая сквозь решётку ограды перрона. Так же, как «погранцы» помогли нашей встрече с Нинуш, он организовывал мою встречу с кавказцами. Сорвалось, однако, у него! «Погранцы» обыграли его вчистую!
СПАСИБО ВАМ, ПОГРАНИЧНИКИ!СПАСИБО, ТОВАРИЩ ГЕНЕРАЛ!
ПОСТСКРИПТУМ:
Поезд шёл уже вторые сутки и всё по Казахстану. Лёжа на полке,прислушиваясь к урчанию в желудке, я вспоминал свою, сбежавшую от меня утку и думал: Если кто-то ел утку в моём присутствии, значит знали, что я в таком состоянии, что не проснусь. Так это же наверное те пограничники, которые меня охраняли по поручению генерала? Конечно. Они же ночью не могли меня бросить, а есть хочется. Кроме того, они знали, что Нинуш меня придёт провожать на поезд и знали, что принесёт мне на дорогу харчи. Они поступили справедливо, но не ожидали, что подлость Славика будет иметь продолжение и я уеду без харчей.
Ко мне в купе подсела молодая пара русских, без детей. На остановке муж вышел на перрон и вернулся с огромной казахской дыней, которые сейчас называют «торпеда». Только он занёс её в наше купе, её запах заполнил всё купе, а мой голодный рот заполнила слюна. Когда этот мужичок полосонул дыню ножом, я чуть вообще не захлебнулся слюной. Мужичок пригласил меня к столу, но я вежливо отказался. Я сказал, что ещё полежу и в ресторан пойду.
Он протянул мне кусок дыни на вторую полку, где я лежал уже при них полдня, тарахтя кишками и я от дыни не отказался. Я захлёбываясь съел этот кусок и покосившись вниз, съел и корку. Мужик вспомнил всё-таки про неё и говорит:
- Давай я выброшу корку с нашими!
Я спохватился и говорю:
-А я её в окно…- а окно-то закрыто.
Мужик посмотрел на меня, на жену и говорит:
-Дай мне кошелёк, мы сходим с парнем чуток посидим! А тебе я чего-нибудь вкусненького притащу! Вставай, друг! Пошли! Нечего скромничать. Давай, давай!
Вот с ними я и доехал до Саратова И ещё мне в Саратове три рубля дали на дорогу, хотя я отказывался. Спасибо добрым людям, которые всегда есть на свете и сам стараюсь быть таким. Хотя чаще у меня получается по той пословице: «Без куска хлеба врага не наживёшь!» Но это на их совести.
С Нинуш у нас встреча не состоялась, так как я всё-таки летал на реактивных Л-29 в Средней Ахтубе, а потом на «Мигах» в Грозном. Расстояние в четверо суток всё же непосильно . А самолёт… надо же знать куда и для чего летишь! У каждого своя судьба! Свои неотложные проблемы!
Эпилог:
Я не могу с тобой рядом идти!
Просто с тобою нам не по пути!
Мой путь на север, а твой путь на юг…
Так для чего же мы встретились вдруг?
Нынче друг другу мы очень нужны!
Мы друг для друга сегодня важны!
Буду светить тебе дальше в пути.
Ты, дорогая, мне тоже свети!
Может чека потерялась в дороге,
Может устали в пути наши ноги,
Но мы разбили уютный шатёр
И разожгли возле входа костёр!
Губ наших нежные прикосновенья!
Наших объятий живые мгновенья!
В памяти нашей застынут навек
И не размоет их времени бег!
Как был уютен случайный шатёр!
Как полыхал среди ночи костёр!
Угли костра пусть подольше горят,
В жизни обоим давая заряд!
Встреча для нас была очень важна!
Да! Она очень была нам нужна!
Скажете: Это была не любовь?
Вспомню: в виски мне бросается кровь!
Алма-Ата 1967 год.
Л.КРУПАТИН, МОСКВА, 2009 г.
ЛЮБОВЬ И ОСЕНЬ!
КОНЕЦ «КОЛГОТОК»!
Продолжая работать с Лидочкой в одном отделе, мы всячески старались не подавать вида, что мы с нею находимся в глубочайших отношениях. Наверное, это было скрыть невозможно и поэтому начальник перестал слишком навязывать Лидочке своё внимание. А вот ГИП, грузинской национальности просто нагло напирал на неё и, принимая её проекты, придирался до дури. Начальник приходя от него, садился за стол с дрожащими руками и вытирая платочком пот с лысины, говорил Лидочке, чтобы она сама шла и объясняла ГИПу спорные моменты, хотя это уже было подписано им лично и она не должна была ничего объяснять. Лидочка возвращалась от ГИПа не скоро, красная, возмущённая и весь отдел переглядывался, и шеф тоже смотрел на неё вопросительно. Последний раз она сказала во всеуслышание, что если ГИП не подпишет проект, то вопрос будет решаться в парткоме ОКП. Когда мы встречались, она мне не жаловалась и не рассказывала о претензиях ГИПа. Напротив, она сказала, чтобы я не давал никаких поводов для сплетен о наших отношениях, тем белее, что я собирался уходить на новые сборы для полётов на реактивных истребителях. Однако с этой перспективой произошёл неожиданный «облом». Я получил отрицательное заключение по электрокардиограмме-ЭКГ, сердечная недостаточность. Дело в том, что перед полётами на винтомоторных самолётах мы не проходили ЭКГ и поэтому я отлетал без претензий медиков. В виду этого, меня военкомат направил в Алма-Ату для поступления в Высшее Пограничное училище КГБ. Не буду отвлекаться на повествование невероятных приключений в Алма-Ате, которые описаны в рассказе «Землетрясение», а расскажу продолжение после моего возвращения из Алма-Аты, так как я не поступил в это училище.
После возвращения расцеловавшись со своими домашними: сестрёнкой Нинкой, мамой и бабушкой, я помылся, переоделся и побежал на работу, так как время было рабочее. Мне очень не терпелось увидеть Лидочку.
Войдя в отдел, я услышал всеобщий возглас удивления, но подавая руку шефу, я смотрел на место Лидочки, а на её месте сидел Пётр Петрович, глупо скалясь
в идиотской улыбке.
-Ну, вы в гости или на работу, спросил шеф. А то у нас тут перестановки и собираемся новых принимать. Лидия Николаевна уволилась и мы перевели на её место Петра Петровича, а вас можем принять с повышением на должность старшего техника. – говорил шеф с интересом заглядывая мне в глаза и чувствуя, что сообщил мне новость чрезвычайную и неприятную. До меня дошло только одно: «Уволилась!»
-Почему уволилась? - растерянно спросил я.
-Ну, там у неё дела семейные… - помявшись ответил шеф,- Муж к ней приехал и, кажется, она с сыном к нему поехала. Ну, так вы как? Придёте на работу?
Я не знал что ответить. У меня пол под ногами шатался и шеф кажется это понял, хотя видно было, что он не ожидал такой реакции. Он сказал:
-Я понял, что вам нужно подумать! До понедельника я вас жду, а потом буду принимать других.
-Спасибо! – сказал я и, медленно повернувшись, вышел, провожаемый взглядами притихших работников отдела и даже не улыбающегося Петра Петровича.
ЭПИЛОГ:
Я всё-таки устроился на работу в ВОЛГОГИПРОВОДХОЗ с повышением на старшего техника. Отработал я до марта месяца и принёс повестку военкомата на увольнение. Я уходил летать на Л-29 - красивых реактивных птичках, на которые мы учлись всю зиму теоретически в Обкоме ДОСААФ. Я собирал прощальный вечер в нашем отделе после окончания рабочего дня. Только мы сели за стол, как открылась дверь и зашла...Мадемуазель-Лидочка. Для меня это был шок! Хотя для всех это было просто неожиданностью. В этот вечер она танцевала только один раз с шефом, а весь вечер танцевала со мной. Она рассказала, что живёт с мужем в городе Гурьеве, где он летает. Она работает на старой работе. Женька ходит там в школу, но их там всё не устраивает и будут переезжать в Волгоград на следующее лето .С мужем семейно она не живёт, а снимает квартиру у знакомых, которые в отъезде. Она не может простить мужу измену и не может находиться в квартире, где он был с чужой женщиной. Когда переедут в Волгоград, то может быть станут жить семейно. Женька сказал, что будет лётчиком, но не как папа, а будет летать на большом самолёте и мама будет на его самолёте самой главной стюардессой! Ещё она по секрету сказала, что о моём прощальном вечере ей сообщил шеф, которому она позвонила, чтобы поздороваться, по приезду в Волгоград.
После окончания вечера я поехал её провожать к её родителям, так как квартиру она сдала квартирантам. По пути в трамвае я её обнял слишком нежно и она сказала, что мы выйдем с нею на следующей остановке. В гостинице для спортсменов работает её тётя и она спросит у неё, не найдётся ли для нас свободного номера. Я был счастлив и весь был в надежде. Тётя встретила нас приветливо. На просьбу Лидочки она с ухмылкой на неё покосившись, дала ключ от номера. Я попросил Лидочку посидеть, подождать, а сам пошёл в магазин за шампанским и кондитерскими закусками. Вернувшись, вручил тёте хорошую коробку конфет, пригласил к нам на шампанское, но она отказалась. Только зашли мы в номер, как сразу же забыли про шампанское и встретились мы как будто первый раз. Опомнились мы лишь, когда с треском подломилась ножка деревянной кровати и мы с грохотом оказались на полу. Тётя грозно стучала в дверь, пока мы одевались. Она всё поняла ещё за дверью и сокрушённо сказала:
- Мне тут райкомовские сволочи все ножки у кроватей переломали со своими комсомолками. Ну, так они же групповуху тут устраивают, а вы вдвоём сломали!
Увидев на столе не тронутую нами бутылку и закуску, она со вздохом сказала: - Да! Видно у вас не просто так! Тогда понять можно.
Обратившись ко мне она сказала:
- У соседнего дома лежат сложенные силикатные кирпичи. Принеси пару кирпичей! Подложите под кровать вместо ножки! Хотя неси четыре, про запас! Ты парень крепкий! Может ещё ножку сломаете. А у меня радикулит... не могу больше таскать такие тяжести! Вернёшься и я выпью с вами. Уже поздно - начальства не будет. А вообще-то, вы, если продолжать будете, то матрас положите на пол. Уж больно вы горячие ребята! Хватит мне дрова ломать!
Ночь у нас была сказочной, но больше мы с Лидочкой не встречались...
ПОСТСКРИПТУМ: Лидочкина тётя утром, выпроваживая нас из гостиницы в полшестого утра, когда мы вышли из полутёмного коридора на свет вестибюля, посмотрела на нас и сокрушённо покачала головой:
-Да вас без ветра шатает! Вы же друг друга скушали!...В трамвае не садитесь! Уснёте сразу!
-Ох, какой опыт у тёти!- подумал я, - Но она права!
Когда мы шли на трамвай, Лидочка прижалась к моему плечу щекой и прошептала: "Как у меня там всё боли-и-ит, но приятно!.." Я последний раз засосал её распухшие за ночь, и без того сочные губы,но не сказал, что у меня тоже болит.., но как на душе приятно!
Когда мы уходили из общежития, выходя в дверь последним, я оглянулся на тётю, и поймав её игривый взгляд, многозначительно подмигнул. На что тётя, ухмыльнувшись и зардевшись... кивнула!
Проводив Лидочку домой, я набрался сил и вернулся в общежитие к тёте.Она меня встретила удивлённо, но доброжелательно.Я спросил у неё, нельзя ли часок поспать в той комнате, а потом проводить её домой со смены.Тётя опять зарумянилась, посмотрела на меня блеснувшим взглядом и молча взяв ключ от комнаты, пошла открывать.После античного, классического тела Лидочки с её умопомрачительными формами, пышное тело тёти и её хищный жадный жар зрелой золотой осени женщины, меня тоже доводили до умопомрачения.Я к ней ходил чуть ли ни каждый день до самого отъезда и тётя ни разу не вспомнила про радикулит. И там, так же как у Лидочки, меня встретила моя бывшая блудная подруга Людмила... У неё лицо вспыхнуло возмущением и чуть слёзы из глаз не брызнули, когда она поняла, что я даже у их тёти "погрелся".Но я достойно отплатил Людмиле за измену.Хотя специально не стремился к этому.Её измена не очень тронула меня.Расставание с Лидочкой для меня было более тяжким, но тётя его смягчила...
Л.КРУПАТИН, МОСКВА, октябрь 2011 г.
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.proza.ru/2012/05/01/519
СБОРНИК "МИР,МАЙ,ТРУД!-9" 20 произведений, фото автора.
ИНСТРУКТОР - ЛЁТЧИК БЭН!
ИНСТРУКТОР-ЛЁТЧИК БЭН!
СОДЕРЖАНИЕ:
1)ЕСТЬ ЛЮДИ,КОТОРЫМ ВСЮ ЖИЗНЬ БЛАГОДАРЕН!стихотворение.
2)ИНСТРУКТОР-ЛЁТЧИК БЭН! (и смех и слёзы)рассказ.
3)УПАСТЬ ЛЕГКО! стихотворение.
(сборник "О людях хороших!")фрагмент романа "Неравнодушье,как диагноз!"
ДНЮ ГОРОДА-ГЕРОЯ ВОЛГОГРАДА И ПАМЯТИ УНИЧТОЖЕННОГО РЕФОРМАТОРАМИ КАЧИНСКОГО УЧИЛИЩА ЛЁТЧИКОВ П О С В Я Щ А Е Т С Я !!!
(к миниатюре «Мой первый полёт!» в моём сборнике «Лётные, военные»)
Есть люди, которым всю жизнь благодарен
За давний какой-то душевный поступок!
Хоть годы десятками в жизни проходят,
В душе тот поступок пожизненно чуток!
А есть и такие, что хочется плюнуть,
Или срыгнуть из души его прочь!
Но невозможно забыть негодяя…
В этом никто мне не может помочь!
Способных добро сотворить бескорыстно,
Спаси, сохрани ты, О! Господи Боже!
Храню я их в памяти, этих людей!
Стараюсь добро, как они, делать тоже!
Добро сотворил – бумеранг запустил!
По кругу пошёл он, добро сотворяя!
Скорее всего не к тебе он вернётся,
Но к ближним твоим, их добром одаряя!
Л.Крупатин, Москва,2010 г.
Для тех, кто не читал мои миниатюры в сборнике «Лётные, военные» в СТИХИ-РУ и в ПРОЗЕ-РУ: «Мой первый прыжок с парашютом», «Мой первый полёт», «Кондрат- кровная месть» и другие, я сделаю краткое введение.
На втором году обучения мы после наших замечательных «яшек», т.е. ЯК-18-У (винтомоторных), которых незаслуженно и дико «казнили»(читайте «Казнь самолётов!»), мы учились летать на реактивных самолётах Л-29 чехословацкого производства.Это был 1967 год.
У меня был инструктор – рубаха парень, «свой в доску». Сокращённо по аббревиатуре его ф.и.о. он разрешил называть его просто «БЭН». Дисциплина у нас была «железная», но допускал он с нами даже выпивать после полётного дня, но не перед лётным. Хотя сам он «допускал» и перед лётным, а на предполётном медосмотре он подмигивал нашей фельдшерице и оставлял шоколадку, чтобы не мерить давление. Иногда он даже оказывался похмелённым, но делал вид, что ему всё можно, потому что он ас, и в пилотажных зонах он любил отклониться от программы и похулиганить, требуя от нас повторить то, что сделал он, но запрещал это делать в самостоятельных зонах, пугая «шпионом» - бароспидографом, регистрирующим наши действия в полёте.. Должен признаться, что где-то было сознание, что так не должно быть, но нравилось, если честно…
Я очень сильно колебался – признаться ему или нет, что я фактически не имею права летать, так как за меня прошёл эл.кардиограмму сердца по месту жительства Витя Шейкин.- мой друг из нашего экипажа, с которым летали второй год. Ведь при первой попытке меня врачи «огорошили», сказали, что я не годен. Я с расстройства в военкомате капитану по месту приписки признался в своём горе, а он меня уговорил съездить и попытаться поступить в Пограничное училище КГБ в Алма-Ате(тогда столице Казахстана), где я полтора месяца пел: «А нам чекистам привольно под небом чистым!», ну и ещё кое чем занимался…(читайте рассказ:»Землетрясение!») Несмотря на то, что я получил там на экзамене двойку по математике, меня всё же генерал хотел оставить кандидатом с правом пересдачи экзамена в декабре месяце, но я отказался, тая надежду, что ещё удастся полетать на красавцах – реактивных «Элках». И вот мечта сбылась… Я летаю! Но душа у меня неспокойна. Я достал книжку: «Авиационная медицина», изучил её досконально и узнал из неё, что при гипоксии миокарда, которую у меня обнаружила эл.кардиограмма, у меня должны раньше, чем у здоровых людей наступать симптомы кислородного голодания. У здоровых людей на высоте 5000 м. они появляются через десять минут полёта без помощи кислородной маски, а на 7000 м. через пять минут, а именно: желание вздохнуть поглубже, зевнуть почаще, рассеянность внимания, вялость, сонливость. Мне нужно было это испытать на себе для уверенности, но на высоту 5000 метров «Элка» будет забираться, в виду слабости двигателя минут 20, а мне на пилотажную зону даётся всего 30 минут со взлётом посадкой и за спиной у меня находится «шпион», так называемый «чёрный ящик»-бароспидограф, который фиксирует всё, что я делал. Поэтому дожидаться самостоятельного вылета, чтобы проэкспериментировать, не было смысла. Надо было признаваться Бэну и просить проэкспериментировать с его участием.
Я ему рассказал, как-то за выпивкой о своей беде, а он не поднимая головы, продолжая закусывать сказал:
-А я знаю. Потому что у тебя с похмелья не повышается давление до опасного уровня. Это противоестественно. Я в медицине кое что соображаю. Я же несколько лет работал на скорой помощи шофёром и проявлял любознательность, потому что меня это лично тоже касается, так как иногда «употребляю», а врачи сказали бы с приставкой «зло», но это не так! Я себя знаю лучше чем они! Ну, что? Давай проверим тебя на «вшивость».
На высоте шесть тысяч метров в разгерметизированной кабине нашей «Элки» за десть минут я не почувствовал никаких симптомов. Бен остался доволен, хотя сказал, что раз на раз не приходится и у человека бывает разное состояние организма. Однажды мы с похмелья повторили такое испытание, но всё было нормально. Он делал на пилотаже перегрузку до 10 крат. В глазах конечно у меня было беспросветно темно, но чувствовал я себя сносно. Была какая-то тупая неясная боль в мозгах, и беспокойство, похожее на какой-то неосознанный страх. Но это от того, что я был в чужих руках, то есть пилотировал Бэн. Когда я тоже повторял сам, то этого беспокойства у меня не было. Но вот когда мы стали летать по маршруту на небольшой высоте по одному часу и двадцать минут, и без подсоса кислорода, то сонливость у меня была такая, что, откажи у самолёта двигатель, то я бы наверное и запускать его не стал бы в виду полного безразличия. Но это, конечно, так казалось в том состоянии, но если бы случилось, то от испуга сон в один миг улетел бы прочь. Я Бену признался и он сказал, что мне в «бомбёры» никак нельзя, надо пробиваться только в истребители, потому что истребитель постоянно в нервной нагрузке. Но он сказал, что больше за меня не беспокоится, выпуская в самостоятельные пилотажные зоны.
Как-то раз утром перед полётами, когда мы ещё не были выпущены в самостоятельные полёты, Бэн признался:
-Я сегодня тяжёленький! Вы меня покатаете! Кто не уверен в себе-выйти из строя!
Никто не вышел. Мы с ним полетели в контрольную зону – пилотажную зону № 5. Главный её ориентир – центральная усадьба колхоза 2-й Пятилетки. В центре села пруд, почему-то в форме буквы «Т». Взлетел я нормально, а Бэн сказал:
-Перед посадкой разбудишь!
Задание я знал, всё выполнил.Я видел в зеркало заднего вида, что Бэн спит. Я решил (чёрт наверно меня дёрнул), мол я тебя сейчас разбужу! Решил я сделать переворот и вывод из переворота над прудом, где купались сельские ребятишки.Жаль, если кто-то не знает эту фигуру: в перевёрнутом положении я ввожу самолёт в пикирование, продолжая выводить в горизонтальное положение, выбирая ручку управления на себя. Я перевернул самолёт, хотя высота у меня была уже меньше тысячи, пошёл в пикирование, выбирая ручку на себя… пруд стремительно увеличивался в размерах и я потянул ручку сильнее…(Л-29 не терпит насилия! Происходит срыв потока и он резко вырывает ручку управления из рук неумелого пилота)…рывок! И самолёт выворачивается в непонятное положение – крылом вперёд. Я ловлю ручку, выравниваю самолёт, собираюсь опять тянуть на себя, но слышу голос Бэна и чувствую, что управление в его руке:
-Не ссы в духовку, не порть сухари! Пусть падает! – недовольно пробурчал Бэн и отдал ручку от себя. Мимо за бортом промелькнули вершины пирамидальных тополей на берегу пруда и мы плавно пошли в набор.Если бы я был без шлемофона, наверно у меня волосы на голове стояли бы, как те тополя на берегу пруда.В восходящем вираже, в наборе высоты я оглянулся на пруд.Там уже не было ни одного "муравьишки".Видно, побежали домой рассказывать про шальной самолёт, пытавшийся сесть на пруд.
Когда мы уже немного набрали высоту, я почувствовал, что сердце у меня бьётся где-то в горле! И тут я услышал запрос РП(руководителя полётов):
-Сто шестьдесят четвёртый! Где ты? Я тебя не вижу!
Я нажал кнопку, хотел ответить, но услышал голос Бэна:
-Иван Андреич! Сними заглушки с окуляров!
-А, Бэн! Это ты? Давай, заходи! Время вышло!
-Понял выполняю!
На другой день на разборе полётов в эскадрильи спецы доложили, что один «шпион» показал на нашем самолёте высоту – 0. В это время самолёт находился в пилотажной зоне №5 под управлением – моим. Бэн сказал:
-Если там пруд в форме буквы «Т», значит мы посадку совершали? Приборы ваши выкинуть надо!
-Приборы новые! Вместе с самолётами пришли!
-Значит вас выкинуть надо!Логично?
На том инцидент был исчерпан. Но мне показалось, что Бэн в тот день не был пьян. Он испытывал нас на самостоятельность, как он говорил на «вшивость». Мой случай и ситуации других курсантов нашего экипажа мы разобрали несколько раз досконально. Кстати я думаю, что испытание нас началось ещё тогда, когда он сказал: Кто не уверен, выйти из строя!
Однажды ко мне приехал в гости из Волгограда из моей общаги пацан, лет семнадцати, который попал в общежитие после детдома, хотя ему должны были предоставить квартиру, но сказали подождать и ждал он уже полтора года. Звать его было Павел или просто Пашка. Поскольку мы жили тогда в палаточном городке, то места ему в палатке хватило. Ему было интересно посмотреть на самолёты вблизи, но ещё была дурная мечта – слетать со мной. Пашка приехал естественно с гостинцами и с бутылкой, а я пригласил Бена. Гостинцы были душевные: банка чёрной браконьерской икры осетровых пород, вяленый лещ, банка солёных с укропом и чесноком опят. Посидели вечером, выпили и я Бену изложил Пашкину мечту слетать со мной. Бен сказал, что, если он очень хочет слетать, то это возможно, но не со мной, а с ним и вместо меня. То есть я должен был пожертвовать своим полётом . И ещё два условия: с Пашки причитается бутылка коньяка, а с меня, если Пашка наблюёт в кабине, убрать и поодеколонить. Я Пашке перед полётом запретил есть даже ужин, не то чтобы завтрак. Наш экипаж утром ушёл с предполётной из нашей методической беседки без меня, а в моём комбинезоне в строю, не в ногу пошёл Пашка. Слетал он с Бэном нормально, драил самолёт после полёта , отмывая прилипших букашек на рёбрах атаки и переодевшись сразу помчался в посёлок в магазин притащив две бутылки коньяка и две бутылки водки. Пока мы обедали, он уже сидел в палатке с нетерпением дожидаясь возможности рассказать мне свои впечатления. Выслушать я его смог, но возлияния мы отложили на после отбоя, потому что рисковать при начальстве было равно самоубийству. Если курсанта отчисляли с лётной службы, то отправляли в солдаты, на два года без зачёта того срока который отлетал. А к этому времени мы уже отучились и отлетали больше двух лет. Договорились с Бэном встретиться после отбоя в столовой. Старший повар был свой «алкаш» проживавший в общежитии с инструкторами, а две его помощницы проживали в посёлке и уходили домой сразу после ужина, помыв посуду.
Я сходил после ужина к повару, его звать было Гриша, предупредил, что мы придём в гости после отбоя. Он сказал, что всегда рад .
После отбоя мы с Пашкой пришли в столовую через дверь кухни, обойдя здание столовой с тыльной тёмной стороны. Выяснилось, что в общем-то закусывать нечем, так как повар Гриша не собирается жарить для нас котлеты. Есть остатки гарнира из пшённой каши, потому что это был самый не любимый гарнир и его плохо ели и солёные бочковые помидоры. Дело в том, что Пашка перестарался со спиртным и не оставил денег на закуску, а я не догадался спросить сколько у него денег, когда он отправлялся в продмаг. Вот в такой растерянности и застал нас Бэн.Он спросил у повара, почему он не хочет для нас поджарить котлеты если есть в холодильнике фарш, а он объяснил, что по лагерю пойдёт запах и на запах придут инструктора просить котлетку «в долг», но утром они забывают, что свою долю съели.
-Я к тебе приходил когда-нибудь за котлеткой?- спросил у него Бэн угрожающе.
-Нет!Бэн, я не говорю что ты…-но Бэн перебил его.
-Я тебе не «ты» и не Бэн! Это вот ему я Бэн!-хлопнул он меня по плечу,-А тебе, кухонный таракан, я Эдуард Николаевич! Быстро иди в свою нору и тащи из под кровати шоколад, сгущ и тушёнку! Иначе я сам пойду тебя раскулачивать! Понял?
-Понял!- сказал он и его как ветром сдуло.
Его не было две минуты и он вернулся с плиткой шоколада, банкой тушёнки и банкой сгущёнки.
Бэн спиртным распорядился так:
-Это нам с тобой на сегодня!- сказал он ставя передо мной бутылку коньяка, - А это нам с тобой на завтра!- сказал он пряча вторую бутылку коньяка в карман кожанки.- Это вам на сегодня!- сказал он, ставя перед Пашкой и поваром бутылку водки, - А это тебе на завтра и спрячь её подальше!- сказал он подавая вторую бутылку водки повару. Мы с Фантомасом будем закусывать шоколадом, а вы тушёнкой с кашей. Разогрей!- приказал Бэн повару.
Пока повар разогревал тушёнку, Бэн откупорил бутылку коньяка налил мне и ему по пятьдесят грамм в гранёные стаканы, развернул шоколадку и поднял стакан, обращаясь ко мне:
-Давай! За успешный полёт Пашки и за то, что тебе не пришлось мыть кабину самолёта!- и стукнулся со мной. Мы выпили, а Пашка, покраснев стал оправдываться:
-Да я вообще никогда не травил! Это вообще не про меня, зря вы мне голодовку устроили! Даже и желания такого у меня не было! Я был готов вообще с открытой кабиной лететь, если бы не скорость!
Между тем вкусно запахло разогретой тушёнкой и я пожалел, что Бэн ограничил моё меню шоколадкой, но когда повар принёс и поставил на стол пятилитровую кастрюлю чуть не полную пшённой каши и там чуть просматривалась тушёнка, я не пожалел, а Бэн взорвался:
-Ну, ты и осёл! Зачем ты замешал банку тушёнки на пятилитровую кастрюлю каши? Ты мог сделать культурно по тарелочкам с гарниром? Кому надо сам положит каши сколько надо!
Пашка перебил, хватая ложку и придвигаясь к кастрюле:
-Да, ничего, пойдёт! Я со вчерашнего голодный!
-Ну, вот!- успокоился повар,- Просить будете – не дадим!
Пашка после первой стопки, вернее стакана, закусив, забыв про кашу опять начал рассказывать, как он летал, а повар обмяк, посерел и опустился на табуретку.
-Я вас кормлю! Каждый день изобретаю, чтобы вы голодными не были, а вы меня ни разу не прокатили на самолёте!- убитым голосом промолвил он.
-Ты охренел!- сказал Бэн,- Он за курсанта сошёл и никто не заметил в толпе! А твою рожу за сто метров каждый рассмотрит! И потом пойми ты! Это же пацан! Ты вспомни себя, когда ты пацаном был! Как всё хотелось попробовать! А у тебя у самого наверное уже такие пацаны!
Бэн налил нам ещё коньяк и продолжил:
-Я пацаном в деревне жил среди казаков! Дед у меня конюхом был, а бородища у него белая по пояс. А я пионером был с красным галстуком бегал. Пристебался я к деду с вопросом:
-Деда? А, деда? Откуда жеребята получаются?
Дед отмахивался, отмахивался от меня, но однажды говорит:
-Ладно! Приходи завтра после уроков, посмотришь откуда жеребята получаются.
Прибегаю после уроков на конюшню, а там процесс уже начинается. Я-то прибежал конечно не один, а с друзьями. Дед нас «кышнул» за городьбу и мы оттуда наблюдаем.
В станке для ковки стоит старая племенная кобыла донской породы. Выводят молодого жеребца племенного, тоже «дончака»-красавца! Выводят молодую кобылицу, на которую он в табуне всё зарится. Попускают его к ней, он её как девку- и в губы целует и за ушком полижет, а естество у него под животом…Ух! Аж смотреть страшно! И тут эту молодку сразу оттаскивают в сторону и прячут в конюшню, а его силком затаскивают на старую племенную кобылу, которая в станке пристёгнутая. Дед его за уздечку тащит, два мужика в задницу его толкают, но с опаской, чтобы не лягнул, потому что он голову воротит в ту сторону, куда молодку утащили, аж глаза кровью налились! Но вот уж вроде бы он на этой старушке, но предмет-то у него уже начал силу терять от разочарования и не попадает кобыле куда положено. Дед-то уздечку держит, а сам плечом этот предмет приподнимает к цели… и вот жеребец попал, но и конец дедовой бороды туда же попал! Как пошёл жеребец в экстазе туда, сюда! Туда, сюда! И дед мой тоже носом туда клюёт! Мы как заржём , как молодые жеребята! Но, вдруг смотрим из того места, куда дед клевал носом, вдруг пена пошла и дед мой захлёбывается. Мужики оттащили его… ох он и отплёвывался!
Вот так-то! Повар Гриша! Ради пацанов иногда и пострадать не грех! – под хохот заканчивал он рассказ.
-Я уже стал взрослым, летать начал! –продолжил Бэн,- Приезжаю в отпуск домой, выпьем с дедом по стопочке, а я возьми да напомни ему:
-Деда? А ты помнишь, как мне показывал – откуда жеребята получаются?
- Тьфу! Нашёл чего вспоминать! Тьфу!- плюётся дед. Но уже нет его! Давайте помянем деда моего Василия! Пьём не стукаясь!
Пашке очень хотелось опять про свои впечатления рассказать, но косясь на повара Гришу больше не осмеливался его расстраивать и уплетал пшённую кашу с тушёнкой.
Повар Гриша наливал ему поровну с собой. Бэн сделал ему замечание, что мол пацан ещё несовершеннолетний. Но Пашка, заметно «закосевший» стал хвастаться как они в общаге припивают с «зэками» и часто вспоминают про «Коммуниста».
-Жалко, что тебя, Коммунист, нет! Бардак пошёл! Кольку Шило отправили назад в зону, Сороке срок добавили за то, что сожительнице рожу набил… В соседней комнате «блатняк» опять распоясался! А Коммуниста они боялись! Он не стучал на них, а по хитрому разбирался. С Эдиком ихнего шишкаря Гнутого на его же пику подсадили и в тюрягу ему устроили возврат.Мне «зэка» сказали: Помни, что ты спишь за Коммуниста!
-Это кого ты Коммунистом называешь? Его что ли? – указал Бэн на меня,- У нас он - Фантомас!
Ты не позорь его таким погонялой!
-Чо, не позорь! – не сдавался Пашка, - Его так братва назвала! Когда зэков первый раз отпустили на УДО(условно-досрочное освобождение) поселили в обычные общаги и определили в каждую комнату по коммунисту для надзора и воспитания. На нашу комнату не хватило коммуниста и определили комсомольца Лёху, вот его Леонида. Зэки дали ему кликуху «Коммунист», но он заставил их зауважать себя.Вы знаете, как его уважают! Он народный артист! У нас муму- ..мымы.. – мыму- риальная доска стоит на столе возле вахтёрши: «Здесь живёт народный артист Леонид Крупатин»! Эдик Золотарь «сварганил» на титановой плите, с завода вынес за пазухой, хотел повесить снаружи на стене у входной двери, но комендантша не разрешила . И стоит эта доска на столе у вахтёрши! Коммунист и в театре выступаел и у нас в общагах! А в кафе мы в прошлом году на пятидесятилетие революции…
-Хватит, Пашка! - сказал я, - Не трави душу! А то сейчас всё брошу и в общагу побегу…Ведь вы же меня припозорили!Я же не народный артист, а артист народного театра!Звание Народный артист Правительством присваивается!
-А это мы тебе присвоили! Мы что тебе фуфло какое?- не сдавался Пашка.
Мне даже жарко стало от такой информации.
Бэн разлил по последней:
-Короче так! –сказал Бэн,- Хоть горшком назови, только в печь не сажай!Главное чтоб человек был хороший! За Коммуниста, Народного артиста, Фантомаса и не плохого истребителя Лёху!
-О-о-о! За это да-а-а!-пьяно протянул Пашка.
-И будет! Ясно? Всё на этом! Спать, на улицу не выходить! Я рад, что здесь все некурящие! В четыре утра подъём!
Выпили, бросили в рот остатки шоколадки и пошли из кухни в разные стороны- Бэн открыто по тротуару, а я за задней стенкой столовой в лагерь.
Я умею вставать без будильника по личному заказу и встал в полчетвёртого, когда небо только светлело на востоке в сторону ракетного полигона Капьяр. Прошёл открыто, потому что всё живое в это время сладко спит.
Воздух, не в пример городскому! Хоть ножом режь и на хлеб намазывай! Запах степной, ни с чем не сравнимый! А ещё с полей запах, отсыревшей от утреннего тумана стерни, скошенных полей! На душе так легко, хорошо… Сейчас сыграю подъём нашим собутыльникам и с Пашкой вместо опохмелки совершим пробежку. Он в кедах приехал, а я оделся с утра по спортивному. Захожу в открытую наружную дверь кухни. Следующая дверь тоже открыта в комнату, где оставались Пашка и повар Гришка.Стоит вонь спиртного перегара. Темно, включаю свет….Что-то –невероятное… Я рассматриваю и ужас охватывает меня до самых… у меня всё сжалось внизу живота! Пашка лежал спиной ко мне на разделочном столе в позе эмбриона, а повар возле стола в такой же позе тоже на боку лицом ко мне и лицо было окровавлено, а из его уха вспучившись вылезла какая-то желтоватая масса с прожилками, похожая на мозги и с кровавым ореолом!... Сзади меня послышался шорох и я, вздрогнув оглянулся… Это был Бэн. Он смотрел на всё это чёрными расширившимися от ужаса глазами…
-Ничего не понимаю… Мозги что ли?- сказал я непослушным языком.
-А я понимаю! – сказал глухо Бэн,- Нам, то есть мне…- пи-сец!
Вдруг…страшный удар громкого металлического звона разорвал мёртвую тишину! Меня чуть не парализовало! Я стремительно соображал-что это?! Мой взгляд упал на стоящую на полу у головы повара двадцатилитровую алюминиевую кастрюлю. Я подбежал к ней и увидел на дне её подпрыгивающий металлический будильник! Я схватил его, трясущимися руками, выключил…Стало немного легче…Но вдруг повар, похожий на труп, зашевелился и рукой с запёкшейся кровью пощупал ухо со вспученной массой похожей на мозги и застонав, эту массу отколупнул и бросил на пол. Мы с Бэном в ужасе переглянулись, а повар так же не открывая глаза, продолжая стонать стал выковыривать остатки этой массы из распухшего, похожего на вареник с вишней уха… И вдруг я понял! Я подбежал, схватил кусок этой массы и раскрошив её в руке поднёс к Бэну:
-Бэн! Это каша!- воскликнул я в восторге!
-Ну! Бл… Блин!- облегчённо вздохнул Бэн, а я подбежал к краю стола, на котором лежал Пашка и взял с его края такую же засохшую массу:
-Видимо он упал со стола и разбил ухо об край кастрюли,которую сам поставил с будильником возле головы, что бы не проспать, а его потом Пашка облевал со стола...
Повар замычал, поднимаясь на одной руке, держась другой за разбитое ухо.
Бэн указал мне пальцем под стол, где стояли две пустые бутылки из под водки.
-Видишь?- спросил он, - И я бы облевал с такой закуски! Но так ему и надо! Кухонный таракан! Пацана спаивал! Так! Быстро поднимай Пашку и тащи на остановку автобуса! Чтоб он первым автобусом убрался к чёртовой матери! А это чмо!- он дал повару ногой под зад, - А ну, подъём!
На этом инцидент был исчерпан.
Летали мы нормально, программа подходила к концу. Бэн продолжал время от времени «злоупотреблять»… Его видимо "пасли". Однажды прямо на заправочной, перед полётами нас построили. А Бэн был в этот день… похмелившись. Подъехал на машине полковник, приказал Бэну выйти из строя. Он вышел, угрюмо нагнув голову, повернулся лицом к строю… посмотрел с улыбкой , как бы прощаясь, на небо и без команды подошёл к нашему экипажу, положил к нашим ногам планшет с картами полётов и шлемофон. Пожал нам по очереди всему экипажу руки и пошёл молча через аэродром на следующую после нашей, остановку автобуса в город.Все стояли молча, провожая его взглядами. Больше мы его не видели. Был слух от его жены, что он утонул.
ПОСТСКРИПТУМ:
Спустя лет шесть, проживая в Красноармейском, самом южном районе стокилометрового города Волгограда, уже имея двоих детей, я шёл в гастроном через свой двор. Было лето. Я подходил к гастроному с тыла. Из за угла на меня вышел обросший, грязный бомж, в грязной майке, грязных брюках и босиком. Он внимательно изучал горлышко пустой бутылки, держа её перед лицом двумя руками, как драгоценность. Мельком он глянул на меня и мы с ним разминулись, но меня как током ударило! Я остановился и оглянулся и он тоже… Я растерянно проговорил:
-Бэн!
Он бросился бежать не оглядываясь, мелькая грязными пятками.
-Бэн! Стой ! Бэн!-кричал я, бросившись бежать за ним, но он скрылся за другим углом дома и я остановился…Я понял, что он действительно «утонул»! Только в чём?..
Прости, Бэн! Не смогли тебе помочь! Ты был настоящий мужик и настоящий лётчик! А «зелёный змий» и не таких валил! Царство тебе небесное и Светлая память!
Упасть легко! И даже с кайфом!
Сложив «махалки» – камнем вниз!
Но не дано то повторить
Хотя б единожды на бис!
Упал – оттуда нет возврата!
Тебя засасывает грязь…
Ты в миг один роднишься с ней
Уже заразы не боясь!..
Однажды в проблеске сознанья
Поймёшь ты что произошло!
Но нет уже пути обратно…
Увы! Но солнышко зашло!
Нет места слабым в этом мире!
Идёт естественный отбор!
Коль слаб в коленках в этой жизни-
Ты просто мусор! Просто – сор!
Л.КРУПАТИН,ВОЛГОГРАД - МОСКВА,2010 г.